1.

Постоялый двор выглядел недостаточно чистым, совсем дешёвым, в таком можно было подцепить вшей, но точно не было риска встретить кого-то из знати, даже мелкой, ведь даже купцы явно брезговали тут останавливаться. Тидан ещё раз тряхнул северянина, не давая тому окончательно ускользнуть в забытьё, и потащил его, закутанного с головой в плащ, в гостиницу. Кот лишь неловко передвигал ногами, почти повиснув на руках львёнка.

У Ландана не было собственного коня, и тот нанял почтового. Молоденький мерин лет четырёх был в приличном состоянии, ведь молодость ещё компенсировала частое наплевательское отношение временных седоков к животинке, но стал нервным, не понимая, чего ждать от нового временного хозяина.

Будь у бастарда больше времени, он продумал бы всё лучше, но его не было, и бывший принц, обернувшись молодым львом, выскочил почти под копыта коня, рассчитывая, что кот лишь остановит свою клячу. Но вышло по-другому: мерин поднялся на дыбы, а кот, не удержавшись, вылетел из седла и упал, разбив голову. Львёнок, разумеется, обернулся, даже промыл рану холодной водой и наложил повязку, но удар, видать, был сильным: Ландана трижды стошнило, да и вёл себя северянин заторможено. Не сопротивлялся, когда бастард затянул его в седло своего коня и поехал прямо через поле – в сторону от дороги, к порталу.

Корчмарь, худой, болезненно-жёлтый бета с гнилыми зубами и бельмом на глазу, прищурился было недобро, пытаясь одновременно изобразить любезную улыбку, но Тидан хмыкнул и достал из кармана сложенный в четверо лист, запечатанный печатью рода своего отца:

— Не советую… Я заплачу тебе три золотых, чтобы ни тебя и никого больше и близко рядом с этой дырой не было пару дней. А затем, когда я уеду, придёт другой оборотень и заплатит тебе ещё семь золотых. Либо ты можешь собрать своих облезлых приятелей и мало того, что получить всего три золотых, больше у меня с собой попросту нет, но ещё и оказаться повешенным. Открой и прочти…

Бета послушно взял бумагу, пытаясь увидеть, пусть мельком, лицо второго альфы, но не смог. Сломав печать и прочитав первые пару строк, заметно побледнел, став заискивающе-бодрым:

— Вашему приятелю не помешает лекарь, я могу позвать. Он не будет задавать вопросов.

— Нет, — отрезал бастард. — Ты уйдешь и явишься назад ровно через два дня… И приведёшь с собой лекаря. Всё понятно?

— Разумеется, — заверил корчмарь, нервно облизнув тонкие губы, и поспешил прочь, не желая даже знать, что будет дальше происходить тут, хотя понимая, что второй «гость» не в себе и нуждается в помощи.

Усадив Ландана на скамью и прислонив к стене, бастард зашёл за стойку и, немного поискав, нашёл ключи от комнат. Захватив бутылку дешёвого креплёного вина, немного хлеба, чуть чёрствого, серого от некачественной муки, и бутылку странного масла, львёнок вернулся в зал и зло ухмыльнулся.

Сейчас, когда немилосердная тряска закончилась, северянин стал постепенно приходить в себя, хотя голова по-прежнему кружилась и болела. Он сидел на скамье, слегка пошатываясь, и пытался встать, опираясь на липкий грязный стол обеими руками, нутром чуя, что нужно уходить.

— Не торопись так, мой котёнок, — сгрузив добычу в корзину, попросил, улыбаясь, Тидан. — Куда ты собрался сбежать, мой маленький? Ещё вся ночь впереди… Наша с тобой ночь.

Ландан поднял взгляд на бывшего принца, не понимая сквозь шум в ушах слов, но слыша угрозу в тоне. Высокий крупный львёнок подошёл вплотную и, не обращая внимания на беспомощную, нелепую, неловкую попытку кота отпихнуть его двумя руками, подхватил северянина за талию и потащил за собой к лестнице.

Сжав зубы, со злым упорством бастард тащил за собой Ландана, не давая тому ни упасть, ни окончательно прийти в себя. С третьей попытки подобрав нужный ключ, он впихнул кота в комнату, позволив тому упасть на узкую кровать с чистыми, но желтоватыми от старости простынями.

— А вот и наши апартаменты, нравится? — насмешливо спросил Тидан.

— Мне нужно ехать, — глухо сообщил северянин, пытаясь встать.

— Тебе никуда не надо, ты приехал, — хмыкнул львёнок и зло, наотмашь ударил ладонью, просто потому, что мог.

Кот ахнул и попытался ответить, но бастард был сильнее. Несколько ударов уже кулаком в лицо, чтобы кровь и синяки исказили эти красивые черты, чтобы прекратить желать целовать эти губы, трогать высокие скулы, искать взгляд. Северянин затих, вновь потеряв сознание, и Тидан остановился, достал бутылку, открыл и сделал три больших глотка, почти не чувствуя вкуса и не морщась от крепкого алкоголя.

Раздевать безвольное тело оказалось тяжелее, чем львёнок мог себе и представить. Он скинул с себя всё, оставшись лишь в штанах, но пот всё равно выступил на спине и висках. Раздев полностью Ландана, бастард надёжно привязал запястья и лодыжки кота к кровати, оставив того лежать с широко разведёнными ногами.

Тидан с самого начала знал, чего хочет, для чего притащил сюда этого альфу, но сейчас, смотря на спутанные, покрытые словно ржавчиной, чёрные волосы, бледную кожу, опухшее лицо, безвольный член, бастард, не испытывал и сотой доли того возбуждения, что чувствовал, представляя себе, как будет трахать этого выскочку.

Влив в себя ещё полбутылки мерзкого пойла, львёнок сам себе влепил пару пощёчин, а затем принялся лить вино в рот северянину, зажав нос рукой. Ландан сделал глоток и закашлялся, давясь, обжигая горло. Пойло попадало в рот и нос, мешая дышать, лилось на открывшиеся глаза и ссадины, больно щипля.

— О, ты снова тут, мой котёнок, — сдавив бедро пленника до синяков, ласково сказал львёнок. — Я хочу, чтобы ты помнил, видел, прочувствовал и запомнил первый раз, когда я тебя буду трахать. Ни я, ни ты этого не забудем, поверь.

— За что? — не к месту спросил Ландан, смотря в безумные ледяные глаза бывшего принца. — Чем я виноват? Я не хочу…

— А я хочу! — соврал зло Тидан, сжав подбородок северянина. — Я. И это единственное, что имеет значение.

Бастард просто не мог ответить на другие вопросы – слишком жалкими и унизительными для бывшего принца были эти ответы. «За то, что тебя родителям дала любовь, а меня — власть. За то, что я стал никем. За то, что твои дети будут продолжением твоего рода, а мои – останутся без рода. За то, что я тебя хочу, а ты такой же альфа, как я, и мне кажется, что от этого я становлюсь почти омегой».

2

Эйхо из рода Яростных котов степи низко поклонился своему сыну, как и положено, но стоило слугам выйти, как омега, тяжело вздохнув, сел в удобное кресло и спросил, устало и немного нервно:

— Тидан, мальчик мой, объясни мне, к чему тебе этот жених?

— К чему? — спросил чуть удивлённо император, наливая в высокие бокалы лёгкое вино.

— Именно – к чему. Ты, мой хороший, правитель империи. Альфа, если ты помнишь. Ландан тоже альфа, и его род лично я не знал. Сейчас, разумеется, я узнал о Северных котах всё, что мог. И ни одной причины для столь… скандальной помолвки, — с трудом подобрал более-менее нейтральное слово Эйхо, — не вижу. Денег или земель он не принесёт, политическую поддержку тоже… Даже здоровых или нездоровых детей не родит. К чему этот брак?

— Ландан из рода Северных котов мне дорог, — альфа поднялся и отошёл к окну, пряча от папы лицо, впервые произнося страшную для себя правду, признавая эту жгучую, постыдную и такую сладкую правду. — Я люблю его, папа. Просто люблю.

— Но он тебя не любит, — подошёл к сыну омега, обнял со спины и уткнулся лбом между лопаток. — Если бы он тебя любил, то не заставил бы тебя вступать с ним в брак! Он стал бы твоим фаворитом. Боги с ним, пусть даже официальным. Ничего, знать бы проглотила. Всё же ты Император Сайвора, Тидан из рода Великих львов и вправе выбирать себе любовников по велению души.

— Па, он и правда меня не любит. И быть моим мужем не хочет. Он и фаворитом быть не хочет! Если бы он мог, то давно убежал бы назад, в своё поместье Северные ворота.

— Милый мой, — погладил по волосам альфу Эйхо с сочувствием в голосе. — Даже ты не сможешь заставить кого-то себя любить. Уж я-то знаю. Ты не знаешь, но… Я любил твоего отца, но, и став его супругом, не смог заставить полюбить себя, хотя выполнял все его прихоти и капризы. Ты – единственное, что подарил мне твой отец. И ты помог мне смириться с этим браком. Это пытка – жить под одной крышей с любимым и знать, что ты ему противен, чужд. Не надо, не обрекай себя на эту пытку, малыш, мой львёнок.

Тидан сжал тонкие пальцы папы и, повернувшись, крепко обнял, утешая:

— Я знаю, я отпущу его, если Ландан не сможет меня… принять. Пусть не полюбить. Но я никогда не смогу простить себе того, что даже не попробовал! Слышишь? Па, эта помолвка просто мой шанс. Я не пойду против его воли, не волнуйся. И я знаю, что это глупость, что этот брак мой политический промах, но ты должен поддержать меня. Ты единственный, кто знает мою тайну, и единственный, кому я верю. Помоги мне… Дай мне создать семью, в которой будет любовь или хотя бы уважение друг к другу. Я не первый правитель, что пошёл за сердцем, а не за политикой. Помнишь, как ты просил богов сохранить мне жизнь, пусть калекой, пусть. Но просто чтобы я жил? Я никогда не думал, что буду императором, и тоже просил богов… стать лучше, мудрее.

— Ты сильно повзрослел с того случая, — кивнул Эйхо, тяжело вздохнув. — Что ты со мной делаешь, малыш? Ты хоть понимаешь, о чём просишь?

— Да. Будь папой, моим папой, а не омегой, что родил императора. Поставь мои интересы выше, чем мою честь и интересы короны. Только и всего. Я знаю, что это много, очень много, но ты способен на это. Не теряй меня, папа, не отталкивай от себя, — открыто и предельно честно попросил Тидан. — Я буду всегда любить тебя, ведь ты мой папа, и буду благодарен за то, что ты был рядом в самые тяжёлые времена для меня. Но доверять не смогу. Сейчас я доверяю тебе самую важную для меня тайну. Только если ты поставишь интересы Великих львов выше моих, то как я смогу тебе доверять?

Омега весело рассмеялся, покачав головой:

— Зеркала судьбы не ошиблись, когда из всех львят, детей твоего отца, выбрали именно тебя. Ты ведь умудрился не оставить мне выбора, даже не ставя мне ультиматумов, при этом умудрившись ещё наговорить мне массу приятных вещей. Что ж, мой любимый львёнок, я вынужден подчиниться твоей воле. Хотя по-прежнему считаю, что ты совершаешь ужасную ошибку. И как император, и как влюблённый альфа.

— Спасибо, — искренне сказал лев и обнял папу, крепко, надёжно, положив подбородок на макушку Эйко.

— Устроишь нашу встречу с твоим Ланданом? Уж в красоте альф я разбираюсь, — заверил слегка ворчливо омега. — Хоть оценю твой вкус.

Император рассмеялся, весело и громко, чувствуя, как отпускает беспокойство, становится легче: ссоры с папой он боялся, прекрасно осознавая, что в случае их затяжной войны она ударит больно и по нему, и по Эйхо. А отношения, что смогли стать тёплыми, любящими лишь после травмы, когда Тидан, наконец, не видя ничего, смог рассмотреть любовь папы и прекратил ждать одобрения отца.

Грозная тень Амаста, Императора Сайвора из рода Великих львов, его отношение к сыну, его холодное безразличие давили и отравляли душу. Лёжа в постели, не имея возможности даже встать, не видя ничего, львёнок смог понять, насколько отвратительным и беспринципным он стал. Словно осока, Амаст пустил корни в душу сына, отравляя того, манипулируя, безжалостно используя, стравливая с братьями. Даже когда Зеркала судьбы в ночь смерти императора показали Тидана, сделав его новым правителем Сайвора, львёнок, ставший в ту ночь львом, не смог не испытать торжества и радости, видя разочарованные лица братьев. Всё же он начал выздоравливать и, получив власть над братьями и их папами, не отомстил, не стал портить им жизни. Не тронув даже эльфа, из-за которого брак с Эйхо Амаст объявил недействительным.

Когда спустя два дня в Око мира вернулся опальный омега, Тидан готовился к ссоре, опасаясь, что папа решит отомстить эльфу, хотя тот тоже не сам выбрал свою судьбу и был невиновен в несчастье другого. Но Эйхо восхитил сына, опустившись на колени и умоляя нового императора, Тидана, пощадить своего соперника.

— Малыш, ты о чём задумался? — вырвал из воспоминаний своего сына омега.

— Просто вспомнилось…

— Как дела у твоих братьев? — спросил Эйко, меняя направление разговора.

— Они, я думаю, расстроены. Многие старше меня и тоже хотят вступить в брак, а Ландан, как ты справедливо заметил, мне не родит наследника, — улыбнулся Тидан.

— И что ты будешь с этим делать? — приподнял бровь омега.

— Во-первых, не все мои мужья будут альфами. Сам понимаешь, я исполню долг и муж-омега у меня будет. Во-вторых, если Зеркала судьбы способны признать и бастарда Императором, как мы знаем, то Лио я признаю своим официальным бастардом, и мои братья смогут свободно вступать в брак уже очень скоро, — кивнул император.

— О! — выдохнул восхищённо Эйхо. — Да… Теперь весь род Южных псов будет лизать твои руки. Лио достойный маленький омежка и очень похож на тебя.

— И зверь у него лев, — кивнул Тидан. — Моя кровь взяла верх. К тому же, я обязан возместить все неудобства, что принёс в жизнь его папы, неосторожно сделав ему ребёнка. За это мне всё ещё стыдно.