Следующую пару дней они почти не разговаривают. Малфой будто пытается отдалиться еще дальше и соблюдать эту невидимую дистанцию. Они спят в разных комнатах, что нервирует. Но Гарри снова молчит и ничего не говорит. Да и что он должен сказать? Прости, но можешь остаться? Закатить скандал, затеять ссору, выяснить на повышенных тонах то, что Драко никак не хочет рассказывать? Это какой-то бред. Какой-то полнейший бред сумасшедшего. Начинает закрадываться мысль, что после стычки с Волдемортом он просто попал в Мунго и сейчас видит сон. Сумбурный, жуткий, но слишком реалистичный сон. Сны во сне тоже ведь могут сниться. Потому никак и не может ни свыкнуться, ни принять тот факт, что у него нет правой руки, которую иногда он до сих пор словно ощущает. Хотя и времени для этого прошло слишком мало. А, может, это так сказывается депрессия и стресс от всего, вместе взятого? Потому что он гонит от себя мысли, что Гермиона и Рон, да и все его друзья, скорее всего, уже мертвы.

— Ужин, — из мыслей о вечном выводит сухой голос Драко.

Прошло уже четыре дня, как они оказались в этом еще менее обитаемом месте. Они охотятся, в ближайшей реке ловят рыбу. Прикормили белку, таскающую им шишки за парочку кусочков мяса, что весьма странно, но Малфой уверяет, что это нормально и белки питаются даже птицами. Хозяин домика так и не появляется, что наводит на мысль, что его и нет вовсе. Пожиратели за ними тоже не пришли, и это также заставляет думать: их перенесло магией. Гарри начинает сомневаться, что это место вообще реальное. И в свободное от работы время Драко уходит к реке, где пытается тренироваться. Он всячески пытается использовать магию без палочки, но пока не выходит. Гарри иногда наблюдает за ним со стороны. Просто смотрит, не думая в такие моменты ни о чем, ни пытаясь запомнить что-то. Потому что пытается понять, где реальность, а где ложь. Может, он вырубается от пыток во снах и очухивается здесь, в этом нереальном месте. Сны с каждой ночью становятся все страшнее. Обрывочно жуткие, не объясняющие ничего, не говорящие, кроме того, что в том сне рядом с ним только Драко. В тех снах, после порций боли, после пыток, избиений и даже насилия самого разного характера они всегда оказываются вдвоем. Малфой молча глотает в этих снах слезы и заботится о Гарри, почти так же, как все это время в той лачуге на берегу мора и тут. Кормит, залечивает раны. И даже засыпает, держа Гарри за руку. В этих снах и сам Гарри ощущает себя спокойнее, когда Драко рядом и когда он чувствует его.

Спустя еще пару дней у Малфоя впервые получается использовать магию без палочки. Он смог поднять листок с камня.

— Ты видел? — он снова светится радостью, взглянув на Гарри. Тот только кивает, ошарашенный. — Это оказывается, так просто! Попробуй представить, как ты мысленно поднимаешь листок, но не касаешься его. Фантастика! — восторженно говорит Драко, снова поднимая листок.

После этого они пытаются колдовать вместе, но у Гарри ничего не выходит. Он даже начинает сомневаться, что вообще одарен магией. Еще и эти сны сводят его с ума. Чем дальше, тем хуже, страшнее. В последних снах он и вовсе наблюдал, как на его глазах буквально убивают тех немногих близких, кто у него был. Семью Уизли, Гермиону. Те картины, что встают по ночам перед глазами и не дают толком спать, уже не пугают, а вызывают ненависть. Что, если душа Волдеморта все еще в нем и он видит, как сейчас погибают его друзья? Худшее, что можно придумать в данной ситуации. И это мешает ему сосредотачиваться.

Однако все становится хуже, когда очередной ночью он слышит стоны и всхлипы Драко. Тонкие стены никак не сдерживают звуков, и под лунным светом, казалось бы, романтично, но это звучит жутко до неописуемости. Но Гарри не решается войти в комнату. Не может преодолеть этот барьер, выстроенный ими же, потому что боится совершить ошибку. Боится, что все может пойти наперекосяк и от этого им станет еще сложнее общаться. Возникает мысль, что Малфой пытается околдовать Гарри, но палочка лежит в сумке в гостиной. А второй у него точно нет, Гарри бы увидел, наверное. Да и стихийной магией они еще не владеют.

Все становится хуже, когда после очередного сна, где Гарри наблюдает уже не свои мучения, а как кусочек за кусочком Волдеморт разбирает Драко на части, с какой-то поистине дьявольской улыбкой. Гарри просто выскакивает из сна рывком, хватаясь за пласт этой реальности всем, чем только может. А еще хуже то, что стоны за стеной словно вторят крики из сна. Поднявшись и направившись в соседнюю комнату, Гарри застревает в дверях, наблюдая, как пытается сжаться в углу Малфой. Спит он или нет, не важно. Ноги сами несут к нему. Поттер опускается на колени и, ухватив за грудки, притягивает к себе. За каких-то два удара сердца, он ухитряется поднять его одной рукой и прижать собой к стене. Жадно целуя в соленые от слез губы. Было ли это желанием того Гарри, что снился Поттеру каждую ночь, или же собственное, он не знает. И не хочет знать, потому что даже если это действие снов, ему сейчас плевать.

Во сне ли, наяву, но Драко отвечает. Приоткрывает губы, обхватывает руками и сжимает так крепко, что Гарри может и сам обнять его за талию. Пламенный поцелуй медленно перетекает в наслаждающийся. Словно они в томлении пьют божественный нектар. Стискивающие до нехватки воздуха объятия становятся просто крепкими, пока не превращаются в попытки уцепиться покрепче и не отпускать.

— Остановись, — шепчет проснувшийся до конца Малфой.

Гарри не слушает. Знает, что они оба не хотят останавливаться. Что отталкивать Драко пытается только для вида. И продолжает целовать его скулы, щеки, медленно опускаясь к шее.

— Хватит, прошу, остановись! — Драко сопротивляется активнее, отпихивая от себя. — Хватит! — кричит он, и его кулак проходится по скуле Гарри.

Поттер отшатывается, морщась и злясь. Какого черта он сейчас ударил?! Сам же цеплялся буквально секунду назад, а теперь отталкивает?

— Ты не он! Хватит. Не мучай меня, — но Малфой просто срывается с места, выскакивая из домика на улицу.

Что значит: не он?

Это заявление отрезвляет. Гарри с четким намерением выяснить выходит следом за ним, остановившись на крыльце. Малфой стоит чуть поодаль, босой, и свет луны не касается его никак. Обтекает или вовсе проникает сквозь него, едва касаясь кожи. Но при этом его хорошо видно. Это странное видение тормозит. Поттер не понимает, как это возможно, но вспоминает, как Малфой тонул во тьме пещеры, и это почти не удивляет. Вот только, похоже, что сам Драко этого не замечает.

— Я не тот Драко, — стоя спиной к Гарри и смотря куда-то вдаль, он сжимает правое предплечье. — В смысле, не из этого времени. Черт, в смысле, — резко выдохнув, Малфой дергает плечом и мотает головой, тем самым пытаясь выгнать из головы лишние мысли. — Тело из этого времени, а вот сознание…

Замолкнув на секунду, Драко поворачивается к Гарри боком и смотрит на луну. В его взгляде читается столько горечи, тоски. Он выглядит таким разбитым, истерзанным, как в этих снах. Гарри не понимает его, слышит, но не понимает. Как это, тело из этого времени, а он сам нет?

— Мы потратили пять лет, чтобы придумать этот ритуал. Десять лет мы терпели, надеясь, чтобы однажды суметь перенести сознание в прошлое. И когда вышло… Мы потерпели поражение уже десять раз. Ритуал нестабилен, мы никак не могли точно рассчитать время, в которое хотели вернуться. И в последний раз мы попали именно в тот момент, когда он почти убивает тебя, — вдруг замолчав, Драко зажмуривается и сжимается в плечах. — Мне, моему сознанию, уже почти сорок лет, когда этому телу только восемнадцать. И я отлично помню, как во всех попытках исправить прошлое, становилось только хуже. Я столько раз видел, как он почти убивает тебя, — его голос хрипит, словно он заставляет себя говорить через силу. — Столько раз видел, как умирает Тео. Отец. Мама. Мы просто не могли останавливаться. Проживали раз за разом, в разное время и в разном возрасте, пару раз попав лишь на пару лет назад. Учились, искали, читали сотни книг на разных языках. И в каждой новой попытке исправить все ты всегда был рядом.

«Забывай, забывай, забывай» — шелестит ветер в кронах, и Гарри как ледяной водой окатывает. С каждым словом Драко он проваливается все глубже в какую-то бездонную яму, пока не перестает видеть перед собой четко хоть что-то. Картинки плывут одна за одной, врезаясь болью во все тело и оседая пылью в памяти.

* * *

Волдеморт победил. В тот первый раз он победил, но не убил Поттера. Волдеморт сделал его своей игрушкой. Боялся, что если убить, то он переродится и тогда придется ждать неизвестности. А потому держал при себе, как зверька для опытов. И в назидание всем. Срывал на нем злость или праздновал победу. Отрезал по кончику пальца, а потом приращивал обратно и снова отрывал. Кажется, использовал на нем весь арсенал своих пыточных заклинаний, но не давал сойти с ума и даже сознание потерять не давал. А если удавалось отключиться, приводил в чувство и снова наслаждался всем этим по кругу. Драко же был его личным домовиком. Его он не особо пытал, только пинал, выливал на него кипяток и по-другому выказывал свое недовольство его работой. Работы у Малфоя было много. Он готовил, стирал, убирал — и все это собственными руками. А стоило ему возмутиться, воспротивиться, как оказывался бит и заперт со стонущим Гарри в камере, на одной цепи, закрепленной в стене. Многие приходили на них поглазеть, как на мартышек в зоопарке. Смеялись, плевались, даже пытались пнуть. И тогда появилось чувство желания защитить другого. Гарри не хотел ему такой жизни. Не хотел, чтобы Малфой познал все это на себе. И рвался из цепей, с трудом стоя на окровавленных и израненных ногах, но рвался, чтобы залепить кому-нибудь в глаз. Когда же агрессию проявляли к самому Поттеру, тогда уже Драко рвался его защищать, но Гарри умудрялся вставать и не подпускать к нему никого. Снося все побои, снося унижения. Видел в серых глазах непонимание и улыбался. Кроме того, единственного раза, когда Волдеморт разрывал его на части, заставляя Гарри смотреть.

— Это только мое, — тихо хрипел сорванным голосом Поттер, улыбаясь, как будто и не рвали его на куски.

Драко мог только наблюдать и молча глотать слезы. В такие моменты они знали, что у них есть только они сами. Что в любое время, в любом месте, они могут верить друг другу, как никогда. Исчезли все школьные обиды, злость и даже попытки винить другого в произошедшем. У них были только они. Вдвоем. Против всего мира.

В моменты затишья Драко обмывал его раны. Смывал кровь, старался облегчить хоть как-то. И ругался, рычал, ненавидел, молил не защищать его. Но видел только улыбку и проблеск отчаянной надежды.

Потом им стали помогать. Втайне от всех играющий далеко даже не вторые роли Теодор Нотт, ставший одним из работников министерства, а, точнее, просто патрулирующим Пожирателем, выкрал палочку у убитого волшебника и принес им, наказав спрятать. Сколько же раз подавлялось желание убить каждого, кто осмелится подойти! Сжимали от злости и гнева зубы, стискивая до крови кулаки. Сложнее всего Гарри было оставаться спокойным, когда Драко приходил после очередных кроваво-блевотных игр Пожирателей. Малфой никогда не называл их имена, но Гарри по запаху знал, кто смел прикасаться к нему так. Кто смел раздирать Драко на части и внутри, и снаружи. И все, что он тогда действительно мог, это сжимать его в объятиях, слушая, как он тихо плачет. В эти моменты сердце не обливалось кровью, оно покрывалось прочными и рваными рубцами, как память, кого он убьет первым, когда выберется. Но они прекрасно понимали, что побег ничего не изменит. Сколько они будут бежать? Всю жизнь? Они слабы, они не справятся.

И тогда появилась мысль исправить прошлое. Да, это было запрещено министерством. Ведь никто не знает, что становится с тем, кто нарушает временной поток. Известно только то, что он состарится по возвращению слишком быстро. Но и маховики не подошли бы. Им нужно не просто вернуться в прошлое, им нужно уничтожить данное будущее, а маховики для этого не подходят. Тогда они принялись искать иные выходы или методы. И нашли. Ритуальная магия, руны и кровавая плата.

Первые эксперименты не проходили бесследно. Первый ритуал отнял у Гарри левую руку. Не оторвал, но, покрывшись язвами и нарывами, он больше не мог ей шевелить. А зелья не помогали. За вторую попытку поплатился Драко, но правой ногой. Только ему ее реально разорвало в клочья, и он бы умер, если бы Гарри не вспомнил вовремя нужное заклинание. Третья попытка оказалась удачной, но ничего сделать не удалось, и все пошло по новой. Тогда Драко стал задумываться о планах. Нет смысла рваться куда-то, когда ты ничего не можешь. И вот тут начинался самый кошмар.

Первая удачная наполовину попытка оборвалась, когда они нашли упоминание о Хроносе и отце его, Хаосе в одном из древних свитков. Точнее, о местоположении их храмов. Потому что нет ничего сильнее, чем сама Пустота и Хаос. Даже Смерть является лишь дочерью Хроноса, который, в свою очередь, является сыном Хаоса. Убили пару лет на изучение, но их снова нашли. Снова предали. И попытка повторялась раз за разом. Снова и снова. Они углублялись за этими знаниями, и те сны, что снились Гарри последние дни, это воспоминания. Только, похоже, в этот раз Драко решил все сам.

* * *

Все эти года, десятилетия пролетают перед глазами за секунды. Пронзив голову адской болью так, что подкашиваются ноги. Он удерживается за косяк, все смотря на Малфоя, молча глотающего слезы. И слышит только, как Малфой стирает ему память. Пока Гарри пытается справляться с болью, он стирает ему память. Как это назвать? Эгоизм?

А в груди бурлит жажда придушить его. Сжать в руках его шею, раздавить и уничтожить. За предательство. За все эти дни неведения и страдания. Но в то же время он сейчас так рад. Видеть его, слышать, чувствовать.

— Поэтому, пожалуйста, — набравшись сил и смелости, продолжает Драко.

Он разворачивается к Поттеру и отшатывается на шаг назад. В его глазах застывают ужас и удивление. А Гарри видит в его глаза собственное отражение. Вокруг него клубится белая дымка. Густая, как плотное облако, но не скрывающая за собой Гарри. Просто Гарри злится, как никогда. Драко все решил за них. Не выносил больше всех этих кошмаров и, воспользовавшись ситуацией, просто стер ему память.

Помогло? Тебе это помогло? Вся эта ложь. Промедление, попытки скрываться. Все это помогло?! Они снова нашли нас. И снова найдут! Как долго мы смогли бы бежать? И как далеко? Мы и так уже на другой стороне планеты, мы и так уже в другой стране, черт знает на какой горе и неизвестно, куда отсюда идти. Чем помогло такое твое решение?!

Все это читается в зеленых глазах, в глубине которых словно полыхает тысяча солнц. Гарри медленно приближается, а Драко тонет в зеленом вихре, уносящем его так далеко и глубоко, что сердце замирает. Они смотрят друг другу в глаза неотрывно. Гарри ступает по земле, чувствуя, какая она горячая, словно плавится под ним. Не замечает ни тяжести тела, ни того, как преодолел ступени. Только миг, в котором он оказывается на расстоянии вытянутой руки от Малфоя. Еще полшага, и ладонь касается его груди. Сейчас он мог бы просто сжать кулак и остановить его сердце. Ненависти, злости, обиды и боли хватало, чтобы одной только энергией, силой, магией, называйте, как хотите, сжать в кулаке его сердце. Он чувствует, как смиренно оно клокочет в его груди, будто уже готово к этому. Готово умереть в его руках. Но Гарри стоит и смотрит. Ощущает, как вокруг них колыхает воздух, накаляется пространство. Как в серых глазах снова читается непонимание. Омытое слезами серебро напоминает сейчас дымчатый кварц. И все, что Поттер делает, это притягивает его к себе и обнимает.

— Никогда, — голос Гарри разрушает тишину, и мир вокруг звенит, как горный хрусталь. — Никогда не смей бежать от меня, — он открывает рот и впивается в его плечо зубами.

Драко морщится, затаив дыхание. Он просто стоит, боясь пошевелиться, зажмурившись, и, кажется, молится, чтобы эти объятия не заканчивались. Мир вокруг колышется, накаляется и медленно утихает. Всплеск силы, всплеск эмоций, морально и физически истощает их каждую секунду. Виновато, в мольбе простить, он нежно целует место укуса, и Драко сжимает его руками, утыкаясь в его плечо носом. Какой же родной запах. Без крови, без ржавчины, без грязи. Просто запах его кожи. Он сейчас пахнет слегка морозным воздухом, хвоей и солнцем. Он все еще пахнет солнцем.

Сколько раз они почти теряли друг друга? Сколько раз приходилось просто молча смотреть, как их рвут на части? Оба согласны душу продать, только бы все было иначе. Только бы никогда не помнить и не знать всего этого. И продали бы, если бы было кому. Но их души не нужны даже богам. Сколько бы они не молился, не умоляли, не просили. Все было без толку. И, видимо, когда Драко стал понимать, что так дальше Гарри не выдержит, ведь ему доставалась больше всего. Подвернувшаяся возможность стереть ему память тогда казалась просто гениальной мыслью. А дальше он действовал на автомате. Думал, справится. Думал, у него получится. И почти получилось, вот только Гарри оказался крепче, чем он ожидал.

Оба с трудом уже стоят на ногах. Стихийная магия кружит вокруг, так и не использованная. Впитываясь в землю и развеваясь поднявшимся ветром. Откуда взялись силы дойти до крыльца, а потом и до комнаты. Откуда взялись силы просто дойти до домика. Они не знают, просто едва добираются до гостиной, сваливаются на пол и засыпают, держась за руки. Столь продолжительный и глубокий сон без сновидений не захаживал к ним чертовски давно. Но впервые за долгое время Гарри по пробуждению чувствует себя бодрым и выспавшимся. Малфой все еще спит, так и не отпустив его руку. Похоже, кошмары, и правда, не находят к ним дороги, пока они чувствуют друг друга. Впрочем, только так раньше, в не существующем сейчас будущем, им удавалось поспать. Только ощущая тепло рядом, они могли закрыть глаза. А сейчас, наблюдая за спящим Малфоем, ощущая адскую только головную боль, никак не дающую ему уснуть снова, Гарри старается не думать ни о чем. Но мысли лезут сами.

Они прожили тут две с половиной недели в спокойствии. Две с половиной недели тишины. Без криков, боли и страданий. И это время для них обоих, как глоток свежей холодной воды в пустыне. Они столько бежали, столько пытались, что заслужили хотя бы пару дней отдыха.

Перебравшись на другой бок, аккуратно высвободив руку, Гарри обнимает Драко за талию и, уткнувшись в его шею, просто лежит рядом. Слушает стук его сердца, ровное дыхание. Полной грудью вдыхая его запах. Несмотря на головную боль, ему хорошо. Он, как никогда, чувствует себя самым счастливым человеком во всем мире. В какой-то момент он снова засыпает, а просыпается, потому что слышит мерный стук ножа. Тихо поднявшись, он смотрит на возящегося у плиты Малфоя, и в этом действительно есть что-то по-домашнему теплое. Гарри поднимается и подходит к нему, аккуратно зачесывая за ухо упавшие на лицо пряди.

— Д-доброе утро, — заикнувшись, Драко мельком кидает на него взгляд, тут же сосредотачиваясь на готовке.

Опять неловкость. Только теперь со стороны Малфоя. Он суетится, нервничает, и это было так забавно. Словно они школьники. Словно им лет по пятнадцать, и они провели первую ночь вместе. Комично, но дальше за все это время они впервые поцеловались прошлой ночью. Да и интимнее общей боли, общих надежд они никогда ничего не видели. Разделить еду, одеяло, подушку. Все может быть намного интимнее, чем секс.

— Драко, — тихо произносит Гарри, улыбаясь.

Они живы. Они все еще живы! Они вместе. И они справятся. В этом Гарри был уверен, как никогда.

— Драко, — Поттер немного тянет гласные, а тот не отзывается. Тогда подойдя со спины ближе, Гарри шепчет прямо на ухо: — Драко, — его дыхание касается кожи, и от этого Малфой втягивает голову в плечи, съеживаясь. — Мой Дракон, — довольно тянет Гарри, обхватив рукой за талию замершего Драко, и утыкается в его шею носом. Снова вдыхая полной грудью его запах.

Когда-то только запахи и ощущения были единственным, что он мог видеть. Во многих попытках его лишали зрения, но чаще очков. И тогда усиливались другие эмоции и чувства. И теперь запах, ощущения и прикосновения — единственное, что может говорить о реальности. Что они здесь и сейчас. И, как же, задери сплохвост, это радует!

— Прекрати, щекотно же, — Малфой вздрагивает, отмирая, и вырывается из объятий. — И ты мне мешаешь. Я пытаюсь готовить.

Теперь его попытки избежать контакта и взгляда кажутся такими глупыми. Опять пытается убежать. А Гарри казалось, что это он трусливо бежит от реальности, в которой остался без руки. Они такие дураки. Мальчишки. Пусть и прожили больше, чем нужно. Пусть и пережили больше, чем хотели бы. Но мальчишки. И во многом, очень во многом так неопытны, так растеряны. Как сейчас, когда ситуация не требовала быстрых решений, когда в эту ситуацию привели действия Драко, он, наверняка, считает себя виноватым.

— Дурак ты, — усмехается Гарри, отходя от него, опершись бедрами о стол и стащив из-под ножа ломтик моркови. — Бежишь и прячешься. Будто бы мы это уже не проходили. Мало тебе? Нравится само-мазохизмом заниматься? Не знал, что ты из таки.. Ва-а! — только и успевает пригнуться, когда ему в голову летит досочка.

— Еще одно слово, Поттер, и я укорочу тебе язык, — пылает Драко яростью, крепко сжимая в руке нож.

— Верю, верю! — Гарри не может сдержать улыбки, глядя на злящегося Малфоя. Это так мило! — А что на завтрак? Кажется, от нас скоро кости да кожа останутся, — он только сейчас замечает, что одежда на них висит чуть больше обычного.

— Обед. Будет, если перестанешь мне мешать, — все еще злится Малфой, вернувшись к нарезке овощей. — Лучше за водой сходи, — он кивает в сторону опустевшего ведра, в котором они приносят воду. Оно нашлось в одном из столов.

Водопровода тут нет. За водой они ходят к реке. Вниз спускаться с горы проще, чем подниматься с ведрами, но уж тут ничего не поделать. Хочешь пить — придется работать.

— Хорошо, — Гарри стаскивает еще один ломтик моркови, за что чуть не распрощался с пальцами, и, смеясь, идет за водой.

Как же легко! Холодный горный воздух бодрит, а на душе, словно весна, все цветет и радуется новому дню. Просто вставшему солнцу, пробежавшему облаку по небу. Улыбки, взгляду, просто тому, что они вместе. Живы! Гарри спускается к реке и набирает воды. Пейзажи тут прекрасные. Горная река чистая, словно хрустальная, и любоваться блеском солнца на воде невероятно приятно. Да и шум леса, как музыка, тихая, баюкающая; он даже не сразу замечает, что головная боль прошла. Заметив в кроне дерева мелькнувший беличий хвост, Гарри пытается найти ее взглядом, но замечает огромного ворона. Птица сидит на пушистой еловой ветке, неотрывно следя за Гарри. Его глаза настолько белые, что солнце отражается от них, как от свежего снега. Поттер замирает, смотря на того, но не чувствуя в нем опасности, напротив, ворон вызывает азарт, словно предлагает поиграть. Правда, Гарри все же вздрагивает, когда ворон каркает так громко и резко взмахивает крыльями. Он облетает над Поттером круг и улетает в сторону домика, скрываясь за деревьями.

Может, это что-то значит? Хотелось бы знать.

Вернувшись в дом с водой, он машет рукой на необходимость что-то делать и сразу же подходит к Малфою, все еще крутящемуся у плиты. Убирает нож из его рук и прижимает собой к столу, обнимая за талию. Просто прижимается, не зная, как можно вообще выразить всю ту благодарность, любовь и счастье, что он ощущает. Ведь они могут быть вместе, здесь и сейчас. Они могут улыбаться без крови на губах, без боли, без постоянного страха и ужаса. Могут дышать спокойно и полной грудью.

— Прости, — едва слышно шепчет Драко, опустив голову ему на плечо. — Прости, я…

— Тихо, тш, — перебивает Гарри, прижавшись щекой к щеке. — Я знаю, — он нежно касается губами основания шеи. — Я просто рад, что мы живы, — слабо улыбнувшись, он проводит рукой по его спине вверх, пока пальцы не касаются отросших волос. — Я безумно рад, что мы вместе.

Он честен. В те минуты боли и страха, честность была их сокровищем. Они раскрывались друг перед другом, нежнейшие бутоны, чудом сохраняя стойкость перед другими. Даже Нотт, помогающий им и сдающий их уже в которой раз, не был так близком им. Мир на двоих. Друг без друга они точно не выдержали бы.

Падать, подниматься и снова падать. Но только вместе. Держась за руки. Смотря глаза в глаза. Всегда вместе.

— Я тоже, — облегченно выдыхает Драко, сжав рубашку на спине Гарри. — Я тоже, — шепчет еще тише, словно не хочет, чтобы мир слышал его.

— Но если ты еще раз попробуешь стереть мне память, я поколочу тебя. И пытки этого психа покажутся тебе райским наслаждением! — шутливо пригрозит Гарри, легонько ткнув пальцем в бок, от чего Малфой рефлекторно сгибается, пытаясь уйти от его руки. — Понял?

— Звучит неубедительно, — а в голосе Драко отчетливо слышится смех.

— Ах, так! — наигранно возмущается Гарри, принявшись щипать и щекотать его бок, зная, что в этом Драко слаб. — Ревнивец! Кто ж так хохочет от щекотки? Только жуткие ревнивцы! — смеются они вместе, и с этим смехом уходит громоздкая усталость.

— Конечно! — вывернувшись и юркнув за спину Гарри, Драко обнимает его за талию, положив подбородок на плечо. — Потому что ты только мой! И только я могу делать с тобой все, что захочу! — капризный, поистине Малфоевский тон, приказной, властный, не требующий отлагательств и не принимающий отказов. — А сейчас не мешай мне! Или есть будем горелое, — Драко хлопает его по здоровому плечу, высвобождая из объятий и сразу же принимаясь за работу. — Слушай, а ты помнишь, как вчера столько силы выпустил? И как смог удержаться?

То есть, факт того, что он был одной ногой за гранью, его не особо интересует? Хотя сколько раз они уже были за гранью? Поттер хмыкает и усаживается рядом на стул, просто наблюдая за действиями Малфоя. Да, опыта у него в приготовлении пищи теперь навалом. Запросто сойдет за маггла. Что для него будет унизительно, наверное.

— Я сейчас вспомнил, как ты первый раз готовил нам, — вместо ответа хохочет он, и Драко чуть не отрезает себе палец.

Это была вторая попытка. Они смогли вырваться, но пришлось скрываться так же, как и сейчас. Палочки у них не было, они собирали ягоды, грибы и воровали, насколько это было возможно. Забирались в дома, где хозяева уходили куда-то, и готовили, что получалось. Это было так забавно. Гарри до сих пор вспоминает это с улыбкой. Драко тогда пытался нарезать салат. Это было впервые, когда он готовил для них, и он сильно нервничал. То и дело резал пальцы, а один раз чуть не отрубил целую фалангу. А все потому, что Гарри подшучивал над ним, Драко дулся и ругался, но все равно смеялись вместе и ели то, что было. Даже сейчас Поттеру хочется прижать его тонкие пальцы к губам, нежно расцеловывая. Теперь они лишь мозолистые, но не изрезанные, как до этого.

— Давай без воспоминаний, а? — как-то не убедительно просит Драко, продолжая готовить и косо поглядывая на Поттера. — Так что с силой?

— Да черт его знает. Я был так зол. Знаешь, меня все время мучили кошмары. Я видел во сне все наши воспоминания и заново переживал их. Твои метания во сне. Все это накладывалось. Я ничего не понимал. Вопросов в голове было столько, что я думал, что схожу с ума. А когда ты вчера оттолкнул меня, убежал и выдал такое, я… — он замолкает и задумывается.

Он ощущал в тот момент злость, радость, боль, разочарование. Это можно считать предательством, но Драко даже так не бросил его. Все время был рядом. Да и сейчас просто знает, верит, что друг друга они никогда не предадут. Их могут предавать другие, но ни они.

— Я был зол. На тебя, на себя, на все вокруг. Мне хотелось уничтожать. Даже не просто причинить боль, а стереть в порошок, — опустив голову, Гарри всматривается в щель в полу. — Был в шаге от того, чтобы убить тебя. Просто сжать твое сердце в руке и остановить его. Я даже ощущал, как оно бьется под пальцами, как пульсирует.

— А остановило что? — тихо спрашивает Драко.

Они не первый раз хотят убить друг друга. Но никогда Малфой не спрашивал, что же стало причиной или почему остановился. Может, еще не верит, что Гарри все вспомнил? Скорее, хочет понять, как Гарри воспользовался той силой. И откуда она вообще пришла.

— Ты, — Гарри слабо улыбается и смотрит ему в глаза.

Драко стоит напротив, облокотившись задницей о стол и вытирая руки о передник. Такое забавное явление, Драко Малфой в переднике, готовит им еду. Гарри никогда не перестанет удивляться многогранности его личности. Даже то, что когда-то они ненавидели друг друга, что были врагами, сейчас кажется просто детской игрой.

— Я просто понял, что не смогу выжить без тебя. И дело не в отсутствии руки, а в том, что просто не выдержу. Некому будет кормить меня, некому будет поддержать или остановить, — поднявшись, Гарри шагает к нему и касается руки. — И что ты нужен мне больше, чем моя жизнь, — аккуратно взяв его ладонь, Поттер прижимает ее к щеке, прикрывая глаза, словно щенок ластится к хозяину.

Он пахнет овощами и все еще солнцем. Но не горячим, как в летний зной, а теплым весенним солнцем, что только-только пригревает землю. Весенняя свежесть.

— Невыносим, — Драко качает головой, нежно огладив большим пальцем скулу Поттера. — Я соскучился, — едва слышно шепчет он, шагнув ближе и прижимаясь лбом ко лбу.

На какое-то время они замолкают. Просто стоят рядом, держась за руки и ощущая небывалую легкость. Наслаждаясь моментом покоя и тишины, легкости и просто расслабленности. Знают, что это не вечно, знают, что в любой момент придется снова бежать. И наслаждаются этим затишьем перед бурей.

Весь день они проводят вместе. Практически ничего не говоря, обедают и так же молча решают прогуляться. Они друг для друга не просто как открытая книга, а как продолжение их самих. Спускаются к запруде у реки, чтобы поплавать и просто развеяться. Стараются запомнить каждое мгновение, каждую минуту тишины и покоя. И оба молят всех существующих богов, чтобы им позволили побыть вместе чуть дольше. Хотя бы еще пару дней, а после они займутся спасением этого никчемного мира. Более они не просят ничего. Потому что теперь они собираются своими руками стереть то будущее, в котором им довелось побывать, и плевать, что заплатить за это они могут своей жизнью. А пока они наслаждаются. Нежными прикосновениями, тихим смехом, улыбкой, взглядом. Запахом шелка волос. Гарри нравится сидеть на берегу реки, когда Драко лежит головой на его коленях и его волосы слегка треплются от ветра. Поттер играет с его волосами, не замечая, как Драко смотрит на него снизу вверх. Его взгляд мог бы показаться пустым, но только Гарри видит в нем столько, сколько и весь мир не уместит. А Драко просто видит мир в нем. Хаотичный, безумный, сумасшедший и настолько искренний, что невольно раздражает.

Этот закат они встречают, сидя на крыльце, прислонившись плечом к плечу, сплетая пальцы и слушая мелодию мира. Они не думают ни о чем. Просто впервые в жизни каждый из них понимает, как же прекрасен этот мир. Со всеми его несовершенствами, со всеми его ужасами и болью. Прекрасен, потому что, несмотря ни на что, он может быть таким чистым и теплым, как крепкие объятия матери. И к каждому из них приходит не просто вера, а понимание, что они справятся. В этот раз точно справятся. И откуда идет эта уверенность, им безразлично, просто они вцепятся в любую возможность зубами и выдерут ее из пласта времени, создав идеальный мир, в котором Волдеморт не выживает. Чего бы им это не стоило.

И впервые за слишком много лет, прошлых и будущих, они не могут уснуть. Лунная дорожка в комнате освещает их ноги, рисуя на коже ветвистые узоры. Пальцы изучают чужие шрамы на руках и изгибы кистей, редко поднимаясь к запястью. Прислонившись к стене спиной, оба не хотят терять эти мгновения. И нет у них иного желания, кроме как растянуть этот миг, насладиться им, надышаться, чтобы хватило в дальнейшем, чтобы выдержать новое будущее. Драко кладет голову на плечо Поттера, а Гарри опускает голову на его так, что их волосы сплетаются в хаотичном танце, образуя какой-то невероятный тандем светлого и темного. А спустя пару часов усталость берет свое. Мальчишки укладываются на расстеленное одеяло, все так же обнимаясь. Гарри лежит на спине, Малфой кладет голову ему на правое плечо. И только руки они не отпускают, продолжая аккуратно переплетать пальцы, словно это связывает их сильнее, чем что-то еще в этом мире. Довольно жарко и они не укрываются.

Лунная дорожка света освещает их целиком, мерцая на коже и не касаясь. Только рисуя узоры. И в этом что-то невообразимо жуткое. На оголенном плече Драко, выше лопатки, серебрится исчезающий силуэт лисьего хвоста. На открытой груди Гарри, ровно под ключицами, тенью выгорают крылья ворона. С наступлением рассвета лунные узоры исчезают, не оставив и следа.

За все время своих путешествий, за сорок с лишним лет они не сдвинулись с мертвой точки, пока не попали сюда. А с этого утра они отдают все силы практике магии без палочки. Охотясь, рыбача, занимаясь обычными домашними делами. Постоянно! У Малфоя выходит проще и быстрее, Гарри тратит время, что снова заставляет его думать, что он не слишком-то хорош в магии. Тем не менее, Драко уверен, что сил у Гарри больше, чем у него. Даже его магия мощнее магии Малфоя. Возможно, потому, что Гарри не особо понимает, как ее контролировать. С палочкой все было проще. Магия имела четкие грани, он знал, что на большее или же на меньшее она не способна. Каждая формула, каждое заклинание магии с палочкой было стандартным, простым и четким. Стихийная же магия не контролируется простыми действиями. Нужно не просто представить и сделать, нужно продумать от и до. Процесс перетекания магии, как она собирается, как формируется в то, что хочешь. Даже простой огонь сложно зажечь, не спалив себя и все вокруг. Именно поэтому они ходят тренироваться к реке. И вообще стараются в домике не использовать то, что не могут контролировать, или что-то разрушительное.

Тем не менее, им нужна была не простая магия стихий. Огонь, воздух, земля и вода, все это прекрасно, но бесполезно. Обкидать огненными шариками? Облить водой? Нет, это лишь основа, это начало! Им требуется больше. И ради этого большего они с Драко выворачивают себя наизнанку, пытаясь не просто восполнить пробел собственного незнания, но и познать больше. Они наблюдают за окружающим миром. Гарри понятия не имел, что ни одно животное не убивает просто так. Они часто замечали, как их прикормленная белка проскакивает мимо жуков, даже не замечая их. А однажды становятся свидетелями сцены, в которой куница преспокойно пьет из лужицы рядом с птицами. Драко объясняет это тем, что у животных охота связана с голодом, но никак не с кровожадностью, которой обладают только люди. Только человек убивает ради забавы и развлечения.

Однако дальше сдвинуться с мертвой точки они не могут. Не вся магия с палочкой поддается им. Вернее, крайне мало заклинаний, которые они могут использовать без палочки. Ни починить вещи, ни взорвать, ни уничтожить, ни трансформировать. Все это и даже больше не дается им. До тех пор, как они на очередной прогулке не натыкаются на заброшенную деревеньку. Дома стоят вполне целые, где-то даже есть вещи, которые они с легкостью перебирают и сохранившиеся забирают себе. После побега вещей у них осталось — только то, что на себе. Но больше всего Драко радуется находке книг. Одно небольшое здание служит своеобразной библиотекой, и там сотни брошенных и никому не нужных книг. Его возмущает такое обращение с книгами, но все же он рад этим находкам. Еще больше он радуется тому, что есть книги на знакомых ему языках. Помимо английского и французского, в какой-то момент он пытается учить так же и немецкий. Потому, найдя в ворохе книг написанные на немецком, он вне себя от радости. Даже обнимает Гарри, выражая всю свою радость этим. Тот ошарашенно улыбается и неуверенно обнимает его, мечтая, чтобы всегда мог чувствовать его рядом с собой.

После этого Драко сутками пропадает за книгами, вернее, учебниками. Множество учебников, знания в которых маггловские, магам совершенно непонятные. На какие-то вопросы Гарри может ответить, а какие-то не знает вовсе. В конце концов, он ушел учиться в Хогвартс, а не постигать азы математики, природоведения, литературы и прочего. Из них двоих Малфой явно может похвастать куда большим количеством знаний, однако Драко хватает того, что Гарри может ему дать. А в какой-то момент, по учебнику немецко-японского, что подтвердило их догадки о том, где они находятся, Малфой смог частично выучить японский, если уж не разговорный, то читать и понимать уже может. Этого достаточно, чтобы перелопатить едва ли не все книги, что у них есть.

В своих блужданиях по острову они обходят его почти целиком. Натыкаются на пару вулканов, едва не попадают в лапы медведю. Спасаются напугав его огнем и громким шумом. Дни текут за днями, а они мало-помалу изучают себя, изучают мир. Оказалось, что те свитки, которыми была забита одна из комнат, это своеобразные учебники. Обо всем мире в целом! Драко находит их столь познавательными, что переводит их даже для Поттера на простой и понятный ему английский. А потом они вместе занимаются по ним. И эти знания позволяют им узнать больше, чем они думали. О природе вещей, о сути вещей, о самой природе в целом. Теряя счет времени, увлекаясь и бурно обсуждая, споря, гадая и решая, что правильно и как правильно, Малфой показывает себя крайне умным, что жутко бесит Гарри. Драко с легкостью щелкает логические и математические задачки, как белка орехи. Гарри же больше нравится изучать живое вокруг. В одном манускрипте была даже информация о человеке, его внутреннем мире и его функционале. И это далеко не все, что они узнают из этих свитков. Но чем меньше их становится, тем сильнее они понимают, что время выходит. Спокойное, без попыток бежать и прятаться, их время здесь выходит. Да и они достигают потолка в том, в своем изучении магии. Эти знания им здорово помогают, но это становится пределом, а значит, нужно двигаться дальше.

В ночь перед тем, как приступить к ритуалу возврата в прошлое, они не смыкают глаз и просто сидят рядом. Взявшись за руки, Драко кладет голову Гарри на плечо. Им нет смысла говорить, нет смысла даже обсуждать что-то. Все уже решено. Они не могут больше тут прятаться, как бы хорошо тут не было.

— Рисую я эти круги и понимаю, почему с точностью хромаем, — Драко устало усаживается на колени, откладывая пока кусок мела в сторону. — Круг равен трехстам шестидесяти градусам. Земля делает этот оборот вокруг своей оси за двадцать четыре часа. Грубо говоря. Вокруг солнца же она крутится за триста шестьдесят шесть или шестьдесят пять дней. То есть, фактически, эти наши с тобой круги и та спираль, которую мы создаем, отстает на шесть-пять дней в зависимости от високосных годов. Вот потому и неточности получаются.

— Хочешь сказать, количество кругов равно стольким годам, сколько хочешь отмотать? — переспрашивает Поттер, заживляя порезанное запястье бадьяном.

— А ты вспомни, чем больше кругов мы рисовали, тем дальше попадали в прошлое. Кстати, именно поэтому на шестой раз прожили почти девять лет, — Драко пожимает плечами, тут же облокотившись на дверной косяк. — Значит, в этот раз нам нужно лишь… — он смотрит на наручные часы, где отображается не только время, но и дата. — Два года, значит. Три круга. Голова болит от этого всего, — жмурится он, потирая виски.

Поттер только хмыкает. Еще бы не болела. За последние два года они почерпнули столько знаний, сколько за всю их прыгающую во времени жизнь не смогли собрать. И помимо этого знания просто возникают в их головах, как само собой разумеющееся. Будто все узнанное ими перемешивается в огромном котле, а они наугад достают оттуда первые попавшиеся, чудом совмещающиеся во что-то цельное.

— Как быть с заклинанием? Оно довольно длинное, — интересуется Гарри, подхватывая кусок мела и принимаясь чертить дальше.

— Не будем шагать слишком широко. Рассчитаем на шаги, не проблема, — он лениво следит за действиями Поттера.

Малфой уже нарисовал два равнобедренных треугольника с пересекающимися вершинами и напоминающие тем самым песочные часы. А еще два начальных круга, где пересекающиеся углы треугольников являются их центрами, и радиусом к другому кругу. Остается дорисовать еще две пары кругов, если верить словам Малфоя. Они должны быть так же с центром на вершинах треугольника, но радиус заканчивается на границе противоположно стоящего предыдущего круга, тем самым вписывая оба начальных круга и треугольники в этот.

— Считать — это по твоей части, — Гарри быстро сваливает эту работу на Малфоя, зная, что Драко нравятся все эти математические задачки.

Драко только качает головой, хмыкая на слова Поттера. Еще бы, он же только что свалил на него работу! И лишь потому, что не любит заморачиваться со сложностями. Вот только Гарри так нравится это его выражение лица. Скривленное недовольством, легким презрением, холодностью и надменностью. От этого ему хочется подразнить Малфоя. Но еще больше Гарри нравится, когда его лицо озаряется легкой полуулыбкой, с одним уголком губ чуть выше другого. Его взгляд сквозь ресницы из-за припущенных век в этот момент такой пронизывающий, не высокомерный и надменный, но смотрящий, как на живую игрушку в собственных руках. А если на его лицо еще и волосы упадут, это выглядит так горячо, что Гарри в такие моменты готов выполнять все, что тот скажет. И сделает даже больше, если Драко просто улыбнется ему. Радостно, тепло и нежно.

Солнце закатывается за горизонт, когда они заканчивают подготовку к ритуалу. Морально вот еще не готовы. Гарри видит, как Драко медлит, тщательно вписывая руны на тех самых кругах, образуя ими спираль, начинающуюся от середины внешнего большого круга и пересекающего второй маленький, заканчиваясь на изначальном. Каждая руна «Потока» означает их шаги, а между ними руна «Вращения Времени». В начале их шагов, ровно на линии, пересекающей центры кругов, на внешнем круге, стоит руна «Начала Пути». И в центре треугольников вписана руна «Воплощение в Бытие». Написаны они их кровью. Пришлось потратить некоторое время, чтобы сцедить достаточное количество.

Не то чтобы они ни разу не видели друг друга голышом, просто за эти два года оба изменились. Стали куда более упитаннее, ведь питались вполне себе хорошо. Драко остается все такой же грациозной ланью, легкие движения, почти бесшумные. Гарри стал чуть тяжелее, крепче физически. И все равно, сколько бы Гарри ни смотрел на него, он всегда прекрасен. Измазанный в меле, в крови, Драко прекрасен, и для Гарри нет никого прекраснее. А потому видеть его перед собой обнаженным, с ниспадающими волосами на плечи, с этим полутуманным взором — это так возбуждает. Гарри старается изо всех сил не реагировать, но он вполне себе здоровый парень. Почему-то Гарри чувствует исходящую от Драко энергию. Жар его тела. Пусть внешне он кажется спокойным, но в его душе и сердце точно разгорается пожар. Если бы им не нужно было возвращаться, Гарри бы уже прижимал его к полу, но вынужден оставаться на месте.

— «Свершится» «Преображение Света», — начинает читать Драко, рисуя на лбу Гарри эти две руны кровью. Гарри тут же разворачивается к нему спиной. — И «Воплотится», — Драко рисует на его спине руну, и Гарри разворачивается к нему лицом. — «Дух». «Дарую» плоть, — скользнувший по животу Поттера палец Драко заставляет его дернуться мышцы и втянуть живот. По телу давно гуляют мурашки — просто от его бархатного голоса. — Так «Расчисти Путь» идущему, — он рисует на плечах и тыльной стороне ладони Гарри очередную руну. Кровь неприятно стекает по коже, подсыхая и стягивая. Он присаживается на корточки и касается ступней Гарри, заканчивая его подготовку, рисуя на тыльной стороне стопы руну. — В «Направлении».

Драко медленно поднимается, и Гарри замечает, как его взгляд, едва прикоснувшись, оглядывает его с ног до головы. Его взгляд горячий, удерживающий и зовущий Поттера. Так высок риск сорваться, если он продолжит смотреть на него из-под ресниц этим томным взором. Но все же Гарри удерживает себя и повторяет все то же самое, слово в слово, действие в действие. Но не упускает шанса рассмотреть каждый доступный взору уголок его тела. Его пушистые ресницы, светлые, едва заметные. Загоревшая кожа, тонкие линии шрамов, исчеркавшие его кожу. Нежную, чуть сухую и сейчас горячую кожу. От вожделения Гарри то и дело облизывает губы. Очертить бы сейчас губами линию его ключиц, оставить бы вспыхнувший уголек поцелуя на тонкой коже. Но Гарри пишет руны, читая начало заклинания. Заканчивая так же у его ног, с удовольствием отмечая, что Драко тоже реагирует на него. Реагирует на прикосновения, взгляды. Это лучшая награда для Гарри сейчас.

Отставив миску с остатками крови, Драко шагает к их кругам. Они встают каждый на своем месте, ровно напротив друг друга, лицом к лицу.

— От «Начало Пути» своего, — произносят одновременно, и обе их стопы неприятно вязнут в густой крови на полу. — В «Потоке» времени, — первый шаг, и снова кровь под ногой чуть растекается в стороны. Теперь они должны читать заклинание одновременно. А каждый шаг — это слово, и наступают они ровно на руну «Потока». — Открой путь Душе и Духу, Разуму и Подсознанию. Пронеси его, сохрани целым. Обрати в прах «Начало Пути», сохрани жизнь. Во спасение идущему против «Вращения Времени».

Дальше они читают заклинание на валлийском, который Гарри при всем его старании не дается. Да и в самом начале им нужно было только запомнить произношение слов. Потому Гарри просто повторяет значение слов, которых не особо понимает, хотя Драко говорил ему уйму раз. Они ступают по спирали против часовой стрелки к треугольникам, пока последний шаг не ставит их в треугольниках лицом к лицу. И сейчас нужно было готовиться к боли. Жертва кровавая, в конце концов.

— От Небес и до центра Земли, — произносит Драко, глядя в глаза Гарри их клятву.

— Сквозь страх, боль, смерть и ужас, — продолжает Гарри, взяв его за руку и сжимая в своей ладони его пальцы.

— До конца, — Драко чуть тянет его на себя за руку и прижимается лбом ко лбу Гарри.

— Вместе, — заканчивает Поттер, уверенно улыбаясь.