Зимние каникулы в Чарослове всегда вызывали тяжесть на душе и тоску, даже у жизнерадостной Лиры. Пустые коридоры, где от каменных стен веяло потусторонним холодом, тяжелая тишина, будто в огромном гробовом склепе, зловеще скрипящие несмазанными петлями старые двери и прерывистое дыхание живущих здесь сущностей. Они были не совсем дружелюбными и раньше заманивали младшеклассников в заброшенные комнаты замка, чтобы напугать, как следует и повеселиться. Но директор Айвет всем говорил в ответ на это, что меры давно приняты и бояться не стоит..

Обычно из школы отправлялась домой Веста и проводила неделю в не самом дружелюбном обществе родственников, прислуживая им и плача по ночам. Остальные три девочки из их странной компании оставались среди ледяных камней и призраков, развлекали себя посиделками у разожжённого камина и редким коротким прогулкам в заснеженном внутреннем дворе замка. Нет разницы, исходит пронизывающий холод от бесчувственных твердых камней или от слепящего глаза колючего снега.

Но теперь все резко поменялось. Влада получила письмо-приглашение от своих родителей, которые много лет назад оставили ее на пороге чародейского приюта, чтобы спасти. Ева тоже получила письмо от некой дальней родственницы Эмилии, приглашающей ее в гости на каникулы. Жила Эмилия на краю Дремучего Леса, в высоких белокаменных палатах, если верить письму, и знала нечто такое, что и Еве будет полезно узнать.

- Надеюсь, - прохладно промолвила девушка, убирая письмо обратно в конверт, - вместе с этим я узнаю и ее фамилию.

Веста слабо улыбнулась. Ей, как и Лире, предстояло провести праздничную неделю в школе. Хорошо, что не одной, а там все сладится. Но хрупкую радость омрачали тройняшки Романовы – они тоже оставались на каникулы. Зато Лира уже предвкушала предстоящие мелкие стычки с ними, и, наверное, поэтому хитро улыбалась, провожая Еву в путь.

Напоследок она помахала рукой Владе, а та лишь нахмурилась, подхватила свою пеструю кошку и резко повернулась на каблуках. Грустно, но, кажется, они никогда не станут в мире друг с другом.

- До свидания, - звонко произнесла Ева. Держа одной рукой чемодан, она ловко подхватила второй рукой серую гладкошерстную тихую Сильву и сдержанно улыбнулась. – Я буду скучать по вам.

- Пока, - Веста грустно улыбнулась и у нее на глаза выступили слезы.

Пожалуй, она слишком часто плачет в последнее время.

Одарив Весту и Лиру еще одной прощальной улыбкой, Ева чаропортировала.

Привычный темный вихрь принес девушку к подножию высокой лестницы с широкими ступенями из белых камней. Невольно подняв голову, она увидела трехэтажное белокаменное здание с позолоченным верхом. Поднялся порыв холодного ветра, разнося по окружающим крупным сугробам ажурные снежинки и хлопья снега, и на несколько минут Еве показалось, что она явилась к чертогам Снежной Королевы.

Но та Королева, как гласили учебники, охраняет магические угодья в Лапландии, а здесь – логово миролюбивой российской нечисти. Злая нечисть обитает за рекой Смородиной. Интересно, Эмилия относится к темным или светлым магам?

Набравшись смелости, Ева глубоко вздохнула и пошла по ступеням, с каждым шагом пересиливая свою робость. Ведь Сильва не выказывала неодобрения или нежелания оказаться внутри палат, значит и опасности быть не должно. Это, пожалуй, единственное, что обнадежило в этот момент Еву, и подарила ей новую надежду. А была ли старая?

Медленно поднявшись, она нерешительно протянула тонкие пальцы к медному дверному молотку. Старомодно, но лишь для китежан, раз в Дремучем Лесу и за рекой Смородиной все живут по меркам средневековой Руси. Оставалось только постучать им.

И Ева решительно ударила дверным молотком по меди несколько раз, напряженно вслушиваясь в отдающий звоном стук. По ту сторону двери раздались громкие цокающие шаги.

− А вдруг черт? – испуганно мяукнула Сильва, прячась за ногами невозмутимой хозяйки.

− Тогда уж чертовка.

− Нет, Евушка, не смешно. Мяу! Чувствую нечисть гадкую! − заверещала-замяукала несносная кошка и даже стала невидимой по своему обычаю.

Ева раздраженно вздохнула, желая объяснить, что тревожиться нечего, но дверь уже распахнули. Из-за нее повеяло домашним теплом, которого девушка никогда не знала, а в дверном проеме показалась темноволосая женщина с белым лицом, одетая в темное длинное шерстяное платье. Ее глаза алчно сверкнули красным цветом, но Ева совсем не испугалась.

− Здравствуйте, − негромко промолвила девушка, делая шаг навстречу. – Вы – Эмилия Вертинская? Меня зовут Ева Одинцова.

− Добрый день, дорогая, − хозяйка дома тепло улыбнулась ей. – Да, ты не ошиблась. Проходи.

От нее веяло зимним холодом, почти, как и от снега, только Еве совсем не было страшно. Одарив Эмилию вежливой улыбкой, она вошла в распахнутую дверь и подержала немного открытой, пока кошка снова обрела тело и проскользнула следом. Конечно, Сильва потом обиделась и повернулась к Еве серым хвостом, но это такие мелочи…

Дом Эмилии снаружи был белокаменными палатами, но внутри полностью соответствовал дизайну европейских особняков, фотографии которых Ева видела в Чарнете и на страницах журналов. Оглядывая панели из темного дерева, мебель строгого готического стиля и другие невиданные раньше украшения, она ненадолго увлеклась и чуть не ударилась бедром о подставку для зонтиков.

− Осторожнее, − улыбнулась Эмилия, тронув ее за плечо.

Ева не ответила, но окинула ее внимательным взглядом. В душу скользнуло смутное понимание.

− Сколько вам лет?

Помолчав, белокожая женщина тяжело вздохнула и развела изящными тонкими руками.

− Сто сорок два года.

− Упырица? – прямо спросила Ева, глядя в красные глаза.

− Вампирица, − Эмилия виновато улыбнулась. – Так нас на чешский манер называют. Я знала твоих родителей.

− Я так и подумала.

− Располагайся на втором этаже. Там есть несколько комнат.

− Спасибо.

Разговор то ли не заладился, то ли зашел в тупик, и Еве не хотелось выглядеть навязчивой. Иногда интересную информацию можно узнать осторожной хитростью или наводящими вопросами, а поэтому она закрылась в просторной светлой комнате, размером с половину девичьей, и занялась разбором вещей. Их было немного и дело не затянулось, только выходить из комнаты не хотелось до вечера. Аккуратно разложив одежду и книги в шкафах, Ева посмотрела на мяукающую возле ног Сильву.

− Есть хочешь? Извини, я миску твою не взяла.

− Спасибо, Евушка, − произнесла кошка елейным голосом, и отвернулась.

− Но это ничего. У Эмилии попросим.

Когда за окном стемнело, их никто не звал к ужину, но Сильва проявила несвойственное ей упрямство и стала царапать дверь когтями, пронзительно мяукая. Ни дать ни взять – несчастная кошечка не ела несколько дней. Усмехнувшись, Ева отворила дверь и неспешно пошла следом за быстро несущейся вперед Сильвой, а когда шагнула в коридор, ведущий предположительно на кухню, нос к носу столкнулась с незнакомой девочкой.

На вид ей было десять или одиннадцать лет, и она очень смутилась при виде Евы.

Возможно, дело в том, что робкая воспитанница Эмилии в длинном платье из синего бархата, с заплетенными в толстую косу белокурыми волосами, редко видела посторонних людей в поместье, а может в том, что они походили друг на друга. Во всяком случае, Ева помнила, что несколько лет назад выглядела точно, как эта девочка.

С громким воинственным мяуканьем из-за ног девочки выскочил маленький рыжий котенок.

− Не бойся, малой, − мурлыкнула Сильва, тут же забыв о голоде. – Я не кусаюсь. Почти.

Ужин проходил не на кухне, а в гостиной, где Ева больше любовалась на статуэтки, картины и ковер, чем ела. Тонкие ломти птичьего мяса и картофельное пюре, впрочем, тоже оказались очень неплохими. Интересно, кто их готовил? Явно не вампирица Эмилия, ведь всем известно, что в кулинарии вампиры и упыри совершенно не разбираются. То ли дело оборотни…

− Еду готовили слуги, дорогая, − бархатным добрым голосом произнесла Эмилия.

Ева вздрогнула и уронила с вилки кусочек мяса, который Сильва тут же поспешила подобрать.

− Да, я читаю твои мысли, − негромко рассмеялась родственница. – Не пугайся. Кстати, познакомься со своей сестрой. Это Ада.

Девочка в синем платье вздрогнула и прямо посмотрела на Еву с любопытством. Чувствуя легкий душевный трепет, та вспомнила себя в ее возрасте. Удивительно!

− Привет, − осторожно сказала она. – Я Ева.

− Ваши родители, Аристарх и Ирина, любили друг друга, − помолчав, сказала Эмилия тяжелым надломленным голосом. – Ирина была моей троюродной сестрой, нас воспитали вместе. Мне хотелось помочь ей, и я стала лгать вампирам, а она – чародеям. Вампирам нельзя заключать браки с ведьмами, как и колдунам с вампирицами. Но они не послушались закона. Они поженились втайне от чародейского сообщества, стали скрываться в этом доме, и у них родилась дочка. Ева…

− Я же не вампирица?

− Нет, дорогая. Вы с Адой родились чародейками и не унаследовали ничего от отца, кроме цвета глаз… Ирина очень боялась, что их обнаружат, поэтому сама отнесла тебя в приют. Ох… В те черные годы было много подкидышей.

Ева молча вспомнила Владу.

− А когда родилась Ада, их обнаружили. Аристарх совершил ошибку, приведшую к ужасной трагедии, − алые глаза сверкнули плотоядной злобой. – Я бы разорвала на части всех, кто хотел причинить вред моей сестре, но Ира запретила мне. Их увели прочь, и казнили в лесу, позволив мне воспитывать Аду под покровом тайны.

Ева промолчала. Она мастерски умела скрывать за холодной маской равнодушия любую боль, даже если та жгла и мучила ее. Так удалось и сегодня.

− Сейчас Ада на домашнем обучении, − произнесла со вздохом вампирица, уронив голову на руки. – Чародейские лекари определили, что у девочки слабое здоровье, но чиновники из Чарсовета выдали ей котенка.

− Как его зовут? − зачем-то спросила Ева, задумчиво глядя на улыбнувшуюся сестру.

− Огонек, − отозвалась та с готовностью.

− Я переписывалась с господином Айветом, − продолжала Эмилия, нервно отодвинув пустую, блестевшую чистотой тарелку. – И он не имеет ничего против, чтобы Ада училась в Чарослове.

− Спасибо, тетушка, − чинно произнесла девочка, склонив голову.

Эти каникулы показались Еве одновременно самыми простыми, но и в то же время самыми счастливыми в ее спокойной, размеренной и очень серенькой жизни, которая, однако, в последние месяцы обретала яркие краски.