Энма грохнулся с кровати. Хибари-сама вздрогнул, молниеносно выключил настольную лампу и скрылся под одеялом. Он успел нащупать тонфа под подушкой и притвориться спящим, пока Энма кряхтел на полу, и поднимался, и открывал глаза, и шёл на кухню за водичкой. Когда он напился, он осознал, в чьём доме он находится и кого он, вероятно, разбудил, и опасливо огляделся. Не почуяв никакой угрозы, он вернулся под одеяло. 

Знаете, где Хибари-сама в такой короткий срок достал кровать для своего неуклюжего постояльца? Да нигде, они спят на одной! Да, невероятный и сокрушительный Хибари-сама, которого опасаются все живые и не очень существа во Вселенной, позволяет какому-то пиздюку из Шимон спать под тем же одеялом, что и он.

Хибари-сама змеёй вылез из-под одеяла, очень осторожно включил настольную лампу. Ручка вновь зашаркала по бумаге, повторяя движения руки ГДК, выводя аккуратные иероглифы вперемешку с итальянскими словами. 

Энма грохнулся с кровати. Хибари-сама вздрогнул, пнул настольную лампу и полетел в противоположную её движению сторону, под одеяло, невероятно быстро принял уютную позу, обхватил руками тонфа и сделал вид, что спит давно и крепко. Энма протёр глаза, поморщился, дотронувшись до ушибленной поясницы, и удивлённо глянул на смертельно раненную настольную лампу, лежащую на полу с несчастным видом. Он осторожно забрался обратно на кровать и вскоре уже крепко спал. 

Хибари с нахмуренным видом слез на пол, подобрался к растерзанной лампе и утащил её на улицу. Порывшись в карманах своей полосатой пижамы, в которых у него было всё самое необходимое для побега в другую страну, он отыскал там отвёртку и занялся починкой настольной страдалицы. На крыше дома семейства Ананасовых было довольно светло, потому что у Хибари-сама над дверью висел фонарь, заряжающийся от солнечной энергии и горящий всю ночь напролёт. Его было видно из любой точки в Намимори, будто маяк, и каждый ночной нарушитель дисциплины помнил о нависшей над ним угрозе. 

Хибари-сама вернулся в дом, покрываясь мурашками из-за ночной прохлады, включил лампу и продолжил. 

Энма грохнулся с кровати. 

Энма грохнулся с кровати. 

Энма грохнулся с кровати. 

Энма грохнулся с кровати. 

На седьмой раз Хибари-сама взял скотч и лишил дурацкую зверушку из Шимон способности к движениям, примотав того к кровати. Сам он всё равно не собирался ложиться спать до утра, ведь ему ещё нужно столько всего написать, и ещё нужно заклеить конверт, и написать адрес, и успеть наведаться в местное почтовое отделение до открытия школы. 

Поэтому, в целом, бесконечные полёты Энмы не мешали Хибари. Но гораздо приятнее наслаждаться ночной тишиной, когда сосед по комнате спокойно лежит на чёртовой кровати. 

Утром пришлось отвоёвывать босса Шимон у скотча. Хибари бы так и оставил его в таком состоянии, но Энма робко заметил, что хочет позавтракать, поэтому пришлось его освободить. Хибари-сама решил, что не даст сожителю прохлаждаться в своём доме целыми днями, поэтому поручил тому готовку и, соответственно, покупку для этого дела продуктов. 

В этот день Хибари-сама спускался из своего домика мимо распахнутого настежь окна дома семейства Ананасовых. Хибари-сама шёл удивительно быстро, и субъект, попивающий кофе на подоконнике был готов проглядеть своего обожаемого врага. Но зрение его было достаточно остро, чтобы всё-таки заметить ГДК. И позвать. 

— Чего тебе, травоядное? — грозно отозвался Хибари-сама. 

— Хочу поговорить, — протянул Мукуро и, спрыгнув с подоконника, походкой дивы приблизился к Кёе. 

— О чём? 

Хибари-сама даже не успел сказать, что он очень спешит, ибо был остановлен весьма наглым поцелуем. Мукуро очень мерзко и медленно водил своим языком по дёснам и языку Хибари, очень игриво щекотал ему нёбо, и Хибари-сама почти забыл как дышать, но внезапно отрезвился из-за боли в губе, которую прокусил и оттянул наглый Ананас. Хибари хмурился и слизывал кровь каждые пятнадцать секунд, заставляя иллюзиониста прокручивать в своей голове разные неприличные вещи с участием ГДК. 

Так как Хибари Кёя очень страшный, дисциплинированный и уважаемый человек, все, кто видели данную сцену, были забиты до смерти и размещены по палатам больницы Намимори. Но несмотря на это целоваться с Мукуро Хибари-сама любил, более того, самого Мукуро Хибари-сама тоже вроде как любил (или ненавидел, чёрт их разберёт), однако об этом никто не знал, не знает (кроме нас с вами, разумеется), и не узнает. 

Что касается того, о чём хотел поговорить Мукуро, то это всего лишь арендная плата за место на крыше дома Ананасовых, вот только за этот разговор Мукуро был забит до смерти (несмотря на все свои подлые магические приёмчики, видимо, поддавался, от большой любви) и размещён в палате больницы Намимори. 

~ ~ ~ 

День Тсунаёши был мрачен и тосклив. Во-первых, он никак не мог взять в толк, почему Энма обиделся на него и ушёл так внезапно, и почему до сих пор не вернулся. Савада очень беспокоился за своё красноволосое чудо, ведь неизвестно, как Хибари-сама отреагирует на столь внезапного сожителя, не забьёт ли он его до смерти. Во-вторых, Тсуне нужно было идти в школу, решать свои дурацкие проблемы с одноклассниками и, в особенности, членами мафиозного семейства. Ох, члены мафиозного семейства такие шумные и непоседливые и притягивают на свои задницы настолько много разных бед и приключений, что Тсуна каждый день молится о смерти, а к вечеру валится с ног от усталости. В целом, день Тсуны не особо отличался от всех остальных. Он ни разу не попался на глаза Хибари, и слава Богу. 

Зато Хибари на глаза попался хаос в его собственном доме. 

Ладно, с покупкой продуктов Энма худо-бедно справился: в дороге он ничего не разбил и не потерял, получил столько сдачи, сколько нужно, не забыл взять из дома пакет*, не разучился внезапно разговаривать по-японски, стоя у кассы. Но когда пришло время сварить суп, Энма набедокурил по полной программе. Он обжёг пальцы о сковороду и отскочил от неё на четыре метра, снеся при этом стол, за которым с утра завтракал Хибари (благо Хибари-сама — аккуратист, и потому не оставил свою любимую чашку на том же столе). Он порезался, когда чистил лук, и заляпал своей кровью диван, слоняясь по дому в поисках пластыря. Он ошпарил руку, пытаясь помешивать своё варево, и потому не стал мыть посуду и убирать следы своего действа. 

За это и получил: возмущённый Хибари-сама не стал слушать объяснительного лепета сожителя, но просто с порога отвесил ему четырнадцать подзатыльников и таким образом отправил его в нокаут. 

С мрачным видом опустившись на диван-кровать, Хибари-сама посидел в раздумьях, потом безразлично оглядел своё жилище, перетащил поверженного босса Шимон на стол, поставив его прежде по-нормальному, и прибрался на скорую руку, но несмотря на быстроту, качественно. 

Тсунаёши как раз выходил из школы, когда Хибари-сама крался мимо настежь распахнутого окна дома семейства Ананасовых. Савада был замечен тут же, и ГДК со скоростью звука оказался у босса за спиной. 

— Травоядное. 

Тсуна сглотнул подкативший к горлу вопль отчаяния и очень медленно развернулся лицом к своему хранителю. 

— Я забью тебя до смерти, если это не покинет мой дом как можно скорее. Моего терпения не так много, как ты думаешь. 

И, не произнеся больше ни слова, Хибари-сама величественно удалился.