Как только они с Гарри прибыли домой, Дельфи извинилась и спустилась в тренировочный зал. Ей было жизненно необходимо побыть одной и сбросить пар. Узнать, что Гарри просто потерял память — это не беда, ведь вспомнит же когда-нибудь, а потом они вместе найдут его семью. Но узнать, что твой друг, член семьи — вообще, возможно, не из этого времени или мира — это уже катастрофа. Нет, Дельфи продолжала принимать юношу таким, каков он был, даже с этой маленькой тайной. Да что там. Гарри был вообще сплошной тайной. Взять хотя бы тот камень… Она остановилась и оперлась о стену: ее потряхивало от напряжения и усталости. Но осознать и принять окончательно — разные вещи. Совершенно. Она видела, что Гарри не принял такой расклад и был спокоен только благодаря лошадиной дозе успокоительного, и понимала, что как только действие зелья сойдет на нет, он устроит истерику. Или еще хуже — можно было ожидать магического выброса. У детей выбросы неконтролируемые, и их легче усмирить, а вот у взрослых… Редко когда взрослый волшебник бесконтрольно выпустит сырую магию — она не поддается контролю, разрушительна и губительна в первую очередь для самого мага. Он может стать сквибом — и это в лучшем случае. В худшем же…

Дельфи провела ладонью по лицу, устало скатившись по стене вниз. Нужно было помочь Гарри и заранее наложить на поместье мощные щиты, затем подготовить его, попытаться успокоить и попросить, уж как получится, контролировать свой выброс. Нельзя, чтобы он под действием эмоций навредил себе.

Виновник предстоящей катастрофы сидел на диванчике и пил чай, спокойный и вполне уравновешенный, читал книгу по кельтским рунам. Гарри выглядел умиротворенно, будто не было того похода в Гринготтс.

— Бастиан, — тихо позвала Дельфи и присела на краешек дивана. — Как ты?

Он вздрогнул и расфокусированно посмотрел на нее, губы дрогнули в улыбке.

— О, все хорошо, Дельфи. Не переживай, я успокоился и… насколько смог, принял действительность. Что-то изменить я все равно не смогу, — пожал он плечами. — А ты?..

В его глазах вспыхнул страх, он даже затаил дыхание, испытующе глядя на подругу.

— Я рада, что тебе лучше, — улыбнулась она и притянула его к себе. — Басти, помни, что я рядом, что бы ни случилось. Ясно? Ты… тебе может показаться, что я знаю тебя лишь несколько дней, а уже говорю так, словно мы знакомы полжизни. Но, поверь мне, я за те три дня видела тебя… в другом свете. Твою энергетику, магию... А когда ты очнулся, я была первая, кого ты увидел.

— Дельфи…

— И я принесла тебе клятву, — напомнила она. — Я не выдам тебя, даже под пытками. Ты можешь мне довериться, Гарри, — прошептала она и погладила его по голове.

— Спасибо, — прошептал Гарри, уткнувшись ей в плечо.

Оба помолчали, каждый пребывая в своих мыслях. Дельфи была рада, что не придется глушить последствия выброса. Она даже не знала уровень силы Гарри, а проверять пока было нельзя. Его ядро еще не восстановилось. Из-за странного всплеска магии — и как теперь стало известно, вероятно, из-за перемещения — ядро пошло мелкими трещинами. Разрыв небольшой, но колдовать пока что Гарри было нельзя. Она решила отвлечь его уроками. Дельфи прекрасно понимала, что такой вспыльчивый и импульсивный мальчик не выживет в Хогвартсе, где обучается большая часть магической элиты. Он сорвется на любое плохое слово, на косой взгляд, на проявление дискриминации и расизма. Ему будет сложно стать частью мира аристократии. Но так было нужно, и Дельфини сделает все, чтобы Гарри влился в этот круг и чувствовал себя там комфортно. Она знала, чувствовала, что ее брат крутится именно среди таких ребят, и простому магглорожденному к ним не подойти. Его бы подвесили к потолку и просто глумились. Нет, нужно было, чтобы Гарри завоевал их доверие и расположение. Особенно Его расположение. Брат был ей нужен, даже если он будет против. Дельфини сдаваться не желала.

— Так, все, встаем и идем обедать, — скомандовала она, резко поднимаясь на ноги. Гарри не сумел удержаться и кубарем свалился на пол. — Рафи, подай обед!

Гарри фыркнул, но на ноги поднялся, прижимая к груди ушибленную руку.

— А что потом? — спросил он, присаживаясь за стол рядом с Дельфи.

— Будем учить этикет. И начнем прямо сейчас, — усмехнулась она и хлопнула Гарри по сгорбленной спине, чтобы он выпрямился. — Уж не знаю, в каком диком племени невежд ты жил раньше, Басти. Но я привью тебе хорошие манеры. Сядь прямо и не сутулься, — грозно приказала она, магией приклеив его спину к спинке стула. — Взгляд, Бастиан, должен быть спокойным, хладнокровным. Не смотри в глаза никому, пока к тебе не обратятся лично, только тогда ты можешь посмотреть на собеседника.

Гарри хотел было возразить, но Дельфи шикнула на него, а после того, как на столе появилась еда, начала перечислять столовые приборы и какой для чего нужен. Сидеть, выпрямив спину, было тяжело и очень неудобно, а запомнить предназначение разных вилок, ложек и ножей — настоящая пытка. Обед превратился в тяжкое испытание.

— Руку держи чуть свободнее, — комментировала Дельфи, поедая сладкий десерт. — Расслабь ее. Вот. Умничка.

Уже под конец Гарри готов был сорваться и элементарно накричать и выпустить магию. Потому что спина ныла, ноги болели, а скулы сводило от злости. Но и тут Дельфи, будто специально, решила ткнуть носом в его недостатки.

— Держи свою ярость под контролем, — командным тоном приказала она и магией немного обожгла его руки. — Представь, что будет, если ты сорвешься? Пострадают люди, пострадаешь ты. Но ничего никому этим не докажешь. Будь холоден и равнодушен к любому выпаду. Понимаю, это сложно, но ты сможешь.

Так прошел их день, пока под вечер Гарри все же не сорвался и не высказался. Правда, это не возымело абсолютно никакого эффекта. Дельфи смотрела с иронией и легкой брезгливостью, будто показывала свое отношение к его истерикам. И Гарри просто махнул рукой.

После обеда она отправила письмо в Хогвартс, и до самого вечера ходила за Гарри, не переставая поправлять его на каждом шагу. Его походка, повадки, разговоры — все должно было измениться. Потому что иначе он попросту не продержится в этом зверинце.

У Гарри был потенциал, и было куда и к чему стремиться. При особом желании и усердии он вполне мог добиться если не всего, то хотя бы многого. А он просто не хотел. Лениво и небрежно отнекивался, уходил от нападок в сторону, иногда и вовсе прятался и игнорировал. Дельфи это раздражало, и порой она переходила к строгим мерам. Попросту гоняла его заклинаниями. Позже, когда ядро пришло в относительную норму, Гарри и Дельфи тренировались в зале. Оттуда оба выходили уставшими и больше не ругались. Потому что не было сил.

Гарри потихоньку становился все больше и больше похожим на представителя древней семьи, чтящей традиции. Он больше не сутулился, не вспыхивал от любой подколки со стороны Дельфи, сам выбирал правильную и подходящую для ситуации одежду. Дельфи все больше влюблялась в этого загадочного и невозможного парня. И ждала его отъезда в Хогвартс, как спасения. Нельзя влюбляться. Нельзя позволять себе слабость.

* * *

— Завтра поедешь в Хогвартс, — с ноткой печали в голосе проговорила Дельфи. — Мы не увидимся до Рождества.

Гарри молча кивнул. Погруженный в свои мысли, он крутил в руках фарфоровую кружку, неотрывно глядя на огонь в камине.

— Да, я помню, — сухо отозвался он, посмотрев наконец на грустную Дельфи. — Ты…

— Провожу, — улыбнулась она, поставив свою кружку на столик. — Мистер Харрисон передавал тебе привет и желал удачи в учёбе.

Гарри вновь молча кивнул, становясь все мрачнее. После трехмесячного обучения он изменился: стал более молчалив и задумчив, глаза постоянно смотрели куда-то в сторону, а иногда он подолгу рассматривал Дельфи, прикусив губу. Та старательно делала вид, что не замечает. Незачем давать надежду на то, чего может и не быть — оба это понимали. Дельфи все еще работала в Мунго, а Гарри уезжал на весь год в Хогвартс. Отношения на расстоянии — это не отношения.

— Дельфи, как мы будем держать связь? Через письма? — спросил Гарри, развернувшись всем корпусом и подобрав под себя ноги. Иногда, в непринужденной обстановке, оба позволяли себе некоторые вольности.

— Да, — кивнула после недолгого молчания Дельфи и тоже повернулась к разглядывающему ее Гарри. — Два раза в неделю. Обязательно сообщай, если что-то с тобой случится.

— Да, мамочка, — плутовато улыбнулся Гарри и вдруг пододвинулся ближе к ней. — А о чем еще мне нужно сообщать, моя госпожа? — промурлыкал он, опаляя своим дыханием ее нежные пухлые губы.

— Прекрати паясничать, Бастиан, — поморщилась Дельфи, но он слышал, ее голос дрогнул. Его забавляла эта игра в кошки-мышки.

Когда-то, месяцем ранее, она точно так же провоцировала его: то бретелька платья слетит случайно, то Дельфи забудет, что не одна и выйдет из душа, завернутая в короткое полотенце, то и вовсе разгуливает в коротких шортах и флиртует со сквибом садовником. Поначалу Гарри это игнорировал, отвлекался и вообще старался по возможности не пересекаться с Дельфи. Но потом… это уже начало раздражать и превратилось в пытку. И вот он уезжает, не зная, как все повернется потом, и кем он возвратится сюда через год. Он решил отыграться.

— Паясничать? — деланно изумился Гарри с насмешливой улыбкой. — У меня был достойный учитель. Знаешь, а я ведь кое-что вспомнил, — прошептал он и коснулся кончиком носа ее уха. Она вздрогнула, но не оттолкнула его. — Когда-то давно я уже видел такие же глаза, как твои. Этот дурманящий цвет небосвода, цветущего василька… Правда, с тем человеком у меня были негативные отношения. Я не помню его имени, даже лица. Но запомнил эти глаза… — он губами коснулся ее шеи.

Дельфи тяжело вздохнула и вцепилась пальцами в его тонкий джемпер. От нее пахло лавандой и черникой. И это сводило с ума.

— Кто бы говорил, — буркнула Дельфи ему куда-то в шею. Она отстранилась и заглянула в его глаза. — Я никогда прежде не встречала такой цвет глаз. Он… необычный, — и слабо улыбнулась.

— Ничуть не необычнее твоих, — парировал Гарри и потянулся к ней для поцелуя.

По губам прошел электрический разряд, и он тут же отпрянул, обвиняющим взглядом уставившись на подругу.

— Гарри, ты ведь понимаешь, — проговорила она грустно. — Мы не сможем встречаться… Нет, ты красивый и все такое, — быстро добавила Дельфи, — но… отношения на расстоянии?..

— Нет, я вовсе не… — Гарри внезапно смутился, отодвинулся, будто только сейчас осознав, что он делает и насколько далеко зашел. — Прости, пожалуйста, — прошептал он.

— Ох, Гарри, — покачала она головой. — Давай это обсудим после того, как ты вернешься из Хогвартса? Сейчас мы под влиянием эмоций. Но это ни к чему не приведет. Я бы хотела остаться с тобой друзьями. Ты стал дорог мне за эти три месяца, и я не хочу все портить… — виновато прошептала она, отводя взгляд. — Давай лучше напьемся?

От такого предложения было трудно отказаться.

Спустя час оба полулежали на диване, соблюдая приличия и не нарушая границ друг друга. Дельфи лениво перебирала свободной рукой волосы Гарри, мыслями явно находясь где-то далеко отсюда. Во второй руке она держала бокал с виски.

— Слушай, а вот… было бы круто, наверно, — пробормотал Гарри, прищурившись, глядя на потолок. Дельфи посмотрела на него заинтересованно, изогнув бровь. — Я о том, чтобы проверить камень. Действительно ли он… ну, тот самый, — его голос снизился до шепота — заговорщического и немного интригующего.

Дельфи нахмурилась, пытаясь проследить за его мыслью. Это было нелегко, поскольку они уже выпили достаточно.

— Тот самый?.. — спросила она, видно, поняв наконец, о чем он говорит. . — Нет, Бастиан. Мы этого проверять не станем. Не сейчас, по крайней мере.

— Но… почему? — удивился он, даже икнув от изумления.

Разве это не соблазн? Разве не хочется увидеть родных, которых потерял?.. Если бы только Гарри помнил всех тех, кого он когда-то лишился — а они были, в этом он не сомневался — он бы воспользовался этим камнем. Он бы поддался искушению… И тут же ему пришло в голову: а не поэтому ли у него и оказался этот камень? Не потому ли, что он так отчаянно желал кого-то увидеть, но не успел?..

— Потому что, Басти, ты не помнишь, кого потерял — а ведь для этого, насколько мне известно, надо помнить умершего, чтобы призвать его. А мне… — ее глаза сфокусировались и она горько усмехнулась, не глядя на Гарри. — Мои родители — не те, кого бы я желала увидеть, поверь. Они… — между ее бровями залегла морщинка, и она забавно засопела, вызывая у сидящего рядом Гарри улыбку. — Меня с детства воспитывали в строгости, дрессировали, как собаку. У меня не было детства, Гарри. Я постоянно чему-то училась, стремилась к чему-то, чего не желала, но так хотели Они. А за непослушание, — ее голос дрогнул от нахлынувших воспоминаний, — меня жестоко наказывали. Морили голодом, пороли розгами, за любую оплошность, за невыученный термин, за неправильную улыбку какому-то важному гостю. У меня не было игрушек, не было друзей, были лишь книги, одиночество и страх… страх не оправдать надежды.

Гарри молчал, пораженный этим откровением. На каком-то подсознательном уровне он отчасти ее даже понимал. В его душе тоже колыхалась горечь пополам с детской обидой. А Дельфи повернулась к нему и слабо-слабо, едва заметно улыбнулась.

— Но я им благодарна: они вложили в меня многое, дали мне нормальную и безбедную жизнь, образование, это… наследство, — она обвела рукой пространство. — Мне оставили наследство, ввели в свой род, и теперь я являюсь главой. Понимаешь? Меня, непонятно кого, просто приняли в семью и воспитали как преемницу. Да, они были суровы и жестоки. Но они дали мне, безродной и совершенно чужой девочке все. Но я их не люблю, нет, — мотнула она головой. — Я их уважаю, я им благодарна. Но больше ничего. Поэтому, Басти... они последние, кого я вообще хотела бы видеть.

— А… — Гарри осекся, с печалью и пониманием посмотрев на Дельфи. — Прости. Глупое было предложение. Я не думал, что у тебя все так… плохо.

— Это в прошлом, — отмахнулась она небрежно и повела плечами, как будто сбрасывая морок. — Так что о камне не думай. Пока мы не найдём ему применение, не стоит его вообще трогать. Не сейчас, — пробормотала она и прикрыла глаза.

И Гарри согласился, сам уже ругая себя за эту мысль.

За окном догорал закат, причудливые блики от огня в камине играли на лицах сидящих. Гарри все думал, что будет, когда он приедет в Хогвартс. По ощущениям и смутным обрывкам воспоминаний это было что-то уютное, теплое.

Там, за старой партой, под тихое бормотание старого профессора, он сонно щурится, а рядом… Рядом кто-то сидит; рыжим всполохом мелькает шевелюра. Они смеются тихо, что-то достают из карманов, и Гарри разворачивает... Сидящий рядом упрямо спорит, тычет грязным пальцем в пергамент, его губы кривятся и он качает головой.

...Его держат за руку, тянут, ведут куда-то. Он не сопротивляется, бежит за девочкой; ее улыбка теплая, прощающая, она смеется в ответ на его ворчание. И он больше не обижается, потому что на друзей нельзя обижаться. Мимо мелькают каменные стены, картины, осуждающие и насмехающиеся лица каких-то ребят с зелено-серебряными галстуками на шеях. Но он не боится и с вызовом отвечает на их взгляды.

...Суровый взгляд черных глаз; тонкие губы кривятся в усмешке. Колокол бьет — и черные глаза сменяются на приглушенно-синие, старческие, и чьи-то руки заботливо сжимают плечо, чей-то далекий голос шепчет, обещает, что все будет хорошо. И Гарри верит этому человеку в причудливой сиреневой мантии с вышитыми полумесяцами. Он заливисто смеется над шуткой двух рыжих мальчишек, проказливо щурится, тонкими пальцами водя по зачарованной карте.

—…Гарри, — услышал он и разлепил веки: над ним, склонившись, стояла Дельфи и с тревогой смотрела на него. Голова болела, и он поморщился, со стоном отворачивая голову от слепящего света. — Посмотри на меня, — ее руки повернули его голову, и губ коснулось что-то холодное.

— Что… что произошло? — обессиленно спросил он. Боль ушла, и Гарри смог посмотреть на испуганную Дельфи.

— Это я у тебя хочу спросить, — взволнованно проговорила она и пытливо посмотрела в его глаза. — Ты что-то вспомнил?

Гарри задумался на миг: да, он подумал о Хогвартсе, и в память ворвались вспышки воспоминаний. Но… все это было нечетким и непоследовательным, какие-то лица людей, чьих имен он не помнит. Какие-то эмоции того Гарри: веселье, предвкушение, злость и отчаяние. Гарри вымученно улыбнулся и покачал головой.

— Да… немного. Всего лишь лица какие-то, школьные коридоры, какие-то люди и… все.

— Знаешь, если ты всегда будешь так падать и биться в припадке... — протянула Дельфи и провела ладонью по его щеке, — может, тогда не поедешь никуда? Мы придумаем другой план.

— Нет-нет, — поспешно заверил ее Гарри, приподнимаясь. — Я поеду и найду твоего брата. Там есть медик… должен быть. В любом случае, в школе, я уверен, память вернется быстрее. Что-то мне подсказывает, что Хогвартс был частью моей жизни. Очень важной ее частью. Откуда бы я ни был, с этой школой у меня связаны только хорошие ассоциации.

Дельфи смотрела с сомнением и тревогой, озабоченно качая головой. Она вздохнула, отстранилась и вновь взяла в руки свой бокал.

— Пора спать, — пробормотала она, и Гарри согласно кивнул, с легкой тоской взглянув на нее.

* * *

На Ливерпуль-стрит было полно народу, тут и там сновали люди с сумками, чемоданами и кейсами. Дельфи провела его к какой-то двери, неприметной и обшарпанной, за которой оказался другой зал, правда, меньше, чем зал маггловского вокзала. Что поразило Гарри, так это отсутствие охранников, выходов и вообще людей в форме. Тут не было кассы, где можно было сдать или взять билет, не было служащих, предлагающих горячие напитки. Тут не сновали люди с чемоданами. Зато были волшебники в причудливых мантиях, дорогих смокингах, сшитых на заказ. Дельфи улыбнулась какому-то мужчине и поспешила ему навстречу, и Гарри ничего не оставалось, как проследовать за ней.

— О, Дельфини Грин, какая приятная встреча, — улыбнулся широкоплечий мужчина в возрасте и тепло улыбнулся девушке, взял ее руку в свою и, едва касаясь губами, поцеловал тыльную сторону ладони.

— Господин Разумовский, — приветственно склонила голову Дельфи и представила своему знакомому Гарри: — Познакомьтесь, сэр, это мой кузен из Франции — Бастиан Грин. Басти, это хороший знакомый моих почивших родителей, мистер Разумовский. Он из России.

Гарри посмотрел в глаза мужчины и едва устоял, чтобы не отшатнуться: глаза мужчины были разными, один темно-янтарный, другой приглушенно-синий. Взгляд его был холодным и отнюдь не доброжелательным, он будто в самую душу смотрел, так что от его внимания хотелось поежиться, спрятаться и никогда больше не смотреть в эти глаза. Но уроки с Дельфи прошли не зря, Гарри стоял прямо, его лицо не выражало никаких эмоций, кроме натянутой приветливой и доброжелательной улыбки — которая, наверное, со стороны, больше походила на оскал. Он склонил голову и ровным голосом поприветствовал знакомого Дельфи.

— Приятно с вами познакомится, мистер Разумовский.

Мужчина хмыкнул, все еще не спуская с Гарри пронзительного взгляда, принимая эту игру в обмен любезностями. Гарри не знал, чем он мог так не понравиться этому человеку, но вставать на его пути он точно не хотел.

— А вы тут кого-то провожаете, сэр? — осведомилась Дельфи, переключая внимание Разумовского на себя, и принялась осматривать зал.

— О, да. Я провожаю своего крестника — мистера Малфоя, — повернулся к ней Разумовский. Его глаза потеплели, когда он смотрел на нее, что не укрылось от внимания Гарри. «Неужели ревность?» — мысленно усмехнулся он, понимая теперь причину неприязни.

— Абраксас Малфой, верно? — улыбнулась Дельфи и осмотрелась. — Давно его не видела. Все как-то было не до приемов, в Мунго начались проверки, — посетовала она как бы между прочим.

— Абраксас ушел к своим друзьям, — проронил Разумовский и вновь посмотрел на Гарри. — Мистер Грин, рад знакомству. Дельфини, дорогая, не забывай старого знакомого, пиши хоть иногда.

Он еще раз коротко окинул холодным и равнодушным взглядом Гарри и, кивнув Дельфи, поспешил к выходу.

— Так, все, мы опаздываем, — воскликнула Дельфи и развернула к себе Гарри. — Ты помнишь наш план? Помнишь, чему я тебя учила и о чем мы говорили? — пытливо спросила она, с волнением глядя в его глаза.

— Помню, Дельфи, успокойся, — улыбнулся Гарри и с тоской посмотрел на выход на платформу.

Дельфи молча притянула его к себе и крепко обняла.

— Пиши мне два раза в неделю, рассказывай все, что посчитаешь нужным, и прошу, Гарри, — шепнула она ему на ухо, — держи маску. Вытрави в себе ту личность, какой ты был. Здесь ценят силу, умение держаться и выгоду. Оставь того робкого и веселого Гарри со мной. Ты — Бастиан, помни.

Дома ему казалось, что это игра. Ведь рядом с Дельфи он никогда не притворялся и был собой. Они создали новую личность, которая не нравилась Гарри, и он всячески от нее открещивался, всеми силами упирался и не желал этого нового человека в себе. Когда из зеркала на него смотрел Бастиан — именно Бастиан Грин, а не Гарри — его пробирала дрожь, и маска будто шла трещинами. Дельфи была хорошим учителем и буквально заставляла его читать, учить, делать. Гарри поражался ей: в обычные дни и в больнице это была милая и хрупкая, улыбающаяся девушка, у которой не было никаких комплексов, и она могла спокойно расхаживать в том, в чем ей комфортно. Но во время тренировок Гарри увидел другую Дельфини. Холодную, равнодушную, строгую и иногда абсолютно безжалостную. Возникало ощущение, словно она отключала свои эмоции и чувства. Этой холодной девушке Бастиан подходил как никто другой.

Но все же Гарри старался как можно чаще быть собой, редко выпуская Бастиана. Потому что ему не нравилось быть таким… Он не мог позволить убить в себе того Гарри. Просто Гарри. Но он также понимал, что в Хогвартсе слабины ему не простят, и заработать хоть какой-то авторитет там сможет только такой, как Дельфи или Бастиан.

— Я помню, — прошептал он, вдыхая сладкий аромат ее волос. — Я не подведу.

Дельфи довольно кивнула и отстранилась, в ее глазах мелькнула грусть, и она отступила от него на шаг. Гарри кивнул ей в ответ и натянул маску. Игра началась именно здесь и сейчас. Выученная назубок родословная, правила магического мира и аристократии. Повадки высшего общества. Древние семьи, их дети — к кому стоит проявить особое внимание, а с кем и вовсе не стоит общаться. За три месяца Гарри смог добиться многого с помощью Дельфи. Он бы соврал, если бы сказал, что не боится. Его совсем не прельщало находиться в центре внимания, там, где каждое его действие будут анализировать.

Вздохнув, Гарри с силой взялся за ручку двери и распахнул ее.

* * *

В поезде было жарко и неуютно. Повсюду мелькали незнакомые лица, слышался задорный смех первоклашек. Гарри шел по вагону в поисках свободного места и внимательно осматривался. Дети толкались и разбредались кто куда, старшие ребята пытались усмирить младших и рассаживали их по местам. Наконец Гарри нашел пустое купе и облегченно выдохнул. Хотя бы какое-то время он сможет побыть один. В спасительной тишине.

Поезд тронулся, издав гудок, колеса заскрипели и застучали по рельсам. Гарри откинулся на спинку сидения и помассировал виски. Голова неприятно ныла, а сердце бешено стучало от волнения. Он не знал, чего ждать. Не знал, как ему удастся влиться в совершенно не комфортную для него обстановку сплетен и интриг. Почему-то он был твердо убежден, что раньше с этим не сталкивался, и потому этот новый мир был для него незнакомым и непонятным. Скорее, даже неприятным.

Створки купе распахнулись, на пороге появился юноша с рыжими волосами, в алом с золотом галстуке, в мантии с гербом Гриффиндора. Его теплые, добрые глаза смотрели заинтересованно, он солнечно улыбнулся.

— Прости, тут свободно? А то все купе заняты, — проронил он, чуть смутившись.

Возникло чувство дежавю: такой же рыжий парень с веснушчатым лицом и добрыми глазами смотрел на него из прошлого. Гарри на миг замер, пытаясь отогнать воспоминание, и медленно кивнул, тоже рассматривая юношу.

— Льюис Уизли, — представился тот и протянул руку для рукопожатия.

— Бастиан Грин, — губы Гарри дрогнули в подобии вежливой улыбки, он указал на сиденье напротив.

— Ты тот самый новенький, да? — спросил Льюис, откинувшись на спинку сиденья, и посмотрел в окно, за которым уже мелькали сельские пейзажи. — Прости мое любопытство, просто я слышал, что в этом году к нам перевели кого-то из Шармбатона. Это немного удивило, — торопливо объяснил он свое любопытство.

— А, да. Я из Шармбатона, — кивнул Гарри, подтверждая свою легенду. — Пришлось уехать. Кузина тут, как и я, осталась совсем одна.

— О, вот как, — улыбнулся Льюис. — Я никогда не встречал магов из других школ. Как-то всегда считал, что Хогвартс — единственная волшебная школа, ну, то есть, самая лучшая, — он немного смутился. — А…

Не успел Уизли спросить что-то еще, как за дверью послышались голоса и кто-то дернул дверь, распахивая ее. Это оказался другой юноша — с холодными васильковыми глазами, в дорогой черной мантии. Его светло-каштановые волосы чуть вились. Он безразлично обвел взглядом купе, остановив свое внимание на Гарри.

— Ты новенький? — спросил он холодным голосом и окинул Гарри цепким взглядом.

Гарри нахмурился, усмехнувшись про себя и встал, склонив чуть голову.

— Да. Бастиан Грин, — представился Гарри. Глаза незнакомца полыхнули на миг красными искрами, но тут же угасли, теперь он смотрел со сдержанной заинтересованностью.

— Альфард Блэк, — представился он и с брезгливостью посмотрел на рыжего парня. — Уизли, кажется, твое место в другом купе, твои братья и многочисленные сестры ждут тебя, — отвращение на его лице было настолько явным и настолько ощутимым, что Гарри поежился.

Ему хотелось заступиться за Льюиса, но он понимал, что терять расположение аристократов ему нельзя. Да, ему было жаль, что к Уизли такое отношение, хотя Гарри не совсем понимал, почему. Уизли были большой чистокровной семьей, входили в список Священных двадцати восьми. Но, похоже, это не имело значения.

Уизли вскинулся и со злобой посмотрел на Блэка. Глаза его потемнели и сверкнули молнией, ладони сжались в кулаки, лицо исказила гримаса ярости.

— Я сам решу, где мне находиться, Блэк, — Гарри даже не представлял, что чью-то фамилию можно сказать с такой интонацией, чтобы она звучала как настоящее оскорбление. — Тебя сюда не приглашали!

Альфард, казалось, вовсе не был впечатлен этой бравадой и с насмешкой вновь посмотрел на молчаливого и не встревающего в конфликт Гарри.

— Грин, надеюсь, ты понимаешь, что таких, как Уизли, — скривился он вновь, — стоит обходить стороной. Я подскажу тебе верное решение, — и протянул руку. — Лучше держаться нас.

Гарри склонил голову к плечу, выражая заинтересованность, затем с деланным безразличием посмотрел на Уизли, на Блэка, на подошедших из коридора и теперь стоявших позади него еще двоих ребят. Ссориться ни с кем не хотелось, и выбирать сторону тоже. Гарри вообще не любил, когда кто-то ставил себя выше других. Они все равны, считал он.

— Благодарю, Блэк. Я, пожалуй, останусь при себе. Вы из Слизерина, верно? — он заметил серебристо-зеленый галстук и значок старосты на груди Альфарда.

— Да, — гордо отозвался Блэк с самодовольной улыбкой и предостерегающим тоном добавил: — Думай, Грин. Потом может быть поздно. Уизли станут твоим камнем на шее и утащат на дно. Помяни мое слово, — прошелестел он напоследок и развернулся, взмахнув полами мантии.

Два парня, подошедшие позже — блондин и русоволосый — хмыкнули и двинулись за Блэком, даже не представившись Гарри.

— Не слушай этих самоуверенных выскочек, — буркнул мрачно Уизли и скривил губы. — Блэк так и вовсе полудурок.

Гарри хмыкнул, выглядывая в коридор, а потом развернулся к Льюису.

— Полудурок или нет, но меня не волнуют ваши личные разборки, — он пожал плечами. — Я тут новенький и никого из вас не знаю, чтобы судить и делать выводы о тебе или Блэке. Поэтому, отвечу и тебе: я сам по себе и за себя. Ничью сторону я принимать не буду. По крайней мере, пока.

Гарри было жаль Льюиса. Бедолага явно подвергался нападкам этих парней со Слизерина. Вполне вероятно, что и на собственном факультете его не любят. Но заступаться за незнакомого парня Гарри не станет, иначе тоже рискует стать изгоем. Лучше сохранить нейтралитет и повременить с тем, чтобы причислить себя к той или другой стороне. Конечно, это не означало, что так будет всегда. Когда он попадет на факультет, ему придется встать на сторону своего нового дома. В Гриффиндор Гарри уже не хотел.

Ему не хотелось стать предметом насмешек. Даже если фамилия Грин действительно известна в мире магии, это могло и не помочь. Ему так или иначе придется выбирать между мудрыми равенкловцами и хитрыми слизеринцами. Льюис Уизли был, увы, не тем маяком, который ему нужен. А вот Блэк заинтересовал.

— А… ладно, — стушевался Уизли. — Я выйду, мне нужно навестить братьев, посмотреть, как они устроились.

Гарри проводил его взглядом, чему-то хмыкнул и, вытащив из сумки толстую книгу по кельтским рунам, открыл страницу на главе, которую так и не дочитал. Всю оставшуюся дорогу Гарри никто не тревожил. Новые лица и имена смешались в голове в неприятную какофонию, и он с разочарованием подумал, что это лишь начало.

* * *

Хогвартс-экспресс остановился у платформы Хогсмида. Из вагонов высыпали младшие, подгоняемые угрюмыми старшекурсниками. Погода была холодной и неприветливой. Гарри поежился от ветра, плотнее закутавшись в черную, пока еще без нашивки, обозначающей факультет, мантию. Он ощутил спокойствие и уверенность, как только ступил на землю. Первокурсников встречал мужчина с тростью, в старой и, как показалось Гарри, поношенной одежде: тонкой жилетке с меховым воротником, бесформенной кофте и широкие штанах. У него были седые волосы и неприятное лицо. Он посмотрел на сбившихся в кучу первокурсников, и тут его недружелюбный взгляд остановился на Гарри. Тот повел плечом и прошел за взрослыми ребятами к каретам.

Его крайне удивило, что он заметил в упряжке черных, как сама ночь, лошадей. Они выглядели странно, как скелеты, обтянутые кожей, с четко обрисовывавшимися ребрами и выпирающими кости. Глаза этих существ были тоже черными. Да еще и крылья, как у летучих мышей, костлявые, с натянутой кожей.

Гарри передернуло, и он, не засматриваясь, залез в карету, сев рядом с каким-то парнем. Тот был худ и бледен, забился в самый угол, будто старался стать незаметнее. На нем была старая мантия вся в дырках и заплатках, по щеке расползались паутинками старые шрамы. Рядом уселся Льюис, который с неприязнью посмотрел на этого парня в углу повозки.

Уизли молчал всю дорогу, тарабаня пальцами по краю дверцы; его взгляд был мрачен и глубоко задумчив. Гарри не лез с расспросами к молчаливому спутнику, то и дело бросая косой взгляд в сторону сжавшегося паренька. Тот кого-то очень смутно напоминал, но припомнить, кого именно, Гарри не мог.

Хогвартс и правда был именно таким, каким Гарри себе его представлял: серый камень будто светился и излучал магию. Магией был пропитан весь замок, все здесь дышало ею. Башенки старинного Хогвартса уходили в самое небо, задевая шпилями серые тяжелые облака. Гарри с трепетом и благоговением взирал на школу. Даже если он ее и помнил смутно, то все равно — Хогвартс поистине вызывал восторг. Вокруг величественного замка раскинулся широкий лес, ветви деревьев трепыхались на ветру, покачивались. Шорох листвы и стук колес успокаивали, и Гарри позволил себе расслабиться и вдохнуть полной грудью чистый воздух.

— Да, Хогвартс всегда вызывает трепет, сколько бы я тут ни учился, — поделился своими впечатлениями Льюис и улыбнулся. — Тебе везет, ты видишь этот замок впервые. Самое главное — первое впечатление. Он обычно никого не оставляет равнодушным.

И Гарри был с ним согласен, только и его посетила легкая грусть и белая зависть к первокурсникам. Потому что Хогвартс он видел не впервые, но тот все так же вызывал в нем чувство спокойствия и уюта.

На распределении Гарри стоял позади первогодок, скучающе осматривая зал: студенты всех факультетов смотрели на него, он слышал шепотки, легкий смех, замечал девчачьи заинтересованные взгляды. Он старался игнорировать их и перевел взгляд на профессоров. Посередине, как Гарри уже понял, сидел сам директор. Рядом — незнакомые ему люди, чьих имен он пока что не знал, но с кем ему придется пересекаться на уроках. Распределение проводил некий Альбус Дамблдор, профессор трансфигурации.

— Бастиан Грин, — объявил Дамблдор и посмотрел на Гарри. — Ну, смелее, молодой человек.

На его губах заиграла теплая, доброжелательная улыбка. В руках он держал потрепанную старую пыльную шляпу с большой дырой посередине вместо рта. Гарри сел на колченогий табурет и позволил надеть шляпу на себя.

— Хм, как интересно, — голос шляпы был скрипучий, бесполый, а в голове будир подул ветерок. — Вижу, отвагу, да. Но и хитрость присутствует, пытливый ум, желание показать себя. Куда же мне тебя распределить, — то ли вопросительно, то ли выжидательно пробормотала шляпа.

Гарри мысленно попросился на Равенкло или Слизерин. Другие факультеты он принципиально не рассматривал. Гриффиндор был шумным, звонким, пестрил яркими красками. Да и для его миссии этот факультет не подходил. Хаффлпафф был слишком серым на фоне других, да и не уверен был Гарри, что он подходит для этого тихого факультета. Шляпа молчала недолго, хмыкнув, она встрепенулась на голове юноши.

— Слизерин! — вынесла она вердикт, и за дальним столом ребята в зелено-серебристых галстуках зааплодировали новому сокурснику.

* * *

— Поздравляю, Грин, — проговорил юноша напротив, склонив голову к плечу и с интересом рассматривая новенького. — Меня зовут Генри Нотт. Почему я никогда не слышал, что у мистера Грина был еще и сын?

Гарри был готов к этому вопросу, так как Дельфи предупреждала, что нечто подобное могут спросить. Ведь Грины в прошлом часто появлялись на публике, хотя сама Дельфини никогда не становилась центром всеобщего внимания; тихая, спокойная, нелюдимая — вот что можно было услышать о ней.

— Потому что я приехал из Франции, — пожал плечами Гарри. — Мой отец — брат матери Дельфини. К сожалению, мои родители погибли, а из-за неспокойной ситуации в Германии я переехал поближе к кузине. Она — все, что у меня осталось.

Гарри проговорил это максимально спокойно и непринужденно, но внутри росла паника, посеянная этой ложью. Он, пусть и не помнил своего прошлого, но точно никогда не врал. Он попросту не умел врать. Но сейчас были другие обстоятельства и другая жизнь, более странная, возможно, но ему нельзя было посеять сомнения в своих словах. Поэтому он опередил следующий вопрос, готовый уже сорваться с губ местного аристократа.

— Вам ведь известно, что Гриндевальд со своими приспешниками идет в сторону Британии. Думаете, что нас минует? — усмехнулся он, чинно положив салфетку на стол и поднявшись. — Поэтому, да, я буду какое-то время тут.

— Для француза ты разговариваешь чисто, — поделился своими наблюдениями юноша, сидящий по правую руку от известного уже Гарри Альфарда Блэка. — И не похож на француза.

Гарри медленно повернул голову в сторону говорившего и склонил ее к плечу, с интересом рассматривая ухмыляющегося сокурсника. Конечно, ссориться в первый же день с непонятно кем Гарри не собирался. Но вот на место поставить было нужно. Не зря они с Дельфи проворачивали это дело и так много тренировались. Уж она-то знала, с кем ему придется находиться в одном помещении. Сборище высокомерных ублюдков, мнящих себя центрами вселенной. Гарри полагалось быть таким же, если не более эгоистичным и высокомерным. Добиться этого было невероятно сложно, потому что эта манера поведения ему явно была чужда.

— Для англичанина ты больно языкаст, — проговорил ровным голосом Гарри, радуясь, что сумел обуздать испуг и злость. Этот парень ему совсем не нравился.

Усмехнувшись краешком губ, Гарри перешагнул лавку, прошел вдоль стены и покинул Большой зал.

— Чертов выскочка, — скривился Розье. — Том, чему ты улыбаешься? — глаза юноши, сидящего рядом, искрились странным весельем.

— Этот парень знает себе цену. Он разговаривает так, будто мы для него пустое место. Надо бы показать ему, где его место, — фыркнул Нотт, скомкав салфетку.

— Оставьте его мне. Не все с ним так просто, как кажется, — отозвался с легкой улыбкой Том, спокойно продолжая ужинать. — Абраксас, узнай про семью Грин, которые погибли во Франции. Есть ли такие, и действительно ли у них был сын. Все, что удастся узнать — сообщи мне.

Белокурый юноша, сидящий напротив, молча кивнул и отпил из своего бокала. На его губах заиграла предвкушающая улыбка.