— А где Толик? — спросил Юра, когда инструменты и чемоданы были аккуратно сложены под сидения, и все ансамбленники уже расселись по местам, но не хватало одного.

— Не знаю, — повела плечом Ирочка, но Юра уже вскочил с места и помчался в тамбур.

— Через сколько отправление? — спросил он, параллельно закуривая сигарету.

— Две минуты, — бесстрастно ответила проводница, не отрываясь от чтения книги. Юра выглянул на платформу. Последние припоздалые пассажиры забегали с чемоданами в вагоны, но коллеги среди них не было.

"Да где же ты, Толик..." Секунды неумолимо утекали, как песок сквозь воду.

Проводница прикрыла книжку и теперь наблюдала за длинноногим брюнетом, беспокойно поглядывавшего на часы.

— Что? Артиста своего потеряли? — с улыбкой спросила девушка.

— Сапожника! Если не успеет, то всё. Сам виноват! — Юра нервно выдохнул дым в московское вокзальное небо. — Толик вообще... человек-загадка. — Многозначительно добавил саксофонист.

"Двери закрываются, поезд отправляется " — послышалось из динамиков, и двери начали с шипением закрываться.

Юра выбросил окурок в закрывающийся дверной проём на платформу и вдруг через стекло увидел бегущего к поезду Толика.

Моментально среагировав, саксофонист подставил ногу к одной и опёрся плечом на вторую створку двери, не позволяя им закрыться. Поезд тронулся медленно разгоняясь.

— Толя! Давай быстрее!

— Молодой человек, немедленно отпустите дверь! Вы что творите? — вскочила проводница, но молодой человек не внял её просьбам. Через несколько мгновений в задерживаемое междверное пространство влетел опоздавший ансамбленник, буквально сбив с ног державшего для него дверь Юру.

— Да где тебя черти носили, придурок? — возмутился саксофонист, когда Толик поднялся с пола и протянул ему руку.

— Да где-где?..

— Понял, можешь не продолжать, пощади нежные ушки прекрасной леди? Пойдём, — отряхнувшись, сказал Юра. — Вы уж меня извините, но риск был оправдан, я знал, что он успеет — Очаровательно улыбнувшись светлокудрой пышногрудой проводнице, добавил Юра, когда Толик ушёл к остальным ансамбленникам.

— Знаете, у меня такие циркачи каждый день бывают. Тоже мне, удивили. — Раздражённо ответила она, вытирая полотенцем стаканы, попутно гневно сверкнув голубыми очами на саксофониста. Юра пожал плечами и ушёл вслед за Толиком.

По магнитным рельсам мчится поезд, вскоре городские пейзажи сменила сельская местность, проносящаяся мимо и сливающаяся в один светло-серый зимний пейзаж.

Уже с начала XXI века — преемника XX-го, скоростные рельсы ВВМ пересекают Союз, соединяя все столицы республик, что позволяет советским людям свободно передвигаться по стране.

Дорога до Риги по ВВМ — Всесоюзной Воздушной Магистрали  — должна будет занять всего пять часов времени наших дорогих артистов.

И Фёдорычу опять позвонили, в трубке послышался требовательный женский голос, и тот поспешно вышел. Жена.

— Не ну это надолго, — усмехнулся Жора.

А Толик сразу оживился.

— Слышь, Валя? Где твоя гитара? — он пнул по ботинку коллегу, зачитавшегося новым выпуском журнала "Электроника".

— А что? — приспустив очки на носу недовольно поинтересовался гитарист.

— Что, что? Горючее доставай!

— А-а сейчас сейчас ... — Валя потянулся за гитарой, а Юра в этот момент с фразой "Да что ж ты там читаешь", ради интереса заглянул в журнал. Ожидаемо, от Электроники там была только обложка, а в самом журнале Юра узрел полуголых девиц.

— Интересная у тебя электроника! — на всё купе произнёс Юра, на что Валя заметно покраснел и поспешно засунул журнал в рюкзак.

Пианиста Сергея, изучавшего русско-латышский разговорник, конечно же, никто трогать не стал. Себе же дороже!

Толик начал напевать непотребные блатные песенки под гитару. После того, как разлили по стаканчикам выпивку, настроение артистов улучшилось.

Только Юркó сосредоточенно читал что-то с экрана своего планшета. Заметив, что аура всеобщего веселья всё ещё не захлестнула новоиспеченного ансамбленника, Юра резко приглушил рукой струны гитары.

— Что ты там делаешь, Юркó? — поинтересовался Юра.

— Да вот, книгу читаю... — застенчиво сказал тот.

— Читать электронную книгу это как спать с резиновой девушкой. А у тебя вон, настоящая есть. Так что заканчивай и присоединяйся, — с ухмылкой плеснув в пластиковый стаканчик самогонку, проговорил Юра. Толик громко хихикнул, а Юркó ничего не осталось, как заблокировать экран и убрать планшет в рюкзак.

Вскоре, доселе смурной Юрко повеселел и хихикал с Ирочкой.

Когда Фёдорыч закончил разговор с женой и вернулся, артисты были уже на сильном кураже, и отчитывать уже их было бесполезно. Отмахнувшись, худрук пошёл в вагон-ресторан отмывать свои печали сорокалетним коньяком.

Саксофонист поспешно вышел в тамбур и закурил, глядя на мимо проносящиеся лесные просторы.

Через два часа — родной город. С каждым километром чувство тревоги всё сильнее напоминало о себе, сдавливая грудную клетку. Юра привалился к стене плечом, судорожно вдыхая сигаретный дым. Он не хотел, чтобы их ВИА давал гастроли в Риге, а ещё больше не хотел, чтобы его соансамбленники застали в таком состоянии. Но мысли беспорядочно возвращались к одному...

"Надеюсь, за семь лет обо мне забы…"

"Молодой человек!" — прервал его мысли строгий женский голос.

 Юра резко обернулся. Около него возникла проводница.

— Вы что? Здесь курите? Здесь запрещено! — возмутилась она, указав на знак на стене, около которой он стоял.

— Не заметил... — рассеянно сказал он. — А… где можно? — поспешно затянувшись, наконец, выдал Юра.

— Нигде, в поездках ВВМ это запрещено, с самого открытия ВВМ от две тысячи семнадцатого!

"А... правила... виноват, но что поделать? Юра, ты же артист, возьми себя в руки."

— А сколько нам ещё ехать?

— Молодой человек потушите сигарету. — раздражилась проводница.

— Девушка... мне не очень хорошо стало. Нервы, понимаете...

— Нет, не понимаю, потушите сигарету!

Юра взглядом скользнул по её груди, где сиял бедж с её редким именем.

— Дорогая Прасковья, уж позвольте артисту докурить. Пожалуйста.

Девушка не возразила. Может, из-за его неважнецкого вида, а может, как ему показалось, ей просто понравилась его деликатная напористость. Хотя, скорее, это был сочувственный первый вариант.

Он докурил в несколько затяжек, и подрагивающей рукой потушил окурок в переносной металлической пепельнице.

— Вы возмущены, — щёлкнул крышкой Юра, обратившись к работнице ЖД, — но у вас никогда не возникало желания поцеловаться с артистом эстрады?

— А не сыграть ли нам в карты? —спросил Толик, отставив гитару.

Ирочка выложила на стол из сумочки колоду карт.

— Давай партеечку!

— А где Юрка? Он у нас картёжник.

— Схожу посмотрю, давно его нет... — оторвался от чтения "Электроники" Валя.

...

— Юрик.. ты как обычно, да? — С унылым вздохом возник бархатный голос Валечки в момент, когда тонкие музыкальные пальцы Юры профессионально расстегнули форменную кофточку и проникли под неё.

Увидев Валечку на пороге тамбура, вмиг раскрасневшаяся проводница оттолкнула музыканта и поспешно начала застёгивать пуговицы.

— Ты что, подглядываешь? — усмехнулся Юра, обернувшись к смущённо-возмущённо розоватому Вале.

 — Хватит смущать девушек, латышский охмуряло! — наконец выдал он.

— Я вас смутил? — Юра удивлённо поднял бровь, поправив воротник кофточки проводницы.

— Поцелуй с артистом эстрады! Я думала, в щёчку! — наконец, возмутилась проводница Прасковья, по тону кожи напоминавшая сейчас Краснодарский помидор. — Вы...

— Я саксофонист..

— Да вы...

— Вот какой ты, Юра, ... непростой... — пробубнил Валя. Он хотел пристыдить распутного коллегу при соблазнённой девице, но оказалось, что они заодно? И коллега и девица. Договорились на поцелуй с артистом? Ладно..

— Валя, не завидуй. Идём в карты играть, — выходя из тамбура бросил саксофонист, стирая тыльной стороной ладони следы помады.

— Не понимаю чему тут завидовать... — фыркнул в ответ Валечка.

— Вы юбочник и бесстыдный любодей, вот что я хотела ему сказать. — поморщилась девушка, кокетливо подкрашивая губы помадой.

— Простите… Юра... мой коллега был не прав, — тихо сказал Валя и вышел из тамбура вслед за ним.

Вы когда-нибудь мчались по Всесоюзной Воздушной Магистрали Москва — Рига? И я нет.

Наконец, спустя пять часов, поезд причалил к Рижскому центральному вокзалу. За окнами остановились постройки старого города.

Прикорнувшего после партейки в карты саксофониста, кто-то тряс за плечи.

— Просыпайся, мы приехали...  

— А можно обратно в Москву? — разбуженный Юра нехотя открыл глаза, и тут же узрел перед собой довольную физиономию Толика.

— Прекращай-ка свой дешёвый базар, фраерок! Милая сердцу Рига ждёт своих отпрысков!

— Ага, а тебя в первую очередь... — Юра достал с верхней полки саксофон, с большим, но не исполнимым желанием треснуть им Толика.

Они вышли из поезда.

В Москве ещё вовсю властвовала зима, но здесь снега почти уже не осталось.

— Фёдорыч, кажется, зря вы шапку свою взяли! — весело заметил Валя.

Худрук недовольно нахмурился, но свою шикарную меховую шапку из песца всё таки снял.

— Ты чувствуешь этот аромат балтийского прибоя? — зачарованно протянул Толик, пихнув локтём Юру.

— Ага, и мха на домской площади, — отмахнулся тот, запаливая сигарету и кутаясь в шарф.

 " Кажется, кто-то встал сегодня не с той ноги" — пробормотал Толик, на всякий случай участив шаг.

По автовокзалу бегает злющий Фёдорыч, а остальные, глазея по сторонам, стерегут чемоданы. Классика.

— Юра! Сфотографируй нас, пожалуйста! — послышался голос Иры, которая уже нафотографировала своего Юркó на фоне здания вокзала и теперь искала кого бы заставить взять на себя роль полусвадебного полуфотографа. Все выражали искреннюю обеспокоенность не поданным вовремя автобусом, только Юра, отстранённо глядя на это всё, курил в стороне. Поэтому выбор должности фотографа пал на Юру.

Щелчки затвора.

Раз, два, три, Юркó и Ирочка обнимаются и хохочут на фоне ещё оставшейся с новогодних торжеств ёлки и надписи "Rīgas Pasažieru stacija".

Все выражали обеспокоенность не вовремя поданным автобусом, а Лёша, придерживая чемодан Иры, пронзительно глядел на все эти брачные фотоигры нововозлюбленных.

С жиденькими усами шофёр в джинсовой замасленной куртке неохотно помогал грузить чемоданы и инструменты.

Автобус покатился в сторону отеля, мимо промелькнул вокзал. Уже довольно давно Юра встречал там свою девушку с поезда… Правда, она ему отказала и в руке и в сердце, и быстро вышла замуж за члена парткома. Девятнадцать лет, первая любовь Юры, это было большим потрясением, но он вскоре смирился с этим. Член парткома намного престижнее, чем парень с саксофоном. И вообще, профессия артиста оказалась тернистым путём в жизни. Музыкальных профессий вообще нужно избегать; это только с виду кажется, что ты просто будешь выступать на сцене, а жить как обычный человек. А тут такое может начаться... Дело не благодарное, — думал про себя Юра.

К нему подсел Юрко. Вид его был весьма взбалмошный.

— Ты чего такой хмурый, Юр? Мы же приехали в твой родной город

— В этом и загвоздка... я уехал отсюда не просто так.

— А почему?

— Захотелось стать москвичом.

Юра замолчал и отвернулся к окну. Рассказывать действительную причину произошедшего у него не было никакого желания. Ведь все знают силу слова, и насколько оно бывает материально. Лучше не вспоминать нехорошие моменты жизни, когда есть большой риск вляпаться сейчас во что-то похожее или похуже.

Юркó посидел, посмотрел на саксофониста и, не дождавшись раскрытого ответа, утёк на заднее сидение к Ирочке.

Привезли их в обшарпанную гостиницу в центре города, с говорящим названием "Третий Рим". Пока ребята таскали чемоданы и инструменты, Фёдорыч расспрашивал про номера. Работница отеля с нарочитым латышским акцентом, нехотя объясняла худруку, что они не могут их поселить по два человека в номер, так как все номера заняты. Юра, затащив свой саксофон и небольшой чемодан, прогуливался рядом и невольно подслушал разговор администрации. Женщина плела складно, и это не было бы столь провально, если б она не повернулась к помощнику и не сказала на латышском:

— Янис, засели их по три, а то эти русские музыкантишки по половине цены приехали и ещё хотят занять самые хорошие номера.

"Да, хорошо придумала..." — Юра молниеносно оказался у стойки администрации и обратился к мадам на латышском языке.

— Простите, что вмешиваюсь? Голубушка, а что вы себе позволяете? У вас отель пустой, в вашей забегаловке никто в здравом уме не будет останавливаться даже в турсезон. Я сейчас позвоню... — Юра на ходу попытался придумать, куда, но видимо на администраторшу сильно подействовал факт самого обращения к ней на латышском.

— Вы с ними?

— Да. — Юра кивнул на стопку паспортов на стойке.

— Ладно... Янис, сели их по два, — распорядилась администраторша, сгребши паспорта и вручив их светловолосому парнише, который судя по всему, назывался Янисом.

— Мы посмотрели в базе данных и оказалось, что номера для ваших музыкантов имеются, как и оговаривалось раньше. — Обернулась она к Фёдорычу с натянутым вежливым оскалом. — Ваши ключи.

— Что ты ей сказал? — уже в лифте спросил Фёдорыч Юру, вертя номерок от своего люкса.

— Волшебные слова, Фёдорыч. — загадочно сказал Юра.

Он хотел добавить что то ещё, например, про крайнюю несимпатичность этой гостиницы. Наверняка, всё согласовывалось Фёдорычем через Союзконцерт. А, судя по холлу и лифту, пропахшему мышами, эта гостиница не лучшее пристанище для столичного ансамбля.

Лифт, громыхнув, остановился. Двери затряслись, затем тяжело открылись.

Коридор был устлан пятидесятилетним на удивление относительно чистым красным ковром, а с потолка свешивались люстры с стеклянными висюльками. В конце коридора помощник администратора Янис помогал выгружать чемоданы и инструменты ансамбленников из лифта.

Толик энергично вломился в номер, застав Юру меланхолично курящим на балконе. С восьмого этажа гостиницы открывался недурной вид на несколько кварталов старого города, покрытого черепицей и мхом.

— Господин Саулес? Сказали, что я живу с Юрисом Саулесом, как неожиданно! Между прочим! Ты что свой саксофон оставил в холле? А если бы стырили?

— Я знал, что ты его принесёшь, что мне беспокоиться то?

Вдруг в кармане джинс саксофониста завибровал телефон.

Пришла СМС. "laipni lūdzam", что переводится как "Добро пожаловать" от.. "НОМЕР СКРЫТ".

Какое-то необъяснимое беспокойство снова проникло в мысли Юры, но он себя остановил. "Какая глупость, психовать из за СМСки, мало ли кто отправил..." Он поспешно убрал мобильный обратно в карман и, потушив сигарету, достал ещё одну.

Чиркнув зажигалкой, Юра обернулся к Толику, он тоже вышел на балкон и по-хозяйски плюхнулся на потёртый стул завязывать шнурок.

— Юр, я был у Иры с Юркó, и у Вали с Лёшей, у Сергея с Жорой, у них обычные, а только у Фёдорыча и у нас люкс!

— Угадай почему?

— Почему?

— Потому что мы рижане, манс даргайс!

— Поедешь на экскурсию? Нам… — Толик взглянул на часы на городской башне, на них было час десять дня, — через 5 минут нужно быть у автобуса.

— О, это без меня, пожалуйста.

Юра подошёл к мини бару и ловко достал оттуда шотландский виски, и, находу откручивая крышку, вернулся на балкон.

— Будешь?

— Не, я не... — отмахнулся Толик. — Точно не поедешь?

Толя посмотрел на то, как Юра поднёс к губам подрагивающей рукой вискарь. Конечно не поедет. Вид у коллеги был неважнецкий. К тому же, вечером концерт...

— Ну, я пошёл.

С этими словами, Толик вскочил со стула, надел куртку и вышел из номера, выразительно хлопнув дверью. Вдруг дверь открылась, из-за неё участливо высунулась его заботливая физиономия.

— А ты покемарь, Юр.

И дверь опять захлопнулась.

Докуривая третью сигарету, он подошёл к краю балкона и, заглянув вниз, увидел как ребята загружаются в автобус. Толя, указывая на дом через дорогу, что-то эмоционально рассказывал, судя по всему, про то, как когда-то они играли в подвальном баре этого строения на цыганской свадьбе. А Толик решил стащить золотую цепочку и часы у одного из цыган. В итоге, его отдубасили гитарой, и самому Юре за компанию досталось.

Проследив за удаляющимся экскурсионным автобусом, Юра ещё пару мгновений задержал взгляд на городском пейзаже. Родная Рига бессолнечна и не приветлива.

Рижанин в который раз приложился к минибарному вискарику, который оказался весьма не дурным.

Следовать заботливому совету Толика он совсем не собирался. Юра оставил мобильный телефон на столе, и, только задержавшись у зеркала поправить ворот водолазки, ретировался из номера.

Арендовать электромотоцикл оказалось несложно. Стоило показать права на транспорт, выданные в Риге, и вручить несколько валютных купюр, как усатый владелец мотопарка без проблем вручил ключи. И вот, Юра мчался на мотике вдоль весенних улиц центра Риги. Вскоре, город сменили окраины и домики с палисадниками. Снега не было, и ёлочные игрушки мерцали на ветках деревьев. Саксофонист остановил мотоцикл у калитки одного из участков и, закурив, всмотрелся в окна. Дома кто-то точно был.

По кованому забору радостно проскакал воробей, создав некоторую живость застывшей ранней весенней картине.