Трое парней стояли перед дверью в комнату Бакуго. Они собирались с мыслями дабы не навредить своему другу. Возможно было хорошо, что Иида, увлекшись спором с Яойрозу пропустил момент принятия данного решения — поговорить с Кацуки. Он не слишком хорошо его знал, чтобы подобраться к основной теме наиболее безболезненным путем.
  Киришима перевел полный сомнений взгляд на Мидорию, потом на Тодороки и постучал. Слишком уверенно для человека с таким страхом в глазах. Ответа не последовало, тогда он постучал во второй раз уже громче и с напором. В комнате послышались шаги и тихая, то ли от того, что звук притупляла стена, то ли от усталости, ругань. Бакуго не спешил открывать дверь, он достаточно громко спросил:" Кто?", и получив ответ попросил Двумордого ублюдка убраться, иначе они так и будут стоять, не имея возможности зайти в комнату. Шото было возмутился, но переборов свою гордость тихо шепнул Изуку, что он уйдет, но с условием, что тот ему все расскажет. Мидория кивнул и сообщил Кацуки о том, что он может открывать. Ручка зашевелилась и наружу вынырнула белобрысая голова, Бакуго осмотрел территорию на наличие всяких половинчатых соулмейтов, с которыми совершенно не хотелось встречаться и впустил двух надоедливых парней в свое логово. 
— Вообщем-то мы посчитали, что ты должен знать, Каччан,— начал Мидория, присаживаясь на кровать,— в академии про тебя ходят слухи,— Изуку замялся, наблюдая как нахмурился Эйджиро,— про тебя и Шинсо и о вашей...— щеки парнишки порозовели и он на какое-то время замолк, давая возможность Киришиме выразить его мысль.
— О вашей половой жизни и отношениях,— Эйджиро вздохнул, готовясь ко всему, что может произойти в момент ярости Кацуки, но тот лишь закусил губу и сжал руки в кулаки. 
— Продолжай,— голос Бакуго был тихим и надломленным, что никак не сочеталось с его обычной манерой речи. Если Мидория мог только догадываться, как тяжело Каччану это слышать, то Киришима знал наверняка. Хотелось обнять этого потерянного и загнанного в угол общественными стереотипами мальчишку.
— Эй,— Эйджиро потрепал блондинистую макушку,— если ты не хочешь говорить...
— Дальше,— Кацуки резко встрепенулся и матнул головой, сбрасывая руку друга.— Я хочу в подробностях узнать, что обо мне говорят эти отбросы,— Киришима кивнул.
— Монома преподнес все не в лучшем свете и вас, особенно тебя, поливают грязью, называют отвратительными словами и насмехаются,— Эйджиро не хватило сил привести примеры диалогов глупых школьников, он никогда бы не смог сказать что-то подобное в сторону Бакуго.— Но мы все за тебя, мы рады, что у тебя прявился любящий и любимый человек, бро, правда,— молчавший ранее Мидория начал активно утешать подрывника сразу после монолога Киришимы.
— Деку, я сам отлично справлюсь со своими эмоциями, к тому же мне не важно, что обо мне говорит этот мусор,— ложь. Кацуки очень сильно ранило мнение других о нем. Даже сильнее чем запятнанная репутация. Его, одного из лучших учеников, считали похотливой сучкой(Изуку все же проговорился насчет точных фраз). Черт бы побрал Нейто с его поганым языком!
 Мидория не стал и слушать подростка, он все отлично видел и чувствовал, поэтому сразу же, как понял, что момент настал он крепко обнял Бакуго. Тот, не успев отойти от шока первой выходки, был схвачен еще одной парой рук, так что шансы на отступление снизились до нуля. 
— Придурки,— буркнул он, отпихиваясь.
— Все будет хорошо, Каччан,— тихо прошептал Изку.
— А с вами, идиотами, по-другому не бывает.

    Шото покорно ждал за дверью, он и предположить не мог, почему Кацуки на него так среагировал. По правде говоря, ему было даже немного обидно, они с Бакуго были в нормальных отношениях, а он так предвзято отнесся к перспективе поговорить с ним. 
 В скором времени вышли Мидория и Киришима.
— Он воспринял нормально,— сказал Изуку, вспомнив о договоренности все рассказать. Шото кивнул, вообще ему не были интересны их диалоги, главное то, как себя повел Кацуки. Убедившись, что все в порядке Тодороки направился к лестнице, но его остановил голос Киришимы.
— Тодороки, на минуту,— он был напряжен: брови съехались к переносице, пальцы слегка подрагивали, а губы были сжаты в плотную полоску. Шото остановился.— Мидория-кун, не мог бы ты оставить нас наедине?— Изуку поборол свое любопытство и кивнул. Это совсем не его дело о чем таком серьезном будут разговаривать его одноклассники. Когда он благополучно скрылся в лифте, Эйджиро подошел ближе к Тодороки и спокойно начал.— Я видел как ты смотрел на меня все это время,— Шото немного удивился, но на его лице не дрогнул ни один мускул,— как на слабака, играющего не по правилам. Я не собираюсь перед тобой оправдываться, но у меня есть свои причины.
— Надеюсь, они достаточно сильные, чтобы терять свою честь,— усмехнулся Тодороки, дразня парня напротив.
— Ты не поймешь. Мой квирк хорош только в рукопашном бою, а во время поединков с причудами я выступаю в роли живого щита и оружия. У меня нет взрывов, льда, стратегических навыков и других фишек, только мое тело и все. 
— Ты прав, я не пойму. Так что тебе нечего распинаться, хватило бы простого извинения, но ты не захотел. Я пошел,— Шото развернулся и направился в гостинную. Эйджиро его порядком выбесил: жаловаться имея такую причуду — просто наглость. Его главной фишкой было упрочнение, многие бы отдали все за такую способность, но ему видимо было этого мало.

    Внизу ребята воодушевленно обсуждали Бакуго и решение его проблемы. Иида же был увлечён претензиями в сторону Мидории, что тот не позвал его с собой на переговоры. Шото хмыкнул на это и пошел к парням.
— Не переживай ты так, меня Бакуго вообще не пустил, не думаю, что с тобой он поступил бы по-другому,— отчеканил Тодороки, успокаивая...друга? Если с Изуку и Момо было все понятно, то с Теньей они просто общались чуть лучше, чем приятели, но не настолько близко, чтобы быть друзьями. Иида пробурчал что-то неразборчивое и согласился. 
***
   Бакуго был унижен. Еще никогда его репутация так не страдала, как из-за слов Мономы. После ухода Деку и Киришимы подросток мог дать волю эмоциям, он скатился по стене, закрывая себе рот ладонью, в попытке сдержать крик. Одиноко. Хочется чтобы рядом был Хитоши, обнять его, но вместо этого приходится довольствоваться своими руками вокруг щиколоток и коленями в роли дружеского плеча. Слишком много всего происходит, Кацуки опять срывается и опять его некому поддержать. Слишком гордый для Эйджиро или Мидории. В его жизни все слишком и это выводит из себя. Эмоции бушуют ураганом, покрывая разум тонким слоем отчужденности вперемешку с неуправляемым огнем. Жар проникает под черепную коробку и разгорается там еще сильнее, предоставляя сердцу свободу действий, а оно, как назло, бьется. Бьется слишком сильно, выдавая Бакуго перед самим собой, он не хочет чувствовать, он не хочет быть слабаком, зависящим от чужого мнения, но его слишком ранит правда. Подросток смотрит на свою смерть со стороны,  все, что ему остается — смириться с своей сущностью — принять это поражение достойно. И бороться с желанием прогибаться под кого-то и ластится, как бездомный кошак, почувствовавший впервые теплые человеческие руки и нормальную еду. Кацуки пора перестать вести себя так. Покорно. Доверчиво. Парень, это реальный мир, а не любимый подростковый сериал Киришимы, ты не знал? Перенести груз вины за отставку символа мира и содрогаться от простых насмешек, позор. Бакуго ударил кулаком по стене, а потом еще раз и еще, пока не потекла кровь, соленая кровь*, показывающая его слабость.  И уже не хочется никому ничего доказывать, когда глаза открылись на истину. Кацуки взял в руку телефон и быстро набрал:"старуха, я гей". Подросток сжал железяку, волнуясь. Он не знал чего ждать от матери и такой внезапный каминг-аут точно шокирует ее, а это ему не на руку. Спустя долгие три минуты приходит ответ:" несмешная шутка". Бакуго хмыкнул, ему хочется рыдать, а его откровения принимают за глупую шутку. Что с этим миром не так? Он вздохнул и попытался взять себя а руки:" мам, это правда, у меня парень есть". Кацуки отправлял это сообщение дрожащими руками и ждал ответа, ждал, как спасения, но прошло полчаса, а он все сидел, прислонившись к стене с телефоном в руке и небольшой, но очень кровоточащей ранкой в сердце. Неожиданно раздался звонок и подросток вздрагивает:"карга"— надпись на экране кричит о неприятностях, но не хочется опускаться еще ниже и избегать звонков матери из-за страхов.
" — Я не настроен ругаться,— начинает Бакуго прежде, чем женщига успевает что-либо сказать,— правда. И я не собираюсь с тобой спорить по этому поводу, ориентацию не изменить криками, просто знай это,— речь получилась уж слишком тихой и слабой, Кацуки устал.
 — Я и не собиралась ругаться, но не факт, что твой соулмейт будет парнем. Я просто хотела предупредить о сложностях.
 — Он парень, но я пока встречаюсь с другим и избегаю его. Ах, да, у меня появились метки,— на другом конце послышался нервный вздох.
— Интересно,— Мицуки была на удивление спокойна,— надеюсь ты разберёшься во всей этой ситуации."
Она отключилась, а внутри Кацуки закончилось стихийное бедствие после разговора с матерью, вместо этого осталось лишь желание растоптать Моному.
— Эй, Каччан,— в комнату ввалился Каминари, а за ним последовали Серо с Ашидо,— не расстаривайся, мы что-нибудь придумаем, попросим Кендо и других опровергнуть слухи и выставить виноватым Моному,— они сели на кровать, смотря на полулежащего на полу Бакуго. Не трудно было догадаться, что с ним происходит. 
— Чувак, не переживай ты так, ты же Бакуго, тебе должно быть плевать на чужое мнение,— Серо быстренько добрался до манги и взялся за чтение. Каминари недовольно на него покосился, вырывая том прямо из рук.
— Я в порядке и я уничтожу любого, кто встанет на пути к осуществлению моей цели. Пора бы наведаться к этому эмпатическому ублюдку,— Кацуки встал и хищно оскалился,— но сначала к Айзаве,— появление друзей вернуло в него силы и уверенность.
— Эй, Бакуго, ты даже не посидишь с нами, я хотела поиграть с тобой в приставку,— Мина обложилась подушками и жалобно скулила, прося подрывника остаться, они давно не собирались вместе и девушка уже соскучилась по дружеским посиделкам.
— Пожалуйста,— протянула она и сложила ладони в молитвенном жесте,— сейчас еще Киришима придет.
— К его приходу я вернусь,— Серо усмехнулся и положил голову на плечо Каминари, готовясь к ожиданию.
— Удачи, бро, мы с тобой,— Ханта поднял сжатый кулак вверх перед тем как Бакуго хлопнул дверью.  Кацуки секунду простоял, улыбаясь и снова натянул на лицо маску агрессии, направляясь к Айзаве.

   Он постучался в дверь, перебирая варианты как начать разговор. Мужчина не спешил открывать, и когда он это сделал оказалось, что Бакуго разбудил его. Шота пригласил подростка внутрь и уселся за небольшой темно коричневый стол.
— Чего тебе надо?— скучающе спросил он.
— До вас доходили слухи обо мне?— Кацуки решил сначала разведать обстановку, а потом уже действовать.
— Допустим, про тебя и Шинсо, довольно неприятные слухи, учитывая, что ты под домашним арестом,— Айзава пронизывающе смотрел на своего проблемного ученика. Он встал с места, взял кружку и чайный пактик и залил все это водой.— Будешь чай?— как мило с его стороны предложить чай перед казнью.
— Нет. Мне нужно разрешение на разговор с Мономой, пустившим сплетню и с другими людьми, которые помогут очистить мою репутацию,— притормози, Бакуго, дипломатия никогда не была твоей сильной стороной. Ты сделаешь только хуже.
— Знаешь, когда я услышал о чем говорят буквально все в академии, я подумал, что было бы неплохо загрузить тебя дополнительной работой, ты слишком расслабился. Общежитие сияет, но этого мало. Твое поведение не меняется, так что через четыре дня ты возвращаешься в усиленный режим тренировок. Все просто ты работаешь над собой больше чем остальные и разбираешься со своими проблемами. Я допустил ошибку в твоем наказании, но это было в последний раз, Бакуго, теперь я точно знаю, что тебе нужно. Кстати, как твое отравление? Потому что мне кажется, что ты уже готов вернуться к отработакам,— мужчина приложил кружку к губам и отпил немного.
— Я в порядке. Могу идти?
— Как сам пожелаешь, ты пришел сюда добровольно,— Кацуки хмыкнул и направился к выходу. Все вопросы он уладил, больше не было причин напрягать сенсея.
 
В комнате Бакуго творилось настоящее безумие, бакусквард уж слишком развеселился в отсутствие хозяина помещения: повсюду валялись перья, какие-то бумажки, упаковки из под еды, бутылки, кравать была разобрана. Мина сидела завернувшись в одеяло и увлечённо играла в приставку, закусив от напряжения язык.
— Идиоты, я вернулся. И потом все уберете или я вообще больше не пущу вас сюда,— хорошее настроение улетучилось, стоило увидеть весь этот бардак. 
— Хорошо, Каччан, а сейчас попробуй победит Мину,— Каминари отошел от места жестокого боя, предоставляя возможность Кацуки показать все свои таланты.
— Э, не, я мастер в этом деле, сомневаюсь, что он меня одолеет,— возмутилась Ашидо.  Глаза Кацуки загорелись азартом он за считанные секунды оказался на другом конце комнаты с приставкой в руках:"вызов принят", весело крикнул он, и началось легендарное сражение. Шли минуты, а Ашидо все больше и больше расслаблялась, чего не скажешь о Бакуго, он был, как заведенная пружина, весь напряженный. Мине хватило пары секунд, чтобы окончательно разобраться с подрывником и уделать его. Парень сгорбился и тихо зарычал:
— Это все из-за тебя, гребаный Пикачу, как можно было довести ситуацию до того, что я проиграл? Я больше не буду продолжать играть за тебя,— Кацуки явно расстроился, а Ашидо довольно потянулась, краем глаза наслаждаясь видом поверженного Бакуго. Это была редкость, поэтому девушка старалась запомнить каждый момент. Денки сначала нахмурился, но потом громко рассмеялся, наполняя комнату светом. Киришима, сидящий вместе с Серо с мангой в руках улыбнулся, пихая Ханту в ребра, тот еле сдерживался, чтобы не прокомментировать эту ситуацию с непобедимыми Граунд зеро. Они пришли, чтобы развеселить друга, он сидит недовольный, а они ржут над его лицом. Отлично, что сказать.
— А теперь тебя ждет серьезный разговор, детка,— Мина хмыкнула, на удивление быстро забывая про свой выигрыш. Ох, и как же Бакуго бесили все эти клички от Ашидо: "малыш", "красавчик", " милаха" от этого всего блевать тянуло, но с другой стороны он настолько привык к этим раздражающим прозвищам, что уже не может представить Мину без ее слащавого тона в обращении и особого ударения на эти слова.— Ты же не думал, что мы проигнорируем тот факт, что у нашего мальчика появился парень и возможно половая жизнь,— Кацуки хотелось убивать и спрятаться от всех этих смущающих разговоров. Его личная жизнь совершенно их не касалась, поэтому у него было право хранить молчание,— Рассказывай, мне ужасно интересно, что происходит на самом деле,— Ашидо вся светилась, предвкушая интересный вечер.
— Хуй тебе, а не рассказ,— злобно прошипел Бакуго и отвернулся. Мина подползла к нему и приластилась, чарующе шепча на ухо:
— Ну пожалуйста, я не засну, если не узнаю,— девушка легла на парня, заковывая в объятья.— Ты нам не доверяешь?— Кацуки фыркнул.
— Ладно-ладно, только слезь с меня, придурошная,— Ашидо поспешила сесть рядом со своим парнем, чтобы лишний раз не нервировать и без того взвинченого друга, которому к тому же предстоял сложный монолог,— Мы встречаемся,— подросток закатил глаза на восхищенное "ого" Каминари. Тот видимо больше всех интересовался этой темой.— Ради сближения мы ввязались во все известные вам переделки, ну или не совсем во все, остальные были последствием первой, чем это закончилось вы и сами знаете— арестом, но это не помешало нам встретиться и полностью прогореть. Монома правда засек нас в пикантной ситуации, но я уверен, что слухи преувеличивают положение вещей. К тому же он не имел права распространять о нас подобную информацию. Он такой мудак,— Кацуки сел ближе к друзьям.— Я, блять, не думал, что так получится. Все херово,— закончил он и выхватил у Киришимы пачку чипсов. Эйджиро шуточно возмутился, восклицая что-то про грабеж и безграничную наглость, а Денки в это время прихватил бутылку колы, так опрометчиво брошенную посреди кровати.
— Что по Айзаве?— спросил Серо, отвоевывая мандзю* у Мины.— Боже, малышка, не поддавайся влиянию этих плохих людей,– ласково сказал он девушке все-таки вырвав сладость из ее рук. 
— Через четыре дня я возвращаюсь к тренировкам, так что ждите, идиоты,— отчеканил Бакуго в перерыве между поединком за какую-то странную яркую фигню, которая была ему принципиально нужна.
— Бро, меняю на мексиканские супер острые деликатесы,— Каминари примирительно протянул подрывнику пакетик с разными интересными съедобными штуковинами.
— И где только раздобыл?— Кацуки был доволен.
— Свои источники,— Денки хмыкнул и откусил от трофея кусочек.— Вкусно.
 По комнатам подростки разошлись поздно, аккуратно шагая по коридорам, дабы не разбудить никого скрипом. Бакуго остался один, он наконец-то мог подумать обо всём пиздеце, происходящем в его жизни.
***
 Тодороки спал, когда услышал неприемлемо в такой час громкие голоса и звуки падения. Серо даже и не старался быть тихим после посиделок с Бакуго (Шото был уверен, что сосед пропадал именно там), так еще и Ашидо притащил, их обоих с поличным выдавала болтовня. А это значило, что до самого утра парень будет слышать стоны и крики. Ребята начали раньше чем он предполагал, уже спустя десять минут по всему этажу раздавалось:" Ах, Ханта, да, быстрее", " детка, ты такааая го...рячая", " Оседлай меня, хаа, вот так... стооой", " я сейчас, аххх", " скорооо", " бля, мы без, агх, през..икааа", "вытаскивааай". Шото хотелось застрелиться. Чтобы спокойно отдохнуть и не слышать всех этих отвратительных пошлостей, он с головой укутался в одеяло, абстрагируясь от постороннего шума. Получалось плохо, и на особенно неприятном:"кончаааю", кончилось и терпение Тодороки. Он встал с постели, вышел в коридор и постучал в дверь к Серо. За стеной послышалась возня и несильная ругань.
— А, Тодороки,— Ханта выглядел потрёпанным и полуголым, он неловко облакачивался о косяк, вытирая рукой пот с лица, сзади копошилась одетая в простыню Мина. Все как в лучших фильмах,— зачем ты здесь?— Ашидо уронила свое "одеяние", а фигура-то у нее отличная. Серо быстро перевел взгляд на девушку потом на Шото.— Не пялься, прояви немного уважения,— тихо прошептал он, чтобы не смутить Мину.— Так что ты тут делаешь?
— Живу и вы мне мешаете спать.
— Извини, чувак, понял. До завтра,— Серо виновато опустил голову и захлопнул дверь прежде, чем Тодороки успел что-либо сказать. Видимо веселье у них кончится нескоро.

     Айзава стоял около постели Шото и объяснял ему почему этот день будет одним из худших в этом году— его сделали нянькой для Бакуго.
—... акуре, Минета, Джиро и Сато переутомились из-за усложненного графика, по словам Исцеляющей девочки им нужен отдых, а так как после Хагакуре идешь ты, то обязаности падают на тебя. Бакуго в твоем распоряжении. Ты должен везде быть с ним, стоять за дверью туалета, как бы неприятно вам обоим это не было. К этому несносному мальчишке пропало всякое доверие. Удачи,— Шота хлопнул дверью, оставляя Тодороки сидеть и проклинать физическую слабость одноклассников. Он поднялся с кровати, надо бы наведаться к Кацуки и проверить в общежитии ли он вообще. Подъем на лифте занял пару секунд, столько же промежуток от первого короткого стука до негромкого крика. Он позвал Бакуго, потом еще раз уже со стуком, и еще... пока не услышал гневное " убирайся". Хорошая новость: Кацуки здесь, плохая: он не в настроении.
— Я просто хотел сказать, что сегодня я за тобой присматриваю, не мог бы ты пустить меня к себе?— Шото старался быть вежливым и пунктуальным, даже если Бакуго и не заслуживал этого.
— А где невидимая? Не важно. Проваливай,— ничего другого от этого парня не ожидалось, Тодороки обреченно вздохнул.
— Это не моя прихоть, а Айзавы. Я должен быть везде с тобой, понимаешь?— он понадеялся на благоразумие подрывника.
— Нет, не понимаю и не собираюсь. Просто забей, я потом подтвержу, что ты был все время со мной,— по тону можно было понять, что Кацуки спокоен, нет недавней анрессии и злости.
— Только попробуй куда-нибудь сбежать,— бросил Шото и ушел. Ему не хотелось продолжать этот спор, парень все равно не откроет, а нервы ему еще по жизни пригодятся. Тодороки не понимал сопротивлений Бакуго, по рассказам Мидории они спокойно провели день: Кацуки игнорировал его присутствие, а Изуку таскался за ним по пятам, и почему у них не может все складываться также гладко? Шото начало казаться, что парень его просто ненавидит за то, что он существует. Рядом, в одной академии, в одном городе, стране, иначе как еще объяснить эти глупые выпады. Тодороки спустился в гостиную за завтраком. Он намазал оставленный Момо на столе сёкупан** вареньем от Фуюми и принялся за еду. Интересно, Бакуго будет весь день сидеть в комнате голодным или все-таки, о боги, соизволит снизойти до трапезы в обществе Шото. Тодороки усмехнулся, иногда заскоки Граунд зеро переходили все логические границы и доходило до абсурда. Ашидо про него говорила в такие моменты:" какой смешной засранец", и во весь голос смеялась, стоило подрывнику скрыться за углом или в дверях лифта. А Шото просто ничего не понимал и стоял, как истукан, не зная что на такое и сказать.  Неожиданно раздался сигнал оповещения:
" Бакуго: Двумордый, если ты в гостиной, то свали оттуда или жди смерти. Выбор за тобой, отпишись, что ты решил,— вот тут Тодороки прифигел, с ним просто не хотели не то что говорить, пересекаться, видеть его. Это какой-то новый уровень неприязни.
Тодороки: Ты вообще нормальный? Что происходит, скажи мне на милость? 
PS. Я уйду с кухни через пять минут."
Ответа не последовало, Шото решил остаться и узнать, что опять учудили тараканы в голове этого странного в последнее время парня. Спустя двадцать минут появился Кацуки и Тодороки все понял. Он нашел своего, черт бы его побрал, соулмейта. Бакуго, как вкопанный встал посреди комнаты, он явно был ошарашен таким действием со стороны Шото и до сих пор не пришел в себя, а Тодороки мысленно кричал и бился в истерике, хороня свою душу за живо.
— Ты,— Кацуки подошел в плотную и тыкнул пальцем в грудь своей "родственной душе".— Зачем... Почему ты остался тут?— Шото просто смотрел и не знал, что сказать. В конце концов он бы все равно узнал об их...связи, но тогда Бакуго был бы готов и возможно не пытался просверлить в нем отверстие фалангой. Смесь чувств и эмоций сковывала легкие, не позволяя нормально дышать обоим. Тодороки отстранился и попытался поймать хоть немного воздуха, но только выпустил со свистом его остатки. Кажется он умрет прямо здесь и сейчас на глазах своего соулмейта от удушья.— Почему, блин?— голос Кацуки уже не выражал той злобы, что раньше, он был надломленным и сиплым. Это был конец. Конец его мечтам, желаниям, Шинсо — всему. Он кончался как человек, прямо как когда-то в бою с Деку, только тогда это происходило в физическом плане, а сейчас подросток чувствовал, что теряет частички себя, надежду и первую любовь. Парень не ощущал себя реальным, его тело было чужим, а он просто наблюдал со стороны за историей глупого и невезучего мальчишки. Кацуки Бакуго— мертв.
— Я... я хотел разобраться в твоем отношении ко мне,— тихо сказал Тодороки, изучая такой интересный пол. Бакуго горько усмехнулся, он был потерян, Шото был потерян. Все встало на свои места и при движении два подростка упали без возможности подняться.
— И что мы...— Бакуго перебил сразу же.
— Только попробуй спросить о том, про что я и сам думаю,— крикнул он. Спустя минуты две продолжил.— Я сейчас уйду в комнату, и в конце дня снова поговорим,— парень был пустым, его глаза, подобно стеклянным у кукол, были направленны в одну точку, не выражая каких-либо эмоций.
— Хорошо,— скрыться друг от друга— отличная идея в их случае. Кацуки ушел, а Тодороки и не пошевелился, для этого нужно было слишком много энергии. Он был опустошен. Его соулмейт мужчина, при чем с которым у них не самые лучшие отношения. Это был полный пиздец. Такого Шото и предположить не мог, не то что придумать план действий. Нужно было время, много времени, чтобы осознать произошедшее и смириться.  Хотя было приятно осознавать свою правоту относительно исхода всего этого бреда с родственными душами. Тодороки обнял себя и положил голову на колени, скоро он станет таким же как отец. Да, подросток был уверен, что придется прожить холодной тварью, но это были всего лишь мысли, а сейчас он и вправду потерял свой шанс на человечность.

   Бакуго обязательно выберется из этого дерьма, иначе быть не может, он всегда побеждает и судьба не должна быть исключением. Руки немного дрожали, но это не мешало набирать экстренный номер:
"— Шинсо?— тихое "да" послужило ответом.— Тодороки узнал, что я его соулмейт и он тоже не в восторге,— Кацуки закусил губу и сел на кровать, качая ногой.
— Я долго думал и пришел к выводу, что нам нужно расстаться,— Хитоши прошептал эти слова неубедительно, вгоняя в смятение. Это то, чего подрывник ожидал меньше всего— его хотят скинуть, как ненужный балласт, тяжелое бремя.
— Что, черт возьми?!— собственный крик отразился от стен и проник в сознание искаженной версией надорванного голоса, граничещего с жалким подобием истерики.— Что?— уже тише,— ты меня бросаешь? Из-за ублюдского Двумордого? А как же:" мы что-нибудь придумаем". Это было пустым звуком, я тебе больше не интересен? Ты просто ссыкло,— Шинсо тяжело дышал и не спешил отвечать.
— Я не хочу портить тебе и себе жизнь, мы не должны быть вместе,— он сдерживал слезы, иногда прерываясь и всхлипывая.
— Ты слабак,— первые отношения были убиты тремя нелепыми рисунками на запястье.— Мне больно, мне будет всегда больно, как ты не понимаешь! Я не смогу с ним быть, я не смогу смириться с мыслью, что он мое все, не смогу, я все равно что-то потеряю, но не тебя, не хочу терять тебя. Я люблю тебя, пожалуйста, не бросай меня,— Бакуго закрыл себе рот рукой, сдерживая крик, он никогда не чувствовал себя так одиноко.
— Мы можем быть друзьями,— два сердца сжались в предвкушении пожара, пепел внутри будет вечно напоминать о ушедшей жизни.— Попытайся, перебори себя, прими его.
— Как я могу принять его, если он не принимает себя?— Кацуки лично разрезал себя на куски, продолжая этот бессмысленный разговор, отравляющий нутро.
— Он же пользуется огнём...
— Это,— кровь стекает по подбородку, пачкает шею и черную футболку,— другое. Он не видит будущего, не видит человека рядом, он видит только заевшее изображение его семьи.
— Откуда... ах, да, ты всегда был самым проницательным,— слишком длинная пауза.—Пока?"— короткие гудки и быстрые, прирывистые:" нет-нет-нет". Этот разговор завершал их легкий путь друг к другу и открывал глаза на реальность.
— Я не могу, не могу...— Кацуки сжимал одеяло в поисках опоры. Хотелось поговорить с Киришимой, он всегда помогал прийти в норму и поднимал настроение. Да даже тупой Деку сейчас был бы отличным собеседником, хотелось общения и поддержки. Бакуго встряхнул головой, его бесили собственные мысли - он что девчонка какая-нибудь чересчур чувствительная, чтобы убиваться из-за отношений и плакаться о несправедливости подружкам в плечо? Нет, поэтому нужно было найти способ отвлечь себя. На глаза попалась груша, он со всей силы ударил ее, представляя свое заплаканное лицо. Кацуки не нужна любовь, ему нужна сила и власть, так хотелось верить. С каждым новым ударом парень убивал сомнения по кусочкам, с каждым новым ударом он ненавидел Тодороки Шото все сильнее, это не тот человек, это не его душа. Да пошел он на хер со своей вечной драмой!  Взрыв. И груша летит на пол, как и остатки прошлого. Становление соулмейтом часто сопровождалось эмоциональными и гормональными всплесками. Это отвратительно, еще хуже - когда ты Кацуки Бакуго с проблемами контроля эмоций.

   Шото выпил успокоительное и вернулся к себе в комнату. Стены давили, он чувствовал себя загнанным в клетку, ключ от которой был у другого человека. И этот человек наверняка ненавидел его. Холодно. Тодороки закутался в одеяло, ему нужно было человеческое тепло. Яойрозу, Изуку. Как вообще так получилось, что неплохие прогнозы рун привели к такому? Шото мог назвать тысячи причин, почему они с Бакуго не могут быть вместе и ни одной в противовес. Это угнетало, он никак не мог поверить, что это все происходит в реальности, что это не дурной сон. Но Кацуки был вполне реальным, возможно это один из его кошмаров, хитрые игры подсознания или его фантазия вышла на новый уровень — все это лучше правды.
— Сейчас я закрою глаза, и когда открою все встанет на свои места,— он накрыл лицо ладонями. 
 Видимо Тодороки задремал, потому что когда он опустил руки на грудь рядом с ним, на футоне, сидели Момо и Мидория. Они одновременно улыбнулись, заметив, что Шото очнулся.
— Тодороки-кун, ты в порядке?— обеспокоенно спросил Изуку, от прошлой радости не осталось и следа,— Каччан там, ты здесь, а вы должны быть вместе. Ты всегда очень ответственно относишся к заданиям и в последнее время ты более отстраненный, чем обычно,— Деку закончил свою речь и кивнул Яойрозу. Наверное они о чем-то договорились пока Шото спал.
— Я узнал, кто мой соулмейт,— Момо замерла в предвкушении, а Мидория открыл рот.— Это Бакуго,— девушка кажется вскрикнула  и схватилась за Изуку. Их лица выражали столько сочувствия, что хотелось уйти и не доставлять больше беспокойства близким: это его проблемы и они не должны о них думать, только быть рядом. — Все нормально, мы с ним разберёмся,— ложь во благо это же хорошо, так ведь? Кажется она не сработала и Яойрозу с Деку еще сильнее насторожились. Мидория поджал губы, пытаясь сформулировать свои мысли и направить в правильное русло.
— Ты уверен, что воспринимаешь эту новость также, как показываешь свою реакцию нам?— Изуку, ты пытался. 
— Да,— краткость ответа Тодороки ввела псевдо-психологов в ступор. Момо не переставала в упор смотреть на Шото в ожидании всплеска эмоций, она явно недооценивала самоконтроль друга. Тодороки и правда был на тонкой грани безумия и ненависти ко всему. Судьба постоянно проверяла его на прочность и видимо ей все-таки надоело и она решила выкинуть нелюбимую игрушку, окончательно свернув своей кукле шею. Шото не чувствовал в себе ни капли сознания, только котел кипятка и маска, которая вот-вот растает. А девушка продолжала рвать на Тодороки взглядом одежду, плоть, пробираясь в глубь, туда, где царил полнейший хаос.
— Тодороки, мы готовы услышать правду, мы твои друзья, как никак, и мы заслуживаем уважения,— Изуку кивнул. Шото выдохнул и  мысленно досчитал до десяти.
— Я хочу дружить с ним, быть рядом в качестве напарника, но я не вижу его в качестве своего парня. К тому же я не гей. Мне нравятся девушки,— Яойрозу покачала головой. И предположила:
— Ты можешь быть би. Мне нужно посмотреть на знаки Бакуго, возможно это чем-то поможет.
— Ну, если тебе нужно,— ведь Тодороки наплевать на метки Кацуки. Момо закусила губу, Шото нужно было время, а они с Мидорией сразу же напали на него. Как непроницательно и эгоистично. Укол совести пришелся прямо в ребро, неприятно. Она сама сходит к Бакуго и отыщет значение рун (девушка была уверена, что это должны быть руны), и когда придет время поговорит с Тодороки у него достаточно времени .  
— Шото, ты хочешь побыть один?— внезапно начал Деку, прервав молчание,— хочешь, чтобы мы ушли?— Тодороки склонил голову.
— Возможно, вам лучше прийти чуть позже,— он выгнул палец, прогонять своих друзей было волнительно. Момо и Изку улыбнулись. Уходя, они наговорили много приятного бреда в попытке подбодрить Шото. А парень сразу же, как только закрылась дверь повалился на футон.

   Киришима, как доверенное лицо был единственным человеком, которого Бакуго пустил к себе в комнату поговорить. Серо, Каминари и Мина были выставлены за дверь при первом же появлении на пороге, с ними Кацуки объяснится позже. А сейчас вернемся к сидящему на бакуговской кровати Эйджиро. Он от нечего делать водил пальцем по покрывалу и изредка поглядывал на взвинченного друга. Киришима привык ждать пока Бакуго соберется с мыслями и что-нибудь расскажет: в моменты откровений парень был очень горд собой, с ним делится сокровенным сам Бакуго Кацуки— человек, который не болтает с кем попало. 
— Бро,— Кацуки повернулся на голос и покачал головой, показывая, что еще рано, что он не готов. 
 Минуты летели одна за другой, а Бакуго все ходил из стороны в сторону и кусал губу, таким нервным этого парня увидишь не часто. 
— Двумордый - мой соулмейт,— выпалил Кацуки и схватив подушку прижал ее к своему лицу. Эйджиро поперхнулся воздухом и переспросил, сомневаясь в правильности услышанного. Да ну! Не может быть такого. Но повторенное предложение ничем не отличалось от предыдущего и это заставило Киришиму погрузиться в себя на несколько минут. Если ему так тяжело понять, что вообще не так с этой чертовой вселенной, то он даже и представить не мог, какого сейчас Бакуго. Нужно было что-то ответить, но в последнее время Кацуки попадал в такие ситуации, в которых лучшей реакцией было молчание. 
— И как давно ты об этом знаешь?— Эйджиро ни смог ничего из себя выдавить кроме этой банальщины. Но кажется это был лучший вариант, судя по чуть более расслабленному лицу Бакуго.
— Я узнал перед последней ночью с Шинсо, когда я еще к тебе потом приходил,— тихо прошептал подросток, погасая подобно свече с каждым вздохом. 
— И что дальше? — Кацуки и сам не знал, что дальше, но у него был небольшой план на неделю вперед.
— Почитаю про соулмейтов и буду избегать Тодороки,— подрывник сжал в руках подушку и сглотнул.— Мне все еще нравится Хитоши,— грустно протянул он, следом брезгливо помощившись,— но он меня бросил. Я замотался, Дерьмоволосый. Мне еще слухи опровергать,— Киришима внимательно слушал, реагируя на каждое слово и все сильнее осознавал, в какую неприятную заварушку попал его друг. И самое угнетающее было то, что Эйджиро совершенно не представлял, чем он может помочь. 
— А Тодороки?— Красный бунтарь пробирался к самому главному по тонкому льду, боясь не падения в холодную воду, а трещин.
— Он тоже не особо рад,— Бакуго слегка преуменьшил масштаб бедствия. На фоне своей трагедии он не до конца разобрался с реакцией Шото, и решив не углубляться в его раздумья, описал это просто как:" ошарашен и немного недоволен".
— Да, ребят, вас разыграла жизнь, но подумай о Момо, ей еще хуже ее соулмейт— Минета,— Кацуки усмехнулся.
— Я бы тогда сразу застрелился,— Киришима хмыкнул. Ему и вправду было жаль Яойрозу, она была бы счастлива будь ее душой Тодороки. Каждому свое.
— Слушай, а может тебе и впрямь застрелиться?— Бакуго непонимающе посмотрел на Эйджиро,— чтобы не мучиться.
— Геройское общество и без меня приживет, как и Шинсо, а пистолет достать плевое дело, один выстрел и проблем больше нет,— подросток улыбнулся, представляя конец, настоящий конец, а не расставание с Хитоши. Старуха будет в ярости, но какая разница мертвецу? Он не услышит глупых и пустых воплей, а Шото так и так лишится души, невелика потеря. 
   Мефистофель, жди нового раба, самый сволочной ученик UA уже в пути.