Дергаться от любой мелочи дико надоедает и легче просто сесть рядом, плюнув на то, что неудобно, на то, что приходится сильно приглядываться. Ему так спокойнее. Наверное, по-хорошему, пора уже пойти спать. Юлиан сказал, что все будет нормально и беспокоиться в принципе не о чем. Стоило бы прислушаться к этому и не трепать себе нервы пустыми переживаниями. Хотя было много «стоило бы». Например, надо было бы свалить отсюда сразу же, только разобравшись, что и к чему. Даже если не насовсем, то хоть на время. Высказать обиду. Но его выбор оказался резко сужен до одного варианта. Он просто не мог уйти. Морально. Физически его давно тут никто не держал. Если бы он ушел из замка навряд ли стали даже искать.

Тихий хрипящий голос позади. Но Вильгельм не поворачивается. Даже когда поясницы касаются пальцы. Лишь напрягается, выпрямившись. В душе поднимается радость, но вместе с ней оживает обида. Напоминание о произошедшем. Когда беспокоиться точно уже не о чем.

      — Георг. — впервые он называет его по имени и впервые говорит с таким холодом в голосе. Остатки злости, вымотавшая усталость, куча мыслей скопившихся в голове не дают прорваться ничему другому. Вновь наступает тишина. Вильгельм передергивает плечом, вновь наклоняется к книге делая вид, что не замечает ни чужую руку, что все еще его касалась, ни короля в целом.

Последний месяц был изматывающим для всех троих. Они все чувствовали за собой какую-то вину за собственную недогадливость. Драконы, драконы, драконы. Больное увлечение Его Величества. Нечто большее, чем просто знак на гербе. Нечто большее, чем просто болезненное воспоминание.

За двадцать один год их никто не видел. Да и тот случай большинство считало вымыслом. Его достаточно затерли, что бы люди так считали. Вильгельм сам никогда в полной мере не верил. Это была еще одна вещь, что была слишком велика и непонятна для него, что бы уложиться в сознании. Он допускал, что они есть или, по крайне мере, были. Но там, где-то далеко. Как давнее смутное воспоминание, когда не можешь понять, было ли это на самом деле или это был какой-то сон, вымысел собственного разума. Но когда весь дворец поднимают на ноги хлопки огромных кожистых крыльев, сомнений не возникает. Для них не остается места. Огромное существо, покрытое чешуей, что блестит на солнце, голова увенчанная рогами, словно короной и крылья, огромные-огромные крылья. Дракон, что прекрасен до парализующего ужаса.

Тот день остался лишь отрывочными воспоминаниями.

Вильгельм заворожено смотрел в окно. На высоко парящего дракона, что возвышался даже над шпилями.

Осознание, что Георг почти сразу же покинул комнату. Как только услышал, как только заметил. Тогда пришло еще одно понимание. Он ждал. Именно этого мгновения. И все что он делал, было ради этого. Абсолютно все. Подготовка.

Стены. Король хочет привлечь внимание дракона к себе. Нужно взобраться повыше. Что бы заметил. Вильгельм понимает, пытается просчитать, куда именно тот пойдет. Ему не нагнать Георга, а уж тем более не остановить. Слишком медленны его продвижения, его физическая подготовка явно не рассчитана на подобный бег по стене с завалами и обвалами.

Когда легкие жжет от нехватки кислорода, он все же останавливается, смотрит наверх. Дракон уже не кружит над крышами. Замечает цель и неаккуратно опускается на край башни. Пара крупных камней обвалилась под мощными лапами. Но тот устоял.

Резкий разворот. Вильгельм не успевает даже среагировать, отшатывается испуганно. Но это лишь человек, которого он видит впервые. По форме легко опознать в них солдат. Видать пришел столичный гарнизон. Дворцовая стража даже носу из замка не высунула. Трусы. «Гражданским здесь не место». Ожидаемо. Едва ли он их послушает. Но, похоже, командиру особо и дела до этого нет. Его долг сказать это. А что будет дальше уже не его проблемы. Он уже раздает приказы, касательно того куда двигаться и что делать. Вильгельм оборачивается назад. На небольшую фигурку короля и огромную дракона. Рептилия принюхивается к нему, почти касаясь мордой груди. Георг лишь отворачивает лицо от теплых потоков, что треплют его короткие волосы. Секундное решение. Мимолетное. Возможно, блондин о нем пожалеет, но сейчас оно правильное.

      — Там завал, вы не пройдете, — он обращает на себя внимание вновь и удостаивается недоверчивого взгляда, и оттого говорит еще увереннее, — В другой стороне есть удобная позиция для лучников. Это единственное, что вы можете сделать.

Ему верят и уходят, а он через пару секунд идет в противоположную им сторону. Почти не обман.

      — Вы такой же жестокий и лживый, как и другие, — он не боится такого говорить. Подобный страх сейчас слишком мелочен, что бы напугать. Но Георг не понимает, о чем тот говорит. Не злится, но верит, что у этих слов есть какое-то еще объяснение. Спрашивает, пытаясь сесть. На это Вильгельм уже реагирует и грубо придавливает его за плечи к кровати. Молчаливое указание лежать. И отстраняется вновь. Даже не так, скорее, просто вскакивает с постели. От резкого движения кружится голова. Все же он неплохо тогда приложился.

Преодоление завалов дается ему с трудом. Пальцы легко соскальзывают. Тут нужна сноровка и за час ее не обретешь. Он не смотрит наверх. Лишь на то, куда наступить дальше и за что ухватиться. Почему-то не страшно, но он смотрит внимательно. Даже звуки меркнут. Он слишком сосредоточен. Ровно до того момента, как замок тряхануло. Сильно, казалось эта волна прошлась по всей земле. Что-то обвалилось, упало. Камни. Этого толчка достаточно, что бы свалиться самому. Не мягкий удар об землю пришелся на спину. Не так высоко как могло быть, не так низко как хотелось бы. Новая волна сбивает лучников с ног, что стоят почти на противоположной стене. Это последнее что он замечает до того, как встретиться с землей. Даже странно. Как будто вечность прошла.

Удар выбивает воздух из легких. К тому же он приложился затылком. Картинка смазывается, как и звуки. Смешивается во что-то единое, неделимое, ничего не понять.

Когда он может дышать и сознание перестает мутиться, кажется проходит еще одна вечность. Но в отличии от падения это больше похоже на правду. По земле успели пройтись еще пара дрожащих волн. Вильгельм приподнимается, привстав на локтях. И замирает. Метрах в пятистах лежал дракон. Возил головой по земле и огромным крылом понимал пыль. Тонкая кость порвала кожу, выпирая неестественно, белый окрасился кровью. Похоже, дракон сломал его при падении. Мелких ранений было много. Куски досок, что для дракона были щепками, но прочно вошли меж чешуей. Но кое-что выбивалось из остальной картины. Меч торчавший в шеи. Едва ли это было причиной падения. Для огромной рептилии - это тоже мелочь. Явно не серьезный удар короля. Рядом валялись камни. Похоже, еще что-то разрушилось.

Георга он замечает намного позже. Когда уже первые любопытные люди рискнули высунуться и посмотреть, что тут творится. Короля отшвырнуло намного дальше. И в отличии от дракона он не шевелился вовсе.

Вильгельм вновь не дает подняться, лишь трясет головой и выставляет вперед ладонь. Не подходи. Георг смотрит беспокойно. Слишком осознанно для того, кто целый месяц едва дышал.

      — Почему? — наложник повторяет вопрос, поднимая уроненную книгу, не совершая прошлых ошибок делает все медленно, — Потому что вы не собирались вернуться.

      — Это не так… — он не закончил, но Георг его перебивает, все же чуть привстает, смотря на севшего за стол блондина, внимательно и все так же беспокойно, — не так…

Сразу после смерти дракона, что не прожил и пары часов, начались конфликты. Не смотря на то, что сделали врачи и Юлиан в частности, который как никто другой мог сказать, как нужно лечить короля, последний все еще выглядел бледно и был холодный, как труп. Это пугало. Хотя уже тогда лекарь короля заявил, что умирать тот прямо сейчас не собирается. Раф появился, как только его сюда впустили. Вильгельм же изначально терся где-то здесь. Потому что всем было просто не до него. Напряжение царившее в воздухе довольно быстро заставило их сцепиться. Благо лишь на словах. Раф был злым, Вильгельм огрызался, что было для него состоянием крайне редким, и каждый пытался вытеснить другого. Нужно было на ком-то сорваться. Это могло дойти до рукоприкладства, если бы не Юлиан. Он рыком приказал им обоим заткнуться и не мешать. Тогда солдат начал грызться уже с ним, во что вмешался Вильгельм. И все начиналось заново. И так до бесконечности.

Через пару дней им пришлось все же придти к согласию. Они мешали и Юлиан пообещал выставить обоих, если они не прекратят. Это было стимулом успокоиться. Вильгельм нашел записи, что так тщательно вел король. Все было спутано и в край непонятно. И много времени ушло, что бы понять о чем там. Это примирило их. Они сработались достаточно хорошо. Пока Вильгельм просматривал книги в поисках разъяснений, Раф делал по его просьбе нужные заметки или же расшифровывал непонятный почерк Его Величества. Лекаря они к своей работе почти не привлекали, у того и так хватало дел. Лечить того, за кого они все беспокоились, не так-то просто. Шесть сломанный ребер не так много как могло быть. Как и две полностью обожженные руки. Георгу во второй раз повезло не переломить себе шею или позвоночник.

Результаты были неутешительные. У Георга так и не сошлись расчеты. Затраты магии были больше, чем он мог бы получить. Даже если бы не тратил энергии на купол, что не давал дракону ничего поджечь. Оказывается эти рептилии тоже были в какой-то степени магами и их огонь, лед или еще что, что извергается из пасти, своеобразная магия. Вильгельм пытался перепроверить результаты, привлек к этому обоих слуг Георга, но выходило ничуть не лучше. Все выходило к прежнему выводу. Нужное количество магии невозможно было получить даже умерев и вытянув из себя до дна и ее и ту энергию, что питала само существование собственной жизни.

      — Так. Вы ведь не собирались вернуться оттуда живым, — голос дрогнул, Вильгельм неосознанно прикрыл рот ладонью, — Вы готовы были умереть ради мести. И лишь променяли одно самоубийство на другое, менее очевидное. Вам ведь было все равно, что я почувствую от этого, все равно, что мне и так хватило смертей за последние полгода! — в голосе прорвались истерические нотки. Слишком много всего скопилось. — и Вы солгали, сказав, что позволили мне вернуться в место, где я вырос, просто так, ради меня. Вы это сделали ради себя. Для успокоения совести. Извинение за то, что должно было произойти, за собственную смерть. Жестокий подарок на прощание.

Он глубоко втягивает воздух и замолкает. Это ранило. Король ему ничем не обязан, но все же…

      — Прости. Может и так, — Георг отвернулся, поджав губы, — я надеялся, что ты поймешь. Не станешь осуждать. Жить, понимая, что существо, что испортило тебе жизнь тоже живо — невыносимо. Это отравляет. Я всегда хотел мести. Смерти дракона. Знал, что он вернется. Это словно сказки, где драконы воруют принцесс. Только вот они таскают кто приглянулся. Не что бы сожрать, не что бы сотворить что-то. Просто потому что им того захотелось. Какой-то внутренний инстинкт. Только вот в отличии от сказок счастлив я от этого не стал, — он шипит почти. Ненависть сочится с каждым словом все сильнее. На лице Вильгельма пролегает тень улыбки. Лишь на самых уголках губ.

      — Если бы я не понимал, я бы не помешал солдатам и они бы успели Вас оттащить до того, как опустился дракон. Что им Ваши завалы? Они преодолели бы их. Но я отправил их в другую сторону. Стрелы Вам не помеха, — он все же улыбается, глядя на Георга. Король сначала не понимает, а потом выдыхает, улыбается, тоже уголками.

      — Я боялся, что ошибся, — похоже он действительно рад этому. Вильгельм вновь пересаживается к нему на кровать, позволяет уложить себя и сам пристраивается под теплым боком. Делает все аккуратно. Прошел месяц и Юлиан уже все залечил, но он не знал как руки и ребра ощущал сейчас сам Георг.

       — Его ведь убила магия? Но ее нужно гораздо меньше, что бы просто убить, — Вильгельм говорит приглушенно, уткнувшись мужчине носом куда-то в бок и вдыхая запах каких-то трав, что и так пропитал всю комнату. Бинты, да и сам Георг не был исключением. Он тоже пах ими.

      — Больше от этого никто не пострадает. Я не был уверен, что у меня получится. Но, думаю, через пару лет они смогут приобрести вторую ипостась. Человеческую. Если инстинкты и будут требовать любви к человеку, то им придется завоевывать ее человеческими способами, а не красть. Хотя все кто относится к роду именно этого дракона, наоборот, утратят эту способность. Они станут не умнее обычного зверя. Я так и не смог этого простить ему, — он понимает, что Вильгельм спрашивает, на что он потратил столько магии, что она обожгла даже собственные руки. Сейчас Георгу спокойно как никогда. Его больше не тяготит прошлое и наложник на него не зол. Но Георг понимает, что стоит принести извинения более существенные, чем одно быстро сказанное слово.

       — Да неправда же, — Вильгельм не верит, но не особо рвется протестовать. Улыбается. Король легко запускает пятерню ему в волосы, перебирает.

      — Самая что ни на есть правда, — он чуть сдвигается, слыша тихое недовольное ворчание, целует светлую макушку, — У нас еще будет время поговорить, поспи.

Вильгельм угукает пригревшись и почти спя. Как и Георгу, ему стало спокойно как никогда. Обида, злость, ни к чему это все. Когда все заканчивается хорошо, неважно что было до результата. Напряжение дней отпускает и он проваливается в сон. Беспокоиться не о чем. Король об этом позаботится.