Маркус удивился, когда Коннор пришел с армией андроидов и ребенком на руках, но узнав причину, выставил их в своей речи перед народом как идеальный пример сосуществования андроидов и людей. Коннор не сомневался, что по телевизору они тоже успели засветиться — не зря же вертолет с журналистами витал в небе. Если это увидит Хэнк — а он это увидит, любой коп с удовольствием покажет ему запись новостей, — то Коннор может начинать рыть себе могилу. Возможно, его спасет Коул. Возможно… Коннор решил так далеко не заглядывать. Сейчас, стоя позади Маркуса и слушая его речь, он наблюдал за ребенком, который о чём-то начал увлеченно говорить с Саймоном. Тот был не против и, казалось, быстро нашел общий язык с ребенком. На то он и модель PL600.

      Поэтому, когда его сознание перенесли в проклятый сад Аманды, он едва не закричал от неожиданности и страха. Там царила зима, и Коннор знал причину — девиация. Холод был настоящий, не такой как в реальности — от этого становилось жутко. Андроид огляделся, ища глазами знакомую фигуру. И нашел. Аманда, естественно, не упустила шанса поиздеваться над ним. Ведь теперь-то стало ясно, что Коннор имеет множество слабых мест, одно из которых совсем близко.

      Аманда начала говорить, а андроид отказывался верить в услышанное. Спланировали девиацию? Он действовал по плану? Да не в жизни! Он чувствовал ненавистно-издевательский взгляд Аманды, чувствовал тревогу, исходящую от программы. Он мог ей помешать, он должен! А не то они снова попытаются что-то сделать с Коулом, если не уже…

      Поэтому в тот миг, когда он снова смог открыть глаза и увидел, что мальчик по-прежнему болтает с Саймоном о всякой ерунде, то спокойно выдохнул, хотя это и не требовалось ему. И тут же напрягся, ощутив в своей руке холодный пистолет.

      Боже, как же он был близко от провала. 

      Он убрал оружие, надеясь, что эта лазейка поможет избавиться от ошейника Киберлайф раз и навсегда. 

***

      Когда Хэнк понял, что пришедший за Коулом андроид не был Коннором, ему казалось, что он неправильно прочитал буквы, или это тупой розыгрыш, или ещё что. Написанное не могло быть правдой, Хэнк отказывался это признавать. Судьба не могла быть настолько жестока с ним. 

      Но он простоял десять минут с этой гребанной бумажкой, а смысл слов не хотел меняться. Коула забрала модель RK800, чтобы устранить девианта, в случае успеха его сына вернут ему. Хэнк выругался. Коннор, конечно, не мог признать себя девиантом в другой раз? А сын его тут при чём? Какому уроду вообще пришла в голову мысль использовать ребенка? Дать бы ему в рожу и затаскать по судам — а это идея — да только у Андерсона так дрожат руки, что он воды налить не в состоянии. 

      Пунктом выдачи — вот извратили смысл — была знакомая Хэнку закусочная, и он очень хотел задать вопрос «какого хрена?». Время указали восемь часов утра, но Андерсон чуть ли не сразу пошел туда. Это были самые уродские часы в его жизни. Хуже было, пожалуй, только в тот момент, когда позвонили из школы сообщить о смерти жены, но тогда он узнал всё за минуту. А здесь… Эта гнетущая неопределенность. Чертова беспомощность. Время, когда ты можешь только знать хрен пойми чего. Он пытался звонить в участок, но линия была перегружена. Джеффри тоже не отвечал, будь он неладен. Усугублял всё ещё мороз на улице, но Андерсену казалось, что это ничто по сравнению с холодом в душе. Ещё ему чудилось, что его сердце бьется так сильно, что он умрет от инфаркта раньше, чем настанет утро. А ещё он будто постарел лет на пять. 

      Знакомый силуэт он увидел на рассвете. Коннор — он ли? — шел к нему навстречу и нес на руках Коула. Хэнк впервые за несколько часов почувствовал, что гнетущее чувство тревоги, съедающее его изнутри, отступило. Его сын действительно в порядке. Жив. Вон, смеется над какой-то шуткой Коннора. А андроид… Весь какой-то помятый, но жутко счастливый. Таким его Андерсон видел впервые. Тут Коул заметил Хэнка и помахал ему. Андроид повторил движение, умудрившись так много в него вложить. Совсем по-человечески. 

      — Пап! Мы с Коннором вернулись! — закричал сын, и Хэнк чувствовал, что может наконец-то дышать свободно.

      С Коулом всё хорошо… Ну да, Коннор же поклялся его защищать. Андерсон мог в нём не сомневаться, верно же? Или где-то в глубине души о всё же считал его просто роботом, который бросит Коула в угоду задачи? Но вот мальчики подходят к нему, и Хэнк чувствует, как все привычные, давно разрушенные представления о машинах уходит из его души, уступая место чему-то другому. Доверию? Счастью? Хэнк не знает ответа на этот вопрос, да и не важно это.

      Когда Андерсон почти подошел к ним вплотную, Коннор остановился, и его улыбка испарилась.

      — Лейтенант, я… Мне очень жаль, что из-за меня Коул подвергся опасности, я… — он на этом закончил. Хэнк подошел и обнял их, прерывая бесполезные оправдания. Коул тут же ответил на объятия.

      — Разве это надо говорить, когда возвращаешься домой, балда? — как-то по-отечески спросил Хэнк. — Вы живы, а это главное. 

      Коннор неуверенно, словно боясь, что его отдёрнут, обнял лейтенанта в ответ.

      — Мы вернулись, Хэнк, — сказал он, наверняка улыбаясь. — Мы дома.