Габриэль заблаговременно расплёл косу, обмотал узнаваемые узорчатые ножны невзрачной тканью и затолкал свёрнутый плащ на дно сумки. Он был на другой лошади, в других одеждах, но по мере приближения к белым стенам Анвила чувство тревоги всё равно неизменно крепло. Даже несмотря на то, что в тот день в замке он был в маске. Мало ли что в его внешности могло показаться знакомым.

Настороженность приходилось умело скрывать. Рэл завёл Гарпию в конюшню, разговорился с пожилой хозяйкой, узнавая от неё последние новости и даже не особо привирая о целях своего приезда, потом жизнерадостно поприветствовал скучающего караульного у ворот. Мужчина с улыбкой пожелал ему приятного пребывания в городе и вряд ли что-то заподозрил. Это было солнечное позднее утро. Насущные проблемы и усталость ещё не успели овладеть людьми, и горожане были рады видеть в Анвиле новые лица. Габриэль понимал это и умело делал вид, что рад пообщаться.

На улицах витал солёный запах гавани, гудела от ветра густая зрелая листва молодых деревьев, суетливые птицы шумели в пышных кустарниках. Анвил вёл обычную размеренную жизнь и, казалось, о произошедшем три месяца назад все успели позабыть. Из порта доносились громкие разговоры и выкрики, кто-то работал молотком, скрипели колёса проезжающей мимо телеги, в которую был запряжён старенький лохматый ослик, и, направляясь к постоялому двору, Габриэль успел расслабиться и поверить в то, что его визит в город у моря обойдётся без неприятных происшествий.

Дафна обещала, что сама разыщет его, как только он приедет, поэтому Рэл зашёл в немноголюдную в это время таверну и попросил хозяина принести ему чего-нибудь перекусить. В дороге нечасто приходилось питаться нормальной горячей едой.

Происходящее в Тёмном Братстве ему не нравилось. Поведение Люсьена — особенно. Габриэль понимал, почему имперец вдруг начал доверять Аркуэн: сам был на её месте. Но то, что Уведомитель продолжает держаться обособленно, не принимая ничьей помощи и подозревая всех остальных, Рэла настораживало. Он знал, что Люсьен никогда не исключал из своего списка Дафну, более того, её имя, скорее всего, записано на самом верху страницы и несколько раз обведено жирными чернилами. Только Габриэль в такую истину не верил. Дафна никогда не любила Тёмное Братство, она винила всю Чёрную Руку в обвинении Дамира, она хотела уйти от такой жизни к магии и политике, тому, в чём всегда была сильна. И она не стала бы рисковать, особенно теперь, когда во всё это вмешался Габриэль. Она очень дорожила им, хотя эта мысль до сих пор казалась ему какой-то неестественной.

Да и не вязалось это с тем, что случилось восемь лет назад. Тогда у Дафны не было поводов ненавидеть Тёмное Братство: насколько Габриэль понял, она была занята Университетом. А в том, что тогда и сейчас действовал один и тот же человек, никто не сомневался. Особенно после случившегося с Аркуэн — один в один, как и тогда с Лашансом. Поэтому это не могла быть Дафна.

Рэл должен был поговорить с ней обо всём этом.

Но пока он неторопливо разговаривал с хозяином таверны, пробуя пшеничное анвильское пиво, которым тот угостил его, и старался не забегать вперёд. Для начала нужно было разобраться с тем, для чего он сюда приехал.

— Ты ведь не в порт приехал? — словно читая мысли, спросил собеседник. — Не похоже, будто за море собираешься.

— Верно, не в порт. У меня здесь встреча.

— Долго в пути пробыл?

— Я из Чейдинхола, — прямо сказал Габриэль, чтобы трактирщик больше не ходил вокруг да около, боясь проявить слишком назойливое любопытство. — Дорога была очень долгая и непростая.

— Так оставайся. Я дам тебе лучшую комнату с видом на площадь, распоряжусь приготовить ванную, да и хорошего вина у меня целый погреб.

— С радостью бы остался, только не могу быть уверенным, что мне выпадет шанс воспользоваться такой роскошью.

— Буду рад, если передумаешь.

Габриэль кивнул, принимая это к сведению, и приподнял уже пустую кружку.

— Налей ещё.

Неслышно приоткрылась дверь за спиной, и по выложенному плитами полу зала прошелестела знакомая поступь. Рэл обернулся, трактирщик тоже поднял взгляд на посетительницу.

— Мне того же, — распорядилась Дафна и села рядом. У неё был очень усталый вид. — Рада тебя видеть, — сказала она уже шёпотом, обращаясь только к Габриэлю. Это было взаимно.

— И я тебя.

— Как дорога?

Хозяин таверны сделал вид, что занялся своими делами, чтобы не смущать гостей, но Дафна всё равно опасалась говорить при нём о чём-то важном. Потому они обсудили путь сюда, погоду, анвильских белых лошадей, и, только когда в зале появилась новая группа путников, переманившая на себя всё внимание, чародейка смогла говорить по существу.

— Дождёмся вечера. Я подготовила кое-что, но раньше заката мы туда не попадём. Так что если у тебя есть какие-то дела здесь или хочешь отдохнуть…

— Даф, какие дела? Пока не стемнеет, я отсюда не высунусь. У меня уже развивается паранойя, потому что мне кажется, что те ребята у окна точно пришли по мою голову.

Дафна рассмеялась, коснувшись ладонью его плеча, и Габриэль почему-то обратил на это внимание. Её неожиданный смех привлёк взгляды других посетителей, но они только с улыбками хмыкнули, пожилой трактирщик покачал головой. Рэла это позабавило. Они с Дафной выглядели как молодая пара, и эта мысль неведомым образом поднимала настроение. Ведь он-то знал, кто она на самом деле. Ему стало любопытно:

— Сколько тебе было, когда Тавэл…

Она поняла, почему он об этом спросил, и отвела взгляд, улыбнувшись.

— Восемнадцать.

Габриэль обещал себе не удивляться, но это всё равно прозвучало неожиданно для него. Видя, что ему нечего сказать, Дафна сжала пальцы на запотевших стенках кружки и вернулась к теме:

— Что касается твоей проблемы, то мы давно здесь всё уладили. Тело того убийцы нашли на берегу, поэтому никто не станет его искать.

— Спасибо.

— Это для нашей общей безопасности.

— Кстати, хотел спросить, почему ты передала мне письмо через Сараэндила? Я говорил, что буду в Чейдинхоле, но он нашёл меня в Корроле.

— Правда? — Дафна удивилась искренне. — Это была идея Матье. Он видел, что я пишу тебе и предложил поговорить об этом с Сараэндилом. А уж где этот босмер тебя поймал… этого я не знаю.

— Матье здесь?

— Да. Тебя это беспокоит?

— И он знает причину моего приезда?

Дафна понимала, почему Габриэля так это волнует, и успокоила:

— Нет, я ему не рассказывала. Это только наше с тобой дело.

— Спасибо, Даф.

Чародейка улыбнулась, сделала глоток и ничего больше не сказала. Тогда Рэл полюбопытствовал:

— А насчёт сегодняшнего вечера? Что конкретно ты собираешься делать?

Дафна, похоже, не хотела объяснять всё заранее или просто не могла подобрать для этого нужных слов.

— Я хочу провести некий ритуал, который поможет нам удостовериться в правдивости слов твоей некромантки.

— То есть то, что она сделала со мной, для тебя недостаточно убедительно?

— Для меня — нет. Я не понимаю, что с тобой, Габриэль, и хочу всё знать наверняка.

— Если Лэй права?

— Если Лэй права, то ты живёшь только благодаря магической энергии, а это… не самый надёжный способ существования. Я хочу вытянуть из тебя эту магию и залечить открытую рану. Только… мне неизвестны масштабы этой раны, и я не знаю, справлюсь ли. Если не справлюсь, тогда тебе понадобится сильная защита от магов вроде этой Лэй. От таких, которые чуют некромантию за несколько миль.

— Такая защита существует?

Дафна запустила руку в волосы и растрепала их. Её взгляд был очень растерянным.

— Душу можно… спрятать. Если у меня не получится тебя вылечить и тебе придётся жить с этой чужеродной энергией внутри, то любой опытный охотник на чёрных магов увидит в тебе это. Как увидела Лэй.

— Как возможно спрятать душу?

— Возможно, — уверенно кивнула чародейка. — Однажды я сделала такую защиту для Матье. На него наслала проклятие какая-то безумная старуха, и его душа стала своеобразным маяком для мстительных призраков, что крайне досаждало. Пришлось пойти на такую хитрость. Но в случае с Матье было проще. Я просто укрыла его от магического мира. В твоём же случае мне придётся как-то разделить твою душу и эту странную энергию… но я что-нибудь придумаю.

Габриэлю нравился оптимистичный прогноз Дафны. Однако он хотел быть готовым к любым вариантам.

— А если Лэй не права?

— Тогда… я буду искать дальше. — Дафна вдруг сделала строгий жест рукой, прервав дальнейшие вопросы, и сказала: — Я тоже о многом хотела бы тебя расспросить, но всё это подождёт. Сейчас советую тебе хорошо отдохнуть, потому что задуманное мной не будет для тебя безболезненным.

Почему-то Габриэль изначально предполагал это. И если Дафна не боялась идти на риск, то дело было серьёзным. И на Габриэля она рассчитывала.

Он кивнул. Сейчас нужно было на время забыть о Тёмном Братстве, об Элисаэль и сосредоточиться на насущной проблеме, а Габриэль уже очень хорошо знал, что магия не терпит легкомысленного и безответственного подхода. Так что если Дафна говорила, что ему нужно отдохнуть и набраться сил, то игнорировать это не стоило.

— Я зайду за тобой вечером. Вещи можешь оставить тут, с собой ничего брать не нужно.

— Хорошо, Даф. До вечера.

Чародейка допила, поднялась со своего места и направилась к выходу. Рэл махнул рукой, подзывая к себе хозяина таверны.

— Твоё предложение ещё в силе?

* * *

В дверь настойчиво постучали.

— Габриэль, пора.

Осознание важности предстоящего дела мгновенно прогнало сон, и Рэл, поднявшись с кровати, открыл Дафне. На ней был дорогой городской плащ тёмно-синего цвета, грудь пересекал широкий ремень большой сумки.

— Мы уезжаем? — удивился Габриэль.

— Нет. Здесь только самое необходимое.

Он снял со спинки стула свою рубаху, надел её и взял со стола ножны с кинжалом.

— Я готов.

Дафна незаметно улыбнулась и молча пошла в сторону лестницы. Габриэль догнал её через несколько секунд, заперев дверь снятой на сутки комнаты.

К вечеру город стал удивительно безлюден, хотя обычно в это время все ещё продолжают суетиться на улицах. Впрочем, Дафна не пошла к центральной площади, а свернула в узкий переулок и, миновав жилые дома, вышла на обрабатываемую землю, где зрели большие яркие тыквы. С грядок взлетела переполошённая стая ворон.

— Мы идём в храм? — догадался Габриэль. Дафна молча подтвердила это, и у него в груди снова всё сжалось, когда он представил сияние витражей на закате. Рэл приказал себе не думать об этом, но получалось плохо. — Что за ритуал ты могла подготовить в храме?

— Помолчи, пожалуйста, — приказала Дафна. — Сейчас сам всё увидишь.

Они зашли в тень, отбрасываемую высокими шпилями, и, поднявшись по ступеням, Дафна приоткрыла дверь. Она бесшумно проскользнула внутрь незамеченной, и Габриэль понял, что чародейка не хотела привлекать внимание. Он тоже постарался не шуметь и аккуратно прикрыл дверь изнутри.

В храме было тихо и безлюдно, только одинокая служительница молилась у алтаря, но она не заметила осторожных ночных посетителей. Габриэль старался лишний раз не смотреть по сторонам, а строго следовать за Дафной и ни о чём не думать. Не получалось. В голове проклятием звучало «никогда больше не возвращайся», и от этого в руках появлялась слабость, а грудь сдавливало колющей болью.

Он когда-нибудь сможет её забыть?

Тёмный плащ чародейки скользил по ступеням, издавая едва слышный шорох, и Габриэль заставлял себя любоваться этим, лишь бы не смотреть на сияние высоких витражей и мягкий алый шёлк, укрывающий камень центрального алтаря.

Дафна спустилась в крипту. Здесь горел одинокий фонарь, пахло пылью, ветхостью и древностью, от холода камня кожа покрывалась мурашками. Чародейка, незаметно поёжившись, свернула в одно из помещений, вдоль стен которого стояли большие саркофаги, искусно украшенные барельефами, подле них скапливались расплавленные огарки свеч, и Габриэль заметил впереди свет, отбрасывающий живые тени. Там кто-то был.

Он коснулся плеча Дафны замёрзшей ладонью, но чародейка только кивнула: всё под контролем.

Подойдя ближе к неизвестному человеку, охраняющему крипту, она заранее подала голос, предупреждая:

— Это мы.

У одного из саркофагов сидел высокий альтмер в кольчужной рубашке, при оружии, подле него стоял щит с изображением герба города. Крипта охранялась, значит, в ней были не только мертвецы. Храм Дибеллы скрывал нечто гораздо большее.

Эльф поднялся, кивнул им, приветствуя, и предупредил:

— Я сменяюсь в шесть, так что рассчитывайте своё время. В противном случае уходите к заливу.

— Мы успеем, — заверила его Дафна и передала заблаговременно приготовленный мешочек с золотом. Альтмер развязал его, заглянул внутрь, оценивая, и, оставшись доволен, убрал деньги в поясную сумку.

— Парень, помоги-ка, — обратился он к Габриэлю.

Рэл не сразу понял, чего от него ждут, но альтмер упёрся руками в саркофаг, рядом с которым сидел, и начал медленно отодвигать неподъёмную крышку. Вдвоём они быстро справились с этим, стараясь минимизировать гремящий по подземелью скрежет, и внутри саркофага показались ровные каменные ступени, уводящие ещё глубже. Альтмер, отряхнув ладони от грязи, подал Дафне руку, помогая спуститься. Чародейка не отказалась от такой помощи и с улыбкой положила на его ладонь украшенные кольцами пальцы.

Когда и Габриэль шагнул в темноту, почти что на ощупь находя опору под сапогами, альтмер закрыл крышку саркофага, обрушивая на их плечи каменную пыль и беспросветный мрак. Дафна мгновенно взмахнула рукой, освещая пещеру заклинанием. Внешне она оставалась невозмутимой и спокойной, но Габриэль видел, что она волнуется.

Он отвлёк её от тревожных мыслей, спросив:

— Кто это такой?

— Стражник, охраняющий тайный ход из города. Под Анвилом пролегает обширная сеть подземелий, и в случае опасности, власти могут незаметно покинуть город этим путём. Поэтому крипта всегда охраняется. А ещё в ней хранятся некоторые графские сбережения, опять же на случай побега, так что оставить это место без охраны было бы безрассудно.

— И почему этот продажный стражник тебе помогает?

— Не только мне, — отозвалась Дафна и свернула из основного тоннеля налево. — Он получает выгоду, помогая убийцам и ворам бежать из города, если это необходимо. Но его услуги очень дорого стоят.

— Мне показалось, он к тебе очень благосклонен.

Дафна обернулась через плечо, бросила на Габриэля насмешливый взгляд и промолчала. Он усмехнулся, тоже не став это комментировать.

Через какое-то время она привела его в просторный круглый грот. Это место находилось в самой дальней части подземелья, и вряд ли здесь вообще кто-то бывал. Дафна развеяла заклинание, и в следующий миг по полу расползлись крошечные огоньки множества свеч, выставленных в каком-то особом, одной чародейке известном порядке. Теперь Рэл мог осмотреть подготовленное для ритуала пространство, и его впечатлило то, сколько, должно быть, на это ушло сил.

На полу были начертаны магические руны. Белые линии переплетались между собой, создавая запутанные узоры, исходящие спиралью из центра. С трёх сторон от магического круга на тонких латунных держателях были установлены крупные кристаллы неизвестной Габриэлю природы. Когда он случайно поднял глаза к высокому потолку, то увидел, что он в точности повторяет происходящее снизу, и опешил.

— Даф, как ты…

— Не спрашивай, Габриэль. Я больше суток на всё это потратила.

Она скинула капюшон, поставила в углу сумку и принялась доставать из неё кипы бумаг и свитков.

— А почему именно здесь? — всё же задал Габриэль очередной вопрос. — Почему не в Бруме? Не в Убежище, в конце концов?

— Я не смогла вспомнить ничего настолько же просторного и безлюдного.  К тому же сейчас мы находимся за чертой города, и если что-то пойдёт не так, то это не должно стать угрозой для жизни остальных.

— Ты предполагаешь, что что-то может пойти не так?

Чародейка, вынув из сумки узорчатую шкатулку, посмотрела на него спокойным взглядом и подтвердила:

— Вполне.

— Ладно, Даф. Что я должен делать?

— Сними амулет, садись в центр круга и постарайся сконцентрироваться, как обычно перед заклинанием. Твой разум должен быть чист, а душа — открыта для Этериуса.

Габриэль усмехнулся:

— Последнее как-то не очень прозвучало.

— Ты понял, о чём я.

Рэл снял защитный амулет, бросил его в сумку Дафны и постарался выполнить её указания. Сейчас сосредоточиться на чём-то было крайне сложно. Когда приходится бросаться магией в условиях боя, об этом и не задумываешься, всё получается само собой. Когда дело касается сложных ритуалов, требующих изумительной точности и максимальной концентрации, привычные действия вдруг становятся невыполнимо сложными. Поэтому Габриэлю всегда была ближе боевая магия. Чародеи вроде Дафны, часами штудирующие древние манускрипты, тратящие магические и физические силы на приготовление заведомо опасных ритуалов, изучающие тысячи страниц теории, вызывали у него только восхищение. Сам Рэл на столь глубокую магию не был способен. Его заклинания всегда были довольно поверхностны.

— Габриэль, сейчас выслушай меня, это важно. — Голос Дафны прозвучал откуда-то издалека леденящим душу тоном. — Я говорила, что это будет болезненно. Но я знаю о твоей наследственной склонности к чрезмерному упорству, поэтому умоляю тебя, если почувствуешь, что большего не выдержишь, дай мне знать. Я не смогу почувствовать твоё состояние за тебя, соответственно не могу контролировать процесс.

Габриэль прервал её нотации:

— Даф, я всё понял. Всё будет нормально. Не надо так переживать за меня.

— Но если вдруг что-то…

— Даф. Начинай.

Она замолчала, кивнув, и открыла свою шкатулку. Внутри был чёрный камень душ, внешний вид которого Габриэль запомнил на всю жизнь. Но он доверял Дафне и разумно промолчал.

Чародейка, сжимая кристалл в руках, встала напротив.

— Ты готов?

— Начинай.

Она отвела в сторону левую руку, в которой сжимала мерцающий бездонным мраком чёрный камень душ. Пустота внутри ровных граней кристалла завораживала. Габриэль смотрел на них и, казалось, видел пульсирующие огненные жилы, хаотично переплетающиеся безобразными узлами. Голодный сосуд будто ждал новую душу и бесновался в нетерпении. Пламя свеч, расставленных повсюду, отражалось на гладкой поверхности, словно в зеркале, и, переведя взгляд на Дафну, Габриэль увидел это пламя и в её глазах. Они вдруг показались ему чёрными.

И он понял, что чёрные пятна стоят перед его взором, куда бы он ни глянул. Сначала это вызвало неконтролируемую тревогу, но потом Рэл увидел, как Дафна резко сжала в кулак пальцы правой руки, поймав в ладонь тускло сияющую энергетическую субстанцию, и хвост от этой сферы протянулся к нему, как хвост кометы на ясном ночном небе. Это принесло с собой тепло и покой, хотя Габриэль отлично помнил, как холодно было в этом подземелье.

Он проследил за этой энергией. В её фиолетово-сером потоке мерцала взвесь жёлтых и голубых частиц. Они обволакивались разноцветными нитями, дрожали в воздухе, дышали. Это было нечто живое и настолько неописуемо красивое, что перехватывало дыхание. И Дафна в своём чародейском величии, находясь среди этой магической безмятежности, тоже была очень красива.

На краю сознания мелькнула странная мысль о том, что дышать в самом деле стало тяжело. Грудь быстро и неровно поднималась, пытаясь зачерпнуть больше воздуха, но в какой-то момент нутро пронзало болью, и Габриэль спешил выдохнуть, будто пары этой магии оказались отравлены. Как в той ловушке в Анитвилле.

Через несколько минут это стало совсем невыносимо. Рэл упал, одной рукой упёршись в ледяные неровные камни, другой схватившись за грудь, и увидел, как изо рта на пол стекла яркая струйка крови. Он посмотрел на Дафну и в ответ на её немой вопрос отрицательно покачал головой. В конце концов, и не через такое проходил.

Он верил Дафне, а Дафна верила ему. Потому она не прервала заклинания. Фиолетово-серые миазмы проникали в тело Габриэля и искали в нём что-то, добираясь в самые дальние уголки души, вычищая грубым песком до крови всё, что в нём было. Они скользили внутри, как точильный камень скользит по затупившемуся клинку, и Габриэль был готов поклясться, что начинает слышать характерный скрежет где-то внутри себя.

Кровь наполнила рот вязкой противной жидкостью. Рэл выплюнул её, заливая собственные руки, и посмотрел на Дафну. Она так сконцентрировалась на заклинании, что закрыла глаза и ничего этого не видела. На её белом лице появились морщины, она нахмурила брови, и её руки дрожали от напряжения: удержать такую силу было трудно. Должно быть, Дафне тоже сейчас приходилось нелегко. Габриэль подумал об этом и промолчал, в очередной раз сплюнув кровь.

Магия нашла то, что искала. Внутри что-то оборвалось. Фиолетовый поток энергии зацепился за край чего-то важного и отодрал это уверенным быстрым движением, открыв незажившую рану, вмиг начавшую кровоточить. Терпеть такую боль Габриэль не умел. Он открыл рот, чтобы позвать Дафну, но замер, заметив, что магия, которая пытала его всё это время, иссякла, а вместо неё подземелье наполнил тёплый свет, струящийся из его груди к камню душ в руке чародейки. Для неё эта энергия стала неожиданной и ослепила, заставив прикрыть глаза свободной рукой и отвернуться, а Габриэль смотрел на это и не мог отвести взгляда.

Всё вокруг растаяло. Так бывает, когда ясным зимним днём смотришь на солнце, и его лучи выжигают зелёные пятна в твоих глазах, потому ты больше ничего, кроме них, не видишь. И сейчас Габриэль ничего не видел. Только огненные жилы камня, вырвавшиеся за пределы кристальных граней и встречающие ту целительную добрую энергию, которую заклинание Дафны вырвало из его груди. Она обжигала, и Габриэля, до костей продрогшего в этой сырой пещере, начало трясти. Он чувствовал, как тело покрывается холодным потом и как жжёт лицо от этого солнечного луча, прорезавшего густую тьму. Габриэль знал, что это не просто чистая энергия. Это кто-то, ещё не потерявший себя. Это — живое.

Он хотел спросить его, кто он, прежде чем тёплый поток окончательно скроется за чёрной полупрозрачной стенкой камня душ и навсегда померкнет. Он разомкнул окровавленные губы и потянулся рукой к лучу, не сумев сдержать странного желания прикоснуться к нему.

«Я видела его раньше. Наяву», — вдруг долетел откуда-то обрывок незнакомой фразы. Этот голос не принадлежал ни мужчине, ни женщине, он звучал отовсюду разными голосами, но почему-то казался знакомым.

«Ты предал его», — донеслось ещё откуда-то. Габриэль совершенно не понимал, о чём речь. — «Если кто-то и должен был умереть в тот день, то это ты».

Габриэль хотел спросить, о чём это, хотел что-то ответить, но не успевал. Голоса звучали в голове слишком быстро, а острая невыносимая боль, накрывшая всё тело, не давала возможности сделать вдох.

Голос прозвучал отчаянно громко: «Он не должен быть таким же, не должен!»

«До него она не доберётся».

«Если ты хоть на милю приблизишься к моему ребёнку, то, клянусь, я убью тебя».

Эта фраза показалась знакомой. Габриэль пересилил себя, отвёл взгляд. Дафна стояла в той же позе, хотя ему казалось, что всё происходит очень медленно.

«Я не хочу к ней. Я обману её». — Ему начало казаться, что он сходит с ума. Обрывки чужих разговоров, наполнившие голову, звучали так громко и правдоподобно, что терпеть это уже не оставалось сил.

«Пожалуйста, будь осторожен. Ты нужен мне».

Кто-то навзрыд заплакал.

Этого Габриэль стерпеть не сумел. Женский плач разрывал голову, и, разомкнув окровавленные губы, он позвал:

— Дафна…

Чёрный камень в её руке со звоном треснул, и золотой луч отпрянул назад, будто это причинило ему боль. Вмиг погасли все свечи, хотя ни единый порыв ветра не мог проникнуть в это подземелье. Стало ещё холоднее, чем прежде. Рэл пытался унять дрожь, глотал воздух, снова обретя способность дышать, и не мог сосредоточиться ни на том, ни на другом. Грудь болела от каждого вдоха, мышцы непроизвольно сокращались, кожу покрывал липкий пот. Оставшись один в совершенно беспросветном мраке, он почувствовал тепло чьих-то рук, коснувшихся лица.

— Габриэль!..

* * *

Солнце просачивалось сквозь кружевные занавески, слегка покачивающиеся от ветра с улицы. Рэл думал, что отныне навсегда останется в темноте, но сейчас тёплый свет грел кожу, и вместо острого холодного пола внизу простиралось что-то мягкое и уютное. Он отлично помнил бред, наполнивший голову, когда Дафна проводила ритуал. Сейчас это казалось очередным кошмарным сном, к которым Габриэль уже начинал привыкать, но он прекрасно осознавал, что это был не сон. Что это было?

Придя в себя, он окончательно убедился, что находится в том гостиничном номере, который снял накануне. Состояние было таким, словно кто-то вырвал из него душу, а потом затолкал обратно, и Габриэль невесело усмехнулся, понимая, что это и есть самое точное описание произошедшего. Он поднял руку, на которой засохла его кровь, и только сейчас почувствовал тяжесть на груди.

И увидел украшенную кольцами белую руку Дафны.

Она заснула на стуле рядом, положив голову на кровать и накрыв его грудь рукой, и Габриэлю стало страшно дышать: настолько не хотелось её тревожить. Он лежал так какое-то время, пытаясь осмыслить, утро сейчас или уже вечер следующего дня, потом снова вернулся мыслями в подземелье под городом и вспомнил, как ему разъедало нутро заклинанием. Сейчас внутри ничего не болело, кровь больше не наполняла рот. Наоборот, дышалось свободно, в теле присутствовала знакомая слабость, болели мышцы. Габриэль знал, что такие противоречивые ощущения оставались, если его лечили магией. А ещё он знал, что Дафне всегда с большим трудом давались целительные заклинания.

Он легко коснулся её волос.

— Даф…

Она резко распахнула глаза и поднялась, похоже, не сразу сообразив, что случилось.

— Габриэль. Как ты?

— Нормально. — Он старался, чтобы его голос звучал как обычно, спокойно и убедительно. Дафна поверила. — Тебе удалось… что-то сделать?

— Лэй была права. — Габриэль, заинтересованный таким ответом, заставил себя подняться и сел на кровати. — Всё действительно так, как она рассказала. Но я… прости, Габриэль. Я не справилась.

Такой ответ почему-то нисколько его не расстроил. Габриэль подумал и кивнул.

— Тогда?..

— Я не стану снова подвергать тебя такой опасности и пытаться подключить к делу более опытных целителей, — резко ответила Дафна. — Лучше займусь защитой. На это уйдёт немало времени, но я постараюсь не затягивать.

Дафна знала, что делала. В таких вопросах Габриэль привык всецело на неё полагаться. Но она должна была знать всё.

— Когда ты это делала… я слышал какие-то голоса. Обрывки разговоров, чей-то плач, крики. Мне это казалось знакомым, но я так и не понял, кто это говорил.

Дафну это заинтересовало, хотя Габриэль видел, что она испугалась.

— Какие именно разговоры?

Вспомнить оказалось очень трудно.

— Только одну фразу запомнил. Что-то вроде “не приближайся к моему ребёнку, иначе я убью тебя”. Тебе это о чём-то говорит?

Дафна задумалась, но покачала головой:

— Нет. Ни о чём.

— А мне кажется, будто я когда-то это слышал. Но что это вообще такое было? Это… голос той второй души? Это её воспоминания? Ведь если так, то она вовсе не перестала существовать, а помнит себя.

Дафна не оправдала его надежд:

— Это может быть лишь остаточный эффект, набор звуков из её прошлого. Если бы она не перестала существовать, то сказала бы тебе что-то более внятное.

— Я думал обо всём этом, — признался он. — И у меня в самом деле нет погибших друзей, которые согласились бы на такое. Тем более нет таких, чьи души остались бы в каком-то особенном магическом месте. Если только это не… кто-то из моих родителей.

Дафна выслушала его без эмоций. Наверное, она и сама предполагала такую возможность. Она ответила:

— Они оба не раздумывая бы отдали за тебя всё, Габриэль. Но только их души тоже не могут быть в Каирне. Дамир погиб от меча дреморы. Гвендолин всё же настигли её сны.

Говорить о таком всё ещё было страшно, но Рэл всё равно попросил:

— Можешь об этом подробнее?

— Всё, что мне известно, я уже рассказывала. Сны Гвендолин часто становились для неё ловушкой. Я не сильна в онейромантии, я не знаю, что конкретно с ней происходило, но каждый раз Трясина засасывала её всё глубже.

— Ты сама ничего не понимаешь, да?

— Да, — спокойно подтвердила Дафна. — Принцы Даэдра — это та область, в которой мы и не можем что-либо понимать.

Габриэль согласился с этим и встал с кровати.

— Схожу возьму что-нибудь смочить горло.

— Я принесу.

Дафна даже не дала ему выбора, вскочила со стула и быстро скрылась за дверью. Габриэль не успел ничего сказать ей. Он подошёл к окну, посмотрел на полную горожан улицу. Солнце стояло высоко, миновав зенит, и жизнь в Анвиле кипела особенно бурно. Вдалеке возвышался величественный храм, скрытый за шумящей листвой высоких деревьев. День стоял тёплый и ласковый. Такая погода часто баловала жителей Золотого берега.

Рэл осмотрел комнату. Плащ Дафны лежал на спинке стула, её сумка стояла у изголовья кровати. Его собственные вещи тоже были на месте, даже кинжал, который он взял с собой, сейчас лежал на тумбе в отстёгнутых ножнах.

Дафна вернулась с двумя высокими стаканами фруктового сока и передала один Габриэлю. Он спросил:

— Как ты выбралась со мной из той пещеры? Я ведь всё это время был без сознания.

— Позвала Кайравила, того стражника из крипты. Он помог.

— Прости, что отключился.

Она посмотрела на него полным непонимания взглядом, выпила полстакана и села на прежнее место. Её слова прозвучали виновато:

— Это я должна извиняться. За то, что сделала с тобой.

Рэл фыркнул, показав этим своё отношение к ситуации и не собираясь отвечать. Он всё ещё хотел поговорить с Дафной о происходящем в Тёмном Братстве, но не знал, хочет ли она говорить об этом.

— У тебя есть на сегодня планы?

Она не ожидала такого вопроса.

— В принципе… нет. Ничего такого важного.

— Прокатимся на запад?

— К морю? С чего вдруг, Габриэль?

Он потёр лоб, отпил из холодного стакана. На вкус чувствовались яблоки, виноград и смородина.

— Мне о многом надо поговорить с тобой.

— О Братстве? — Габриэль кивнул. — Ты уверен, что готов к верховой езде?

— Я в норме, Даф.

Дафна встала, забрала свой плащ и распорядилась:

— Через два часа встретимся у конюшен.

Габриэль перебрал в голове десятки вопросов, которые хотел бы задать ей, но, когда Дафна вывела свою гнедую и легко поднялась в седло, махнув синим плащом, разом обо всём забыл. Гарпия строптиво потопталась на месте и мотнула гривой, показывая, что ей не нравится идти рядом с другой лошадью, но Рэл удержал её, погладил тёплую шею, и Гарпия, поняв, что пускать её вперёд не собираются, была вынуждена повиноваться и встать рядом с Адавэй Дафны.

— Едем? — уточнила чародейка. Габриэль кивнул и тронул кобылу пятками, пуская её шагом. Спокойная старенькая Адавэй ни на фут от неё не отстала, идя с левого боку.

Вскоре Анвил остался за спиной, а впереди раскинулось травяное море Золотого берега и — прямо за ним — голубая водная гладь, в которую плавно опускалось огненное солнце. Лёгкий вечерний ветер трепал волосы и конские гривы, шумел в высохшем поле. Дафна не торопила события и ни о чём не спрашивала, наслаждаясь раскинувшимся вокруг пейзажем. Похоже, ей тоже была нужна эта прогулка, чтобы оставить дела и обо всём подумать без лишней суеты. Иногда она поворачивала голову к Габриэлю, он замечал это краем глаза, но не смотрел в ответ, и Дафна улыбалась чему-то.

Вскоре лошади поднялись на холм, откуда открывался захватывающий дух вид на волнующееся мелкой рябью море, и Габриэль слегка натянул поводья, останавливаясь.

— Ты знала Кэмлорнского Охотника?

Дафна тоже придержала Адавэй, и кобыла сразу же опустила голову, ища вкусную траву под ногами. Рэл крепче натянул повод, не позволяя своей Гарпии поступить так же: с её буйным нравом и аллюрами, к которым он привык, поощрять такую привычку было никак нельзя.

— Я видела этого человека, но в те времена не знала о его деятельности. Тебя интересует, кто он? — Габриэль кивнул. — Он был в розыске, скрывался в часовне недалеко от Нортпойнта, где мы жили, и Дамьен часто навещал его. Я тогда мало интересовалась жизнью брата. Знаю, что они были хорошими друзьями. Десмонд научил его неплохо сражаться.

— Так его звали Десмонд, — самому себе сказал Рэл.

Дафна догадалась:

— Вы с Люсьеном ищете предателя? Он всё же втянул тебя в это.

— А что ты думаешь? — Он вспылил. — Считаешь, что мы с тобой в безопасности?

— Было проведено Очищение.

— Не будь наивной! Очищение было проведено напрасно, настоящий предатель — кто-то из Чёрной Руки.

— Это говоришь ты или Лашанс?

— Я, — строго убедил её Габриэль. — Потому что Тёмные братья умирают, и из-за случившегося восемь лет назад за нами с тобой, Терребиусами, будут наблюдать особенно пристально.

Его эмоциональные слова как-то повлияли на неё. Дафна стала очень печальной.

— И кто сейчас главный подозреваемый? Я или ты?

— Об этом тоже заходила речь, — признался он. — Но я не допущу, чтобы до этого дошло. Да и Люсьен сомневается, что тебе нужна эта месть.

— Было бы кому мстить.

Дафна заставила Адавэй оторваться от травы и повела её дальше, ближе к морю. Рэл скоро её догнал.

— Даф, я ведь могу доверять тебе?

— У тебя есть основания не делать этого?

— Я хочу, чтобы все наши разговоры оставались между нами. Чтобы ты ни о чём не рассказывала Матье, не давала ему повода догадываться, чем я занимаюсь. Пусть думает, что Люсьен посылает меня на обычные контракты.

— Так и Матье у вас под подозрением?

— Я верю тебе, Люсьену и Аркуэн. Остальные не дали повода верить им. Так что?

— Наши разговоры останутся только нашими, Габриэль.

Он благодарно кивнул ей. Лошади уже приближались к берегу, отсюда хорошо была видна кромка моря и гладкие влажные камни, блестящие под закатным солнцем. Травы постепенно становились ниже, появлялись толстолистные колючки, расползающиеся по песку тёмно-зелёными пятнами. Ветер становился сильнее.

— Я знаю, что отец искал предателя. Он делился с тобой чем-то? Что-то тебе говорил?

— Когда его обвинили, он… стал тенью. Он связывался со мной очень редко и ни о чём не рассказывал.

— Почему ты не стала ему помогать?

— Потому что спорить с ним было бесполезно, Габриэль. Я хотела что-то сделать, но он и от меня скрывался, пытаясь обезопасить. Только написал мне однажды, чтобы я на какое-то время прекратила брать контракты и занялась делами в Бруме, чтобы у Тёмного Братства не было повода втянуть меня во всё это.

— И ты никого не подозревала? Дай мне хоть что-то, Даф.

Она бросила на него недоверчивый взгляд. Габриэль понял, что за этим последует что-то неприятное.

— Лашанса.

Он хотел её выслушать.

— Почему?

— Потому что то, с какой страстью он пытался доказать, что их с Дамьеном подставили, вызывало подозрения. Но убедительных доказательств у него не было. Ты знаешь, с чего всё началось?

— Отец получил указания убить одного из Душителей.

— Для меня это выглядело так: Люсьен действительно хотел воспользоваться им, а когда не получилось — притворился жертвой и выставил всё, будто это Дамьен намеревался его подставить. План Люсьена был очень хорош: Дамьен в обоих случаях был бы его прикрытием. Либо получается убивать его руками, либо в дело идёт его знакомство с Кэмлорнским Охотником. И ведь это сработало. А когда Дамьен погиб, Лашанс умело воспользовался этим и прекратил все действия, чтобы Чёрная Рука убедилась: предателем был именно он.

— Тогда для чего Люсьен столько лет пытается добраться до истины? Ищет настоящего предателя?

— Для отвода глаз, — спокойно пояснила Дафна. — Убедил всех, что стал повёрнутым на предательстве фанатиком, якобы пытающимся оправдать погибшего друга, а на самом деле продолжает тихо убивать наших братьев. Опять же, очень удобно. Если Чёрная Рука начнёт замечать какую-то закономерность в этих смертях, то он скажет: “Видите, я предупреждал!” — и окажется вне подозрений. Ты знаешь, что у него есть некролог, в котором он фиксирует гибель каждого брата?

Габриэля очень интересовало, откуда об этом известно Дафне, но он решил не спрашивать.

— Знаю. Своими глазами видел.

— По данным подразделения Имперского Легиона, занимающегося расследованиями убийств, маньяки часто фиксируют свою работу таким образом. Это особый вид коллекционирования достижений. Об этом мне как раз рассказал Кайравил. До перевода в Анвил он был детективом.

— А теперь он нам помогает?

— Он сам сюда перевёлся. У него случилась какая-то неприятная история, но он о ней никогда не рассказывал. Да и не об этом сейчас.

Они подъехали к морю. Остывающее солнце окрасилось багрянцем, бросая на воду яркие кроваво-огненные блики. Его лучи уже не слепили глаза и позволяли наслаждаться закатной красотой в полной мере. Габриэль спешился, оставил Гарпию и приблизился к воде. Дафна наблюдала за ним из высокого седла.

— Тогда почему он так ко мне относится? — спросил он, не оборачиваясь. — Доверяет мне, рассказывает о предательстве, пытается с моей помощью что-то выяснить? Почему бы не выставить меня предателем? Я как раз появился в Тёмном Братстве в то время, когда Чёрная Рука начала замечать убийства, можно было бы выставить всё так, будто я продолжаю дело отца.

— Он же не настолько глуп. — Ей пришлось повысить голос, потому что ветер и расстояние приглушали слова. — Это было бы слишком подозрительно. К тому же, ты появился в Братстве немного позже тех убийств. Может, его останавливает это.

У Габриэля заметно упало настроение. Он смотрел на волны моря, переливающиеся рубиновыми гранями, и снова злился на себя, потому что в словах Дафны был смысл.

— Если всё действительно так, как ты рассказала, тогда почему ты бездействуешь?

— Потому что сейчас я очень хорошо понимаю, почему Дамьен приказал мне работать в Бруме и не высовываться. Люсьен очень умён. Если я добровольно впутаю себя в это, он может этим воспользоваться. Так что я стараюсь не давать ему такого повода.

Габриэль присел на корточки и подобрал один из гладких влажных камешков на берегу. Он помнил, как Аркуэн за глаза укоряла Матье за то, что позволяет Дафне заниматься чем угодно, кроме работы на Тёмное Братство. А он, похоже, поступил так намеренно. Он оберегал её от совершения того, чем мог бы воспользоваться предатель. И сам Белламон старался вести себя тихо и не лезть во все эти разборки по той же причине. Сейчас Габриэль испытал к нему сильнейшее чувство благодарности.

— Что ж, я ещё больший идиот, чем думал.

Дафна негромко засмеялась и попыталась его успокоить:

— Не кори себя. Он использует тебя, чтобы как можно больше человек поверило в его невиновность. Выставлять тебя предателем он не станет: у тебя есть непробиваемое алиби. Просто будь с ним осторожнее.

— Ты должна была рассказать мне всё это ещё в Бруме.

— В прошлую встречу у нас были другие проблемы. И я не хотела, чтобы ты действовал сгоряча. Сейчас у тебя есть время всё обдумать и понять, что выдавать свои подозрения ты не должен. Будет лучше, если Люсьен продолжит следовать своему плану.

— Хорошо. Обещаю, что он не догадается о наших подозрениях.

— А почему ты доверяешь Аркуэн?

— Её тоже подставили. Точно так же, как и отца с Люсьеном в тот раз.

Дафна насторожилась.

— Это многое меняет. Что именно произошло?

Габриэль поднялся, отвёл руку и с размаху бросил камень в море. Тот несколько раз оттолкнулся от поверхности воды, оставляя после себя расходящиеся в стороны круги, и нырнул ко дну недалеко от берега, издав тихий всплеск.

— Помнишь Мэри Ваарис?

— Конечно.

— Недавно она вернулась в Рейлес и увидела на столе письмо, в котором Аркуэн приказывала ей следить за Люсьеном. Аркуэн клянётся, что не писала этого.

— И ты думаешь, что она не лжёт?

— Она не лжёт, потому что в то время, когда Мэри нашла в Рейлесе письмо, Аркуэн была в Скинграде. И кто-то убил там Яланту.

Дафна не стала дослушивать и эмоционально воскликнула:

— Яланта мёртв?! Как это случилось?

— Ему перерезали горло в собственном доме. И знаешь что? Первым об этом узнал Люсьен. Якобы у него есть информаторы, следящие за каждым членом Чёрной Руки. И я ведь поверил.

— Проклятье. Извини, но об этом Матье узнать должен.

Сейчас Габриэль не был против:

— Конечно.

— Видишь, как красиво Люсьен всё устроил. Мало того, что его теперь точно никто не станет подозревать: ведь они с Аркуэн жертвы одного и того же предателя, — так ещё и заручился её поддержкой.

— Ты тоже веришь Аркуэн?

— Верю. У неё были очень близкие отношения с Ялантой. Она никогда бы сделала этого, Габриэль.

Он вернулся к Гарпии, погладил ладонью лоснящуюся на солнце гриву и, легко сжав её, поставил ногу в стремя и привычным движением поднялся в седло. Лошадь сразу же сделала шаг, собираясь идти вперёд, но Рэл её удержал. Он ещё и сесть не успел толком.

Дафна рядом засмеялась.

— Она похожа на своего всадника. Я бы с такой точно не сладила.

Габриэля это совершенно не обидело. Наверное, в словах Дафны даже была доля правды. Он улыбнулся и не стал сыпать колкостями в ответ. Вместо этого он спросил:

— Я тебе ещё буду нужен здесь?

— Теперь нет. Я поработаю над защитой и, может, сама тебя навещу. Хочешь завтра отправиться назад?

— Да. Я всё же должен вернуться к Люсьену.

— Разумеется.

Вскоре они вышли на дорогу, пролегающую песчаной лентой через Золотой берег, и Габриэль пустил лошадь галопом, поднимая за собой удушающую взвесь пыли. Дафна вынужденно натянула поводья, и Рэлу показалось, что он услышал её смех.

Она подъехала к конюшням спустя какое-то время, когда Габриэль уже спешился, отдал Гарпию рабочему и наблюдал за мягкими движениями приближающейся Адавэй, прислонившись к невысокому забору манежа.

— Ты всё ещё непослушный мальчишка, у которого только ветер в голове, — весело укорила его Дафна, спрыгивая на землю. Конюх, заранее заметивший всадницу, взял уздцы гнедой и увёл её.

Габриэль отстранился от забора.

— Теперь будешь меня отчитывать?

— Идём. Провожу тебя.

— А ты остановилась у Матье?

— Нет, у одного друга. Никогда не была у Матье. Он вечно смеётся, что такое паршивое место не для меня.

Габриэль проигнорировал последние слова и уточнил:

— У друга, значит?

— Даже знать не хочу, о чём ты там сейчас думаешь.

— О том, как на тебя смотрел этот альтмер в крипте.

— Мы с Кайрой давно знакомы и доверяем друг другу.

— Так теперь он Кайра…

— Габриэль!

Он засмеялся над тем, как легко оказалось смутить Дафну. Когда они дошли до таверны, сумерки уже окончательно расползлись по городу и укутанные вечерней прохладой улицы опустели. Потому мелькнувшая справа тень насторожила. Рэл придержал Дафну за плечо, вглядываясь туда, где ему привиделся чей-то силуэт, и, как оказалось, инстинкты не подвели. Им навстречу вышел высокий мужчина, и чародейка, сразу же узнав его, скинула с себя руку племянника.

Габриэль же этого человека узнал далеко не сразу, потому рука почему-то напряглась и потянулась к мечу. Заметив это, мужчина пошутил:

— Разве так встречают старых друзей? — Этот тёплый глубокий голос трудно было забыть.

— Матье?

— Иди сюда, парень. — Матье в два широких шага оказался рядом, притянул к себе Рэла и сжал в крепких братских объятиях, похлопав по спине. Силы ему было не занимать. — Сто лет тебя не видел.

— Я тебя даже не сразу узнал, — попытался оправдаться Габриэль. Матье изменился за это время. Его красивое лицо покрыли морщины, в светлых вьющихся волосах пролегли седые пряди, но в его статной фигуре по-прежнему проглядывалась утончённая благородность, грация, его харизматичная улыбка согревала, а живой огонь в глазах пробуждал в сердце отвагу и храбрость. Матье вдохновлял, и Габриэль понимал, почему Дафна была с ним. Он был сильным, а она очень нуждалась в ком-то, с кем ей будет спокойно. Может, в их личной жизни всё сложилось не очень удачно, но Дафна могла ему верить. Габриэлю этого хватало.

— А я тебя — и подавно, — тихо засмеялся Матье. — Может, зайдём внутрь? Посидим вместе?

— Конечно.

Габриэль не смог понять, обрадовалась ли этому Дафна. Она первой поднялась по ступенькам, отворила дверь в тёплое помещение таверны и заняла круглый столик у окна, махнув хозяину, чтобы принёс им что-нибудь на троих. Габриэль занял место рядом.

— Ну как ты? — Матье начал обо всём сразу. — Последний раз слышал о тебе, когда ты был гладиатором.

Рэл поморщился от одного только упоминания об Арене и в шутку попросил:

— Не говори об этом, это было совершенно в другой жизни.

— Да брось. Говорят, ты был там лучшим. Я всё хотел попасть на твой бой, но… сам понимаешь, времени на развлечения не хватает. А потом ты вдруг уже Душитель. — Матье эмоционально махнул руками. — Признаться, я даже не понял, как это произошло.

— Волею судьбы и Лашанса.

Трактирщик принёс им выпить.

— И как тебе у него?

— Он эксцентричный, строгий, редко что-то объясняет. С ним непросто, но я пока справляюсь.

— И какую работу он тебе даёт?

— Ничего сложного. У меня создаётся впечатление, что он просто пытается чем-то меня занять, чтобы не путался под ногами.

Матье обдумал это, перевёл обеспокоенный взгляд на Дафну и осторожно начал:

— Послушай, Габриэль. У нас ещё нет доказательств, но мы почти что уверены, что Люсьен долгое время ведёт опасную игру. Наверное, тебе это будет нелегко услышать, но Очищение было проведено зря. Настоящий предатель он.

— Я знаю, — успокоил его Рэл. — Дафна уже обо всём мне рассказала.

Это заставило Матье облегчённо выдохнуть. Он даже улыбнулся:

— Хорошо, что ты так к этому относишься. Может, ты даже сможешь помочь нам.

Сейчас забеспокоилась Дафна.

— Нет. Я и так не могу спать, зная, что Габриэль постоянно находится рядом с Лашансом. Если он где-то перейдёт ему дорогу… Это слишком опасно, Матье.

— Габриэль неглупый парень. Я просто хотел сказать, что если заметишь хоть что-то подозрительное в его поведении, если найдёшь что-то, в чём он ошибётся, сообщи мне.

Дафна посмотрела на Белламона молящим взглядом и прошептала:

— Матье…

Но Габриэль не дал ей быть излишне заботливой, громко согласился:

— Без проблем. Даф, у меня ведь в самом деле ещё есть какие-то остатки здравого смысла, я не выдам себя.

Матье весело рассмеялся и припал к кружке, а Дафна, пока он не видит, посмотрела на Габриэля. Он хорошо сумел прочесть этот взгляд. Дафна молча спрашивала, почему он притворяется.

— А как ты? — спросил он Уведомителя как ни в чём не бывало. — Я слышал, что ты отправил своего последнего человека в Скинград. Почему?

— А зачем нам много Убежищ, в которых всего по одному брату? Штатом сейчас занимаются Ариус и Аркуэн, а мне не до того. — Он говорил тихо, умело избегая чужого внимания, и иногда невзрачно смотрел по сторонам, убеждаясь, что их разговор никто не слышит.

— Это разумно, — согласился Габриэль. — Так чем ты занимаешься?

— Пытаюсь наладить работу на архипелаге. Несмотря ни на что, мы должны продолжать действовать как обычно, чтобы люди о нас слышали и не сомневались в наших возможностях. А этого не добиться, если где-то над основной рабочей силой не окажется твёрдой руки, которая направляла бы её. — Рядом проходила какая-то женщина, поэтому Матье говорил завуалировано. Габриэль бы не смог так быстро найти правильные слова.

— Кстати, Матье. — Рэл посмотрел на Дафну и улыбнулся. — Я на днях говорил с Аркуэн, и она очень осуждает то, что ты позволяешь Дафне заниматься своими делами. Хочу сказать тебе за это спасибо.

Белламон опять рассмеялся, с теплом посмотрел на женщину и ответил:

— Я же не совсем дурак. Я понимаю, почему Дамир так за неё беспокоился и пытаюсь её обезопасить.

— Спасибо, — повторил Габриэль.

Дафна не выдержала:

— Ну всё, хватит! Мне не шестнадцать лет, чтобы меня оберегать.

— Не злись, — мягко попросил Матье и накрыл ладонью её руку. В его взгляде было столько любви и заботы, что Габриэль окончательно запутался в их отношениях. В прошлый раз Дафна ясно дала понять, что у них всё далеко не так хорошо, как кажется. Его это почему-то беспокоило.

Она вытащила руку и спрятала её под стол, чтобы он больше так не делал. Матье всё понял, но продолжил улыбаться, чтобы избежать неловкости, и резко сменил тему:

— Так ты продолжаешь видеться с Аркуэн?

— Да, бывает. Мы поддерживаем хорошие отношения. — Матье посмотрел на него очень однозначно, и Габриэль тут же отринул подобное предположение: — Не такие отношения, Матье.

Жизнерадостный смех Белламона всегда поднимал настроение. С Матье было просто говорить обо всём, он умел без проблем уйти от любого неприятного разговора, не боялся по-доброму поддеть собеседника, и сейчас Габриэль, не видевший его столько лет, чувствовал себя уютно рядом с ним. Он привык к Белламону и долгая разлука вовсе не испортила их отношения. Сейчас Габриэль видел радостный блеск в его светлых глазах и чувствовал себя спокойно рядом с семьёй.

Дафна не смеялась. Сидела, спрятав руки и опустив взгляд в нетронутую кружку, и её угнетённое состояние трудно было не заметить. Габриэль не понимал, в чём дело. А вот Матье, похоже, понимал прекрасно.

Он вдруг встал из-за стола и объяснил:

— Извини, что не могу поболтать с тобой подольше. У меня есть важные дела.

Габриэль тоже поднялся, протянул ему руку, и Матье крепко пожал её.

— Никаких проблем. Рад был встрече.

— Я тоже, Габриэль. Береги себя.

Он хлопнул Рэла по плечу, улыбнулся даже не взглянувшей на него Дафне и оставил их одних. Габриэль сел на его место, напротив чародейки.

— Я чем-то тебя обидел?

— Нет.

В этом её «нет» было столько горечи, что даже несмышлёный ребёнок не поверил бы. Габриэль не мог это так оставить.

— Так у вас с Матье всё настолько плохо?

— Да.

От её односложных ответов сердце в груди запрыгало в бешеном темпе и бросило в жар. Габриэль смотрел на Дафну, и ему было больно видеть её такой разбитой.

— Мне показалось, что он пытается это исправить.

Дафна посмотрела на него, и Габриэль увидел, что её глаза заблестели. Он ненавидел себя за то, что не знает, как надо поступить. Однако её вопрос и вовсе выбил его из колеи:

— А когда ты стал таким лицемерным?

— То есть?..

— Рад его видеть? Смеялся с ним и вёл дружескую беседу?

Теперь Габриэль окончательно запутался.

— Я… не лицемерил, Даф. Я действительно был рад увидеть Матье. Он хороший парень и, к тому же, заботится о тебе. Для меня это важно. Не понимаю, почему ты меня обвиняешь.

— И я не понимаю тебя, — едва слышно отозвалась она. — После всего, что он с тобой делал?

Даже сейчас Габриэль не сразу понял, о чём она говорит. Потом вспомнил.

— Так вот ты о чём. Нет, я из-за этого совершенно не переживаю. Матье сделал из меня опытного воина, он многому меня научил. И самое главное — он научил меня терпеть боль.

— Я до сих пор не могу забыть, как он выворачивал тебе руки. Как нещадно бил деревянным мечом. Как ты ходил весь в синяках. Как хромал неделю. Как однажды двое суток не вставал с кровати. Как я могу простить ему это?

Она уже не пыталась сдерживать слёз, и на её щеках заблестели влажные дорожки. Габриэль встал. Он никогда не думал, что Дафна так тяжело это переживала. Тяжелее, чем он сам.

— Я тебя понял, — твёрдо сказал он ей. — Иди сюда.

Он взял её руки и притянул к себе. Дафна не стала сопротивляться. Поднялась со скрипнувшего стула и прижалась к Рэлу, продолжая плакать.

Он ни о чём не говорил. Обнимал её на глазах у немногочисленных поздних посетителей таверны, а Дафна впервые позволяла себе быть слабой.

Да и что он мог ей сказать? Что в то время был уже не ребёнком, а крепким подростком и мог справляться с болью? Что благодаря Матье стал лучшим гладиатором на Арене и до сих пор оставался жив, выходя победителем из множества передряг? Что он мог сказать ей, если и тогда, и сейчас она видела в нём долговязого мальчишку, которому Матье выворачивал руки и оставлял синяки? если спустя столько лет не смогла простить этого и оставалась с ним холодна?

Габриэль видел, что Матье любил её. Дафна тоже это видела, понимала, что для остальных её обиды и страхи выглядели необоснованными, и как-то мирилась с этим. До этого момента. Пока снова не увидела Матье и Габриэля за одним столом.

Рэл мимолётно подумал обо всём этом и промолчал.