В последние дни (недели?) Ивану ничего не снилось. Парень просто ложился на свою лавку и засыпал мертвым сном, вымотанный за день переживаниями. Поэтому он даже немного удивлен, когда понимает, что видит сон.

      Сон странный, как и всё, что с ним в последнее время происходит. Вокруг всё тот же белый туман, правда, не такой плотный, как у Смуры. Это больше похоже на предрассветную хмарь. Утренняя, холодящая кожу дымка, после которой остается роса. Парень оглядывается, пытаясь понять, что же ему снится. Вокруг одно лишь поле, усеянное сиреневыми, похожими на колокольчики цветами. Иван неприязненно кривится, рассматривая их. Однажды на их красоту он уже повёлся. Воспоминание о том, как его из этой западни вытаскивал Кощей встаёт перед глазами, будто только это и ждало. Ваня тогда не сразу своего спасителя разглядел: солнце светило как раз из-за спины, да и глаза слезились из-за болезненных щипков. Зато когда проморгался, сразу подумал «а чего он такой красивый-то?».

      От непрошенного воспоминания припекает щеки. Муромец поспешно переводит взгляд на небо, стремясь смахнуть наваждение.

      «Да-а-а, богатырь, с головушкой совсем беда», — всё же настигает его осуждающий голос Яги.

      Иван её игнорирует, высматривая хоть что-нибудь примечательное. Он это находит. Тонкая тропка из чистой травы, освобождённой от вредных цветов, уводит в сторону, к небольшому холму с возвышающимся на ним деревом. Возле крепкого ствола виднеется что-то тёмное. Картина кажется парню смутно знакомой. Решение о том, что делать дальше находится быстро: богатырь направляется к холму.

      Ветер играется в траве и парню чудится тихий перезвон цветов. Запах похож на смесь мяты и ванили. Солнце приятно греет. И всё вместе дарит удивительное чувство покоя. Возможно сегодня Ваня проснётся по-настоящему отдохнувшим.

      Чем ближе холм, тем яснее становятся очертания тёмного пятна рядом с деревом. Чем чётче становится фигура, тем медленнее становится шаг Муромца.

      В тёплых лучах солнца на голове Кощея тускло блестит железная корона.

      Ивану в Белогории разное снилось. Темница снилась в кошмарах. Снилась огромная лягушка, жаждущая его раздавить в дурацких, сумбурных снах. Снилась Яга, норовящая запихнуть его в печь. Даже безликая мама снилась, будто душа уже признала родной мир и всячески пыталась ему на это намекнуть. Но ни в одном из снов, никогда, ему не снился Кощей.

      А теперь вот он. Сидит на бревне под деревом и задумчиво смотрит куда-то вдаль. Какое-то время Ваня просто смотрит на его профиль, подсвеченный солнцем.

      «Красивый», — вновь мелькает непрошенная мысль.

      «И где ты там красоту нашёл, межеумок? — вклинивается старая карга. — Нос крючком, морщины глубже моря да еще и лысый. Фуфлыга как есть».

      Парню такие мысли не нравятся. Но, прежде чем он успевает их прогнать, они сами выметаются из его головы под давлением пристального чёрного взгляда. Ноги словно прирастают к земле и Ваня не уверен, что сможет сделать ещё хотя бы шаг.

      — Долго ты там торчать собираешься, колупай? — недовольно интересуется Бессмертный.

      Ответить ему Иван почему-то трусит. Никогда трусом не был, а вот поди ж ты. Он поднимает руку и крепко сжимает кулон под рубашкой. Взгляд Кощея тут же смещается следом. Дышать становится чуть легче. От талисмана ладонь словно нагревается, придавая храбрости.

      Муромцу требуется около минуты, чтобы взобраться на холм и предстать перед колдуном. Кощей тут же поднимается, становясь чуть ли не на полголовы выше. Совершенно незнакомое чувство робости, богатыря злит. Он напоминает себе, что всё это лишь сон. Очень странный, слишком реалистичный сон. Нет, ну почему же всё такое странное? Обычно сны идут сами по себе, по какому-то неведомому сценарию. Но сейчас всё страшно тормозит, ожидая его действий. И чем тогда это отличается от реальности? Иван пока не понимает, нравится ему это или нет.

      — Ну, привет? — всё же заводит разговор Муромец, продолжая себя уговаривать.

      — Здравствуй, Иван, — скрипуче отзывается Кощей. — Ты зачем за мной пошёл? Жить надоело?

      Что ж, теперь парень уверен: ему категорически не нравится.

      — Повторяешься, — недовольно отзывается Иван, отводя взгляд. Вот ведь старая перечница. Нет бы поблагодарить за спасение. Всё-таки неправильный сон.

      — А ты не увиливай, когда старшие спрашивают, — голос Бессмертного становится на порядок холоднее, словно обрастает льдом. А Ваня вполне ожидаемо злиться. Он нотации с детства терпеть не может.

      — Вот будут ещё мне мои же сны указывать что делать! Лучше бы поблагодарил за спасение. В жизни от тебя точно не дождёшься.

      В чёрный глазах мелькает какая-то мысль, отражаясь на лице Бессмертного маской задумчивости. Но мужчина быстро берёт себя в руки, вновь становясь излишне ворчливым.

      — А я не просил меня спасать. Тем более такой ценой.

      Муромец деланно беспечно пожимает плечами, вновь вспоминая ледяной поцелуй Смуры.

      — Подумаешь, с нечистью поцеловался. Таким не каждый богатырь похвастается.

      — Ты чего мелешь, баламошка? — неожиданно злится Кощей, делая резкий шаг к парню. — Совсем на голову слаб? Тебя сама Смородина поцеловала! Ты хоть понимаешь, что натворил?!

      От злого голоса Бессмертного становится не по себе. Сердце проваливается куда-то в пятки, оставляя вместо себя лишь холодную сосущую пустоту в груди.

      — Кощей, ты чего распалился-то? — слегка растерянно спрашивает Иван.

      Руки у Кощея по-прежнему холодные. Это становится ясно, когда мужчина крепко стискивает его плечи. И откуда столько силы только?

      — Божедурье! — припечатывает колдун. — Ты посмотри, что ты наделал!

      Неожиданно сильные руки резко разворачивают богатыря и тот с удивлением видит зеркало. В нём отражаются он сам и стоящий за его спиной Кощей. Иван сначала смотрит на колдуна. Его взгляд скользит по пылающим гневом глазам и яростно сжатым челюстям. И только после этого обращает внимание на своё отражение, наконец понимая, что так пристально рассматривал Бессмертный на берегу реки.

      Его лицо пересекает длинный, безобразный шрам. Он начинается возле уголка правой брови, пересекает глаз и задевает левую сторону губ, отчего те кажутся искаженными в грустной ухмылке. Некогда чисто каштановые волосы теперь словно припорошены снегом. Иван тянет руку, пытаясь понять в чем дело.

      В его прядях «запуталась» седина.

      Парню требуется какое-то время, чтобы осознать, что он видит.

      — Это чего за фигня, — севшим голосом шепчет богатырь.

      — Дань для Смородины. Годы твоей жизни. — Пальцы на плечах слегка ослабляют хватку, теперь больше напоминая объятия.

      — И много она забрала? — Печально, конечно, что жить ему теперь явно меньше, чем отведено было, но Ваня прагматик. Он хочет наверняка знать сколько потерял.

      — Как знать, Иван, как знать. Может десяток, может два, а может и полстолетия разом. Одна Смородина знает, сколько забрала.

      В мыслях всплывают слова Смуры.

      Взять-то с тебя толком нечего. Но кое-что я всё же заберу. Кощей забрал, а ты вернёшь.

      Вот и ответ на один вопрос. Пока всего на один.

      Что Кощей забрал у Смуры? Время.

      Как же ему не нравится этот сон.

      Колдун за спиной тяжело вздыхает и Ваня случайно ловит в зеркале его взгляд. В чёрных глазах сплетаются злость и вина. Удивительный коктейль для кого-то вроде Кощея.

      — Дурак ты, Ванюша. Ну и стоило оно того? — Ване вопрос не нравится. Бессмертному ли существу задавать столь глупые вопросы? Раз пришёл, значит стоило. Что сложного?

      Парень смотрит на Кощея из-под насупленных бровей. Сжимает чужое запястье, ощущая под пальцами прохладную кожу, и разворачивается, оказываясь лицом к лицу с Бессмертным.

      — Ты мне скажи. Стоило оно того, Кощей?

      Мужчина вздыхает, смотря в упрямые, зелёные, как яшма, глаза, и поднимает вторую руку. Кончиками пальцев касается седых прядок, очерчивает щеку и останавливает прикосновение на гладком подбородке. Держит странно нежно, как драгоценность какую. У Вани где-то в горле сердце беспокойно бьётся.

      Поцелуй выходит каким-то слишком целомудренным. Кощей едва касается его губ своими, тонкими и сухими, холодными, как лёд. Ивана невольно передёргивает от столь резкой смены температур. Бессмертный, уловив эту дрожь, тут же отстраняется, отступая. И взгляд у него до боли знакомый: неприветливый, угрюмый. Словно они вновь незнакомцы. Парень поднимает руку, пытаясь вернуть его.

      А в следующее мгновение он просыпается.

      Избушка останавливается плавно. Ваня почти забыл, что она так умеет. Рядом Василиса сонно потягивается, почти задевая пальцами потолок. Она мягко улыбается, нежась в солнечных лучах, и выглядит почти как лесная фея. Девушка перехватывает его взгляд и слегка хмурится.

      — Ваня, ты как? Бледный такой…

      Богатырь ей улыбается.

      — Да сон дурацкий приснился, а ты чего…

      — Пузырёк мой ненаглядный!

      — Марфуша!

      Муромец задумчиво смотрит на резво выпрыгивающую из избы Ягу и радостно плещущегося в заводи Водяного.

      — Вот тебе и «старая карга», — бормочет богатырь себе под нос, едва сдерживая смех от воркования нечисти. Василиса тихо хихикает и тоже направляется к водоёму.

      — Ну, Марфуша, рассказывай давай, где были, что видели? Душу Кощееву добыли?

      Это самый спокойный день в Белогории, что Иван может вспомнить. Василиса отправляет их с Алёшей в лесок поблизости за дровами. К их возвращению Водяной добывает целый котелок разной рыбы и раков. Яга возится с травами, в странной очередности закидывая их в воду, пока они поочередно делятся с Водяным историей их путешествия, вдыхая манящие ароматы готовящейся похлёбки.

      Время летит незаметно, тихо подкрадывается вечер. Ваня лежит на постепенно остывающей земле и следит за загорающимися на небе звёздами. Яга с Водяным о чём-то шепчутся у кромки озера. До богатыря время от времени доносятся наигранно возмущенные возгласы ведьмы. У костра сидят Вася с Алёшей. Так близко, почти соприкасаясь коленями.

      Все по парочкам разбились, — думается с неожиданной обидой. Парень отводит взгляд от тихо беседующей парочки и вновь отдает всё свое внимание звездам. Глаза невольно ищут что-нибудь знакомое. Иван поднимает руку и пальцем отмечает Полярную звезду. Пару секунд он рассматривает созвездие и крупно вздрагивает, слыша рядом ворчливый голос:

      — Чего граблями машешь?

      Голову богатырь поворачивает несмело, почему-то боясь, что ему это послышалось. Но нет, Кощей лежит рядом на траве, сверлит хмуро чёрными глазами.

      — Да я тут так, Ваське звёзды показывал.

      Тонкие губы колдуна презрительно кривятся. Он поднимается на локте и острым взглядом оглядывает поляну.

      — Ну и где твоя лягушка?

      Ваня недоуменно хмурится и поднимается следом. Костер по-прежнему горит, отбрасывая на траву причудливые тени, но вокруг больше никого нет. Даже избушки не видно. Пару мгновений парень задумчиво осматривает поляну, а потом расслабленно откидывается обратно на траву. Тёплую, почти как днём. Не удивительно, что он не заметил, как уснул.

      — А, она мне почти никогда не снится.

      Кощей ложиться обратно не торопится. В душе снова зреет острое чувство неправильности. Неправильные ему сны в последнее время снятся. Сны должны сами по себе идти, катится кувырком, никого и ничего не ждать. Но в последние дни все сновидения словно ждут каких-то действий с его стороны.

      — А кто ж тебе снится, а, богатырь?

      — Да так, нечисть всякая. Или нежить. Какая вообще разница?

      Внезапно озадаченный этим вопросом, Муромец вновь садится на траве, заинтересованно смотря на Кощея. Мужчина раздражённо вздыхает и садится удобнее, поджимая одну ногу.

      — Нечисть никогда живой не была. Смура вот — нечисть. Никогда не была человеком. А нежить некогда имела человеческое обличье. Вот и вся разница.

      — Всего-то? Я думал чего мудрёнее будет.

      — Да ты хоть это запомни, — подначивает Бессмертный с призрачной улыбкой на губах.

      — Делать мне нечего, как бредовые сны запоминать, — отмахивается Иван и вновь укладывается на землю. Только поэтому он не видит странный блеск в чужих глазах.

Кощей опускается рядом. Пару секунд оба молча рассматривают бескрайнее черное небо. Коротко мелькает яркая вспышка. Ещё одна. И ещё. Десятки падающих звёзд заполняют небосвод.

      — Ого, никогда такого не видел, — тихо шепчет Ваня, завороженно наблюдая за редким явлением. — У нас на падающую звезду обычно загадывают желание.

      — И что загадаешь?

      Пару мгновений парень молчит, размышляя, а потом пожимает плечами.

      — Понятия не имею. Может, чтобы реальность стала хоть немного похожей на сны? А ты? Что пожелаешь?

      Кощей грустно усмехается.

      — На мои желания звёзд не хватит, Ванюша.

      А Ване вспоминается предыдущий сон. Губы словно присыпает перцем и ему стоит больших усилий не облизать их в бессмысленной попытке унять жжение. Он думает лишь секунду. В конце концов, во сне можно всё. Поэтому Муромец быстро перекатывается на бок и склоняется над своим собеседником. Кощей смотрит внимательно и выжидающе. Ни капли не помогает.

      Какой же неправильный сон.

      Губы у Бессмертного всё такие же холодные, только теперь богатырь к этому готов. Ваня невольно опирается рукой на чужое плечо, почти теряя равновесие. Он невольно вздрагивает, чувствуя прикосновение холодных ладоней к шее. Кощей больше не отстраняется. Напротив, тянет ближе к себе, заставляя парня почти упасть в его объятия.

      — Дурак ты, Иван, — хрипло говорит Кощей, одной рукой крепко прижимая к себе Муромца. Пальцы второй невесомо скользят по чужому безобразному шраму, заставляя парня жмуриться от легкой щекотки.

      — Да чего дурак-то сразу?

      — Не всё, что мы видим ночью, является снами.

      Иван просыпается с дурным предчувствием, бесконечно прокручивая в голове эту фразу.