Уже несколько дней в городе бушевала эпидемия, а младший Влад не находил себе места от тревоги. Не из-за того, что он волновался за себя, или за отца, или за сестру. Термитник — вот что занимало почти все его мысли. Термитник. Термитник. Что творится в Термитнике, каменной коробке для рабочих заводов отца?
Ничего хорошего.
На вопросы приехавшего Бураха-младшего, Артемия, и Бакалавра Данковского, нового товарища Каиных, отвечать приходилось так: Термитник закрыт во избежание бунта. Термитник закрыт до эпидемии. Термитник — островок безопасности в мясорубке из костей, крови и внутренностей, в которую превратился город. В Термитнике все хорошо.
Это неправда. Термитник закрыли слишком поздно.
Скорее всего, в Термитнике творится ад, хуже которого нет.
Сказать спасибо за этот ад его обитатели могут только Ольгимским.
***
Термитник открыт. Бурах узнал.. всё. Там действительно ад. Но черви и степняки отказываются выходить из этого логова ужаса. Там погибли почти все, и оставшиеся хотят мести и расправы. Хотят, чтобы им привели виновника. Несколько тысяч человек умерло. Чувство вины кричит.
— Я пойду к ним.
— Это правильно решение,— Бурах, принявший наследство отца-степняка, тоже хочет справедливости. Влад не может его осуждать.
Отцу он ничего не сказал. Пусть узнает потом, что сын умел отвечать за свои поступки. Пусть узнает о том, что Влад-младший был сильным, когда Влад-младший будет уже мёртв.
Вечерело. Влад вышел из дома с заколоченными окнами, вдохнул наполненного твирью вечернего воздуха. Он подумал, что любит этот город. Любит его кирпичные стены, мостовые, травы около мостовых и реку. Да что там, даже Многогранник. Даже Бойни. Но улицы и дворы особенно.
Не оглядываясь на крики, не оборачиваясь на выстрелы, почти не уклоняясь от чёрных облаков, он пошёл к ждущей его серой громаде.
Выбрал привычный путь — через Заводы, чтобы не встретить, кого не надо, по пути.
Зайти что ли в кабак, пропустить последнюю в жизни рюмку?
***
— Ты охуел? — голос Андрея громом раскатывался по полупустому помещению.
— Я тебя спрашиваю, блять!
Чертов твирин. Стакана хватило, чтобы расколоться местному архитектору. Дескать, да, я на смерть иду. Так мне и надо.
Влад не подозревал, что хоть кому-то, ну может быть, кроме сестры, есть дело до его судьбы. Но теперь в душу закралось некоторое сомнение.
— Назло матери дети уши морозят, а ты решил назло отцу сдохнуть? Так?
Он прав, кажется. Но Влад помотал головой в знак несогласия.
— А что если я скажу, что это бесполезно? Таким людям все равно, он может быть вечер погрустит, да и дело с концом. Влад, ты дурак, что ли? Городу будет нужен хозяйственник. Чего ты добьёшься, блин, самоубийством этим? Думаешь, они не звери? Они звери! Уж я-то знаю.
— Я тоже знаю. — тихо ответил Влад,— но на моих руках кровь их народа.
— Ты только добавишь пролитой крови своей смертью. Мертвецов не вернуть.
В воздухе повисло напряженное молчание.
— Не ходи. Лучше ты сделаешь лучше для их детей, обустроишь выживших. Без тебя старший Влад совсем всех в кулаке сожмёт, недолго Уклад проживет.
Хитрец этот Андрей, знает, на что надавить надо.
— Наверное, ты прав. Останусь трусом.
— Живым ещё можно что-то исправить, а мертвым только с Лаской пошептаться.
И причём тут Ласка?
— Спасибо. Я не пойду.
И он действительно не пошёл. Просидел тогда в кабаке полночи, подумал: а ведь правда, что исправит его смерть? Наверное, ничего. Он ещё столько собирается сделать, столько всего исправить. И он будет служить Укладу, управляя тем, что осталось, выводя его из ада; не только ада песчанки, но и ада, в котором они живут благодаря его отцу, загнанные в каменную клетку, без отдыха работающие, бесправные. Влад себе даже не льстил, когда размышлял о том, что больше некому позаботиться об укладских по-людски. Такого интереса и готовности быть на стороне Уклада действительно не наблюдалось ни у кого из влиятельных горожан: старший Ольгимский загнал их в кабалу, Каиным не очень-то интересны проблемы степняков, Сабуровы.. зациклены на собственном горе и даже не имеют наследников. Ещё есть Бурах, конечно. Но он, кажется, отдалился от укладских, все больше с детьми общается да с друзьями своими, да и кто знает, переживет ли он это все, будучи все время на передовой.
Друзья — это, наверно, хорошо,— путанные мысли Влада почему-то зацепились именно за эту часть мыслей о молодом Бурахе — друзья в детстве — это, наверное, интересно.
Он был ненамного старше шумной компании из Стаха, Филина, Лары и Артемия, но никогда не вписывался в их игры. Они тоже не звали его — то ли из-за суровости отца, то ли им всегда хватало друг друга. Подростком Влад с легкой завистью смотрел на иногда пробегавших мимо четверых друзей — и шёл либо домой, читать свои книжки и играть с маленькой Викой, либо в Степь. В Степи всегда было спокойно и тихо, и можно было уйти к камням, слушать ветер. Иногда он общался там с подростками-степняками, и слушал об их тяжелой жизни и о том, что скрашивает ее. Ещё тогда он стал иногда записывать интересные традиции и предания. Это завораживало его, и Влад не понимал, почему городские почти не интересуются таким любопытным пластом культуры прямо рядом с ними. Возможно, они просто не читали мифов, и не знают, что у других народов все иначе, а возможно, им просто интереснее поиграть во всякие игры на улице.
В общем, с тесной дружбой у Влада не сложилось. Как и с любовью — что это за зверь, Влад к своим двадцати восьми так и не узнал, и не то чтобы грустил, но иногда вздыхал по этой ому поводу. Возможно, дело в том, что романтические чувства могли у него возникнуть только после близкой дружбы — бывает такой тип людей — но с дружбой, опять же, было как-то слишком сложно.
Влад закинул в себя ещё один стакан залпом и понял, что немного опьянел. Не то чтобы слишком — в голове был легкий туман, тело немного не слушалось — но при таком расположении дома, как у Младшего Влада, даже это было чревато сломанным позвоночником или вывернутой рукой. На что только не пойдёшь, чтобы жить отдельно от родителя..
Влад встал, подошёл к уставшему бармену и попросил лимон и кофе, в надежде взбодриться и немного протрезветь. И заметил, что Андрей сидит на своём любимом кожаном диванчике и смотрит на него, ухмыляясь. Влад попытался улыбнуться в ответ, не уверенный, что так можно, забрал кофе и лимон и расплатился.
Андрей помахал рукой, как бы подзывая к себе, и Влад, попросив предварительно у бармена «какой-нибудь нож» подошёл.
На вопросительно приподнятые брови Андрея он пожал плечами и ответил:
— Ну, я не могу лимон просто так есть. Разрезать же надо.
Андрей хмыкнул, вспоминая Бураха, который за неимением ножа мог лимоны есть просто так, откусывая от них кислую мякоть вместе с кожурой, и даже слегка подвинулся, чтобы резать было удобнее.
— Не пошёл? Ну и правильно. Нечего там тебе делать,— приободрил он Влада и похлопал даже по плечу. Влад, давно отвыкший от каких-либо тактильных взаимодействий, сначала вздрогнул, а потом как-то расслабился, что ли. Этот жест, который Андрею, по всей видимости, ничего не стоил, для Влада оказался неожиданно тёплым. Он бы снова улыбнулся, если бы именно в этот момент не грыз очень кислый лимон. Если деньги тут берут за кислоту лимона, то он стоил всех уплаченных за него денег.
— Ты правда думаешь, что я нужен городу?
— Конечно.
Не то чтобы Андрей очень беспокоился за степняков или за город. Степняков он знал не только с той стороны, где есть невесты, тайны и травы, но и с той, где жадность соединяется с жестокостью — впрочем, конечно, не ему осуждать за это; а город был ему, как и любой другой — дорог постольку, поскольку тут не мешали творить его брату и жить ему самому. Так что смерть Влада бы по его интересам не ударила, и он бы пропустил все мимо ушей, если бы не одно маленькое «но»: Влад нравился ему сам. Вне Уклада или Города, это был человек из тех, кто старается быть честным, хоть и терпит в этом, временами, неудачи, кто не зол, как Андрей, по своей сути. Кто умён и симпатичен, сам этого не замечая. Многие считали Влада созачинщиком бед, устроенных отцом, но Андрей видел только зависимость, от которой Влад не мог избавиться, хотя старался, постоянно старался. Некоторые считали, что он лезет, куда не следует — но тоже самое говорили и про них с Петром. Это точно не плохая черта. И сейчас, когда Влад ел лимон, очевидно в попытке протрезветь, Андрей решил хотя бы закинуть удочку для дальнейшей связи, потому что потом таких удачных обстоятельств могло и не случиться, а Андрей был склонен ловить удачные моменты.
— Ты можешь не так уж сильно налегать на лимоны,— заметил он вслух.— Если боишься идти по своим ебанутым лестницам, я могу тебя проводить.
Влад удивленно поднял на него глаза. Этого он вообще не ожидал, скорее, он бы подумал, что Андрей шутит какую-то свою шутку. Но, встав, он понял, что предложение, пожалуй, дельное. Пол все еще немного плыл под ногами, образуя переплетающиеся, почти объемные, узоры.
— Ничего себе, какая, однако, любезность.. Ну, если время есть, то.. Наверное, давайте.
На «вы» почему-то перешёл.. Ну и ладно. Не до того.
— Что ж, пошли,— свой стакан Андрей отставил в сторону абсолютно пустым, но его уже давно не брали такие дозы крепких напитков.
Они поднялись из кабака наверх и одновременно взглянули на звёзды, вокруг которых не было туч.
Оба решили, что лучше крюк через Степь, чем ночной, воющий и зачумлённый город. Андрей, конечно, отбился бы, если что, и от бандитов, и от заражённых, протягивавших свои замотанные тряпицами руки — но ему, именно сегодня, не очень хотелось рисковать собой. Скорее даже, своим собеседником. Степь встретила их как всегда, шурша травами — то ли тревожно, то ли приветливо.
Ветер стал аккуратно укладывать мысли в голове Влада, и, в принципе, он мог бы уже и отказаться от провожающего его Андрея, но как-то было с ним слишком спокойно. Влад глубоко вдохнул терпкие запахи степных трав. «А ведь я мог бы быть уже мертв» — пронеслась шальная мысль в голове. Надо будет обязательно отблагодарить потом Андрея за отговор идти в Термитник.. Как-нибудь хорошо отблагодарить, как умеют Ольгимские.
Задумавшись, Влад споткнулся о какой-то случайный камень, и наверняка упал бы, если бы Андрей не подхватил его. Влад невольно подумал о том, что, когда тебе не дают упасть — это, все-таки, очень хорошо. И что очень приятно-крепкие у Андрея руки. А Андрей, в свою очередь, подумал, что Влад всё-таки перебрал, хотя пил, вроде, немного. Ну, по его суровым стаматинским меркам.
Они наконец дошли до дома, в котором обитал Младший Влад с тех пор, как ушёл из дома Ольгимских, остаив в своей комнате на втором этаже почти все любимые книги.
— Забраться тебе как, помочь, или уже справишься?
Желание, чтобы ему помог Андрей, было побеждено выученной гордостью и осознанием, что коварный твирин окончательно выветрился ещё в начале их пути по Степи.
— Нет, спасибо. Не надо.. Кстати, если что-то нужно будет, можешь ко мне обращаться, постараюсь достать.— Влад слегка пригладил волосы, в надежде не выглядеть слишком жалко.
— Заходи почаще в Разбитое сердце, Влад,— ответил Андрей, и этой очень странной и твириновой ночью младшему Ольгимскому показалось, что это и есть просьба.
Почему бы и нет, подумал Влад на десятый день, конкретно подустав от беготни с Фондом, необходимости договариваться, поставлять продукты, переписок с Данковским и периодических допросов Бураха. Вообще, конечно, расспросов, но воспринималось это иначе.
«Схожу, может, даже на стакан твирина», решил Влад, «отвлекусь». Сделав круг по Степи, надышавшись терпко-горькими травами, он подошёл к кабаку, зашёл внутрь, по пути столкнувшись с Бурахом, и обнаружил Андрея в каком-то диком, возбуждённом состоянии — в том смысле, что Андрей явно не находил себе места и был зол, как пёс, у которого отобрали кость, и одновременно потерян, как будто после инцидента с костью пса выгнали на дождливую холодную улицу.
— Добрый вечер..— начал было Влад, но был грубо прерван.
— К черту ебанный вечер,— Андрей стукнул кулаком по столу и порядочно отглотнул твирина, — к чертовой матери, блять.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Влад. — Могу я как-то помочь?
— Тут уже ничего, походу, не поможет,— болезненно скрипнул зубами Андрей, и у Влада защемило в груди.— У меня брат заболел. И ещё эта.. Ласка, девочка, живет с ним.
Дела... Приютили, видимо, архитекторы ту девочку с кладбища. Не об этом, правда, надо думать.. Но тем не менее.
— Андрей, я.. Бурах знает?..
— Да в том и дело. Знает. Был у них даже. Говорит, белая тинктура нужна, или белые таблетки. А их нет нигде.. Тинктуру ночью делать будет, но ведь, ты знаешь, по ночам — самое страшное. Нужно самому их найти, отнести еды, проведать. Уйди.. не вовремя ты.
Влад вздохнул, смотря на растрепанного, беспокойного Стаматина, и подумал, что оставить этого так не сможет. Раньше, может, смог бы, а сейчас нет.
— Андрей, я могу достать лекарства и отнести их, — Влад протянул руку, чтобы положить в утешающем жесте на плечо Андрею, но тот скинул ее, будто касания его ранили.
— Уйди, сам справлюсь.
— И весь день пробегаешь по аптекам. У Бураха не было, а ты, значит, найдешь? У меня свой доступ к Фонду. Через три часа уже у твоих буду. Сам знаешь, как время важно.
—Уговорил. Иди. — Андрей в отчаянии схватился за голову обеими руками. И, когда младший Ольгимский уже развернулся к выходу, быстро добавил, —только аккуратнее, Влад, по.. пожалуйста.
***
Влад быстрым шагом вышел из “Разбитого Сердца” и хмыкнул. Свой доступ к Фонду, вот это он сказанул, конечно. Не было никакого своего доступа к Фонду. Были неприкосновенные запасы отца, сделанные в начале эпидемии. Никогда бы он не попросил части из них ради себя, даже если бы умирал от песчанки. Но Андрею он должен свою жизнь, и расплатиться хотелось поскорее. Может, не только это.. Но Влад отогнал не начавшиеся мысли. Лучше рационально.. таких архитекторов, как Стаматины, больше не было на белом свете. Это просто выгодно. Наверное.
Влад заглянул по дороге в лавку, взял хлеба, молока и немного изюма. Вряд ли Петр и в обычном своем состоянии способен позаботиться о ребенке, а теперь-то и подавно, наверное. Тем более, что заражённым из домов выходить не следовало.
Влад прошёл ещё несколько поворотов, и показался Сгусток. Внутри у Влада похолодело, он вздохнул, потер виски — голова начинала болеть, — и постучался.
— Мне на всякий случай, отец.
Старший Влад поднял голову от бумаг, которые внимательно разбирал в начале разговора.
— Так, значит… как понадобился, так ты и здесь.. Не более двух штук, а то знаю тебя.. разбазаришь, не останется самому. Ну-ну...
Ужасное унижение. Влад сглотнул слюну, но комок из горла не ушел, а облегчение не наступило.
— Да, парочки хватит. Бурах говорит, белых нет в аптеках, их и возьму. Остальные есть. Да, благодарю.. отец.
Когда-то родные стены давили со всех сторон, а жгучий стыд и ненависть помогали им, давя на виски изнутри, и Влад стремительно покинул отчий дом. Это ещё повезло, что отец был в делах и обошлось без подробных расспросов. С громким стуком захлопнулась тяжелая входная дверь.
Ветер, легко гнавший листву по брусчатке, потрепал его по волосам. Влад пригладил их и отправился, стуча по камням подошвами, к лодочнику. Оплатил лодку до дома Петра, проехался с нелюдимым Червем, спросил его даже о чем-то — он любил болтать с лодочниками, пусть и не всегда они ему отвечали взаимностью. Прикрывшись маской и закутавшись в плащ, Влад прошёл к дому второго Стаматина.
Поднявшись по скрипучим ступеням и проклянув лестницы — Влад не очень любил ходить вверх, уставали ноги — он постучался и зашёл в комнату. Два силуэта, замотанных в тряпки и при этом безумно знакомые, делали больно, а подозрительно затхлый запах ударил в нос даже через маску.
— Я вас проведать зашёл,— начал Влад, скрывая внутреннюю напряженность,— и занести антибиотиков на сегодня. От Андрея.. Бурах же белые прописал?
Пётр отрешенно смотрел в стену, одурманенный на этот раз не только твириновой завесой, но и болезнью. Голова в тряпках закивала. Это да или нет? Бодхо, как тяжело.
— Да, белые.. костяные! У него их не было, совсем не было, и отваров даже — ответил тонкий голосок от маленького силуэта. От неё как будто веяло холодком.
— Держите. И вот, еды купил вам, — Влад поставил на пол, не заходя в квартиру, все запасы и таблетки.
— Сейчас выпейте, — настойчиво проговорил Влад, и фигуры послушно забрали свои лекарства. Он проследил, чтобы оба проглотили свою дозу. Теперь должны протянуть до завтра, если, конечно, им повезет.
— Постарайтесь поменьше двигаться, говорят, это помогает..— сказал Влад и быстро покинул мрачное обиталище безумного архитектора и, судя по рассказам Вики, тоже немного безумного ребёнка.
Закинувшись иммунниками и закутавшись в плащ, он пешком покинул квартал, по которому летали черные облака. Выбравшись, он направился было к Андрею, но встретил Эрхэтэ, степного ребенка на побегушках — тот сказал, что Влада срочно зовёт ответственный из Фонда. Пришлось ограничиться коротенькой запиской о том, что Петра он проведал, лекарства при нем оба выпили, и теперь остается только, скрестив пальцы, ждать.
Эрхэтэ убежал с запиской, а Влад, на ходу поправив волосы, пошел в сторону Управы, держа в кармане руку со скрещенными пальцами.
***
Срочные дела и различные расчёты в Фонде, наконец, закончились, спустя несколько часов, когда солнце стало потихоньку клониться к закату. Влад, не дойдя немного до дома, набрал воды в бочке, присмотрелся: нормальная. Значит, его водовозы справляются со своей работой. Город протянет еще немного. Дошел до своего района, поднялся по скрипучей лестнице, спустился вниз. Прилечь бы хоть к стене.. Все же тяжко в Городе осенью. Даже обычно, а сейчас и подавно. Но вздремнуть не удалось: вскоре Влад услышал какой-то звук и непроизвольно дернулся, покосившись на колодец. Все же неуютно у него дома. Он уже не помнил, когда последний раз спал, не просыпаясь от шорохов.
Но звуки стали громче, и скоро он понял, что они идут с улицы. Секунду спустя стало слышно, как со скрипом открывается его дверь. Кто же к нему пожаловал на этот раз.. Некто тяжелыми шагами начал спускаться по внутридомовой лестнице. Какая-то ступенька не выдержала напора и оторвалась под грозную ругань отдаленно знакомого грубого голоса, обладателя которого Влад тщетно пытался вспомнить.
Ему показалось, что в колодце тоже неспокойно. Влад настороженно встал рядом с ним, готовый, в случае чего, встретиться и с тем, кто оттуда выберется, и с тем, кто спускался по лестнице.
Первым появился посетитель снаружи. Ах да, Старшина Оюн. Влад знал его с детства, но не слишком часто встречал, не слишком и жаловал. Он казался лишним звеном в системе Уклада. Слишком тяжелым и неповоротливым. Влад не успел открыть рот, чтобы спросить, что тут забыл Старшина, которого, вроде как, никто не видел с самого начала эпидемии, как звуки из колодца стали отчетливее, становясь все больше похожими на шаги.
А секунд сорок спустя оттуда выбрался Артемий Бурах.
С диким взглядом, набитыми карманами и необычным ножом, не похожим на городские. Может ли это быть перст менху? Влад как-то зарисовывал похожий. А у Бураха раньше такого не было..
Бурах, поговорив с Оюном и обменявшись быстрыми репликами с Владом, покинул двухэтажный дом, оставив в раздумьях его хозяина. Оюн тоже ушел, но оставил за собой не только недоумение, но и сломанную ступеньку. Интересно, смог бы Младший Бурах выбраться из утробы города, если бы не колодец..
— Ну и денек,— подумал Младшиий Влад, прислонился к стене и мгновенно заснул.
***
На утро следующего дня Эрхэтэ забежал без стука.
— Степняки уходят в Шэхен! Бурах уговорил всех.
Хоть что-то хорошее.
—Хорошо. Большое спасибо,— Влад вздохнул немного судорожно, но с огромным облегчением. Подумав с секунду, он передал мальчику завалявшийся грецкий орех из кармана пальто, — Держи. Обменяй на что-нибудь хорошее себе. Это за новость.
***
Прошел ещё один день. Оглушительный выстрел разорвал воздух, и в вечернем предсумеречном свете обрушился Многогранник, разорвав тело Бодхо. Влад подозревал это. Земля была живая.. он был уверен в этом. Горечь от утраты чуда смешивалась у него со смутно осознаваемым облегчением. Это был единственный способ спасти город. Надо будет проведать Вику.