Клариэль нравилась Сэра. Было приятно иметь в окружении ровесницу, в противовес прочим, зрелым душам Инквизиции. Она едва не забыла уже, каково это — просто веселиться, не думая постоянно о конце света.

Поиск Стражей на Штормовом берегу превратился в яростную гонку: она мчалась за подругой-разбойницей по крутым и скользким утёсам к следующему лагерю, балансируя на грани смертельного падения. Позади были слышны адресованные им крики Кассандры, но впервые за недели на них было плевать.

Сэра была быстрее, но Клариэль лучше ориентировалась в лесу, используя деревья, чтобы забраться повыше и получить преимущество.

Она спустилась в лагерь в тот же миг, как Сэра показалась на вершине холма. Догнав подругу спустя несколько мгновений, Сэра выругалась и пихнула Клариэль в плечо — слабо, по-приятельски.

— Нечестно! — крикнула она, широко ухмыляясь. — Деревья — мухлёж!

— Ты сама не уточнила правила, — поддразнивание стоило ещё одного тычка, посильнее, чем предыдущий.

Гораздо меньше веселья Сэра доставляла ночью, когда засыпала как убитая, при этом то и дело молотя ногами и издавая такой храп, что посрамил бы и Железного Быка. Это не получалось остановить ни толкнув её, ни отпихнув к другой стороне их общей палатки. Пометавшись и повертевшись с час, Клариэль сдалась. Ей и раньше доводилось спать на земле, когда клан выбирался на охоту; будет несложно снова привыкнуть. Уж лучше так, чем спать под эти громовые раскаты.

Собрав свой спальник, она выскользнула наружу, на цыпочках повторяя путь Соласа, который устроил себе постель под ветвями большой ивы. Он никогда не спал в палатке, даже в дождь. Чтобы оставить ему свободное место, Клариэль обошла дерево с другой стороны.

— Lethallan? — донеслось до неё.

Она поёжилась.

— Прости, — прошептала она в ответ. — Не хотела тебя  побеспокоить.

— Ничего, — он сел, бдительно глянув на неё сквозь ивовые ветви. — Но ведь твой дозор ещё не скоро.

— Сэра храпит так, что мёртвого поднимет. Не особо способствует сну.

Солас усмехнулся, пока она забиралась в свою постель:

— Могу представить. Мне в любом случае больше нравится тут, ощущать звёздный свет и ночной ветер, прежде чем отправляться в Тень.

Она не могла его видеть теперь, улёгшись, но его спокойный, глубокий голос легко достигал её. Клариэль глянула вверх, сквозь ветви ивы. Серп луны и созвездие Мореплавателя сияли сквозь мягко покачивающиеся листья. Она уставилась на небесный корабль, задумавшись, как это созвездие получило своё имя.

 

— У долийцев есть легенда о Принце-Мореходе? — спросил Солас, словно прочтя её мысли. — О младшем королевском сыне, который рассердил Эльгарнана охотой на звёздный свет?

— Нет. У нас вообще нет историй про Мореплавателя.

— Хочешь услышать? Или ты всё же пришла сюда ради тишины и спокойствия?

Клариэль улыбнулась сама себе. Как  бы он ни изображал пренебрежение обществом и замкнутость, Солас всегда был более чем готов поделиться с ней своей мудростью и знаниями.

— С радостью послушаю твою историю, hahren.

Она услышала глубокий вдох, и его голос вновь донёсся до неё с лёгким ветерком.

— В юные дни Арлатана король тех мест, что сейчас зовутся Вольной Маркой, имел двоих сыновей. Воина, отважного и сильного, и его младшего брата — морехода. Вместе принцы расширяли границы их королевства: младший прокладывал путь с помощью своих карт и кораблей, а старший следовал по нему и предавал разведанные земли мечу.

Но король был слишком узколобым и удостаивал славой и честью лишь старшего сына, завоевателя. Шли годы, и по мере того, как старший принц получал бесчисленные дифирамбы и богатства, зависть заполняла сердце его младшего брата. Будучи магом и искусным мастером, он взялся за создание корабля, что унёс бы его туда, куда не смог бы последовать его прославленный брат — к звёздам.

— Корабль, способный оседлать ветер? — она взглянула на созвездие, представляя его в виде судна, сотканного из хрусталя, стекла и звёздного света. — Такие правда существовали в древнем Арлатане?

Солас немного помедлил с ответом:

— Не могу сказать. Многое из наследия Арлатана утеряно для  нас.

Ему понадобилось ещё некоторое время, чтобы продолжить рассказ, и приятный баритон вновь возродил события былых времён:

— Семьдесят семь ночей принц-мореход работал над судном. Собрав для этого бесчисленных рабов со всего королевства, он вырезал язык каждому из них, чтобы держать всё в тайне. Но после заката последнего дня, когда работа была близка к финалу, злой рок привёл старшего принца в ту потайную гавань. Не догадываясь, насколько почернело и ожесточилось сердце его младшего брата, он с любопытством приблизился к кораблю.
Но принц-мореход ощущал лишь ненависть к противнику. Он набросился на брата, перерезал ему горло и привязал его к носу корабля, где полагалось быть носовому украшению, — краем глаза она заметила, как Солас указал на небо. — Видишь красную звезду на самом краю Мореплавателя? Это дух старшего брата, навеки прикованный к проклятому судну.

Клариэль вздрогнула, хоть ночь и не была холодной.

— Не очень это походит на милую сказку на ночь.

— Ты и не просила счастливую историю, — напомнил он. — В тот миг, когда кровь старшего принца коснулась корабля, его хрустальная поверхность стала тёмно-алой и магия пришла в действие. Паруса из тьмы и лунного света развернулись, и принц-мореход поднялся на борт, чтобы отправиться к своей судьбе. Корабль скользил по небу тише шёпота, и все, на кого падала его тень, ощущали необъяснимую дрожь ужаса. Принц взял курс на северную звезду, что вела его всю жизнь, и решил объявить её своей.

Но случиться этому было не суждено. С восходом солнца магия корабля развеялась, и всё, что смог сделать принц — это опустить его на море. Судно, построенное в ночной тени, и летать могло только в ней. Вероломный принц бросил вызов небесам, но ни в чьих силах не было заставить солнце закатиться, а звёзды — выглянуть. Пришлось ему ждать, изводясь от нетерпения, пока светило наконец не скрылось за горизонтом.
Он вновь поднял в небо корабль, вся палуба которого была покрыта кровью его собственного брата. Северная звезда всё приближалась и стала уже так близка, что почти что могла обжечь алчные пальцы морехода. Но когда мгновение его триумфа было близко, Эльгарнан, Отец Всего, взъярившись на принца за братоубийство и самонадеянность, оттолкнул его от руля. Тело его упало с неба, полыхнув как звезда, и рухнуло к ногам его поражённого отца.

Эльгарнан пытался нагнать судно, но без рулевого оно килевало по небу, всё ещё неся на себе проклятие, наложенное ужасом и болью старшего брата. Корабль врезался в звёзды на своём пути, обрушивая их на землю, что вызвало жуткие пожарища. В конце концов только Митал смогла усмирить мучения старшего брата. Её касание благословило его милостью сна без чувств, и проклятое судно наконец замедлилось и нашло себе пристань в небесах.

Эльгарнан уже совершил свою месть над принцем-мореходом, но Митал решила сотворить и свою — над царством, которое его породило и в итоге принесло миру столько разрушений. Род того короля оборвался, и он вынужден был стать свидетелем тому, как медленно, но верно его земли перешли к более достойным правителям. Говорят, когда он наконец вошёл в утенеру, его скорбящий дух отправился на поиски старшего сына. Вместе они по сей день спят на борту проклятого корабля, сработанного принцем-мореходом, бесцельно блуждая по небу.

Долгая тишина воцарилась по окончании рассказа; Клариэль заметила, как Солас приподнялся на постели, повернувшись к ней, чтобы глянуть, не спит ли она. Будто после такого возможно уснуть; её глаза были широко распахнуты, взгляд прикован к яростной алой звезде над изгибом Мореплавателя.

— Не очень похоже на истории, которые рассказывают на ночь долийцы? — добродушно спросил он.

Она помотала головой:

— Не особо, — признала она. — Я… не уверена, насколько хорошо буду спать после этого.

Он мягко вздохнул:

— Прощу прощения. Варрик — куда лучший рассказчик, но я могу как-нибудь попытаться с другой историей.

Клариэль качнула головой и выбралась из постели.

— Ничего. Всё равно уже скоро моя очередь дежурить. Но… — она замешкалась на мгновение, а затем улыбнулась ему, — Я бы с удовольствием выслушала ещё рассказ завтра вечером.

На миг ей показалось, будто он, удивлённо глядящий на неё, откажет. Однако затем он улыбнулся в ответ и кивнул:

— Завтра. Постараюсь вспомнить более счастливую легенду.