-4-

      Четвёртый курс начинается для Гарри с кошмаров. Шрам почти всё время болит, и он чувствует, что скоро случится нечто ужасное. Вернувшись в Хогвартс, он ощущает себя в безопасности лишь ненадолго. Турнир трёх волшебников кажется всего лишь забавой для Гарри. Но лишь до тех пор, как Кубок с какой-то стати выплёвывает его имя и теперь ему предстоит пройти испытание и умудриться при этом выжить. Желания участвовать в этом у Гарри нет никакого, но ему не оставляют выбора. Ощущение одиночества возвращается, когда от него отворачивается собственный факультет. От него отворачивается Рон.

      Гарри успел позабыть это чувство, но теперь оно вновь с ним и ему снова приходится бороться с самим собой. Он пишет Сириусу письмо, но и это не приносит облегчения. Его тоже нет рядом, хотя тот в этом вовсе не виноват. Единственной отрадой остаётся лишь Гермиона, которая всё так же переживает за него и поддерживает.

      За всё это время Гарри ни разу не вспоминал о «Цветах Амортенции». С конца прошлого года зелье словно выветрилось из головы и больше не беспокоило мыслями о загадочном свете. Это забвение словно ждало своего мига, чтобы вспыхнуть, словно лава из жерла вулкана. Вопреки нежеланию Гарри, в его памяти воскрешается непрошеное воспоминание. Оно появляется в самый странный момент, когда нет даже ни единого намёка на существование зелья.

      Тогда Гарри обижается на Рона чуть сильнее. И ещё больше злится после их недружелюбного короткого разговора. Он злится на своих однокурсников, злится на Кубок, на того, кто кинул в него имя — злится на весь чёртов мир. Именно в тот момент Малфой вновь распускает свой длинный грязный язык. Наблюдая за тем, как тот спрыгивает с дерева, и глядя на его надменное лицо, Гарри и вспоминает тот мягкий розовый цвет, который должен был светиться у кого угодно, только не у этого подонка. Злость разрастается ещё сильнее, потому что Гарри надеялся получить возлюбленную, которая могла поддерживать его сейчас, но в результате лишь получил собственное отторжение от этой когда-то светлой мысли. Он не может поверить, что ещё год назад в голове его затесалась ненормальная мысль, что этот ублюдок может быть влюблён в него. Затем к этой злости прибавляется омерзение, стоит только услышать о споре отца и сына.

      На этот раз Гарри не думает. Он следует своему гневу и выплёвывает всё, что думает о них двоих в лицо Малфоя — грубо и настолько уверенно, что от него в испуге отшатываются. Затем Гарри уходит прочь, не подозревая, что позади достают палочку и готовятся ударить заклятием ему в спину. Профессор Грюм, не желая терпеть подобную подлость, успевает наслать заклинание первым. Гарри оборачивается и с удовольствием наблюдает за приступом паники белого наглого хорька. Он смеётся вместе со всеми, когда Малфоя закидывают в брюки толстяка Крэбба, и считает, что этот урок вполне заслуженный.

***

      После победы над драконом всё налаживается. Рон понимает, каким был придурком, а Гарри наслаждается минутами триумфа. После он осознаёт, что ему становится приятно внимание женского пола. Его популярность возрастает, и это раздражает чуть меньше, чем в прошлом году. Но среди этих девушек Гарри выделяет одну. Ловец команды Когтеврана Чжоу Чанг очень красива и умна. Он замечает, что в этом году чувства к ней становятся сильнее. Стоит только увидеть её, он робеет и выставляет себя полным идиотом. Гарри нравится смотреть на неё, и, когда она улыбается ему, у него каждый раз ёкает сердце. Он уверен, что она может увидеть исходящее от него розовое свечение амортенции, и ему становится интересно, увидит ли он его в ответ.

      Словно прочитав его мысли, Гермиона садится рядом за обеденный стол и ставит перед ним знакомый фиал.

      — Вот. Успешно прошло тестирование. Должно работать как надо.

      — Так ты ещё не отказалась от этой идеи? — Гарри берет такое необходимое сейчас зелье и вертит его в руках.

      — Почему бы не попробовать? Тем более у тебя сейчас к нему должен быть явный интерес, — с намёком говорит Гермиона, приподнимая бровь, и косится на стол Когтеврана. Гарри следит за её взглядом и вспыхивает, когда Чжоу смотрит на него и улыбается. Он едва не давится и улыбается в ответ, чувствуя себя ещё большим идиотом. Взглянув на Гермиону, он ловит её понимающий взгляд и смущённо опускает голову.

      — А у тебя есть кто-то определенный? — спрашивает он, неловко отпив тыквенного сока.

      На этот раз неловко становится Гермионе. Улыбка сползает, а глаза на мгновение расширяются и бегают из стороны в сторону. Гарри уже знает, что она соврёт.

      — Н-нет. Просто… интересно.

      Гарри улыбается, но ничего не говорит, не желая смущать её ещё больше. Хотя ему безумно интересно, кто вдруг заинтересовал её.

      — Скоро Святочный бал, — тихо добавляет Гермиона. — Это будет замечательно, если мы пойдём с тем, кто нам нравится и кому нравимся мы, правда?

      Гарри представляет, как он танцует с Чжоу на балу, и в груди становится тепло.

      — Да. Это было бы просто замечательно, — мечтательно соглашается он.

      На следующий день Гарри готовится пригласить Чжоу Чанг на бал. Он нервничает и не находит себе места. Руки потеют, и их всё время приходится вытирать о жёсткую ткань джинс. Предыдущие попытки провалились из-за собственной застенчивости, и они с Роном так и остались без пары. Но теперь у Гарри есть зелье, и если увидеть желанный розовый свет — робость пропадёт сама собой. Он думает над этим осознанно и нескончаемо долго и в последний момент почему-то решает перенести всё на следующее утро. Просто чтобы поймать более подходящий случай. Весь оставшийся день Гарри корит себя за трусость, как корит себя и следующим, потому что так и не осмелился выполнить собственное обещание.

      Бал неизбежно приближается, а пары у них с Роном всё так и нет. На их глазах Джордж без единого сомнения приглашает Анджелину Джонсон, и та соглашается так легко, что становится неловко. И Гарри решается.

      Следующим утром он отправляет очередное письмо Сириусу и возвращается из совятни по заснеженной тропинке, ощущая в кармане легкую тяжесть флакона с зельем. Мысли его крутятся вокруг Чжоу и собственных слов, которые должны быть озвучены уверенно, без лишней запинки. Эти слова звучат в голове едва ли не сотни раз.

      Свежий воздух насыщает легкие кислородом и волшебным образом добавляет уверенности. В какой-то момент Гарри останавливается у входа в замок, чтобы собраться с духом и наконец сделать этот маленький шаг навстречу к Чжоу. «Давай же, не будь трусом», — думает Гарри и достает из кармана пузырёк. Он открывает колпачок и нервно облизывает губы, прежде чем сделать большой глоток. После того, как горькая жидкость попадает в желудок, становится легче. Пути назад уже нет, и остаётся только одно.

      Гарри поднимается по лестнице и отряхивает ботинки от снега, прежде чем пройти через ворота. Он твёрдо намерен отыскать Чжоу и пригласить её на бал. Однако долго искать не приходится. Словно по мановению волшебной палочки, она появляется в проходе сама, и Гарри едва не сшибает её с ног. Встреча произошла неожиданная и приятная; Гарри вмиг смущается и улыбается ей как-то совсем по-ребячески, неловко переступая то вправо, то влево, когда снова преграждает ей путь. Он с наслаждением замечает, что и она смущена и так же робеет. В это самое мгновение улыбка Гарри медленно сползает, когда вдруг осознаёт: от Чжоу Чанг не исходит никакого света. Даже самого тусклого.

      Гарри в оцепенении замирает на месте, чувствуя, как тяжело падает сердце и словно холодеет. Чжоу бросает на него последний взгляд из-под ресниц, прежде чем робко прошептать что-то о скользкой дорожке и уйти. Гарри не останавливает её и не приглашает на бал.

***

      Гермиона находит его сидящим в Гриффиндорской гостиной поздней ночью. Она не отчитывает его, не велит идти в спальню, а мягко опускается рядом на пол перед камином и сочувственно смотрит.

      — Ну, как дела? — едва слышно говорит она. — Ты не увидел, да?

      Гарри поджимает губы, не пытаясь скрыть боль и обиду в глазах, и качает головой. Гермиона грустно вздыхает и привычно кладет голову на его плечо. Гарри пододвигается ближе и прислоняется щекой к её макушке. Так его сердцу становится немного теплее.

      — Чжоу не последняя девушка, Гарри, — говорит Гермиона после долгого молчания. — Можно присмотреться и к кому-нибудь другому.

      — А ты? Ты увидела?

      Гермиона поднимает голову, смотрит на него и разочарованно качает головой.

      — Не от того, кого хотела, — с трудом признаётся она, но затем тепло улыбается. — Но… есть тот, кому я действительно нравлюсь.

      — Правда? — Гарри искренне радуется. Он боялся, что её постигнет такое же разочарование. — Тот, с кем ты идёшь на бал? — Гермиона робко кивает. — Не скажешь, кто он?

      — Нет, — фыркает она. — Это сюрприз.

      Гарри удивлённо вскидывает брови, но больше ни о чём не спрашивает.

***

      Сюрприз от Гермионы действительно оказался неожиданным. Её спутником оказывается знаменитый ловец из школы Дурмстранг Виктор Крам. Это изумляет не только его, но и Рона, явно не ожидавшего такого от своего любимого игрока. Гермиона выглядит изумительно в своём воздушном светло-лиловом платье, и Гарри вдруг понимает, как стремительно они взрослеют. Выбор Виктора Крама вполне обоснован и понятен. Гарри разделяет радость подруги и провожает их тёплым взглядом.

      И затем он видит Чжоу. Она широко улыбается Седрику Диггори и подаёт ему руку. Вопреки испытанному ранее разочарованию, сердце предательски пропускает удар. Гарри не может перестать восхищаться Чжоу и всё так же любуется ей — её красотой и мягкими чертами.

      Парвати Патил хватает его за руку, возвращая в реальность, и они идут в Большой зал вслед за остальными чемпионами и их парами. Гарри с ужасом озирается на толпу учеников, чьи взоры обращены на них, и начинает нервничать. А ещё он совсем не научился танцевать. Когда они останавливаются посреди зала, Гарри находится в ступоре, не понимая, что от него требуется.

      — Гарри, возьми меня за талию, — шепчет Патил.

      — Что? — Гарри в ужасе таращится на неё.

      — Ну же! — шипит Патил, и Гарри повинуется, как только слышит первые звуки мелодии.

      Движения получаются на автомате. Неуклюжие, неуверенные, но Гарри никогда не говорил, что обладает хоть какими-то танцевальными способностями. Всё идёт для него даже хорошо, пока он вдруг не замечает яркое-розовое свечение где-то со стороны. Сердце вздрагивает, и Гарри резко оборачивается. Толком не поняв, откуда исходит этот свет, он озирается по сторонам и движения его сбиваются, отчего его партнёрша недовольно бурчит.

      — Чёрт, Гарри, — Парвати крепко сжимает его плечо и угрюмо смотрит, когда он в очередной раз сбивается.

      — Прости, — наверное, в сотый раз извиняется Гарри и пытается сосредоточиться.

      Он думает, что свет ему всего лишь померещился, и на некоторое короткое время оставляет свои попытки. Но затем он хватает Парвати за талию, приподнимает в воздух и едва не роняет свою партнёршу, когда вдруг вновь замечает розовую кайму. На этот раз он не выпускает её из поля зрения, но всё ещё не видит её обладателя. Он делает пару шагов вправо, утягивая за собой негодующую партнершу, и наконец встречается взглядом с тем, кому принадлежит этот свет. Лицо Гарри вытягивается, и сердце вновь пульсирует, стуча по барабанным перепонкам. Он путается в собственных ногах и едва не падает, чудом не распластавшись на полу.

      — Гарри! — возмущается Парвати. Гарри тихо бормочет извинения и косится на Малфоя, который всё это время наблюдал за ним. На лице слизеринца появляется усмешка, а в глазах будто пляшут чертята. Гарри отводит взгляд и растерянно смотрит на Патил. Нервно сглотнув, он пытается побороть собственное любопытство, но глаза его сами собой вновь возвращаются к школьному недругу. Кайма вокруг Малфоя не исчезает. Гарри невольно замечает, что свет её намного ярче, чем в прошлом году. Совершенно немыслимо.

      Сосредоточиться Гарри больше не в силах. Патил надоедает его неуклюжесть, и они уходят с танцевальной зоны. Весь оставшийся вечер они с Роном сидят на стульях и наблюдают за танцующими, словно обезумевшие макаки, учениками. Рону отчего-то резко разонравился Крам. Гарри не вполне понимает, почему, и удивлённо смотрит на друга, когда тот вдруг упрекает подсевшую к ним счастливую Гермиону в предательстве. Разворачивающаяся перед ним ссора сбивает с толку, но он не смеет вмешиваться. Когда Гермиона уходит дальше танцевать с Крамом уже в расстроенных чувствах, Гарри приходится выслушивать порицания друга и дальше.

      Затем Рон уходит за напитками и долго не возвращается. Гарри замечает его у танцевальной зоны, неодобрительно таращившегося на развлекающуюся пару. Гарри понимает, что остался один надолго. Вздохнув, он встаёт с места и, накинув на себя парадную мантию, выходит во двор.

      На улице идёт снег и пахнет свежестью. Гарри то и дело натыкается на целующиеся парочки и, хмурясь, переходит с одного места на другое. Он приваливается плечом к стене и смотрит на луну, высившуюся высоко в небе. Где-то в районе груди Гарри чувствует странное беспокойство. Ощущение тревоги и приближающейся беды уже хорошо знакомы ему, но когда это всё мешается в одну кучу с примесью какого-то нового смятения, Гарри становится сложно разобраться в самом себе. Ему есть, чего стоит бояться, и есть наиболее важные вещи, о которых стоит переживать. Он не хочет, чтобы влюблённый Малфой являлся одной из них. Ему, вроде, и всё равно, но есть что-то в этом всём такое, что возбуждало его любопытство. Возможно, ему просто не нравится вся эта путаница. Гарри всё ещё считает, что зелье ошибается, и на этот раз старается просто не обращать внимания.

      Вдоволь надышавшись свежим воздухом, Гарри решает вернуться на бал. Он разворачивается, идёт к воротам и остолбеневает, широко распахнувшимися глазами уставившись на слизеринца. Драко Малфой уверенно-развязной походкой идёт навстречу. Он выходит на крыльцо, затем поднимает свой вечно надменный взгляд и застывает на месте, растерянно глядя на парня перед собой.

      Подобная реакция удивляет Гарри. Ему ещё не приходилось наблюдать за его молчаливым присутствием с намёком на явное любопытство. Он во все глаза смотрит на Малфоя и не может сказать ничего ядовитого или хотя бы сдвинуться с места. Он просто стоит и смотрит, как ярко мерцает ореол вокруг него. Затем Малфой вдруг прерывает их зрительный контакт и медленно скользит взглядом по его телу. Гарри смущается от внезапного внимания к его одежде и нервно переступает с ноги на ногу, желая спрятаться. Он ждёт какой-нибудь колкости и уже отыскивает в голове хоть какие-нибудь оскорбительные слова, но Малфой только хмыкает и продолжает путь.

       — С дороги. Чемпион, — насмешливо тянет слизеринец и задевает Гарри плечом. Гарри оборачивается и недовольно смотрит ему вслед. Он хочет по привычке разозлиться и бросить что-нибудь едкое в ответ, но розовое свечение всё ещё сбивает с толку.

***

      Гарри испытующе смотрит на братьев Уизли и ждёт объяснений.

      — Да. Действительно есть такой побочный эффект, — признаётся, наконец, Джордж. — Но он совсем не опасен. Максимум через неделю зелье полностью прекращает действие.

      — Странно, что этот побочный эффект отражается именно на тебе, — добавляет Фред, проверяя свою экипировку загонщика. — Такое бывало, конечно, в прошлом году, но всего-то пару раз и недолго.

      — А вот это уже надо у вас спросить: почему действие вашего зелья так долго проходит только у меня?

      — Возможно, потому что все чувства — обман и большинство свой цвет так и не увидели? Как знать, может, вас таких много, но им до сих пор не свезло об этом узнать.

      Гарри закусывает губу и хмурится. В голове проскальзывает неутешительная мысль, что если бы не Малфой, он бы тоже так и не увидел никакого цвета. Гарри колеблется, прежде чем задать следующий вопрос.

      — А зелье может… реагировать на другие чувства?

      Фред и Джордж одновременно вскидывают головы, прекращая колдовать над своей формой, и заинтересованно смотрят на ловца своей команды.

      — Например? — в унисон спрашивают они.

      — Ну… — Гарри робеет и нервно облизывает губы. — Например, зелье может светиться от сильных отрицательных эмоций? Вроде… ненависти, — он отводит взгляд и с напряжением ждёт ответа.

      — Ну нет, — фыркает Джордж.

      — Этого однозначно не может быть, — отзывается Фред.

      — Почему вы так уверены? — возмущается Гарри, готовый отстаивать свою безупречную теорию.

      — Потому что на начальном этапе был ещё один цвет — красный. Он и выявлял того, кто тебя презирает. Но мы усердно трудились, чтобы убрать его долой. Кому захочется знать, что тебя ненавидят? «Цвета Амортенции» создан только для любви, и никакой ненависти он выявить не может. Мы гарантируем это.

      Теория Гарри рассыпается вдребезги. И что ему теперь думать? Малфой, что, и впрямь влюблён в него? В Гарри Поттера? Если это так, то проявляет свою любовь тот самым отвратительным образом, что вновь говорит о нём как о паршивом человеке. Меньше всего Гарри нужна его любовь. Он не чувствует от неё никакой радости. Его сознанию всё ещё трудно поверить в то, что это всё правда. Он не хочет, чтобы это было правдой. Своим поведением и высокомерием Малфой испортил даже такое нежное и светлое чувство, как любовь.

      — Кстати. Кто это так запал на тебя, а? — голос Фреда вторгается в его мысли, и Гарри вскидывает голову, растерянно глядя на него. — Неужели кому-то нравятся низкие очкарики, которые всё время влипают в неприятности?

      Фред и Джордж ехидно поглядывают на него, играя бровями, и Гарри закатывает глаза.

      — Не ваше дело, — он встаёт и уходит прочь, пока шутки братьев Уизли не загнали его больное воображение в могилу.

***

      Время пролетает быстротечно и совсем незаметно. Не успевает Гарри оглянуться, как близится следующий этап соревнования Кубка Трёх Волшебников. Гарри злится на себя и злится на мысли, которые отвлекают его от важной миссии — разгадать загадку яйца. Он нехотя замечает, что стал думать о Малфое непозволительно много. Он изредка косится на него, наблюдает и принимает своё негодование как должное. Несмотря на полученные ответы, всё не стало «понятнее». Всё стало намного запутаннее. Ему хочется вернуть время вспять и никогда не пить это «всезнающее» зелье. Он не желает думать о Малфое. Не желает знать, что этот ублюдок с какой-то стати в него влюблён. Это полный абсурд, и этот абсурд никак не укладывается в голове. В конце концов Гарри решает, что его терзания напрасны. Малфой ничего не знает о любви. Это глупое розовое свечение не значит ровным счётом ничего. «Цвета Амортенции» — закрытая тема. Он больше не собирается пить это зелье когда-либо ещё.

-5-

      Есть ли что-то более ужасное, чем смерть? Гарри считает — нет. Смерть забрала у него слишком много. Волан-де-Морт в её обличье ходит по пятам и заставляет смотреть, как погибают люди. Гарри всё больше ощущает в себе чувство ненависти. Злости. Он хочет отомстить. Убить. Гарри никогда не будет счастлив, пока жив Волан-де-Морт.

      Смерть Седрика Диггори и возвращение Волан-де-Морта меняют что-то в Гарри. Он сломлен, потерян и как никогда готов действовать. С каждым днём ярость в нём усиливается, словно жерло вулкана, готовое вот-вот взорваться. Молчание Гермионы и Рона подливает масла в огонь. Он искренне не понимает, почему никому нет до него дела. Это он был на том чёртовом кладбище, это он сражался с Волан-де-Мортом. Он в полной мере готов покончить с этим, но никто, кажется, не хочет ему в этом помочь. Все хотят бороться без него, и его подкинули, как ненужный балласт, Дурслям. Гарри чувствует себя преданным и бесполезным. Он злится даже на своих близких друзей. О нём вспоминают только благодаря нападению дементоров.

      После Гарри попадает на площадь Гриммо. Встреча с Сириусом лишь на короткое время успокаивает его, затем вновь появляется неконтролируемая злость. Все пытаются скрыть что-то от него, не посвящают в планы, действуют так, будто это его вовсе не касается. К этим переживаниям добавилось ещё и предстоящее слушание. Гарри боится, что его исключат из школы. Он искренне надеется, что в таком случае всё же сможет остаться жить с Сириусом. Кажется, только он понимает его. Только он поддерживает его инициативу вступить в Орден и биться с Тёмным Лордом и его армией. И даже в этом полном гнили доме Гарри будет чувствовать себя лучше, чем с Дурслями.

      Когда слушание проходит для него успешно, Гарри чувствует облегчение. Одной проблемой становится меньше, и теперь осталось разобраться с другими, более важными.

      Как оказалось, Министерство не верит ему: его с Дамблдором обвиняют во лжи. «Ежедневный пророк» сообщил об этом всей магической Британии на первой полосе газеты. Возвращение в Хогвартс впервые совсем не радостное событие для Гарри. Обида на молчание друзей всё ещё не проходит до конца, и он вновь ощущает эту тянущую пустоту в груди. Он уже подозревает, что этот учебный год будет не из простых. Но Гарри надеется, что его сокурсники не поверят в весь этот бред Пророка. Это было бы логично и справедливо, ведь он учится с ними бок о бок не один год. Они должны знать его — верить ему, а не Пророку. Однако Гарри замечает на себе косые взгляды ещё в поезде. Надежда неумолимо начинает угасать, а злость сроднилась с ним так, что начинает течь по венам. И среди всего этого хаоса вновь появляется Малфой, который просто не может не позлорадствовать.

      — Странно, что Министерство позволяет тебе разгуливать на свободе, Поттер, — Гарри слышит знакомый голос и крепко сжимает кулаки. — Радуйся, пока можешь! Наверняка для тебя в Азкабане уже готовят камеру!

      Гарри не понимает, от чего так завёлся. Малфой всегда злословит, из его рта выливается лишь тонна грязи. Однако на этот раз тот наклоняется слишком близко и его ядовитые слова задевают бушующую в нём бурю. Гарри срывается вперёд, желая вмазать по лицу ублюдка, но его удерживает Рон, а Малфой отскакивает и ошалело смотрит, явно не ожидая такой агрессивной реакции. Слизеринец быстро приходит в себя и хмуро оглядывает школьного врага, поправляя пиджак. Затем Гарри видит, как он трусливо уходит, и ненавидит одно его жалкое существование.

      — Что я говорил? Чёртов псих! — доносится до него, и Гарри закипает.

      — Держись от меня подальше!

***

      Последние капли надежды на доверие однокурсников рухнули, стоило войти за ворота Хогвартса. Гарри наблюдает на себе подозрительные взгляды, слышит шепотки за спиной, и ему то и дело попадается на глаза газета с красноречивым названием статьи «Мальчик-который-лжёт».

      Министерство вторгается в дела Хогвартса, Дамблдор не обращает на него внимания, Гарри ссорится с Симусом и Дином, ему приходится отрабатывать наказание у Амбридж, оставляющее на руке болезненный шрам, и ещё каждую ночь ему снятся кошмары. Он срывает злость на друзьях, чувствует себя виноватым, но в то же время винит всех окружающих. Гарри кажется, что он сходит с ума. Он одинок как никогда. Ему некому рассказать о своих переживаниях, кроме Сириуса.

      Так он чувствует себя, пока не разговаривает с чудной Луной Лавгуд, которая открывает ему глаза и толкает в нужном направлении. Гарри наконец понимает, насколько нуждается в своих друзьях. Он осознаёт, насколько глупы его обиды, ведь Рон и Гермиона прошли с ним многое. И теперь, когда они нужны ему больше всего, он сам от них отворачивается. И действительно, когда он отпускает обиду и возвращается к своим друзьям, ему становится намного легче.

***

      Жизнь в Хогвартсе полностью меняется с назначением Долорес Амбридж на пост генерального инспектора. Свод нелепых правил и оценивание учителей держат всех в напряжении. И страшнее всего то, что никто из учеников Хогвартса ничему не учится. Гарри должен бороться. Они все должны учиться защищать себя, быть готовыми к атаке в любую минуту. И тогда Гермиона решает создать их собственный отряд.

      Гарри не верит, что кто-нибудь согласится присоединиться к ним, тем более, когда их будет обучать он сам. Их пришлось убеждать, и хоть он до последнего сомневался, за ними последовали. И среди первых откликнулась Чжоу Чанг. Он с замиранием сердца отмечает, что она осталась такой же красивой и вызывает в нём всё тот же трепет.

      Скоро Гарри замечает, что все слухи о нём остаются в прошлом. Всё больше и больше людей начинали доверять ему. Ему нравилось, что его слушали, нравилось, как серьезно отнёсся «Отряд Дамблдора» к тренировкам по защите, он искренне гордился их каждым успехом. И ему определённо нравилось находиться рядом с Чжоу. Возможно, он может опять ошибаться, но ему кажется, теперь в её глазах появилось что-то более теплое.

      Однажды ему в голову приходит очередная мысль выпить «Цвета Амортенции». Но страх разочароваться в очередной раз останавливает его от необдуманных действий. Сердце бьётся от каждого её взгляда и улыбки, в груди теплится надежда, и он не будет убивать её так скоро. Гарри наслаждается каждым мгновением, упивается её вниманием, пока, наконец, перед Рождеством не получает самый лучший подарок — поцелуй Чжоу.

      — У вас есть ещё… «Цвета Амортенции»? — Гарри нервно облизывает губы, но старается держаться уверенно. Фред и Джордж отрываются от своего эссе и переглядываются.

      — Вообще-то наше производство временно приостановлено, — отвечает Фред. — Амбридж конфисковала все наши вредилки. Но у нас в запасе есть забастовочные завтраки, если надо.

      — То есть, никак не достать? — Гарри старается выглядеть менее разочарованным, чем есть на самом деле.

      Братья вновь переглядываются, и на их лицах появляются понимающие усмешки.

      — Ну если тебе так надо, то мы можем сделать эксклюзивно для нашего избранного, только бы он не страдал от любви.

      — Правда? — Гарри игнорирует последние слова и улыбается.

      — Ты помог нам с деньгами для нашего магазина, это самое малое, что мы можем сделать для тебя, Гарри.

      Братья велели ему подождать две недели, пока зелье готовится. За это время Гарри сотни раз убеждает себя, что «Цвета Амортенции» ему вовсе ни к чему, и столько же раз решительно желает узнать всё наверняка. Он хочет такую же сильную и крепкую любовь, какая была у его родителей. И если Чжоу не испытывает к нему и половины из этой любви, то она совсем не та, которая ему нужна. Эта мысль становится решающей, когда зелье, наконец, попадает ему в руки. Точнее, упаковка из шести флаконов с эмблемой «Цветов Амортенции».

      — Мне нужен был всего один, — Гарри с недоумением смотрит на братьев, не понимая такой щедрости.

      — Пользуйся, — добродушно ухмыляется Фред. — Кто знает, когда мы сможем выпустить их снова.

      Гарри понимающе кивает и благодарно улыбается.

      На сей раз Гарри не ходит вокруг да около. Он волнуется, но в то же время решителен как никогда. В конце концов, есть вещи и похуже, чем невзаимные чувства.

      Уже вечером Гарри стоит перед появившейся дверью Выручай-комнаты и взволнованно вертит в руках пузырёк. Он знает, что все уже собрались и ждут его, но всё медлит, всё ещё отчётливо помня предыдущий печальный опыт с зельем. Наконец он делает решающий вздох и пьёт содержимое флакона. Чувствуя нервное покалывание в животе, Гарри отворяет дверь и проходит внутрь.

      Весь «Отряд Дамблдора» в сборе и уже оттачивает заклинания, выученные на прошлой неделе. Гарри медленно ходит по комнате, здоровается в ответ на радостные приветствия и ищет взглядом Чжоу. Та находится в самом дальнем конце комнаты со своей подругой. Гарри замирает на месте, и его наполняет чувство радости, когда он наблюдает за тем, как вокруг милой сердцу Когтевранки формируется светло-розовый ореол. Он широко улыбается, ощущая волну воодушевления, но затем вдруг это чувство медленно притупляется, и с его губ медленно сползает улыбка. Гарри вдруг понимает, что рад он… недостаточно. Случись это в прошлом году, он был бы счастлив как никогда, но сейчас в нём что-то меняется. Это приводит в замешательство, и Гарри искренне не может понять самого себя.

      Во время тренировки он чувствует себя растерянным и затем совершает ещё одно открытие — Джинни Уизли тоже светилась мягким розовым светом. Это удивляет, однако он не придаёт этому никакого значения и ещё долго не вспоминает об этом.

      После того случая Гарри смотрит на Чжоу иначе. Он всё ещё видит её красоту, чувствует к ней что-то, однако уже не знает, что именно. Окончательно все чувства исчезают разом, как только «Отряд Дамблдора» рассекречивают. Он испытывает глубокое разочарование, когда видит Чжоу у разрушенной стены Выручай-комнаты, затем переводит взгляд на удерживающего её Малфоя и наблюдает за его высокомерным превосходством. В это момент Гарри думает, что от его розового света не осталось и следа. Разве кто-то может любить и причинять любимому человеку вред? Разве кто-то может любить и ненавидеть? Подобные вопросы не оставляют его в покое весь следующий день. Впервые Гарри намеренно пьёт зелье и идёт на совместный со слизеринцами урок Трансфигурации. Лишь ненадолго он замирает у входа в аудиторию, чтобы перевести дыхание. Он не имеет ни малейшего понятия, откуда берётся это смятение, как и не понимает, зачем именно хочет видеть Малфоя под действием зелья. Тем не менее, Гарри открывает дверь и проходит в класс. Он старается вести себя обычно, идёт к своему месту и словно невзначай поднимает глаза и внезапно видит, что Малфой смотрит на него. Их взгляды сталкиваются, и Гарри невольно замирает на месте.

      Направляясь в класс с действующим зельем, Гарри искренне был убеждён, что не увидит никакого света. И у него точно не возникло даже самого маленького предположения, что цвет Драко Малфоя станет ещё ярче.

      Гарри обескураженно выдыхает и смотрит в насмешливые глаза, полные заносчивого презрения. Малфой усмехается; неровный стук собственного сердца знакомо раздаётся в ушах. Оно быстро затихает, и Гарри замечает, как неприязнь к этому человеку только усиливается в нём. Он чувствует себя грязным от этой безжалостной, неблагодарной «любви».