Молодой человек лет двадцати встречает его мягким поцелуем в губы. От него пахнет табаком и мятной жвачкой – как всегда. 

– Привет, Илюш, – шепчет Кирилл куда-то ему в шею, зарываясь носом в вязаные складки шарфа. 

– Я тоже рад тебя видеть, Кир, – от его голоса и прикосновений к спине по хребту пробегают мурашки, – подожди, дай я сниму пальто. 

Ему нравится, как Илья называет его: то ли как популярного фантаста*, то ли как алкогольный напиток – шампанское со смородиновым ликером*. 

– Сегодня секс или разговоры? – интересуется юноша. В его зеленых глазах пляшут веселые искорки – признак его действительно хорошего настроения. 

– И то, и другое, и разувайся быстрее, пожалуйста. Тебе чай, кофе, вина, может? 

– Ты знаешь, что я не пью на работе. Но от кофе не откажусь.

– Ты не пьешь до работы, – поправляет его Кирилл. Кофеварка урчит под его руками, как ручной зверек, – я открою вино потом. Сегодня долгая ночь? 

– Сегодня я только твой, – его улыбка обезоруживает, и, принимая чашку, Илья задерживает свои пальцы на руке Кирилла, – я знаю, какой ты после концертов. 

– Следишь за мной? 

– Конечно. Я один из миллионов, чьим кумиром ты являешься. Сложно не знать, что ты только что объехал всю страну – в какой там? – раз.

– В третий. Ты льстишь мне, – Кирилл размешивает в своей чашечке сахар, – не тяни, ради бога, раз ты все знаешь. В ванной твое полотенце. 

Вместо ответа Илья допивает кофе – он всегда расправляется с ним мгновенно, в пару глотков – и посылает воздушный поцелуй перед тем, как направиться в ванную. 

 Кирилл перетекает на кровать, вслушивается в шелест капель в ванной – дождь за окном, дождь в его квартире, сладость кофе прилипла к губам. Они с Ильей знакомы около года, и он не знает о юноше практически ничего. Что он делает в свободное время? Почему он выбрал такую работу? Сколько ему лет? Как его зовут на самом деле? Все это и не нужно для поддержания их игры. Иногда Кириллу интересно, скольких еще людей он так же целует в губы при встрече, на скольких кухнях он пьет кофе по вечерам – но интерес этот мимолетен. 

– О чем задумался? – спрашивает Илья. Фисташковое полотенце, обернутое вокруг бедер, чертовски ему идет. 

– О тебе, – отвечает Кирилл, ложится на живот, подставляя спину. Махровая ткань чуть слышно касается пола, – о том, что у тебя идеальная фигура. Мне очень нравится. 

Илья садится на кровать, сначала мягко поглаживает плечи и лопатки Кирилла прежде, чем начать их разминать. Он всегда так начинает – смеется, что все-таки по договору он массажист, у него даже пара сертификатов имеется. 

– Расслабься, – шепчет Илья, – ты очень напряжен. 

– Я спокоен, как удав.

– Твоя спина – нет.

Под чуткими руками юноши Кирилл тает, как льдинка. Боль, оставшаяся в мышцах после вчерашнего концерта, да и после всего тура, перетекает в удовольствие и обратно. Можно закрыть глаза и представить морской берег, золотистый горячий песок, шелест волн и крики чаек. Можно представить, что сейчас над ним склонился вчерашний паренек – у него очень красивые кисти и пальцы. 

Когда Илья прикусывает его за ухо, он не может сдержать глубокий выдох удовольствия, губы влажно касаются шеи, и Кирилл переворачивается на спину, чтобы ответить на поцелуи. Сладость на его губах смешивается с горечью на чужих.

– Как обычно? – чуть слышно спрашивает юноша, и он кивает в ответ. Возбуждение переполняет его, и хочется то ли кончить поскорее, то ли продлить это ощущение как можно дальше. Но не он будет распоряжаться своим телом в ближайшее время.

Илья отходит к шкафчику, замирает на миг словно в раздумьях, и Кирилл закрывает глаза – так интереснее. 

Впервые за четыре месяца после тура он ничего не решает и ни за что не отвечает. 

Он чувствует, как его запястья сводят вместе над его головой, чуть шершавые веревки опутывают их. Он напрягает руки, проверяя, насколько туго связаны руки – и довольно улыбается. 

– Нет, в ближайшее время ты без моей помощи никуда не выберешься, – усмехается Илья, – не открывай глаза. 

Ткань касается его век, и мир тонет в шелковом мягком мраке. 

– Обожаю тебя, Илюш. 

– Подожди, я еще даже не начал, – смеется тот в ответ. 

Каждый поцелуй в шею и ключицу – всплеск удовольствия. В кромешной темноте все чувства обостряются до предела, и, когда юноша касается его губ своими, прикусывая их, Кирилл не может сдержать стон. 

– Я знаю, что ты можешь лучше, – бедрами Илья качается его члена, трется о него, – можешь громче и слаще. Оближи.

Кирилл вслепую облизывает пальцы, языком проходит по каждой подушечке – указательный, средний, безымянный, чуть шершавая кожа, запах недавно выкуренной сигареты, и этими же пальцами юноша проводит по его члену, медленно так, от основания к самой головке – и вниз, прежде чем обхватить его губами.

– Вот теперь ты стонешь как шлюха. 

От удовольствия кружит голову, Кирилл обхватывает веревку, тянущуюся от его запястий к изголовью кровати, царапает его, выгибает спину. 

Он ничего не решает. 

Он ничего не видит. 

Он чувствует только приятную истому.

 – Продолжай, пожалуйста, – выдыхает он, бедрами подается навстречу горячему рту. Илья то ускоряется, то движется неприлично, бесстыже медленно, то останавливается.

– Я могу дразнить тебя бесконечно, но я не бессердечен, да и сам уже хочу тебя до безумия, – его голос перекрывает стуком крови в ушах. 

Кирилл слышит шуршание упаковки презерватива, щелчок крышечки на тюбике смазки. Юноша опускается на его член, кажется, целую вечность, склоняется над его лицом так, что пряди волос щекочут кожу. Хочется обхватить руками его бедра и поясницу, задать свой темп, хочется, чтобы он двигался быстрее, чтобы он так же, как и Кирилл сейчас, стонал от желания и наслаждения, хочется прижать его всего к себе и не отпускать. 

Горячее прерывистое дыхание куда-то в висок.

Прикосновения губ к коже. 

Капельки пота на лбу.

Растекающееся по паху удовольствие.

Кирилл прикусывает губу, оргазм – огненный всполох, идеально сыгранный финальный аккорд, после которого публика взрывается овациями, разливающееся по всему телу тепло, и он чувствует его каждой мышцей, каждым нервным окончанием. 

– Ты бесподобен, – шепчет он, когда юноша развязывает веревки, – просто бесподобен. 

Он снимает с глаз повязку, любуется Ильей, его растрепавшимися волосами, румянцем на щеках, блеском в зеленых глазах. 

– Дай мне минуту прийти в себя, – говорит Кирилл, – и мы продолжим. 

Юноша урчит, приникая к его груди, позволяя запустить руки в шевелюру. 

– Мне нравится, что ты никогда не оставляешь меня без внимания. 

– Просто я джентльмен, – усмехается Кирилл. 

Он стягивает с себя презерватив, скидывает его куда-то на пол – потом уберет, – нащупывает тюбик и смазывает пальцы. Илья раздвигает ягодицы, позволяя войти в себя, и Кириллу нравится думать, что это паренек из гримерки насаживается на него, прикусывает его губы. 

– Можно? – хрипло спрашивает юноша.

– Не спрашивай, просто кончай. 

По его телу проходит дрожь, он стонет вполголоса – точно всхлипывает, теплая жидкость растекается по животу и груди Кирилла. Илья опускается на кровать рядом, тяжело дыша. 

– Однажды я уговорю тебя на анальный оргазм – и парадигма твоего мироощущения уже не будет прежней. 

– Не умничай, – смеется Кирилл в ответ, – лучше достань сигареты из тумбочки. 

– Мне нравится, что у тебя у кровати уже есть все самое необходимое, – говорит Илья, опуская на кровать небольшую пепельницу и пачку «Captain Black», салфеткой стирает сперму с кожи Кирилла. 

Подбирает презерватив с пола и направляется на кухню.

– Вино в холодильнике, бокалы в шкафчике, – окликает его Кирилл.

Обнаженные, они лежат на кровати, первая сигарета после секса кажется особенно приятной, холодное вино остужает разгоряченное тело. Кирилл чувствует себя мягким и нежным, будто прикосновения рта и рук, близость с чужим телом сняли с него жесткую скорлупу, осталась лишь тонкая кожица, подцепи ее пальцем – и увидишь самое нутро. 

– У тебя по углам пыль, – замечает Илья, – ты опять поссорился с Асей, и она не вызвала тебе клининг? 

– У нее, как всегда под конец тура, случился срыв. Отойдет через неделю-другую. Я полдня проспал, и мне было лень убираться или звонить в QLean.

– Что на этот раз? 

– Она опять решила считать мои деньги. Ну, то есть, не общий доход, а мою прибыль. Мол, я слишком много сливаю на «девочек». Я съязвил, что вообще-то сливаю их на мальчиков – но она до сих пор думает, что это шутка. 

Илья улыбается, подносит бокал к губам – каждое его движение выверенно, чтобы выглядеть красиво и эстетично. 

– Ну, лезть в твои финансы правда не очень красиво.

– Тем более, я считал, что постоянный партнер обойдется мне дороже. А если еще через год после начала отношений задумать сыграть свадьбу… 

Юноша качает головой в ответ, ставит бокал на подставку из светлого дерева и достает сигарету из пачки. 

– Я рад, что ты можешь теперь спокойно об этом говорить. 

– Спасибо. Я тоже рад. 

Какое-то время они молча курят. Кирилл отмахивается от воспоминаний, боится испортить впечатление от вечера, образы прошлого он складывает куда-то к ночным кошмарам, благо они очень похожи. Кажутся ветхими и прозрачными, но только тронь их – и они поглотят тебя, бездонные и темные, не выплывешь. Говорить о них легко, если думать, что то, что произошло – произошло не с ним, да и не произошло вовсе, а приснилось. 

Вся жизнь – чужой нелепый сон.

– Каждый раз, когда я обращаюсь в «Золотого Журавля», переживаю, что ты уйдешь от них, – наконец, нарушает он молчание, – я удивлен, почему ты еще не сделал этого. 

– Не переживай, если я уйду, я сообщу тебе об этом. Да и куда мне от них уходить? Где еще мне столько заплатят за мое тело? Я привык, Кир. К деньгам привыкаешь очень быстро – тебе ли не знать?

Кирилл кивает, любуясь белоснежной улыбкой.

– Я рад, что ты не уходишь. 

– Расскажи мне лучше, о ком ты думаешь весь вечер? Только не ври, что обо мне – я такие вещи замечаю, ты знаешь, – Илья говорит это без претензии, без ревности, и Кирилл невольно задумывается, можно ли в принципе ревновать, если твоя любовь и твое время – просто товар? 

– Твой чертов профессионализм, – отвечает он, – и чертово мое лицо, которое ты читаешь, как открытую книгу. 

– Твое лицо не чертово, а очень даже приятное. Не уходи от вопроса, мне любопытно. Такого давно не было. 

– Ладно-ладно, – Кирилл разводит руками, признавая, что он сдается, – вчера в гримерке встретил одного паренька. Что-то в нем было цепляющее. 

– Какой он? – Илья протягивает ему свой пустой бокал, в ответ на вопросительно приподнятую бровь кивает головой, и Кирилл тянется за бутылкой. 

– Он… Хм, – прикусывает губу, вино бледно-желтым ручейком струится по стеклу, – как олененок. Или как дворняга. Нескладный такой, будто поломанный, костлявый. Он помог мне, я помог ему, и мы разошлись. Будь во мне чуть больше алкоголя – и я бы не сдержался и попросился бы пересчитать ему все позвонки. 

– Губами, конечно же, пересчитать? – смеется Илья, – а он, конечно же, натурал при этом? 

– Конечно же – в ответ на оба вопроса. По крайней мере, он никак ко мне не лез. Я предложил ему выпить, но он отказался. И не оставил никаких контактов, только имя его знаю. 

Юноша поджимает губы, мол, печально это все. Кириллу иногда кажется, что Илья заинтересован в его личной жизни больше, чем он сам. 

– А чем он занимается? 

– Говорю же, не знаю ничего. Такое чувство, что ничем конкретным, типа как Тодд из «Коня Боджека». Ты же смотрел? 

Илья кивает:

– Обожаю Тодда. Хотя всегда хотел быть похожим на Принцессу Кэролин – ну, типа, бизнес-жизнь, много работы, все дела. Но как-то не сложилось, как видишь, – он смеется, и по этому смеху видно, что он ничуть не жалеет, что его карьерный путь ушел куда-то в другую сторону. 

– Подожди, может, еще все сложится: откроешь свое заведение, будешь менеджерить девочками и мальчиками. Прям как Кэролин, ну, подумаешь, находишь заказы не актерам, а эскортникам. 

– А это мысль. Взять тебя бизнес-партнером? 

– Давай я лучше тебе саундтрек к рекламе запишу, – смеется Кирилл, – из меня управленец – как из козы балерина. Как из того мальчика – любовник вроде тебя, и это комплимент тебе, да. Давай выпьем за что-нибудь? 

Илья думает несколько секунд, прежде чем коснуться своим бокалом его, наполнив комнату чуть слышным мелодичным звоном.

–  Чтобы все козы стали балеринами, а мальчики – отличными, как я, любовниками. Если они этого хотят, конечно. 

Кирилл думает о том, что это один из лучших вечеров за последние несколько месяцев, и хорошо бы ему никогда не заканчиваться. Откуда ему знать, что, спустя пару недель, он сложит это воспоминание в копилку кошмаров, и звук соприкасающихся бокалов заполнит его мучительные мрачные сны?