— Народ, народ! — Дафна забирается на кресло с ногами, призывая к вниманию и размахивая еловой веткой. — Скоро Рождество, и я тут подумала, что будет крайне весело устроить тайного Санту! — Не слушать ее не получается, она умеет завлекать.

— Очередная игра? — лениво спрашивает Забини, которому, в общем-то, чаще всего перепадает от Гринграсс.

— Лучше! Каждый из нас вытянет имя того, кому до каникул должен будет сделать тайный подарок. Смысл заключается в том, что после каникул тот, кому подарили этот тайный подарок, должен сделать ответный презент. Но до этого нужно отгадать, кто был его тайным Сантой. Поэтому подарок и называется тайным, — как-то сумбурно объясняет она. — К слову, подарок может быть любой! Но лучше не дорогой и скорее символический, без подписей, и это не должны быть сладости, еда или школьные принадлежности. Ладно, можно перья или книжку, но чтобы она не была безликой. Вложите в подарок какой-то смысл! Это будет особенно интересно.

Она так серьезно подходит к этим играм, что становилось не по себе.

Больше половины соглашаются почти моментально, очень уж им хочется получить подарок, пусть и бессмысленный. И снова жеребьевка при помощи мешочков. В этот раз участвуют все. Без исключений. Их четное количество, и потому это весьма удобно. Но вот чего меньше всего ожидал Драко, это что ему выпадет Уизли. Это даже не смешно. Уж лучше бы Поттер. И поменять нельзя. Это стало одним из условий, которые поставила Дафна. И вот что он должен подарить? Символический подарок, не связанный с едой. Он мог бы подарить ему какую-нибудь ерунду с унизительным подтекстом, но почему-то рука не поднимается. В голове вертится попытка Поттера оправдать друга в глазах Драко, и он просто не может дальше разжигать эту войну.

Зато тратит все выходные на поиск чего-то более подходящего. Даже для Грейнджер было бы проще подобрать подарок, чем Уизли. Поттеру он и вовсе мог подарить пару перьев, чем бы просто намекнув на их совместную ночевку. Да и о Поттере он знает куда больше, но Уизли?! Все, что о нем знает Драко, это то, что он любит квиддич и, кажется, ненавидит Крама. Подарить ему фигурку Крама? Было бы забавно на это посмотреть, но нет, вряд ли бы это помогло. И он бесцельно блуждает по улице Хогсмида, пытаясь хоть что-то придумать. И почему он вообще это делает? Вроде подарок не так уж и обязателен, хотя если не подарит, будет очевидно, что это он тайный Санта. Мерлин, как же это невыносимо! Дафна умеет ставить в тупик. Прямо кошмар какой-то.

В итоге Драко не придумывает ничего лучше, как подарить уменьшенную версию кубка квиддича школы, где вместо названия команды пишет «Рональд Уизли — чемпион Хогвартса», скорее забавы ради, потому что подрисовывает еще и корону над именем, как намек. Даже интересно, догадается или нет. Правда, внутрь кубка засовывает еще и ненужный ему значок «Пушки Педдл» из когда-то давно купленного набора. Вряд ли он есть у Уизли, но Драко он тоже не нужен. Пусть такие больше и не выпускают, редкость и прочее, Малфою все равно. Просто избавился от ненужной ему вещи, упаковав подарок в оберточную бумагу синего цвета с узором из снеговиков.

К последнему воскресенью перед каникулами столик уже ломится от подарков. Дафна подстраховалась, разложила по столу двадцать два листка с именами всех участников, подарок ставился на тот лист, кому он предназначался. Двадцать два человека, двадцать два подарка. Дафна разрешает их забрать только перед посадкой на поезд. А Драко остается в школе на каникулы, хотя ему не интересно, кто его тайный Санта.

— Остаешься? — вдруг спрашивает Поттер, спокойно жующий сладкого желейного червяка. Драко только согласно кивает в ответ. — Значит, будешь ужинать вместе с учителями за одним столом, — усмехается он, протянув Драко горстку желейных червей, тем самым предлагая угоститься.

— Собственный опыт? — Малфой берет одного, не задумываясь.

— Девяносто третий год, в Большой зал спустилась Трелони и стращала всех поверьем о тринадцати людях за одним столом, но мы тогда не знали, что с нами был еще Питтегрю, в виде крысы, — хмыкает Гарри, усевшись рядом, дожидаясь, когда его друзья заберут подарки.

— Это та, в которой кто первый выйдет из-за стола, умрет? — Поттер кивает, и Драко сдавленно смеется, разрывая червяка пополам. — Работает поверье-то, — припоминает он последний ужин с Волдемортом, где сидело ровно тринадцать человек и первым встал Снейп.

Снейп, родители, он сам, Лестрейнджи, Волдеморт, Питтегрю, Долохов, Гойл и Крэбб старшие. Забавно, что первым встал именно Снейп, он же первым и погиб.

Поттер уже хотел что-то спросить, но его окрикивает Уизли.

— Я догоню, — махнув рукой друзьям, Поттер поднимается, рыская по карманам. Его странное поведение напрягает, но Драко ничего с этим не может сделать. Или скорее не хочет. — Счастливого Рождества, — вдруг произносит он, положив на раскрытую книгу, которую читал Малфой, коробочку с красивым вороным пером и плитку шоколада. Тут же уходя.

Словно он и не нуждается в ответе, просто уходит, оставив в растерянности. Драко уже ничего не понимает. И не знает, радоваться ему такому вниманию или же бежать без оглядки.

— Я смотрю, вы неплохо сдружились, — наглая, как и всегда, Пэнси Паркинсон усаживается рядом, хватает коробку с пером и внимательно разглядывает ее. — Да он раскошелился. Это самописец, да еще и подчиняющийся только одному хозяину, который первый им начнет пользоваться. Вау! Поттер сам не свой, если дарит тебе нечто подобное, — насмехается Паркинсон, а Драко едва сдерживался от смеха. Это был намек на те перья в его волосах. — Чего смешного? Слушай, а может, он был твоим тайным Сантой? Хотя это уже не тайный подарок, — размышляет она вслух, пока Драко смотрит на коробку с пером в ее руках и пытается не смеяться слишком громко.

— Пойду заберу свой подарок, — не желая поддерживать тему разговора, Малфой забирает у нее коробку, решив рассмотреть перо внимательнее позже. — И перестань уже, Пэнси, ты ведь не такая глупая, какой себя показываешь, — он улыбается ей, оставляя растерянной таким заявлением, и, прижимая учебником подарки Поттера к себе, направляется к столу.

Ну, ему нет нужды даже гадать, кто его тайный Санта. Это Нотт. Обычные карманные часы, с гравировкой на крышке в виде маховика времени и с надписью с обратной стороны: «Нельзя изменить прошлое, но у нас всегда есть будущее. Пр. С.К.(1)». Почему он считает, что это был Нотт? Да потому, что он любит повторять подобную фразу. Вычитал ее где-то в умных книжках своего отца, и она стала едва ли не его девизом. Впрочем, сейчас Малфой понимает, почему Нотт выбрал эту фразу.

С Теодором их не назовешь друзьями, но он единственный, с кем он был в более дружеских отношениях. Хотя это не было особо выставлено напоказ. С Ноттом они на равных, когда как с той же Пэнси Паркинсон, являющейся одной из его фанаток, отношения были раньше сугубо потребительские. Она делала для него все, что попросишь, а он пользовался этим, в некоторых случаях. А вот Тео иногда проводил летние каникулы у них, и тогда они общались. Это с виду кажется, что Нотт слишком тихий и безразличный ко всему. На самом деле он любит наблюдать со стороны, потому и не влезает ни во что лично.

«Оставаться в тени — самая удобная позиция, тебя никто не замечает, но ты можешь быть кем угодно и когда угодно» — любил он говорить временами. И, похоже, наблюдая за всеми, подмечает изменения между Поттером и Драко. Видимо, этой фразой он хочет намекнуть, что что бы ни происходило в прошлом, сейчас это не имеет значение, а вот будущее Драко все еще может изменить. Но что он должен сделать? Глупо, конечно, но почему-то кажется, что этим он подначивает Малфоя на дружбу с Поттером. Если бы все было так просто.

Что ж, а теперь за десять дней нужно придумать подарок для Нотта в ответ. И дарить их они будут публично, первым же вечером по возвращению. Если Уизли догадается, в Драко прилетит что-то тяжелое или же обойдется искрой? Хотя он ведь не пытался его оскорбить, напротив. Они же выиграли кубок, несмотря на то, что никто в это не верил. Даже придумали значок с той кричалкой, но кубок забрал Гриффиндор. Нет, вряд ли он догадается. Хотя так даже лучше.

Как и предсказывал Поттер, в школе остается крайне мало студентов, и все садятся за один стол с парой учителей. Он сидит напротив Макгонагалл, а рядом с ним парочка второкурсников с Равенкло. Учителя, Хагрид, Филч. Веселая компания из одиннадцати человек. Похоже, наученная горьким опытом Трелони не решилась спуститься в этом году, и будет им счастье за это! Но вот наблюдать, как Хагрид травит не всем понятные анекдоты, рассказывая смешные случаи с такими опасными существами, как драконы, акромантулы и огромный трехголовый пес, весело только ему. Второкурсники, еще не познавшие всей прелести школьной жизни, с замиранием слушали его рассказы о Турнире, о его собственной школьной жизни. Драко впервые слышит, что Хагрид, оказывается, учился в школе, но его исключили за содержание акромантула в подземельях.

К списку того, что лучше не стоит делать, добавляется короткая заметка — опасаться Хагрида. Для него самые опасные существа кажутся милыми. Остается надеяться, что в своей сторожке он не держит смеркутов или богартов с дементорами. Вот веселье было бы! А нет, дементоров и богартов он и сам не любит. И на том спасибо. Но в сторожку Драко больше не сунется никогда, от греха подальше.

Шоколад он съедает не сразу, а вот пером охотно пользуется. Оно красиво переливается сине-зеленым, играя на свету оттенками, пока пляшет по пергаменту. К тому же на нем усовершенствованные чары самописца, хорошо повторяющее почерк владельца. Возможно, потом, что подчинялось оно только одному владельцу. Судя по описанию на коробке. Прогуливаясь от скуки по магазинам на каникулах, попутно ища ответный подарок, Драко заглядывает в магазин школьных принадлежностей. Паркинсон была права, это перо стоит восемь галлеонов. Драко чувствовует себя несколько неуютно. Не дорогой ли подарочек вышел? Нет, он и дороже подарки получал, но не от Поттера же. И что с этим делать? Подарить что-то в ответ, но что? Да и нужно ли? Драко же не просил его ничего дарить. Это было его инициативой! А Нотту покупает толстую тетрадь-блокнот, куда бы тот смог записывать свои безумные мысли, которыми часто одаривал окружающих. Она простая, но страницы никогда не заканчиваются и найти свои записи может только владелец тетради. А потом, от скуки, заглядывает в магазин Уизли и застревает возле полочки с надписью крупными буквами «Портативный омут памяти для хранения дорогих сердцу воспоминаний». Скорее всего, такой Гарри уже подарят Уизли.

И о чем он только думает? Подарок Поттеру? А не много ли будет? Да, дорогое перо, спасибо, и хватит. Никто его не просил оказывать такие знаки внимания!

А каникулы пролетают незаметно, утопив Малфоя в учебе, книгах и попытках отрешиться от реальности. Но за пару дней до конца каникул возвращается Поттер. Похоже, за каникулы что-то произошло. Это странно, что он вернулся так рано. Без Уизли и Грейнджер. Но свои мысли об этом он оставляет при себе.

— Кто твой тайный Санта? — без предисловий спрашивает Поттер, попутно укладываясь спать.

— Нотт. А у тебя? — просто для поддержки разговора. Просто. Драко стал ловить себя на мыслях, что ему нравится вот так просто болтать с Поттером.

— Парвати или Падма, кто-то из них, — неуверенно как-то отвечает Поттер. — Брелок в виде кубка Турнира Трех Волшебников и брелок с символикой «Ведуний», что намекает на святочный бал. Мы с Роном испортили им тот вечер, — он выкладывает связку брелоков из кармана и кладет их на тумбу.

Надо же. Поттер может осознавать, что кому-то и что-то испортил. Чудо! Не меньше. Драко сидит у изголовья кровати, пытаясь делать вид, что сосредоточен на чтении, но искоса поглядывая на Поттера. Привыкнув видеть его в грязи и крови, Драко все никак не может перестать разглядывать его целого и здорового. Уже от этого ощущая себя легче, чем, когда не видит его. И это душит — не иметь шанса убеждать себя в его целостности, не ощущать себя в очередном кошмаре или не проигрывать тысячу и еще миллион вариантов того, что может быть сейчас с Поттером. Да, они выиграли. Они помешали Волдеморту возродиться, потратив на это едва ли не всю свою жизнь ровно с третьего курса. А потом все равно была война, в которой пришлось изрядно попотеть, чтобы избавиться от его последователей. И смертям не было конца.

— Кто из них, не знаю, пришлось покупать для двоих ответный подарок, — развеселился Поттер, достав из сумки два футляра. — Браслет для Парвати и ожерелье для Падмы.

— Тогда понятно, почему ты вернулся раньше своих друзей. Наверняка выслушивал о том, что такие дорогие подарки дарить просто так глупо, — Малфой пытается высмеять всю эту ситуацию, но почему-то ощущал себя подавленно. Ощущение особенности от подарка Поттера как-то пропало.

— Почти, — не соглашается с ним Поттер. — Рон спросил, кому я отдал то перо, а когда я ответил, это услышала Гермиона. Я выслушал пару интересных теорий. Ее недовольство услышали остальные. Начались нападки на меня и мою глупость, притом никто даже не попытался меня услышать, я не выдержал и вернулся в школу, — скомканно поясняет Поттер, стянув с себя футболку и нехотя заворачиваясь в пижамную рубашку. — И почему всем так важна цена? Тогда проще было бы дарить деньги, — недовольно ворчит он, задаваясь скорее риторическими вопросами.

И снова становится гадко. Он ведь прав. Подарок — это ведь просто внимание. Просто проявление внимания, симпатии. Тем более, если подарок сделан от сердца, то даже если это будет грязный носок, которому Добби так радовался, что до сих пор хранит его. Малфой случайно заметил, когда ходил на кухню ночью. Попытка Поттера спасти несчастного стала для него ценным подарком. Не глупо ли?

— Уизли догадался, от кого подарок? — вдруг спрашивает Драко, вернувшись на пару страниц назад, потому что так и не понял, что читал.

— Нет, — как-то весело отзывается Поттер. — Он каждый день ныл о том, кто мог подарить ему такой дорогой значок, да еще и кубок этот. Это ведь ты? — не в бровь, а в глаз прямо.

— Кто знает, — теперь весело Малфою.

Если Уизли не догадался, то будет ему сюрприз послезавтра. Не терпится увидеть его реакцию, когда будет оглашаться тайный Санта. Что он сделает?

Поттер желает ему спокойных снов и, свернувшись в кокон из одеяла, довольно быстро засыпает. Словно он страдал от бессонницы, а здесь сон свалил его весьма быстро. Но и на Драко его присутствие влияет как снотворное. Потому отложив книгу, он тоже укладывается спать, но просыпается среди ночи от очередного кошмара. Тяжело дыша, сжимаясь в плечах и дрожа всем телом, Драко смотрит в потолок, пытаясь успокоиться. В смутном желании он поднимается с кровати, кутаясь в скомканную простынь, и подходит к кровати Поттера. Тот спокойно спит, слегка хмурясь во сне. Малфой не касаясь, в дюйме от его кожи, проводит ладонью над его плечом. Исходящее от него тепло пускает по коже мурашки, и Малфой рад, что сейчас они одни в комнате. Но в тоже время его пугает сама мысль о том, что тепло Поттера действует на него как успокоительное. Просто ощущая его, вся тяжесть кошмара отходит на задний план, постепенно угасая.

Взглянув еще раз на улыбающегося во сне Поттера, Малфой возвращается к своей кровати и просто прячется за балдахином и под одеялом. В мыслях крутится много всего, но цепляет только тот факт, что им слишком легко общаться. Ну, в плане того, что они на данный момент спокойно говорят о какой-то ерунде. Постепенно сумбурность мыслей сходит на нет, и он все думает о том, что, пожалуй, стоит подарить ему что-то в ответ. Так и просидел до утра в раздумьях, а в итоге не выспался и за завтраком чувствует себя откровенно плохо.

В попытке доделать домашнее задание, которое они делают вместе с Поттером в гостиной, Драко растягивается на диване, не в силах держать себя в сидячем положении. Гарри сидит рядом на полу и склоняется над своими записями. И вместо сосредоточения на уроках Малфой никак не может оторвать взгляд от его затылке, лишь из-за усталости преодолевая желание зарыться в его волосы пальцами. Поттер все читает, попутно делая заметки и, кажется, даже не дожидаясь ответа. Его голос такой приятный, успокаивающий, что ли. В какой-то момент Драко, уже почти не соображая и потянувшись к нему рукой, касается его шеи пальцами. Поттер замирает, молчит и не двигается, словно его заколдовали. А Малфой просто проводит пальцами по его шее вверх, зарываясь в волосы. Глупо улыбнувшись и слегка дернув ворот рубашки Гарри, Драко опускает руку и засыпает. Проваливаясь глубоко, где темно и тихо, а ощущая близость Поттера, чувствует безмятежность.

Когда он открывает глаза, то обнаруживает себя в своей кровати, укрытым одеялом, а на тумбе рядом стоит поднос с пропущенным им обедом. Версии, что обед ему мог принести кто-то еще, отметаются, потому что кроме них здесь никого нет. И войти сюда могут только двадцать два студента и профессорский состав. Вряд ли кто-то из учителей стал бы приносить ему обед.

Это начинает пугать.

— Зачем ты это делаешь? — спрашивает Драко у сидящего Поттера, что спокойно читает в гостиной в кресле. — Все эти попытки подружиться. Ведешь себя так, будто мы женаты, я сильно обиделся, а ты пытаешься загладить свою вину. Подарки, этот плед, ухаживания прямо, — кривится он, не зная, какие эмоции должен испытывать, кроме настороженности и раздражения.

— Вот это сравнение, — как-то нервно усмехается Поттер, закрывая и откладывая книгу на столик. — А ведь похоже, — смеется он. Отводя взгляд и явно пытаясь уйти от ответа.

Драко не выдерживает и, схватив подушку, кидает ее в Поттера. Да уж, нервы не к черту. Последнее время столько всего раздражающего, мешающего. Сбивающего с толку! Вот какого черта он творит?! Они договорились. Они ведь условились, что теперь они друг другу никто. Так какого черта?

Поттер, получив подушкой в лицо, так как не смотрел на Малфоя, заливисто смеется. Смешно ему!

— Клянусь, если ты мне сейчас не ответишь, я запущу в тебя что-нибудь потяжелее! — Малфой раздраженно сверлит Поттера взглядом, сжимая челюсть, пытаясь оставаться спокойным, что ему не удается.

Одного взгляда Поттеру хватает, что понять, что Драко не шутит. Тут же перестает глупо лыбиться, взгляд опускает, подушку мнет руками. Будто сам не знает ответа на вопрос Драко. А если это так и есть? Малфой моментально выпрямляет спину. С лица слезает вся озлобленность, руки расслабляются. А был таким напряженным. Если Поттер и сам не знает, почему, вправе ли Драко требовать от него что-то?

— Тебя не устроит ответ, что мне просто хочется? — склонив набок голову, Гарри поднимает на Драко взгляд, будто это может сработать и смягчить гнев Малфоя. Но наткнувшись на скептический взгляд, продолжает: — Я не знаю. Просто после всех этих событий, всего того, что произошло с нами... С этими играми Дафны. Мне показалось, что ее затея действительно чего-то стоит. И мне захотелось сделать то, что я никогда бы не стал делать. Подружиться с тобой. Я пробовал курить! Гадость, — он морщится в отвращении, посмеиваясь. — На этой неделе был в Мунго и в маггловской клинике. Хотел узнать, не потеряю ли я до конца зрение и можно ли что-то сделать с этим. В Мунго развели руками, якобы не поддается лечению. Магглы сказали, что после сорока мое зрение будет ухудшаться, если не начать лечение, но те суммы, которые они затребовали... В общем, буду лечить после сорока, чтобы к шестидесяти хотя бы в очках что-то видеть.

Драко оцепенев, слушает его, не понимая, к чему он ведет. Ладно, он не знает, почему хочет подружиться, но ведь это и дружбой особо не назовешь! Ухаживания, да, но не дружба. Друзья себя так не ведут, по крайней мере, Драко так кажется.

— Я был у тетки в гостях. До этого я думал, что мне не за что ее благодарить, но обдумывая некоторые вещи, понял, что моя жизнь у них не была такой уж ужасной. Они не бросили меня, кормили, а ведь дети лет до трех требуют много внимания и ухода. Мой крестник, Тедди, тот еще мелкий ужас. Ему только полгода будет, как-то Андромеда попросила меня за ним присмотреть где-то два часа — я думал, сойду с ума. Юркий, всюду лезет, все ему интересно. Это неуправляемый и сумасшедший, прямо как его мать, ребенок! — ему явно весело это рассказывать, но Драко отчетливо видит тоску и боль в его глазах. — И понимая, что я был не лучше в его возрасте, думаю, тетя с дядей были вынуждены многое терпеть. В общем, я пришел и просто сказал им спасибо. Дядя возмущался, а тетя попросила только о том, чтобы я показал ей могилу мамы. Встретился с Дадли, кузеном, он изменился. Повзрослел, наверное, потому что встретил хорошую девушку. И теперь мы общаемся иногда, поздравляем друг друга с Рождеством, а раньше он меня терпеть не мог и постоянно пытался меня побить. Я не думал никогда этого делать, совершенно. Думал, что и им, и мне, будет лучше, если я просто исчезну. Но я рискнул и, в общем-то, доволен этим. После всего случившегося я подумал, что ты себя прошлого вообще не напоминаешь. Изменился, да все мы тут изменились. И я захотел подружиться с тобой. Наверное, надо было начать так.

Оставив подушку на кресле, Поттер подходит к нему и улыбается. Улыбается так, как может только он. Тепло и ласково. Малфой напрягается. Что он собирается сделать после этого откровения? Да и с чего бы объяснение было таким огромным? И на оправдание не похоже. Он просто рассказывает о том, что случилось за каких-то два месяца летом и за каникулы. Или больше?

— Привет, я Гарри Поттер, — смущаясь собственной глупости, Поттер протягивает Драко руку в знак приветствия. — Не предлагаю начать с нуля, предлагая начать с этого момента. Давай попробуем? Я хотел бы подружиться с тобой, — слегка сконфуженно произносит он, секунду погодя добавляя: — Прости, что нарушил наше обещание.

Смотря на него, слушая его, Малфой слышит, но не понимает. Начать дружить с этого момента? Звучит совершенно бредово. По-детски хочется оттолкнуть его руку, вздернуть нос и сказать, что он выше этого. Что он сам будет выбирать себе друзей и водиться с Поттером не намерен. Но снова не получается вести себя, как обычно. Не получается смотреть на него так же, как много лет назад. Не получается не думать о том, сколько всего они пережили вместе. И отталкивать его Драко не хочет. Не может Малфой лгать сам себе в своем желании быть с ним рядом. Как друг, как враг, как соратник, не важно. Просто хочется чувствовать его тепло и ощущать себя в безопасности.

— То есть перо, шоколад и все эти милые улыбочки являются подкормкой? — сузив глаза, Драко окидывает его ироничным взглядом, стараясь не поддаваться его обаянию так просто. — Приманка, как для дикого зверя? — он кривит губы в насмешке.

— Да, ты похож на нарла, — шутит Поттер, опустив руку и тут же осекшись, заметив, как Драко начинает ощупывать карманы в поисках палочки, что оказывается лежащей на столе. — Но на самом деле я не думал ни покупать то перо, ни дарить его кому-то. Увидел его на витрине, почему-то вспомнил о той ночи и купил. Это было спонтанное решение, но раз уж купил, подумал, что подарю. Не лежать же ему без дела? Потому что у меня уже есть самописец, а использовать два как-то глупо. Шоколад, кстати, мне за пару дней до этого прислала Андромеда. Ей нравится самой его готовить, да и он вкуснее, чем в магазинах.

Класс! Мало того, что шоколад не магазинный, так, считай, он ел шоколад, приготовленный теткой, сам того не зная. Прелесть какая! Интересно, а Поттер-то сам в курсе? Ну, судя по его довольной физиономии, еще как в курсе. Драко тяжело вздохнув, поджимает губы, треплет и так взъерошенную челку.

— К тому же! — вдруг восклицает Гарри, когда Драко уже хочет что-то сказать. — Ты и сам хорош. Что это было за медленное вычесывание перьев из моей головы? А до того, как уснул? — он пытается выглядеть строго, что ли, серьезно, но пляшущие черти в его глазах, отражаемые очками, ну совсем не вяжутся с его напускным допрашивающим тоном.

— Ощущения приятные, когда касаешься твоих волос, — отвечает Малфой и тут же жалеет о том, что сказал, потому что глаза Поттера увеличиваются вдвое. — Короче. Ты серьезно хочешь со мной подружиться? Это что, бунт такой? Типа, Гарри Поттер, герой, собирается подружиться с Пожирателем Смерти, пусть и бывшим? — тараторит Драко, пытаясь избавиться от чувство стыда, засевшее где-то между ребер.

— Да. То есть, нет. В смысле, да, я хочу с тобой подружиться, и это не совсем бунт, просто мне показалось, что это могло бы быть веселым и интересным, — Гарри несет полную чушь, даже не замечая этого. И при этом Поттер остается серьезным, ну, на словах точно.

— Ладно, я понял, — Драко тяжко вздыхает, пытаясь уложить волосы. — Опустошенный, одинокий, сломленный. А, еще вредный, ага, как нарл, разносящий все вокруг, стоит его подкормить. Какая ирония, — кривит он губы в саркастичной ухмылке. Малфой чувствует себя легче. Если это просто его желание подружиться, то пусть будет так. — То есть ты, герой, сам не зная почему, вдруг захотел со мной подружиться. Не находишь это глупым оправданием? Захотел? Или сыграла жалость? — Малфой просто хочет его слегка поддразнить перед тем, как согласиться. — Ты же такой добрый, спасаешь всех, кто окажется в беде. Герой, одним словом.

— Еще раз повторишь это слово, и я…

— Герой, который…

— Мяу!

— …Считает себя…

— Мяу! — он повышает тон.

— …Лучше других…

— Мяу!

— Да заткнись ты! — не выдерживает Драко. — Тебе это кажется смешным? — сощурившись, он бросает беглый взгляд на подушку, которой мог бы избить Поттера.

А тот снова мяукает. Трижды! Малфой хватает подушку, жалея, что не захватил с собой палочку из комнаты и пытаясь забить его если не до смерти, то хотя бы прилично потрепав.

— Маулфо.. ой, — Драко аж спотыкается, когда Поттер это произносит, перехватив летящую в него подушку. — Прости, я не специально. И я, правда, не знаю почему. Это не жалость. И я не хочу быть героем. Почему я не могу быть обычным человеком? Ошибающимся, меняющим свое мнение, подверженным желаниям и эмоциям. Почему я не могу делать то, что хочу?

— Потому, что на тебя все смотрят, — сухо замечает Драко, отпуская подушку и стараясь не задумываться о том, что говорит Поттер. Слишком много откровений за один раз.

— А не все ли равно? На тебя тоже смотрят. Ты же Малфой! — резонно замечает Поттер, усевшись на диван. — В общем, если ты не хочешь, ладно, я больше не подойду к тебе. Но мне нравится с тобой разговаривать, и уроки с тобой делать не так скучно, как с Роном. Он вечно ноет из-за домашних заданий и несправедливости учителей. А Гермиона со мной по некоторым причинам не общается.

— Не сваливай всю ответственность на меня, — Малфой морщится от осознания, что в случае чего он останется виноватым. — И учти, я понятия не имею, что тебе подарить на Рождество.

Драко остается надеяться, что он не совершает ошибку. Потому что очень похоже на то, что его решение сейчас обернется для него трагедией.

— Да и не надо! — как-то радостно отзывается Поттер, вскакивая с дивана.

— Мерлин, вот уж не думал, что будет так тошнотворно видеть твою улыбающуюся рожу. Пойду умоюсь, а то, кажется, от той слащавости, что из тебя лезет, меня стошнит, — Малфой морщится скорее для виду.

— Вряд ли она пропадет, когда ты вернешься, — радует его Поттер, посмеиваясь. — Все же еж, — кажется, это он уже сам себе говорит, хотя и о Драко.

Плевать! Малой просто хочет остудить голову. Поттер хочет с ним подружиться, только потому, что хочет попробовать. Что из этого может выйти? Да ничего хорошего. Совершенно ничего хорошего! Но Драко и сам этого хочет. Понимает, что глупо, но ему нравится общаться с Поттером. Понимает, что рядом с ним спокойнее. И делать одному домашнее задание не так скучно. Он не так туп, как кажется, хотя и особым умом не блещет. Искренен до ужаса и слишком добродушен. Будто вся его предыдущая жизнь ничему не научила. Будто вся его жизнь не показала ему, что нужно тщательно выбирать себе друзей. Чего только Уизли не стоит. И не только он. Предатели были, есть и будут. Как и все остальное в этом гребаном мире.

Сунув голову под кран, пытаясь унять разбушевавшиеся мысли, Драко смотрит на себя в зеркало. Холодная вода стекает по шее. Мятая рубашка намокает, прилипая к коже. Неприятно так. Он смотрит на свое отражение. Волосы отросли. Одна только челка теперь достает до кончика носа. Надо бы подстричься. Надо бы. Но Драко нравится. Наверное, потому, что челка падает на глаза и закрывает их, словно вуалью. Закрывая и внешний мир от его взора, как и его взор от мира. Забавное сравнение, глупое. А еще, когда зачесывает назад, выглядит довольно сексуально. Надо подстричься.

Пока он приводит себя в порядок, вернулась раньше времени еще парочка студентов. В частности, это Нотт, Уизли, Грейнджер и бессмертная Дафна Гринграсс. Ну, и Паркинсон, воркующая с Гринграсс как-то уж слишком мило. Что произошло с этим миром за те двадцать минут, что Драко отсутствовал?

— Драко, лови! — замечает его Дафна, бросив в его сторону нечто неясное.

Рефлексы дают о себе знать. Он машинально тормозит летящий в него предмет магией, отшагнув назад. Гринграсс это веселит, а вот ему не смешно. Знала бы она, сколько раз в него летели куда более опасные предметы, а он их даже остановить не мог, не смеялась бы. Она бросила в него коробкой с мармеладом. Да они все рехнулись! Он что, выглядит таким болезненным, что его пытаются откормить?

— Как провел каникулы? — интересуется Паркинсон, воруя из такой же коробочки мармелада в руке Дафны.

— Было бы лучше, если бы вы не вернулись, — бурчит он, сгребая со стола свои учебники, в желании скрыться в комнате.

Зацепившись взглядом за Поттера, что как-то виновато ему улыбается, продолжая выслушивать от друзей все, что накопилось за пару дней его отсутствия, Драко просто уходит. Отчасти он понимает, почему хочет подружиться с кем-то еще. Сложно доверять тем, кто уже предавал. Сложно верить тому, кто вонзил в спину нож, трижды прокрутив против часовой. Разумно, что выбор пал именно на Драко. Сколько раз они уже спасали друг друга? Сколько раз вытаскивали друг друга из самого ада? Друзья, звучит смешно. Могут ли они быть друзьями?

— Здравствуй, Драко, — он сталкивается в дверях спальни с Ноттом, явно собирающимся в библиотеку, но решившейся задержаться. Он пропускает Малфоя и стоит с сумкой наперевес чуть поодаль от двери. Во избежание неприятных столкновений.

— Спасибо за часы, — невпопад отвечает Малфой. — Ответный отдам, как только все соберутся. Кстати, а кто дарил тебе? — ему не интересно, просто надо чем-то замять тему, которую собирается поднять Нотт.

Драко словно кожей ощущает, как Нотт хочет спросить его о том, что же произошло между ним и Поттером. Неясное, смутное чувство, будто он может видеть чужими глазами, вызывает тошноту. Пытаясь занять себя чем-нибудь, Драко складывает учебники, бросив коробочку мармелада на кровать.

— Думаю, это была Броклхерст, — его голос всегда такой ровный и спокойный, что начинаешь задаваться вопросом, а человек ли он вообще? Слишком уж спокойный. Постоянно. В любой ситуации. Жутко! — Мы как-то вместе работали на Травологии, она случайно задела цапня, и он едва не придушил меня, потому что я стоял рядом. Все обошлось, но она чувствовала себя виноватой, и с того времени мы иногда общаемся. А подарила она мне игрушечного цапня производства Уизли, должен заметить, почти как настоящий, — посмеивался он. — Кому дарил ты?

— Узнаешь, — лукаво улыбается Малфой, пытаясь успокоиться.

Почему-то скрывать, кому он дарил, до последнего кажется таким забавным. Чтобы сюрприз был для всех. Почему нет? Может, Дафна и догадывается, хотя никто не смотрел и не подглядывал, так же, как и не показывал имя того, кто им выпал. И все же эта особа слишком наблюдательна!

— Поттер? — предполагает Нотт.

— Нет, — Драко отрицательно качает головой, посмеиваясь. Похоже, теперь все будет зацикливаться на Гарри. Это даже смешно. Немного. — В этот раз столкновение с Поттером обошло меня стороной, потому что иначе я бы ничего не смог ему подарить, — Драко усаживается на край кровати, лицом к Нотту.

— Но он же подарил тебе что-то? — Нотт выглядит озадаченным.

— Ну и что? Это было не тайный подарок, просто он решил посмеяться, подарив мне перо, чтобы напоминать мне о той дурацкой ночи в подземельях, — кривится Драко. — Пока мы спали, приходили Дафна и Грейнджер, устроив веселое пробуждение до седины, а Поттера покрыли перьями. Он был в них весь! — А вспоминать все еще смешно.

— Здорово. А мне пришлось охотиться за Пивзом с Лонгботтомом, — впервые как-то открыто улыбается Нотт. Похоже, что-то произошло и у них за ту ночь. Любопытно! — Должен отметить, это было весело, хотя мы чуть не попались Филчу. И кстати, ты обобщаешь себя с Поттером. Говоришь мы, нас, когда говоришь о себе и нем. Раньше такого не было, — произносит он вдруг, и в комнату тут же входят Уизли с Поттером.

Драко оцепенело смотрит на Поттера, только сейчас осознавая, что Теодор прав! Он и правда говорит так. И даже самому Поттеру буквально час назад заявил, в сравнение, конечно, но о их женитьбе. С трудом сдерживается от желания упасть в подушку лицом. Стыд-то какой! А вот Нотта это забавляет, он машет ему рукой и выходит из комнаты.

— Как думаешь, что будет, если не отгадаешь Санту? — спрашивает Уизли у Поттера, вваливаясь в комнату.

Драко и не хотел бы их слушать, но комната у них общая. И это уже кошмар! Но, зато теперь он может быть уверен, что Уизли еще не догадался. Это радует. Последний вечер каникул обещает быть интересным. А чтобы его довольную улыбку не увидели, Драко зашторивает балдахин, собираясь переодеться и свалить до вечера в библиотеку. Теперь тут будет шумно, но это уберегает его от неловкости после откровений Поттера и смирения с его желанием подружиться.

— Наверное, Дафна заставит есть не глядя горсть Берти Боттс, — предполагает Поттер, который уже давно догадался о дарителе, но молчал. Спасибо ему за это! Хотя у него точно свои мотивы.

— Я эти конфеты скоро возненавижу! — Уизли плюхается на кровать так, что она издает болезненный стон. — Если это не ты и не Гермиона, то кто? Кто еще может знать, что я болею за «Пушки Педдл»?

Все. Кто видел тебя на матче девяносто четвертого года. Шляпа-котелок, традиционная для «Пушки Педдл», с их символикой, напяленная на его голову, не видна была только тем, кто был на другой стороне стадиона без омнинокля. Малфой же был там и довольно близко, чтобы разглядеть. Это либо врожденная тупость Уизли, либо он возложил все свои остатки мозгов на Грейнджер. Кстати, а она догадалась? Если да, почему не сказала? Или у нее тоже не хватило мозгов, чтобы догадаться?

— К Арагогу! Все эти игры Гринграсс и ее саму тоже, — фыркает Уизли, разозленный самой ситуацией. Что ж дальше будет?

— А мне кажется, это здорово. С ее играми хотя бы можно спокойно спать, — замечает Поттер, будто намекая на то, что если бы не попытка Гринграсс сблизить курс, его остатки, то тут было бы продолжение войны.

В какой-то степени он прав. Забини точно бы не упустил возможности дорваться до скандала, как и Паркинсон, но теперь они заинтересованы в других вещах. К примеру, все тот же Забини пытается привлечь внимание Дафны к своей персоне, но почему-то на него все больше косится Голдштейн. Поцелуй не прошел без следа, видимо.

Не желая торчать в комнате, Малфой запихивает в сумку учебники, как только переоделся, и направляется прямиком в библиотеку. Дальний столик, припрятанный в углу за стеллажами. Идеальное место, чтобы скрыться от лишних глаз. Обычно сюда приходят парочки, но лишь после ужина, так что сейчас тут вполне себе тихо. Читать много уже вошло в привычку. И помимо уроков Драко читает все, что может быть полезным. А значит, все возможные учебники, даже историю. В истории хранится много интересных вещей, особенно, если это биографии. Впрочем, именно биографии помогали им распутывать сложные взаимосвязи. К примеру, только благодаря семейному древу можно проследить угасание или же развитие той или иной семьи. Кровные родства, наследие. Все это забывается со временем, но в биографиях даже простого намека часто хватает, чтобы понять, кто и кому приходится родней. Именно так Дамблдор и выяснил, что Гарри и Волдеморт — единственные прямые наследники Певереллов. Однако чем громче нынешние имена для любого времени, тем быстрее забываются предки.

Возвращаясь в комнату, Малфой сталкивается с парочкой пятикурсников, упоенно обсуждающих игру «Правда или Действие». Видимо, игры Дафны не прошли даром, в школе ощущается более разряженная обстановка. Разумеется, Малфоя сторонятся и обходят стороной, но, по крайней мере, у всех хватает своих забот и развлечений, чтобы не ввязываться в драки. Может, стоит ей все же что-нибудь подарить?

Нет, обойдется! Никакого ей подарка. Драко лучше устроит ей быстрый экскурс по "Молоту Ведьм", чтобы неповадно было!

— Ребята, ребята! Спокойной, — кричит Гринграсс откуда-то слева в темной, как самая глубокая пещера, гостиной. Хотелось бы сказать чего поглубже, но придется пачкать руки. — Завтра к утру все исчезнет. Я случайно рассыпала перуанский порошок, который хотела использовать позже. Он жутко дорогой! Магия света не поможет, это кромешная тьма. Мальчики, если вам не сложно, уберите, пожалуйста, с середины комнаты все предметы. Да, на ощупь, но уж простите! Угощу позже всех сливочным пивом.

Драко стоит перед открытой дверью в бездну и неприятно вспоминает, как провел в школу Пожирателей. Откровенно, соваться туда ему не хочется. Он сжимает ручку двери и словно проваливается в тот день. Тогда было столько решимости. Тогда они преследовали лишь одну цель — победить. Он бежал по лестнице наверх, к смотровой площадке Астрономической башни. Такой уверенный. Во всем. Но…

— Идем, — на плечо Драко ложится и тут же исчезает ладонь, мазнув по лопатке пальцами. Малфой вздрагивает, и дыхание спирает в груди. Рядом стоит Поттер, за которым мнется Уизли. — Кроме нас никого, а без света магией не воспользуешься, — он мягко улыбается и без страха шагает в эту бездну.

А в груди все сжимается и воздуха не хватает. Драко инстинктивно тянется за рукой Поттера, но не успевает его схватить, и с губ едва не срывается крик.

— Да свали ты уже с дороги! — раздраженный Уизли задевает Драко плечом, и это выводит из оцепенения.

Точно. Это же просто их гостиная и Перуанский порошок. Не кошмар. Просто дурацкая шутка Гринграсс. Никогда бы не подумал, что Уизли станет тем, кто сможет выдернуть из захватившего сознание кошмара. Но ему точно нужно это делать? Толкать дурацкие кресла и диван, чтобы не убиться, выходя и входя, находясь в этой мгле? И Руки Славы у него сейчас нет, если бы была это здорово бы облегчило задачу, но ее изъяли.

— Гринграс, я внесу тебя в черный список в магазине! Уговорю Джорджа, и ты даже зайти туда не сможешь! — остервенело пыхтит Уизли, кажется, уже нашедший диван или кресло, а то и столик, потому что звук такой, будто что-то упало.

— Хорош орать! — рявкает на него Паркинсон. — Работай давай.

— Да ты сама выйди и попробуй, — огрызается Уизли. — Малфой, блядь! Иди помогай, этот диван пиздецки тяжелый!

— Рональд! — Грейнджер вспыхивает праведным гневом. — Перестань сейчас же сквернословить!

— Идем, — из тьмы выходит Поттер, протягивая Драко руку.

Он стоит так, что лица его не видно. Улыбается он или же издевается, не ясно. Драко с пару секунд смотрит на протянутую ладонь и пытается понять, что страшнее — остаться в этой темноте одному или оказаться там с Поттером? И все же шагает за ним, взявшись за руки. В этой темноте чертовски жутко. Даже закрывая глаза, не так темно. А это просто воплощение всех его кошмаров. Что может быть тут за любым углом и поворотом? Какой зверь притаился и выжидает удачного момента для нападения? Каждый шорох заставляет напрягаться, а прикосновения вздрагивать. А Поттер уверенно ведет его за собой, останавливает и кладет ладонь Драко на подлокотник дивана. Драко ничего не остается, как опереться на него обеими руками. Устойчивая и знакомая мягкость дивана словно спасительный круг, заставляет чувствовать себя увереннее. Хотя бы немного.

— Рон, мы толкаем, ты направляешь, — Гарри кладет свою руку рядом с рукой Драко. А потом и вовсе проводит мизинцем между обручальным и мизинцем Малфоя, чтобы сцепить их, как для обещания.

— Ладно! — возмущается тот. — Так, стена в пяти шагах прямо от подлокотника, стойте, погодите, сейчас, все, толкайте! — командует он.

Поттер начинает толкать первым, Драко подхватывает. Реально тяжелый! Даже вдвоем им было сложно его толкать. Из чего он сделан? Из двадцати драконов?! А нет, оказывается, это по ковру он так плохо шел. Стоило ножкам слезть на паркет, толкать становится легче. По паркету он ползет куда проще.

— Ебаная фея! — вскрикивает Уизли. — Вы мне чуть ноги не отдавили!

— Рональд! — Грейнджер бессмысленно пытается на него повлиять.

— Так не видно ничего, — смеется Поттер, снова взяв Драко за руку. — Это будет веселее, чем раньше, — произносит он так тихо, что слышно только Малфою. Наверное, потому что стоит рядом, а в этой темноте слух обостряется.

— Кто залил комнату чернилами? — изумляется у входа в гостиную Нотт.

— Тот, кому я эти чернила… — не унимается Уизли, громко шлепая. — Короче, если руки свободны, вспоминай, где тут кресл… ебулюпв. Одно кресло нашел, — дальше он что-то неразборчиво говорит, да и из-за смеха девчонок ничего толком не слышно и не понятно. — Гарри, если ты смеешься, я тебя подушкой придушу! Диван-то хоть к стене спинкой подвиньте там, а то девчонки найдут его первыми.

Драко и сам едва сдерживается от смеха, жалея о том, что не видел то, как Уизли нашел кресло. Но подхихикивающий Поттер снова тянет его за собой. Драко машинально пытается не выпускать диван из поля осязания, потому что искать на ощупь в этой темноте кажется чем-то нереальным. Поттер же вполне уверенно обходит его и тут же тянет Драко за собой, заставляя нагнуться, чтобы упереться в диван руками.

— Толкаем к стене, а то веселье обернется общей ночевкой в Больничном крыле, — посмеивается он, так и не выпустив руку Драко.

— Угх, — протяжно воет Нотт. — Кресло не нашел, нашел стол. И, кажется, я уже понимаю Уизли в его желании.

— Эй! Я случайно, ясно? Кто ж знал, что мешочек будет таким ненадежным, — возмущается Гринграсс.

— Это руки у тебя ненадежные! — не соглашается с ней Уизли. — Специально же! Для очередной игры, небось.

— Случайно! — не уступает Дафна.

Кажется, Уизли доставляет удовольствие в принципе с кем-то цапаться. В их ругань влезает Грейнджер, потом Паркинсон. Девчонки ругаются между собой, Уизли не унимается. Нотт подливает во все это вина и масла, жаль, что вспыхнувший пожар не освещает комнату. А Поттер усаживается на диван, дернув Драко за руку и усадив рядом с собой. Будто тем самым говоря, что дальше без них справятся.

Почему Малфой не отдернул руку? Держатся, будто они пятилетние дети, что заблудились и теперь боятся потерять друг друга в ночи. Забавно, а он и думать забыл о том, для чего сам использовал этот порошок. Все Поттер. Все его спокойствие. С какой же легкостью он все это делает? Смелость, отвага. Так уверенно действует, будто не боится, что ему откажут или что это обернется чем-то ужасным. Драко пытается смотреть на их руки, что лежат на колене Поттера. Вот только на смену зрению приходит осязание. Шероховатости кожи горячей ладони. Неожиданно он переплетает их пальцы, сжимая руку крепче и мягко поглаживая большим пальцем, будто это должно успокаивать. Малфой даже слушать перестает, что там все орут, сосредоточившись на тепле руки Поттера. В темноте кажется так холодно, что он невольно прижимается к нему ближе. Их бедра и плечи соприкасаются. Такое простое действие, просто сидят рядом, а внутри все замирает воодушевленно трепеща. И при этом успокаивается. Рядом с ним в этой тьме не страшно. Пока ощущает его тепло, сердце не сжимается до боли. И даже дышать легко.

— Паста от синяков с тебя, Дафна, — пыхтит прошедший мимо них Нотт, и Драко отдергивает руку. — Уизли отдавил мне ноги.

— Я не видел! — оправдывается тот, находясь где-то поодаль. — И вообще, все претензии к Гринграсс. Это была ее идея.

— Ошибка! Досадная ошибка! — Дафна не перестает настаивать на своем.

— Идем в комнату, — Поттер робко касается колена Малфоя.

Не видя, но чувствуя, как он, неотрывно касаясь, поворачивает ладонь тыльной стороной вверх. Раскрывая и словно предлагая взяться за руки. Снова. И колено, где лежит его рука, горит. Кожа пылает в тех местах, где он касается. От этого тепла по телу словно разбегаются трещины, раскалывая многовековой лед, проникая все глубже и глубже. И, сглотнув, Драко едва уловимо касается пальцами его запястья. Рука Поттера вздрагивает. Он плавно проводит вниз по ладони, пока не касается основания пальцев, Гарри ловко перехватывает его ладонь, снова сплетая пальцы. Ладонь горит. А какой был выбор? Малфой мог бы и сам дойти, но ему жутко. А Поттер так просто предлагает свою помощь, не стесняясь и даже не колеблясь. И это прикосновение к ноге. Что это? Почему он касается так аккуратно и нежно, будто так и должно быть.

Будто он пытается не причинять боли и не вызывать раздражения.

Они поднимаются, пару секунд Поттер пытается сориентироваться в пространстве, опираясь лишь на звуки. Уизли где-то возле комнаты девчонок, а Нотт, видимо, уже в комнате. Не хочется, чтобы кто-то увидел, как они держатся за руки. Совсем не хочется! Но даже так Драко идет позади и отдернуть руку не может. Правда, похоже, Гарри и сам это понимает, потому, когда он нащупывает дверь, останавливается. Аккуратно тянет Драко за руку. Его пальцы, скользнув по ладони Драко, вызывают мурашки по коже. Открывает дверь и подхватив Малфоя под локоть, толкает вперед.

Шагнув из темноты, Драко щурится от яркого света, ощущая болезненную резь в глазах. Он по памяти шагает до своей кровати и только после того, как на ощупь зашторивает балдахин, скрываясь за ним, может открыть глаза. Никогда раньше свет не вызывал столько боли в глазах, как сегодня.

— Ну, зато теперь шумно будет в спальнях, а не гостиной, — невесело подмечает Нотт, отчасти радуясь, ведь девчонкам и парам в комнаты друг к другу вход заказан.

— Забини будет жалеть о том, что пропустил это, — усмехается Малфой. — Это ведь такой шанс — выловить кого-то из девчонок.

Он укладывается и закрывает глаза предплечьем, пытаясь унять резь в глазах.

— Или они нас, — как-то меланхолично замечает Нотт, шурша страницами.

Поттер сдавленно смеется, видимо, представив себе эту картину. Драко чувствует себя ужасно вымотанным. А у него еще недоделанное домашнее задание. Уизли никак не унимается, и Поттер, решив увести его отсюда, предлагает прогуляться до кухни. После ужина прошло не более часа, но, видимо, у Уизли бездонный желудок. Или у Поттера, раз уж он сам предложил. Впрочем, это позволяет Драко спокойно, насколько это возможно, выйти из комнаты. Ему нужно в душ. А сталкиваться сейчас с Поттером как-то не хочется. Хотя глупо пытаться игнорировать его или избегать, они живут в одной комнате, рано или поздно столкнутся. И от этого все кажется еще более неловким. Они видели друг друга в самых неприглядных позах и ситуациях, а теперь Драко жутко неловко оставаться с ним наедине.

Сложно притворяться, что все нормально. Сложно делать вид, что ему есть дело до всего происходящего вокруг. Еще сложнее не передергиваться в отвращении, видя, как вокруг Поттера вьются его друзья. Но кто он такой, чтобы запрещать что-то Поттеру? Малфой не может позволить себе поддаваться всему тому, что творится в его душе. Если она у него осталась после всего пережитого.

Они смогли вернуться к третьему курсу. Отчего-то ритуал не просто возвращает их назад, а словно переносит раз за разом в ту их первую жизнь, закончившуюся первой попыткой побега из ада. А потом они играют на опережение. Никому ничего не рассказывая, просто пытаются успеть обогнать поезд, несущийся прямиком к гиену огненную. В прошлые две попытки у них не получилось. Ритуал работает странно, но у них просто не было времени, чтобы разбираться, как он работает. По крайней мере, теперь в этом нет смысла. Им удалось. Сначала сдали Питтегрю в Азкабан, тем самым освободив от преследования Блэка. Тем самым не дали Волдеморту шанса на воскрешение. А потом методично добирались до крестражей. Самой легкой добычей были медальон и диадема, самой сложной — чаша. Она была в Гринготтсе. Практически невозможным было с уничтожением крестража в Поттере. Его убить может только сам Волдеморт.

И тогда все равно случается война, но подстроенная ими. Спланированная, пусть и унесшая с собой жизни многих. Однако война не из-за воскрешения Волдеморта, а в попытке выкрасть Поттера для воскрешения Волдеморта. Планом захвата управляет Лестрейндж, мало кто захотел воспротивиться ее воле. В этот раз Драко провел в школу Пожирателей, чтобы те украли Поттера. Однако Лестрейндж не знала, как именно воскресить Волдеморта, и пошла на крайние меры — через Снейпа они взяли в заложники Дамблдора, Снейп стал директором школы. Половина учителей была быстро заменена Пожирателями. Министерство так же быстро попало под их влияние. Отдел Тайн, библиотека школы и самого Дамблдора вывернули наизнанку, чтобы понять, как воскресить Волдеморта. Хотя куда больше Лестрейндж наслаждалась пытками, чем поисками, это играло им на руку. Пока все было сосредоточенно на играх Лестрейндж, Драко, преодолев отвращение к ней, стал ее помощником. В школе он всячески держал студентов под контролем любыми методами — шантаж, угрозы, насилие. Все шло в ход, если было необходимо. Именно поэтому сейчас находиться в школе крайне неприятно, но это было условием нового министра магии Амалии Боунс.

В этот раз Драко понял, насколько тяжело было Снейпу. Лгать там, лгать здесь. Постоянно держать эмоции и чувства под контролем, не давать себе повода думать о чем-то постороннем. Только дело, только ледяной холод. И тошнота, от которой скручивало желудок. Ему приходилось втайне подкидывать информацию оставшимся в Ордене Феникса. Снейп уже не был их доверенным лицом, для чего пришлось сделать вид, будто Снейп подчиняется именно Драко. И тогда пошло легче.

Лестрейндж — любительница эпатажа. И как только был найден способ воскресить Волдеморта, разумеется, это должно было происходить прилюдно. Прямо на школьном стадионе, где были собраны все студенты и учителя, согнали даже всех жителей Хогсмида. Это было ужасное зрелище, в котором Беллатрикс Лестрейндж собиралась воскресить в теле Поттера Волдеморта. Драко откровенно нервничал. Один к ста, что план Ордена Феникса удастся. Видеть Поттера, лежащего на алтаре, пусть и не целиком закованного, но под магией, было отвратительно неприятно. Каждый раз эта картина встает перед глазами, стоит закрыть глаза. Всего лишь одно мгновение, и он был бы мертв!

Впрочем, людей погибло прилично. В тот момент, когда должен был начаться ритуал, все пошло не по плану. Нарцисса вмешалась. И погибла первой. И это стало началом. Все, что Малфой мог сделать в этой неразберихе, это стащить измученного зельями Поттера с алтаря и спрятать под ним. Специально создал в этом куске монолитной плиты потайной отсек, где можно было бы спрятать взрослого человека. А для подростка с тощей комплекцией, как у Поттера, вообще не было проблемы спрятаться. Самому же Драко оставалось только помешать Пожирателем сбежать. Это должна была быть последняя битва. И так произошло. Особо трусливые сбежали, многие умерли. Снейп, защитив Драко, погиб. Дамблдор, Люпин, Блэк, Бруствер, Фред, Джорд и Чарли Уизли… Много, очень много имен авроров и еще больше Пожирателей и их приспешников. Запах крови стоял невыносимый.

В какой-то момент Драко уже перестал понимать, что происходит вокруг. Он прижимался спиной к двери тайника в алтаре, обхватив колени руками и просто надеялся, что все это закончится, наконец.

С водой из головы не вымываются мысли. С потоком времени не исчезают шрамы памяти. С каждым днем ужас, впитавшийся в каждую клетку, становится все сильнее и сильнее. И даже будучи под арестом, находясь буквально лицом к лицу с дементорами, он ощущал лишь холод. Могильный, противный холод, ползущий по коже, как мерзкие тараканы, надеющиеся урвать нежнейший кусочек мяса. Тем не менее он выкладывал всю информацию, которую только мог выдать аврорам о действиях Пожирателей. Тщательно скрывая только то, что им знать было не положено. И спустя полгода заключения его выпустили под залог окончания седьмого курса. Смешно ли, находиться в школе, где еще совсем недавно держал всех в страхе. Впрочем, он не один такой.

Если бы он мог заночевать где-то еще — остался бы там. Но ему приходится возвращаться в комнату. Шаг, три шага, шесть, девять. Ковер. Значит от него где-то десять шагов до двери под углом в неизвестном направлении, и он окажется у двери в спальню. Лучше уж прямо от двери к стене, а там просто налево. Хорошо, что открывается она вовнутрь комнаты, а не наружу. Иначе можно было бы поймать дверь лицом. Он не успевает дойти до комнаты, как нащупывает рукой кого-то, стоящего у стены. Так и замирает, пытаясь понять, кто это мог быть. Вот только этот кто-то времени не теряет. Хватает его за руку, второй ведет по плечу вверх. Подушечки пальцев проходятся по шее и Драко машинально сглатывает. Ответ на вопрос, кто перед ним, уже ясен, но стоит ли озвучивать его? И почему сейчас он позволяет с собой такое вытворять? Почему эти наглые руки такие теплые и нежные?

Сердце в груди замирает в ожидании, дыхание становится тише. Ощущения ярче. Пальцы скользят под ворот рубашки, словно пытаясь проникнуть под ткань, пускают по спине хороводы мурашек. Малфой не может двинуться. Эти прикосновения в кромешной тьме пугающе завораживают.

Рука, что удерживала Драко за запястье, мягко перебирается ему на талию. Такое неуловимо быстрое скольжение по ткани заставляет мышцы конвульсивно сжаться. Обхватив за талию, удерживая рукой за плечо, в два шага заставляет развернуться и почти прижимает к стене. Между ними чертовски маленькое расстояние — не более, чем в две ширины ладони. Драко может ощущать его запах, этот дурманящий аромат жаркой летней ночи, кажется, может свести с ума. Неожиданно, заставив вздрогнуть, он опускает голову на плечо Драко. Пушистые волосы щекочут ухо и шею, заставляя сжиматься в плечах. От его дыхания мурашки танцуют по коже карнавал жарче, чем в Рио-де-Жанейро. И до чего же приятно ощущать его рядом. Прикосновения, дыхание, запах. Тепло. Отчего-то такое родное, такое…

Драко не осмеливается обнять его в ответ. Не осмеливается поднять руку, коснуться, даже пошевелиться. Драко Малфой не имеет права быть рядом с ним! Не имеет права даже разговаривать, что уж там касаться. Но до чего же хочется! Только рядом с ним в душе утихает буря. Только рядом с ним дышится легко и беззаботно. И Драко комкает его рубашку на боках пальцами, шагнув к нему чуть ближе и коснувшись лбом плеча. Горячая рука опускается по его спине ниже, и невесомое объятие становится крепче.

Да, Малфой опустошенный, ведь смысл эти долгие годы был и есть только в спасении его одного. Весь мир Драко Малфоя за пару лет сосредоточился только на одном человеке, а теперь все это исчезло. Как он должен себя ощущать? И да, Драко одинок. Потому что жизнь под гнетом Волдеморта показала его место. Показала, чего он стоит, кто он такой. И с чем ему придется мириться, сломав и заставив узреть истину. И Поттер так безжалостно ломает его до конца. Драко и рад бы собрать себя, рад бы просто сгрести осколки в кучу и захоронить. Но не может. Не может, потому что для этого нужна зарытая на самом дне души часть него самого. Но если Поттер продолжит так дальше, если не остановится и не прекратит, это доломает Драко.

Уцепившись рукой за его рубашку на боку, Драко сжимает и натягивает ткань в кулаках, словно желает порвать. Хочется одновременно и кричать, и развернувшись, уйти, треснуть ему посильнее. Но вместо этого Драко Малфой, подписывая себе приговор, мажет по спине Поттера ладонью вверх, прижимаясь крепче. Пусть эта тьма скроет его слабости. Пусть с этой тьмой уничтожатся его желания. Пусть ему страшно, пусть ему будет больно. Но все это должно закончиться.

Сглотнув, Малфой пытается успокоить бушующие чувства. По коже словно мороз гуляет, заставляя его ежиться и только в тех местах, где прикасался Поттер, под кожей разгорается пожар. Вот бы простоять так вечность.

Поттер, вдруг зашевелившись, поднимает голову, ведя носом по шее. Щекотно! Драко снова ежится, чувствуя, как мурашки собираются внизу живота. А горячее дыхание и мягкие губы скользят по коже, оставляя какие-то невесомые поцелуи. Словно порхающая бабочка над цветком не решается вкусить его нектар. Но он все же осмеливается и, словно желая укусить, скользит по коже зубами. Драко закусывает губу, боясь пошевелиться. По его плечу снова скользит рука, подкрадываясь к шее. Крепкие, но нежные прикосновения пальцев к подбородку заставляют приподнять голову. Дурманящий и пугающий растянутый по подбородку поцелуй перехватывает дыхание. Малфой судорожно осознает, что собирается сделать Поттер, и резко отталкивает его от себя. Едва не роняя сумку с плеча, разворачивается и, скользя пальцами по стене, практически бежит со всех ног до двери в комнату, молясь, чтобы там был приглушенный свет. Преследует его Поттер или же нет, Драко не важно. Дрожащей рукой нащупав ручку, буквально врывается в комнату, чувствуя, как запыхался, хотя пробежал всего ничего.

— Что такое, Малфой? — едко шипит Уизли, насмехаясь. — Темноты боишься?

— Того, что в ней есть, — смерив его взглядом, Драко старается скрыться под балдахином собственной кровати, зашторивая его так плотно, как только может.

Как же стыдно! Взял и сбежал. Сбежал, когда Поттер попытался его поцеловать!

Успокойся, сердце! Как же трудно унять дыхание. Это не мог быть кто-то еще. Только он так прикасается. Только от его тепла кожа едва ли не буквально горит. И только с ним рядом ощущается безмерное спокойствие. Как же сейчас Драко снова хочется в душ, смыть с тебя эти ощущения, но в то же время, кутаясь в одеяло, обхватив колени руками, стараясь согреться этим медленно затухающим жаром от его прикосновений.

Просто испугался ответить ему! И как последний трус сбежал.

Через пару минут в комнату входит Поттер. Малфой не видит его, но слышит его шаги. Тяжелые, плавные, словно крадется зверь. Невыносимо! Осознавать желание и не иметь шанса осуществить их.