Пять недель прошли словно в бесконечном тумане. Все трое только и делали, что проводили долгие часы за книгами и записями хранителей в поисках информации. Обращаться за помощью к кому-то постороннему было рискованно, поэтому приходилось обходиться своими силами. Но результата это не приносило никакого. Только растущая ярость и гнев у Дина и нервозность и паника у Сэма. И растущий живот тоже.

Незнакомец бы и не заметил никаких изменений, но Сэм замечал. Там, где раньше были только жёсткие мышцы пресса, теперь появился небольшой мягкий, но упругий холмик. Словно он переел, но без неприятного ощущения тяжести.

Это было так странно — видеть доказательство происходящего своими глазами, чувствовать под рукой каждый раз, когда он проводил по животу.

Порой Сэм замирал перед зеркалом в душевой и пялился на него как заворожённый.

С одной стороны, рациональной частью мозга он знал, что должен ненавидеть этого ребёнка. За то, что он — постоянное напоминание о Люцифере и том, что он сделал. За то, что он — часть самого жестокого и ужасающего существа, которое Сэм встречал и которое превратило само его существование в кошмар. За то, что он — подтверждение всем тёмным мыслям и самоненависти, которые разъедали все эти годы изнутри.

Мерзость.

И разве этот ребёнок — не доказательство тому, что это правда? Сэм Винчестер — мальчик с демонской кровью, истинный сосуд Люцифера. Отец его ребёнка.

Но с другой стороны… Он чувствовал, что ребёнок не такой, что он совсем не похож на Люцифера. Иногда, на границе сна и яви он ощущал его как сгусток чего-то тёплого и чистого, как шар света, который окутывал со всех сторон, согревал и успокаивал. Совсем как объятия Дина.

И да, Сэм помнил, что этот ребёнок его так или иначе убьёт, когда появится на свет, — если можно было это называть убийством, — но не позволял себе часто думать об этом. Потому что и без того было не по себе. И всё же… Это ведь не вина ребёнка, что мир так устроен, что при рождении нефилим отнимает жизнь, что даже если бы он захотел, то всё равно не смог бы изменить свою природу. Сэм знал, что это такое — когда кто-то там, наверху, решил всё за тебя и распорядился твоей жизнью, потому что счёл это правильным, а расхлёбывать это дерьмо и пытаться жить с ним (с осуждением окружающих, которые смотрят на тебя как на урода просто потому, что так проще) — приходится тебе.

Сэм всё ещё вздрагивал от одной только мысли о том, что с ним сделал Люцифер, ненавидел его сильнее и жгучее, чем раньше (если это вообще было возможно), до сих пор пытался отмыться от его прикосновений, но ребёнок… Он уже знал, что не сможет избавиться от него. Не потому, что это грех или какую там ещё чушь впаривают религиозные фанатики, а потому, что это и его ребёнок тоже, а не только Люцифера.

Это только его ребёнок, а не Люцифера. И Сэм сделает всё возможное, чтобы Люцифер никогда не добрался до него.

И это решение только крепло, потому что Сэм всё ещё порой видел странные сны, но теперь относился к ним без прежнего скептицизма. Это лучше кошмаров и воспоминаний об Аде. И это каким-то образом… помогало справляться с тем уровнем стресса и напряжения, который в последнее время рос в бункере.

Сэм понимал, что Дин не остановится, что он перевернёт всю библиотеку хранителей вверх дном, но не прекратит искать способ убить Люцифера. И ребёнка. Но это изматывало его, сделало вспыльчивым и нервным. Дёрганым. Совсем как когда он узнал о том, что Сэм водится с Руби и пьёт кровь демона. И хотя теперь всю эту агрессию и злость Дин не направлял на него, Сэм всё равно ходил на цыпочках и контролировал каждое слово и действие. Боялся, что Дина сорвёт. Не на него, нет — Дин бы сейчас так не поступил, но на Каса — возможно. Тот и так всё ещё висел в сером списке из-за рухнувшей стены. Сэм не хотел, чтобы Кас ушёл.

Это было немного эгоистично, и Сэму хватало мужества признаться в этом самому себе. Кас был их единственным помощником и его единственным союзником в вопросе ребёнка. Он был нужен Сэму как опора и поддержка, которую Дин не смог бы дать. Потому что Дин не поймёт. Он не поймёт, если Сэм признается в том, что думает насчёт ребёнка. А Сэм не сможет объяснить так, чтобы он понял. Только разозлит его ещё сильнее, заставит думать, что ребёнок манипулирует им, «совсем как его грёбаный папаша, уж тебе ли не знать, на что способен этот ублюдок».

Кас был ему нужен. Как доказательство собственного здравомыслия. Того, что он не спятил, раз не считает отродье Люцифера самим злом во плоти. Как мирная гавань, у которой он может выдохнуть накопившееся напряжение и побыть собой.

Кас был ему нужен, потому что только с ним Сэм мог поговорить о том, что беспокоило, и только ему мог открыться. И это сводило с ума. Это разъедало изнутри. Это почти напоминало измену.

Он разрывался и не знал, что делать. Так хотел объясниться Дину, найти в нём утешение, но не мог рисковать тем хрупким миром, что царил в бункере. Он и так знал — война неизбежна, она и так у порога, приводить её в дом раньше времени не было нужды. Но и дальше молчать и тянуть тоже было нельзя. Дина уже накрывало бессилием и отчаянием, теми, которые овладевают загнанным в угол зверем, которые только ещё сильнее разъяряют и злят.

И Сэм не мог сейчас остаться с Дином один на один. Он не боялся его, но… боялся того, что может случиться, если между ними не будет буфера. По отношению к Касу это было несправедливо и даже мерзко, но, кажется, Кас не обижался. Потому что он точно всё понимал и всё ещё оставался рядом. Но Сэм чувствовал — рано или поздно кого-то сорвёт. Или его, и он расскажет Дину всю правду. Или Дина, и тот…

Сэм судорожно вздохнул, зажмурился, стискивая нож, которым нарезал овощи на салат, и попытался успокоиться.

Грохот из библиотеки заставил его вздрогнуть и распахнуть глаза. Сэм поморщился от потока ругани — Дин швырялся книгами, в которых ничего не нашёл. Опять. Хорошо, что на этот раз мебель, похоже, не пострадала, иначе такими темпами им придётся сидеть на полу.

— Сэм? — раздался за спиной голос Каса, и Сэм испуганно дёрнулся. Почти злобно стёр навернувшиеся на глаза слёзы и бесшумно всхлипнул.

— Да, Кас. Ты что-то хотел? — спросил он как можно спокойнее и отложил нож в сторону. Есть всё равно не очень и хотелось. А Дин и так в последнее время питался кофе и виски.

— Узнать, как ты себя чувствуешь. Зная вас, Винчестеров, это глупый вопрос: вы никогда не признаёте, что что-то не так. И всё же я спрошу, Сэм. Как ты?

Сэм усмехнулся и тяжело вздохнул. Но в груди стало легче. Немного, но легче. Он посмотрел на безмятежное лицо Каса, усевшегося за стол, и потёр лицо ладонями, пытаясь отогнать тяжесть последних дней. Это, конечно, не помогло, но Сэм натянул улыбку и грузно опустился на стул напротив Каса.

— Я не знаю, — честно ответил он, заставив Каса нахмуриться. — Физически я в порядке, устал немного, но ничего такого, знаешь. Ни тошноты, ни слабости, ни… — тут он фыркнул и улыбнулся уже по-настоящему, — перепадов настроения. Но в остальном… Меня разрывает изнутри на части. Я не знаю, Кас. Мне кажется, я уже ничего не знаю и не понимаю.

— Это из-за ребёнка? — Сэм рассмеялся. Только Кас мог задать такой нелепый вопрос. Как будто были другие причины. Кас от смеха нахмурился ещё сильнее, но промолчал.

— Да, Кас. — На какое-то время повисла тишина. Сэм собирался с мыслями и был благодарен за то, что Кас не пытался больше задавать вопросы, хотя его взгляд, направленный прямо на Сэма, словно рентгеновский луч, немного нервировал. Впрочем, пора бы уже привыкнуть к нему.

— Я не хочу его… не хочу от него избавляться, — наконец произнёс Сэм то, о чём думал последние несколько дней. Почему-то вслух это звучало ещё глупее, чем в голове.

— Сэм, ты ведь знаешь, что в этом случае ты умрёшь, — мягко и на грани шёпота ответил Кас, словно это смягчит всю чудовищность ситуации. Сэм выровнял сбившееся на секунду дыхание и поднял глаза, встречая взгляд Каса.

— Да, я знаю, но… Смерть давно меня не пугает. И дело не в том, что я уже умирал. Это просто… профессиональная девиация всех охотников, понимаешь? Мы все смирились с неизбежностью смерти. Это не значит, что, когда на нас нападает монстр, мы не боремся, или когда он сильно ранит нас, мы не латаем раны и не цепляемся за жизнь. Никто из нас не хочет умереть и не ищет смерти, но… отправляясь на очередную охоту, в глубине души мы знаем, что можем не вернуться. И мы готовы к этому. Спроси любого охотника: почти у всех давным-давно написаны завещание и прощальные письма. И то, что происходит сейчас… Я не жажду умереть, Кас. И не хочу. Но я смирился с этим. И я бы вообще не переживал из-за этого, если бы не Дин, потому что ты его знаешь, он может… Натворить глупостей. И я боюсь за него.

Сэм сжал руки в кулаки, пытаясь унять дрожь. Думать об этом в короткие мгновения одиночества — это одно, но озвучить свой самый сильный страх… Он чувствовал, как внутри всё леденеет и цепенеет от одной только мысли, что может сделать Дин, когда…

— Да, Дин способен на подобное. Особенно когда рядом с ним постоянно будет находиться дитя, — кивнул Кас. И, не знай Сэм его так хорошо, подумал бы, что в его голосе слышится издёвка. — И зная это, ты всё равно хочешь, чтобы дитя появилось на свет.

— Я… — Из уст Каса это прозвучало так… эгоистично? Неужели это и правда так? Неужели он эгоист? — Ребёнок ни в чём не виноват, Кас, — почти с мольбой протянул Сэм. — Ты ведь тоже это чувствуешь, да? Что в нём нет зла, что он… Он ведь мой, Кас, не… его. Мой. И Дин со временем увидит это, поймёт, как поняли я и ты.

— Ты прав, Сэм, я не увидел зла в ребёнке. Но это жестоко — сваливать на Дина такую ношу и…

— А что мне ещё делать, Кас? — вскочил Сэм и вцепился в край стола. — У меня всего два варианта: убить ребёнка или родить его. И я не могу… Если я убью его, я не прощу себя. Я уже и так столько натворил, я стольких подвёл. Но я не подведу этого ребёнка. Потому что он мой, Кас. Он — моя семья. Единственное, кроме Дина, что у меня есть. Поэтому…

— Вы, Винчестеры, любите взваливать на себя все проблемы мира. Ты не… натворил ничего, за что стоило бы себя так винить. И тем более считать, что ты должен расплачиваться. Ты спас мир. И не один раз. Поэтому не стоит считать…

— Ты не понял, Кас, — перебил его Сэм, качая головой. — Я хочу оставить ребёнка не потому, что таким образом пытаюсь искупить грехи. Я просто… не могу его подвести. И я просто знаю, что он должен жить, потому что он… сможет сделать этот мир лучше. Я верю в это.

Кас долго молчал. Смотрел прямо в глаза, словно пытался влезть в мысли Сэма, прочитать их, чтобы понять лучше. И Сэм едва мог дышать, боясь, что даже малейшее движение — и Кас сочтёт его сумасшедшим. Наконец Кас вздохнул.

— Ты должен поговорить об этом с Дином. Он заслуживает знать, хотя и не примет подобное решение. Но он… Сэм, — мягко произнёс Кас, подходя почти вплотную к нему, и положил руки на его плечи, — он должен подготовиться, по крайней мере в глубине души, к тому, что потеряет тебя. Это неправильно — ставить его в известность прямо перед…

— Я понимаю, — прошептал Сэм, пытаясь сдержать слёзы. — И я поговорю с ним. Обещаю.

***

Сэм всё же поел. Не то чтобы очень хотелось, но положение, как говорится…

Кас куда-то исчез. Сказал, что попробует выяснить, не давал ли о себе знать Люцифер, но Сэм не был уверен, что это правда. Хотя бы потому, что знание, где Люцифер и чем занят, вряд ли чем-то им поможет, пока они не найдут способ убить его. Но останавливать его Сэм не стал. В конце концов, Кас ведь свободный ангел, а не их собачонка, чтобы круглосуточно торчать рядом.

Вымыв посуду, Сэм наспех её вытер, поставил вариться кофе, в турке на плите — как и положено — добавив туда щепотку чёрного перца и мускатного ореха, и начал готовить сэндвичи. Дину нужно было поесть, хотя бы такую еду. На полноценном обеде Сэм уже и не настаивал.

Он периодически помешивал кофе, следя, чтобы он не начал кипеть, и прислушивался к происходящему в библиотеке. После того грохота всё было спокойно. Пока. Сэм лишь надеялся, что Дин выпустил пар и теперь взял себя в руки.

Это было больно — видеть Дина таким отчаявшимся, беспомощным, переполненным беспокойством и желанием отомстить. Ещё больнее было от мысли, каково ему будет, когда он… когда ребёнок родится. Каково это будет — видеть каждый день этого ребёнка и…

Сэм сделал глубокий вдох, сосчитал до десяти и выдохнул. Ладно, надо взять себя в руки.

И кто там говорил, что никаких перепадов настроения?

Сэм криво улыбнулся и аккуратно перелил кофе в кружку. Поставил её на поднос рядом с тарелкой сэндвичей. И завис. Это было глупо. Не боялся же он в самом деле идти к Дину! Несколько раз сжав кулаки, он собрался и взял поднос.

Дин сидел в библиотеке. Справа от него стоял пустой бокал, рядом с ним наполовину пустая бутылка. Вчера она была полная, Сэм это помнил отчётливо. На мгновение замерев, он устало вздохнул и направился к Дину.

— Привет, — тихо позвал Сэм и опустил поднос на свободное место. — Не устал? Ты тут с самого утра.

— Привет, Сэмми. — Дин выпрямился и хрустнул шеей, отчего Сэм сморщился. — Только немного. А ты как? Всё хорошо?

От беспокойства и нежности в голосе Дина защемило сердце. Все тревоги и страхи растаяли, стоило только посмотреть в глаза Дина и почувствовать его присутствие, тепло тела.

— Да, хорошо, — мягко улыбнулся он и пригладил взъерошенные на макушке волосы Дина. Дин от этого довольно зажмурился, обхватил бёдра Сэма и уткнулся головой в его живот. И если бы всё было иначе, если бы это был их ребёнок…

Сэм сглотнул и отмахнул эти мысли в сторону, хотя бы сейчас и здесь ему хотелось тишины и покоя.

— Ты должен поесть, — прошептал Сэм, но продолжал расчёсывать волосы Дина пальцами и массировать голову. Руки Дина на мгновение крепко сжали бёдра, а потом Дин с явной неохотой оторвался.

— А ты?

— Я уже поел, не переживай.

— Ладно, — вздохнул Дин и придвинул поднос к себе. В животе у него громко заурчало, и он смущённо опустил голову. Сэм только рассмеялся и принялся убирать книги и записи в сторону, пока Дин с яростью вгрызался в сэндвич и хлюпал кофе.

— Есть какие-нибудь подвижки? — как можно деликатнее спросил Сэм, когда Дин покончил с едой. Он боялся ступать на эту территорию, но это было важно. И, в конце концов, о чём им поговорить ещё? О погоде? Или, ещё лучше, о его беременности?

Дин тут же нахмурился и словно весь сдулся. Сэм уже пожалел, что спросил, но во взгляде Дина не было ничего тёмного. Только усталость.

— Думаю, нам надо поговорить с Кроули, — наконец ответил Дин. Сэм на секунду не поверил своим ушам, но Дин молчал и почти стыдливо опустил взгляд, словно его самого эта идея совсем не устраивала.

— Зачем? Дин, это…

— Потому что я не знаю, что ещё делать! — сорвался Дин и поднялся со стула. — Мы хренову кучу времени проторчали за этими книгами, и ничего. И я… — Он закрыл глаза руками и тяжело вздохнул. — Кроули, хоть и тот ещё мудак, много знает. Он всё-таки король Ада. И его библиотека явно круче нашей. И он… Слушай, сейчас он может стать нашим союзником. Враг моего врага и всё такое.

Видеть такого Дина было невыносимо. Больно. Тяжело. Он был в отчаянии. Иначе даже бы и не задумался о том, чтобы обратиться к Кроули. И это… От этого что-то внутри ломалось. Что-то, что и без того едва держалось целым.

И это снова напомнило, насколько всё плохо. Не то чтобы Сэм мог такое забыть, но было гораздо проще не думать о плохом, не концентрироваться на чувстве обречённости, а просто… Торчать в библиотеке, штудировать горы книг и искать информацию. Потому что так легко было притворяться, что это исследование для очередной охоты, а не что-то личное.

А теперь слова Дина и его взгляд… Это было слишком.

— Ладно, — согласился Сэм и подошёл к нему, беря за руку и переплетая пальцы. — Ладно, давай вызовем этого засранца.

***

Кроули явился, как и всегда, в костюме с иголочки и с гадкой улыбкой. С интересом оглядел заброшенный склад, словно и впрямь изучал интерьер, и уже потом только повернулся к ним, расслабленно засунув руки в карманы.

— Привет, мальчуки. Как же я соскучился по вашим мордашкам. Но я бы ещё поскучал. Дел невпроворот, знаете ли, в последнее время.

— Знаем, — отрезал Дин, — в курсе.

— Фу, ну как невежливо, белка. Хоть бы поздоровался, — скривился Кроули и прижал руку к сердцу. — Столько лет знакомы. Можно сказать, душа в душу. И на тебе.

Сэм чувствовал, как Дин закипает. Ощущал это в воздухе — расходящееся от него волнами раздражение. Ещё немного — и он взорвётся. Не то чтобы сам Сэм любил показушничество и позёрство Кроули, но иногда можно было и потерпеть его придурь.

Он слегка сжал руку Дина в молчаливой просьбе держать себя в руках, и Дин расслабил напряжённую и твёрдую, как доска, спину, ссутулив плечи.

— Здравствуй, Кроули, — поздоровался он, чем заслужил удивлённый взгляд. — Прости, что оторвали от наверняка важных дел, но это важно.

— Ну что ты, лосик, — расплылся в радушной улыбке Кроули и махнул рукой. — Ты же знаешь, для тебя минутку я всегда найду. Ты — просто услада для глаз. Посмотри на себя, аж светишься весь изнутри. Сел на новую диетку? Или йогой занялся?

— Что? — тупо спросил Сэм. Он не… То есть Сэм всегда знал, что он не урод, не в физическом смысле. На него всегда бросали заинтересованные взгляды, официантки и бармены протягивали невзначай салфетки с нацарапанными на них номерами телефонов. Может, не так часто, как Дину, но он ведь сам не искал этого, так что… Но последние дни, даже недели вряд ли пошли ему на пользу. Он хоть и старался спать и питаться правильно, но чтобы «светиться изнутри»?..

— Или это заслуга белки? — усмехнулся Кроули, то ли не заметив замешательства, то ли не обратив на него внимания.

— Кроули, — прорычал Дин, заставив того замолчать и отвести взгляд с Сэма.

— Неужто угадал? — рассмеялся Кроули, и Дин шагнул вперёд, крепче сжимая демонский нож. — Ну ладно-ладно, — примирительно поднял он руки вверх и снова стал похож на дельца. — Что вам нужно?

Сэм подошёл ближе, встав рядом с Дином, и, глубоко вдохнув, спросил:

— Как убить Люцифера? — Он надеялся, что голос не дрожал, пока он произносил это имя. Дин мимолётно коснулся его бедра — жест безмолвной поддержки — и начал говорить, не дав Кроули шанса открыть рот:

— Мы знаем, что он выбрался из Клетки. А ты, — указал он пальцем на Кроули, — слишком дорожишь своей задницей и троном, чтобы не волноваться по этому поводу. И наверняка уже сам обдумывал, как избавиться от этого ублюдка. Так что давай без твоих увёрток. Выкладывай что знаешь. И не надо ездить нам по ушам.

— Ой, я весь горю, когда ты такой властный! С тобой он такой же, лось? — Мерзко ухмыльнувшись, Кроули поправил пиджак и засунул руки в карманы. — Что ж, так и быть. Вечно с вами, Винчестерами, так. Никакого веселья. И ты прав, бельчонок, есть у меня одна идея насчёт нашего общего знакомого архангела. Я бы даже сказал, не идея, а вполне рабочий вариант.

— А сам ты им не воспользовался, потому что руки пачкать не хотел? — язвительно усмехнулся Дин.

— Какой вариант? — не обращая не Дина внимания, спросил Сэм. От мысли, что есть способ убить его, убить Люцифера, избавиться от него навсегда, сердце заколотилось как сумасшедшее.

— Есть одна вещица, — деловито начал Кроули, склонив голову набок, словно специально тянул время, наслаждаясь беспокойством и нетерпением. — Первый клинок.

— И им можно убить Люцифера? — недоверчиво бросил Дин. Сэм мельком взглянул на него — нахмуренный лоб, крепко сжатые челюсти. Весь насупленный, подобравшийся. Словно одно слово Кроули, которое ему не понравится или покажется сомнительным, — и он набросится на него, чтобы растерзать.

— Ты хоть знаешь, что это такое, мой дорогой? — закатив глаза, спросил Кроули. — Именно им Каин убил Авеля. Эта вещь стала первым орудием убийства. Ты представляешь, какая в нём сила?

— И ты сам не воспользовался им, потому что?.. — Дина почти трясло. Он уже был на грани. И Сэм мог его понять. Они столько времени искали хоть что-то, хотя бы маленькую зацепку, и не находили ничего. А теперь появился шанс, а значит, появилась надежда. Но это было опасно — отдаваться ей, терять голову и рассудок.

Сэм мягко опустил ладонь на грудь Дина и тихо позвал его, заземляя, отвлекая от ослепивших эмоций. Но Дин под рукой был почти вибрирующим от напряжения.

— Нет, Сэмми, — резко обернулся он и тыкнул пальцем в Кроули. — Он всё расскажет! Всё! Без выебонов. Я хочу знать всё. Мне надоело, что все постоянно о чём-то умалчивают, что-то скрывают.

— Ого, как у вас всё запущено. Вы бы к психотерапевту сходили, что ли, — протянул Кроули. Сэм стиснул зубы. Он уже и сам хотел бы врезать ему. Кроули от этого вряд ли заткнётся, скорее, лишь мерзко осклабится и ещё больше начнёт язвить, но Сэм хотя бы выпустит пар. И всё же он только вздохнул, всё ещё удерживая Дина, и посмотрел на Кроули. Без злости, без давления. С молчаливой мольбой. — Ну хорошо, как тут устоять, лосик. Умеешь ты в душу залезть.

— У тебя её нет, — без эмоций ответил Сэм. Кроули только скривился, словно эти слова задели его за живое. — Так почему ты сам не убил Люцифера? Или ты не знаешь, где этот Первый клинок?

— Ну почему же не знаю. Знаю. В моём хранилище, — улыбнулся тот. — Люблю я, знаете ли, собирать безделушки всякие. Вот только сам по себе клинок бесполезен. Тем более против Люцифера.

— О чём ты? — спросил Дин. Сэм почувствовал, как под его ладонью перекатываются мышцы — Дин убрал демонский нож и скрести руки на груди. Сэм мысленно выдохнул и отошёл на шаг в сторону, сжав пальцы перед тем, как отстраниться.

— Клинок обретает силу только в руках того, кто отмечен меткой Каина. Демон не может быть её носителем. Только человек, — пожал плечами Кроули.

— Ты так тонко намекаешь, что один из нас должен принять эту метку? — выдохнул Сэм, чувствуя, как внутри всё цепенеет. Это он боялся. Боялся, что, даже если они найдут какое-то решение, придётся заплатить. Душой, или жизнью, или чем-то ещё. Но цена будет, и немалая. Сэм впервые слышал о метке Каина, но уже знал — чувствовал, — что бесследно это не пройдёт.

— Что для этого нужно? — Сэм очнулся от голоса Дина, решительного, твёрдого. И содрогнулся. Только не это…

— Вот это мне в тебе и нравится, бельчонок. Всегда готов. Как скаут, — улыбнулся Кроули, но Сэм его не слушал.

— Ты спятил? — взорвался Сэм, поворачиваясь всем телом к Дину и заставляя его смотреть на себя. — Мы ничего не знаем ни о клинке, ни о метке! Мы вообще впервые о них слышим! А ты хочешь бросаться сломя голову в бой, просто поверив ему на слово?

— Чего я хочу, Сэм, — так это убить Люцифера! — рявкнул Дин. — Стереть этого ублюдка с лица земли, уничтожить! За то, что он сделал. С тобой, с… нами. — Он осёкся и бросил быстрый взгляд на Кроули, наверняка поняв, что едва не проговорился. — Я хочу его убить, — отчеканил Дин.

— Думаешь, я этого не хочу? — спросил Сэм. Голос дрожал от стоящих в горле слёз. Его худший кошмар — Дин, готовый пожертвовать собой, — претворялся в жизнь. И что ещё страшнее, Сэм уже знал в глубине души, хотя и надеялся на лучшее, что Дин всё решил. Потому что он всегда так делал. И всё же он должен попытаться отговорить, иначе зачем вообще всё это? — Думаешь, я не хочу его смерти? Не хочу спать наконец спокойно, зная, что больше он не вернётся в нашу жизнь? Но ты сам сказал, что хочешь знать всё. А теперь просто веришь ему и готов бросаться в бой, не проверив, говорит ли он правду? Нельзя идти на охоту, не подготовившись. Правило папы номер один, помнишь? — Он подошёл к Дину и сжал его плечи. — Пожалуйста, Дин.

— Что ж, это всё очаровательно, — встрял Кроули. — Но мне пора. Так что дайте мне знать, как разберётесь между собой. И давайте без ритуалов. Не в Средние века живём, в самом деле. Можно просто позвонить. — И исчез.

Сэм не сводил глаз с Дина. Считывал каждую деталь, пытаясь понять, о чём он думает. Сердце заполошно колотилось о рёбра. Сэму казалось, этот грохот эхом отдавался в гулкой пустоте склада, метрономом отсчитывая секунды.

Наконец Дин вздохнул и опустил голову.

— Ладно, Сэмми. Давай поедем домой.

***

Как только они оказались в бункере, Сэм сразу же засел в библиотеке и просидел там полночи, лишь дважды забредая на кухню, чтобы перекусить. Дин периодически приходил, спрашивал, есть ли успехи, быстро пролистывал пару книг и уходил. Сэм не спрашивал, куда, но, кажется, в гараж, судя по запаху машинного масла и пятнам на руках. И если от этого ему становилось легче, то Сэм был готов и дальше молчать. Лишь бы только Дин не наделал глупостей.

Информации толком не нашлось. Только упоминания вскользь о том, что один из хранителей владел раньше клинком, но без подробностей. Насколько Сэм понял из разрозненных записей, этот хранитель оказался паршивой овцой, и потому почти всё, что было с ним связано, остальные хранители уничтожили. С глаз долой…

Спать Сэм отправился, измотанный событиями дня и часами, проведёнными над книгами. Поясница ныла, и, идя по коридору бункера в сторону комнаты, Сэм мечтал, как уляжется наконец на мягкий матрас под бок Дину. В тепло, безопасность.

Дин уже спал, но, видимо, не крепко, потому что, стоило тихонечко открыть дверь, он приподнялся на локтях и чуть улыбнулся. Сэм быстро стянул джинсы, про себя отмечая, что скоро придётся покупать новую одежду, и забрался на кровать. Дин молча притянул его ближе и прижался грудью к спине, горячо дыша в шею. От этих простых и знакомых движений сердце щемило и разрывалось в груди. Сколько ещё таких мгновений тишины у них осталось? Сколько ещё дней, только их дней у них было?

Рука Дина, закинутая на рёбра, обжигала кожу даже через футболку.

Раньше он бы положил её на живот, но… Больше он этого не делал. Всегда замирал, как только его пальцы касались мягкого холмика. И каждый раз Сэм ломался. И знал, что Дин тоже ломается.

На сколько их хватит?

Об этом Сэм старался не думать. Он сосредоточился на дыхании Дина, оседающем на шее, на тепле его тела и мягко погружался в сон, представляя, как проснется всё так же в объятиях Дина.

Но проснулся он один.

Поначалу Сэм не придал этому значения. Думал, что тот на кухне или, как это было последние дни, в библиотеке. Но как только Сэм вышел из комнаты в коридор, то понял, что тишина, которая стояла в бункере, была давящей. Сердце рухнуло в желудок.

Сэм бросился сначала на кухню, потом в библиотеку, но Дина нигде не было. Едва держа себя в руках, он рванул в гараж и замер в дверях.

«Импалы» не было. А значит, Дина тоже.

Паника скрутила внутренности в тугой узел. Кровь резко отлила от лица, а рот наполнился слюной. Сэм оперся о стену и согнулся пополам, хватаясь на живот. Его вырвало желчью. И Сэм даже обрадовался, что вчера толком так и не ел.

Вытерев губы подолом футболки, он опустился на пол и сел у стены, устало откинув голову. Боль от удара он едва заметил — слёзы, казалось, душили все чувства, кроме страха и глубокой безнадёжности. Сэм знал, что бесполезно сейчас звонить Дину и о чём-то просить. Он словно пёс, который почуял след и теперь не остановится, пока не дойдёт до конца.

— Сэм? — послышался голос Каса в коридоре. Сэм резко повернул голову в ту сторону и быстро стёр слёзы с лица.

— Я здесь! — прикрикнул он и с трудом поднялся на ноги, держась за стену. Слабость сковала всё тело, сделала каменным, неподъёмным. Руки и ноги дрожали, и Сэм едва не рухнул, если бы не вовремя появившийся Кас.

— Что с тобой? — беспокойно спросил он, и Сэм с удивлением осмотрел Каса. Не то чтобы Сэм считал его бесчувственным роботом, но тот обычно таких эмоций не проявлял.

— Меня стошнило, — попытался его успокоить Сэм, чувствуя себя виноватым за то, что встревожил Каса. — Ничего страшного.

— Давай отведём тебя на кухню. Думаю, тебе нужно попить воды. А ещё лучше, зелёного чая с имбирём. — Сэм на этих словах застыл и с недоверием оглядел его с ног до головы. Тот, видимо, понял замешательство и почти смущённо произнёс: — Я прочёл кое-какую литературу.

— Эм, да. Спасибо, Кас, — улыбнулся Сэм. — Это… мило.

Кас улыбнулся в ответ и, поддерживая Сэма, помог ему дойти до кухни. Усадил на стул и, достав из холодильника бутылку воды, передал её Сэму. Сэм благодарно кивнул и начал мелкими глотками цедить воду, смывая противный привкус. Когда от желчи во рту не осталось и следа, он устало поставил бутылку на стол и тяжело вздохнул.

— Ты выглядишь… не очень хорошо, — наконец произнёс Кас. Сэм только усмехнулся его деликатности.

— Да, представляю. — Он запустил пальцы в волосы, пытаясь хоть немного их причесать. Неловкая тишина давила на плечи, и Сэм поёрзал, пытаясь отогнать это чувство.

— Сэм, где Дин? — Что ж, этого вопроса стоило ожидать. Только Сэм всё равно не был к нему готов. И тем более не был готов ответить на него. Кас, словно чувствуя настроение Сэма, лишь молча сел напротив и терпеливо ждал.

— Скорее всего, он с Кроули ушёл за меткой Каина, чтобы убить Люцифера, — спустя какое-то время всё же решился Сэм. Правда ужасающей тяжестью легла на сердце, и что-то внутри оборвалось. Словно плотина рухнула.

— Сэм, это…

— Я знаю, Кас. Я знаю, что это ужасная идея. Что ничем хорошим это не кончится, — выпалил Сэм, задыхаясь от бурлящего в груди огня. — Но Дин вцепился в эту мысль. И ты же его знаешь, он в такие моменты ничего больше не видит. Я… Я боюсь за него. Я не знаю, что мне делать. Мне кажется, что всё вокруг рушится, а я ничего не могу. Только стоять и смотреть. Мне нужно… — Он перевёл дыхание и зажал ладонью рот. Эта мысль уже давно крутилась в голове и не давала покоя, но раньше Сэм всё не мог набраться смелости и попросить Каса об этом. Тот и так слишком многое делал для него, а это… было настолько эгоистично. Но теперь он не видел другого выхода. Не знал, к кому ещё обратиться. — Пожалуйста, Кас. Присматривай за ним, когда я… — Сэм всхлипнул и посмотрел вверх, словно ища поддержки у… хоть у кого-нибудь. — Даже если у Дина получится убить Люцифера, это ничего не изменит. Я умру. А Дин останется один с ребёнком. И… я надеюсь — я знаю, что Дин ничего ему не сделает, но он… Он его возненавидит. Просто потому, что ребёнок жив. Будет его избегать и игнорировать. Но ребёнку нужна будет забота и внимание. И мне больше некого просить. — Кас покачал головой, но Сэм не дал ему возможности ответить. — Ты можешь отказаться. Разумеется, Кас. Но… ты сможешь понять его как никто другой. Ты ангел. Ты знаешь, каково это — обладать силой. Только ты сможешь научить его. И… Я знаю, что ты справишься.

Сэм едва мог дышать и, как подсудимый, ждал приговора. Глаза заволокло пеленой слёз, и он зажмурился, пытаясь прийти в себя. Если Кас откажет… Сэм боялся даже думать об этом.

— Ты хороший человек, Сэм, — наконец ответил Кас. — И я верю, что твоё дитя будет таким же. Пусть и не человеком. И для меня это честь — знать, что ты доверяешь его мне после всего случившегося. Я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы он вырос достойным твоего имени.

Сэм не помнил, как он оказался по другую сторону стола, обнимая Каса. Он помнил лишь тепло его тела и чувство покоя, которое шаром поднималось откуда-то из самой глубины.