- Утешать и обнадеживать тебя я не буду, - выслушав всю историю от начала до конца, все излияния взбешенного парня, которого будто прорвало откровенностью, протянул Ярослав, постукивая пальцами по столу. - Ситуация - пиздец.

- Рад, что в этом наши мнения совпали, - невесело усмехнулся Эдик, сминая в пепельнице окурок. Он выложил другу все - всю подоплеку своей личной жизни, без утайки передал хитросплетения событий. И чувствовал, что совесть потихоньку начинает точить изнутри. Чтобы заглушить ее назойливый голос - опрокинул в рот очередную рюмку.

- Как правильно сосать член - я тебя научил, а самому главному научить забыл: никогда не связываться с натуралами.

- А я думал, что про член - это самое главное, - пошутил Эд. Несмотря на печальную ситуацию, изрядно захмелевший Ярослав весело рассмеялся. Эдик отправил в рот оливку, щелкнул зажигалкой и прикурил очередную сигарету. Он вдруг почувствовал, что расслабляется. Возможно, проговоренные проблемы больше не имели над ним такой уж огромной власти. Возможно, нервная система отказывалась работать на пределе, и сдалась под напором алкоголя. Но вероятнее всего, успокоила Эда приятная компания, новая обстановка, которая просто отвлекла его от мрака последних месяцев отношений.

- Ты слишком много куришь, - ни с того, ни с сего заметил Ярик.

- Зато ты совсем мало, - не остался в долгу Эд.

- Я же бросил, - приподнял бровь тот. - Давно, еще в…

- Молодец, - перебивая, пожал плечами Эд, давая понять, что считает эту похвальбу демонстративной, - А у меня даже желания такого не возникает. Как тут бросить, с такой нервной жизнью?..

Пауза затянулась. Ярослав размышлял о чем-то, Эд курил, накачивался спиртным, но организм, закаленный регулярными возлияниями в компании Константина, пьянел с трудом.

- Знаешь, мне всегда казалось, что такие люди, как Виталик не склонны прислушиваться к чужому мнению… - Эд очень старался, чтоб его голос не звучал жалобно. - Но Костя… почему-то его мнение было и есть для Виталия ключевым. - Эдик задумался, будто что-то припоминая. - В самом начале нашего общения я ошибочно решил, что его издевки и подколки - это мелочь. Но я забыл о том, что капля точит камень, - невесело хмыкнул. - Все это время Костя старательно ссал ему в уши, какое же я чудовище. И своего все-таки добился.

Яр лишь понимающе кивнул в ответ, светлые зеленые глаза не отрывались от лица парня.

- Наши отношения начались с того, что я встал перед ним на колени, - печально проговорил Эдик, припоминая спонтанный минет в темноте санаторного номера так ясно, будто бы это было вчера. - И, знаешь, за шесть лет так ничего и не изменилось...

Собеседник не нашелся с ответом и отвел взгляд, смущенный откровенностью. Наконец, он проронил:

- И что - действительно на тех фото все так очевидно?

- Какой смысл описывать? Лучше покажу, - Эдик небрежно вытащил из кармана смартфон, из-за чего ему пришлось немного привстать. Яр скользнул голодным взглядом по узкой полосе обнаженного живота, которая сверкнула из-под приподнявшегося свитера. Но Эдуард ничего не заметил, он некоторое время рылся в телефоне, а затем передал его Яру.

Тот не мог не отметить, что и гаджет самой топовой комплектации, и все аксессуары, а также детали гардероба Эдуарда не то чтобы кричат… Но громко шепчут понимающим толк в ценах людям о благосостоянии хозяина. Если добавить к этому еще и машину парня, то картина вырисовывалась самая позитивная: проблем с финансами Эд не знал. И ирония его несчастья из-за этого казалась еще горше.

Яр сфокусировал взгляд на чужом профиле Инстаграм. Пару минут изучал посты, многое он отнес к категории «девочковый мусор». Но некоторые фото, а в особенности хэштеги заставили его криво ухмыльнуться. Спустя пару минут он уже безошибочно обращал внимание только на фотки с полумраком, свечами, букетами, а на одной из них внезапно мелькнул черноволосый парень, заслонивший рукой глаза. Было понятно: он не догадывается, что его сфотографировали, однако компромат получился потрясающий: более полусотни фотографий, включая и эту, объединял хэштег «#I&V4ever».

Ярослав обалдело хмыкнул и, возвращая смартфон, заметил:

- «Мой красавчик»? Вот же тупая сучка!

- Да не такая уж и сучка, на самом деле, - внезапно встал Эд на защиту Инги. Глаза Ярослава округлились. - А что ты на меня так смотришь? Сам подумай, она-то про меня ни сном, ни духом… Думает, наверное, что отхватила себе завидного жениха. - Губы Эдуарда тронула грустная саркастическая усмешка, и он даже не заметил, как спустя пару секунд она превратилась в гримасу горечи.

- Это он урод. Вертит вами, как хочет, - закончил Ярослав мысль Эдика. Тот кивнул.

Ярослав вышел из бара первым: Эдуарду потребовалось в туалет. Найдя свободную машину, он устроился сзади, не закрывая дверь, приобнял водительское сиденье, и обратился к таксисту, называя адрес и протягивая крупную купюру:

- Ты глухой и немой.

Таксист молча кивнул и даже не обернулся. Купюра растворилась в недрах бардачка.

Из бара, пошатываясь, вышел Эд и нетвердой походкой приблизился к окликнувшему его Ярославу. Буквально рухнув на сиденье, он захлопнул дверь автомобиля и обхватил голову руками.

- И зачем я так надрался?..

Вопрос остался без ответа. Такси плавно тронулось.

Уже глубоко стемнело, и на лицах пассажиров играли отсветы огней ночного проспекта. Эд так и не убрал руки от висков, задумавшись о чем-то своем. Ярославу стало щемяще его жаль, он закинул правую руку на плечи Эда, крепко прижал к себе и проговорил:

- Все временно, Эдс, а это значит, что все наладится. Не сразу, но наладится.

Эдик благодарно, но слабо улыбнулся в ответ на эту философию. Он закинул голову назад, и, удобно устроившись в объятиях друга, прикрыл глаза. В ушах шумело, и расслабленное тело слушалось плохо, покачиваясь от каждой выбоины на дороге.

Внезапно Эд ощутил на своей щеке жаркое дыхание. Он широко распахнул глаза, и вдруг осознал, что объятия Ярослава уже совсем не напоминают дружеские.

Эдик повернул голову налево, приоткрыл рот и хотел, было, что-то сказать в знак протеста, но понял, что язык просто не слушается. К тому же было так уютно и так удобно, и от тепла так разморило, что тело напрочь отказывалось шевелиться.

Эдуард почувствовал касание и привкус чужих губ.

Поцелуй получился сладким. Губы Ярослава были мягкими, а язык - нежным и нетребовательным. Эдуард наблюдал за своими действиями, будто со стороны, и поражался тому, как жадно он тянется за продолжением. Именно запретность подстегивала остроту ощущений, а замедленные алкоголем реакции мозга просто не могли выразить достойный внимания протест. Их языки тесно сплетались, дыхание смешивалось. Ярослав правой рукой поглаживал парня по плечу, а левой нежно обхватил шею чуть ниже уха. Эдуард таял от этих ласк, плохо осознавая моральную подоплеку ситуации. Сам искал губы Яра, когда они на секунду разъединялись. Хотел, чтобы этот поцелуй длился вечно, а рядом сидящий человек - такой чужой и такой родной одновременно - оставался рядом всегда.

В чувства его привели поглаживания. Сначала колено, затем внутренняя сторона бедра, и, наконец, пах. Эд почувствовал возбуждение, и понял, что все уже давным-давно зашло слишком далеко.

Наконец, ему хватило физических и душевных сил, чтобы вырваться. Он резко наклонился вперед, прикрыл руками глаза, перед которыми тут же заплясали синие точки, а затем отстранился от Ярослава подальше, оперся правым локтем на выступ в дверце автомобиля и уставился в окно. Совершенно случайно он вспомнил, что в машине их трое, и краска стыда залила лицо. Благо, в темноте этого никто не заметил.

- А куда мы едем? - Запоздало удивился Эд, и хриплый голос в тишине прозвучал излишне резко.

- Все нормально, Эдс, я тебе все объясню, когда доберемся, - полный контроля над ситуацией голос снова заворожил парня, и он даже не подумал развивать тему. Вновь отвернулся к окну, размышляя о поцелуе и о том, как тяжело сопротивляться этому наваждению в столь пьяном виде.

Машина притормозила возле подъезда Ярослава. Пока тот расплачивался по счетчику, Эдуард старался выбраться из такси, не уронив своего достоинства. И это ему почти удалось, учитывая, в каком состоянии он находился.

Наконец, они остались у подъезда вдвоем. Холодный воздух и мелкий моросящий дождь слегка прояснили мысли Эдуарда, и он спросил, стараясь оперировать простыми смыслами:

- Почему мы сюда?..

- Эдик, посмотри на себя, - уверенный голос, спокойный и чуть властный тон полностью подчинили Эда. Он пару раз моргнул, стараясь понять, к чему клонит Ярик, - ты так пьян, что лыка не вяжешь, а собираешься ехать на серьезный разговор?

- Да, - только и смог ответить Эдик.

- Да он же задавит тебя аргументами, - как нечто само собой разумеющееся озвучил Ярослав. - Тебе это нужно? Нет. Поэтому мы сейчас поднимемся ко мне, ты умоешься холодной водой, выпьешь крепкого кофе или чаю, немного протрезвеешь и придешь в себя. А потом, если захочешь - вызовешь машину и уедешь.

- Если захочу?..

- Если нет - переночуешь у меня, места хватит. Но об этом пока рано. Сейчас самое главное - вернуть тебе ясность мыслей.

Эд чувствовал, что осенний воздух неплохо прояснил сознание, но спорить не стал. Ему действительно захотелось умыться и выпить кофе. Либо он просто стремился как можно дольше откладывать неприятный разговор.

Провал. Как он попал в квартиру Ярослава, Эд не мог вспомнить. Помнил только звук отпираемого замка и темноту коридора, слегка рассеянную светящимся циферблатом часов. Парень расстегнул молнию куртки и ощупью отыскал вешалку.

- Извини, лампочка перегорела, - вдруг совсем рядом услышал Эд шепот, губы ласкали ухо, и в следующую минуту он оказался прижат к стене коридора и заключен в крепкие объятия. Эдуард ощутил легкое царапание щетины, дыхание с сильным запахом алкоголя и крепкий стояк в штанах Ярослава. Одной рукой Яр прижимал к стене плечо Эдика, второй провел по бедру снизу вверх, задержался, поглаживая большим пальцем пряжку ремня, и будто бы случайно задел ширинку, заставив Эда коротко охнуть.

Поцелуй получился на этот раз более требовательным и страстным, и чувствовалось, что Ярослав изо всех сил борется за полное владение над ситуацией. Голова все еще кружилась, ноги подкашивались, но Эдуард уже мог более-менее адекватно оценивать ситуацию, поэтому не стал продолжать поцелуй. Собрав в кулак всю свою волю, он переломил ход событий и, насладившись губами друга напоследок, оттолкнул его и в полной темноте шагнул к вешалке.

- Прости, Яр. Я не могу.

- Он может, а ты нет? - с горечью воскликнул Ярик, понимая, что только усугубляет отказ.

- Да, - чертова куртка никак не желала нащупываться, и Эд злился от бессилия: если он не решит все сейчас, то его оборона долго не продержится. - Прости, Яр. Я очень благодарен тебе за то, что ты выслушал мое нытье. Потратил на меня целый день. Спасибо, дружище, но я…

- Оставайся, Эдс, - тон Ярослава был одновременно и просительным, и раздосадованным. - На фига тебе этот говнюк? Подумай сам, насколько похожи мы с тобой! Да, у нас не вышло тогда, но, черт подери, все заслуживают второго шанса!

- Яр, прости, я не могу. Я не изменяю своему парню. - Эд схватил куртку и спешно ее натягивал.

- После того, что он сделал с вашими отношениями? Эдик! Не дури, какой он, на хуй, тебе после этого «парень»? - Ярослав говорил чрезвычайно убедительно.

- Ты пойми, Яр - я просто… - Взвизгнула молния, рассекая его слова пополам - …перестану себя уважать. Чем тогда я буду лучше его?

- Так шли его подальше! Расставь все гребаные точки и возвращайся. Эдс, я серьезно! У нас получится отличное…

- Мне пора, Яр, я, правда, тебе очень благодарен, но мне пора! - С этими словами Эдик выскочил из квартиры и поспешил вниз по лестнице.

Только лишь на первом этаже он позволил себе перевести дух. Сердце глухо ухало в груди, строча ритм с пулеметной скоростью, голова кружилась, и, кроме того, добавилась тошнота. Эд всерьез опасался, что перебрал лишнего, и до дома не доберется.

Он вышел на свежий воздух и вдруг понял, как же ему хреново. Нет даже шансов просто поговорить с другом. Единственная за много лет попытка чуть не закончилась изменой. Где в этом всем была дружба, где участие, а где тонкая стратегия соблазнения?.. Парень с отвращением понял, что не хочет глубоко копаться в произошедшем.

К тому же, как бы это ни было прискорбно, с Виталием - скорее всего - все кончено. Эдуард понимал, что должен вернуться, но он этого не хотел, и ужасно злился на себя за то, что предоставил парню «последний шанс». Даже видеть лицо партнера сейчас было выше его сил, а о том, чтобы серьезно поговорить, не могло быть и речи. Эдика просто воротило при мысли о том, что сейчас ему предстоит объясняться.

Парень присел на лавочку и внезапно понял, что не помнит адрес Ярослава. Вызвать такси он не мог, но вернуться в квартиру, чтобы уточнить адрес - на такой абсурд Эд не был способен даже будучи пьяным до беспамятства. Поэтому он недолго посидел, затем поднялся и нетвердой походкой двинулся в сторону оживленной улицы.

Пару раз голова кружилась так, что Эдик был вынужден опираться на кирпичную стену дома: под пальцами она была шершавой и жгла ледяным холодом. Парень уже сильно жалел, что напился до такой степени, но несомненный плюс в этом состоянии все же имелся: физические ощущения отвлекали на себя все затуманенное внимание, не оставляя сил на любовные терзания. И это парня вполне устраивало.

Навстречу ему двигалась группа нетрезвых и агрессивно настроенных лиц. «Если они решат прицепиться - я не отобьюсь». Мысль оказалась кристально ясной, но страха не было, лишь констатация факта разумом. Какая-то часть Эдуарда даже хотела ввязаться в драку. Лишь бы только отсрочить возвращение домой. Но парни прошли мимо.

Провал. Каким-то образом Эд добрался до крупного ночного заведения, где дожидались клиентов припаркованные машины такси. С облегчением он забрался внутрь одной из них и назвал адрес. Мутило еще сильнее, но тошнота рождалась где-то в голове, не в желудке, поэтому избавиться от наваждения было не так просто.

Эд кинул взгляд на часы. Начало четвертого утра. Парень ужаснулся тому, как долго добирался от Ярослава до такси. Неизвестно, почему короткая вроде бы дорога заняла столько времени. Эд вытащил телефон из кармана, но выяснилось, что тот разряжен в ноль. Даже если входящие звонки и поступали, то о них ровным счетом ничего не было известно. Со вздохом Эд убрал смартфон обратно.

Такси притормозило на въезде во двор. Эдик выбрался из машины и направился к подъезду, но вдруг остановился. Затем свернул, устроился на шведской стенке напротив дома и прикурил. Металл турника пробирал холодом до позвоночника, и в скором времени Эдуарда начала бить дрожь, но он с радостью понял, что тошнота прошла.

Решение, как поступить дальше, пришло внезапно, но ясное осознание его правильности даже заставило Эда вздрогнуть. Он смял сигарету: с громким шипением окурок погас в капле воды. Эдик встал и направился к выходу со двора. К его огромному счастью, невдалеке притормозила свободная машина с шашечками. Он сел на пассажирское сиденье и произнес:

- Адрес не помню, но дорогу покажу.

- Нет проблем, - пожал плечами хмурый помятый таксист и сплюнул из окна, - В это время двойной тариф, парень.

Эдуард мысленно порадовался, что взял с собой налички с запасом.

Очутившись во дворе Ярослава, он ни на секунду не позволил себе задуматься о том, что делает. Время колебаться прошло. Наступило время решительных действий и перемен.

Парень нажал кнопку дверного звонка, и спустя минуту Ярослав отпер дверь. Он не выглядел удивленным, скорее, все еще был подавлен тем, как закончилась их встреча.

Эдуард бесцеремонно вошел, скинул обувь и скрылся в комнате. Ярослав, последовав за ним, увидел, как парень в сердцах швырнул куртку на разложенную, застеленную простыней кровать. Затем прикрыл лицо покрасневшими от холода руками и с надрывом простонал:

- Пиздец, Ярик! Почему мне так хуево?

Ярослав молча обнял его за плечи и притянул к себе. Через пару секунд Эдик, не меняя позы, вновь глухо пробормотал:

- Почему я чувствую себя таким ничтожеством?

- Потому что твой парень и его друг-еблан планомерно внушали тебе это долгие годы! - со злостью прошипел Ярик. - И это пора прекратить.

Эд отстранился и посмотрел Яру в глаза. Тот, скользнув руками по его плечам выше, к шее, погладил большими пальцами контур скул и вновь привлек ночного гостя к себе, ласково касаясь губами его губ. Эдик ответил на поцелуй - вначале дерзко, вызывающе, затем же расслабился, словно отогреваясь в крепких надежных объятиях.

Ладонь Ярослава легла на его затылок, медленно спустилась ниже к круглому воротнику свитера. Пальцы, словно испытывая Эда на дозволенность, прошлись по кромке одежды, проникли под воротник, и коснулись цепочки. Внезапно Эдик резко отшатнулся, цепочка, зацепившись, рванулась наружу, и Ярослав с изумлением уставился на плоское серебряное колечко.

- Не может быть, - протянул он, не отводя глаз, - Неужели это тот…

- Тот твой подарок. Верно. - В голосе Эдуарда слышалось раздражение. Он злился на самого себя. Чувствовал, как молниеносно теряет контроль над своей выстроенной, устоявшейся жизнью. Не по его правилам сейчас шла игра. Не так и не теперь он собирался сообщить Яру о том, что долгие годы хранил его подарок, как единственную память о сильном первом чувстве. Как материальное подтверждение, как доказательство того, что он не забыл. Эд даже не был уверен, что хочет об этом говорить. Признаваться в этом, как и в любви, было сложно и интимно. Но случай все решил за него, и бессилие пополам со злостью вновь доминировали в его эмоциональном фоне.

- Глазам не верю, - Яр хмыкнул, но не насмешливо, а удивленно. - Эдик, это было больше десяти лет назад…

- Кожаный шнурок… протерся, - зачем-то сообщил парень, словно соглашаясь, что срок, и правда, внушительный. - Пришлось заменить серебряной цепью.

Ярослав приблизился, решительно расстегивая молнию на его свитере. Эд высвободился из одежды сам, оставаясь лишь в тонкой футболке. Мышцы бицепсов напряглись, когда он расстегивал пуговицы на клетчатой рубашке Ярослава. Тот, обхватывая парня за загривок, привлек его к себе и вновь припал к губам, попутно забираясь ладонью под его футболку. Ощутив зашкаливающий пульс Эда, заставил себя притормозить. Отстранился, чтобы убедиться, что парень в порядке. И встретился с агрессивным взглядом злых глаз.

- К черту, - процедил Эд сквозь зубы и, рванув не до конца расстегнутую рубашку, оторвал две пуговицы, но освободил парня от одежды.

Алкоголь постепенно выветривался из сознания, но на смену ему пришло нечто другое. Это опьянение было иного характера: более сильным, дольше действующим, гораздо приятнее в ощущении. Сходя с ума от возбуждения, Эд скользил губами по шее, спускаясь к мощной груди, вдыхая давно позабытый запах тела, знакомился с ароматом дезодоранта, с ноткой ревности осознавая, что уже не помнит старых, совсем не знает приобретенных привычек этого нового Ярослава.

Яр ловко справился с механизмом его ремня, и Эдик больше не колебался. Он рывком стащил свою футболку и швырнул ее в угол, туда же ногой отправил и лежащий на полу свитер с джинсами. Ярослав молчал, его действия были менее импульсивными, но желание - едва ли не сильней. Эд снял его штаны и белье и, с еле слышным стоном от зашкаливающих эмоций, рухнул на колени.

Он не собирался уступать инициативу. Он даже был готов взять ее силой, но это не потребовалось. Словно тонко прочувствовав настроение любовника, Ярослав послушно лег на постель, позволяя Эду остервенело навалиться сверху. В голове парня кипел фонтан эмоций, он больше не мог держать в узде свою страсть, ощущая, как поцелуи не удовлетворяют, а лишь сильней и сильней разжигают похоть.

- Дай резинку, - пробормотал он, прижимаясь лбом к виску Яра, хрипло дыша ему в ухо.

Тот все так же безмолвно протянул руку к тумбе и нашарил презерватив в одном из ящиков, лубрикант беря на себя. Эдуард не медлил ни секунды. Он искренне не хотел причинять Яру боль, но собственная боль оказалась сильнее сострадания. Плавно, без резких движений, но властно он взял то, чего давным-давно был лишен из-за глупого потакания чужим комплексам. Слепо повинуясь, как глупый баран, даже не любви, а какому-то наваждению, он и не заметил, как изголодался по активной роли. Не заметил, как перекроил себя в угоду эгоисту, который лишь разрешал себя любить. Любить только тогда и только так, как он сам позволит.

Эдуард чувствовал, что разрядка не за горами, горло перехватил спазм, но слез не было, они бесследно высохли еще тогда, когда постепенно, часть за частью, умирала его душа, его вера во взаимность, его живая личность. За эти годы чувства словно выжгло, ведь чем меньше их проявлять, тем сложнее больно по ним ударить.

К Эду только сейчас постепенно снисходило понимание того, что все эти отношения с Виталием были не любовью. Лишь полем боя, на котором он всегда был вынужден проигрывать и уступать, принимая ультиматумы, сочиняя компромиссы.

Он больше не хотел быть проигравшим. Он знал и был уверен, что достоин большего. Он готов был, казалось, подчинить весь мир, и именно на этой ноте их обоих захлестнул оргазм.