Мужчина рвано выдыхает, открывает глаза, взглядом упираясь в потолок, и смаргивает выступившие слёзы. Он всё ещё ощущает запах гари, а в ушах звенят чужие крики. Несколько секунд Киллиан бездумно лежит, сгоняя с себя остатки вновь пережитого ужаса и восстанавливая дыхание, и только потом обращает внимание на то, что его разбудило. Уолтер стоит на своём привычном месте, слегка бледный в приглушенном свете ламп. Он виновато улыбается и бережет правую руку, для приветствия поднимая левую.

       — Привет, Киллиан, — шепотом произносит парень, будто неуверенный, что его собеседник проснулся.

       Мужчина садится на кровати и смотрит на часы, прикреплённые на стене за решеткой. Циферблат насмешливо демонстрирует пять утра. Уолтер пришёл к нему почти под утро. Киллиан даже не удивляется, лишь трёт лицо живой рукой, окончательно просыпаясь. Мальчишка смотрит на него широко распахнутыми глазами и закусывает губу, тщетно пытаясь сдержать улыбку.

       — Что? — недоумённо спрашивает заключенный, но Бекетт лишь быстро трясёт головой, отказываясь говорить.

       — Уолтер, — более настойчиво и как будто мягко произносит Киллиан. Так уговаривают непослушных и бесконечно любимых детей. Уолтер замирает от неожиданности. Это второй раз, когда мужчина называет его по имени, и первый, когда собственное имя отзывается слабой дрожью в теле. Парень смотрит на ожидающего его ответа мужчину и не знает, что сказать. Как описать ему то, что он увидел, зайдя в камеру? У Киллиана сонно прищуренные глаза, всклокоченные волосы, спадающие на лоб, и ямочка на подбородке, на стыке живой кожи и металлического протеза. На правой щеке — след от подушки, а левый глаз слабо мерцает голубым, к слову, он теперь всегда голубой, но почему-то именно сейчас видеть это особенно приятно. От этого вида у Уолтера против воли появляется улыбка, настолько он необычен и пожалуй что уютен. Во всяком случае ради этого стоило разбудить мужчину среди ночи.

       Видя по-прежнему требовательный взгляд, парень пожимает плечами. Вместо ответа он воровато оглядывается на дверь, словно ожидая, что кто-то его остановит. Заглядывает в устройство на запястье, что-то быстро печатая, и, удовлетворённо улыбнувшись, усаживается вплотную к решетке. Уолтер смотрит открыто и с ожиданием. Киллиан лишь вздыхает. Он поднимается с кровати, отводя протез за спину, и привычно приваливается к решетке, устраиваясь на полу.

       — Что случилось?       Бекетт вздыхает, отводит глаза. Теребит рукава кофты и словно съеживается, становясь меньше.

       — Мы немного просчитались и угодили в заварушку, так что пришлось какое-то время отлежаться в больнице.

       Киллиан хмыкает, теперь рассматривая парня чуть пристальнее, но не находит никаких свидетельств недавних травм. Рука явно бережется лишь из привычки, синяки, если они были, уже давно сошли. Единственное, что мужчине удаётся разглядеть в тусклом ночном освещении — тонкий шрам на лбу, почти полностью скрытый волосами.

       — Ты опять перестал принимать таблетки, — прерывает его осмотр Уолтер, расправляя плечи.

       — Они не помогают.

       — Неправда, они всегда помогают! Главное соблюдать режим приёма. Вот! — Парень начинает рыться по карманам, ища что-то, пока не достаёт пузырёк с таблетками. — Я взял их у доктора перед тем, как прийти. Тебе придётся начать курс с начала.

       Мужчина смотрит на чертов пузырек и понимает, что сейчас пять утра. Во сколько мальчишка должен был заявиться к доктору, чтобы их получить, он боялся даже представить.

       — Возьми. Пожалуйста, — тихо произносит Уолтер, заглядывая в глаза. Его взгляд слабо мерцает в полутьме, завораживая своей глубиной. Киллиан уверен — это запрещенный приём, ибо противостоять ему просто невозможно. Быть может, у Киллиана проблемы. Но он послушно забирает пузырёк и через секунду любуется улыбкой парня. Кажется, в помещении ощутимо светлеет.

       Мужчина смотрит пару секунд, а потом отворачивается, доставая первую пилюлю. Только поэтому он не замечает протянутой сквозь прутья руки и вздрагивает, когда тёплая ладонь ерошит волосы. Рефлексы опережают мысли: протез с силой сжимает хрупкое запястье глупого мальчишки. Уолтер тихо ойкает, удивлённо распахивая глаза, и Киллиан ослабляет давление. Но руки не выпускает.

       — Что ты делаешь?

       — Прости, — тут же кается парень, несмело улыбаясь. — Просто я первый раз вижу тебя таким… встрёпанным и милым. Я не смог удержаться.

       — «Милым»? Парень, ты…

       Договорить ему не даёт с грохотом открывшаяся дверь. Влетевший в помещение охранник наставляет на Киллиана оружие, обеспокоенно смотря на Бекетта. Парень тут же подхватывается с места, пытаясь заслонить заключенного, но тот продолжает удерживать его, и всё, что получается у Уолтера — в защитном жесте взмахнуть рукой перед лицом Киллиана.

       — Нет-нет-нет! Всё в порядке! Правда! Мы просто дурачимся, ничего страшного, сэр.

       Уолтер так тараторит, что Киллиан не уверен, понял ли охранник хоть что-нибудь. Сомнение и непонимание на лице последнего заставляет заключенного склоняться к отрицательному ответу. К чести надзирателя, он быстро берёт себя в руки. Сурово хмурится, чуть опуская винтовку, и смотрит на Бекетта.

       — Вам пора.

       Парень послушно кивает и поворачивается к Киллиану, вновь солнечно улыбаясь.

       — Я загляну, как только смогу. — На секунду голубые глаза обращаются в сторону часов и вновь возвращаются к мужчине. — Доброе утро, Киллиан.

       Уолтер тянется вперёд, игнорируя почти нежную хватку на запястье, и вновь ерошит чужие волосы. Киллиан чуть щурится и разжимает пальцы.

       — Доброе утро, Уолтер.

       Уолтер приходит через неделю. Он запинается о порог, едва не растягиваясь на полу, и выпускает из рук свои вещи. Листки бумаги разлетаются по помещению, а блокнот прилетает к самой решетке Киллиана. Мужчина пересаживается на пол, невольно заглядывая в листы, и правой рукой тянется за ними. Он знал, что некоторые навыки рисования у мальчишки имеются, в конце концов, дизайны протезов он явно рисовал сам, но Киллиану как-то не приходило в голову, что Бекетт умеет рисовать что-то ещё. Однако вот он — блокнот, полный зарисовок. Небрежные, порой слишком сильные штрихи, кое-где затёртая бумага. Но рисунок вполне узнаваемый. Лави, распушившая «воротник». Уолтер подходит к решетке.

       — Да, хм, не так здорово, как мои изобретения, но я учусь.

       Киллиан смотрит на смущённого паренька и возвращает его собственность, не заглядывая дальше. Бекетт радостно улыбается, сверкая глазами, и опускается едва ли в полуметре от мужчины.

       — Первые рисунки были вообще ужасны. У меня постоянно рука дрожала и ровные линии совсем не получались. — Парень замолкает и вдруг подпрыгивает, быстро пересаживаясь на колени и упираясь руками в пол. У него глаза блестят энтузиазмом и улыбка озаряет губы. — А ты умеешь рисовать?

       Удивлённо смотрящий на его перемещения Киллиан лишь качает головой. Нет, не умеет. И никогда не думал научиться.

       — Ты должен попробовать! — Безапелляционно заявляет парень и утыкается в блокнот, отыскивая чистый лист. — У тебя же есть супер-глаз, линии будут той длины, которой нужно, и рука у тебя не дрогнет. У тебя точно должно хорошо получиться! — Наконец он находит нужный лист и хлопает себя по карманам, через секунду извлекая из них карандаш. Всё это он радостно протягивает Киллиану. — Попробуй.

       Мужчина лишь тяжело вздыхает, с сомнением смотря на этого чудика. Но Уолтер не собирается уступать, настойчиво протягивая свою добычу. И Киллиану ничего не остается, кроме как её принять. Он опирается спиной на решетку, пару секунд размышляя о том, что же нарисовать, неловко перехватывает карандаш протезом и делает первые неуверенные линии. Бекетт подсаживается ближе, вновь касаясь его сквозь прутья, и пускается в очередной рассказ. Он говорит о своих первых рисунках, о Лави и об Агентстве. Киллиан почти не слушает, полностью сосредоточившись на том, чтобы нарисовать хоть что-то. Занятие оказывается на удивление успокаивающим. Мужчина почти не воспринимает то, что говорит парень. В голове звеняще пусто и вместе с тем, он почти чувствует как ворочаются мысли, связанные с самим процессом.

       — Выглядит здорово! — постановляет подобравшийся ближе Уолтер через несколько минут. Он опирается на Киллиана, заглядывая ему через плечо, лбом упираясь в решетку.

       Мужчина критически осматривает своё творение. Лишние штрихи, затёртая бумага, в попытке их убрать. Лави выходит похожей, но Киллиану не хватает знаний. Анатомии, перспективы, ещё чего-то. Он не знает чего именно. Он никогда не пытался рисовать. Киллиан чуть поворачивает голову, встречаясь взглядом с мальчишкой, и призрачно улыбается, видя, как тот вспыхивает румянцем.

       — Выглядит ужасно.

       Уолтер улыбается.

       — Это только первая попытка. Принести тебе книги?

       — И фотографии, — согласно кивает мужчина, возвращаясь к разглядыванию своего рисунка. — Я не знаю, что нарисовать.

       — Конечно, — радостно соглашается парень, чуть отстраняясь от прутьев. Мужчина смотрит на оставшийся от них красный след на лбу и словно во сне тянется к нему пальцем. Уолтер смотрит как завороженный, нелепо скашивая глаза, когда Киллиан касается раздраженной кожи. Он ведёт пальцем по переносице и задерживается на кончике вздёрнутого носа. Бекетт с замирающим от восторга сердцем видит в уголках его глаз смешливые морщинки, прежде чем зажмуриться от слабого щелчка по носу. Парень тихо смеётся, растирая подвергшееся нападению место, и поднимает взгляд на Киллиана. У мужчины странно тёплое и задумчивое выражение глаз и затаившаяся улыбка в уголках тонких губ. Уолтер уже тянется вперёд, чтобы как в прошлый раз взлохматить идеально уложенные волосы, когда раздаётся звук пришедшего сообщения. Через несколько минут Бекетт, виновато улыбаясь, скрывается за дверью.

       Когда Уолтер уходит, Киллиан принимается за новый рисунок, задуманный в тот момент, когда карандаш попал к нему в руки.

       На бумаге появляются первые кудряшки.