Вильгельм наблюдал за суетой внизу, свешиваясь из открытого окна. Как и многих, его интересовало, что же будет теперь. Да и кто этот новый король такой — тоже. Больше всего прижилось мнение о слабом и безвольном правителе, который даже здесь продолжит жить в темном уголке, отдав всю власть Совету. Глупо, очень глупо. Это не факт, а пустая надежда. То, что они хотят увидеть. Если на троне окажется кто-то другой, то им это будет просто невыгодно. Но о новом короле знали ровно то, что рассказал жрец. Это вызывало определённое беспокойство при дворе. Все боялись перемен. И терять свое место уже никто не желал.

Внизу,  среди толпы, маячил и герцог —жених, также перешедший к новому королю вместе с короной. Впрочем, свадьба была отложена из-за объявленного траура. Траура, до которого никому не было дела. По крайне мере здесь. Сигвелу не был нужен ни король, ни свадьба. Как и остальной двор, он уже делил власть со знатью и сановниками. Впрочем, о нем Вильгельм не беспокоился. Пока их интересы не пересекаются, они союзники.

Толпа зашумела громче, вновь привлекая внимание мужчины. Сильней уперевшись ладонями в подоконник, он сощурил глаза, всматриваясь в происходящее внизу. Во двор въехали три всадника безо всякого эскорта. Судя по оживлению, вызванному их приездом, не трудно было догадаться, что одним из приезжих был принц. Всадник, что держался в седле похуже других, был типичного вида целителем или ворожеем: коричневый балахон неясного размера и куча сумочек с травами. Второй же в седле держался превосходно в отличие от своего товарища и на вид был типичным военным, хоть форма на нём и была старого образца, которую не застал даже сам Вильгельм. Но больше внимания привлекал всадник, едущий чуть впереди — будущий король. То, что открылось взору собравшихся, было далеко от любых ожиданий. Одежда, тёмная и почти лишённая всяких украшений, больше походила на походную. И если перчатки и плащ с мехом не вызывали вопросов, все же было холодно, то маска порождала эти самые вопросы у всех. Она была совершенно простая: такие использовали на маскарадах обычно мелкие аристократы. Впрочем, держался принц достойно. Разве что нервно мял пальцами поводья, выдавая скрываемое волнение. Возможно, будь Вильгельм ближе, он бы и заметил что-то еще, но даже с его зрением сложно было увидеть что-то ещё примечательное. Как только принц спешился, отдав поводья слугам, и его окружила знать, Вилл отошел от окна: больше смотреть не имело смысла. До коронации им вообще нечего делать рядом с принцем, только собирать информацию о новом покровителе.

Месяц, прошедший во всеобщих приготовлениях к коронации, мало что изменил. Знать была жестоко отвергнута при первой же лести. Принц просто не желал общаться с ними и прогнал прочь, назвав лицемерами. Впрочем, он не очень-то и ошибся. А ведь именно большинство из этих "лицемеров" надеялось на безвольного правителя. Вильгельм не лез в огонь, предпочитая отсидеться в тени и понять, с кем они имеют дело. То, что править принц не будет, тоже оказалось промашкой. Общался он с немногими: лишь высшие представители Совета и генералы — и то лишь по надобности долга. По отзывам последних принц был далеко не глупым человеком. Хотя и скупым на слова. Он никогда не отходил от темы, говорил без отступлений и долгих речей, называя лишь суть. А ещё он был прямолинейным и, кажется, не задумывался, что от этого тьма лишь нависает над ним. Частью информации любезно поделился герцог, на чьей стороне была часть слуг — он тоже зря времени не терял. С ним тоже не пожелали общаться, хоть и выразили это более спокойно. Принц обладал хорошей проницательностью и прекрасно понимал, что никому здесь не нужен, о чём прямо и сказал, посоветовав не крутиться рядом.

Сигвел спокойно принял своё поражение. Похоже, его изначально не очень интересовали отношения с будущим мужем. Слухов о внешности владыки ходило немало, причём не самых лестных. А вместе с историей о драконе, скрытностью короля, да и упоминании жреца о шрамах, слухи более чем походили на правду. Да и как мог выглядеть человек, пересчитавший собой весь камень в замке? Герцога привлекала лишь власть, а что будет с принцем, ему было всё равно. Только всё было не столь просто. Принц не планировал отдавать власть кому бы то ни было. Но его слишком давно не было при дворе, чтобы он мог понять простую истину: против него абсолютно всё. Герцог видел лишь несколько выходов. В любом случае королю убедительно объяснят, что править он не будет. А если не поймёт, то скорей всего род потеряет своего последнего представителя. Но что-то подсказывало герцогу, что принц не будет молча смотреть, как его лишают трона, а то и жизни.

Между заговорщиками и взошедшим на престол королём встал Жрец. Он не позволял Георгу прогнать знать, а знати —лишить короля власти. Жрец оказался тем из немногих, к кому новый правитель прислушивался и скрепя сердце терпел их рядом. Это сильно вредило планам заговорщиков. Но идти напролом никто не решился.

     — Пока его нужно просто держать достаточно близко и знать о его мыслях как можно больше, — Сигвел сложил руки на груди. Он был заинтересован в свержении власти больше всего и прилагал все свои силы для осуществления этой задумки. Король чётко показал, что не желает иметь никаких новых друзей. И сложно было сказать даже, как к нему подступиться. Впрочем, были в этом месте те, кто мог справиться с кем угодно. Проникнуть под любую броню. Получить доверие. И они были хуже ядовитых змей. Они не преданны никому и всегда встают на сторону победителя. И никогда не знаешь, когда они переметнутся на сторону твоих врагов. Но Сигвел не сомневался в проигрыше своего жениха. Их больше. Они сильнее. Король беспомощен,  он забыл, что из себя представляет двор. Вильгельм насмешливо сощурился. О цели их разговора он давно догадывался. Что ещё может быть нужно от кого-то вроде него?

     — Похоже, ты не знаешь, — все ещё скалясь в улыбке, мужчина замолчал на мгновение, наблюдая за герцогом, — он прогнал всех, кто к нему приходил, и меня в том числе. Ни я, ни ты, ни кто-либо другой его не интересуем. Лишь однажды реакция отличалась от холодного безразличия, когда удачу попытал молоденький паренёк — король вспылил, что тому лишь семнадцать. Уж лучше никак, чем королевский гнев. Так что я умываю руки.

Поначалу тот факт, что его отшили, неслабо задел самолюбие. Так быстро он ещё никогда не получал отказа. Но такая судьба ждала абсолютно всех, кто приходил к королю, и Вилл вскоре успокоился. Если они неинтересны королю, то пускай так. Да и учитывая последний случай, всё было вполне неплохо: подростку нашли другую работу в замке, а Георг не стал докапываться до остальных.

     — Вот как? — было видно, что герцог недоволен таким ответом, — А ты не думал о том, что когда король разберёт остальные дела, он возьмётся за вас? Если вы ему не нужны, он скорей всего просто вас продаст, — сказал он и,  видя, как Вильгельм помрачнел с этих слов, продолжил с ещё большей уверенностью, — и не факт, что каждый из вас попадёт в руки лишь одного человека, а не в какой-нибудь дешёвый бордель. Думаю, ты знаешь, какая там жизнь.

     — Я там никогда не был, — неожиданно холодно заметил Вилл, сложив руки на груди. Герцог знал, на какие точки давить. Вильгельм и сам понимал, что такой вариант вполне возможен. Но как поведет себя король неизвестно. Что они вообще знали о нём? Встаёт рано, рано и ложится, тренируется всегда один, плотно закрывая двери, иногда выезжает на охоту, а вечера коротает в библиотеке или у себя с книгами. Но какой от этой информации толк? Их волновали совсем другие интересы короля, но тот в равной степени отгонял и мужчин, и женщин. Это ставило в тупик. Единственное, что думал об этом всем блондин: дети короля точно не интересуют, поэтому их можно из предполагаемого списка предпочтений исключить.

     — Но все же, думаю, знаешь, — довольный герцог, получил короткий кивок, а после оглядел Вильгельма с ног до головы, криво улыбнувшись. — Быть может, когда я стану королём, я заберу тебя себе.

Блондин вовремя прикусил язык. От привычки говорить что угодно пора было отказываться. Сейчас, в столь шатком положении, лишённому покровительства, ему не следовало лишний раз дерзить и ехидничать. Да, он лично не верил, что престол перейдёт Сигвелу, но такой вариант всё же возможен.

     — Благодарю, — Вильгельм коротко поклонился, — я сделаю, что смогу.
Герцог махнул рукой, разрешая идти. На этом их разговор был окончен. Этот договор был выгоден им обоим. Даже если слова герцога были лишь простой игрой.