Имперский Город задержал его дольше, чем следовало. Добравшись до таверны перед мостом Талоса, Габриэль остаток ночи провёл за изучением кусочков сгоревших писем, будто они ещё могли о чём-то ему поведать, и напряжёнными мыслями обо всём происходящем, никак не покидающими голову. Ближе к утру его сморил тяжёлый душный сон, снова наполненный бредовыми сливающимися воедино образами, и к Делосу он вернулся только к полудню. Данмер внимательно выслушал его короткую историю о вампире в коллекторах и бесплатно накормил обедом. Он был немногословен, занят работой, поэтому расспросить его о чём-либо не получилось.

Рваный укус на шее приходилось скрывать плащом, чтобы не вызывать лишней паники. Габриэль отдал последние деньги за самое дорогое и, по словам алхимика, лучшее зелье, очищающее кровь от возможного заражения, но тревожные чувства всё равно не давали покоя. В такой ситуации следовало бы немедленно ехать к Дафне, но Рэл повернул на восток.

На этот раз он застал Люсьена, бегающим от стола к столу с какими-то бумагами, изучающим карты и делающим заметки в своей книге. Имперец был на взводе, это не могло остаться незамеченным, поэтому Габриэль сразу же привлёк к себе внимание, как только спустился в подземную часть форта.

— У тебя что-то есть?

Рука Люсьена мгновенно коснулась рукояти кинжала, но он сразу же расслабился, узнав своего гостя, и хмуро ответил:

— Есть. Убийство Яланты, Душителя Белизариуса.

— Как это произошло?

— Его обезглавили в собственном доме. Дело привлекло внимание скинградской стражи, поэтому Чёрная Рука пока вынуждена стоять в стороне. Да и вряд ли тут что-то удастся выяснить. Предатель всегда действовал очень осторожно. На этот раз — излишне дерзко, но всё ещё осторожно.

Люсьена злило происходящее. Он понимал, что времени у них осталось меньше, чем он думал, потому что после Очищения предатель начал действовать решительно, собираясь добить умирающее Тёмное Братство одним ударом и не позволить ему снова окрепнуть. Это было логично. Рэл поступил бы так же.

— А что насчёт Сары?

— Ничего. Проще отыскать иголку в стоге сена. — Люсьен утомлённо вздохнул и неожиданно рассказал: — В каждом графстве Сиродила у меня есть люди. Они не имеют никакого отношения к Тёмному Братству и даже не знают моего имени, но они охотно делятся информацией за скромное вознаграждение. Утром такой человек сообщил, что видел в Скинграде Аркуэн.

Габриэль прислонился к стене и молчал какое-то время. То, к чему клонил Уведомитель, ему не нравилось.

— Она настолько верна Ситису и Матери Ночи, что трудно представить, будто она способна на предательство, — подумав, отозвался он. — Но с другой стороны… она приняла Очищение с таким благоговейным трепетом. Может, её преданность семье — только прикрытие.

— А ещё она очень жаждала сделать тебя своим Душителем и осталась крайне разгневана, когда я тебя забрал. Я уже говорил, что после истории с Дамиром предатель может захотеть тобой воспользоваться, Терребиус.

Габриэль кивнул, понимая это. И всё-таки принять такие доводы было непросто.

— Но ведь тогда Аркуэн была на стороне отца. Она не вмешивалась, но верила ему.

— Вот именно, Рэл, — уточнил Люсьен, — она не вмешивалась. Удобная позиция, если хочешь отвести от себя подозрения.

— И что будем делать?

— Надо поговорить с ней до того, как это сделает Чёрная Рука.

— Так ты ей всё же веришь?

— Я никому не верю! — вдруг раздражённо воскликнул имперец. Габриэль нисколько этому не удивился. — Что насчёт убежища Дамира?

— Я нашёл его. Это оказалась скрытая комната в канализации под Имперским Городом.

— И что там?

— Совершенно ничего важного. Он был очень осторожен, сжигал все бумаги. Сохранилась только маленькая часть чернового письма Дафне. — Рэл расстегнул сумку и, показав Люсьену свою находку, пояснил: — Здесь он пишет, что она в опасности. Но я читал последний вариант письма. Там ничего такого не было.

— Дафна в опасности? — Люсьен нахмурился. Это явно не вязалась с его теорией. — А что было в письме, которое он всё же отправил?

— Решительно ничего. Он боялся писать лишнее.

— Разумно, — согласился Уведомитель. — Значит, всё же крайние меры…

— О чём ты?

Люсьен резко развернулся, схватил свою книгу, начав что-то поспешно записывать, и не дал прямого ответа.

— Габриэль, иди в город и отдохни. Мне нужно осмыслить произошедшее и решить, как нам действовать дальше. Я скоро найду тебя.

Допрашивать его сейчас было бесполезно, поэтому Габриэлю осталось только сделать так, как он говорил. У самого выхода Люсьен окликнул его:

— Эй! На расходы.

Рэл поймал брошенный ему мешочек с золотом, благодарно кивнул и вышел из Фаррагута. Над лесом уже заискрилась россыпь звёзд.

Идти в таверну он не торопился. Свернул к ступеням храма, едва зайдя в город, и приоткрыл высокую дверь. Голова сразу же приятно закружилась от запаха благовоний.

Элисаэль была здесь. Она стояла у главного алтаря, и лунный свет скользил по её бледной коже разноцветными отблесками витражей. Сегодня на ней было лёгкое голубое платье, коса белых волос спускалась по спине завораживающим блеском, и Габриэль вдруг понял: нет, она совсем не похожа на Леонсию.

— Привет, — тихо поздоровался он, и эльфийка повернулась к нему. На её лице застыла искренняя улыбка.

— Габриэль… — она пошла ему навстречу, явно очень обрадовавшись его появлению, но вдруг замерла в нескольких шагах. Её красивый взгляд стал испуганным. — Габриэль, ты ранен?

Плащ сбился набок, обнажив правую часть шеи, и засохшая кровь на двух тонких продолговатых ранах стала очень заметна. Рэл попытался заверить её, что это неважно.

— А, это? — Он коснулся рукой шеи и поправил плащ. — Я уже и забыл.

Элисаэль, вмиг став строгой и решительной, подошла к нему и указала на скамью рядом:

— Садись. Я посмотрю.

— Да брось ты.

— Габриэль!

Спорить, когда она так говорила, не хотелось. Рэл повиновался, и тёплые пальцы эльфийки коснулись его, снимая красивый дорожный плащ. Элисаэль пристальным взглядом осмотрела недавнюю рану и тревожно спросила:

— Это был вампир?

— Да.

— Я приготовлю отвар. Это недолго.

Габриэль взял её руку, удерживая от столь поспешных действий.

— Лис, это ни к чему. Я уже выпил зелье.

— И ты уверен, что твоё зелье помогло? — Её взгляд оставался слишком серьёзным, и Рэл был вынужден разжать пальцы. — Подожди здесь.

Служительница скрылась в комнатах под главным залом храма, оставив Рэла одного под пристальным взглядом богов, укоризненно смотрящих на него с витражей. И сейчас ему не было дела до Тёмного Братства и событий, происходящих с ним самим. Он думал об Элисаэль и понимал, что ещё с детства для него всегда был спасением образ светловолосой альтмерской девушки, доброй, заботливой, искренне улыбающейся ему. Он не помнил ни лица, ни имени той, кто оставила ему эти ощущения. Но сам образ въелся в память на всю жизнь. Может, именно поэтому, даже не осознавая, он заступился за Элисаэль в Бруме. Может, поэтому и сейчас хотел быть рядом с ней. Она дарила ему удивительное чувство гармонии и покоя.

Мягкая шуршащая поступь развеяла невесомые воспоминания детства, и Рэл обернулся. Элисаэль несла в руках глубокую чашу, от которой поднимался густой пар, между локтем и боком она зажимала небольшую старую сумку.

— Держи. — Эльфийка передала ему отвар, и, касаясь её пальцев, Габриэль едва сумел усмирить вдруг овладевшую телом дрожь. Стенки чаши оказались очень горячими.

Элисаэль села рядом, откинула клапан сумки и начала раскладывать на скамье необходимые предметы. Её движения были просты и обыденны. Она отрезала широкими ножницами длинную ленту от чистой ткани, откупорила деревянную флягу с водой и смыла с шеи Габриэля засохшую кровь. Он вздрогнул от ледяного прикосновения, и Элисаэль улыбнулась. Затем она не спеша обработала рану каким-то зельем, вытерла с кожи излишки, открыла баночку с чем-то вязким и жгуче пахнущим. Габриэль не отводил от неё взгляда и понял, что любуется ею. Не внешней эльфийской красотой, а её спокойным дыханием, плавными движениями, сосредоточенным взглядом. В ней было столько светлой силы, что не почувствовать это влияние мог только совсем зачерствевший душой.

Элисаэль смазала содержимым баночки кожу. Габриэль полностью доверял ей, но спокойно поинтересовался:

— Что это?

— Растительный клей, — пояснила альтмерка и, сложив бинт в несколько слоёв, плотно прижала его к ране. Когда она отпустила руку, повязка продолжила держаться на коже. — Перевязывать ни к чему, проще так.

— А у тебя есть в этом опыт.

Она принялась убирать вещи обратно в сумку и добродушно сказала:

— Часто приходится лечить разбитые коленки детям.

— Так ты же здесь по ночам.

— Пей, — улыбаясь, велела целительница. — Отвар уже остыл.

Габриэль взял чашу и припал губами к горячему напитку. Он ожидал, что это будет что-то такое же мерзкое, как зелье, которое он купил, но эликсир Элисаэль оказался очень приятным на вкус, с ароматом трав и листьев. Она внимательно проследила, чтобы он выпил всё до капли, и забрала чашу.

— И всё-таки, — не унимался Габриэль, — почему ты служишь ночью?

Элисаэль перестала улыбаться, встала, отвернувшись к алтарю, подняла взгляд на сияющие витражи. Сейчас её хрупкий силуэт приобрёл грозные и величественные черты.

— Потому что, Габриэль… — едва слышно отозвалась она и вновь сделала паузу. А потом резко повернулась к нему и, сверкнув холодным жестоким взглядом, шутливо произнесла: — Я вампир!

Не готовый к этому Габриэль от испуга вжался в спинку скамьи, и Элисаэль согнулась от смеха, сама не думая, что получится добиться такого эффекта. Осознав, что это была шутка, Габриэль тоже засмеялся. Такого ребячества от служительницы под сводами храма он не ожидал.

— Я и без того в последнее время весь на нервах, ещё ты тут!.. — упрекнул он, но Элисаэль продолжала улыбаться, и злиться на неё совершенно не получалось.

— Поэтому и надо было тебя развеселить, — пояснила она, снова садясь рядом. — Не будь всё время таким серьёзным.

— Знаешь, на какое-то мгновение я даже тебе поверил. Вампиров можно отличить только по цвету глаз, но всего лишь немного иллюзии решит и эту проблему.

Элисаэль призналась:

— У меня нет магических способностей. Для альтмера это, конечно, позор, но такой уж я родилась. Хотя мой отец способный целитель, а мать и вовсе была очень талантливой чародейкой.

От веселья не осталось и следа. Габриэль сухо переспросил:

— Была?..

— Она погибла пять лет назад.

— Прости меня, Лис.

— Да нет, всё нормально.

— Перестань. Уж я-то знаю, как это тяжело.

Лис вдруг положила голову на его плечо, и Габриэль забыл, как дышать. Он обнял её, прижав к себе.

— Наверное, поэтому с тобой так просто, — медленно прошептала она и вздрогнула. — Я так по ней скучаю…

— Знаю. — Габриэль прижал её ещё крепче. — Я тоже скучаю по своим.

Они очень долго сидели так в тишине ночного храма. Вокруг мягко скользил разноцветный свет, безмятежно мерцали свечи на алтаре, и Элисаэль незаметно смахивала с лица редкие слёзы. Габриэль ненавидел себя за то, что поднял эту тему.

Тихо приоткрылась входная дверь. Рэл даже не обратил на это внимания, а вот Элисаэль, давно привыкшая к этому звуку, обернулась. И в её красивых заплаканных глазах застыл неподдельный испуг. Габриэль тоже посмотрел на вошедшего.

У дверей стоял высокий мужчина в чёрных одеждах, он ухмылялся, глядя на них, и Рэл молча проклял его за то, что пришёл так не вовремя.

— Это ко мне, — тихо объяснил он Элисаэль. — Сейчас вернусь.

Он встал, широкими шагами приблизился к Люсьену и кивнул в сторону выхода, предлагая поговорить на улице. Тот, продолжая издевательски улыбаться, пропустил парня вперёд и, выйдя следом, закрыл за собой дверь.

— Значит, твоя новая знакомая? — Люсьен сел на край забора, ограждающего Чейдинхольское кладбище.

Габриэль не собирался перед ним отчитываться.

— К делу, Люсьен.

— Не хочешь встретиться с Ваарис?

— Недавно виделись. Расстались не в самых лучших отношениях.

— Это можно исправить, — безразлично ответил Люсьен. — Она здесь, в Фаррагуте.

— Какого даэдра она тут делает?

— Поймал её, когда ты ушёл. Она следила за мной. Подслушивала наш разговор.

Рэл не сразу поверил.

— Да прям? Для чего ей это?

— Ей от этого никакой пользы, верно. Ей приказали.

— Аркуэн?

— Возможно.

— Она не призналась?

— Она получила письменные указания.

— И что мы будем делать?

— Утром ты отправишься к Аркуэн и передашь ей это. — Люсьен вытащил из-за пазухи запечатанный конверт. — Дождёшься её ответа и вернёшься. Для тебя это пока всё.

— Что ты задумал?

— Объясню, когда вернёшься. Тебе это не понравится.

— Мне уже не нравится.

— Вот и не суетись понапрасну. Кстати, ты умеешь снимать магические печати с дверей?

— Чего?

— Подумал, может, Дафна тебя учила.

— Не учила. Это работа для профессиональных магов. Почему ты спросил?

— Хочу знать, на что рассчитывать. Не заставляй девушку мёрзнуть. Ночь сегодня холодная.

Габриэль изумлённо посмотрел в сторону храма и увидел Элисаэль. Она стояла в одном платье и дрожала то ли от холода, то ли от страха. В её взгляде действительно читался настоящий ужас.

— Зачем ты вышла? — Он хотел бы спросить это мягко, но прозвучало с упрёком. Элисаэль молчала, и он зачем-то повторил: — Зачем ты вышла сюда?

— Я знаю этого человека, — одними губами проговорила Лис. Она неотрывно смотрела туда, где сидел Лашанс, но его там уже давно не было. — Знаю, кто он.

— Лис…

— Ты один из них? — Габриэль не решился ответить, и она вдруг закричала: — Ты один из них?!

Он молчал — что тут можно было сказать? — и Элисаэль попятилась от него, как от настоящего чудовища.

— Лис… подожди. Послушай меня!

Габриэль попытался её удержать, но эльфийка вырвалась, махнув длинной белой косой с голубой лентой, и забежала в храм. Словно это место могло предоставить ей защиту в случае реальной опасности. Рэл бросился за ней, ещё надеясь исправить непоправимое, догнал в конце зала, и сразу же замер. В вытянутой руке эльфийка сжимала кинжал. Должно быть, церемониальный, схватила его с алтаря. Он не успел заметить, да и это было сейчас неважно.

— Элисаэль, я молю тебя, успокойся. — Габриэль точно знал, что она не станет убивать его, но пугать её ещё больше не хотелось. Поэтому он стоял на месте и не решался двигаться. — Я не причиню тебе зла. Положи оружие, Лис.

Она помотала головой. По щекам текли слёзы, она дрожала и ничего перед собой не видела, кроме острого лезвия и Габриэля.

— Ты один из них? — повторила она. — Ты убийца?

— Лис…

— Ответь мне!

Овладевшая ею историка выглядела страшно. Габриэль всей душой хотел успокоить её, но совершенно не знал, что ему делать. И он решил быть честным.

— Да.

Элисаэль ещё громче заплакала и прижала левую руку ко рту, пытаясь сдержать неконтролируемые слёзы. Её слова становились всё неразборчивее.

— Как ты мог лгать мне?..

— Я боялся в таком признаваться. Прошу тебя, Элисаэль. Я тебе ничего не сделаю. Положи кинжал.

— Я доверяла тебе, Габриэль!

Он не смог ничего ответить, и она невнятно проговорила:

— Ты всё-таки похож на своего отца. Уходи, Габриэль!

Он стоял перед ней, наблюдая, как её трясёт от страха и обиды, и знал, что ему нужно уйти. У него нет права находиться в этом месте, нет права быть рядом с ней, но он причинил ей столько боли, что боялся оставлять одну. Он знал, что ей нельзя оставаться одной, поэтому шагнул навстречу.

Элисаэль сжала кинжал обеими руками и попятилась от него, сразу же наткнувшись на алтарь.

— Не подходи ко мне!

— Прости меня, Лис. Я не хотел так пугать тебя. Пожалуйста, успокойся.

— Не приближайся!

Она продолжала угрожать острым кинжалом, но Габриэль не видел в нём опасности. Он в два больших шага оказался рядом, перехватил её руку годами отработанным движением и забрал рукоять из слабых дрожащих пальцев. Кинжал тут же был отброшен в сторону, и, прежде чем Лис успела закричать, Габриэль притянул её к груди и крепко обнял. Поначалу она пыталась вырваться, но Рэл не обращал внимания на эти детские усилия и уверенно стоял рядом, не собираясь отпускать её. Вскоре она признала поражение, перестала брыкаться и неудержимо заплакала в его объятиях. Рэл касался губами её светлых волос, вдыхал их нежный травяной запах, и ему казалось, что он мог всю оставшуюся жизнь стоять так и не отпускать её.

Но он знал, что его присутствие причиняет ей боль.

Когда Элисаэль успокоилась и только тихо плакала в его руках, он нерешительно отстранился.

— Прости меня, Лис. Прости.

Высвободившись, она сразу же отвернулась от него и тихо приказала:

— Уходи отсюда. И никогда больше не возвращайся.

Габриэль понимал её решение. Он с трудом заставил себя сделать шаг к выходу, а потом уже уверенно пошёл на улицу, словно осознав, насколько он опасен для этого места.

Лис вдруг позвала:

— Габриэль!

Он остановился, сжав холодную металлическую ручку, а потом толкнул дверь и вышел из храма.

Он не стал дожидаться утра. Забрал Гарпию, разбудив недовольного конюха посреди ночи, и пустил её галопом по ночной дороге. Благо, небо было чистое, и большие луны достаточно освещали путь, чтобы позволить себе такую скорость.

Рэл придержал лошадь, только когда выехал к Румаре, и шумно выдохнул, пытаясь прийти в себя. Холодный лесной ветер так и не сумел избавить от докучливых мыслей и ненависти к собственному существованию, и Габриэль вскоре перестал контролировать свои действия и следить за трактом. Гарпия вышагивала по камням, слева блестела гладь озера, в лесной глуши размеренно пели птицы, но он видел только голубые заплаканные глаза, полные страха и гнева, и слышал ослабший хрустальный голос, продолжающий повторять роковое «никогда больше не возвращайся». А ещё он не позволял развеиваться тому непередаваемому чувству тёплой любви, которое овладело им, когда он прижимал к себе напуганную девушку. Он снова и снова перелистывал в памяти эту сцену, и порой ему начинало казаться, что он ощущает Лис в своих объятьях. Потом он смотрел на натёртые поводьями ладони и понимал, что от злости на самого себя уже сходит с ума.

Рэл добрался до Рейлеса, ни разу не обернувшись на высокие горы, под которыми за милями леса стоял Чейдинхол. Он спешился, оставив лошадь за стенами форта, отыскал неподалёку уже знакомый тайный ход в подземелье и спустился, заметив, как горят на стенах масляные светильники. Значит, Аркуэн была здесь.

Свернув в комнату, где она обычно работает, Габриэль услышал посторонний шорох и решил сразу предупредить:

— Аркуэн, это я.

Заявившись незваным гостем в убежище Уведомителя Тёмного Братства, недолго получить под ребро клинок. Альтмерка вышла из-за угла, действительно пряча кинжал. Впрочем, Рэл не обратил внимания на её излишнюю подозрительность.

— Не ожидала твоего визита. Зачем пришёл?

— Долг вернуть. — Габриэль выложил на стол несколько золотых монет, и Аркуэн усмехнулась. Она заметила, что Рэл был совершенно не в духе.

— Это только повод, — сказала она. — Так зачем ты здесь?

Габриэль, отстегнув ножны и положив меч рядом, сел на её место. Аркуэн простила ему эту наглость. Ей было интересно.

— Видел на днях Мэри. В Бруме. Едва узнал её.

— Очень странно, потому что её трудно не узнать.

— Ты знаешь, о чём я. — Габриэль невольно повысил голос и сам не заметил этого. — Я помню её, рыдающей после Очищения в комнате таверны и обезумевшей от шока. Теперь она хладнокровно выполняет контракты Тёмного Братства. Она должна ненавидеть его, а не работать во славу Ситиса.

Аркуэн не видела здесь ничего странного и развела руками.

— Она Тёмная сестра, это её обязанность. Она сумела преодолеть Очищение и жить дальше. Да ты и сам, вижу, уже спокойнее говоришь о минувших событиях.

Рэл подался вперёд, тихо сказав:

— Я каждую ночь вижу в кошмарах Леонсию и до сих пор не могу отделаться от ощущения, что весь пропитан дымом с запахом человеческой плоти. Так что не говори мне, что я спокоен. — Аркуэн не стала отвечать, и Габриэль продолжил: — Я знаю, как восхитительно ты умеешь промывать мозги. Это жестоко, Аркуэн. Сейчас Мэри пытается убедить себя, что она в порядке и способна работать дальше. Но однажды она сорвётся, и, в лучшем случае, ты найдёшь её невменяемой скумовой наркоманкой, в худшем — она не выдержит и покончит с собой.

Внимательно выслушав его, эльфийка села напротив. Она не отрывала от Габриэля тревожного зелёного взгляда и, кажется, наконец поняла, что всё это серьёзнее, чем кажется.

— Мне не нравятся твои речи, Рэл. Ты сейчас… описал свои собственные желания?

Теперь промолчал Габриэль. После случившегося ночью в храме ему ничего уже не поможет. Он не знал, как Аркуэн растолковала его молчание, но она почему-то кивнула и призналась:

— В который раз убеждаюсь, что Люсьен был прав, когда решил забрать тебя. С Мэри я справлюсь. Сейчас особенно важно продолжать работу, возрождать израненное Братство. Я пригласила в наше Убежище братьев из других провинций, которые остались без работы и наставников, и планирую сделать Мэри его Хранительницей. С тобой… с тобой я бы не справилась.

— А что другие Уведомители? Слушатель? Чем они сейчас заняты?

Аркуэн вздохнула, не желая всё рассказывать Габриэлю, но понимая, что он имеет право знать.

— Слушатель отправился в Чернотопье за молодыми Тёмными ящерами. Он передал нам имена заказчиков, потому что люди по-прежнему обращаются к Матери Ночи и желают воспользоваться услугами её детей, но у нас просто не хватает людей и сил на всё это. Белизариус пытается мне помочь, понимая необходимость стремительного возвращения в привычное русло. Матье… я не знаю, что у него происходит. Он не торопится обновлять Анвильское Убежище, отдал последнего человека в Скинград, позволяет Дафне заниматься своими делами, хотя она могла бы многое для нас сделать. В этом её обязанность.

— Не трогай Дафну, — предупредил Габриэль.

Аркуэн виновато улыбнулась и продолжила:

— А Люсьен… Может, ты мне расскажешь, чем занимается Люсьен?

Рэл положил перед Аркуэн конверт.

— Это основная причина моего визита. Он ждёт от тебя ответа.

Она распечатала письмо, быстро прочитала его, не показывая эмоций, и дала себе время подумать. Потом уточнила:

— Он ждёт ответа в письменной форме? — Рэл пожал плечами, и эльфийка резко поднялась на ноги: — Поехали.

Габриэль не стал её расспрашивать, забрал меч и пошёл к выходу. Когда они выбрались наверх, Аркуэн свернула за стены крепости и через несколько минут вывела из-за деревьев молодого жеребца серой масти.

— Я знаю, что в тот раз ты верила моему отцу.

Эльфийка, не ожидавшая такого вопроса, ответила не сразу.

— Вроде того. Да.

— Почему?

Она кашлянула, будто это была слишком деликатная тема для обсуждения, и на всякий случай уточнила:

— Ты знаешь, в чём заключалось его обвинение?

— Он был знаком с Кэмлорнским Охотником.

— Делом Кэмлорнского Охотника занималась я. Я знала этого человека, знала, что им движет, понимала его идеологию. Никто не стал бы повторять этот путь.

— Что ты хочешь сказать?

— Он не просто так убивал Тёмных братьев. Он искал своего ненавистного брата, бывшего одним из нас, и напоминал ему о себе вишнёвыми косточками рядом с телами убитых. Это всегда был сорт вишни, которая росла у них дома. Хайрокская голубая. Также он убивал далеко не всех. Многих новичков он отпускал. Пугал до смерти, но отпускал.

— Ты улыбаешься, — заметил Габриэль. — Этот Кэмлорнский Охотник был настолько хорош?

— Я им восхищалась, не буду скрывать. Поэтому, когда через несколько лет Тёмных братьев начали убивать совершенно без разбора, оставляя рядом с телом косточки разных дешёвых сортов вишни, меня это огорчило и разозлило. Тот, кто это делал, опошлил сам смысл мести Кэмлорнского Охотника. А Дамир был весьма честолюбив. Он не стал бы так смеяться над умершим другом.

— Почему ты не рассказала об этом остальным?

— Рассказала, — опровергла Аркуэн. — А мне приказали перестать романтизировать образ Кэмлорнского Охотника и трезво посмотреть на ситуацию. Чёрная Рука опиралась на факты, ей не было дела…

— Тихо! — Габриэль вскинул руку и вслушался в звенящий магией воздух. — Что это?

— Что? Я ничего не слышу.

Габриэль передал эльфийке уздцы Гарпии и сделал несколько шагов в сторону выжженной солнцем поляны — здесь звук был громче. С каждой секундой напряжение нарастало, и Габриэлю казалось, что он знает это чувство. Только не может вспомнить.

Воздух перед ним вдруг прорезало огненной вспышкой, и Рэл отшатнулся, прикрывая ослеплённые глаза. Напуганные лошади громко заржали за спиной, Аркуэн едва сумела удержать их и успокоить. Когда свет померк и стал достаточно комфортным для глаз, Габриэль увидел, как из огненного телепорта шагнул невысокий тощий человек в багровой мантии.

— Хм, надо же, я рассчитывал выйти на шесть футов правее, — пробормотал он, стряхивая с острых плеч несуществующий пепел.

Аркуэн сзади выругалась:

— Пустота бы сожрала тебя, Сара! Каждый раз новые фокусы!

Рэл снова потёр глаза, на этот раз — сомневаясь, что они показывают ему правду. На поляне стоял босмер, едва достающий ему до груди кончиками ушей, и это был тот самый Сараэндил, личный помощник Слушателя. Габриэль же видел перед собой ярмарочного актёра в роли смехотворного чародея.  Сара носил вычурные дорогие одежды, яркие перстни на пальцах, в его слишком длинных рыжих волосах был заплетён десяток тонких косичек, но самым запоминающимся в безумном маге была изящная золотая диадема с большим кристаллом в центре. Габриэль почему-то долгое время не мог отвести от неё взгляда.

— Не хочется наскучить вам однообразием, — с улыбкой ответил босмер и вытянул перед собой руку. Его кисть мгновенно вспыхнула высоким пламенем, но он сдул его дыханием и потряс рукой для большего эффекта. В его пальцах появился небольшой конверт. — Письмо для милорда.

Сараэндил с лёгким поклоном передал его Габриэлю и тут же объяснил:

— Я встретил в Анвиле Матье Белламона. Он просил передать, раз мне всё равно по пути.

— Письмо от Белламона? — удивилась Аркуэн, однако Сараэндил не позволил Габриэлю ответить.

— Что же, одно дело сделано, мне пора на север. Милорд, миледи.

Он чинно поклонился им обоим и вновь исчез в белой вспышке ослепляющего огня.

Аркуэн вывела Габриэля из оцепенения, повторив вопрос:

— Почему тебе пишет Белламон?

— Это Дафна.

— И что там?

Габриэль сломал печать и развернул сложенный вдвое листок, узнавая почерк чародейки.

— Ничего, это личное.

— Личное? — с усмешкой уточнила она, и Габриэль был вынужден пояснить. Чёрная Рука не должна думать, что у Терребиусов есть какие-то тайны.

— Касательно моей ситуации в Анвиле и… некоторых других магических аспектов, в которых мне нужно разобраться. Со мной происходят вещи, которые я не могу объяснить. Дафна пытается мне помочь.

— Братству стоит беспокоиться об этом?

— Не стоит.

Габриэль поднялся в седло и тронул кобылку пятками, выводя её на тропу. Аркуэн вскоре догнала его.

— Значит, это и есть Сараэндил? — спросил он, чтобы завязать разговор.

— Слышал о нём, да?

— Доводилось.

— Наш Слушатель любит приручать опасных лесных зверюшек.

— Ты о нём что-нибудь знаешь?

— О Саре? Ты о том, как он стал таким?

— Допустим.

— Он свихнулся из-за магии, — обыденным тоном произнесла альтмерка. — Когда-то давно он был валенвудским учёным, исследовал айлейдов и в одной из экспедиций нашёл древний артефакт. Тогда с ним что-то случилось. Он надел эту корону, перебил всех своих коллег и скрылся. А Мать Ночи приняла его в Семью.

— Он не опасен для Братства?

— Не знаю. Он неуравновешенный могущественный маг, который при желании может стереть нас всех в порошок щелчком пальцев. Но он верен Слушателю.

— Кажется, ты не очень-то ему доверяешь.

— Я его опасаюсь. И считаю это рациональным. Мне спокойнее держаться подальше от того, чего я не могу объяснить.

— Сказала самая преданная идеологии Братства сестра.

Аркуэн улыбнулась и сочла важным прояснить:

— Это разные вещи. Одно дело, когда на твою жизнь может влиять какая-то высшая сущность, природу которой ты не в состоянии постичь. Но совсем другое — когда таким могуществом наделён обычный человек.

Габриэль обдумал эти слова и решил, что Аркуэн права.

Они ехали не торопясь. Вечером Аркуэн решила остановиться в таверне, сославшись на то, что проголодалась и не любит путешествовать в темноте. Габриэль очень хотел надеяться, что остановку она делала не из-за него.

В таверне было людно. Столики были заняты шумными компаниями, ежеминутно раздавался звон оловянных кружек, не смолкали разговоры. За прилавком трактирщицы сидел пьяный мужчина, несвязно рассказывающий ей какую-то историю и закусывающий пиво сухой рыбой, но женщина, занятая работой, его не слушала. У камина налаживал лютню дряхлый старик. Он крутил колки, легко проводил по струнам пальцами, слушая, как звучат, а потом, недовольный чем-то, снова принимался натягивать или ослаблять их. На полу перед ним лежала пустая шляпа.

Аркуэн осмотрелась, хмыкнула в ответ на свои мысли и села рядом с пьянчугой перед трактирщицей. Габриэль устроился справа от неё.

— К сожалению, у меня сегодня ни одной свободной комнаты, — сразу же объяснила им хозяйка. — Но есть место на чердаке.

— Ты, главное, ужином накорми, — попросила Аркуэн. — И пошли кого-нибудь позаботиться о лошадях. А там разберёмся.

Трактирщица, смахнув в тяжёлый мешочек выложенные Аркуэн деньги, скрылась на кухне. Эльфийка расслабилась, повернувшись лицом к залу.

— О чём так напряжённо думаешь? — беззаботно поинтересовалась она у Габриэля, стягивая с рук перчатки.

— Как буду спать с тобой на чердаке.

— Раньше ты был харизматичнее, — она рассмеялась вразрез со своими словами, а потом, прекрасно замечая его состояние, предложила: — А давай выпьем?

— Пьяный я точно начну к тебе приставать.

— А я перережу тебе глотку. Эй, хозяйка! Принеси нам чего-нибудь крепкого!

Рэл усмехнулся, впервые видя Аркуэн такой. Сейчас, когда они были на равных, она вела себя совершенно иначе. Была настоящей.

— Ты мне такой больше нравишься, — вслух подумал он и сразу понял, что сказал лишнее. — Вроде ещё не пил.

Альтмерка простила ему эту глупость. Музыкант у камина наконец-то настроил инструмент и уверенно прошёлся по струнам. Зазвучала задорная громкая музыка, обещая весёлый рассказ. Кто-то даже притих, приготовившись слушать.

— Всё хотела спросить, — обратилась Аркуэн к Габриэлю. — Что у тебя с шеей?

Рэл, уже забывший о ране, коснулся её рукой и опять вспомнил Элисаэль. Из-за ссоры с ней последние дни прошли для него будто в бреду. Всё, что он делал, казалось незначительным и глупым, и только он сумел отвлечься от этого, как Аркуэн снова напомнила. Но Габриэль остался совершенно спокоен.

— Наткнулся на голодного одичавшего вампира.

— Вечно ты находишь какие-то неприятности.

— Да, на неприятности мне везёт.

Хриплый голос пожилого барда вдруг оборвался вместе с музыкой. В наступившей тишине прозвучал глухой удар, и старик взвыл от боли, свернувшись на полу рядом со своей шляпой. Трактирщица, которая только что принесла ужин новым посетителям, тяжело вздохнула и опять куда-то ушла. Кто знает, чем бедолага разозлил компанию вооружённых наёмников, но подвыпившие парни были настроены довольно серьёзно.

Аркуэн сжала вилку и, как ни в чём не бывало, принялась за еду.

— Не наше дело, — тихо предупредила она Габриэля. — Ешь.

Он встал из-за стола.

Их было трое. Щуплый кучерявый имперец с косыми глазами и плутоватым выражением лица, побритый налысо тёмный эльф, вооружённый длинными парными кинжалами, и рыжий норд выше Габриэля на две головы и вдвое шире его в плечах.

Рэл подошёл к ним.

— У вас тут какие-то проблемы?

Норд обернулся к нему, замерев неприступной скалой, и посмотрел сверху вниз жестокими маленькими глазами.

— У тебя давно своих не было?

— Оставьте его. Это предупреждение.

Норд кивнул своим и положил широкую ладонь на рукоять боевого топора. Габриэль не спешил тянуться к мечу.

— Парни, у нас тут слишком смелый.

Эльф и нибенеец обступили его с обеих сторон. Как только они отошли от барда, тот шустро подобрал лютню и поспешил скрыться.

Бугай решил дать Рэлу совет:

— Ступай-ка ты отсюда, пока ходить можешь.

Он им не воспользовался.

— Иначе?

— Сам напросился!

Топор уверенным движением вышел из кожаной петли на поясе, но Габриэль не позволил пустить в ход оружие. Он мгновенно выхватил свой клинок, широкой дугой отпугнув тех двоих, и вытянул вперёд левую руку. Вены наполнились красной магической энергией, светящейся под кожей в сумраке таверны.

— Я даю вам последний шанс уйти живыми. — Габриэль сжал кулак, в котором неудержимо запульсировало заклинание, и норд, выронив топор, схватился за грудь. — Считаю до трёх. Один.

Норд не стал ждать, непонятно махнул своим парням, чтобы убирались, и, как только входная дверь захлопнулась, Рэл ослабил магическую хватку. Бугай, не сумев устоять на ногах, рухнул на пол, кашляя кровью и потирая пальцами шею. Габриэль поторопил его:

— Два.

Норд пересилил себя, подобрал оружие и бегом поспешил на улицу, сбив стоящий на пути стул.

Габриэль осмотрел тихий зал и вернулся к остывающему ужину. Аркуэн смеялась.

— Ты жить спокойно не сможешь, если не ввяжешься во что-то?

— Говорю же, мне на это везёт.

Она поиграла янтарным напитком в стеклянном стакане, выпила.

— А ты тоже не последний фокусник.

— Это был не фокус. Я мог его убить.

— И хотел, — закончила за него Аркуэн. Габриэль промолчал. — Нужно отдохнуть. Похоже, у хозяйки появилась свободная комната.

Рэл посмотрел на улыбающуюся зеленоглазую Аркуэн и одним глотком выпил то, что было в его стакане.

* * *

Уведомители держались холодно и настороженно. Люсьен не спускал с Аркуэн пристального испытывающего взгляда, но эльфийка делала вид, что не замечает его молчаливого обвинения в чём-то, известном лишь ему. Она вообще предпочитала относиться к делу без особого пристрастия и была более рассудительной, чем имперец, который потратил последние десять лет жизни, чтобы вычислить предателя. Думая об этом, Габриэль понимал, почему он никому не доверяет.

— Что ты делала в Скинграде?

Аркуэн, сидящая в старом кресле, на котором давно порвалась обивка, не собиралась ничего скрывать, но эти вопросы казались ей унизительными. Поэтому она отвечала уклончиво:

— Белизариус сейчас в Валенвуде, собирает оставшихся братьев под своё крыло. Не думаю, что для тебя это новость, Люсьен. Поэтому оставшиеся Сиродильские Убежища сейчас… все на мне. — Габриэлю понравилось, как завуалированно она упрекнула Люсьена в погоне за призраками. — Я отдавала распоряжения братьям Скинграда.

— Ты виделась с Ялантой?

— Да, но недолго. Я приехала туда раздать контракты. Насколько я знаю, братья уже активно работают.

— Яланту убили. Перерезали горло в собственном доме.

Альтмерка озадаченно изогнула бровь, но Габриэль заметил, что для неё это стало ударом. Однако она предпочла скрыть эмоции. Удивление в её глазах оставалось неподдельным.

— И… откуда тебе это известно? — осторожно спросила она.

— Мне сообщили мои информаторы. Сейчас это дело расследует Легион.

— Об этом никто больше не знает?

Люсьен развёл руками, передразнив её:

— Белизариус сейчас в Валенвуде. Слушатель отправился за Тёмными ящерами, Матье переписывается с Саммерсетом из Анвила, его Душитель занимается своими чародейскими делами, а Сара… это Сара.

Аркуэн хмыкнула, обдумывая услышанное. Люсьен пристально наблюдает за всей Чёрной Рукой, и в достоверности его информации сомневаться не приходится. Эльфийка и впрямь первая в списке подозреваемых.

— Мы его встретили, — Габриэль решил нарушить затянувшееся молчание. — Ты не рассказывал, что он настолько эксцентричен.

— Впечатлился? — Люсьен благосклонно улыбнулся ему, будто сыну. — Он что-то сообщил?

— Он передал мне письмо от Дафны. Сказал, что держит путь на север. Из Анвила.

Рэл не знал, может ли это пригодиться Люсьену, но, насколько он успел понять, знать хотя бы примерное местонахождение Сараэндила — это уже знать очень много. Однако Лашанса заинтересовало другое:

— Дафна сейчас в Анвиле?

— Судя по всему.

— И чего она от тебя хочет?

— Это наше с ней дело, — пресёк дальнейшие расспросы Габриэль. — Потом объясню.

Аркуэн, успевшая за это время осознать своё положение, спросила прямо:

— Ты считаешь, что Яланту убила я?

Люсьен не ответил, но его дальнейшие вопросы дали понять, что Аркуэн последняя, кого он хочет подозревать в предательстве.

— Ты была в Скинградском Убежище, ты видела, что там происходит. Заметила что-то странное? Может, сам Яланта говорил тебе что-то?

Эльфийка опять задумалась, расплела запылившуюся в дороге косу и запустила руку в чёрные волосы, пропуская блестящие локоны меж пальцев. Габриэль заметил, как зачарованно Люсьен смотрел на неё, и мысленно усмехнулся. Аркуэн не только ему казалась привлекательной.

— Нет, ничего такого. В Скинграде сейчас трое человек: Тарла, избранная для Очищения, молодой вампир Аравэлл и Кавилиус, присланный Матье.

— Матье отправил Кавилиуса в Скинград?

— Да. — Аркуэн не смогла не поддеть: — Странно, что ты не знал.

— И как эти трое справляются?

— Парни рвутся работать, да и Тарла… получше наших ребяток.

Люсьен прыснул, покосившись на Габриэля, и тот напомнил:

— Когда собираешься ей сказать?

— О чём сказать? — оживилась Аркуэн. — Это ещё не все шокирующие новости на сегодня?

— Твоя девчонка отдыхает у меня в темнице.

Глаза Аркуэн округлились больше, чем тогда, когда он сообщил ей о смерти Душителя Белизариуса.

— Мэри? Здесь?

— Да, гуляет на нижнем уровне Фаррагута.

— Какого Обливиона, Люсьен?

Имперец приблизился к ней, достав из кармана какую-то бумагу. Аркуэн легко поднялась на ноги, забрала у него письмо и повернулась к свету, чтобы удобнее было читать. Когда её взгляд остановился на последней строчке, она по-настоящему испугалась.

— Какого?.. Что всё это значит, Люсьен?

— Куда ты отправляла Мэри после её последнего дела?

— Она не вернулась ко мне. Я слышала, что устранить цель в городе она не сумела и решила выследить её в дороге. Контракт был выполнен. Но я уезжала в Скинград, поэтому Мэри была предоставлена самой себе. — Аркуэн заговорила с большей страстью и очень близко подошла к коловианцу: — Я не писала этого, Люсьен! Ты веришь мне?

— Я верю в то, что ты намного умнее и осторожнее. — Он легко дотронулся до её плеча. — Ты бы не допустила столько оплошностей. Мне кажется, тебя использовали для отвода глаз.

Аркуэн робко кивнула, отошла от него и тихо признала:

— Значит, ты всё это время был прав. Предатель до сих пор жив. А я считала тебя безумцем.

— Ты тоже никогда не верила, что предателем был Дамир. Только искать правду не захотела.

Аркуэн признавала свою ошибку. Она с какой-то тоской посмотрела на Габриэля, будто чувствовала перед ним вину, и твёрдо решила:

— Надо поговорить с Мэри. Идём.

Люсьен не стал больше откладывать, снял со стены переносную лампу и пошёл вперёд, показывая дорогу. В этой части Фаррагута Габриэль прежде не был, но уже успел заметить, что Люсьен хорошо следил за своим убежищем. Здесь было много мебели и вещей, происходящие со временем разрушения вовремя устранялись, под потолком висели металлические люстры. Вряд ли здесь могли завестись какие-то твари, как в Рейлесе.

Тёмные коридоры Фаррагута вывели к спускающейся лестнице, и Люсьен, миновав один пролёт, остановился перед широкой толстой дверью, ища нужный ключ. Давать Мэри возможность сбежать он не собирался.

Однако и пленницей она не была. За дверью оказался ещё один уровень крепости с несколькими комнатами, соединёнными широким коридором. Проходя мимо, Габриэль заметил в одном из помещений большую библиотеку. Книг здесь было не меньше, чем в замке Брумы, и Мэри точно не приходилось скучать. Она, устроившись на кровати в соседней комнате, листала какой-то справочник с изображениями, и на столике рядом стояла открытая бутылка вина. Похоже, о досуге своей гостьи Люсьен хорошо позаботился.

— Мэри, — строго позвала её Аркуэн, мгновенно превратившись в высокомерного Уведомителя, какой Габриэль и знал её до недавнего времени.

Девушка, не ожидавшая появления такого количества гостей, отбросила книгу в сторону, быстро поднялась на ноги, одёргивая старую растянутую тунику, и её взгляд замер на Габриэле, выражая множество противоречивых эмоций.

Аркуэн поторопила:

— Я жду от тебя объяснений.

— Каких именно? Всё, что мне было известно, я уже рассказала.

— Тогда не поленись рассказать ещё раз. Персонально для меня. — Аркуэн подвинула стоящий у стены стул и села напротив Мэри, закинув ногу на ногу.

Ваарис безразлично произнесла:

— После контракта я вернулась в Рейлес, но тебя там не было. На столе лежало это письмо, текст ты видела. И я поверила, что это писала ты, очень на тебя похоже: не доверяешь Люсьену, беспокоишься за Габриэля.

Терребиус тихо хмыкнул и заметил, что Люсьен тоже улыбнулся. Аркуэн проигнорировала это.

— Ты очень меня разочаровала. Решила, что я способна на такую низость, так ещё и сама попрала священные Догматы и проявила неуважение к Уведомителю.

Мэри прекрасно это понимала.

— Каким будет моё наказание?

Эльфийка перевела взгляд на Люсьена, ожидая ответа от него, и он кивнул к выходу, предпочитая обговорить это с глазу на глаз. Габриэль тоже вышел и заметил, что Мэри подарила ему едкую обиженную усмешку. Для неё он, бок о бок работающий с Уведомителями и наплевавший на неё, и был настоящим предателем. Рэл не чувствовал себя виноватым.

Люсьен свернул в соседнюю комнату, туда, где располагалась библиотека, и излишне импульсивно махнул рукой, объявив:

— Мне твоя девчонка не нужна, она ничего не знает. Поступай с ней по своему усмотрению.

Аркуэн спешить не хотела.

— И всё же мне кажется это странным. Если бы ты не поймал Мэри, то она бы вернулась ко мне обо всём доложить. Правда бы открылась, так или иначе. Для чего предателю такой необдуманный и опасный ход?

— Считаешь, Мэри говорит нам не всё? — спросил её Габриэль, и Аркуэн не решилась отвечать.

— Вряд ли, — отозвался Люсьен. — Девчонка стала пешкой в руках предателя, она ничего не понимает и не станет нам лгать. Думаю, Аркуэн, она бы не успела доложить тебе. Я бы на месте предателя убил Яланту именно в то время, когда ты была в Скинграде, чтобы все подозрения пали на тебя. А тут ещё я или Ваарис поведали бы Чёрной Руке о произошедшем инциденте. Вместе это выглядит достаточно серьёзно, чтобы обвинить тебя.

Аркуэн тревожно посмотрела на Люсьена, перевела взгляд на Габриэля и поблагодарила:

— Спасибо, что вы мне верите. Хотя и я не знаю, почему. — Ей не ответили, и альтмерка продолжила размышлять вслух: — Но для чего этот фарс? Было проведено Очищение, всё Тёмное Братство уверено, что предатель мёртв. Это отличная возможность действовать скрытно. Для чего предателю так громко заявлять о себе?

— Не всё, — поправил её Люсьен. — Предатель знает, что мы с Габриэлем не верим в эффективность Очищения и продолжаем его искать. И сейчас он не боится действовать так дерзко. Тёмное Братство очень слабо, и пока он остаётся на шаг впереди меня, у него есть все шансы покончить с нами. Что касается случившегося, это попытка остановить меня, чтобы я поверил, что всё это твоих рук дело. Это отвод глаз, Аркуэн.

— И мы станем дожидаться Слушателя?

Голос Аркуэн прозвучал очень мрачно, и Люсьен понял, почему. Габриэлю были известны далеко не все ритуалы Тёмного Братства, но Уведомители отлично поняли друг друга. Однако Лашанс умерил её пыл:

— Давай не будем торопиться. Попробуем разобраться своими силами: теперь нас больше. Но если ситуация выйдет из-под контроля…

— О чём вы? — не сдержался Габриэль.

Аркуэн сочла важным объяснить:

— Существование Тёмного Братства под угрозой. Слушатель беспечно бросил нас, отправился в Чернотопье и вернётся ещё нескоро. В подобном случае у Уведомителей есть право обратиться к Матери Ночи и просить её помощи. — Оставив Габриэля размышлять об этом, она обратилась к Люсьену: — Ты подозреваешь кого-то? Матье?

— Матье, — спокойно повторил Уведомитель. — Белизариус. Сараэндил.

— Белизариус в Валенвуде.

— И это непробиваемое алиби.

Аркуэн кивнула, соглашаясь с этим, а потом не побоялась произнести:

— Но разве у них есть мотив поступать так? Я вижу мотив только у одного из членов Чёрной Руки, и её ты не назвал.

Габриэль прикрыл глаза, подавляя рвущиеся наружу эмоции. В конце концов Уведомители были правы. И Люсьен тоже всегда понимал это, но предпочитал не обсуждать такой вариант со своим Душителем.

Но сейчас он спросил:

— Рэл, что конкретно написала тебе Дафна?

— Просит приехать в Анвил, потому что подготовила какой-то ритуал для выявления происходящего со мной. — Люсьен выразительно посмотрел на него, требуя объяснить. Габриэль не хотел делиться такими вещами с посторонними, но выбора не было. — После моего легендарного прыжка в Анвиле я должен был умереть. Но я попал в руки к какому-то некроманту и сейчас живу благодаря сложному магическому ритуалу. Большинство чародеев считает это невозможным. Дафна хочет выяснить, какие это может повлечь последствия и сколько я с этим проживу, вот и всё.

Услышать такое они оба были не готовы. Взгляд Аркуэн стал настолько тяжёлым и проницательным, что Рэлу показалось, будто она пытается увидеть в нём зомби, а Люсьен на несколько секунд задумался, пытаясь решить для себя, насколько это важно.

В конце концов он ответил:

— Если это касается твоей жизни, тогда отправляйся к ней. Заодно расскажешь, как дела у Матье. Наши крайние меры подождут.

— У тебя есть план? — уточнила Аркуэн.

— Не очень надёжный и очень безумный, так что считай, что нет. Что до тебя, то забирай Ваарис и работай с ней как обычно. Девчонка не должна мешать, а ты не должна вызывать подозрений.

— Я хочу выяснить, кто на самом деле убил Яланту.

Люсьен неожиданно разозлился:

— И ты сможешь потом объяснить свои действия Чёрной Руке?

— Очевидно, что меня подставили.

— Восемь лет назад тоже было очевидно, — мрачно бросил он.

— Но пускать это на самотёк и давать Легиону шанс до нас добраться тоже нельзя. Яланта был очень осторожен, но кто знает, как далеко могут зайти имперские детективы. Кто-то должен уладить эту проблему, Люсьен. А других претендентов я не вижу.

Габриэль напомнил:

— Как же Матье?

— Чем дольше он не знает о смерти Яланты, тем лучше, — объяснил Люсьен. — У меня нет оснований доверять ему, поэтому я не хочу, чтобы он вмешивался. Ты можешь быть свободен, Рэл. До Анвила путь неблизкий.

Габриэль кивнул, попрощался с Уведомителями и направился в сторону лестницы. Дело начинало приобретать странный поворот, и больше всего на свете он хотел поделиться всем этим с Дафной, он хотел ей доверять.

Но не мог. У Дафны был очень серьёзный повод ненавидеть Тёмное Братство.