Ох уж эти непонимающие ничего глаза, пытающиеся просверлить насквозь, чтобы найти ответ. Эрика поёжилась и натянула одеяло повыше. Она уже объяснила Белль, что та могла бы и не убить Чудовище из арбалета, а он вполне мог разозлиться — и кто знает, что произошло бы потом. Почему же эта девушка так смотрит на неё? Почему-то Эрика чувствовала себя вынужденной говорить хоть что-нибудь, чтобы заполнить это тягостное молчание.

— Понимаешь, у него тяжёлый характер. Но… Разве мир разделён чётко на доброе и злое? Не отвечай. Я знаю, что тебе так кажется, но поверь, в действительности всё совсем иначе. Я раньше думала так же, но встретив Виктора… Да, он грубый, иногда жестокий, но, думаю, это из-за того, что он не общался с людьми очень давно. И пока я тут живу, наблюдаю за тем, как он учится сдерживать себя и свой гнев. Это очень тяжело делать, когда раньше не задумывался над этим. Конечно, он не может стать вмиг добрым и пушистым, но я уверена, что он не совсем прогнивший и потерявший все человеческие чувства мерзавец.

Тут Белль вскочила в ярости и, стараясь не кричать, прошипела:

— Ты его плохо знаешь! Ты же знаешь, что он убийца? И знаешь, что произошло? Он убил моего прадеда! И это моя прабабушка прокляла его, ведь ему ничего не сделали, этому богатому выродку, который откупился! Конечно, ведь у него было всё: власть, деньги, слуги! Что ему смерть какого-то низкородного купца.

Не отводя взгляда от лица злящейся девушки, Эрика пыталась держать себя в руках и спокойно выслушать ту, хотя хотелось возразить. Когда Белль закончила, хватая воздух ртом, Эрика чуть улыбнулась, надеясь показать, что не злится и понимает, что та чувствует. Но она даже представить не могла, что Белль окажется связанной с прошлым Виктора.

— Разве это не было около сотни лет назад? Тебя правда волнует месть сейчас? — похоже, этот вопрос застал Белль врасплох, и Эрика продолжила уже увереннее. — Раньше я думала, что в любом случае, когда человек убивает другого, это плохо. Не важно, что происходит — человеческая жизнь ценна, гораздо дороже любой другой вещи в мире. Я ненавидела всех убийц, и даже не вдумывалась, почему они сделали это. Но может быть множество разных причин. Ты знала, что твой прадед застрелил отца Виктора? Мне кажется, что Виктор не из тех людей, кому нравится убивать так, чтобы получать от этого удовольствие. Да и слуги говорили, что он никогда не убивал людей, появлявшихся здесь. И меня тоже.

Она сама не верила, что говорила это. Она оправдывает его? Эрика лишь начала осознавать, что нельзя всех равнять под одну гребёнку. Это время, проведённое здесь, дало понять, что мысли об убийстве есть даже где-то внутри неё, глубоко внутри неё. Ненависть сеяла эти семена, и от них избавиться было сложнее, чем казалось.

— Вообще-то, я не только из-за прадеда тут, — вдруг отозвалась Белль, вновь привлекая к себе внимание. Эрика смотрела на неё сквозь прикрытые веки и видела, как та напряжена. Да, не похоже, чтобы это давнее событие сподвигло бы её на попытку убийства монстра. — Этот… Чудовище. Он сделал кое-что ужасное. Я должна была выйти замуж на этой неделе. А он… Он… Он преследовал моего жениха и оставил его и друзей обрезанными!

Веки тяжело опустились. Серьезно? Это уже переходило в фарс, и Эрика не понимала, смеяться ей или плакать. Местная Белль выходит замуж за местного Гастона? Вполне себе сюжетная линия для фанфиков. Но сейчас было не до смеха. Разве могло всё смешаться настолько сильно, что женихом Белль оказался именно Мои? Разве не должна Эрика рассказать девушке, за кого на самом деле она собралась выходить? На грудь словно положили камень, мешающий говорить, и ей пришлось с трудом сесть. Раскалённым прутом воспоминания вонзились в мозг, заставляя вспомнить все события того дня.

— Его зовут Мои, верно? — Белль удивлённо кивнула. — Значит, свадьба с Мои.

Она откинулась на подушку, затылком упершись в стену. Слова с трудом находили выход, и стоило больших усилий сдержать слёзы, которые скопились под веками. Эрика криво усмехнулась и посмотрела на ничего не понимающую Белль. И как ей сказать об этом? Стоит быть помягче?

— Знаешь, почему Виктор сделал это? В тот день Мои со своими друзьями собирались изнасиловать меня. — Ошеломлённая Белль хотела перебить, но Эрика повысила голос, заставив её замолчать. — Это правда. Я проговорилась про Чудовище при встрече с ними. Мои сказал, что давно ждал случая убить монстра, но они не могли найти к нему дорогу сквозь проклятый лес. И попросили отвести их… Мои сказал, что ты присоединишься позже с другими охотниками.

Голос предательски дрогнул, и Эрике пришлось прерваться, чтобы сглотнуть подступивший к горлу комок. Белль опустилась на край кровати, уставившись в одну точку где-то на лице Эрики. Только спустя минуту та смогла продолжить.

— Я не хочу вспоминать. Но, думаю, ты понимаешь, насколько неравными были силы. Когда я пыталась вырваться, они душили меня, а когда кричала, били по лицу и пинали. Мне до сих пор кажется чудом, что я смогла убежать. И тогда, когда Мои преследовал меня, я снова столкнулась с Чудовищем. Я была в отчаянии, ведь мне казалось, что ничего теперь не сможет меня спасти – один изнасилует, второй просто убьёт за то, что сбежала раньше. Но Виктор, он… защитил меня.

Некоторое время висело молчание, обе сидели, погружённые в свои мысли. Эрика старалась запихнуть всплывшие воспоминания обратно в дальний уголок сознания. Ведь сейчас рядом с ней сидела девушка, которая осознавала, что человек, которого она, возможно, любила, оказался не таким уж и хорошим.

— Знаешь, как я поняла, что Виктор не совсем законченный мерзавец? Он ведь мог убить этих троих. Ему бы это ничего не стоило. И даже я была готова попросить его об этом в тот момент. Но он не сделал этого.

Белль молча переваривала услышанное, уставившись на свои руки, а Эрика теперь могла получше разглядеть её. При мерцающем жёлтом отблеске свечи кожа Белль была потрясающего оливкового оттенка. Да уж, многие девушки в её мире убили бы за такой идеальный цвет кожи. Если задуматься, то это первый раз, когда Эрика видела её вблизи. Греческий профиль, слегка раскосые почти чёрные глаза, упрямо поджатые тонкие губы и волевой острый подбородок — местная Белль явно обладала более южными чертами, нежели диснеевская принцесса из её мира. В отличие от первой их встречи, сейчас Белль была одета в кожаный охотничий костюм, какие раньше Эрика видела лишь в фэнтезийных фильмах про средневековье. Почему-то сразу захотелось дотронуться до неё, чтобы убедиться, что это не мираж.

Внезапно дверь распахнулась, и в проёме появился Виктор. Белль вскочила с кровати, словно испуганная птица, и замерла на месте. Они буравили друг другом взглядом, а Эрика с трудом пыталась сесть, чтобы предварить возможное кровопролитие. И в следующую же секунду Белль кинулась к окну, а Виктор с яростным звериным рыком бросился ей наперерез.

— Виктор, нет! — окликнула его Эрика, подрываясь через боль с кровати.

Не слыша её, Виктор схватил девушку за горло, но Белль успела вынуть из ножен кинжал и, защищаясь, выставить его перед собой, метя ему в живот.

— Белль! Виктор! Не надо!

С трудом Эрика откинула одеяло и вскочила на ноги, бросаясь разнимать их. Но тут же вскрикнула от боли и рухнула на пол, утягивая со стола книги и кувшин с водой в попытке удержаться на ногах. Казалось, те двое замерли, и Эрика зажала рукой рану на боку, силясь приподняться. Её душили слёзы бессилия — что она могла сделать в таком состоянии, чтобы остановить их?

— Пожалуйста… Прекратите...

Зажимая ноющий бок и стискивая зубы от боли, Эрика уткнулась лбом в холодный пол. Тут же сильные руки осторожно подняли её за плечи, помогая сесть. Подол разрезанной поперёк ночной рубашки спутал ноги, а верх то и дело норовил сползти с плеч. Виктор аккуратно поправил ворот рубашки и поднял Эрику на руки, перемещая её на кровать. Краем глаза она заметила, что Белль растерянно стояла у окна с обнажённым кинжалом. Она не была ранена, но и уйти не спешила.

Виктор бережно положил Эрику на кровать и аккуратно, но настойчиво убрал её руку с раны. Уже отточенным движением подцепил край бинта и распорол единственным оставшимся на мизинце когтём. Окровавленные бинты откинул на стол и взялся было за кусок чистой ткани, когда её перехватила другая рука. Виктор оскалился и прирыкнул на Белль, которая выхватила из его рук самодельные бинты.

— Я сама займусь её лечением. Это моя вина, и я всё исправлю.

— Уйди, девчонка! — по низкому тону сквозь стиснутые зубы было заметно, что Виктор с трудом сдерживается, чтобы не накинуться на неё. — Ты и так сделала достаточно!

Однако Белль была настроена решительно. Уверенно отодвинув его с пути, она подхватила свечу и склонилась над Эрикой, чтобы получше осмотреть рану. Возмущённый такой наглостью, Виктор схватил её за плечо, но, взглянув на покачавшую головой Эрику, отпустил. Однако в сторону не отошёл и, поскрипывая зубами, остался наблюдать.

Ловко вынув из мешка за спиной флягу, Белль смочила ткань в резко пахнущей жидкости и приложила к ране. Эрика поморщилась и выгнулась, машинально отодвигаясь подальше. Рыкнув «Достаточно!», Виктор схватил Белль за руку, но та тут же ловко вывернулась.

— Всё в порядке, Виктор, — сквозь зубы пробормотала Эрика. — Дай ей закончить.

Шипя под нос ругательства, он отступил и принялся измерять комнату шагами, изредка кидая то злобные взгляды на Белль, то обеспокоенные — на Эрику. Девушки же, похоже, нашли общий язык. Точнее, Эрике было достаточно лишь взглянуть на Белль, что-то сосредоточенно размешивающую в миске, чтобы понять её. Белль чувствовала вину и свою ответственность за произошедшее, и не зная, как это сказать и выразить словами, изо всех сил старалась исправить ситуацию делом. Эрика ободряюще улыбнулась, когда Белль склонилась над ней и безмолвно, одним кивком спросила разрешения обработать рану.

— Ты не хочешь возвращаться?

Эрика почувствовала, что пальцы Белль, смазывающие рану, на мгновение замерли. Поджав губы, Белль лишь неопределённо пожала плечами и раздражённо фыркнула. Усмехнувшись, Эрика повернула голову и перехватила взгляд Виктора. Чуть улыбнувшись, чтобы убедить его, что всё в порядке, она снова обратила внимание на Белль, перебирающую на столе самодельные бинты и компрессы. Когда она принялась забинтовывать её бок, Эрика чуть приподнялась, чтобы было удобнее.

— Может, останешься? — спросила она, когда та уже завязывала концы бинта.

Белль вздрогнула и удивлённо посмотрела на Эрику, и тут же испуганно оглянулась на Виктора.

— Не думаю, что мне стоит, — наконец прервала она своё молчание, в котором совершала все действия.

Эрика тяжело вздохнула и подозвала Виктора, который тут же очутился рядом с кроватью. Белль накрыла её одеялом.

— Виктор, может Белль остаться здесь?

Пристальный взор Виктора словно спрашивал: «Ты что, шутишь?» И она понимала, как глупо это звучит — пригласить в дом особу, которая пыталась убить его и оставила раненой её саму. Но почему-то Эрике хотелось, чтобы Виктор и Белль… подружились? Быть может, она всё же здесь не случайно? Быть может, она здесь для того, чтобы предотвратить плохой конец и всё-таки вывести их на хеппи-энд?

— Эрика, не нужно, — едва слышно пробормотала Белль.

Виктор нахмурился и холодно произнёс:

— Нет, Эрика. Ей нечего здесь делать.

На эти слова Белль тут же вскинулась и сердито взглянула на Виктора уже без страха.

— Хотя вообще-то я могу получше позаботиться об Эрике, чем ты!

— Вообще-то, это твоя вина, что ей вообще нужна помощь! — тут же напомнил он ей.

Казалось, они были готовы вновь вцепиться друг в друга, и Эрика утомлённо вздохнула, закрывая глаза. Похоже, это будет сложнее, чем ей показалось сначала. Она уже перестала слушать, о чём ещё они ругаются и какие претензии предъявляют друг другу, и теперь бездумно разглядывала тёмный потолок, где в отблеске свечей плясали тени спорящих Виктора и Белль.

— Ладно, хватит, — голос Эрики звучал едва слышно, но те тут же замолчали. — Почему бы вам… ну… не поговорить?

Белль и Виктор переглянулись с недовольным видом. Эрика же пыталась подобрать слова, и не понимала, как ей лучше поступить. Не хотелось бы, чтобы Белль оставалась лишь из чувства вины. Но и заставлять Виктора постоянно быть в напряжении от её присутствия и ожидания очередной подлянки было бы неправильно.

— Я имею в виду. Белль, расскажешь ему то, что сказала мне?

Та кинула на Эрику предостерегающий взгляд, но она и не собиралась говорить лишнего. В конце концов, это не её история. И не её выбор.

— Пожалуйста, просто поговорите друг с другом. Без ссор. Ах, да, Виктор, ты же не знаешь… Белль — правнучка той самой девушки.

Он метнул быстрый взгляд на Белль, в котором на секунду промелькнул страх. Эрика понимала, что для Виктора это было бы невероятно тяжело — столько лет он пытался забыть о произошедшем, а тут живое напоминание в лице Белль. Но иначе разве можно разобраться во всём произошедшем? Эрика сделала глубокий вдох и закончила уже более уверенным голосом.

— А теперь идите и поговорите друг с другом. И без драк, пожалуйста. А я хочу поспать.

И словно в подтверждение своих слов, Эрика зарылась посильнее в подушки, закуталась в одеяло и закрыла глаза, но напряжённо вслушивалась в каждое движение. Вот послышалась тяжелая поступь с поцокиванием когтей — это Виктор направился к двери. Следом за ним послышались лёгкие, почти невесомые мягкие шаги Белль, которая последовала за ним. Услышав скрип притворённой двери, Эрика полежала ещё пару минут и только затем осмелилась открыть глаза.

Пусто. Теперь о произошедшем напоминал лишь зацепленный за подоконник крюк с верёвкой и кое-как сложенные на краю стола книги, которые, видимо, Виктор успел собрать, пока Белль занималась обработкой раны. Эрика вслушалась в тишину, но не было слышно ни голосов, ни каких-либо других звуков — похоже, они спустились в зал.

Откинувшись на подушки, Эрика уставилась на пламя единственной горевшей в комнате свечи. Она изо всех сил стремилась убедить себя, что поступила правильно. И почти была уверена в этом. Но что-то не давало ей покоя. Она переживала, что Белль могла бы произнести что-то неосторожное, что могло бы вывести Виктора из себя. Но тут же Эрика успокаивала себя тем, что Виктор уже вполне может себя контролировать. И скорее всего, таких ситуаций, как тогда, с озером, больше не будет.

Что же тогда её беспокоит? Эрика пыталась поймать ускользающую мысль, как вдруг её озарило. Она боялась, что всё будет так, как и должно быть. В том смысле, что вот же: и Чудовище, а теперь и Белль — всё на месте в этой сказке. И теперь, когда они оба живы и не пытаются друг друга убить, история же повернёт в нужное русло? Это прекрасно, конечно, но теперь получается, что Эрике больше не место в этой истории.

От этой мысли так перехватило дыхание, что Эрике пришлось сесть. С некоторым ошеломлением она понимала, что даже привязалась к этому особняку, к этим странным слугам, к Виктору… Как бы она не отгоняла от себя эти мысли, Виктор и правда с каждым днём становился всё более привычным и даже приятным собеседником, если не был слишком упрям. Эрика изо всех сил избегала слова «друг». И никогда раньше не заводила друзей. Но вынужденное общество Виктора было действительно всё больше похоже на дружбу. Иногда, даже больше, чем дружбу, но Эрика тут же отмела эту смущающую мысль.

Она вся извелась в ожидании, что кто-нибудь вернётся. Прошла вечность, когда дверь, наконец, осторожно отворилась. Виктор, стараясь не шуметь, вошёл в комнату, но увидев, что Эрика не спит, уже без предосторожностей прошёл к креслу и придвинул его к кровати. Он тяжело опустился в него и долгое время просто молча разглядывал Эрику. Ей было не по себе от этого взгляда.

— Что? — наконец, не выдержав, спросила она.

— Просто пытаюсь понять, что у тебя на уме.

Криво усмехнувшись, Эрика сползла вместе с подушкой в полулежачее положение. Чуть повернув голову, она тоже разглядывала Виктора, стараясь угадать, о чём они говорили с Белль и к чему в итоге пришли. Он не спешил делиться, поэтому Эрика, не удержавшись, спросила сама.

— Что с Белль?

— Белль? — рассеянно переспросил Виктор, вынырнув из омута собственных мыслей. — Она сказала, что ей нужно закончить дела в городе, и затем она вернётся.

С облегчением Эрика выдохнула. Что ж, по крайней мере, Белль жива. И Виктор цел. Хотелось бы верить, что эти двое пришли к чему-то большему, чем просто негласное обещание терпеть друг друга ради неё.

— Ты действительно хочешь, чтобы эта девчонка поселилась здесь? — вдруг спросил Виктор, глядя прямо ей в глаза. Эрика смутилась и съёжилась под этим взглядом.

— Мне показалось… что так будет лучше.

Она изо всех силы пыталась что-либо понять по глазам Виктора, по его лицу, по движениям, но он был сама непроницаемая невозмутимость. Словно ему было всё равно, кто будет жить в его особняке, зачем и как долго. По крайней мере, он никак больше не высказал своего мнения по этому поводу. А Эрика побоялась спросить.

— Что ж, тебе действительно лучше поспать.

Поднявшись так же грузно, как садился — словно на его плечи была возложена неподъёмная ноша, Виктор направился к двери и остановился лишь у самого выхода. Задержав на секунду ладонь на дверной ручке, он обернулся к Эрике, которая наблюдала за ним из кучи подушек и одеял.

— Спокойной ночи, Эрика.

— Спокойной ночи, Виктор, — чуть замешкавшись от удивления, ответила она.

Это было впервые, когда он пожелал ей спокойной ночи. И в этом было что-то невероятно уютное и домашнее. И человеческое. Не сдержав улыбки, Эрика зарылась носом в одеяло и закрыла глаза. Всего пара слов, а чувство, словно рухнула стена.