Утро лениво карабкалось по крышам, освещая одинаковые дома бледно-желтым светом. Затем вспыхнуло зарево, и на кровавом небе стали видны темные полоски облаков. Я проснулась рано, но долго лежала, смотря, как розовое солнце ползло по стенам. В этом утре было что-то необыкновенно спокойное. В нем плескался невероятный, неповторимый уют, и так хотелось, чтобы этот момент длился вечно.

Нам с Дэном пришлось встать пораньше – мы обещали наладить крышу. К обеду солнце укуталось в свинцовые тучи, и воздух стал свободным, прохладным, и с каждым вдохом все больше хотелось жить. Я любила сентябрьскую прохладу, она обволакивала полностью, заполняя диким желанием собирать цветы в гербарии и гулять по паркам.

Миранда ждала нас в стареньком пикапе. Дэн слазал на крышу и решил, что нам нужно поменять несколько досок и в паре мест постелить новую черепицу. До строительного было далековато, так что нас ожидала невыносимая поездка с недовольной Мирандой. Мы быстро запрыгнули в пикап, она тут же тронулась и выехала на дорогу. Мы ехали молча минут десять, после чего Дэниэл не выдержал и попробовал заговорить с ней, однако рыжая лишь смирила его раздраженным взглядом в зеркало заднего вида. Всю остальную дорогу мы провели в тишине.

Миранда была взрывной, но отходчивой. Она вечно со всеми ругалась из-за пустяков. С Одджит они собачились каждый день: в основном ссорилась Миранда, другая лишь хихикала, смотря, как рыжая распаляется. Но все их ссоры не были чем-то серьезным. Однако сейчас все было не так. Я видела, что Миранду что-то гложет, но не могла заговорить с ней – она ненавидела разговоры по душам.

После строительного мы поехали на рынок за продуктами, и нам с Дэном даже удалось урвать пару карамельных яблок. В октябре у Миранды день рождения, и я присмотрела ей духи, но ради них мне придется весь сентябрь усердно драить коридоры школы.

Приехали мы ближе к полудню и весь оставшийся день провозились, снимая гнилые доски и приколачивая новые. Одджит пару раз пыталась завести с девушкой разговор, но та лишь отмахивалась, говоря, что ей некогда. Черепицу постелить мы не смогли – не знали как, но зато к семи часам вечера управились с досками. Мы прошли к гаражу: я паковала инструменты обратно в ящик, пока Дэн искал закуток, куда можно сбросить ненужные материалы. Он схватил пару тяжелых досок и уже хотел было закинуть их в угол, как из-под какого-то куска черепицы раздался писк. Мы напряглись. Я взяла лом, а Дэниэл аккуратно подошел к листу, из-под которого доносился звук.
Если это чертовы крысы, клянусь, теперь я не побоюсь их раздавить. Жестом он приказал мне: «на счет три». Он отодвинул черепицу, и только я занесла лом над головой, как услышала громкий «стой!».

Лом выпал у меня из рук и острым концом слегка рассек ногу. Под черепицей лежал котенок, маленький, мокрый, какого-то грязного, бурого цвета.

- Эй, приятель, - Дэн присел на корточки и ласково вытянул руку, - Иди сюда, малыш.

Котенок лишь сильнее сжался, и попытался отползти, но Дэниэл аккуратно взял его за загривок и поднял. Малыш жмурил еще полуслепые глаза – ему было не больше месяца.

- Как он здесь оказался? – спросила я больше саму себя.

Я заглянула за лист черепицы и увидела яму, видимо, у нас в гараже ютилась кошка со своим выводком. Других котят я не нашла, да и самой мамы поблизости не оказалось. Честно признаться, я особо не старалась их искать - лучше так, чем найти их трупы. Дэн передал котенка мне, и я прижала его к груди. Он был таким крошечным, что помещался у меня на ладони, он мелко дрожал, а через облезлую шерсть чувствовались хрупкие кости.

- Нужно его отмыть, - тихо сказала я.

- И накормить.

- Да, еще накормить. И как можно скорее.

После купания произошло чудо. Котенок оказался рыжим. Мы отмыли комки грязи, и он не выглядел больше плешивым и жалким, налили ему в миску молока и дали кусочек мяса. Сначала он боялся и совсем не желал есть, ходил с трудом, пищал и плакал, но затем немного освоился и смог подкрепиться. Иветт уговорила нас дать ему немного воли и времени.

- Милая, ты же понимаешь, что мы не сможем его оставить?– серьезно спросила Иветт, когда мы отошли. Я лишь опустила глаза, - Ну, зайчонок, посуди сама.

Зайчонок. Она всегда называла меня так, когда чувствовала вину. Я не хотела её расстраивать, поэтому через силу улыбнулась.

- Я знаю. Мы не сможем сделать его счастливым, и нам будет от этого плохо.

Иветт кивнула и положила тяжелую горячую руку мне на плечо.

- И куда его девать? Не выкинуть же! – вклинился Дэн.

Я пару секунд стояла неподвижно, а затем меня осенило. Я бросилась наверх по ступеням и через секунду держала в руках мятый листок с кривыми цепочками слов. Я подняла его над головой, будто это был какой-то трофей, и широко улыбнулась. Лицо Дэниэла приняло тупое выражение (оно появлялось, когда он думал), но он вдруг понял, о чем я, и засиял.

- Чудачка! – крикнул он, - Боже мой, ты гений!