Обычно послушные волосы в этот раз то и дело норовили выскользнуть из хватки пальцев. Почувствовав, что пряди вновь ускользают, Элли тихо зашипела и попыталась перехватить их крепче — результат получился строго противоположный и ещё больше волос сбежали из плена хватки. Не сдаваясь, девушка предприняла попытку перехватить ускользнувшие пряди, но только усугубила ситуацию — добрая половина всех волос рассыпалась по плечам, насмехаясь над очередной неудавшейся попыткой сделать причёску сложнее хвоста.

С тяжёлым вздохом, Элли взяла расчёску и принялась чесать гриву розовых волос, приводя их в порядок. Шли последние деньки лета, и к этому времени её волосы отросли по лопатки, отчего появилась необходимость заплетать их — она не желала оставлять их распущенными в условиях, когда в любой момент спокойная прогулка может стремительно обратиться дракой с топпатовцами. Вот только была одна проблема — Роуз совершенно не ладила с собственными волосами и не могла сделать причёску сложнее хвоста. Это больно било по самолюбию, заставляя упрямую девушку ещё усердней пытаться и недовольно шипеть каждый раз, когда ничего не получалось.

Основная проблема была в том, что она ничего не видела. Глаз на затылке не находилось, в зеркало наблюдать за процессом не выходило из-за того, что приходилось изворачиваться немыслимым образом и всё равно полного обзора не было. А сколько бы она не пыталась действовать наощупь, каждый раз заканчивался плачевно.

И вот вновь Элли уже грубо провела расчёской по спутавшимся волосам, хмурясь от того, что у неё ничего не выходило. Мысли то и дело возвращались в детство, когда она каждый день ходила с косой. Только заплетала её не Элли, а её соседки по комнате — а она заплетала их в ответ. У кого-то из соседок со временем начинало получаться самостоятельно заплетать себе косы, а вот у Роуз не выходило, несмотря на то, что ей активно давали советы и делились идеями.

Наверное, просто нельзя быть мастером на все руки в абсолютно всех вещах. И парикмахером ей никогда не стать. Не то чтобы это её сильно печалило — Элли устраивала её нынешняя работа. Хотя порой мелькали мысли о том, чтобы пойти официально работать на Правительство, а не из тени. Надо будет как-нибудь поговорить с Генри об этом. Да и в целом узнать о его планах после того, как они вернутся из этого уже сильно затянувшегося приключения.

В дверном проёме промелькнуло знакомое лицо. Затем ещё раз — Элли присмотрелась и узнала Дейва, что задержался в коридоре и смотрел на неё с удивлением.

— Что такое? — не то чтобы её это сильно напрягало, просто было странно. Ничего сверхъестественного же она не делала — просто сидела и расчёсывала волосы.

— Ничего, — Дейв мотнул головой, отводя взгляд, как обычно делал, почувствовав себя неловко, — Просто удивился, что ты так долго расчёсываешься.

Послышался вздох приближающейся скорби.

— Да у меня косу не получается заплести, — не упустила случая пожаловаться Элли, взмахнув расчёской в воздухе. — Не могу я наощупь всё это сделать, или криво-косо получается, или рассыпается.

Она продолжила бы жаловаться, потому что ну нет уже её сил бороться с собственными неудачами, если бы не послышалось предложение от Дейва:

— Тебя заплести?

Теперь настал уже черёд Элли удивляться, пока Дейв смотрел на неё с самым невинным видом.

— А ты умеешь?

— Это ведь несложно, — Панпа неловко улыбнулся. — Если я парень, то это не значит, что я не знаю, как заплетать косы.

Пожав плечами, Роуз хлопнула по дивану рядом с собой и протянула расчёску ему. Обычно она не терпела чужие прикосновения к своим волосам (отсюда и появилась у неё привычка самой и обстригать, и красить их), но ведь Дейв ей не чужой… Да и после того, как у Генри появилась привычка постоянно играться с её волосами, она уже стала менее восприимчива.

Дейв, как ожидалось, действовал очень осторожно — аккуратно с помощью расчёски разделил волосы сначала пополам, а после одну из половин на три части, которые начал переплетать между собой. Совсем не туго, от чего коса получалась свободной, но достаточно крепко, чтобы всё не рассыпалось по плечам. Закончив с первой косой, которая получилась совсем короткой — едва ниже плеч, — Дейв стянул её резинкой, которую ему подала Элли, и принялся за вторую.

— А где ты научился заплетать волосы? — поинтересовалась девушка, пока её волосы заплетал друг. — Если это не страшный секрет, конечно.

— Да не секрет это никакой… Просто я чаще общался с девочками, помогал им. Мальчики почти все были задирами, мне не нравилось с ними, — Дейв поморщился от детских воспоминаний.

— И часто тебя задирали?

— Когда-то часто… — он передёрнул плечами, стряхивая с них пробежавший холодок. — А потом я подружился с Рупертом и Джонни, и меня перестали трогать. Просто начали игнорировать.

— Вспоминая, что ты, Чарли и Генри говорили о Руперте, я не удивлюсь, если он кулаками проучил тех ребят, — выдвинув своё предположение, Элли тихо фыркнула в ладонь. Она была даже в какой-то мере уверена в своих мыслях.

Пальцы, заплетающие её волосы, остановились, сам Дейв вздрогнул. А затем тихо прошептал:

— Знаешь, я никогда об этом не задумывался…

И торопливо вернулся к своему делу, заканчивая вторую косу, которая вышла такой же неряшливой и короткой, как и первая. Стягивая волосы внизу резинкой, Дейв дополнил свои слова:

— Но… думаю, что ты права. Это вполне в его характере.

Выпустив из рук косу, Дейв протянул расчёску обратно её владелице и отсел дальше, демонстрируя, что свою работу он здесь закончил. Элли оставила расчёску на месте и тут же направилась к зеркалу — не терпелось увидеть результат. Молнией пролетев коридор до прихожей, она остановилась возле зеркала.

Как же давно она не видела себя с косичками…

С ними она выглядела как-то… моложе? Если она и так выглядела лет на двадцать, то сейчас её и вовсе можно спутать со школьницей старших классов. Ещё платьице найти нужного стиля — и можно отправляться на разведку в школу. Насмешливо фыркнув, Элли заправила спадающую на лицо чёлку и немного повертела головой — небольшие косички защекотали шею.

В отражении она заметила выглянувшего из коридора Панпу. С широкой улыбкой Роуз развернулась к нему:

— Спасибо!

На губах друга появилась смущённая улыбка, Дейв потупил взгляд и что-то пробормотал себе под нос. Элли смогла разобрать только когда она напрягла слух — что-то про то, что он был рад помочь. В очередной раз тихо усмехнувшись, она развернулась обратно к зеркалу.

Внимание её привлекло пятно на отражающей поверхности. Улыбка сменилась поджатыми в недовольстве губами, Элли протянула руку и провела пальцем по зеркалу. Пятно лишь немного смазалось, так и оставшись на своём месте. Цокнув языком, девушка скрестила руки на груди.

Кажется, она знает, чем занять себя и друзей в ближайшие дни.

———

Вскоре настал этот день. День Генеральной (чёрт бы её побрал) Уборки. Именно так, с заглавных букв. Потому что иначе невозможно передать весь масштаб сего события.

Инициатором генерального безумия была, конечно же, Элли. Она же стала негласным лидером, который выдавал поручения своим «подчинённым» и следил за их выполнением. Но это не были бы её друзья, если бы даже здесь, в этой безопасной квартире, они не умудрились устроить пару буч!

Но обо всём по порядку.

Берту, как главному любителю кофе, было поручено привести в порядок кухню. К нему приставили Дейва, потому что в одиночку тот или всё расшиб бы из-за природной неуклюжести, или сам навернулся, опять-таки по причине неуклюжести. А так Берт присмотрит за ним и поможет в случае чего — молча, но крайне ответственно. План был идеальным в задумке Элли, которая возлагала на этих двоих большие надежды…

… Жаль, что те не оправдались.

— Я всё могу понять. Со всем могу смириться. В конце концов, никто из нас не идеален, — Элли тяжело вздохнула и размяла виски, — Но ради всего святого, каким образом вы уронили стол?!

А тут было чему удивляться — стол никогда не был пустым, это во-первых, а во-вторых, за всё время, что они тут жили, такого раньше не происходило. Это было поразительно, учитывая, что тут жили такие активные личности вроде самой Элли и Генри, и тот факт, что впервые его опрокинули не они, только повышал градус удивления.

Дейв в ответ на все вопросы Элли только выдавил крайне нервную улыбку и продолжил собирать осколки несчастной тарелки, которая оказалась не в то время не на том столе. Берт же только закончил ставить стол обратно на его четыре ноги и был как всегда молчалив и равнодушен. В очередной раз поразившись способности друзей творить беспорядки, Элли протёрла переносицу, глубоко вздохнула и направилась к выходу из кухни, только пробормотав напоследок: «Заберу одну швабру у Генри и Чарли, они уже должны были закончить подметать в комнатах».

И в то время как Элли умчалась на грохот с кухни, у двоих друзей был странных для них диалог. Генри в целом приметил, что в последние недели Чарли стал слишком уж зажатым и нелюдимым, разительно отличаясь от прежнего весёлого себя, а периодически и вовсе превращался в комок пассивной агрессии и огрызался по поводу и без. Конечно же это замечали все. Даже Дейв несколько раз предлагал Чарли поговорить об этом, но тот отказался и в резкой форме попросил оставить его в покое — да, Дейв полез к пилоту с помощью как раз в один из периодов особой злобы. Берту и Элли позже пришлось ободрять несчастного, про себя гадая, какая муха периодически кусает их приятеля.

И вот сейчас вместо того, чтобы принять вызов на драку на швабрах, Чарли только тёр пол усерднее и делал вид, что не слышит Генри. И вместо того, чтобы отстать уже от приятеля, Генри только активнее предпринимал попытки разговорить его, словно подбирал пароль для сложного замка.

— Хватит делать вид, что ты меня не слышишь, — начиная уже терять и без того хрупкое терпение, Стикмин ткнул Келвина шваброй в ногу.

Тот в ответ злобно скосил взгляд, но в ответ свою швабру не поднял.

— Отвали, я убираюсь, — утыкаясь обратно взглядом в пол, Чарли отвернулся. — Ну, знаешь, то, что нас попросила сделать твоя девушка.

Генри не удержался и громко фыркнул, одновременно подавив в себе вопрос — а с каких пор Чарли начал звать Элли не по имени, а «твоя девушка»? Вроде мелочь, а слух резануло с непривычки.

— Да ладно, нам же не надо вылизывать всё до блеска, — пожал плечами Генри. — Только не говори, что ты идеалист.

— Это называется «перфекционист» вообще-то, — раздражённо отозвался Чарли, всё ещё пытаясь сбежать в уборку.

— Тогда тут почему не стёр пятно? — вместе с этими словами Генри ткнул своей шваброй совсем близко с тем, где тёр последние пять минут Чарли.

Тот наградил приятеля поистине испепеляющим взглядом.

— Потому что я слепой перфекционист! — с деревянным стуком Чарли оттолкнул чужую швабру в сторону. — Отвали уже, а?

Вполне возможно, Генри послушался его и действительно отвалил. Если бы чувствовал, что общается с Чарли, а не с кем-то другим — пилота действительно будто подменили. И окончательно устав от этого неприятного чувства Стикмин потерял всякое терпение и намеревался выяснить всё у того, кого когда-то считал своим другом, что с ним приключилось в последний месяц.

В конце концов, он волновался. Без веской на то причины люди же не меняются, становясь то замкнутыми в себе, то агрессивно ко всем настроенными. Особенно такие люди вроде Чарльза Келвина, которого все всегда считали весельчаком и душой компании.

— В чём твоя проблема? — глядя на спину отвернувшегося Чарли, спросил Генри. — Если что-то случилось, то скажи уже нам, и не надо психовать и бросаться на людей.

Вместо ответа — хруст древесины. Разломав швабру посередине ударом колена, Чарли невозмутимо развернулся к опешившему Генри и, проигнорировав его вопрос, произнёс:

— Кажется, этой штукой больше не подмести полы. Пойду, куплю новую. Ты ведь прикроешь меня перед Элли, да, приятель?

От чего-то вот это «приятель» прозвучало даже с издёвкой. Либо Генри так показалось в свете последних событий. И пока он смотрел на положенные у стенки обломки швабры, Чарли поспешно смылся, не дав времени даже попытаться возмутиться такому поведению. Оглянулся Генри уже когда того и след простыл, а входная дверь глухо хлопнула.

Аккурат в этот момент в комнату влетела всполошённая Элли.

— Что тут творится?! — судя по её широко распахнутым глазам, она видела уходящего Чарли.

— Чарли психанул, — концом швабры Генри указал на сломанные части, всё ещё обескураженно косясь на них. — Я просто пытался его разговорить, а он… Псих-одиночка.

Хотя на языке вертелись другие, более отборные ругательства. Но, вспоминая, с каким теплом Чарли принял его в первые дни в лагере Правительства, пока шла подготовка к проникновению на дирижабль Топпата (тогда они и сдружились), у Генри пока что не хватало духу вслух произнести их.

Но с таким поведением очень скоро он все эти ругательства выскажет прямо в лицо пилоту. Генри никогда не отличался ангельским терпением.

Элли прошла в комнату и, присев, подобрала обломки швабры. Брови её опустились к переносице, губы сжались в тонкую нить. Проведя пальцем по слому, она, видимо, прикидывала в голове, как именно Чарли разломил довольно крепкую ручку. Ручка считалась крепкой по причине того, что она прожила в этой компании со дня их въезда сюда и даже успела побывать в одном спарринге между Генри и Элли — когда-то давно подобная забава окончилась сломом палки.

Раздался усталый вздох. Поднявшись и выпрямившись, Элли взглянула на напарника взглядом, полным беспокойством.

Они оба твёрдо знали, что с Чарли случилась беда. И то, что им не удаётся его разговорить, только ухудшало положение, что норовило в любой момент стать слишком шатким.

— Генри, — наконец негромко выдохнула Элли, поглядывая то на сломанную швабру, то на напарника. — Он становится нестабильным. Уже пора что-то делать.

— И что ты предлагаешь? — Генри не удержался и закатил глаза, чувствуя раздражение от собственной беспомощности. — Связать его и не кормить, пока не расскажет, что с ним случилось?

— Надо будет — свяжем, — без намёка на юмор ответила Роуз. — Не забывай, что если он окончательно рехнётся, то Дейв и Берт ему не смогут дать отпор, а нас рядом может и не быть.

Она не была в восторге от того, что говорила, но выбирать приходилось из двух зол.

Генри колебался. Бегал взглядом по комнате, то и дело возвращаясь к обломкам в руках Элли, прямо как мысли всякий раз возвращались к поведению Чарли. И, смирившись, Стикмин поник плечами и прикрыл глаза.

— Я поговорю с ним, когда он вернётся, — пробормотал он, оперевшись на швабру. — Надеюсь, он к тому времени остынет.

Надежды на это было мало, но ничего другого не оставалось.

— Я могу быть рядом, — предложила Элли и коснулась своей ладонью его. — Вдвоём, возможно, получится быстрее его убедить, а если всё пойдёт не по плану…

Она не договорила, а Генри недовольно поморщился от не самых приятных представлений, что же может пойти не по плану. Сжав её ладонь, он покачал головой.

— Я один прекрасно справляюсь, помнишь?

Она не принялась настаивать, только опустила взгляд и поджала губы. Помнит, что Генри намного увереннее себя чувствует тогда, когда работает в одиночку.

К тому же, Генри не был уверен в том, что Чарли рассказал Элли о своём импланте — да, он, на удивление для самого себя, всё ещё не позабыл про то, что после крушения вертолёта его приятель обзавёлся не только искусственной ногой. А раз так, то лучше перестраховаться и вести диалог с глазу на глаз.

От чего-то у Генри было чувство, что странное поведение Чарли напрямую связано с этим самым имплантом.

———

Делить своё тело с кем-то непросто.

А делить его со своим врагом, который жаждет крови его друзей — невыносимо.

Чарли успел уже трижды проклясть не только того хакера, но и всю его семью вплоть до седьмого поколения. Если бы он не сунулся проверять тот странный файл, то этой ироничной шутки судьбы не произошло бы. Хотя навряд ли тот хакер подозревал о существовании людей вроде Чарли, как и то, что в их голове спокойно себе может ужиться давно почивший, но вот они оказались здесь, и теперь необходимо что-то с этим делать.

К сожалению, за всё прошедшее время, что минуло со дня осознания, что в этом теле он не один, Чарли не смог приблизиться к разгадке. Со своим нелюдимым соседом тоже не вышло сдружиться — да и не пробовал Чарли. Правая Рука не был тем, с кем мечтал сдружиться любой военный, напротив — Чарли в первый день осознания был до чёртиков напуган и со временем этот липкий страх никуда не делся, скорее он сам к нему привык.

А вот к нежелательному соседу он никогда привыкнуть не сможет. Равно как и тот никогда не привыкнет и не смирится с изначальной личностью этого тела. Скорее солнце потухнет или Генри перестанет валять дурака, чем Правая Рука сойдётся в одном мнении с тем, кого ненавидит и презирает.

За минувшие недели Чарли окончательно вымотался. Из-за чужих воспоминаний толком выспаться не удавалось. Радовало только то, что Правая Рука аналогично не мог отоспаться, но тут неприятно было от того, что уже из-за воспоминаний Чарли. Не то чтобы у него была какая-то тёмная постыдная биография, которую он предпочитал не вспоминать. Просто не хотелось делиться таким важным с противником, особенно учитывая, что каждый раз после Правая Рука непременно находил повод для обидных язвительных комментариев, желая то ли обесценить все дорогие сердцу моменты, то ли просто не упускал любой возможности подорвать его боевой дух.

И последствием всего этого стресса становились замкнутое поведение Чарли и потеря контроля над телом. Каждый раз, когда он осознавал, что не может управлять собственным телом, липкий страх пробирался прямо в душу — что, если в этот раз Правая Рука навредит его друзьям? Но тот не спешил устраивать геноцид, заместо этого выискивал любой предлог для побега и уходил в город. Будучи загнанным на задний план, Чарли прекрасно слышал мысли «основной» личности и точно знал, что тот ищет — способ связаться с Топпатом, причём такой, чтобы его не посчитали шутником и не пристрелили прежде, чем он сможет доказать свои слова. Если бы не тело военного пилота, который успел промелькать перед глазами у большого числа топпатовцев, то Правая Рука уже давно мог бы попытаться вернуться.

Да и его самого напрягало соседство солдата. Ведь он тоже не может вечно управлять телом, контроль рано или поздно будет перехвачен Чарли. И что может успеть тот натворить, пока соклановцы (стоит признать, что достаточной сообразительностью обладают далеко не все) поймут подвох, проверять Правой Руке не хотелось.

Вот и получалось, что за последние недели ничего особо не сменилось. Оба были недовольны происходящим, оба искали способ добиться своих целей, оба успешно буксовали и могли разве что собачиться друг с другом.

Прямо как сейчас. Чарли, лишённый контроля над собственным телом, примерил на себя наряд совести Правой Руки и уже несколько часов пилил того за недавнее поведение и сломанную швабру. Больше, конечно, за поведение, но и швабру, замену которой Правая Рука покупать не собирался, тоже припоминал. Стал той самой надоедливой мошкарой, которую никак не удавалось найти в темноте и прихлопнуть — только тут вся сложность была в том, что «мошкара» поселилась прямо в черепной коробке и оттуда непрестанно пищала.

«Серьёзно, чувак, тебе не нужно вести себя как грубый кретин! Это никто не оценит!»

В ответ — посторонние размышления о чём-то, что Чарли понимал лишь смутно. Только разобрал, что они связаны напрямую с Топпатом. Но это точно никак не ответ на его нападки.

У Правой Руки было поистине стальное терпение. Выдержать несколько часов непрерывных обвинений Чарли, только лишь изредка огрызаясь на них, смог бы далеко не каждый. Честно говоря, Чарли ему завидовал — у него самого не получалось отвлечься от назойливых чужих мыслей, и раз за разом он попадался в ловушку злых издёвок Правой Руки, что всегда оканчивалось открытым спором.

Так и не добившись хоть какого-то извинения за свинское поведение (на это Чарли уже и не надеялся, честно говоря), он умолк. Правой Руке даже не пришлось затыкать его — пилот сам сообразил, что сейчас ему лучше придержать свои размышления при себе.

В душе затрепетала слабая надежда — может, в этот раз на вылазке Правой Руки он узнает что-то, что поможет избавиться от него. Надежда слабая, ничем не обоснованная, но Чарли не спешил гасить её.

Ведь без надежды на лучшее его положение станет совсем уж шатким.

———

Вернулся он домой поздно вечером, можно сказать, уже ночью. Но главное что вернулся самим собой — то есть смог загнать Правую Руку на задворки сознания (либо тот сам позволил это сделать, всё-таки вымотавшись после долгой ругани на фоне).

Уборка, с которой он так бессовестно сбежал не по своей воле, уже завершилась. Не сказать, чтобы до этого в квартире царили бардак и возвышались горы мусора, но теперь стало несколько чище и прибавилось уюта. Чарли не мог сказать, что именно поменялось, всё-таки подмечать мелочи — не его конёк, но сама атмосфера в доме поменялась. А ещё смутно пахло моющими средствами, что объясняло сияющие чистотой полы и мебель.

Элли определённо постаралась на славу, и заставила так же потрудиться остальных.

Чарли испытал неприятный укол вины — он тоже должен был помогать, а не сбегать через полчаса-час после начала. Но пинать Правую Руку бессмысленно, ответа от него сейчас не дождёшься. Да и не хотелось с ним общаться. А если тот «уснул», как порой засыпал Чарли на целый день, то вообще всё будет замечательно. Редко теперь когда удаётся побыть со своими мыслями наедине, и Чарли быстро научился ценить это время.

Но сейчас ему нужно найти Генри. Только в нём Чарли был уверен, что он ни за что не откажется от опасной авантюры.

Вот только найти его сразу не получилось. Следовало проявлять осторожность и не попадаться на глаза Элли — иначе чувство вины окончательно его сожрёт от её недовольных замечаний. Рассказать о Правой Руке и объяснить, что это был не он, Чарли всё ещё не решался, пытался своими силами всё решить. Пока что ситуация под контролем… По крайней мере, он в это слепо верил. А ещё одёргивал себя мыслями, что ему могут не поверить, решив, что он врёт ради прикрытия собственных поступков, да и нет среди них тех, кто разбирается в технике на должном уровне, чтобы помочь ему. А значит и нечего им знать.

На кухне оказались только Элли и Берт — первая увлечённо рассказывала о какой-то нелепой книге, которую закончила читать, второй слушал и мыл при этом посуду. Быстро прошмыгнув дальше, тенью мелькнув в дверном проёме, Чарли направился дальше. В гостиной оказался Дейв, неловко перебирающий струны. От усердия он даже высунул кончик языка, словно это как-то помогало при упражнении в музыке, и не замечал ничего вокруг. Чарли посмеялся про себя с этой картины и решил направиться в спальню потерявшегося друга, не отвлекая Дейва от его занятия.

Вот только и в спальне никого не оказалось. Чарли сначала постучался, выждал ответ, так и не дождался его, после чего осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Спальня оказалась пуста. Что за напасть. С тяжёлым вздохом Чарли начал размышлять над тем, куда могло занести его приятеля. Вспомнив, как Элли рассказывала про его привычку периодически сбегать на несколько дней из общества друзей, пилот успел похолодеть внутри от осознания, что этих самых «нескольких дней» у него нет, и потянулся к гарнитуре.

Чего гадать — проще позвонить, в двадцать первом веке же живут.

— Ты где? — спустя пару гудков послышался вопрос. Вот так в лоб, без всяких «алло» и «зачем звонишь?».

— Эй, это мои слова! — наигранно возмутился Чарли, после чего ответил на заданный вопрос: — Я у твоей комнаты. Есть разговор.

— Понял, сейчас буду.

Прощальное «ага» Чарли было сказано в пищание завершённого звонка. Вздохнув, он зарылся пальцами в волосы и натянул их до слабой боли, собирая все мысли в кучу.

Генри примчался до того, как он успел толком привести в порядок собственные мысли. И сразу, без какого-либо приветствия, ухватил Чарли за плечо и утащил в комнату, захлопнув за ними дверь. Пилот успел только мельком оглядеть комнату, про себя отметив, что впервые видит её настолько убранной (и наверняка уже через пару дней привычный хаос в обстановке вернётся), как поднял глаза на Генри и столкнулся с хмурым взглядом.

Ах, точно. Следует извиниться за то, что произошло днём.

Выставив ладони перед собою, Чарли натянуто улыбнулся.

— Прости за швабру. И поведение тоже. Я не хотел, правда… — он принялся рассыпаться в извинениях, но его недовольно прервали.

— Чарли, какого хрена ты так себя ведёшь?! — несмотря на грозный вид, чувствовалось беспокойство в голосе друга. — Я понимаю, что бывают дни плохого настроения, но ты уже несколько недель творишь хрен знает что и отмалчиваешься!

Напускная улыбка слетела с лица Чарли, руки опустились. Совесть принялась с новыми усилиями его грызть, но страх того, что его прокол раскроется и станет известен всем, оказался сильнее.

— Мне жаль, правда, — пробормотал он. — Но…

— Мы о тебе беспокоимся, дурья твоя башка, — вновь Генри его оборвал, продолжая пилить хмурым взглядом.

— Это скоро закончится, правда! — тут же воскликнул Чарли и, не дав Генри вновь заговорить о беспокойстве и прочем, продолжил: — И вообще, у меня к тебе предложение! Как насчёт налёта на один из опорных пунктов Топпата?

Как раз тот, который сегодня нашёл Правая Рука. Только если он его искал чтобы точно знать, где найти в случае необходимости соклановцев, то вот Чарли надеялся найти там хоть какую-то информацию о том, каким образом личность Правой Руки оказалась в том ноутбуке. Или выпроводить надоевшего соседа прочь из головы, если это удастся. Шансы ничтожно малы, но Чарли готов был рискнуть, потому что ничего иного уже не оставалось.

— Опорный пункт Топпата?.. — негодование и волнение сменились на лице Генри плохо скрытой заинтересованностью. — С чего ты вдруг вообще решил туда лезть?

Попался. У Стикмина уже очень давно не было достаточно интересных приключений, а его жадная до адреналина натура не могла так больше. Чарли поблагодарил самого себя из прошлого, который внимательно прочёл досье Генри, где и говорилось про его любовь к адреналину.

— Задание от Правительства, — не моргнув глазом соврал Келвин. — Разрешили взять кого-то из вас, если захотите поучаствовать. Ну что, как смотришь на то, чтобы немного прогуляться завтра?

Ещё до того, как Генри ответил, он увидел ответ в его глазах — этот огонёк, что вспыхнул в его глазах и не предвещал ничего хорошего для Топпата, было трудно не заметить.

— Спрашиваешь ещё. Я в деле!