Даже на балконе было прекрасно слышно, как в гостиной веселятся люди. Прошёл всего час, а градус абсурда уже начал достигать своего пика — Генри с крайне серьёзным лицом доказывал Джону, что его змея Веном очень похожа на него, «ну прям одно лицо! Те железки из черепа достать, в человека превратить — и вас будет не отличить! Ну, может пара пластических операций понадобится…». Сам Джон косился на коридор в свою комнату, где в освещённом террариуме нежился змей, никак не комплексуя по поводу странных обломков в своей голове, и схожесть с питомцем отрицал. Даймонд, резвящийся возле хозяина, поддакивал ему звонким лаем. Гордон косился на Генри и говорил, чтобы ему больше не наливали — вон как вынесло с трёх стаканов. Да, вполне неплохой алкоголь они пили из пластиковых стаканчиков после того, как всё тому же Стикмину в голову пришла не самая разумная идея проверить на прочность свой лоб и стеклянный бокал. К сожалению, бокал испытание не выдержал, сам же «юный гений» отделался неглубокой царапиной во весь лоб. В общем, все лишний раз убедились, что Генри может при желании самостоятельно устроить ту ещё вакханалию даже без посторонней помощи.

Элли ещё веселее было за этим наблюдать — она помнила, что Генри не пьянеет так быстро, зато обожает прикидываться парнем «навеселе» и под прикрытием этой роли творить то, за что трезвому могли и по голове настучать. Но после того, как её напарник начал нести бред про схожесть Джона с его питомцем-рептилией, не выдержала и, булькая в стакан от рвущихся наружу смешков, покинула весёлую компанию. Вслед за ней пошла и Амелия, поймав её в коридоре и отведя там на балкон. Элли молча подчинилась — с давней подругой ей было о чём поболтать, всё-таки они не виделись много лет.

И вот сейчас они стояли на балконе, смотрели на затянутое облаками небо, соседние дома и улицу, и видели даже больше, чем Генри и Гордон вчерашним вечером. Например, детскую площадку, на которой, однако, было не так много мамочек с детьми — погода противная, в такое время хочется только получше спрятаться в объятиях пледа потеплей и носа не показывать на улице. По площадке прыгала только стайка школьников, которые, возвращаясь домой, сделали небольшой крюк и застряли на неопределённое количество времени в какой-то игре. Элли наблюдала за ними с какой-то грустной улыбкой, периодически отпивая из своего стакана. То ли грустила, что она в своё время не могла вот так носиться по улице с одноклассниками, то ли дело было в чём-то другом. Рядом стояла Амелия, тоже со стаканом в руке, и, проследив за взглядом приятельницы, усмехнулась.

— Быстро шесть лет с нашего выпуска пролетели, не так ли?

Не отрывая взгляда от детской площадки, Элли тихонько согласно булькнула в стакан. Они были младше Генри и Гордона на два года — на два года позже и завершили обучение.

— Ты за это время не особо изменилась, — Роуз усмехнулась и допила содержимое своего стаканчика. — Даже взгляд такой же, что и тогда. Только что ли… стала собраннее?

— Всё возможно, — пожав плечами, Эстебан прищурилась, смотря куда-то в серые облака. — Когда имеешь дело с взрывчаткой, трудно быть рассеянным. Зазеваешься — и вот твоя рука в пятнадцати метрах от тела.

Поэтому, даже будучи довольно внимательной девушкой, Элли и не сунулась в это ремесло, с головой погрузившись в воровство.

— А вот тебя я сначала не узнала, — призналась Амелия, хотя это именно она тогда первая бросилась обнимать подругу. — Только по фиолетовым глазам, всё-таки мало людей с таким цветом. А сама ты изменилась, и я сейчас не только про внешность. Кстати, тебе идёт этот цвет.

— Спасибо, — поблагодарила Элли, довольно улыбаясь.

— Помню, как ты ещё в наше первое соседство говорила, что вырастешь и покрасишь волосы в цвет роз, — девушка рассмеялась от детских воспоминаний. — И ведь покрасила!

— А я помню, как мы с тобой сидели вместе на полу и читали все книги подряд. Тогда я и полюбила чтение, — продолжая улыбаться, Элли погрузилась в воспоминания о детстве. И ведь она смогла как-то пронести эту любовь к чтению через годы, на неделе начиная и заканчивая читать как минимум одну книгу.

— Да, мы много читали, как-никак это был наш единственный досуг, не считая шахмат, от которых уже тошнило, — фыркнула Амелия и поступила взгляд. — Особенно много ты читала после той тренировки, пока поправлялась… Как твоя травма?

Улыбка вмиг испарилась с лица Элли. Будто бы её сдул резкий порыв ветра, заодно подняв и закрутив чёлку и короткий хвостик волнистых волос.

— Не беспокоит, — на лицо подруги, полное участия и сочувствия, она не посмотрела.

— А с Генри ты говорила об этом?

Молча Роуз отрицательно покачала головой, а затем тихо добавила:

— Почему я должна говорить об этом с ним?

Тут Эстебан, выигрывая для себя время, пригубила стакан. Её не торопили, только изучали внимательным взглядом глаз пурпурного цвета.

— А вы разве не встречаетесь?

А точного ответа Элли и сама не знала. Генри не был из тех, кто в почти что официальной обстановке предлагает начать отношения, громких (да и тихих) речей о любви и семье не толкал. Единственное, что Элли знала — что она дорога ему, а он дорог ей.

— Ну… — задумчиво протянула девушка. — Да. Пусть мы и не особо это афишируем.

— И ты не думаешь рассказать ему?

— Генри не тот человек, который много думает о будущем. Он живёт настоящим, как и я. А в настоящем мы прячемся от очень злого на нас клана, который до нашего вмешательства был одним из самых крупных и успешных в мире.

Амелия долго не отвечала — только внимательно рассматривала её лицо, словно могла так прочитать всё мысли бывшей соседки по комнате. Элли поёжилась под этим взглядом. Или это из-за порыва холодного ветра, который ничуть не скрашивал пасмурную погоду…

— Я не буду читать тебе лекции, — наконец Эстебан пожала плечами и перевела взгляд на улицу. — Просто будь осторожней с привязанностями. Я с Джоном и Гордоном знакома уже шесть лет, и практически всё это время мы были неразлучны — один небольшой отряд как-никак. Но работа всё равно важнее.

Роуз и так это знала. Сначала — работа, а все привязанности, отношения и дружба — после. Как какие-то роботы-тире-оружие-в-руках-Правительства, а не люди, честное слово! Но роботы-оружие живые, каждый со своими привычками, эдакими «сбоями в программе», которые им легко прощаются за счёт того, что свою работу они выполняют без лишних слов. Даже противно на душе становится — но мысли перечить приказам не возникло. Даже если приказ будет подразумевать самоуничтожение. Только на душе появился неприятный осадок от своей жизни, да и всё.

— Не волнуйся, я про это никогда не забываю, — несмотря на тёплую кофту, Элли всё равно обняла себя за плечи и показательно вздрогнула от первого же порыва ветра. — Пошли уже обратно в квартиру, я замёрзла тут стоять.

Кивнув, Амелия первая шагнула в тепло квартиры. Элли юркнула в дверь вслед за ней, закрывая за собой дверь. Тепло квартиры окутало её приятной волной по всему телу, да и неприятный разговор теперь можно было не продолжать по уважительной причине «много лишних ушей». Быстро минуя небольшую кухню, Роуз направилась в гостиную, где в последний раз видела своих друзей, и надеялась, что не пропустила ничего интересного.

Во время их отсутствия жизнь в весёлой компании не остановилась. Кто-то продолжал шуметь и наводить суету, кто-то сидел с невозмутимым лицом, подогнув под себя ноги (как выяснилось, Даймонду очень сильно понравились ноги Берта, вот только сам Берт не воспылал симпатией к щенку), а кто-то задумался о важнейших вопросах бытия, если судить по отрешечённому и возвышенному выражению лица. А ещё пропал один товарищ в синей повязке, зато появилась картонная коробка — на вид крепкая. Покосившись на заполненный диван, на котором последнее свободное место заняла Амелия, Элли села прямо на коробку — как она и думала, та легко выдержала её вес. Хотя вопрос, а куда делся Джон, всё ещё открыт. Он, конечно, мастер скрытности, но комната не такая уж и большая, да и мебели в ней немного, спрятаться можно разве что за занавески.

— А куда Джон от вас сбежал? — оглядываясь ещё внимательнее, спросила Роуз.

Генри глупо хихикнул и указал на коробку, на которой она сидела.

— Ты на нём сидишь, — с крайне довольным видом сообщил парень. — Кажется, я его достал с предложением попробовать грибы…

В это же мгновение Элли вскочила с коробки, как если бы узнала, что в ней находятся змеи с самым смертоносным ядом в мире. «Вот же точно мастер скрытности!» — внутренне прокричала девушка, думая о том, как же просто попалась на такую «маскировку».

А коробка там временем завозилась и отползла в сторону с недовольным бурчанием. С круглыми от удивления глазами Элли наблюдала, как из-под коробки вылез крайне недовольный Джон, который недобро зыркнул то на неё, то на Генри.

— Я его точно придушу, — тихо произнёс Пилксин. Это была не угроза — просто констатировал факт.

Уже отойдя от первого удивления, Элли недовольно нахмурилась. Генри был её напарником, и подобные реплики в его адрес могла кидать только она. В этом вопросе она была слишком уж ревнива, потому что не для того она спасает «бешеного клоуна», чтобы его потом придушил кто-то другой, ещё и не из их команды.

— Тут только я могу душить его, — достаточно громко и чётко произнесла Роуз, недовольно скрестив руки на груди. — И вообще обижать Генри только я могу. Мой напарник, у тебя вон, целых два человека в отряде, с ними и разбирайся.

Гордон и Амелия в один голос недовольно заворчали о том, что они тут вообще не при чём. Джон тихо фыркнул и, скрываясь от всеобщей шумихи, залез обратно в коробку, на которую уже не особо хотелось садиться. Но и стоять не хотелось. К сожалению, свободных мест не было. Тогда с абсолютно спокойным лицом Элли прошла к дивану и села на колени к опешившему от её поступка Генри — он даже откинулся назад на спинку.

— Ну и что это за наглость? — в лоб спросил Стикмин, смотря на затылок девушки.

В ответ Роуз тихо хмыкнула и спросила:

— А что, тебе жалко? Больше свободных мест нет.

— Да не то чтобы жалко, просто я теперь ничего не вижу из-за твоих волос, — парень попытался как-то пригладить до неприличия распушившиеся после мытья волосы Элли, собранные в хвост. Волосы приглаживаться не стали и наверняка, будь они коротко подстрижены, сделали бы свою обладательницу похожей на розовый одуванчик. — И кто сказал, что мест нет? Есть целый пол! Ну, и спинка дивана — хоть ложись.

— Вредина ты, — обиженно фыркнула Элли, но на его коленях не задержалась и, отпихнув Генри в сторону, забралась на спинку дивана как раз позади него. Самым наглым образом налегла на него грудью, подбородок положила на макушку, а руками обняла за плечи. — Всё, теперь я не мешаю тебе видеть.

— Премного благодарю, сударыня, за оказанную услугу, — в ответ приложил руку к груди Стикмин, но поклон отвесить не смог из-за налегающей на спину Роуз.

За этим представлением со стороны наблюдали трое — Амелия и Гордон, которые во все глаза уставились на странную парочку, и Берт, который уже привык к подобным сценам и никак не реагировал на них. Даймонд же в это время обнюхивал коробку, под которой скрылся обиженный на Генри и грибы Джон, недоумевая, что же такое интересное мог найти в этой картонке хозяин. Поскрёб стенку коробки лапой, просясь внутрь, но его никто не пустил. И вот за этим щенком Берт наблюдал с куда большим вниманием — его нелюбовь к собакам распространялась даже на такого милого и забавного щенка, как Даймонд. На все вопросы о том, почему он так плохо относится даже к ещё дурашливому щенку, Кертис недовольно морщился и говорил что-то вроде: «Через год это будет уже не забавный щенок, а здоровая псина. И если подобная махина побежит на тебя в тёмном переулке, то будет уже не до умиления». В общем, питать нежные чувства к Даймонду он не собирался, так что все любители собак просто старались не подпускать шустрого щенка к «кофеманьяку», который отвечал им молчаливой благодарностью.

— А как тебя занесло в их компанию? — перестав наблюдать за парочкой, Гордон развернулся к Берту.

Ну да, бывший глава отдела коммуникаций в Топпате (не самый популярный, но от этого не менее важный отдел) как-то не особо смотрелся в компании двух агентов Правительства, пусть и с… слишком хорошим прикрытием.

— Они саботировали работу станции. Мы столкнулись в коридоре. Мне предложили присоединиться. Я согласился, — Берт крайне коротко и сухо пересказал события той ночи, даже не упомянув, что предложил присоединиться изначально именно Дейв, а не кто-то из двойных агентов.

Гордон с недоверием оглянулся на Генри и Элли, но те о чём-то увлечённо болтали с Амелией. Влезать в чужой разговор со своими вопросами не особо хотелось, так что единственным источником информации оставался скупой на слова Берт. Но от начала расспросов Кертиса спасла чистая случайность — ему кто-то позвонил на гарнитуру. Вызов был тут же принят, Берт всё выслушал, ответил коротким: «Скоро буду» и поднялся со своего места. Конечно же это не укрылось от глаз остальных.

— Далеко собрался? — Элли оторвалась от своего прежнего занятия — растягивания щёк Генри в разные стороны (и никакие уловки не могли спасти его от рук девушки, что сидела прямо за его спиной).

— Дейв позвонил, спросил, где мы. Я в гостиницу, — коротко бросил Берт, выходя из комнаты. В компании Дейва он чувствовал себя гораздо лучше, чем среди агентов Правительства, которые порой начинали говорить на какие-то свои, не до конца понятные ему темы. Если Генри и Элли этим «грешили» крайне редко (на памяти Берта было только пять подобных случаев), то вот сейчас добрую половину разговоров он даже не особо понимал — слова знакомые, значение их знает, не самый глупый человек всё-таки, а всё равно мозг «буксует» и не может понять, а где смеяться с истории Джона.

— Может, к нам придёте? Если Дейв захочет, — не отвлекаясь от «пытки» напарника, предложила Роуз.

В ответ Берт кивнул, подхватил свой плащ, и поспешил покинуть квартиру. Ему определённо нужен небольшой отдых от агентов Правительства и собак…

———

Знакомство Дейва с «охотниками за головами» ничем особым не отличилось. За то время, что Берт шёл сначала до гостиницы, а затем обратно уже в компании паренька, Генри и Элли успели рассказать их историю, так что «охотники» были заочно знакомы с Дейвом. После встречи со своими друзьями тот был в приподнятом настроении, которым активно делился со всеми, кто только разговаривал с ним, за время пешего пути Берт тоже им «заразился» и, пусть внешне никак не изменился, перестал злобно поглядывать на играющегося в метре от его ног щенка. К слову о Даймонде, Панпу он испугался — сначала бросился с искренним щенячьим восторгом, а, подбежав, учуял что-то, что испугало так сильно, что он бросился прятаться за ноги Гордона. Сделав ещё одну робкую попытку познакомиться через час, на этот раз Даймонд не испугался и даже позволил себя погладить. Дейв искренне недоумевал, что могло испугать щенка (животные никогда его не боялись), равно как и все остальные, но заострять внимание на этом небольшом инциденте не стал. К тому же, потом Дейв тоже попался на трюк с отсутствием свободных мест в гостиной и такой заманчивой коробкой. Когда кто-то изнутри постучался, паренёк как-то подозрительной побледнел, став слишком похожим на белые занавески на окне. Пришлось объяснять, что это Джон-которого-достал-твой-разноглазый-друг.

В целом, весь остаток дня и вечера прошёл более чем спокойно в дружественной обстановке. Ни о чём серьёзном никто не говорил, военные тайны не раскрывались, слухов о призраках и маньяках в городе не обнаружилось, только Генри пару раз сострил и получил подзатыльник сначала от Элли, а затем, внезапно, от Берта. От последнего Стикмин больше удивился, чем обиделся, причём настолько сильно, что ещё минут десять сидеть в полном молчании и с видом философа смотрел на кактус на подоконнике (как сказала Амелия, этот кактус спёр Джон с их самой первой миссии, и за это время уже успел стать талисманом).

Был только один примечательный разговор. Дейв тогда очень долго смотрел на очки Гордона, который, заметив это, стал чувствовать себя малость неуютно. Опомнившись, Панпа виновато улыбнулся и спросил прямо: зачем носить солнечные очки в доме ещё и в пасмурный день, когда солнца и в помине нет? Гордон, значительно подобревший от небольшой дозы выпитого несколько часов назад алкоголя, развернулся к Амелии, которая как раз стояла у окна и поливала талисман их отряда.

— Лий, занавесь окно, пожалуйста, — попросил её Банкс, сильно сократив имя, что даже Элли не делала.

Пользуясь полными именами при знакомстве с новыми людьми и позывными во время операций, в быту «охотники» сокращали имена друг друга до трёх-четырёх букв. Исключением был Джон, имя которого и так было до неприличия коротким. Амелия становилась «Лией», а Гордон — «Доном» («Корлеоне?» — с улыбкой спросила Элли, благо, многие если не читали, то хотя бы смотрели «Крёстного отца» и поняли её шутку). Их обоих это вполне устраивало и не оскорбляло, но те же Генри и Элли не стремились называть их по сокращениям — а Дейв и Берт повторяли за ними и продолжали называть всех полными именами.

Когда без лишних слов Амелия задёрнула занавеску, в комнате стало ещё темнее — свет тоже выключили. Гордон поднял очки с затемнёнными линзами и посмотрел на Дейва. Но в полумраке ничего интересного углядеть не получилось — понимая это, Банкс взял оставленный на придиванном столике чей-то телефон и, стараясь меньше светить себе в глаза, включил экран и поставил телефон так, чтобы лучи света только косо падали на его глаза. Этого хватило, чтобы увидеть их главную особенность.

За свою не такую уж и длинную жизнь Дейв видел много голубоглазых людей. У кого-то глаза были темнее, у кого-то напоминали цвет морской волны, чьи-то глаза отливали серебром. Ещё у одного знакомого были глаза крайне неопределённого цвета, которые при разном освещении казались уже не серо-голубыми, а просто голубыми или серыми или даже с зелёным отливом. Но ещё ни разу Дейв не видел людей с настолько насыщенно-голубыми глазами — будто на летнее небо в солнечный день взглянул. Но подольше посмотреть на этот удивительный цвет не удалось — у Гордона начали слезиться глаза, он вернул на свои места телефон и очки с затемнёнными линзами — очень тёмными, не пропускавшими ни один прямой солнечный луч. Одновременно с этим Амелия, всё ещё стоявшая у окна, отдёрнула занавески, пропуская в гостиную пусть и слабый, но всё-таки дневной свет.

— Глазной альбинизм, — предупреждая все вопросы, произнёс Гордон. — С ним под руку идёт до неприличия развившаяся фотофобия — мне больно, когда в глаза попадают прямые лучи света. Именно больно, а не просто неприятно. Приходится практически всегда ходить в специальных очках, но всё равно в очень яркие деньки я стараюсь не высовываться из дома.

Впечатлённый чистотой и насыщенностью его глаз, Дейв ещё долгое время сидел как пришибленный. Очень красиво — но, узнав про фотофобию, не хотелось и себе подобный «подарок природы». Поборов оцепенение, Панпа скосил взгляд на Генри и Элли — а ведь и у этих двоих необычные глаза.

— Правительство специально выбирало людей с редкими глазами? — вслух спросил паренёк, смотря то на Гордона, то на своих друзей. — Альбинизм, гетерохромия, фиолетовые глаза…

В этот момент хмуро переглянулись Джон и Амелия — обладатели самых обычных серых и карих глаз, которые так-то тоже участвовали в том проекте. Генри рассмеялся (на тот момент у него уже было состояние «покажи ему пальчик — он засмеётся»), а Элли начала объяснять, что это просто случайность, а выбирали детей по каким-то странным тестам, которые помнили только люди из старшей группы и несколько человек из средней. Только разговор не успел уйти в направлении проектов Правительства — все отвлеклись на Даймонда, который крайне заинтересовался тем, что же пьёт уже третью порцию Берт. Пришлось спасать беднягу, а потом как-то забылось, да и Генри уже что-то шумное устроил с Гордоном, видимо, вспоминая детство.

В свой номер друзья вернулись уже за полночь, сонные и вымотанные после долгих разговоров. Коротко пожелав друг другу спокойной ночи, они развалились кто куда по кровати, сразу же ныряя с головой в омут сна без образов — так ныряют с высоты в тёмную воду. Обжёгся холодом и мрачностью глубины, закрыл глаза, а когда резко всплыл на поверхность пробуждения, то уже светло и не ясно, куда пропало добрых девять часов.

Дальше один за другим потянулись спокойные дни, напоминавшие чем-то январь и февраль — когда, сбежав от Топпата, они только начинали своё совместное выживание. Тогда они только привыкали к сосуществованию, частенько вспыхивали мелкие ссоры (у Генри на телефоне всё ещё была сохранено видео, где Элли очень громко выясняла отношения с Бертом насчёт кофе, только это было его тайной, спрятанной за семью папками с самыми скучными названиями). Сейчас подобных перебранок практически нет, все уже смогли ужиться и мирно жить в одном номере, чувствуя себя вполне уютно и на своём месте. А ещё зимой Генри раз в несколько дней связывался с Гейлфорсом, спрашивая про обстановку, которая не спешила меняться, а потом постепенно всё реже и реже пользовался рацией, сократив всё до дежурного звонка раз в неделю-полторы. И пару вечеров они с Бертом потратили на то, чтобы построить новую рацию и возобновить эти звонки. А вдруг им сообщат, что может готовиться к возвращению на родину? Было бы весьма кстати — Топпат не знает, в каком уголке они сидят, обстановка тихая и спокойная, тишь да гладь. Но первый же за долгое время звонок разрушил все надежды — всё ещё идут какие-то там политические разборки, пути домой нет, но вы держитесь.

Ну, они и держались. И не выживали, а спокойно жили. После памятного вечера со «встречей выпускников» Генри и Элли периодически гуляли с «охотниками за головами», но было это не так уж и часто — те всё-таки были на важной миссии, цель упускать из вида было нельзя. Дейв нашёл себе компанию с помощью Пола и тоже раз в несколько дней уходил с ними на встречи и прогулки. Генри ещё пару раз предпринимал «побеги» и где-то пропадал больше суток, всегда возвращаясь с новой информацией о том или ином районе города. Элли успела завести парочку новых знакомств, которые были полезны — к улыбчивой девушке было трудно не воспылать симпатией. Один Берт ничем особым не выделился и за несколько недель не устроил ничего интересного. Берт вообще до ужаса малоподвижный человек, который просто плывёт по течению жизни. Если гулял, то только с кем-то из товарищей. Если копался в технике (как оказалось, у него было образование, связанное с техникой), значит, она сломалась. А если Берт сидел и рисовал, значит, кофе закончился, а в магазин одному ему идти лень — тогда Элли тормошила его и ворчала: «Пошли, надо купить продуктов, ты же не заставишь хрупкую девушку всё нести на себе?». То, что «хрупкая девушка» всего час назад на тренировке опрокидывала Дейва на пол, используя только левую руку (правую держала за спиной), а организм Берта в своё время решил отдать всё в высоту, а не в мышцы, её волновало мало. Но, учитывая, что продуктов покупали немного (полноценная готовка в номере была невозможна), и всякий раз Роуз тормошила своего друга, попутно болтая на важные темы и не очень, а Кертис получал банку кофе, подобные походы устраивали их обоих.

А ещё Берта с каждым разом всё больше напрягали таинственные друзья Дейва. И своей тревогой сумел заразить и Генри с Элли — те тоже переживали за друга, но уважали его личные границы. Пытались поговорить, но Дейв уверял в том, что всё более чем хорошо, к тому же, приступы паники и кошмары благодаря его новым знакомым стали редким явлением. «Или это потому что сейчас нам ничего не угрожает. Меньше стресса — меньше адреналина» — ворчливо замечала Элли, которая немного в биологии разбиралась. Да и самих друзей они видели всего пару раз и мельком — ну, люди как люди, две руки, две ноги, одна голова. Самые обычные, ничем не выделяющиеся из толпы люди, примерно ровесники Дейва или, по крайней мере, не намного старше. Сам Панпа о них отзывался с теплотой и никакой тайны из дружбы не делал — как подозревал Берт, точно также он и о нём с Генри и Элли рассказывал.

В какой-то момент терпение Берта если не лопнуло, то точно где-то очень недовольно пискнуло и пнуло своего хозяина перейти наконец-то к активным действиям. Поймав Дейва, который только что договорился о прогулке, Берт предложил пойти с ним, как-никак уже месяц прошёл, с кем надо Панпа уже подружился, время знакомить друзей. Отпираться паренёк не стал, даже радостно согласился и тут же отослал сообщение, предупредив, что с ним будет его друг. На этом все приготовления и закончились.

По сравнению с апрелем, на улице было непомерно солнечно и тепло. Окончательно пробудившаяся природа спешила жить, буйствовала зеленью, а особо шустрые цветы уже яркими кляксами выглядывали из сочной молодой травы. У не привыкшего так много бывать на свежем воздухе Берта в глазах зарябило от такой раздражающей яркости. Хотелось вернуться обратно, но это желание жестоко зарубили на корню — надо узнать, с кем так активно общается Дейв уже далеко не первый месяц. Так что, пряча глаза под полями шляпы от майского солнца, Берт шёл рядом с пареньком, думая о том, что зимой всё-таки лучше. И попутно слушал Дейва, который был в полтора раза улыбчивее, чем обычно. Было заметно, что он нервничает перед знакомством своих друзей, но при этом рад, что сам Берт захотел пойти на встречу.

Лучше не стоит расстраивать паренька известием, что в планы Берта не входит дружба с этими людьми ни в каком виде…

Этими таинственными друзьями оказались трое — два парня и девушка. Дождавшись, пока Дейв их всех представит друг другу, Берт пожал каждому руку, сухо приветствуя и внимательно рассматривая. Внешне — просто молодые люди, которых всегда много в бурно развивающихся городах. Единственное, что привлекло внимание Берта — это абсолютно идентичные амулеты в форме восьмиконечной звезды, которые они вроде как и прятали под одеждой, но не особо старательно, чтобы те, кому надо было, могли их заметить. Но ничего спрашивать он не стал. Просто поздоровался, на вопрос о том, чего он такой хмурый, сказал, что всегда такой, и стал молча наблюдать. Главное — узнать, что это за люди, и в какие неприятности может вляпаться Дейв, если продолжит с ними общение.

Прогулка длилась несколько часов, хотя для Берта время растянулось раза в два. Под конец забравшись в какое-то кафе, которое уже скоро должно было по уму закрыться, вся компания отдыхала, причём пусть и веселились, но вели себя значительно тише, чем тот же дуэт Генри с Элли. Берт уже выпил кофе и лениво подгрызал край картонного стаканчика, слушая чужие разговоры, в которых активно участвовал Дейв. Попытался затащить и друга, но не вышло — односложными ответами Берт дал понять, что не настроен на разговор, так что Дейв не стал его донимать, хотя и был несколько удивлён. Зачем шёл с ним гулять, если только хмурой тучей постоянно висит рядом? Не ясно и непонятно.

Одним из парней был его уже давний знакомый Пол. Он же и познакомил Дейва с остальными двумя, которые стали его постоянной компанией как на встречах, так и на прогулках. Все трое были в меру дружелюбными, достаточно спокойными и не слишком назойливыми, так что наладить с ними отношения было проще простого. Но Берт здесь сумел выделиться и старался с ними даже не обмениваться парой слов. Уже думая о том, что с другом позже стоит провести воспитательную беседу, Панпа решил раньше времени не морочить себе голову и просто наслаждаться приятной компанией.

Хотелось верить, что скоро Берт перестанет вредничать и вольётся в новую компанию. А там и Генри с Элли присоединяться — а почему бы и нет? Неплохая такая мечта человека, у которого никогда не было много друзей.

———

Молчание в пути сильно портило хороший настрой после встречи с друзьями. Но навязывать разговор Дейв не спешил, только посматривал на Берта, который ушёл куда-то глубоко в свои мысли и не обращал внимания на то, куда идёт. И явно заплутал где-то в дебрях своего сознания, потому что, если бы вовремя не подоспел Дейв, то мужчина непременно вышел бы на дорогу прямо перед несущимся грузовиком и оказался размазанным по асфальту.

— Берт, ты чего? — Панпа несколько раз махнул ладонью перед его лицом, пытаясь привести в мир реальный.

Он вздрогнул, взгляд Кертиса стал более осмысленным. Но его совершенно не волновало то, что только что чуть не угодил под грузовик.

— Тебе нужно перестать с ними общаться, — заявил Берт, смотря прямо в глаза Дейву. И тому было не по себе от этого взгляда.

Хотя куда больше сейчас было чувство горячей обиды, заставившее его оцепенеть, не в силах отвести взгляд.

— Но почему? — с искренним непониманием шёпотом спросил Дейв. Всё ведь было хорошо! Никто не ссорился, не было никаких столкновений, они просто весело провели время в дружеской атмосфере!

— С сектами лучше не связываться, — Берт указал пальцем на грудь, словно на ней что-то должно было находиться. — У них всех были одинаковые амулеты и взгляды на жизнь. У нас и без них хватает проблем.

«Но с чего ты вообще решил, что они станут проблемой?!» — разгорелась в груди обида, мешая вделать глубокий вдох и успокоиться. Вжав голову в плечи, Дейв уставился себе под ноги, которые словно приклеились к асфальту — заставить себя сделать хоть шаг не получалось.

— Пошли, — то ли не замечая, то ли игнорируя его состояние, Берт потянул Дейва за руку. — Нас наверняка уже потеряли.

— Я знаю про то, что они состоят в культе, — Панпе удалось наконец-то что-то сказать сквозь сжатые от злости зубы. — Они не скрывали это. И знаешь что?

Дейв резко выдернул свою руку и отступил на шаг, поднимая искажённое яростью лицо.

— Ты не можешь указывать мне, с кем общаться или нет!

Обида распалила в нём чувство, которое Дейв крайне редко испытывал — злость. Не тот у него характер, чтобы «взрываться» как пороховая бочка от каждой искры. Но Берту удалось найти тот самый фитиль, который вёл к взрыву ярости, которую Дейв не мог и не умел контролировать.

— Мы просто общаемся! Они хотят мне помочь и взамен хотят только того, чтобы я им открылся!

— Промывка мозгов, — вздохнул Берт и сокрушённо покачал головой. — Возможно, они сами верят в то, что так спасут тебя. Но это не значит, что они действительно тебе помогают.

Схватив Кертиса за грудки плаща, Панпа посмотрел прямо ему в глаза — он что, издевается над ним сейчас?!

— Это мои друзья! — он встряхнул несопротивляющегося Берта, срываясь на крик. Жгучая обида пеленой застилала глаза, не давала хотя бы на миг остановиться и попытаться успокоиться. Почему той же Элли спокойно все позволяют заводить приятелей в городе и не осуждают за это?! Почему Генри может пропадать где-то пару дней, никого даже не предупредив, а Дейва начинают искать, стоит только задержаться где-то на полчаса?! Почему все носятся с ним как с беспомощным ребёнком?!

Плечи бессильно опустились. Дейв отпустил Берта и отошёл от него, крепко обнимая себя и не поднимая взгляд — чувствовал, как по щекам уже начали течь слёзы обиды и злости.

— Я просто хочу жить так же, как все, — сделав судорожный вдох, начал громко шептать паренёк. — Хочу веселиться с приятелями на выходных, в будние приходить на работу и там общаться с коллегами, хочу не бояться проснуться следующим утром и увидеть стены камеры для пленников или парней в шляпах и с пушками. Я просто хочу быть таким, как все! Я не выбирал, чтобы меня похищали!

Его трясло. Все его страхи и обиды от несправедливости жизни сейчас рвались на волю, впервые за несколько месяцев получив возможность это сделать. Но когда Берт положил руку на его плечо, попытавшись притянуть в объятия, Дейв грубо оттолкнул его и вновь поднял озлобленный на весь мир взгляд.

— Тебе-то никогда не приходилось наблюдать, как твоя жизнь рушиться! Когда ты просто стоишь, со стороны наблюдаешь за происходящим, потому что ничего не можешь с этим поделать! А я прошёл через это!

Быстро утерев лицо рукавом, Дейв бросился бежать. Не важно, куда, главное — подальше от Берта, который стоял как громом поражённый и не пытался его остановить.