Существо прыгало сквозь огонь, плотно зажмурив глаза. На мгновение оно ощутило сильный жар и почувствовало, как языки пламени облизали его кожу. «Ты меня не сожжешь!» — мелькнуло у него в голове, и тут все закончилось. Жар исчез, и существо всем телом ощутило приятную прохладу. Оно осторожно приоткрыло один глаз. Здесь было темно, но это была не та сумрачная темень, которую оно привыкло видеть в своей пещере.
Здесь темень была какая-то… серебристая. Наверху висел огромный белый круг, который освещал это место бледным светом. «Луна… — вдруг всплыло в мозгу у существа название белого круга. — Луна — ночное светило этого мира». Снег, который существо привыкло видеть в своей пещере, мерцал в свете луны, и оно затаило дыхание, зачарованное красотой этого зрелища. Снег лежал здесь везде: на земле, на корявых столбах: «Это деревья», — опять обрывок его памяти всплыл на поверхность разума.
Существо набрало полную грудь местного воздуха и с наслаждением выдохнуло его. Было тихо, безветренно, но не так, как временами становилось в его пещере. Его уши улавливали шорохи, поскрипывание ветвей, тихую возню каких-то животных… Существо сделало шаг и услышало, как снег хрустит под его босой подошвой. Оно присело на корточки и зачерпнуло снег руками, сжимая его в своих ладонях, чувствуя, как он начинает таять, течь сквозь пальцы. Губы существа сами собой разъехались в разные стороны в широкой улыбке. Таким его и нашел Яхоэль.
Ангел коснулся разума существа, и оно вздрогнуло и вскочило на ноги, почувствовав чужое присутствие. Когда оно было в сосуде, Яхоэль еще мог незаметно тихой сапой влиться в мысли этого недодемона, но сейчас все было по-другому, в этом мире ангельское присутствие чувствовали даже те, кто не успел полностью перевоплотиться в демона, а уж настоящие, полноценные демоны ощущали ангелов всеми фибрами своего существования.
«Наслаждаешься свободой?» — хихикнул Яхоэль.
Недодемон шарахнулся в сторону.
— Ты кто такой?! — зарычал он. — Проваливай из моей головы!
«Мог бы и поблагодарить, — ангел огорчился. — Это ведь я тебя вывел оттуда».
— И какая тебе в том выгода?! — недодемон подозрительно сощурился.
Яхоэль покачал головой: хоть этому существу и стерли память, но подозрительно оно было так же, как когда еще было просто душой.
«Ты так тянулся к этой девушке, Эсмеральде, что я подумал: в тебе еще остались какие-то крохи света. Я не хотел, чтобы ты стал демоном», — честно ответил ангел.
— Быть демоном — это так плохо? — существо нахмурилось. Где-то в глубине своего сознания оно все-таки знало ответ на этот вопрос.
«А сам-то ты как думаешь?» — печально вопросил Яхоэль, и недодемон вдруг содрогнулся. Несмотря на то, что он приобрел демонические черты, вся его сущность подспудно кричала о том, что он не хочет, не желает становиться демоном.
«О, я вижу, тебе это все же не нравится», — мягко сказал Яхоэль.
— Ты говорил, что здесь я найду Эсмеральду? — существо перевело разговор на другую тему. — Я хочу знать, где она!
«Ты собрался к ней идти прямо в таком виде? — с иронией спросил ангел. — Уверяю тебя, она этого не оценит. И никто в этом мире не оценит. Ты слишком отличаешься от них, они испугаются тебя. Люди не склонны привечать того, кто на них не похож».
— Кто сказал? — фыркнул недодемон. Он хотел что-то еще добавить, но вдруг обхватил голову ладонями. В висках резко запульсировала боль, а перед глазами возникла вспышка.
Он в какой-то просторной комнате, там много света, обломки статуй и огромные… колокола… Перед ним стоит паренек с горбом на спине, перекошенным лицом и кривыми ногами, смотрит на него отчаянно, и в его голосе слышны страх и печаль:
— Но почему мне нельзя пойти на праздник, хозяин? Вы ведь тоже там будете?
— Я — официальное лицо. Я исполняю долг, — его собственный голос звучит уверенно, да и сам он исполнен осознанием своей правоты. — О, мой дорогой Квазимодо, ты совершенно не знаешь, как устроен этот мир. Эти люди побьют тебя камнями за то, что ты — горбат, за то, что ужасен ликом…
Вспышка.
Он видит, как горбатого Квазимодо привязывают к колесу на эшафоте. Люди вокруг радостно смеются, предвкушая веселье, и кое-кто из них толкает колесо, чтобы прокрутить на нем горбуна. Люди смеются еще громче, они с хохотом забрасывают несчастного тухлыми яйцами, гнилыми овощами, а то и просто грязью… Лицо Квазимодо искажено страданием, из глаз градом катятся слезы, но никто не обращает на это ни малейшего внимания, и люди продолжают с наслаждением издеваться над бедным уродцем…
— Ахх… — существо пошатнулось, сжимая в ладонях виски. Оно словно на своей шкуре почувствовало то, как Квазимодо привязывали к колесу, то, как его забрасывали всякой мерзостью…
«Ты кое-что вспомнил, да?» — печально спросил ангел. Судя по всему, он видел то, что видело существо, его глазами.
— Кое-что… — прохрипел недодемон. — Если бы я мог, я бы всех этих людишек выпотрошил!
«Ты так хочешь стать на них похожим?» — ангел огорчился еще больше.
Недодемон вспомнил эти рожи, перекошенные от животной радости, ликующие, когда горбун начал рыдать. Тошнота мгновенно подкатила к горлу.
— Нет! — завопило оно. — Я ни за что таким не стану! Это… Это отвратительно!
Ангел отметил, что речь у существа становится все более гладкой, оно словно вспоминало все слова, которые почти забыло в инкубационном сосуде.
«Хорошо, — сказал Яхоэль. — Но ты не забывай, что хорошие люди тоже есть в этом мире. Эсмеральда, например. И этот горбатый парнишка, которого ты только что видел. А пока я бы тебе посоветовал не показываться никому на глаза. Затаись, понаблюдай за людьми. Вспомни, что это за мир, и как надо себя в нем вести, чтобы от тебя сразу не попытались избавиться. Попробуй вспомнить, кем ты был».
— И с чего же мне начать?
«Ну, например, вспомни, как тебя зовут. Или, хотя бы, придумай себе имя для начала».
Недодемон почесал свой маленький рог.
— Имя? — переспросил он.
«Ну, да… Меня вот Яхоэль зовут, — ответил ангел. — Как ты хочешь, чтобы тебя звали?»
Демон задумался на некоторое время.
Спасибо, это честь для меня, огромная честь, судья…
— Судья, — наконец сказал он, а ангел подавил удивленный возглас.
Яхоэль внимательно посмотрел на набедренную повязку новонареченного Судьи. На шелковистой черной шкуре потихоньку проступали тоненькие красные полоски.
***
Судья, ведомый ангелом, пробирался сквозь заснеженный лес.
«Тебе нужен какой-нибудь кров, и желательно, подальше от людей», — сказал ему Яхоэль.
Судья не возражал. После того, что всплыло в его памяти, с людьми он хотел столкнуться меньше всего. Уж слишком он от них отличался. Насколько — Судья пока определить не мог, но его серебристо-серая кожа и черные когти явно не были нормальными для этого мира. Поэтому он безропотно шел туда, куда ему указывал ангел.
Яхоэль довел его до небольшой хижины. Недодемон слегка нахмурился — выглядел этот домик неказисто, какой-то он был хлипкий. Казалось — дунешь на него, и он развалится. Но, когда Судья вошел внутрь, то понял, что поспешил с выводами. Стены были довольно крепкими, крыша — вполне сносной. Посреди хижины находился весьма добротный очаг, сложенный из камней. Судья немного постоял, оглядывая внутреннее убранство хижины и думая о том, не живет ли тут кто. Видение накатило на него неожиданно и с такой силой, что Судью швырнуло на колени, и он застонал от боли в висках.
Рыжеволосая женщина что-то варит в котле. Огонь из очага освещает ее лицо — спокойное, с легкой улыбкой на губах. Внезапно она вздрагивает. В хижину врываются люди, вооруженные кто чем: у кого в руках зажаты вилы, у кого — топор, или это была просто толстая палка.
— Вяжите ведьму! Она нашлет хворь на наш скот и болезни на деревню! Спасем наших детей!
Женщина в страхе мечется по хижине, но ее хватают, вяжут ей руки и вытаскивают наружу.
Небольшая поляна в лесу. Там уже успели врыть столб в землю. Женщину крепко привязывают к этому столбу, наваливают побольше хвороста и поджигают. Пламя жадно облизывает сухой хворост и подбирается к женщине все ближе, и, наконец, она кричит в муке…
Судья со стоном уткнулся лбом в утоптанный пол хижины. Голова горела от боли, и все же, даже через эту невыносимую боль, Судья кое-что осознал. У него было такое чувство, словно он сам, лично, поджег эту несчастную, которая была в его видении.
— Нет… — хрипло прошептал он. — Я не хочу быть таким… Не желаю быть, как они! Неужто она была так виновата, что заслужила это?!
«Нет, — вздохнул ангел. — Она всего лишь была знахаркой. Хорошо разбиралась в травах, могла вылечить кое-какие болезни. Просто она была непохожа на них. Жила наособицу и чуралась общения. Знала чуть больше, чем все они. Вот и прослыла ведьмой».
— Почему люди так нетерпимы к… другим?
«Я не знаю…» — уклончиво ответил Яхоэль. Пускай Судья сам узнает, почему так происходит.
Судья облизал пересохшие губы. Вообще, с ним сейчас творилось что-то такое, чего он не ощущал, когда жил в своей пещере. Живот как-то странно сводило, и внутри все бурчало. И во рту было так сухо…
— Что со мной происходит? — спросил он.
«В этом мире свои материальные законы, — объяснил Яхоэль. — Чтобы выжить здесь, надо питаться. Ты просто хочешь есть и измучен жаждой. Здесь рядом есть небольшая река, где ты можешь поймать рыбу и попить».
Речушка была покрыта толстым слоем льда. Судья выбрался на середину и когтями проломил во льду небольшую дырку. Он зачерпывал воду горстью и жадно пил, постанывая от удовольствия. Наконец, Судья утолил жажду.
— А как же я наловлю себе еды? — вдруг недоуменно спросил он. — Вообще, как это делается?
«Ну, ты можешь это сделать голыми руками. Ты довольно быстрый. Только тебе надо рыбу чем-нибудь привлечь. Обычно она хорошо идет на свет».
— Но где я его возьму?
«Думаю, что ты можешь использовать свои рога. Просто сосредоточься на кончиках, они должны загореться», — Яхоэль вспомнил все, что говорил об этом Сеера.
Судья сделал так, как ему посоветовал ангел. Какое-то время он просто стоял, прижмурившись, но затем кончики его рожек вспыхнули. Судья ухмыльнулся, встал на колени и низко склонился над прорубью. Через некоторое время он увидел, как в воде мелькнула тень, и мгновенно погрузил туда свою руку. Его пальцы схватили чье-то скользкое, холодное тело, и Судья быстро вытащил то, что поймал, наружу. Рыбина была средних размеров, и недодемон подумал, что одной рыбы ему не хватит. Он снова затаился, подманивая добычу. Таким образом Судья наловил себе еще пяток рыб, и с удовлетворением решил, что теперь наестся вволю. Он облизнулся, взял одну из рыбин в руку и поднес к губам, но остановился. Сырую рыбу почему-то есть не хотелось. «А если ее зажарить? В хижине же есть очаг. И еще там в углу вроде было немного хвороста…» — он поднялся с колен, подошел к деревьям и отломил себе тонкий прутик. На него он и нанизал свой улов, чтобы было сподручнее нести.
Вернувшись в хижину, Судья хорошенько обшарил все ее углы. Он нашел котел, несколько сковородок, нож, тронутый ржавчиной, еще кое-какую утварь. Хворост там тоже был, а рядом с хижиной недодемон наткнулся на небольшую поленницу. Судья аккуратно уложил немного хвороста и поленьев на очаг, и подумал вслух:
— А как же я это подожгу?
«Люди используют кремень, кресало и трут, — Яхоэль, оказывается, все еще околачивался рядом. — Поищи, они должны быть тут».
Судья уже опять был готов перерыть здесь все вокруг, но вдруг остановился и ухмыльнулся. Он подхватил небольшую хворостину, поднес ее к кончику своего рога и сосредоточился. Рог накалился мгновенно, и от его жара сухая хворостина вспыхнула. Судья с довольным видом запалил очаг и хмыкнул:
— Полагаю, что я нашел способ быстрее и лучше.
«А если бы увидел кто?!» — ахнул Яхоэль.
— Вокруг — ни души. Судя по тому, как здесь пыльно, люди сюда не забредали уже долгое время. К чему бы им сейчас-то появляться? — Судья фыркнул и принялся потрошить рыбу и нанизывать ее кусочки на принесенные с собой прутики. В хижине сожженной женщины он нашел немного соли — откуда-то он помнил, какова она на вкус, и какой становилась пища, если ее этой солью посыпать, и предвкушал сейчас роскошную трапезу.
Рыба оказалась вкусной и такой сытной, что Судья так и не смог ее доесть. Он отложил остатки ужина про запас и теперь сидел, смотря на тлеющие уголья и ощущая приятную сытость в желудке. Его глаза уже сонно прикрылись, когда он почувствовал, как его неприятно распирает изнутри. Судья потер ладонью нижнюю часть живота и поморщился. Ему показалось, что еще чуть-чуть, и он сейчас лопнет.
— Да что это со мной?! — с раздражением рявкнул он.
«О, похоже, тебе надо избавиться от лишней жидкости, — захихикал ангел. — Это еще одна из особенностей этого мира».
— И как же мне это сделать?!
«Ну, это уж ты сам как-нибудь вспомни, — Яхоэль тихонько фыркнул. — Только не делай этого в доме».
Судья закатил глаза и вышел наружу. Он подошел к ближайшим деревьям, стараясь вспомнить, что делать дальше. Его руки потянулись к набедренной повязке. Он не помнил, чтобы когда-либо пытался снять ее, но сейчас ему это показалось вполне логичным. Судья развязал узел и посмотрел вниз, на свое тело. В самом низу живота, между бедер, болтался какой-то отросток, и Судья с недоумением его потрогал. Перед его глазами вдруг всплыла картинка, и до Судьи, наконец-то, дошло, что надо делать. Он придержал свой отросток («пенис», «фаллос» или «член» — он вспомнил, как это называется) пальцами и сосредоточился на том, чтобы расслабиться. Когда брызнула парующая на морозе струйка, Судья запрокинул голову и застонал от облегчения, чувствуя, как переполненный резервуар внутри его тела опустошается. У него даже голова закружилась от удовольствия.
Яхоэль смотрел на это и беззвучно хихикал. «Подождем, мой друг, когда тебя припрет по другой надобности, — подумал он. — С удовольствием посмотрю, как ты будешь выкручиваться».