В директорском кабинете мерцали тревожно колебавшиеся в разные стороны огоньки свечей, и царила гулкая, тревожная тишина. Четыре ведьмы – две в куртках поверх школьной формы, две в зимних пижамах, сидели на низенькой скамейке перед столом Арсения Семеновича Айвета. За их спинами стояли Вестники, так и не назвавшие свои имена. Один из них протянул директору какие-то бумаги, и тот, не читая, положил их себе на стол.

− Дело в том, господин Айвет, что ваши ученицы избраны Чарсоветом для борьбы со злом. Последние несколько месяцев этот вопрос стоял особенно остро. Наши верные вороны наблюдали за ними и приносили нам сведения.

Айвет смотрел прямо и задумчиво. Он не кривил в глумливой усмешке губы, как обычно при разговоре с учениками, но, как предположила Лира, прикидывал, насколько выгодным будет предложение для него лично.

− И что же такого выдающегося совершили эти девицы? – спросил он недоверчиво, не глядя на учениц.

− Они достойно давали отпор любому злу, которое встречали на своем пути, − хладнокровно отозвался Вестник, представившийся, как Ярослав Крылов.

Школьники почти ничего не знали про Вестников. Разве что Ева читала однажды, что раз в пятьдесят лет они отыскивают отважных героев, способных защищать равновесие хрупкого чародейского мира от сил зла, грозящих из-за реки Смородины. Для такого благородного дела объединялись темные и светлые, друзья и враги, чародеи и ведьмы. Но кто бы мог даже предположить, что выбор внезапно падет на четырех учениц?

Разговаривая с Вестниками, Арсений Семенович держался уважительно, почти заискивающе и уже не был тем разъяренным краснолицым неприятным типом, от вида которого младшие ученики дрожали, а старшие обходили его стороной. Он хорошо относился к тем, кто имел высшую силу или хотя бы равенство с ним.

− Лира Конт и Владлена Лаврова сумели дать достойный отпор школьным хулиганкам, буквально сделав за вас вашу работу, − произнес медленно и нараспев главный Вестник, сняв капюшон резким жестом, и все увидели его светлые волосы, в которых обильно запутались седые нити. Несмотря на это, ему было не больше двадцати лет.

− Да о чем вы говорите? – искренне изумился Айвет. – Это всего лишь подростки. У них сплошные конфликты на ровном месте, мне с каждой их дракой разбираться? Других дел полно.

− Веста Холод сумела избавиться от тиранящих родственников и обрести в себе силы бороться с произволом, − продолжал Вестник.

− И нагрузить меня своими проблемами, − заметил директор ворчливо, опустив на Весту тяжелый мрачный взгляд.

Та не покраснела и не опустила глаза, а вскинула голову и посмотрела на него недовольно и печально.

− Ева Одинцова открыла в себе дар некромантии и связь с Навью, что помогло им с Вестой Холод сбежать из плена. Несмотря на вашу безответственность, ученицы сделали все сами.

На это засопевшему Айвету ответить было нечего.

− Послушайте, − сказал он тихо, − но ведь некромантия не приветствуется в чародейском сообществе. Я предлагаю отправить эту девицу в Чернослов, на исправление… Раз уж ей так по душе Навь…

− С чего бы? – спросил строго Ярослав.

− Недавно Ева Одинцова обворовала меня.

− Бросьте нести чушь. Вас обворовал вампир, − сказал Ярослав с нажимом, − и вы прекрасно об этом знаете.

Айвет насупился и немного помолчал, собираясь с мыслями.

− В конце концов, − судя по решительному тону, он решился выудить из рукава последний козырь, − в герои чародейского сообщества обычно выбирают мужчин. Я могу предложить вам четверых, восьмерых, да скольких захотите, отличных парней из старших классов!

− Не стоит, − отрезал Ярослав. – Да, у нас имелись сомнения, но когда Лира Конт стала Верховной в Темном клубе, это стало последним обстоятельством, необходимым для выбора. И я очень не советую вам навязывать кого-либо Чарсовету.

Выражение лица директора опять стало подобострастным.

− Да я никогда в жизни… − пробормотал он, и у него забегали глаза. – Вы не так меня поняли… Но я хотел предложить лучший вариант… может глава Чарсовета прислушается… мы с ним прежде были добрыми друзьями…

Вестник Ярослав хмыкнул и ничего не сказал в ответ, зато заговорил его соратник, молча стоявший у двери рядом с другим Вестником:

− Это тот, которого сместили с должности за взятку или тот, кого отправили в Чарострог за множественные преступления? За последнее десятилетие сменилось много глав, знаете ли.

− Конечно, знаю, − выдавил из себя обескураженный директор.

На этом разговор к радости Влады, уже подумывающей о том, чтобы стукнуть кулаком по столу и выказать свое отношение к мнению директора, был закончен. Вестники пообещали прислать к девушкам воронов с письмами, после чего проводили их до девичьей и чаропортировали.

Все уже спали, несмотря на внезапную отлучку Евы и Весты. Глядя в темное пространство, где мирно посапывали одноклассницы, Влада невольно задалась вопросом: как они отнесутся к тому, что они, четверо, прославились за один момент? Ставить ли их в известность? С одной стороны, Вестники ничего не говорили про секретность, с другой – а что, если это само собой разумеющееся условие?

Решив держать рот на замке и хотя бы попытаться не срываться на Лире, Влада улеглась в постель.

За этой холодной и странной ночью пришла весна. Пока еще календарная, чуть менее холодная, чем колючий злой февраль, но надежда на скорое приближение спасительного тепла успела поселиться в сердце Весты. Она смотрела на унылые лица одноклассников и слабо надеялась, что эта светлая радость коснется и их сердец.

А пока приходилось наблюдать за тем, как язвительно Лира посмеивается над Владой.

В пятом классе, где училась Веста, а всего в параллели их было три, за партой у окна сидел Антон Яхонтов – рыжеволосый, застенчивый и белокожий юноша, которого в младших классах несколько раз принимали за брата Весты. Но прошло время, он вырос и расправился в плечах, а она осталась миниатюрной и хрупкой, кожа загорела на солнце и на лице высыпали веснушки. Он состоял в Клубе Светлых и подавал большие надежды. Некоторые сулили ему будущее Верховного.

Пятого марта Веста поняла с замиранием сердца, что влюбилась.

Шестого марта весь день одергивала себя, стыдливо отводя глаза от его заинтересованного взгляда, и старательно напоминала себе, что отношения Лиры с Мраком получились рваными и кратковременными.

Седьмого марта она решительно отбросила прочь сомнения и кокетливо улыбнулась Антону в ответ на его прямой добрый взгляд.

Восьмого марта Антон подарил Весте книгу «Приключения влюбленных на Лысой Горе».

− Спасибо! – воскликнула она, наверное, слишком восторженно, чем следовало, и с улыбкой разглядела новенькую яркую обложку с двумя улетающими в небо фигурами на метлах.

Антон немного смутился и слегка улыбнулся.

− Я рад, что тебе понравилось.

Раньше Весте не дарили подарков, не считая одежды и прочих необходимых вещей, но сейчас стало немножко иначе. А ее жизнь стала нежнее и спокойнее, по крайней мере, улыбаясь Антону, она хотела в это верить.

Вряд ли его намерения недобрые и жестокие, во всяком случае, светлым чародеям не до злого коварства, их полностью занимает учеба. Особенно в пятом классе, в конце которого грозят экзамены. Даже если Веста стала бы волноваться на этот счет, увеличившаяся в последнее время нагрузка не дала бы возможности утонуть в тревоге с головой.

Но не прошло и недели, как они начали ходить по коридорам, держась за руки и беззаботно болтая о всяких мелочах. Школьные будни, полеты на метлах, бесконечная стужа в старинном замке – все это казалось и Весте и Антону отличными темами для беседы. И влюбленное сердце Весты пело. Ее пятнадцатая весна принадлежала только ей. Им двоим.

Хотя год назад она не посмела бы и мечтать о подобном.

− Давай сходим ночью на крышу?

Вопрос прозвучал почти буднично, словно Антон говорил о погоде, но на глубине его серых глаз застыла блестящая тревога.

− Давай, − согласилась она легко, пряча свою тревогу за смущенной улыбкой.

Крыша Чарослова почти полностью состояла из остроконечных верхов башен, но самая дальняя его часть, где жили преподаватели, была накрыта плоской крышей. Выход туда тоже имелся – по пожарной лестнице, которую установили в конце прошлого века под давлением Чарсовета. Конечно, выходить на нее морозной ночью было чревато простудой и осложнениями, но если днем времени не хватает ни на что, выбора просто не остается.

Заглянув в глубь души, Веста осмелилась признаться себе, что не меньше, чем любви, хочет и приключений. Желательно – хороших, без печального конца. Плохих она уже успела натерпеться за свою короткую жизнь сполна.

Когда часы в дальнем коридоре отчетливо пробили полночь, задремавшая в теплой постели Веста вздрогнула, резко проснувшись, и, неохотно стряхнув с себя липкую паутину сна, стала бесшумно собираться. Делала она это до того тихо и осторожно, что даже чуткая Влада не проснулась. Это хорошо, значит, надзиратели и Стражи, до сих пор иногда патрулировавшие замок, не обнаружат ее.

Выпускникам университета Чарослов давали знания о заклинании невидимости, и сейчас Веста пожалела, что не имеет возможности стать невидимкой. Но это не страшно. Она сможет, она преодолеет, она пройдет через все.

Затаив дыхание, девушка тихо кралась по коридору.

На ней было зимнее пальто, шапка, шарф и теплые свитер со штанами, а старые сапоги, которые обязательно будут стучать подошвами по каменному полу, Веста несла в руке. В носках гораздо удобнее сохранять свою невидимость.

Бланка бесшумно скользила следом за ней. Белую шерсть надежно скрывала густая мгла.

− Кажется, пришли, − прошептала Веста Холод, остановившись у пожарной лестницы.

− Мрр, − отозвалась кошка, потершись об ногу хозяйки.

− Полезли.

Наверное, стоило подождать Антона, но Веста подумала, что если его не окажется на месте, то можно будет спуститься и подождать внизу. Преодолевая робость и беспокойство, она поднималась все выше и выше, и наконец, сделала шаг на продуваемую всеми ветрами крышу. Тут-то и пришла пора торопливо надеть сапоги. Вот и все.

Бланка тут же слилась шерсткой со снегом, но Веста не стала попусту тревожиться – тем более, что рыжая кошка Антона, по имени Искра, присоединилась к ней в веселой кошачьей игре.

Антон в меховой куртке и вязаной шапке стоял у самого парапета, спиной к ней, и, заслышав хруст снега позади, медленно обернулся.

− Привет. Отлично выглядишь.

− Привет. Спасибо.

Смущение прошло, его сменила легкая эйфория. Чтобы не замерзнуть, они бродили туда-сюда по крыше, держась за руки, разговаривая всласть, как невозможно было наговориться во время коротких перемен, а потом Антон спохватился, что у Весты нет варежек, и надел на ее озябшие руки свои.

− Не надо! – попыталась воспротивиться она с легкой улыбкой. – Ты же сам замерзнешь.

− Я крепкий и здоровый, а ты недавно из больницы вышла. Надевай.

Вязаные синие варежки оказались ей велики, но быстро согрели дрожавшие покрасневшие от холода пальцы.

− Спасибо большое! Я завтра их верну тебе, обязательно!

Антон хотел что-то сказать, но позади раздалось громкое испуганное мяуканье, и влюбленные резко обернулись, готовые немедленно кинуться на защиту своих фамильяров. Но с ними все было в порядке, просто Искра и Бланка метнулись в разные стороны от огромного пушистого кота, которая, впрочем, вела себя вполне миролюбиво.

− Это мейн-кун, − сообщила Веста растерявшемуся юноше. – Но с ним что-то не так. Обычно кошки чувствуют своих, и…

Договорить не удалось – прямо у них на глазах большая кошка встала на задние лапы и обернулась человеком. Молодая женщина с растрепанными черными волосами, одетая в рваную мантию, выпрямилась в полный рост, и Весте сперва показалось, что она видит перед собой Мару. Но нет, эта незнакомка отличалась и ростом, и фигурой, да и не обращается Мара в животных. Не ее это занятие.

− Здравствуйте, − рискнула Веста первая вступить в беседу. – Вы – оборотень?

− Верно, девица… − прохрипела женщина, дрожа то ли от холода, то ли от страха. – Дарья меня зовут. Чаропортируйте со мной, поможете невинную душу спасти… А котов ваших здесь оставьте, они там ни к чему… только напугают…

− Хорошо…

Веста, встревоженная такими словами, с готовностью шагнула вперед. Антон ухватил за руку.

− Ты куда? В Дремучий лес заведет… Только там оборотни водятся!

− Нет существ хуже, чем за рекой Смородиной! − выпалила Веста, выдергивая ладонь, и с нее слетела варежка. Подхватив ее, девушка поспешно натянула обратно.

Антон поджал губы, ему эта затея явно не нравилась.

− Ладно, неугомонная, тогда я с тобой!

И они чаропортировали, взяв под руки дрожавшую Дарью.

Прямо на опушку Дремучего Леса, где в непроглядном черном холоде скулил от страха и голода маленький, завернутый в три одеяла, котенок. Веста едва не споткнулась о корзинку, сделав шаг вперед, и налетевший ветер немедленно растрепал ее волосы.

− Мой котенок! – молвила хриплым человеческим голосом большая кошка, вновь поменяв обличие. – Моя Ася! Заберите ее и спрячьте от отца ее, лиходея черного, именем Перуна прошу!

В этом страдальческом голосе звенели слезы, и, конечно же, сердобольная Веста не смогла не внять этим мольбам. Без лишних слов она подхватила корзинку, вспомнив о том, что три ее подруги были в свое время подкидышами при схожих обстоятельствах, а как не помочь, если просят защитить невиновного?

Вдалеке послышался шум. Кто-то стремительно приближался на резвых конях, ломая ветки и срубая маленькие, застывшие под снежным покровом деревца. И тогда несчастная Дарья расплакалась.

− Чаропортируйте, дети! − полувскриком-полушепотом велела она, − а я задержу злодеев…

Антон схватил Весту за свободную руку, и они резко чаропортировали прочь отсюда.

На крыше школы выл холодный ветер, метая пригоршни мелких снежинок, словно весна еще не наступила, но Веста, оторопевшая от навалившихся тревожных событий, не чувствовала холода. Лицо раскраснелось, пересохло во рту, и оглушительно стучала горячая кровь в висках. Они сумели спасти маленькую жизнь от неведомой опасности, но что делать дальше?

Нести малышку в девичью опасно, там десять девчонок, любая из которых может случайно или специально выдать. Ребенок может обернуться в котенка, здесь, в Чарослове, полно котят по весне, но она не контролирует обращение.

Крепко сжав ручку корзинки, Веста метнулась к пожарной лестнице и быстро полезла вниз.

Запыхавшись, уже в коридоре, ее нагнал Антон и выхватил корзинку.

− Что ты…

− Я чаропортирую к себе домой! – прохрипел юноша. – Спрячу ребенка, чтобы не нашли! Беги!

И, не успела Веста сказать хоть что-то, как он резко повернулся вокруг своей оси и исчез во мраке, вместе с малюткой. Искра пропала тоже, а Бланка испуганно льнула к ноге хозяйки, испуганно мурлыча.

Тяжелое дыхание и дурные мысли не позволили быстро шагать вперед, а через несколько минут Веста чуть не врезалась в одетых по-зимнему Лиру, Владу и Еву. Кто-то зажег слабенький мерцающий желтый свет.

− Тише! – Влада выставила вперед руки, не позволяя случиться столкновению. – Что случилось? Ты ушла в пальто и сапогах. Мы волновались, думали…

− Ты волновалась, Владушка, − ехидно поправила Лира.

− Заткнись! Так вот, мы…

Последние слова потонули в громком топоте десятка пар ног, и Веста в ужасе съежилась, ожидая наихудшего. Вспыхнул ослепительный яркий свет, четырех юных ведьм окружил отряд воинственно настроенных Стражей в темных мантиях. Темные Стражи в замке? Это опасно и тревожно, это сулит беду…

− Всем стоять и никому не двигаться! – пророкотал незнакомый мужской голос. – Кто такие?!

− Ученицы, − ровно ответила Ева.

Высокий бородач смотрел на девушек неодобрительно, почти зло. Он был здесь главным и точно имел отношения к несчастной Дарье, это Веста поняла сразу. Нужно держать язык за зубами.

− Нарушаете закон, ученицы, − сделал он вывод, не тратя ни минуты на раздумья. – Взять их! Отвести в школьную темницу до выяснения обстоятельств!

− Да что происходит?! – возмутилась Влада, силясь вывернуться.

Но силы были неравными. Каждую из четверки подхватили под руки, и повели по извилистым коридорам, а потом по лестницам, ведущим в подземелье. Эти помещения использовали еще полвека назад, как карцер для провинившихся учеников, а потом прекратили. Традиции возвращаются?

Неважно. Куда хуже, что из-за Весты пострадают подруги!

В холодной темноте не было видно замков и решеток, лишь только слышно, как мерзко скрипят несмазанные петли. Четырех учениц Чарослова втолкнули в одну камеру, с грохотом закрыли железные двери, задвинули с лязгом три засова и заперли на замок, оставив пленниц одних.