Ночью я долго не могла уснуть. Пришлось выпить снотворное. Не помогало. Залипнув в смартфон, я обнаружила, что в ленте новостей уже обсуждают раскрытие крупного дела, хвалят полицейских, приводят фамилии отличившихся.

— Среди них должна быть твоя фамилия, Джордж, но они так и не указали её, хоть ты и долгое время работал над этим делом, — тихо проговорила я, сворачивая браузер.

В списке задержанных значилось семеро, обвинённых в особо тяжких преступлениях, в крупном хищении имущества, убийствах и прочем. Фотографий не было, но мне почему-то казалось, что среди них нет Ворона. Они не могли его взять.

Когда я включила светильник, тень раздражённо заплясала вокруг. Ей передалось моё настроение. Она то разбивалась на несколько фигур и начинала водить хоровод, то сбивалась в одну и металась из угла в угол. Было странно, но это убаюкивало меня.

На секунду в сонном сознании возник образ — вместо тени на стуле расположилась Ванесса.

— Отпусти меня, — девушка сидела, сложив руки на груди.

— Я тебя не держу, — пробормотала я, борясь с тяжестью век.

— Держишь! — воскликнула она и вскочила. — Не на виду, — Ванесса показала на всю комнату и вновь посмотрела на меня. — Ты скрыла всё, но крепко заперла меня в своём сердце, а ведь я тяну тебя камнем.

— Не тянешь, — возразила я или только хотела возразить.

— Прошло пять лет. Пообещай, что отпустишь.

***

Я проснулась, укутанная в плед. Наверное, я всё-таки задремала. Светильник был кем-то выключен. Не снимая пледа с плеч, я направилась на кухню, но заметила, что на стул в коридоре сброшены плащ и рубашка, а дверь в ванную приоткрыта. Толкнув её, я заглянула.

Шумела вода. В воздухе пахло йодом. Взглядом я нашла Ворона, который, усевшись на край ванной, аккуратно перебинтовывал рану на торсе. Я видела его спину, покрытую белыми полосами шрамов. Бинт то и дело скакал в его руках.

Я тихо встала. Плед соскользнул на пол. Словно завороженная, я подошла к нему.

— Ты ранен? — вырвалось у меня.

— Проснулась? — он замер. — М-м, можно сказать и так. Я позаимствовал у тебя бинты, ты ведь не против?

Внезапно кожа на его лопатке покраснела, словно от ожога, и красная изломанная линия обозначилась на неожиданно побелевшем участке кожи. Та лопнула и кровь, медленно набирая силу, подступила к краям.

— Что происходит? — я была напугана, а вот парень, кажется, не был удивлён.

— Помнишь, я говорил об одной особенности своей силы? — он смочил тампон под струёй воды и сказал: — Подотри кровь на спине, мне лучше не шевелить рукой.

Я аккуратно собрала кровь. Она шла уже заметнее. Ворон открутил крышку йода и, обмакнув ватную палочку, протянул мне.

— Вокруг раны, но не в рану, поняла?

Дрожащими руками я обрабатывала края, пока он молча готовил повязку.

— Это всё, больше нет? — спросил Ворон.

— Не хватает?

— Боюсь, что может открыться ещё одна. Наложи на рану и закрепи здесь.

Выполняя его указания, я заметила, что на дне ванной в избытке валяются окровавленные ватные диски.

— Что, чёрт возьми, происходит? — тихо спросила я.

— Понимаешь, иногда я буквально разрываюсь, — он попытался улыбнуться. — Когда я перемещаюсь дальше положенного, капиллярные сосуды бывает не выдерживают, кожа лопается, образуются вот такие неприятные вещи.

— Неприятные? Ты кровью истекаешь!

— Это что… ты бы видела, когда глазные лопались. Что-нибудь слышала про синдром красного глаза? Такое бывает, когда долго работаешь за компьютером несколько ночей подряд, — парень прислонился боком к кафелю. — Вот тогда я перепугался, да… Может, ещё из-за этого зрение село, хотя в этом я уже не уверен.

— То есть, каждый раз, когда ты проходишь через портал…

— Нет-нет-нет, не каждый. Только если вышел за периметр «безопасной» зоны.

— Безопасной зоны? — переспросила я, хмурясь.

Ворон закрыл глаза, положив руку поверх повязки на животе.

— Есть такие места, куда я не могу переместиться без риска для здоровья… а может, даже жизни, кто знает? Так-то я бы давно свалил с этого города и, наверное, путешествовал по миру, безнаказанно совершая мелкие преступления, — он улыбнулся. — Я раньше думал, что у тебя также. Но нет. Ты и перемещаешься медленнее. Кстати, может тебя это и спасает.

Парень замолчал. Я растерянно присела на край ванной, но тут же встала, подняла плед и, не находя себе места, вышла вон. «Почему он такой спокойный? Почему каждый раз, когда он приходит, всё переворачивается с ног на голову?» — мысли роились, обрывались, а взгляд мой скакал с места на место. Я опёрлась руками о стол.

Меня осторожно приобняли за плечи и прошептали:

— Я не умираю, Умбра… Разве что от голода.

Парень открыл холодильник, начал что-то готовить, и я почувствовала себя неловко. Всё-таки кто из нас раненый?

— Давай, я…

— Ладно, — он как-то быстро сдался и сел на стул.

Пока я обжаривала бекон и готовила омлет, поймала себя на мысли, что совершенно не представляла, что когда-нибудь возникнет такая ситуация. Враг мне Ворон или не враг? Он же гад, он меня пристрелить хотел. Да и Ванесса. Я же не могу так просто простить ему!

— Горит.

Я выключила газ и развернулась. Что бы он не говорил, выглядел он плохо. И наигранная улыбка не могла скрыть бедственность положения. Я разложила еду по тарелкам, но аппетита не было.

— Я стал витриной? — невозмутимо поинтересовался он. Я поняла намёк и перевела взгляд в тарелку.

Он быстро закончил есть и, откинувшись на спинку стула, смотрел на меня.

— Теперь я витрина?

— Я вот думаю, слишком это нагло или не слишком, — проигнорировав мой вопрос, начал Ворон и улыбнулся. — Мне бы поспать хоть пару часиков. Не прогонишь? Я бы с радостью ушёл, чтобы не стеснять, но, боюсь, лучше мне сейчас никаких переходов не делать.

— Оставайся, конечно, — вырвалось прежде, чем я успела подумать.

— Должен предупредить, что во время сна может ещё рана открыться. Я тебе кровать кровью могу испачкать.

— Не страшно.

— Как жалко, что я раскладушку уже на склад вернул… Не смотри на меня так, не стану же я покупать вещь, если можно взять, а потом вернуть, что никто и не узнает! — проговорил он и добавил, уже выходя с кухни, не оборачиваясь: Кажется, ненависть сходит на нет.

***

Пришло несколько заказов на текст, и я с головой погрузилась в работу. В комфортном полумраке я стучала по клавишам, изредка посылая тень на кухню, чтобы та принесла мне что-нибудь.

— Страдаешь сухостью в глазах, — раздался голос Ворона. — Отвлекайся хоть на пару минут от экрана.

Я отмахнулась и хмыкнула.

— Ты всегда такой?

— Какой?

— Невыносимый врач.

Он начал смеяться, но остановился. Наверное, боялся, что от смеха какая-нибудь рана снова будет кровоточить. Парень сел.

— Расскажешь, что вчера случилось? — спросила я.

Ворон вздохнул и черты его лица приняли болезненный, усталый и немного раздражённый вид. Он нахмурился, словно мой вопрос отозвался головной болью. И, когда мне показалось, что он проигнорирует его, парень ответил:

— Думаю, ты уже видела в интернете посты с ссылкой на полицейскую сводку. Конечно, видела, такое крупное дело раскрыли, — он откинулся обратно на кровать, заложив руку за голову, и продолжил. — Задержали восьмерых. Банда предприняла попытки отбить их у полиции… Началась перестрелка. Пару человек словили пулю. Мне пришлось открыть портал вне безопасной зоны. Как итог, одного забрал. Но босс всё равно недоволен.

Я закрыла ноутбук и повернулась к нему.

— Значит, ты… не стоишь во главе всего этого? — удивлённо произнесла я.

— Нет, я лишь инструмент. Хороший такой инструмент. В моём подчинении есть некоторые люди, но я не дон Корлеоне.

Мы замолчали. Ворон встал и вышел из комнаты.

Я застала его, когда он, сидя ко мне спиной, мерно постукивал ложечкой.

— У тебя закончился кофе. Я нашёл ещё одну банку на верхней полке, — сказал парень и добавил. — И ещё кое-что. Странный способ хранить фотографии.

Я быстро оказалась рядом и забрала фотокарточку.

— Не смей прикасаться к ней! — рявкнула я, скорее на автомате, чем от злости.

— Хорошо, — удивлённый такой реакцией пообещал Ворон.

Я бросила фотографию к другим и закрыла коробку из-под печенья. Железная крышка хлопнула, и возникла неловкая пауза.

— Вы с ней похожи, — прервал тишину парень.

— Да, моя сестра, — сухо проговорила я, убирая тайник с фото на верхнюю полку.

В памяти неприятно всплыло ночное видение.

— Кажется, это больная тема для тебя. Вы с ней в ссоре? — продолжал он.

— Да, ты снова угадал, — настроение портилось с каждой секундой. — Тема очень болезненная.

— Поговорить не пробовали?

— Да не получится поговорить! — что-то внутри словно треснуло и слова понеслись лавиной. — Не получится! Потому что ты её убил! Ты убил единственного человека, который был мне ближе матери с отцом. Я не знаю, есть ли на свете человек, который также любил людей, как она. Она даже юрфак закончила, чтобы помогать людям, защищать их от несправедливости.

Парень был поражён внезапной переменой настроения. Он поставил кофе на стол и развернулся, чтобы видеть моё лицо.

— Погоди, ты что-то путаешь. Я никогда не убивал девушек.

— О, нет, — продолжала я, и ярость во мне захватила сознание. — Она умерла по твоей вине. Тобой движет неконтролируемая жажда наживы. А может, ты просто клептоман, который получил способности и развлекается?

— Ты меня не знаешь, чтобы так говорить!

— Зато отлично знаю, как пять лет назад именно твоя банда провернула ограбление фонда центральной больницы. Или хочешь сказать не твой след нашли на месте преступления?

Ворон раздражённо провёл рукой по лицу и шумно выдохнул.

— Дай объяснить! — воскликнул он, но меня было не остановить.

— Хочешь знать причём смерть моей сестры? У неё был острый лейкоз. Требовалась немедленная трансплантация донорских клеток костного мозга. Но нет! Тебе с твоей шайкой понадобилось опустошить фонд больницы. Из-за тебя операцию не успели сделать вовремя! Из-за тебя Ванесса умерла!

Сердце стучало в висках. По щекам потекли слёзы. В коленях появилась слабость. Захотелось забиться куда-нибудь и плакать, плакать, но не видеть его лица.

— Убирайся, — хриплым голосом прикрикнула я. — Убирайся или я тебя убью!

В подтверждение моих слов вилки, ложки, ножи взлетели в воздух и двинулись в сторону Ворона. Он взмахнул рукой, и несколько из них начали падать, искривляться, врезаться в стол или стену позади него.

— Я. Не. Знал, — чеканя каждое слово, озлобленно произнёс он. — Я не знал, что будет ограблен фонд. Я не знал, что там лежала твоя сестра. Не знал.

— Не верю! — с надрывом воскликнула я.

— Я могу объяснить. Только закончи истерику.

— Уходи… Ты лжец. Я не прощу тебя.

Захлебываясь слезами, я отступила назад и прижалась к стене. Ноги не слушались. Казалось, я сейчас упаду.

— И что потом? Будешь снова гоняться за мной? Может хватит, Дженна? Я ведь пришёл, чтобы договориться. Мы не враги, понимаешь? Не враги.

— А кто же?

Приборы со звоном полетели на пол.

— Мы действуем разными методами, но ради одной цели. Если ты дашь объяснить, то я сразу же уйду, как только попросишь. Идёт?

Я не ответила, но он продолжил:

— Я подтверждаю, что из-за нас фонд больницы опустел. Но поверь мне, я не знал об этом. Мы ограбили человека. Обычный налёт. Нам указали на него — мы обчистили. Взяли деньги, некоторые ценные вещи. Была среди них флешка. Она перекочевала в другие руки, к человеку, который занимается взломом систем. Деньги были списаны. Но я не знал, что эти деньги… Если бы знал, не согласился.

— Какая вам разница, кого грабить? Вам лишь бы нахапать денег и кутить на них. Вы воруете деньги честных людей, не испытывая ни капли стыда, — устало проговорила я.

Ворон обошёл стол и двинулся на меня.

— Ты бы хоть попыталась вникнуть в события глубже. Что для тебя деньги? Валюта, обменная единица за товары и услуги? Нет, моя дорогая, деньги — это возможность. Возможность иметь то, что хочется, делать то, что хочется, быть тем, кем хочется. И если бы ты хоть на мгновение, на жалкое мгновение, всмотрелась в дела этих жертв, ты нашла бы много интересного. Ты думаешь, я чудовище. Но поверь мне, я здесь не единственная мразь. Возьмём Алекса Девира. Порядочный гражданин? Добродетельный господин, поддерживающий линию лекарств от онкологии? — парень сделал паузу. — Наркодилер, под видом инвестиций в якобы фармацевтический завод развивает свой бизнес и приторговывает на чёрном рынке. Да, какая-то часть препаратов действительно лекарства, но остальные шестьдесят процентов?

Он сделал ещё несколько шагов, сокращая расстояние между нами.

— Мир не делится на чёрное и белое, Умбра. Не делится. Всё зависит от того, как ты это преподнесёшь, — его голос стал тише. — Мы с тобой не противники.

Несколько секунд он внимательно вглядывался в моё лицо и, развернувшись, сел обратно за стол.

— Я жалею о том дне. Испытываю чувство вины, которое не проходит, даже когда делаю пожертвования, — Ворон уже не смотрел на меня. — Мне жаль, что так получилось.

Во всём теле чувствовалась слабость, сонливость. Этот всплеск неконтролируемой ярости вымотал меня. Бессонная ночь тоже внесла свою лепту. Я села на другой.

— Если ты такой хороший, почему не присоединился ко мне, а пошёл в преступники?

— Преступность нельзя контролировать, — он взял в руки погнутую ложку, и та начала выпрямляться. — Бороться с ней бесполезно. Её не победить до конца, не искоренить. А то, что нельзя побороть, можно возглавить… Я хотел предложить тебе договор. Есть люди, которым давно пора за решётку. Я могу давать наводки, адреса, прочее, ты сможешь сдать их полиции. И все будут довольны.

— Ты не находишь наше сотрудничество странным?

— Весь мир странный, Умбра, весь мир.