Утро, уже почти традиционно, начинается не с кофе, а с головной боли. Разумовский, сонный и помятый, загробным голосом начинает семь тридцать утра субботы с громогласного оповещения, что он вот прямо сейчас должен улететь в чертов Лондон на какую-то конференцию, и самолет ждет, и вообще все пропало, сейчас вся Всемирная Сеть ляжет и уже не встанет.
Олег это утро предпочел бы начать как угодно, кроме как вот так.

— Ну, Олежа, не дуйся… — тянет Сережа, запихивая костюм с пятизначным ценником не рублей в чемодан так, будто это, в лучшем случае, половая тряпка и именно она виновата во всех грехах человечества. — Секретарь расписание перепутал, как-то вот так получилось.

Олег на такую наглую ложь не ведется. Перепутай что-то секретарь, полетели бы головы, и разверзлись врата сразу в адское пекло, а так Разумовский вон какой мирный, делает щенячьи глазки, самое несчастное в мире лицо и вздыхает так тяжело, как будто ждет его не частный самолет, а плацкарт с вахтовиками.

— Поехали со мной? — как бы между делом предлагает он.

Олегу стоило бы догадаться, к чему все идет, но ему, откровенно говоря, совершенно не хочется напрягаться в семь, черт бы побрал, утра заслуженного выходного, особенно учитывая тот факт, что с самолета он сам сошел буквально позавчера. В качестве ответа он прячется под подушку, но от Сережи так просто не отделаешься.

— Свожу тебя в L’Atelier de Joel Robuchon на ужин.
— Это название или ты сейчас просто сказал те три слова, которые знаешь по-французски? — бубнит Олег из-под подушки.
— Ладно, а The Araki?
— Если рыба — только жареная.

Олег не видит, но абсолютно уверен, что Сережа закатывает глаза.

— Не ворчи, тебе ресторан целиком купить? Пожаришь все, что хочешь, хоть рыбу, хоть повара.
— Не хочу я ресторан, — совершенно точно не ворчит Олег. — Спать хочу.

Досыпает он уже в самолете.

Люкс «Bulgari» в одноименном отеле… Впечатляет, но, на вкус Олега, не менее бессмысленно вычурный, чем все остальные ему подобные. Отели, в которых они остаются, ему не нравятся просто из принципа. Люди в костюмах, подпирающие стеночки в пафосном холле, вызывают исключительно бессознательное желание положить ладонь на кобуру, которая сегодня, к сожалению, все еще покоится в чемодане. Зато за руку ловит Сережа и, не принимая никаких возражений, переплетает пальцы. Олег на всякий случай оглядывается, но все спокойно, так что он может позволить себе провести большим пальцем ему по запястью. Сережа довольно скалится.

— Ты так мило осматриваешься каждый раз.

— За тебя беспокоюсь, вообще-то, — невозмутимо отвечает Олег. Все это на самом деле достаточно бессмысленно, потому что клятые журналисты уже давно успели их нащелкать вместе. Ничего компрометирующего, конечно, но Разумовский сам по себе личность выдающаяся, так что слухов вокруг пруд пруди. Особо наглые и информативные статьи, правда, удаляются из всемирной паутины совершенно мистическим образом, но, в целом, чем меньше для них поводов, тем лучше. — Должен же хоть кто-то.
— Да ладно, вон людишки в костюмах тут нас защищают вообще-то. Не уверен, от чего именно, но как факт.

Олег выразительно на него смотрит, разговор про безопасность ходит по кругу уже с добрый год, но Сереже было хоть бы хны и тогда, и особенно сейчас, на трех часах сна и четырех чашках кофе.

— Кстати! Ты же не взял костюм?
— А нужно было? — Олег, кажется, уже знает, к чему это идет, и ему не нравится. Вредный, хитрый Разумовский с его сложными планами. — Я не буду покупать еще один.
— Но нужен костюм! Не пойдешь же в грустной водолазке.
— До этого ходил и никто не умер
— А вот сегодня умрет. Я! От стыда, Олежа, вдруг королева заглянет послушать? — по лицу и не угадаешь шутит Сережа или свято верит, что королева сидит и ждет, когда же сам Разумовский почтит своим светлым ликом залы ExCeL.
— Не хочу я костюм покупать.
— И не надо! Я сам!

Олег открывает рот начать бесконечно любимую игру в «куплю-не купишь», но Сергей вылетает из номера пулей, задушив спор в корню. Олег без особого энтузиазма плетется следом. Было бы проще махнуть рукой и дать Разумовскому самому со всем разобраться, не то чтобы это было в первый раз, но с ним, особенно в таком настроении, не мудрено обзавестись очень сомнительным модным решением. Белым например. Или каким-нибудь фиолетовым. Хотя если стукнет, Сережа и розового не гнушается, у самого таких два и ничего, носит же. Олег тяжело вздыхает.

— Никакой клетки, — этак с час спустя, когда нормальные придирки из цикла «этот большой», «этот маленький», «этот слишком тонкий», «а этот слишком теплый» кончаются, оскорбляется Олег. Разумовский агрессивно размешивает чай серебряной ложечкой, и только консультант выглядит абсолютно невозмутимо, ох уж эти чертовы британцы. — Это что, полоска?
— Это что, отсутствие вкуса? — в тон ему огрызается Разумовский, хлебнув из фарфоровой чашечки с таким лицом, как будто чай оскорбил его лично.

После второго чайника в ход идет бренди. Сергей сначала вертит носом и в пух и прах разносит все, что на Олега пытаются натянуть, но после третьего глотка настраивается на чуть более миролюбивый лад. Олег идет ва-банк:

— Серый ничего такой, — Сережа косится на него с подозрением. — Если с водолазкой.

Сергей издает умирающий звук и одним глотком приканчивает стакан.
Проблема с костюмом на сегодня решена.

В том, что конференция занимает едва ли час, Олег почти разочарован — ради часа на сцене в самолете пришлось трястись все три, костюм вот еще покупать — но только почти! Во-первых, в зале в проклятой водолазке ужасно жарко, а, во-вторых, не каждый день все же в Лондон заносит, можно и отдохнуть, раз есть эксклюзивная возможность. Сережа «отдохнуть» интерпретирует по своему: командует водителю брать курс на Национальную Галерею, и пока они стоят в пробках, все еще бурля энергией, лезет сначала целоваться, а потом сдирает новенький пиджак без особых церемоний. Олег ловит вовремя, не дав оказаться на полу, и думает, насколько хорошая в машине тонировка и крепкие ли нервы у водителя. Выяснить опытным путем, к сожалению, не удается — Сережа неожиданно что-то вспоминает, бормочет недовольно «да блин» и начинает раздеваться уже сам. Олег поднимает бровь, но стриптиз снова заканчивается на пиджаке — Разумовский просто натягивает поверх своей рубашки толстовку, на ноги — кеды и машет кепкой. Олег ловит ее в опасной близости от лица — переодеваться в машине не очень удобно, особенно с попутчиком, но костюм «я не я» во всей красе готов.
Олег свой пиджак тоже оставляет в машине, но, в принципе, в основательной маскировке и не нуждается. При желании можно было бы, конечно, надеть, например, солнечнозащитные очки, но кучки туристов Олег своим угрожающим видом предпочитает на распугивать, как минимум потому что с этим неплохо справляется и сам Разумовский, возомнивший себя гидом.
Получается объективно неплохо, до тех самых пор, пока ему в голову не приходит светлая идея затащить Олега спрятаться в укромном уголочке между колонной и стеной.

— И не стыдно осквернять искусство? — стоят они нос к носу, места предельно мало, но Олег все равно интересуется громким шепотом, борясь с подступающим смехом.
— Ничуть. Вообще, я такое кино видел, вот хочу попробовать лично.

Олег смеется так громко, что их позиция точно скомпрометирована. Сережа разочарованно тыкается носом ему в шею и возвращается к импровизированному «туру». О Ван Гоге Олег слушает минут пять, а потом просто кивает, вместо рыжих подсолнухов созерцая рыжий затылок.

— Ты меня не слушаешь, — беззлобно возмущается Сережа два, а, может, и все четыре зала спустя, Олег уже потерял счет.
— Слушаю, и вон та парочка тоже слушает, — кивает Олег в сторону двух бодрого вида бабушек, благоговейно развесивших уши. Сережа зыркает на них с подозрением, но, кроме искусства и увлекательного рассказа, их ничего больше не интересует.

— Ладно, культурная программа на сегодня все.

Следом идет исключительно не-культурная, когда с порога номера Сережа принимается снимать (причем очень упорно и не сильно бережно) с Олега костюм, купленный такими титаническими усилиями.
— Зачем мне вообще костюм, при таком раскладе, — философски отмечает Олег, когда штаны отправляются на пол. Пиджаку повезло чуть больше, ему достался хотя бы диван. — Просто снимать?
— Конечно, исключительно! Это ведь самое приятное.

Тут, конечно, не поспоришь, да и костюм, в принципе, хороший, снимается вот легко.