Сакура покорно закрыла глаза, выполняя просьбу напарника и мысленно одергивая себя: не дрожать. Ей требовалось сосредоточиться и сохранять покой, но это было достаточно трудно. Темнота обострила все чувства до предела, создавая тонкие трещины в решительности. Сама согласилась — прекрасно понимала, почему Какаши так решил, и полностью поддержала его выбор. Но вот только... почему же теперь сомневалась?
Сознание, словно издеваясь, подкинуло образ напарника, открывшийся этой ночью:
Жёлтые звериные глаза, которые сначала с опаской и настороженностью изучали её, а потом доверительно щурились в усмешке.
Тёплый серебристый мех, к которому было так приятно прикасаться и ластиться щекой. Сакура грелась под боком, чувствуя, как зверь подрагивает от прикосновений, сдерживая недовольное рычание. Почему-то это казалось ей очень милым.
— Харуно, соблюдай дистанцию, — раздражительно фыркал Какаши, но делал это скорее лишь для виду. Вероятно, ему было непривычно подобное отношение и таким образом он пытался скрыть своё смущение.
...но не оттолкнул — принял и доверился. Даже если всего на одну ночь.
И теперь она забудет всё это? Вот так просто?
«Не хочешь ведь. Надеешься, что передумает? Зря-я-я-я», — Сакура ужаснулась своим мыслям. Чужой голос из самых тёмных уголков её сознания ехидно насмехался над ней. Заметил сомнения и теперь провоцировал, издевался.
С силой закусив губу изнутри, она мысленно корила себя за подобные мысли и прогоняла их. Ей нельзя было поддаваться на провокацию, даже собственную. Нужно было успокоиться и сконцентрироваться. Словно повторяя мантру, она заклинала себя: «Так надо. Это правильно».
Но...
Если это правильно...
Если это благо...
Почему же ей было так тяжело на душе? Почему не хотелось, чтобы всё закончилось именно так? Почему не могла выкинуть его образ из головы? Почему так больно?
«Ты чёртова эгоистка, Харуно. Вот почему!».
Она вся сжалась, снова прогоняя непрошеные мысли.
Нет, она не эгоистка. Сакура просто боялась, что если забудет о его тайне, то Какаши снова останется один на один с собой в такие ночи. Боялась, что ему будет одиноко. Был ли у него ещё хоть кто-нибудь, с кем можно было поделиться этой тайной? Или он останется наедине со своими страхами, проклятьем и луной? Ей так хотелось поддерживать его в такие трудные минуты — Сакура просто желала помочь.
Только бы Какаши это понял. Лишь бы запомнил, что может ей доверять. Даже если она забудет, то пусть хоть он помнит: ей не всё равно.
Лениво тикали часы в кабинете, раздражая своей монотонностью. Время тянулось чересчур медленно, а Какаши, как назло, почему-то не спешил. Словно давал ложную надежду, своими действиями взращивая всё больше сомнений в душе Сакуры.
А если он и правда передумал? Нет, ну, серьёзно! Вот сейчас щёлкнет её по широкому лбу, фыркнет что-то вредное — это вполне в его стиле. А после они будут привычно шутливо перебрасываться колкостями — было бы так хорошо.
Нет, ничего хорошего. Нельзя так. Это были не её тайна и не её дело. Она просто не имела право хранить чужой секрет, даже если и не собиралась никого в него посвящать. Сакура никогда не была болтлива, отличалась ответственностью и хорошим поведением — настоящая староста и пример в школе. Унесла бы эту тайну в могилу.
И всё же...
«Прошу, поторопись. Сотри уже, не мучай меня. Или я действительно передумаю», — про себя взмолилась Сакура, потому что она так сильно не хотела этого. Мечтала запомнить эту ночь, вопреки любому здравому смыслу.
Внезапное прикосновение тёплых пальцев ко лбу заставили Сакуру вздрогнуть от неожиданности. Какаши убрал длинную чёлку с её лица, заправив назад, и, судя по шороху одежды, подался чуть ближе.
«Что?.. — не успела она удивиться, как снова почувствовала прикосновение на своей коже, только уже не пальцев. Оно было более нежным. Легкое, почти невесомое. — Неужели!..».
Внезапная догадка заставила сердце Харуно болезненно сжаться.
Губы.
Какаши поцеловал её в лоб.
Этим интимным жестом, он словно извинялся перед ней — благодарил за подаренное этой ночью сострадание. Решил вот так попрощаться с ней, потому что они оба понимали, что когда он сотрёт её память, то это будет уже не его напарница. Кто-то совершенно другой, но такой похожий на Сакуру Харуно.
Она будет стёрта — он так решил.
На душе стало настолько горько и тяжело, что она почти физически чувствовала боль. Подавив всхлип, рвущийся из груди, Сакура с силой сжала руки на коленях, до боли впиваясь ногтями в ладони. Её глаза предательски горели, как раскалённые угли, но вместо искр грозясь потечь слезами.
«Мерлин, прошу тебя, не плачь. Только не при нем. Ему, наверное, так же тяжело сейчас. Может даже хуже, чем тебе. Будь сильной, Сакура Харуно».
Какаши немного отстранился от неё, а Сакура замерла, почти кожей чувствуя его виноватый взгляд.
Это конец её сказки, но жаль, что он вышел таким печальным.
— Забудь, — тихий шёпот на ухо, заставляющий тело покрыться мурашками, а саму Сакуру — шумно выдохнуть. Дальше была лишь темнота, небытие...
...и чей-то тихий смех.
***
Вздохнув, Какаши убрал палочку и отстранился от напарницы, с грустью глядя на результат своих трудов. Замерев фарфоровой куклой, Сакура тихо сидела перед ним и кажется, практически не дышала — полностью под действием забвения.
— Прости, — Какаши провёл ладонью по лицу Сакуры, пальцем вытирая влажные ресницы, с которых так и не пролились непрошеные слёзы. Она так отчаянно желала остаться умницей в его глазах, что до конца сдерживала эмоции.
Произнесенное заклинание окутывало тело Сакуры магическим синим свечением — словно сама её душа сияла изнутри: честная, искренняя, милосердная. Сегодня эта смелая ведьма смогла поразить его, как никто другой прежде. От такого первого знакомства он ждал чего угодно: отвращения, страха, презрения, но никак не доброты. Да, Сакура сострадала ему, и он заметил это. Трудно было не понять, потому что она совершенно не скрывалась, откровенно сочувствуя оборотню. Она была первым человеком, так несвойственно отреагировавшим на его тайну — неожиданное открытие и очень приятное.
Но насколько тяжело было теперь Какаши от осознания ужаса своего поступка, видя, как еле заметно подрагивают ресницы Сакуры. Ей словно снился дивный сон, а на деле в голове был только сизый туман — такой же, как и дым его горячо любимых сигарет. Её воспоминания заменялись на фальшивку, выдуманную мракоборцем — настоящие он заблокировал, спрятав так глубоко внутри, что никому, кроме него, их не достать.
А ведь должен был же стереть. Так было велено.
«Главное условие нашего сотрудничества, мистер Хатаке, — воспоминание, от которого сводило зубы, — Никто не должен узнать о вашем проклятии. Вы понимаете последствия? Хорошо. Тогда мы рассчитываем на вас».
Конечно, он понимал последствия, потому что был, мать его, профессионалом. Но всё равно не смог выполнить задачу так, как того требовал протокол — Какаши дал слабину, а должен был уничтожить всё ещё в зародыше. Просто внутри что-то дрогнуло в тот момент, когда он посмотрел в глаза девушки: решительные, всецело доверяющие ему и полностью согласные с любым решением.
«Я не хочу, чтобы вы были одиноки в такие ночи, сэр».
Почему он не сделал этого? Неужели не мог? А хотел бы их вернуть? Попробовать, что было бы, если...
Какаши с ужасом поймал себя на мысли, что, не задумываясь, ответил бы: «Да».
Он хотел этого, чёрт возьми.
Даже несмотря на то, что практически не знал свою напарницу. Они познакомились меньше недели назад, но Сакура сегодня смогла простыми словами посеять зерно сомнения в его душе. Что-то в ней располагало этой ночью: простая человеческая доброта и бескорыстное желание помочь — вот в чём так отчаянно нуждался Какаши. И она, кажется, могла с охотой дать ему это. Возможно, он мог ей даже довериться.
Так хотелось просто плюнуть на всё и попробовать хоть раз поступить, как хочет именно он.
И всё же он стёр, вернее, заменил на кого-то другого.
Отвратительно.
«Ты отвратителен, Хатаке».
Его мутило от осознания неправильности собственного поступка. Потому что это было чертовски несправедливо поступать так с ней. Если уж кто и был виноват в этой ситуации, так это Какаши — по его вине всё произошло: начиная с тупого отчета и заканчивая идиотской идеей продолжать «ночёвки» в кабинете. Знал же прекрасно, что кабинет более непригоден и опасен для подобного. Трезво понимал: теперь делил пространство с девушкой: очень любопытной и влипающей в неприятности на ровном месте.
Так какого чёрта? Чем вчера думал, когда Сакура закрыла дверь, а сам он намеренно остался?
Словно...
Словно хотел, чтобы его когда-нибудь раскрыли. Мечтал поделиться своей тайной, пусть даже не осознавая этого.
Так получи и распишись — вот они последствия принятого решения.
Какаши со злостью сжал зубы, разрываясь в личных противоречиях: Что было правильно, а что нет? Пусть на секунду, но пожелать поделиться с кем-то личными переживаниями — это было неправильно? Закрываться дальше в одиночестве — правильно?
Он не понимал, нет. Просто не мог принять.
Как ему, чёрт возьми, надо было поступить?
Сакура выдохнула, привлекая снова всё внимание к себе. Окутывающее её свечение начало слабеть, рассыпаясь на множество искр, опадающих к полу. Кажется, заклятие Забвения наконец-то выполнило свою задачу и потихоньку начало рассеиваться. Но всё было не так просто — мозгу требовалось адаптироваться к новым изменениям. Это заклинание хоть и изучали на втором курсе в школе чародейства и волшебства, но, если не следовать правилам, последствия от него могли быть гораздо сложнее (он бы даже сказал, опаснее). Нужно было сделать всё правильно, хотя бы раз. Пусть Сакура поспит ещё немного.
В подтверждение его мыслям она начала заваливаться вперёд. Какаши успел аккуратно подхватить бессознательное тело напарницы, неловко прижимая её к себе. Он почувствовал, как мягко она уткнулась лбом в его плечо, а длинные волосы разметались в разные стороны, прикрывая женское лицо. Кончики невесомо дотрагивались до его кожи, щекоча шею. Острое обоняние моментально уловило, что Сакура пахла чем-то цветочным — невесомо сладким. Почему-то это заставило тело невольно напрячься.
Неправильно. Странно. Непривычно.
...но приятно.
Какаши чертыхнулся сквозь зубы, недовольный предательским поведением собственного тела. Ситуация сейчас совершенно не располагала к подобному — ему нужно было переложить Сакуру, пока она ещё спит. Неизвестно, сколько это состояние у неё продлится, и было бы логично, если бы она проснулась в более подходящей обстановке. И желательно не на полу: Какаши помнил, как холодно ей было ночью.
Он огляделся: кабинет был огромным, но только сейчас мужчина смог оценить, насколько же тот был пустым. За горами коробок это как-то не бросалось в глаза, но теперь, благодаря помощи Сакуры в ликвидации бардака, стало прекрасно видно, что комната полностью отражала сущность своего хозяина — такая же одинокая.
Вздохнув, Какаши поднял волшебную палочку, а второй рукой придерживал спящую напарницу. Похоже, пришла пора менять и обживать потихоньку этот кабинет, если он теперь делил его с девушкой — время обновки интерьера.
Взмах палочки, и в воздухе материализовался небольшой офисный диванчик — идеальная вещь для такого случая. Мебель как раз отлично вписалась на полу рядом с окном.
Просто замечательно.
Теперь оставалось лишь полбеды: как-то перенести Сакуру и уложить на диван. Медленно встав, Какаши аккуратно перехватил напарницу под спиной и коленями. Он старался очень бережно держать её на руках, чтобы не дай бог не разбудить (иначе он потом точно не сможет объяснить, как она оказалась в его объятиях). Сакура была на удивление лёгкой, лишь тихонько сопела, уткнувшись носом ему в грудь. Редкая картинка, даже очень милая — такой он её ещё не видел.
Какаши сделал шаг. Потом ещё один.
Внимательно вглядывался в её лицо, волнуясь, что может нечаянно разбудить. Но она спала слишком крепко, лишь легонько подрагивали ресницы. Заботливо уложив напарницу, Какаши достал волшебную палочку и тихо прошептал:
— Акцио, — ловко левой рукой поймал наколдованный ночью плед, который до этого лежал на полу. Какаши был к нему спиной, слепо перехватил в воздухе, но для подобного, ему и не нужно было поворачиваться — рефлексы дикого зверя, с которым ему теперь приходилось делить свою сущность, сделали своё дело сами. Хоть какая-то польза от этого проклятия: обоняние, зрение, ловкость и прочее. Правда, Какаши предпочёл больше быть простым человеком, с удовольствием променяв бы такие бонусы на жизнь без всяких тайн.
Накрыв Сакуру пледом, Какаши облегчённо выдохнул: теперь со стороны казалось, что ничего страшного не произошло. Она просто заработалась допоздна, так и уснув в кабинете. Сегодняшняя ночь никак не отразится на ней — она скоро придёт в себя, и всё встанет на круги своя. Они продолжат вместе работать, как будто ничего не случилось, и лишь Какаши будет помнить. Сохранит воспоминания о её доброте и понимании, и не забудет это мгновение человеческой отзывчивости в такую трудную и тоскливую для него минуту.
Зря он намеренно и на постоянной основе ругал её (хотя чаще за дело, конечно). Хорошая девушка, чересчур любопытная, правда.
— Спасибо, Сакура, — Какаши присел на корточки и заправил выбившуюся розовую прядь за ухо. — Сегодня мне не было одиноко.
Она забавно поморщилась во сне и носом зарылась в шерстяной плед. Значит, уже скоро проснётся, а Какаши надо было исправить ещё парочку вещей, поэтому пришлось с неохотой, но убрать руку от женского лица и встать.
Снова вернувшись к месту, где они просидели всю ночь, Какаши склонился над царапинами, который сам оставил, когда трансформировался. От них нужно было избавиться в срочном порядке, чтобы точно не возникло вопросов (девочка была ещё и наблюдательная). Для такой мелочи он решил не использовать волшебную палочку. Длинные мужские пальцы мягко провели по глубоким отметинам, подушечками обводя следы по контуру — те загорелись магическим светом, как по волшебству исчезая вслед за прикосновениям Какаши.
Сделано.
...а теперь последнее и самое главное.
Взгляд упал в сторону рабочего стола Сакуры. В сердце больно кольнуло — чёртов отчёт. С него всё и началось, им же и закончится.
Какаши медленно подошёл, подняв листы бумаги с пола, и пролистал их. Вглядывался в чернильные (немного выцветшие) буквы, чувствуя, как информация с отчёта ворошит мучительный клубок старых воспоминаний. Будь его воля, то он сам бы с удовольствием их давно стёр. А ещё лучше — себя самого. Прошлое было не так легко забыть — глубокие рубцы на сердце моментально отзывались ноющей болью на душе.
Пальцы невольно сжали пергамент, слегка смяв его. Тяжело было вспоминать, и вообще, надо было сразу избавиться от этих бумаг. Почему сразу не сжёг — оставил в назидание? Сам себе? За ошибки в прошлом?
«Если бы я мог, то хотел бы...»
Додумать мысль он не успел — Какаши от неожиданности чуть бумаги не выронил, ибо комнату взорвал женский протяжный стон со стороны дивана. Плед зашевелился, и из-под него вытянулись две тонких руки — Сакура сладко потягивалась, внезапно придя в себя.
Проснулась, а значит, это был момент истины: как она себя поведёт?
В голову Какаши закралась шальная (идиотская) мысль, что он мог напортачить с заклинанием, и оно (ну, а вдруг?) не подействовало. Маловероятно, но всё же...
Он замер в ожидании.
Послышалось копошение, снова зашевелился плед, и наконец показалась розовая макушка: Сакура была взъерошена, как маленький воробушек, осоловело пытаясь сфокусироваться на внимательно разглядывающим её напарнике.
Повисла неловкая пауза.
— Доброе утро, сэр, — она упорно пыталась подавить зевоту, — Кажется... я вчера заработалась и не заметила, как уснула... извините.
Мужчина горько усмехнулся, понимая, что всё сделал правильно — всё-таки изменил её память. Волшебник-профессионал, мать его.
— Доброе, Харуно.
Всё-таки зевнув, Сакура приподнялась и опустила ноги с дивана. Потерев ладонью сонные глаза, вздрогнула, еле слышно пробурчав: «Плакала во сне, что ли?». Щёки предательски заалели: Сакура смутилась, вероятно, забеспокоившись, что Какаши может заметить это. Но его интересовало другое: он украдкой разглядывал её, оценивал состояние, пока та спешно вытирала глаза.
— Ты вчера проделала хорошую работу... Харуно, — его удовлетворило её состояние, но вот почему-то язык с неохотой назвал по фамилии. — Довольно быстро разобрала всю документацию: я впечатлён.
Сакура удивлённо покосилась на Какаши, явно не ожидая похвалы в свой адрес, но на молодом лице тут же расцвела улыбка.
— Это значит, что я молодец? — аж вся светилась изнутри.
— Молодец.
Правда умница. Он действительно был впечатлён этой ночью: Сакура стала первым человеком за эти несколько лет, так сильно поразившим его: очень добрая и бескорыстная волшебница. Действительно редкость в наше время.
А ещё до безумия любопытная!
Какаши аж весь напрягся, заметив знакомый загоревшийся взгляд, который моментально зацепился за отчёт в его руках — он так ничего и не сделал с ним, отвлекшись на неё.
— Что это у вас? — ещё бы она не всунула свой нос, — Неужели что-то пропустила вчера? Сэр, я сейча...
Она уже было встала с дивана, но оборвалась на полуслове — бумаги внезапно вспыхнули синим огнём в руках Какаши. Пламя бликами отражалось в глазах мракоборца: холодное, магическое — пальцам от него ни капельки не больно, лишь скукоживался пергамент и чернели буквы, навсегда исчезая из истории. Только в памяти мужчины останется навсегда, и понимание этого наполняло его сердце непонятной тоской и болью.
Он ведь будет помнить, а она...
Взгляд упал на Сакуру.
...нет.
— Сэр? — она подошла ближе, обеспокоено вглядываясь в его лицо. Кажется, в стальных глазах промелькнула какая-то эмоция, вызвавшая подозрение в её душе. Сакура — настоящий эмпат. Похоже, она легко умела поймать смену его настроения. Хорошо, что в душу не посмотрела, а то явно ужаснулась бы.
Листки полностью догорели, опав на пол серым пеплом.
— Просто мусор.
Сомнение в её взгляде — Сакура не поверила ему, и он мог её понять. Она с подозрением разглядывала остатки отчёта на полу, пока Какаши вытирал свои пальцы от сажи — интуитивно чувствовала, что он намерено её обманул и скрыл что-то важное.
Любопытная, умная, упрямая — настоящая заноза в заднице.
Наверное, именно поэтому у него возникло непреодолимое желание срочно сбежать — куда угодно, но лишь бы не видеть её. Хотелось проветрить голову, ибо после произошедшего ночью в ней царил настоящий кавардак.
Решение пришло неожиданное и вполне логичное.
— Я схожу за чаем, — лучшее, на что он смог сослаться в данный момент.
Какаши взмахом волшебной палочки убрал весь беспорядок, который сам же оставил на полу, и уже было шагнул в сторону двери, как снова посмотрел на Сакуру. Невежливо было с его стороны не предложить и ей что-то попить — у самого вон глотка пересохла. Она, наверное, тоже хотела.
— Тебе принести? Или хочешь кофе?
— Чай, — пробурчала Сакура, на автомате облизнув губы.
Она отвернулась от него, начав приводить себя в порядок при помощи волшебства: её одежда вся помялась, а волосы были взъерошенны и завивались отдельными прядками. Он отметил, что Сакура выглядела в этот момент весьма милой, но, судя по напряжённой спине, ей некомфортно от его присутствия. Злилась, что он не был с ней откровенным? Или из-за своего внешнего вида? Вероятнее всего, второе: хотела, чтобы Какаши видел в ней профессионала. Значит, это была хорошая идея, что он сейчас уйдёт. Не будет смущать, да и сам успокоится — на душе скребли кошки.
Дверь закрылась за его спиной, оставляя девушку в кабинете совершенно одну.
***
Выйдя в коридор, Какаши позволил себе устало выдохнуть и привалиться спиной к стене рядом с кабинетом. Его взгляд бездумно уперся в потолок. Он мог себе позволить постоять вот так, не боясь, что кто-нибудь обратит внимание на его состояние, потому что народу в Министерстве пока не было. Ранее утро — пусто и тихо. Просто замечательно. По-хорошему, ему следовало бы идти, но совершенно не хотелось двигаться. Ничего не хотелось, даже думать. Он был вымотан морально. Чертовски сильно.
Знал, что эта ночь будет тяжёлой, но благодаря Сакуре сегодня были побиты все рекорды. Она его с ног на голову поставила, хорошенько при этом встряхнув. От пережитых эмоциональных горок даже не по-детски мутило — Какаши был абсолютно сломлен и разбит. А ведь это только вторая ночь в этом месяце, и чёрт знает, что его ждёт впереди.
Мужчина зажмурился, с силой зажав пальцами переносицу — голова болела. Безумно хотелось спать, но ещё больше — курить. Последнее он позволял себе только в кабинете, но там сейчас сидела Сакура. Возвращаться к ней совершенно не хотелось, потому что ему нужно было для начала разобраться с собой, обуздав эмоции, разрывающие изнутри. Но за выкуренную сигаретку он сейчас действительно готов был убить. Дурацкая привычка, которую заимел вместе с проклятьем несколько лет назад, и из-за этого был противен сам себе.
Какаши устало открыл глаза.
А ведь если подумать, то он ни разу не спросил, как Сакура относилась к тому, что он курит при ней. По какой-то причине теперь это волновало его, а до этого не придавал абсолютно никакого значения, просто эгоистично следуя своим привычкам. Да и Сакура никогда не возражала открыто — ни разу не возмутилась и не заикнулась. Даже вида не подавала, что ей могло что-то не нравиться. Но ему всё же следовало спросить её об этом, хотя бы поинтересоваться из вежливости. Вот только какого хрена он именно сейчас задался этим вопросом? Раньше чужое мнение было ему до лампочки, и не поздновато ли так внезапно проявлять заботу? Со стороны это точно будет выглядеть странно.
«Ничего не изменилось, — уверял себя Какаши, наконец-то отлипнув от стены и двигаясь вдоль коридора, — Она все ещё твой проблематичный стажёр, поэтому этой ночью ничего не было».
Для неё, по крайней мере.
Комната отдыха (по сути, лишь небольшой закуток с чайными принадлежностями) находилась в конце соседнего коридора, и, чтобы дойти до неё, надо было пересечь главный холл этажа. Он уже было прошёл мимо стола секретаря, как внезапно замер, услышав звук остановившегося лифта: кому-то явно не сиделось дома. По факту, рабочий день начинался лишь через пару часов, поэтому Какаши с интересом покосился на открывшиеся двери. Хотел уже было поздороваться, но от неожиданности почувствовал, как ком встал в горле.
«Твою мать».
Фиолетовый костюм и ледяные голубые глаза — Гиббс, чёрт возьми. И вот какого лешего спрашивается он забыл в такую рань в Министерстве? Да ещё и не на своём этаже! Почему-то Какаши был уверен, что ответ его не обрадует, но он лишь мрачно смотрел на сотрудника отдела магических популяций и контроля над ними.
Контроля над ним.
— Доброе утро, мистер Хатаке, — губы волшебника растянулись в тонкой, неправдоподобной улыбке. — Какая неожиданная встреча.
Какаши подавил нервный смешок: неожиданная, да?
— Вы правы. Очень легко перепутать четвёртый этаж со вторым, — с сарказмом заметил мракоборец.
Какаши пытался задеть его, но Дрейвен никак не отреагировал, пропустив колкость в свой адрес. Продолжал всё так же улыбаться, буравя взглядом Какаши, отчего тот чувствовал себя совершенно некомфортно. Не только Сакуре не нравился этот мужчина — Какаши от него тоже был не в восторге и по весьма понятным причинам.
— Не поверите, но я как раз шёл к вам. Даже встал ради этого пораньше, — в подтверждение своих слов, маг сделал шаг в сторону Какаши. Захотелось тут же инстинктивно сделать шаг назад, но он был вынужден стоять на месте, подпуская Гиббса ближе. Тот неспешно протянул ладонь в знак приветствия, а Какаши еле сдержался, чтобы не поморщиться. Пришлось с неохотой, но вытащить руку из кармана, чтобы пожать в ответ — дурацкая обязанность быть вежливым (даже если он чувствовал лишь отвращение).
— И за что такая честь? — сухо спросил мракоборец. — Если вы за отчетом, то я подготовлю и передам его вечером, как обычно.
Спрятав ладонь обратно, Какаши чувствовал, что проблемы сегодня сыпались на его седую голову прямо как из рога изобилия. Зная Гиббса, можно предположить, что он не просто так припёрся сюда спозаранку — явно по какому-то неотложному делу.
— Извините, что побеспокоил, но я хотел лично убедиться, что у вас всё в порядке. Особенно после увиденного вчера в кабинете, — многозначительно протянул Гиббс, а Какаши про себя чертыхнулся: было прекрасно понятно, о чём шла речь. Вернее — о ком.
— Я вчера уже говорил, что вам не следует беспокоиться. Я разберусь с этим сам.
— Да, говорили, — согласился Гиббс, а взгляд его стал на тон холоднее. — Но я вижу, что вы пренебрегли моим предостережением. Судя по всему, так и продолжаете «ночевать» у себя в кабинете. — ощерился, заметив, как округлились глаза собеседника, и продолжил: — Да, я давно заметил и теперь хотел бы обсудить это с вами.
Какаши заматерился про себя: он зато не хотел!
Мечтал лишь о том, чтобы его оставили уже в покое, вот только невидимый поводок, натянутый на его шее заставлял лишь скрипеть зубами от досады.
Как же его это всё достало, сил нет.
— Хорошо, давайте поговорим. Только, — снова сдался без боя, стараясь скрыть раздражённый тон за усталостью, — предлагаю сделать это у вас в кабинете. Как вы правильно заметили, у меня стало не безопасно обсуждать подобные вопросы.
Потому что там, блин, Сакура! И, упаси Мерлин, если эта ищейка пронюхала бы это (не даром его имя означало «Охотник»). Её в эти дела не стоило вмешивать, потому что если бы сотрудники отдела, в котором работал Гиббс, что-то прознали про сегодняшнюю ночь, то не только бы уволили Сакуру, но ещё и в голову залезли, перевернув и выскребав все мозги. Какаши был мягок с ней, а вот эти упыри с лёгкостью сломали бы девушку. Ему уже не привыкать, как бы неприятно это ни было, так что пусть Сакура спокойно живёт и работает себе в удовольствие — она ни в чём не виновата. И Какаши прекрасно это знал.
Гиббс удивился его предложению, а мракоборец настороженно ждал ответа.
«Соглашайся же, сукин сын!».
— Хм, похоже, что вы правы. В этом есть смысл, — он согласно кивнул, а Какаши еле сдержался, чтобы не выдохнуть облегченно. Ну, хоть в чём-то ему сегодня везло, спасибо.
— Тогда не будем медлить? — Гиббс указал в сторону лифта, явно намекая, что им следует идти, а Какаши лишь с тоской подумал о порушенных перспективах на чай.
Интересно, сильно ли Сакура расстроится, когда заметит это?