Этот мир гремел, сверкал, пылал и дрожал в последней агонии. Оглушал, ослеплял, испепелял и разрывал на неисчислимое количество частей, расщепляясь и разлетаясь молекулярной пылью. Этот мир умирал, и в огне его крематория исчезали города, леса, степи, и даже пустыни становились истлевшими скелетами самих себя; кипели ледники и испарялись металлы.
И когда последняя искра жизни угасла в этих краях, когда перестали бушевать стихии и воцарилась достойная загробного мира тишина, раздался тихий треск. Так могло расколоться яйцо, выпускающее цыплёнка - так раскололся камень, подобно семени выпустивший росток.
Стебелёк тянулся, рос, разбрасывал веточки и снова сплетал их - и через время, которого не было, на мёртвую землю шагнула девушка, сплетённая из тысячи ветвей, из тысяч листьев, из тьмы цветочных лепестков, из одного желания родиться. И во всём мире не было никого, кто мог бы видеть это чудо, но там, где она ступала, пробивались новые ростки, протягивались новые нити - зелёные, а не фиолетовые, как прежде, но такие же живые; там оплавленные камни рассыпались рыхлой землёй, а отравленная вода становилась чистой. С каждым шагом новой королевы этого опустевшего мира растения оплетали её владения всё гуще, преображали их и становились всё прекраснее.
И когда первая клетка стала первым одноклеточным животным, королева улыбнулась.
И когда первая рыба проползла к луже покрупнее, оставляя волнистые следы на подсыхающем иле, королева рассмеялась.
А когда вверх взметнулись тонкие стены, унося лёгкие крыши царапать коньками небеса, королева облокотилась на ажурную решётку белоснежной набережной, залюбовалась кипящей вокруг жизнью, жизнью во всех её проявлениях, и упала маленьким камешком в заботливо подставленные ладони.