Гарри провожали полным составом. Тэдди всегда просыпался рано, чтобы позавтракать с ним, а мистер Эванс, судя по виду, не ложился вовсе. В прочем, не Гарри размышлять чем занимался нанятый репетитор за дверьми своей комнаты. Контракт на ближайший месяц был заключен, и поворачивать назад оказалось поздно. В будущем ситуация могла переиграться, Гарри всегда брал месяц испытательного срока, но на текущий момент его всё устраивало.

— Ты же вернёшься к ужину? — Тэдди крепко его обнял на выходе, совсем не желая отпускать Гарри на работу. — Правда?

— Постараюсь, — Гарри потрепал сына по голове. — А ты хорошо занимайся и слушайся мистера Эванса. Расскажешь мне за ужином о своих успехах. Идёт?

— Идёт!

Мистер Эванс без особого интереса поглядывал на них, и Гарри слабо улыбнулся ему, прикидывая, насколько мужчина утомится за весь день с гиперактивным ребенком.

— Мистер Поттер, — позвал он неожиданно, когда Гарри собирался переступить порог.

— Да, сэр? — отозвался он на автомате, уж сильно ему напомнила эта интонация о почти позабытых школьных днях, размазавшихся в памяти под более насыщенными событиями. Мистер Эванс будто немного шелохнулся от стены.

— Хорошего дня, — наконец, пожелал он и подошел к Тедди, мягко кладя на его плечо руку. Гарри кивнул.

— Спасибо, — и вышел.

Гарри выдохнул тёплый июньский воздух. Асфальт был мокрым после ночного ливня, а воздух казался сильно разреженным из-за грозы неподалёку. Несмотря на будничный шум живого мира, ему было на редкость хорошо: одну из проблем в своей жизни он успешно решил, а значит мог уделить время насущным делам.

Он сбежал вниз по крыльцу, перепрыгнул лужу, нагоняя на себя тоску по беспечному детству, когда самой большой проблемой было сбежать от неприятных дружков двоюродного братца, и уверенно зашагал в сторону дороги, поправляя на себе пиджак.

Сегодня ему предстояло навестить миссис Олдсон, маглу, преподающую прикладную направленность реставрационного дела в институте искусства Курто. За те пару лет, что Гарри взялся обучаться и работать по своему специфическому направлению, миссис Олдсон одной из самых ценных знакомых среди маглов. У неё была дочь, Сэнди, года на три младшая, чем Гарри, и единственным изъяном миссис Олдсон являлось то, что она не теряла надежды свести Гарри и Сэнди вместе. Её не останавливало то, что Гарри — отец-одиночка, а у Сэнди есть молодой человек и они помолвлены. Женщину Гарри не винил, понимал, что после смерти мужа у той две отрады для души: дочь и работа. Странно, что сам Гарри не помешался после войны.

Автобус встретил его духотой и группой молодых подростков, жизнерадостно переговаривающихся меж собой. Среди маглов Гарри чувствовал себя наиболее комфортно: он оставался здесь неизвестным молодым человеком. У маглов не было сильных волнений, реже встречались волшебники, неготовые к риску и не умеющие интегрироваться в общество, с которым так или иначе были связаны. Маглы, простые по своей натуре, создавали массивность и отбирали излишнее пространство. В институте, который Гарри заочно заканчивал экстерном, у него даже завелись приятели самых разных мастей, начиная от законченных гиков и кончая любителями фентези и «Властелина колец». Творчество маглов Гарри находил забавным и разнообразным. Волей-неволей он возвращался в восьмидесятые своего детства и поражался, как сильно изменился мир за какие-то двадцать лет.

Двадцать лет назад, когда он только шагал под стол на Тисовой улице, стоял ажиотаж по поводу «Звёздных войн», и в душе мальчонка желал отправиться туда же, к звёздам и приключениям на том громыхающем чудовище, которое он видел в своих детских затуманенных слезами снах. Сейчас же Гарри звёзд мог достичь только тогда, когда по ночам покидал город на одинокие кладбища из затерянных гробниц и могильных плит, где покоились дорогие его сердцу люди, которых он никогда больше не увидит, разве что спустя много лет, когда настанет его черед взять Смерть под руку и повторить путь Игнотуса.

Дары Смерти он хранил до сих пор, в фамильном сейфе Блэков, и не прикасался к ним более с той поры, как вернулся на Гриммо вечером второго мая тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. Ему казалось, что Воскрешающий камень он выронил в Запретному лесу, когда шёл умирать, а Бузинную палочку вернул её предыдущему владельцу, однако какого же было его удивление, когда он обнаружил их ждущими его в Мантии-Невидимке, завёрнутыми в неё и нетленными. Ему дали понять, что эти подарки нельзя вернуть отправителю, быть может только тогда, когда придёт срок отправиться в дорогу. С того момента Гарри твёрдо решил: он оставит их у себя, но больше никогда не воспользуется ими. Подарки в неожиданных местах больше не появлялись, оставаясь в предложенным им месте.

Боялся ли Гарри, что не устоит перед искушением? Да. После войны, шесть лет назад, на нём висел груз вины и невосполнимых потерь. Этот груз сводил его с ума, и ему хотелось вернуться назад во времени и спасти столько жизней, сколько он сумел бы увести за собой к свету. Ему хотелось переиграть всё сначала, как в компьютерной игре найти второй шанс и пройти все уровни заново, чтобы получить правильную концовку. Осознание невозможности подобного медленно отравляло его, и Дары Смерти, с помощью которых, по легенде, можно было победить саму Смерть, стали его вечным напоминанием о несбыточном. С помощью Бузинной палочки он бы смог сотворить любое заклинание, Воскрешающий камень помог бы ему вернуть тень желанных и любимых, а Мантия-Невидимка скрыла бы его от расплаты за неправильный выбор. Он боялся сойти с ума от могущества и силы, как когда-то сошел с ума Волан-де-Морт. Гарри совсем не хотел быть как Томми. Совсем.

Несмотря на мирную жизнь, к которой Гарри сумел привыкнуть и хотя бы немного отгородиться от ужасов пережитой войны, он не переставал думать об этом. Она оставила в нём свой шрам и след, неизгладимый, незаживающую рану, что кровоточила, пускай с каждым прожитым днём за других — всё меньше и меньше. То было его долгим исцелением, и в том же он был грешен перед Тэдди: он так погрузился в повседневную рутину, чтобы отмотать время вперед, подальше от наполненного болью и теменью прошлого, что уделял ему недостаточно внимания.

Он сошел на своей остановке и прошёл вдоль берега капризной Темзы, пока не свернул по дороге в сторону каменного здания и широких кованных ворот.

— Поттер! — чья-то рука фамильярно хлопнула его по плечу. — Хорошо, что я поймал тебя на входе. Дело срочное есть!

Услышать голос Драко Малфоя в глубоко магловской части Лондона сопоставлялось тому, что отец того же Малфоя во всеуслышание признал бы на всю Магическую Британию свой снобизм, высокомерие и наличие бледного узора на своем предплечье как принятое не под Империо, а добровольно и с особым радушием.

— Малфой, — Гарри развернулся и протянул блондину руку, на что тот охотно ответил рукопожатием. — Какими судьбами? На самом деле, ты не вовремя, меня ждёт преподаватель.

— Обождет, дело не терпит отлагательств, — отмахнулся Драко. — Не понимаю, чему ты вообще хочешь научиться у маглов.

— Быть лучше и смышлёнее тебя? — парировал Гарри, вздыхая и с сожалением смотря на институт. — Полагаю, раз ты лично сюда пожаловал и, судя по всему, даже дожидался меня, дело и впрямь серьёзное. Дай мне минутку, мне нужно позвонить.

— Чудик.

Драко как не признавал раньше, так и не признавал и в последние годы технологии простого смертного народа, но всё же поглядывал на них с куда меньшим скептицизмом. Возможно ему было интересно, куда же в итоге заведет маглов их фантазия и жажда комфорта и какую выгоду из этого будет можно получить. Слизеринская изворотливость привела его в Палату Лордов, а хитрость поставила его в самое неожиданное место из возможных: в Гринготс экономистом по рекомендации, ещё одна неожиданность, Билла Уизли.

Гарри набрал на маленькой нокиа знакомый номер и вслушался в гудки. Он поглядывал на нетерпеливо отбивающего ногой Драко и мысленно посмеивался: всегда приятно заставить подождать сиятельного Лорда Малфоя. Их отношения не сильно улучшились по сравнению с концом войны и с тем, насколько Гарри сблизился с леди Малфой, но это уже не напоминало извечную вражду, что попила им крови в своё время. Они всё ещё не понимали друг друга и не ладили, но работа спорилась, и они не брезговали организовывать рабочие дуэты. К тому же, Драко изъявлял желание раз в некоторое время навещать двоюродного брата, а Тэдди, как ни странно, Драко очень полюбил: со всей своей детсткой непосредственностью.

Коротко обрисовав ситуацию миссис Олдсон, Гарри перенес их встречу на следующий день, мысленно прикидывая, как он сможет впихнуть в свой график пропущенное занятие по реставрации, и с готовностью обернулся к Малфою, что к этому моменту незаметно навел вокруг них чары, рассеивающие внимание.

— Мы в Гринготс? — скупо поинтересовался Гарри, подхватывая Драко под локоть.

— Лучше. В Малфой-мэнор, — гордо ответил тот.

— Мерлин, сохрани наши души, — простонал Гарри, шестым чувством предвидя, что ему вряд ли понравится то, что Драко хочет ему предложить.

Они аппарировали прочь.

По изгороди широкой территории поместья вальяжно разгуливали зачарованные белые павлины, и один из них, самец, распушил узористый хвост, с громким криком приветствуя гостей. Гарри от неприятного птичьего вопля поморщился, а Драко уверенно прошел через ворота по вымощенной дороге.

— Шевели ножками, Поттер, тебе необходимо это увидеть.

— У тебя во второй раз воскрес Волан-де-Морт? Хочу заметить, что после предыдущего раза меня вряд ли что-то удивит, — буднично заметил он, нагоняя бывшего неприятеля. Драко на его замечание невольно поёжился. Гарри и сам замечал, что шутить на тему Волан-де-Морта и его козней может только он сам, да Рон и Гермиона время от времени. Тем необычнее для него оказалось, когда мистер Эванс ввернул свою шутку прошлым вечером.

— Если ты будешь так часто поминать Тёмного Лорда, он отобьет себя бока на том свете.

— Волан-де-Морт! Волан-де-Морт! Волан-де-Морт! — ребячливо воскликнул Гарри под неодобрительный взгляд хозяина дома. Мистер и Миссис Малфои около полугода назад перебрались во Францию, и в Малфой-Мэноре в основном жили Драко и его жена Астория Грингасс. Детей у четы не было, но Астория не оставляла попыток забеременеть, насколько помнил Гарри.

— Иногда я серьезно жалею, что Авада Кедавра не убила тебя, Поттер, — признался Драко таким тоном, словно открывал бывшему врагу свой самый главный секрет.

— Разве что заставила немного тронуться умом. В прочем, любой нормальный бы свихнулся на моём месте.

— Я заберу Эдварда.

— Даже не надейся, — потеряв всякий настрой на доброжелательность и словесную пикировку, рыкнул Гарри, понизив тон до опасного. Когда дело касалось Тэдди, Гарри никогда не шутил.

— Как он, кстати? — перед ними открылись двери, ведущие в просторный холл, переделанный в более светлые тона. Гарри отогнал от себя навязчивые образы знакомых коридоров, чтобы лишний раз не вспоминать распластанное тело Гермионы на полу и склонившуюся над ним Беллатрису, выводящую палочкой слово «грязнокровка». — Ты нашёл ему репетитора, как и планировал?

— Да, — Гарри медленно кивнул, постепенно успокаиваясь и избавляясь от напряжения, от которого в венах забурлила кровь. — Мистер Эванс выглядит неплохим человеком, я думаю.

— Мистер Эванс, — задумчиво повторил Драко, открывая перед Гарри следующую дверь после того, как они торопливо миновали лестницу. — Совсем как фамилия твоей матери?

— Да, совсем как она, — они прошли в просторный библиотечный купол, где всё было заставлено книгами. Истинный рай для Гермионы, пускай ей не суждено попасть сюда. Гарри, признаться, за четыре года учебы и работы по своему профилю, видел библиотеки гораздо более впечатляющие, не смог удержать восхищенного вздоха. Несмотря на то, что в школьные годы он не ценил прелести книг, по мере взросления и осваивания специальности, он стал находить свои прелести в запахе переплётов и собранных на страницах знаниях. Текстах. Душах.

В год после войны, на годовщину смерти родителей, Гарри наведался в Коукворт, где отыскал дом Снейпа, а потом развалины от того места, где когда-то жила тётка Петунья вместе с мамой и их родителями. Он весь день потратил на изучение крошечного умирающего промышленного городка, бродил по окрестностям и дышал выхлопными газами из фабричных труб. Воспоминания Снейпа холодили ему кости ключиц, а он искал призраков прошлого, словно это могло ему открыть что-то, что по молодости он упустил.

Дом Снейпа впустил его без упрёка. Гарри там не трогал ничего особенного, он вообще не ожидал, что найдет то, что не смогли найти министерские авроры (хотя, им всё-таки было не до этого. Мёртвый оправданный Пожиратель интересовал их не больше, чем в какое зелье необходимы крылья златоглазки). Он изучал неуютную халупу, где Снейп провёл своё детство, практически лишенное радостей, среди криков отца и матери, ругающихся из-за очередной выпитой бутылки спиртного.

В доме его ждал несвойственный Снейпу своей сентиментальностью прощальный подарок в виде коробки с письмами Лили и тем самым оторванным клочком из письма Сириусу, который Снейп бережно сохранил, когда успел наведаться на Гриммо, до того, как ему был перекрыт проход за убийство, которое он не желал совершать. Снейп, на протяжение годов являвшийся и причиной его дурного сна, и, уже после, героем войны, не утратил своей вины за то, что он делал, пока Гарри был студентом. Их пикировки, взаимная неприязнь оставалась одной из самых искренних вещей, что случалась с ним за то время, пока он учился в Хогвартсе. Снейп вымещал на нем свои предрассудки и обиды, и не то, чтобы Гарри не подначивал его на это. От правды, в каком бы она не была неприглядном виде, не отвертишься. Как и от того, что Снейп всё равно держался своего выбора защищать сына любимой женщины. Пускай ценой собственной жизни, пускай желая умереть вместе со своим отчаянием — он умирал, думая, что его цель никогда не будет достигнута.

В каком-то смысле, выбрав жизнь, Гарри рассчитался по счетам и со Снейпом тоже.

— Вот, — Драко выгрузил на стол огромную книгу, которой Гарри на вскидку дал бы около семи столетий. Она вполне могла бы даже повидать самих…

— Мордред, — от прошибшей его догадки резко выбило дух, и Гарри отодвинул Драко, чтобы поближе поглядеть на чудо, что оказалось в опасной близости от его загребущих, преисполненных жаждой исследования, рук. — Что это?

— Вот ты мне и должен ответить, — Драко послушно отошел, чтобы не мешать научным изысканиям. — Тот, у кого я купил это за каких-то семьсот галлеонов, клялся, что это монография Салазара Слизерина, дополненная его потомками. Язык нечитаем, книга, сам понимаешь, дышит на ладан. Судя по твоему лицу, стоит она столько же, сколько существует по времени.

— Тут нужна более тщательная и детальная экспертиза, — вожделеннно прошептал Гарри. — Но уже глядя на неё я наполовину уверен, что тебя не обманули.

— Пятьдесят процентов в таком вопросе тоже звучит достаточно, — кивнул Драко. — Как ты определил?

— Язык, который тебе нечитаем, мне открывается. Это серпентанго, — Гарри бережно погладил выцветшую запачканную обложку. — Правда я не знал, что на нём можно писать. То есть, зачем змеям писать? Возможно нагам подобное умение и понадобилось бы, но они живут только близ экватора и у них язык существенно отличается от того серпентанго, который на инстинктивном уровне знаю я.

— Мерлинова борода, — изумленно чертыхнулся Драко. — То есть это действительно оно?

— Говорю же, нужна экспертиза. — терпеливо, как маленькому, повторил Гарри, опасаясь открыть книгу. — И профессионала в области тёмных проклятьях. Конечно, не фонит, да и ты бы не стал что попало в дом тащить, но если здесь замешан Слизерин, то я не был бы столь беспечен.

— Возьмешься? Я заплачу.

— Ты с ума сошел? — Гарри аж отшатнулся от стола, в ужасе уставившись на молодого человека. — Малфой, не мели пургу! Тебе здесь Мастер необходим!

— Попробуй найди ещё мастера, который являлся бы и змееустом, — огрызнулся Драко, машинально ощетинившись. — Поттер, ты, конечно, порой такой идиот, но кому я доверю подобное сокровище?

— Кому-то более компетентному?

— Поттер! Да или нет?

Гарри осёкся и ещё раз взглянул на книгу. Он облизнул в миг пересохшие губы и ущипнул себя за руку, чтобы проверить реальность происходящего.

— Да, дракон тебя раздели. Да! — Гарри любовно поднял книгу, тут же укутывая её в хитросплетение защитных чар. — Я сдеру с тебя три шкуры за реставрацию, перевод и создание копии этой красавицы, если она окажется настоящей. Придется делать всё самому и это растянется на некоторое время, но, Малфой, поверь, это будет стоить того.

— Кто бы сомневался, — проворчал Драко, скрывая своё довольство. — Что ж, мой коллега, пройдемте, составим наш трудовой договор.

Домой Гарри вернулся на двадцать минут позже, чем рассчитывал, из-за чего опоздал к ужину. Тэдди, понятное дело, на него обиделся, но оттаял достаточно быстро, увидев, в каком приподнятом настроении Гарри вернулся домой, чего не случалось уже достаточно давно.

— С девушкой встречался, — со знанием дела сказал мальчик мистеру Эвансу, на что Гарри невольно порозовел. Что уж не менялось, так это неопытность в романтической любви. Он давно для себя решил, что личной жизнью займется только тогда, когда Тэдди отправится в Хогвартс, а до тех пор он был погружен в работу. Но, поскольку Гарри так или иначе пришлось пересечься с Сэнди, а потом и с бывшей подружкой из аврората, Тэдди, как оказалось, попал в точку.

Мистер Эванс, являясь оплотом невозмутимости, только приподнял брови и ничего не сказал на подобную характеристику. Он не выражал заинтересованности или сотой доли любопытства, хотя и бросал на Гарри частые взгляды.

— На самом деле твой двоюродный братец подкинул мне просто невероятнейшую работу, — решил рассказать Гарри, за обе щеки уплетая горячий ужин, что заботливо приготовил для него Кричер. Ребенок воодушевление отца не разделил.

— Значит ты будешь появляться дома реже, — мрачно констатировал Тэдди. Гарри стыдливо опустил глаза.

— Обещаю, после этого заказа я возьму отпуск на месяц и проведу его только с тобой. Пойдет?

Тэдди недоверчиво посмотрел на него, но, видимо приняв для себя какое-то решение, протянул ему ладошку с оттопыренным мизинцем.

— Ты ведь сдержишь своё обещание? Поклянёшься?

— Поклянусь, — со всей серьезностью сказал Гарри и закрепил обещание пожатием мизинчика. Мистер Эванс, к его чести, в этот момент уткнулся в вечерний выпуск Пророка.

— Может ты расскажешь мне, чему научился за день? — Кричер сменил основные блюда на десерт и горячий шоколад, от которого не отказался даже мистер Эванс (Гарри думал, ему подойдет что-то менее детское и сладкое), и теперь, будучи сытым и совершенно довольным жизнью, он решил поинтересоваться у сына об успехах дня. — Вы с мистером Эвансом поладили?

Тэдди смутился, и его волосы окрасились в нежно розовый, под цвет румянца на щеках.

— У мистера Люпина сегодня произошел… Некоторый эксцесс, что привел к локальному магическому выбросу, — впервые за вечер, если не считать сухого «мистер Поттер» при встрече на пороге, подал голос мужчина, поправляя очки пальцем на переносице.

— Выброс? — Гарри немного всполошился. — Всё хорошо? Никто из вас не пострадал?

— Всё в порядке, мистер Поттер. Отчасти, это и моя вина. Я небрежно отнёсся к вашему предупреждению о любопытстве мистера Люпина и имел неудовольствие застать мальчика в выделенной мне комнате без разрешения.

— Тэдди! — возмущенно воскликнул Гарри. — Я, конечно, полагал, что тебе может стать интересно, но разве я не учил тебя, что нельзя лезть в чужие вещи без спросу?

— А я и не лез, — обиделся мальчик. — Там просто дверь была открыта, ну я и заглянул… Там такие красивые очки лежали, мне так посмотреть захотелось! Я по шкафам не лазил и совсем ничего не трогал!

— Мы уже решили этот вопрос с мистером Люпином, — вмешался мистер Эванс, — Мистер Поттер, я провёл надлежащую воспитательную работу. Ребенок немного перенервничал, поскольку, я уже упоминал, я довольно строг и пресекаю подобное на корню. Поэтому и произошел выброс. Мистер Люпин принёс мне извинения надлежащим образом и достаточно приемлемо проявил себя сегодня на нашем вводном занятии.

— Кончено же я извинился перед профессором! — торопливо добавил мальчик. — Пап, ну ты же не думал, что я не понял всё?

— Профессором? — переспросил Гарри. Это слово будоражило в нём столь много, и невольно в сочетании с Эвансом будило воспоминания.

— Ну ты же называешь так профессор Макгонагалл и других, — рассуждал Тэдди. — И я решил так называть профессора Эванса. Он ведь совсем не против! А ещё он дружит с профессором Снейпом! Он, кстати, заходил сегодня вместе с дядей Финеасом, хотел что-то почитать себе взять и посидеть в тишине, а то в Хогвартсе э… экзамены, кажется, и гвалт стоит ужасный.

Гарри удивленно хлопал глазами, переводя взгляд с Тэдди на немного побелевшего Эванса, что, похоже, и сам не ожидал о том, что его общение со Снейпом окажется обнародовано. Эванс и Снейп, кто бы мог подумать. Гарри не стал углубляться в размышления об иронии судьбы, а, кашлянув, вернулся к беседе:

— Во-первых, Тэдди, не говори о человеке в третьем лице, когда он присутствует рядом. Во-вторых, если мистер Эванс не против, чтобы ты так к нему обращался, то я не вижу проблемы. И, в-третьих… Профессор Снейп заходил? Не знал, что директор Блэк приглашает его время от времени… Мистер Эванс, вы, получается, знакомы с профессором Снейпом?

— Нам повезло столкнуться, когда у нас проходило занятие по чистописанию в гостиной. Сегодня я решил начать с простых вещей и мистер Люпин обучался писать с помощью пера, — спокойно ответил мистер Эванс, вернув себе маску уравновешенности. Только пальцы его немного нервно поддрагивали. — Вы сравнили меня с героем, не далее как вчера, и я не упустил возможности поговорить с мистером Снейпом на эту тему. Для героя мистер Снейп довольно… остёр на язык.

— О, это он умеет. Вам повезло, что вы не учились у него, он умел унизить одним взглядом. Хотя, особо смелые и дураки вроде меня неплохо поднаторели в словесных перепалках, — Гарри засмеялся, а уголки губ мистера Эванса тронуло подобие улыбки.

— Особенно в продумывании ответа после замечания, — сказал он и добавил: — Не так ли?

— Отчасти, — согласился Гарри, делая вид, что не обратил внимания на едва заметную перемену в голосе. — Совершенно отчасти.

Гарри пригубил какао, уже не слушая щебетание Тэдди. Он неотрывно наблюдал за Исааком Эвансом, и думал, что что-то он точно упускает, когда размышляет об этом человеке…