Как оказалось, Поттер отпросил их едва ли не на следующий день после их разговора про «Горбин и Берс» и про учебник зелий Снейпа. Драко даже представлять не хочет, сколько усилий ему потребовалось, чтобы выпросить выгул арестанта. И разрешили им по какой-то неведомой для Драко причины. Поттер хуже партизана, может выпалить о своих чувствах сгоряча, но даже с допросом не выдаст, что ему пришлось сделать, чтобы их отпустили. Впрочем, Драко и не спрашивает, не говорит и не надо, докапываться до мелочей — не самое интересное занятие. С другой стороны, Драко рад вырваться куда-то за пределы школы, за все восемь лет это здание, местность, люди вокруг начинают приедаться. Плюс в этом еще то, что вряд ли кто-то из папарацци сразу же узнает о пребывании национального героя за пределами школы. Поэтому это позволит им вполне спокойно пройтись по улочкам Лондона.

Макгонагалл лично следит за тем, чтобы они по каминной сети пошли именно в Косой переулок, а не куда-то там. Разумеется, у них есть хвост в лице двух сопровождающих авроров. И, судя по всему, Поттеру совершенно плевать, что за ним следят. Драко это нервирует, но спустя столько лет он уже почти привык к этому, просто глупая надежда, что все это наконец закончилось, не угасает.

Как и предполагал Драко, Горбин, подумав, что это что-то от самого Драко, прихватил учебник и изучил его. Разумеется, он оценил его стоимость, даже не зная автора заметок. И заламывает за него приличную сумму, смотря на Поттера так, будто собирается заработать косоглазие и заодно заворот кишок от усердия льстивости и напускной учтивости. В желании сбить цену, Драко с ним начинают торговаться, но Горбин не был бы торгашом, если бы так легко снижал цены. И сбросить удается с двухсот галлеонов только до ста пятидесяти. Для Драко, в принципе, цена значения не имеет, и он уже собирался сам его купить, как влезает Поттер и без раздумий отдает деньги. Герой, будущий аврор, покупает что-то в лавке Горбина, да еще и связанное с темными артефактами. Прямо небывалый случай! Учебник столько не стоит, но для Гарри он важен, правда, Драко не понимает почему. В память Снейпа, или чтобы его труды не попали кому-то другому в руки? Вот она, двоякая система ценностей — и сам не гам, и другим не дам.

— Возвращаемся? — спрашивает Драко, когда они вышли из лавки Горбина, а Гарри нахлобучивает шапку.

Февраль заканчивается как-то медленно. Наверное, потому, что слишком много всего произошло. А может потому, что после четырнадцатого ничего особенного и не происходит. Даже Гринграсс как-то подрастеряла хватку в играх.

— Идем, — Поттер подхватывает Малфоя под руку и тащит куда-то дальше по улочке.

— Что ты там забыл? Косой переулок в другой стороне, — Малфой противится только на словах, но все равно идет за ним. Или с ним. Это с какой стороны посмотреть.

Но Поттер его не слушает, уверенно утаскивая куда-то вглубь Лютного переулка, пока не останавливается возле обшарпанной двери. Тату-салон Маркуса Скаррса. Драко уже хотел воспротивиться туда идти, но Поттер сжимает его ладонь в своей и утаскивает следом. Почему-то именно в этот момент в голове становится пусто, и Драко, ошарашенный, как если бы его ударили Ступефаем, просто не находится ни для сопротивления физического, ни для морального.

— Добрый день, мальчики, — лениво здоровается довольно крепкий на вид мужчина, лет сорока. В татуировках с ног до головы, пирсингом и Моргана знает, чем еще. — О, знаменитый Гарри Поттер! Хотите сделать себе тату? Я могу сделать вам даже точные копии картин из ваших воспоминаний, — он одаривает их рабочей улыбкой. — Или можете ознакомиться с уже готовыми эскизами.

— Поттер, я тебя, вроде, не бил, — сомнительно осматривается Малфой. Помещение кажется пугающим. — Или тебе прилетело от Уизли с Грейнджер перед уходом?

Может и правда, кто-то его хорошенько приложил головой о что-то тяжелое, но она чудом не треснула, как перезревшая тыква, и осталась цела? Интересно, Рональд, его сестричка или Грейнджер успели огреть его утром? Как еще объяснить, зачем Гарри сюда зашел?! А Поттер не слушает. Он сжимает руку Драко, будто боится, что тот сбежит. А сам листает альбом с эскизами. Да так внимательно, будто это что-то значит. Татуировка, это, конечно, прикольно, но это больно. Это небезопасно. И это на всю жизнь. Зачем Гарри Поттер сюда зашел?

— Если хотите что-то наподобие парной, могу предложить вот этот вот вариант, — Скаррс показывает ему страницу с двумя драконами, которые удерживают лапами меч, совершенно не обращая внимания на серьезный и даже злой взгляд Малфоя. — Вместо меча может быть что угодно.

— А вместо второго дракона? — заинтересованно спрашивает Поттер.

— А вместо головы, которую ты где-то потерял по дороге? Или оставил в спальне, и она сейчас пугает всех зашедших? — скептически и нервно выдает Малфой, совершенно не замечая, как двусмысленно звучат его слова и как в глубоко посаженных глазах, с острым, как у коршуна взглядом Скаррса, татуировщика, загораются понимающие огоньки. — Поттер, я понимаю, что тебя в детстве тетка с дядей роняли, но, может, стоит попытаться восполнить пробел, а не пытаться забить его крышкой от гроба?

— Расслабься, Дракоша, — посмеивается Поттер, листая альбом. — Моя голова как раз-таки на месте. И все нормально. Просто хочу кое-что попробовать. Что плохого в одной татуировке?

Действительно, что в ней плохого? Малфой не находит ответа, растеряв даже свою саркастичность. Не рискнув больше влезать в разговор Скаррса и Поттера, Драко подумывает о том, что он мог бы просто выскользнуть за дверь и дождаться Поттера там, но Гарри так и не отпустил его руки!

В итоге их переговоров за пару минут Скаррс делает новый эскиз. Дракон и феникс, держащие в лапах за цепочку символ Даров Смерти. Татуировка парная, но не совсем обычная. Каждая пара является законченным рисунком, не оборванным, как многие. Ниже на три дюйма от локтя, на внутренней стороне предплечья будет располагаться основная часть рисунка, то есть сам дракон или феникс. Примечательно в этом то, что дракон не похож ни на один существующий вид и за основу взят лун — китайский дракон, традиционно мифический даже по рамкам магического мира. К тому моменту, как Драко осознает, что бежать поздно, на его левую руку уже наносят тонкий лист бумаги с эскизом дракона! А Поттеру достается феникс на правую. И с какой-то стороны это весьма символично. Драко назван в честь созвездия Дракона, но если память не ошибается, то дракон восточной культуры — это ян в Фен-Шуй, мужское начала, когда как феникс — инь, женское.

— Ты псих, — вырывается нервный смешок, пока Скаррс настраивает свою аппаратуру. Малфой не понимает, зачем это нужно, но любопытство берет свое.

— Ага, — Поттер сверкает всеми тридцатью двумя зубами, кивая так резко, что челка вздрагивает. — Ты дракон, я феникс. Чем не символичность? — он усаживает Драко в кресло, продолжая держать за руку.

— Тебя не поймут друзья, — попытка отрезвить Поттера или самого себя; Драко и сам не понимает, кого он пытается отговорить от этого безумства. Но даже так ничего не выходит.

В какой момент Драко Малфой перестал сопротивляться ему совсем?!

— Зато! Это не даст тебе поводов дергать рукава в желании показать или спрятать того что там нет, — завуалированно объясняется Поттер, стараясь не мешать мастеру.

Так его беспокоило, что Драко все время тычет ему своей принадлежностью к Пожирателям? И спустя долгих три с половиной часа мытарства — и это при помощи магии! — на их руках красуются серебристый дракон и почему-то темно-красный, почти багровый феникс. Татуировка расположена не типично. Чтобы рисунок совместился, им нужно взяться за руки и сплести пальцы в замок, тогда расположенный чуть ниже середины и сбоку символ Даров Смерти и цепочка, на которой он висит и за которую держатся дракон и феникс, совместятся. Символ Даров Смерти, единственное, что намекает на единство картины, как и цепочка, охватывающая предплечье, словно накинутая на руку. Но разглядеть танцующих на коже дракона и феникса, как что-то общее, все еще будет сложно, ведь если они встанут совсем близко, держась за руки, то просто перекроют рисунок руками. Забавно еще и то, что если они будут держать руки рядом вверх внутренней стороной предплечья, то дракон и феникс будут смотреть в одном направлении — туда, куда смотрит дракон. А держа руку расслабленной вдоль тела — дракон на руке Драко будет смотреть вместе с самим Малфоем вперед. На бумаге это все выглядит совершенно иначе! Там просто дракон и феникс держат символ Даров за цепочку, и цепочка охватывает их, как бы объединяя. Результат на их руках совершенно не такой. Каждый зверь на их руках как законченное произведение, но вместе они создают что-то невероятное. Малфой сам не понимает, как согласился на это, но теперь уже поздно. Магические татуировки — это не обычный рисунок, они привязываются к телу, как проклятье, и снять их не так легко. Хорошо, что ее можно скрыть магией.

Больше всех этой работой доволен сам Скаррс, потому что это весьма индивидуальное тату. Поттер еще и сверху приплачивает, чтобы больше ни у кого такой не было.

— Обожаю магию! — выпаливает счастливый Поттер.

Из салона они выходят изнуренные и уставшие. Драко почти не чувствует свою руку. Хоть боль и была терпимой, терпеть ее два часа, за которые чары должны были отпечатать рисунок на коже, а потом еще почти час ждать, когда чары закрепятся, было невыносимо. Пару раз Малфой едва не терял сознание, и лучше бы они позволили ему остаться в бессознательном состоянии, но каждый раз приводили в чувство.

— Я тебя ненавижу, — тяжко вздыхает Драко, плетясь за Поттером следом.

В прошлом, может быть, он и мог вытерпеть куда более сильную боль, но это тело не приспособлено к этому. И выносливость имеет свой лимит. Сегодня Драко исчерпал даже лимит злости. Он просто хочет лечь в удобную кроватку и проснуться на следующий день, поняв, что ему это все только приснилось.

— Но теперь у нас есть что-то общее. Думаю, это как символ того, что мы оба выжили. Справились со всем и теперь здесь, — Гарри прогулочным шагом направляется в сторону Косого переулка.

— С каких пор, мистер Поттер, вы приобрели столь невиданный ранее романтизм? — поджимая губы, Драко всем своим видом пытается дать понять, как сильно он рад этому чему-то общему.

Поттер либо не слышит, либо игнорирует, но так и идет вперед, не оборачиваясь. Остановившись на лестнице, Драко смотрит в спину удаляющемуся Поттеру. Немногим ниже самого Драко, чуть шире в плечах, а из-за этой глупой куртки и вовсе кажется кособоким. В шапке с помпоном, словно ему до сих пор тринадцать. Все в тех же джинсах, теплых ботинках. Только шарф болтается на плечах, не собираясь выполнять свою основную задачу по защите шеи от холода. Смешной. Глупый, совершенно несуразный, абсолютно не имеет вкуса, как и разума, живет одним днем, но продолжает бороться за несуществующее будущее. Яркий. Он всегда яркий, улыбается, смеется, дурачится, словно весь мир прекрасен, а опасности в нем сказочные и легко ломающиеся под гнетом оптимистичной улыбки героя. Реальность не такая, но это не мешает ему жить в этих розовых очках. И как он выживал все это время?

Но он совершенно не похож на того наивного и маленького мальчишку, которого Драко встретил впервые в магазине мадам Малкин. Его взгляд увереннее и жестче, его движения четче и ловчее. Еще не взрослый мужчина, но уже и не мальчик. Юноша, никак не желающий отпускать детскую наивность, но уже приобретший задатки мужчины.

— Чего ты там застрял? — окликает его Поттер, обернувшись и стоя на той, светлой стороне Косого переулка.

Его улыбка, сияющая в очках, даже ярче, чем солнечный свет, что падает на него. Сейчас темнота Лютного переулка и собственной жизни ощущается Малфоем так отчетливо. Вот оно, солнце. Ясное такое. Стоит и улыбается. На секунду Малфою кажется, что если Поттер сейчас протянет ему руку, он без раздумий возьмется за нее и пойдет куда угодно. Но Гарри стоит и всем своим видом дает понять, что Драко может сам выбирать, куда ему идти. Все эти символичности, догадки и загадочности в чувствах и мыслях сейчас такие смешные, что Драко не удерживается от улыбки. Чувствуя, как морозец щиплет щеки, покрывая их румянцем, Драко кутается в шарф и делает шаг. Еще один, и еще.

Лестница заканчивается, и он оказывается на мостовой, а там еще пара шагов, и он выходит из тьмы Лютного переулка, оказываясь в залитом еще совсем зимним солнцем Косом переулке. Яркий свет режет глаза, Драко щурится и отчего-то цепляется ногой за мостовую, начав падать. Поттер моментально оказывается рядом и подхватывает его, не давая упасть. Мимо проходят спешащие по своим делам маги, бурча о загораживающих узкий проход. Их лица оказываются совсем рядом. В памяти всплывают их поцелуи, и от смущения он слегка испуганно смотрит на Поттера. Слишком людно, шумно, нельзя, чтобы кто-то заметил, чтобы хотя бы один намек выдал в них этот лук с натянутой тетивой, готовый выстрелить в любого из них, в тот же миг уничтожив.

— Тебе идет румянец, — выдает Гарри, помогая встать ровно.

Ослепительно красивая улыбка. Он разве улыбался так раньше? Драко никогда не замечал, чтобы он так сиял с кем-то из своих друзей.

— Я просто замерз, — бурчит он больше из вредности, нежели от обиды. Да и комплименты. От Поттера. Драко Малфой понятия не имеет, как на них реагировать!

А в голове вертится сотня причин, по которым он должен схватить его сейчас за шкирку и затащив за собой в темный переулок, поцеловать. Сотни причин, где самой главной была лишь та, что Драко хочет этого. Вот только он покусывает губы, пряча их под шарфом, стараясь унять эту жажду, ловя взгляды Поттера на себе. Даже в его очках отражается полное согласие с желанием Драко. Но нельзя. Нельзя!

— Давай зайдем в куда-нибудь перекусить и сразу же вернемся в школу, — предлагает Поттер, все еще сияя, словно древнее сокровище.

Не видя смысла отказываться, да и обед они пропустили, Драко только согласно кивает в ответ. Он все еще смущен своими мыслями, а Гарри, не дожидаясь, просто берет его за руку и тащит куда-то в сторону кафе.

Не переставая удивлять даже следующих за ними тенью авроров, Гарри приглашает их сесть вместе выпить чашку чая, ведь они так же остались без обеда. Если бы не этот шаг, то все проведенное в Лондоне время они могли бы считать за свидание. А может, он специально это сделал, чтобы не выглядело так? Поттер рассказывает аврорам о том, что этот учебник ценен для него, так как помог ему на шестом курсе. Угощает их чаем, болтая с ними о работе авроров, время от времени поглядывая на Драко, но не втягивая его в разговоры. Словно дает возможность просто отдохнуть и расслабится. Малфой уже не пытается понять происходящее, потому что устал рыться в куче бессмысленных догадках о причинах и следствиях в действиях Поттера. Но при этом Драко не ощущает себя лишним в этой болтовне. Авроры периодически в желании подтверждения какой-то спорной ситуации обращаются за помощью, но Драко отделывается только короткими ответами. А спустя час проглатывания эклеров и чая они все же решают возвращаться в школу. Поттер захватывает с собой немного эклеров; как он объясняет, это угощение для курса и профессоров с рабочим составом школы. Широкий такой жест. Малфой не оценил, бессмысленные траты. И не то чтобы он жадный, просто это больше похоже на попытку подлизаться к кому-то.

Едва Драко оказывается в школе, волнение и тревога нападают и терзают его, как стая бешеных псов. Их острые зубы вгрызаются в сознание, отдаваясь болью в левой руке. Что, если кто-то увидит? Если узнают, что тогда будет? Они не поймут! Никто не поймет, что это была идея Поттера. Даже допустивших это авроров спишут на происки и магию Драко. Страх уводит его в туалет на третьем этаже, где он тщательно и стараясь как можно качественнее закрыть татуировку чарами. Чтобы ее никто не увидел, чтобы никто не смог узнать. Но даже так теперь ему придется забыть о коротких рукавах. И зачем он только согласился?! Может, это Поттер его околдовывает? Как иначе можно объяснить, по какой причине Драко так поступил? С другой же стороны он не жалеет и даже рад. Что-то общее, что-то, что их связывает куда сильнее, чем слова и общее, теперь не существующее прошлое.

Прятать что-то вошло в привычку, но почему-то именно это татуировка заставляет Малфоя все время проверять рукава. И чары. Убеждаться, что ее не видят другие. Словно он прячет какое-то очень драгоценное сокровище. Словно это что-то, что он не может, не должен, а главное, не хочет показывать другим. Ценное, важное, дорогое, способное разбиться и исчезнуть, оставив только глубокие порезы. И вроде осознает, что ведет себя странно, а все равно весь день чувствует себя как на иголках. Даже в душ идет, когда там уже никого не будет. И тем же воскресным вечером, лежа в кровати, он обводит пальцами контур рисунка. Не совсем материальная, но весьма явственная связь.

Да уж, Поттер знал, что делает: Драко теперь действительно боится дергать рукава. Вот же, из страха остаться навсегда Пожирателем Смерти теперь боится стать сентиментальным придурком, слабость которого стала достоянием общественности. А с другой стороны, это словно дает ему понять, что Поттер рядом. Так странно и неправильно, не логично, но теперь просыпается он в куда более лучшем настроении. И даже кошмары перестали быть такими тревожными.

В каком-то смысле Драко перестает нервничать по пустякам. Наслаждаться одним днем и взять с собой в безрадостное будущее только этот вот клочок общего. Думая о том, что пусть в будущем у него и нет шансов быть рядом с Поттером, но останется этот вот рисунок. Может быть, Поттер когда-то сведет свою татуировку, посчитав ошибкой, но для Драко она уже многое значит.

Приближаются очередные выходные. У Драко не осталось права вето на игры Дафны. Зря потратил, наверное, но играть в карты на желание или пробовать очередное ее творение на себе не хочется. Вечер пятницы ожидается всем седьмым курсом, как чего-то невозможного. Никто понятия не имеет, что она придумала, оттого и нервозность берет свое.

— Итак, пожалуй, это последняя крупная игра! — объявляет Дафна, стоя на кресле ногами в полный рост, чтобы ее было всем видно. — Почему? Да потому, что уже март. Скоро экзамены. И нужно готовиться. Да! Я тоже собираюсь учиться, что странного? Короче! Раз это будет последняя такая большая игра... ну, если кто захочет, мы все еще можем играть во что-нибудь простенькое, в карты там, в ПиД или еще чего придумать. Не важно. В общем, игра будет длиться всю субботу и воскресение. Разумеется, ночевать лучше в спальнях, но если уж у вас появится желание встретиться с Филчем, это будет на вашей совести. Итак! — она обводит всех взглядом.

На ее лице играет такая пугающая улыбка, что стоящая рядом с Драко Сью Ли нервно сглатывает, шепча что-то о том, что Гринграсс обезумела окончательно. Малфой сомневается, что там было чему пропадать, ведь Дафна Гринграсс не производит впечатление разумного человека.

А игра оказывается сложной. Так как их ровно двадцать два человека, то их можно разделить на две равные команды. Но игра не командная, совершенно. Просто будет ровно одиннадцать человек, которые должны будут до вечера воскресения прятать какой-то предмет за пределами их комнаты, но там, куда могут попасть любой. То есть, гостиные факультетов под запретом, как и спальни профессоров и их кабинеты. Впрочем, здание огромное, места хватит. И пока одиннадцать человек прячут это что-то, другие должны найти. Лимит на найденные предметы не ограничен, если кому-то повезет, он может найти хоть все одиннадцать. И он же будет победителем. Однако если кому-то удастся сохранить свой предмет не найденным, то он тоже выигрывает. Предметы будут зачарованы, потому прятать их придется без чар, чтобы было честно. В их гостиной на камине будет висеть одиннадцать носков, подписанных именами тех, кто будет должен искать. И если он найдет какой-то предмет, то ему просто достаточно коснуться его палочкой и произнести заклинание, переносящее его в носок. А у прячущих будет привязанная к предмету монетка, которая исчезнет вместе с предметом, если его найдут. Разумеется, можно перепрятывать предмет столько раз, сколько захочется.

Объяснив все это, она спрыгивает с кресла и ставит на стол свою сумку. В этот раз ее жеребьевка странная. Отодвинув кресла и диван к стене, выстраивает всех кругом с центром в виде столика, на котором стоит ее сумка. А потом взмахом палочки заставляет сумку выплюнуть свое содержимое. На плечо Парвати Патил, Броклхерст, Паркинсон и Смита, на голову Поттера, Бута и Сью Ли, а также в лицо Финч-Флетчли, Голдстейну и Пайку, падают цветастые разноцветные носки. Победителем в этой жеребьевке оказывается Уизли, которому носок попадает прямо в раззявленный рот!

— Так вот как выглядит фраза «не зевай, а то птичка залетит»! — не удерживается Забини, сложившийся пополам от смеха. — И как на вкус, Ронни?

— Сейчас узнаешь, — угрожающе отзывается Уизли, надвигающийся на ржущего Блейза, который тут же принимается бежать от него.

— Эй! Мы еще не закончили, — Дафна пытается призвать к порядку, но теперь жеребьевка больше похожа на игру «Утка, утка, гусь».

— Кря! — отзывается Забини в тот момент, пока Уизли попадает по нему подушкой.

Эпичный полет споткнувшегося о подушку Забини, пролетевшего ровно шесть футов, заканчивается на полу. Ему для траектории приземления даже место уступают, разойдясь в разные стороны. Но он все равно умудряется зацепиться за Голдштейна и уронить его вместе с собой на пол. Взрывной смех вместе с воплями ругани Голдштейна заполняет комнату. Драко даже представить себе не мог, что можно смеяться так часто и много, но в гостиной чаще слышится смех, чем ругань, и это приятно, как оказалось.

— Ладно, кто получил свои носки, можете вешать их над камином. Ронни, Тонни, бросьте вы его уже! Идите сюда, — она подхватывает Поттера под руку и уверенным шагом тянет его к камину, бросив на Драко странный мимолетный взгляд.

И что это должно значить? Она хочет, чтобы Малфой ревновал или проверяет на ревность? Хмуря брови, смотря, как она объясняет принцип работы носков, Драко пытается уловить ход ее мыслей. Если она, как и Астория, уже догадались о них, чему не стоит радоваться, то чего она добивается этим? Хочет заставить Малфоя нервничать? Вряд ли у нее получится, потому что... А ревновал ли Драко хоть раз, или он настолько не требователен, или все эти чувства просто выдумка? Он как-то машинально сжимает предплечье левой руки пальцами, словно пытаясь прощупать сквозь ткань татуировку на коже. Реальность слишком сложно отличить от выдумки. Он даже не уверен, что все еще не спит в том аду, оттого сны и кажутся столь жуткими.

— Раз все поняли, хорошо. Теперь я раздам предметы.

Голос проходящей мимо Дафны доносится словно издалека. Малфой возвращается к реальности, когда рядом с ним встает Поттер и едва уловимо касается тыльной стороны ладони своей ладонью. Драко, все еще немного находясь в прострации, смотрит на улыбающегося Гарри, смотрящего на него так, словно всего мира вокруг не существует.

Страшно.

— Слушай, а какой от этой игры смысл? Призы, награды? — интересуется Финч-Флетчли, крутя в руках свой носок.

— Погоди, сейчас я раздам остальным предметы и расскажу, — отмахивается Гринграсс, принявшись потрошить сумку еще раз. — Так, я буду прятать предмет, потому что скрыть его сложнее, чем искать. Предметы все разные, упакованные в коробки. Вскроете, когда будете одни.

Выставляя на столике одиннадцать небольших коробочек примерно в восемь кубических дюймов объемом, Дафна расставляет их в ряд. И как только заканчивает, усаживается на кресло, утащив с собой сумку.

— В общем, каждый предмет уникален, одинаковых нет. Никто не должен знать, где какой. Честное слово, мандрагору мне в уши, я не помню, где и что находится. Я заколебалась их упаковывать, коробочки, как видите, одинаковые. В сумке перемещались. В общем, все честно. Итак, — она взмахом руки окидывает столик, — выбирайте!

К столу медленно стекаются оставшиеся одиннадцать студентов, разбирающих коробочки. Если уж они неодинаковые и где какой, не ясно, смысла пытаться урвать какой-то особенный нет, потому Драко просто стоит и ждет, когда все это закончится. А потом забирает предпоследний, сунув его сразу же в карман.

— В общем, прятать надо без чар. Иначе оборвется связь между монеткой и предметом. Все в коробочке, — продолжает объяснять Дафна. — Монетку держите при себе. А теперь самое интересное! В тот момент, как вы взяли коробочку в руки, на монетке, которая вместе с предметом окажется в носке нашедшего, будет написано ваше имя. И потерявший свой предмет должен будет исполнить одно желание нашедшему! Желания могут быть разными, но также, как и с «ПиД», разумными, пожалуйста. Никаких нарушений школьных и общественных правил и законов, а также морально-этических тоже. Потому над желаниями лучше думать хорошенько. Ну, и это главный стимул для всех, я думаю.

— Я найду твою игрушку и заставлю тебя есть твои чернила, — зловеще рычит Голдштейн, едва ладони не потирая друг о друга, как какой-то заправский маньяк-идиот, задумавший очередную бессмысленную пакость.

— Жду не дождусь! — Гринграсс отвечает ему улыбкой.

— Погоди. Так это нашедший больше всех сорвет Джек-пот? — доходит до Паркинсон. — Какие сроки для поиска?

— Я же сказала. Два дня. Сейчас еще достаточно рано, и мы, — она тянется до коробочки, стягивая ее и болтая в руке. Внутри глухо бряцают монетка и какой-то непонятный предмет, — сможем спрятать. А завтра с утра начнется игра. Все закончится в воскресенье вечером. Ах да, на случай, если захотите, то можете подсказывать друг другу. Мало ли, вдруг ваш предмет найдет тот, чье желание вы не хотите выполнять.

С этими словами она закидывает свою коробочку в сумку и буквально выскакивает из комнаты. Драко вспоминает о карте Поттера и едва не смеется в голос. Он же может узнать кто и где ходил, чтобы искать там! Это определенно нечестная игра. И судя по тому, как Уизли шепчется с Поттером, он тоже в курсе. Отчего же в их компании Грейнджер вдруг становится такой холодной и безразличной? В прочем, причина ясна, но разве она не должна тогда всеми силами оберегать Поттера от Драко? Что изменилось?

Гринграсс не говорит, что нельзя отдавать предмет. В этих правилах было просто невероятно много дыр. И потому сейчас Забини крутится вокруг Голдстейна, умоляя того дать ему подсказку. Энтони же, послав Забини в не самое приятное место, грозит ему проклятьем, если тот сунется за ним и попытается проследить. Кто-то из искателей уже переговаривается о том, чтобы попытаться найти предмет Гринграсс и отомстить ей, но так как никто не знает, как выглядит предмет, это существенно осложняет задачу. Какой-то в этом плюс все же есть. Драко сталкивается взглядом с Поттером, его уголки губ тут же приподнимаются едва заметно, но глаза слегка сощуриваются от этого, и выглядит он, как счастливо греющийся кот под солнцем.

Отвернувшись, Малфой выходит из комнаты. В голове крутится тонна идей, куда он мог бы спрятать свой предмет. Но сначала нужно узнать, что это. И для этого Драко отправляется в кабинет Снейпа.

Часы отбивают девять часов вечера. Отбой только в десять, и у них есть час, чтобы спрятать. Спустившись вниз, запершись в кабинете, он подходит к оставленному ими столу и, достав коробочку из кармана, быстро ее вскрывает. Поблескивая в свете Люмоса, на небольшой подставке, сидит ящерица с длинным хвостом, чем-то напоминая китайского мифического дракона, разве что голова больше змеиная, нежели драконья. Плоская, с широким ртом и чуть высунутым раздвоенным языком. Глаза лягушачьи, большие, с тонкой вертикальной щелочкой зрачков. У Гринграсс очень богатая фантазия. И просто нереальное количество энергии! Драко смотрит на эту ящерицу и все крутит в мыслях, куда он мог бы ее спрятать. Где бы этой ящерке было бы место поукромнее?

А ведь Поттер наверняка сейчас следит за всеми по карте, так ведь? И как ее можно обмануть, если на ней можно отследить даже то, как долго тот или иной человек будет стоять на одном месте? А с другой стороны, почему Драко решил, что он будет искать именно его фигурку? Глупая самонадеянность, что Поттер вообще захочет искать именно его. Но из-за этого он придумывает, куда именно сможет спрятать ящерицу.

Аккуратно коснувшись ящерки, Драко едва не отдергивает руку, когда ящерица обхватывает его палец всеми конечностями, словно плотно сидящее кольцо. Да у Дафны просто непомерное количество энергии! Это ж надо так стараться придумывать все эти фигурки. Понятно почему магией их прятать нельзя, они же сплошная магия! Передозировка, и все пойдет насмарку. Удивительно тонкая работа. Она могла бы зарабатывать на таких сувенирах и аксессуарах. Но теперь спрятать фигурку и вовсе не составляет труда! Драко забирает монетку, до этого играющую роль подставки, и замечает выгравированное на ней своей имя. А реверс украшен этой самой ящеркой, чтобы уж наверняка не перепутать, видимо. Сунув монетку в карман, вместе с уже бесполезной коробочкой, Драко направляется в туалет на третьем этаже. Ему хочется умыться, а там всегда спокойно и тихо. Особенно если Миртл не трещит обо всем, что успела подглядеть за все это время. Иногда ее слова путаются, и она меняет события местами во времени. То перенесет кого-то из прошлого в этот мир, то настоящее в прошлое, путая имена или даты. Забавно иной раз, но в основном раздражает. Хотя слушатель из нее куда лучше, чем из всех, кого Малфой знает. Но сегодня она, видимо, в ванной старост, развлекает русалку или же принимающего ванну. Не важно. Это к лучшему! Потому что именно здесь Драко намерен спрятать ящерицу.

Справив нужду, Драко подходит к раковине и проводит кончиками пальцев по гравировке василиска на кране. А где-то там внизу должна быть дохлая змея, источающая не самые приятные запахи. Так и крысы заведутся. Почему Дамблдор не догадался вытащить ее оттуда? Впрочем, не так важно. Присев, Драко снимает с пальца ящерку, она так неохотно разнимает лапы, что это даже смешно, и он не удерживается от тихого хихиканья. Приходится погладить ящерицу по голове подушечкой пальца, чтобы она разжала конечности. Только после этого он может усадить ее на трубу под раковиной.

— Сколько же магии в вас влито, что вы даже умудряетесь цепляться за временных владельцев так крепко? Или только мне так повезло? — Драко поглаживает ящерку по гладкому и холодному тельцу, разговаривая скорее сам с собой. — Надеюсь, тебя никто не найдет.

С этими словами он поднимается и, быстро умывшись, уходит. Правда, чтобы немного запутать, если все же Поттер следит за ним по карте, что маловероятно, Драко заглядывает в пару мест. И в конце, немного утеплив свитер, брюки и ботинки, он поднимается по лестнице часовой башне и останавливается ровно под часами. Мог бы спрятать тут, но не станет. Подойдя к перилам, Драко смотрит на скачущую секундную стрелку, до которой едва ли достает свет Люмоса. От теплых воспоминаний, неосознанно пробуждающихся и поднимающихся с глубины, Драко облизывает начавшие покалывать губы. Первый поцелуй. Здесь. Без всякой романтики, без напускных и витиеватых фраз. Даже не с девушкой. С Поттером! Легкая дрожь прокатывается по спине вниз, тут же заставляя все нутро возбужденно сжаться. Изнутри по телу протекает тепло, охватывая разом и оседая вниз, концентрируюсь в промежности. А вместе с этим приходят и спрятанные глубоко воспоминания о том, что это тело не испытывало, но память слишком яркая.

Шумно выдохнув, Малфой берет себя в руки. Он каким-то чудом умудрился если не забыть, то не вспоминать, как терзали его тело. Рвали, насиловали, истязали.

Мгновенно все тело словно охватывает холодом, и Драко перестает ощущать даже пробирающийся в башню ветер. Эмоции и чувства. Словно он сам является ледяной и бесчувственной скульптурой. Обычным камнем, по случайности ставшим живым человеком.

«Да, ты мне нравишься! Да, нравишься, не как друг», — в памяти звучит голос Поттера, как от долота, врезающегося в твердый камень, звонко и четко. Даже зло. А, да точно, он злился в этот момент.

«Но я давно уже все обдумал», — а теперь уверенное и четкое, бьющее ровно в грудь, заставляя глотать воздух.

«В полете ты выглядел счастливым», — звучащие слова, без сомнений и с толикой радости, разливаются по каменному изваянию тонкими линиями, словно мастер пытается передать своему творению утонченность.

«Верю. Но не хочу видеть, как ты страдаешь», — а здесь его голос звучит до боли тоскливо. Словно ему страшно стать счастливым самому, но потом узнать, что другой страдает.

«Раньше мне казалось, что любую боль можно стерпеть. А сейчас понимаю, что нет. Боль тех, кто дорог, невозможно терпеть», — хмурый голос, как зимнее небо на закате, предвещающее обильный снегопад и мрачно серый воздух на пару дней, звучащий в памяти так четко и ярко, что хочется плакать.

«Пока ты остаешься со мной, я смогу сделать что угодно. Просто… позволь мне быть рядом», — тошнотворно жалостливая, но не требующая надежда, умоляющая даже! И внутри каменной статуи словно оживает то, чего там никогда не было — сердце. Ровный, четкий еще такой редкий, стук.

«Но если я сейчас просто уйду, мне кажется, будто это будет самой большой ошибкой в моей жизни. А потому просто позволь мне обнять тебя сейчас. И в будущем. Я буду обнимать тебя столько, сколько ты захочешь», — обещание. Почти клятва! Отчего в его словах столько уверенности и силы?

«Все хорошо. Все будет хорошо, Драко», — успокаивающее, дарующее вульгарную надежду и заставляющую верить. Его ровный голос, звучащий до умопомрачения приятно, заставляет верить. Все в нем заставляет верить!

«Но я хотел выбрать тебя!» — отчаянно шепчущий крик и пробирающее до костей желание. Капризный, словно маленькому ребенку запретили брать что-то ему очень нужное. Вызывает улыбку и облегченный вздох.

«Но теперь у нас есть что-то общее. Думаю, это как символ того, что мы оба выжили. Справились со всем и теперь здесь», — радостное такое, лучистое. Его голос, его улыбка.

Его запах. Он пахнет жаркой летней ночью, душной до отвращения, влажной, тропической. Но при этом невероятно свежей, легкой, что хочется вдыхать раз за разом, так глубоко, чтобы даже внутренности пропитались этим запахом.

Его руки. Скользящие по ткани, не решающиеся нарушать эту границу. Но даже так их жар ощущается явственно и сильно, пробирая насквозь. Заполняет этим теплом, выгоняя засевшую там зимнюю стужу. Заставляя жить и дышать, раз за разом, через боль.

И поцелуи. Робкие, нежные, ласковые, иногда жесткие, но никогда не требующие. Никогда не берущие силой, всегда оставляющие право решать самому, пусть и настигающие в самый неожиданный момент. Заставляющие забыть все на свете и парить среди облаков. Словно он свободен!

— Вот оно как, — Драко вздыхает, опустив голову на холодный парапет и прислонив к нему голову. Вспотевший лоб тут же пронзает холодом, заставив задрожать и поежиться.

Сжав руками парапет и собравшись с мыслями, Малфой, к собственному стыду, только сейчас замечает, что он не чувствует себя больше опустошенным. Напротив, в нем столько всего! Масса эмоций, чувств и желаний. И все это из-за одного Поттера. Драко действительно нуждается в нем, но не как в спасителе, нет, скорее, как в самом дорогом, что может быть у человека.

Драко прижимается щекой к левому предплечью. Интересно, что он почувствует, когда узнает, что Драко больше не ощущает себя сломленным, одиноким и опустошенным? Обрадуется ли, или же радость его будет означать финал всему этому? Как же страшно терять ориентир, заставляющий стоять на ногах и двигаться вперед.

Вспоминая все то тепло, что Поттер ему отдает, Драко смог успокоиться. Так странно. Одного воспоминания о нем хватает, чтобы перестать думать о чем-то ужасном. Нет, не так! Ощущения его тепла хватает, чтобы Драко мог чувствовать себя в безопасности! И мысль быть с ним близко, насколько это возможно, не пугает. Не отвращает и даже не заставляет сжиматься желудок в судорогах. Что тогда, в глубине отчаяния и отвращения к себе, что сейчас, Гарри единственный, чьи прикосновения не кажутся ужасными. В них чувствуются забота, нежность, ласка. Любовь. Еще тогда он искал не слова поддержки, не веру в будущее, а то, что Гарри примет его. Грязного, отвратительного, мерзкого. И не важно, была бы это дружба или просто приятельские отношения, пусть ему и хотелось куда большего все это время, было важно, что Поттеру плевать, что он видит его все таким же Драко Малфоем. Глупая надежда и желание, что примут со всем пережитым дерьмом и даже не поморщатся. И что тогда, что сейчас, Поттер с легкостью крушит все защитные барьеры, врываясь в ту глубину, где Малфой спрятал сам себя. Эта мысль заставляет глупо улыбнуться. Все так просто, но как же сложно с этим всем справиться.

В комнату он возвращается за пять минут до отбоя. Поттер сидит в кресле и дремлет. Ждал, что ли? Драко подходит к нему и забирает из рук учебник по зельям. Попытки заниматься самостоятельно обернулись неудачей, видимо.

— Долго искал место? — бормочет Поттер, почесывая глаза, проснувшийся от выскользнувшего из рук учебника.

— Это будет подсказкой, не мечтай, что услышишь ответ, — хитро щурится Малфой, складывая учебнике на столике.

— Карта была у Рона, — насупившись, Поттер выпрямляется и утягивает Драко за руку к себе, усаживая его рядом. — Уверен, что никто не найдет? Точно хорошо спрятал?

— Уверен, что никто, кроме тебя, не сможет найти, — Малфой, не думая сопротивляться, усаживается рядом с ним и кладет голову на плечо Гарри.

— Ты был на улице? Холодный весь, — Поттер стягивает с соседнего кресла плед и накрывает им их вместе, едва не пеленая. — Интересная подсказка. Кроме меня, никто не найдет? Сложно! Дай еще подсказок.

— Вот еще! Если бы я хотел выполнить любое твое желание, сам бы предложил, — посмеивается Драко, прикрыв глаза. От тепла клонит в сон, и, прикрыв глаза, он с трудом заставляет себя не уснуть прямо тут. — Скажем, если постараешься, я подумаю о том, чтобы выполнить любое твое желание. Вне правил Дафны. Захочешь, чтобы я пошел сдавать ЖАБА голым, — пойду.

— Даже не думай! Я в жизни не пожелаю ничего такого, — Поттер зло скрежет зубами. — У меня есть куда более интересные и приятные обоим мечты. Но на самом деле я хочу лишь одно.

— И что же это? — Малфой бормочет уже сквозь дрему, потому голос его звучит глухо.

— Я хочу, — Поттер замолкает на полуслове и, тяжело вздохнув, прижимает Драко к себе ближе. — Позволишь мне остаться с тобой рядом? Навсегда.

От пронизывающего до мурашек и дрожи полушепота Драко распахивает глаза и секунду смотрит перед собой. Вот такое его желание? Это же…

— Сначала найди, — зевает Малфой, уткнувшись носом в ворот его рубашки и скрывая тем самым собственное покрасневшее лицо.

— Обязательно, — обещает Гарри.

Он усаживает Малфоя к себе боком, укладывая на свое плечо головой, а колени обхватывает рукой, прижимая их к себе. Закутанный в плед, в тепле его рук, Драко, не желая засыпать сразу, пытается сопротивляться сну. Может быть, в будущем им все же придется разойтись в разные стороны, но сейчас, пока есть такая возможность. Драко очень хочет, чтобы ему позволили побыть вот так. Рядом с ним. Плевать, что будут говорить, что будут делать, Драко устал неимоверно. Вымотан до предела. Истощен и выжат. Сил ни на что не осталось.

— Эй, Гарри! — сквозь дрему голос Уизли звучит так басисто и громко. — Какого черта?!

— Уизли, пожалуйста, — бормочет Малфой, потершись щекой о плечо Поттера. — Дай поспать.

— Он только что?.. — ошалевший Уизли едва дар речи не теряет.

— Иди спать, Рон, — отзывается Поттер, и Драко слышит в его голосе улыбку.

Смеется. Над кем? Впрочем, не важно. Если ему весело, пусть будет так. Драко не против. Слишком устал пытаться быть идеальным. Хотят из него клоуна, будет клоун. Не важно это.

Скользнув по его груди рукой, Драко цепляется пальцами за третью пуговицу на рубашке и успокаивается. Чувство безопасности охватывает его целиком и расслабляет, заставляя забыть все и вся. Теплое чувство счастья и радости плещется на грани мира сновидений, обещая сегодня подарить легкий сон, а не хождение по мукам. И Малфой отдается этой волне, расслабляясь и сознание наконец меркнет, утащив его в безбрежные воды необъятной тьмы.

Суббота наступает так же быстро, как закончилась предыдущая. Как Драко оказался в своей постели, он не помнит, но вполне вероятно, что Поттер перенес его. От мысли, что он нес его на руках, по рукам проходит дрожь. Запоздалое чувство стыда заставляет Малфоя зарыться лицом в подушку и накрыться одеялом с головой. Это ж как он расслабился, что даже не проснулся, пока его несли?! И все же пора вставать. Скоро завтрак.

Многих, кто занимается поисками, уже нет на своих местах. Видимо, улегшись пораньше, пытаются играть на опережение. Дафна же сказала, что можно перепрятывать предметы. И Поттер тоже отправился на поиски с раннего утра. Интересно, он догадается? Не решаясь гадать, Малфой принимает душ последним, боясь, что его татуировку заметят. Она здорово его нервирует, потому что нужно все время следить за рукой, но в то же время она никак не ощущается, если не воспринимать ее как невидимую тонкую нить, связавшую их.

— Всем утра, — сияя, как начищенное серебро, лицо Поттера ослепляет улыбкой, пока сам Поттер нагло усаживается рядом с Драко за стол.

Кажется, даже директор Макгонагалл смирилась с этой ситуацией. В конце концов, никто не запрещал сидеть там, где хочется. Нет никаких правил, говорящих, что каждый студент может сидеть только за столом своего факультета. А так как седьмой курс вышел из-под контроля еще с первого сентября, профессорам остается только надеяться, что уже совершенно взрослые студенты не устраивают погромов. Надо полагать, что они даже не думали, что им не поступит жалоб с требованием вернуть их в спальни факультетов. И именно поэтому остро ощущается отчужденность от остальных курсов. Словно между ними пропасть. Так даже лучше.

— Свали в туман, Поттер, — подавив зевок, Пайк подпер рукой голову и пытается не клюнуть носом в тарелку. Кажется, он всю ночь занимался поисками. — Бесишь.

— Не могу не согласиться, — хмыкает Паркинсон, сверля Малфоя недовольным взглядом.

— Да ладно вам! День обещает быть классным. Развлекайтесь!

Теперь и Драко радостный голос Поттера начинает раздражать. А тот внаглую делает пару глотков из стакана Малфоя, тут же принимаясь завтракать. Врезать бы ему. Да толку никакого.

— М-м, Дракоша, — обсасывая не то язык, не то исковерканное имя, Поттер прислоняется плечом к плечу, будто собираясь рассказать что-то по секрету. — У тебя вечер свободен? Не хочешь прогуляться. Хочу показать тебе одно место.

— Да ты уж прямо говори, что на свидание зовешь, — хмыкает Паркинсон, сморщившись. — И года не прошло, а вы уже так сблизились. Ужас. Зато мне ясно, почему младшая Уизли теперь одна, и Финч-Флетчли, попытавшийся за ней приударить, оказался в пролете. Мне ее даже жаль. Она же с первого курса по Поттеру сохнет.

— Когда вы с Дафной и другими девчонками идете в кафе, это тоже будет свиданием? — вкрадчиво интересуется Поттер, проигнорировав слова об Уизли. — В смысле, я имею в виду, разве друзья не назначают встречу, уточняя, есть ли у них на это время? Вдруг у другого уже были планы. Чем это не свидание? Различие лишь в чувствах, разве нет?

— Да видела я, какие вы друзья! — рыкает она в ответ. — Ты бы меньше светился от счастья, когда Драко тебе улыбается, может быть, было бы не так заметно. Ты же совершенно не скрываешь своих чувств! Отвратительно. Как ты его терпишь? — этот вопрос она задает уже Малфою, и тот лишь пожимает плечом.

— Вы все помешались на отношениях и любви, — подняв стакан, Драко делает пару глотков, проглатывая рвущийся из него смех. — Нам только семнадцать. Понятно, что гормоны пляшут, но не слишком ли? Вы готовы любому кости перемыть, если это покажется вам интересным. А после переработки вашей фантазией ситуация совершенно переворачивается с ног на голову. У вас много свободного времени. Похоже, домашних заданий мало.

— Так ты найдешь для меня часик-другой? — Поттер ловко возвращается к начальному вопросу.

— Во-первых, я не помню, чтобы разрешал тебе называть меня так и коверкать мое имя тоже право не давал. Во-вторых, разве ты не собирался сегодня тренировать Уизли? — Малфой старается сейчас максимально прохладно отвертеться от ответа, потому что ему уже и так все кости перемыли за один только завтрак. А ведь он еще и не начался толком.

— Ты еще и его расписание на день знаешь? — ужасается Паркинсон.

— Уизли разговаривает так громко, будто хочет, чтобы его слышала вся школа разом! — в сердцах выпаливает Забини.

— И так же громко сообщил перед завтраком, что собирается потратить весь день на поиски, — хмыкает обычно молчащий Нотт, что приводит всех в легкое шоковое состояние. — В любом случае, разве у вас есть время развлекаться? Игра Дафны еще не закончилась.

— Умеешь ты потоптаться по больному, — угрюмо ворчит Забини в стакан, тут же проглатывая вместе с соком свое негодование.

— Что, Блэйзи, Энтони пригрозил тебе найти твой предмет и поработить? — смеется Паркинсон.

— Сдался он мне. Я ищу предмет Гринграсс! — к ним подходит Голдштейн, нависая сверху над Забини. — Ты закончил? Да даже если нет, поднимайся. Я не собираюсь отрабатывать за тебя, — он хватает Блэйза за руку и вытаскивает его из-за стола.

— Не повезло. Они вчера попались Филчу и теперь весь день будут отрабатывать, — Пайк провожает их слегка злорадным взглядом.

Малфой отмахивается от всех этих разговоров и пытается спокойно доесть свой завтрак. Но спокойствие за едой с Поттером — это что-то нереальное! Он снова принимается воровать вкусное с тарелок рядом сидящих. Может, его Дафна опаивает чем? Очень уж он активный последнее время. И едва они заканчивают, как Поттер уже торопится куда-то уйти. На поиски, видимо. Даже интересно, найдет ли. Мест, где может найти только Поттер, не так много в школе. Хотя с этой картой он точно знает куда больше потайных мест, Драко в голову ни разу не приходило так дотошно изучать. Надо будет потом поиграться с этой картой, если будет такая возможность.

Уроков сегодня нет, и Драко может спокойно заниматься, что и делает. Торчит в библиотеке и вместо обеда съедает прихваченное с завтрака яблоко. Дурная привычка — вторая натура, потому отказать себе уже сложно. Да и организм в еде не слишком требовательный, главное, не свалиться от усталости и не пропускать хотя бы ужин с завтраком. Или только что-то одно. Уже будет хорошо. А не наблюдая мельтешащего рядом Поттера, заниматься намного спокойнее. И скучнее.

Вечер наступает довольно быстро, и Драко умудряется закончить все домашние задания на следующую неделю. В чем-то это плюс еще и воронова самописца. Перо слушается легко, не допускает ошибок, если сам не умудришься произнести или даже подумать с опечаткой. При этом очень качественно повторяет почерк пользователя, что безусловно огромный плюс. Потому к ужину он спускается вполне себе расслабленным и довольным проведенным днем. Даже настроение от этого оказывается весьма приподнятым и приятным.

А за ужином Поттер сидит за своим столом, о чем-то болтая с Уизли. Притом и с обоими — и Роном, и Джинни. Младшая Уизли, кажется, будто совершенно перевоплотилась. Прически, легкий макияж, кокетливые взгляды, улыбки. Она всем своим видом пытается дать понять, что Поттер потерял, так? Поправив рукав, Малфой чувствует себя виноватым в том, что так просто поддается желанию Поттера. Слишком просто! Даже не сопротивляется толком. Но задуматься об этом не дают: едва он заходит в спальню, как туда влетает Поттер и как ураган, носится вокруг, внаглую заставляя Драко одеться теплее. И, закутав его в шарф, утаскивает за собой на улицу. И что он собирается показывать? Будущую могилу Малфоя? А Гарри, держа его за руку, только приговаривает о том, что это будет что-то интересное. Пара шагов в сторону хижины Хагрида, но, на удивление, они проходят мимо, углубляясь куда-то в лес. И хорошо, ибо вспоминаются Рождество и веселые байки о не веселых и даже опасных существах. Мало ли что еще он держит в своем доме прямо сейчас? Проваливаясь в снег едва ли не по колени, они идут все глубже и глубже, пока не выходят на поляну, где пасутся лошади. Обтянутые кожей настолько, что их кости выступают. Выглядели так, словно их замучили голодом.

— Это фестралы, — озвучивает Поттер очевидное, доставая из кармана сверток. — Они мирные, но с радостью отхряпают от тебя кусочек, — улыбался он, выглядывая кого-то в этом пастбище, и, вытащив из свертка кусок свежего мяса, тихо цокает языком, подзывая.

— О, так ты решил скормить меня им, чтобы было проще избавиться от улик? — нервно усмехается Малфой, из чистого самосохранения отшагивая назад.

— Нет, гляди, — он жестом указывает на вышагивающего в их сторону одного из фестралов, в гриве которого имеется косичка, с вплетенными в нее цветными лентами.

Фестралы не видны тем, кто не осознал смерть. Именно поэтому этих коней чаще называют «призрачными». Легенд о них больше, чем реально имеющихся данных. И как в гриву этой милой лошадке умудрились вплести ленты? И ведь их не должно быть видно, иначе это создаст массу неудобных вопросов. Впрочем, вариантов решения этой проблемы масса. В конце концов, есть просто деллюзаминационные чары. Но на данный момент Малфоя больше волнует вопрос, а не сожрут ли они его. В конце концов, это плотоядное существо!

— Это Метла. Имя выбирал не я, эту кобылку так назвала Луна, — Гарри протягивает подошедшей к ним лошади шмат сырого мяса, которой та весьма аккуратно слизывает с его руки. — Она нам здорово помогала в прошлом, и теперь, когда их стадо возвращается сюда, мы приходим их проведать. В том году у нее появился жеребенок, вон он, — указал на одного из молодых жеребцов, хвост которого недоверчиво вздыбливается. — Луна назвала его Редиской, — Гарри спокойно поглаживает подошедшего фестрала по тощей шее. — Она не укусит, иди сюда, — резко поймав Драко за руку, подтягивает к ним, тут же положив ладонь Драко на шею кобылы.

Холодная, но приятная кожа. Эластичная. Казалось, он держит в руках ящерицу. Кобылка качает головой и тычется мордой Гарри в руку. Тот охотно принимается чесать ей уши. Заостренные, как у добермана.

Последний раз, когда Малфой вот так поглаживал лошадь, ему было шесть. Они ездили к тетке во Францию, тогда он и с овцами познакомился. Приятное воспоминание из крайне далекого детства. Малфой почти забыл о том, как впервые катался на лошади. Это было что-то невероятное! Правда, на летающем коне ему покататься тогда не дали, а вот на кобыле булонской породы. Пусть она и не летала, но тот момент, когда она пронесла его вдоль загона, а он мог только хвататься за ее гриву, был невероятен!

— Она прокатит нас, забирайся! — вдруг оживляется до этого молчавший Поттер и, не дав Драко сообразить, уже перехватывает его руку, не давая уйти далеко.

— Ну уж нет! — отшатывается Малфой, не желая экспериментировать.

— Тебе понравится! — не унимается Гарри, подталкивая его к кобыле и помогая забраться на ее прогнутую спину. Тут же усаживаясь сзади и крепко обхватывая за талию рукой, прижимая к себе.

— Если я упаду с нее и умру, я стану твоим личным кошмаром и во сне, и наяву, — нервно шутит Малфой, не зная, за что схватиться руками, чтобы эта кобыла не взбрыкнула и не скинула его с себя.

— Не бойся, — шепчет Поттер на ухо, отчего мурашки по спине бегут.

Это нечестно! Пользоваться такими методами.

Когда они усаживаются, Метла переминается с ноги на ноги, словно проверяя, насколько тяжело ей с двумя седоками. И довольно легко направляется к середине поляны. Эти лошади, оказывается, чертовски сильные и выносливые. Если бы их могли видеть все, то точно бы использовали не абраксанских или гранианских. Но их спасает их происхождение. По одной легенде, если Драко правильно помнит, они — создания самой Смерти, как и Дары. Но правда это или нет, никто никогда не узнает. А Малфой тщетно пытается отвлечься от мысли, что еще секунду назад Метла, взмахнув своими кожистыми крыльями, одним рывком взмывает ввысь. Склонившись и ухватив ее шею руками, Драко мысленно проклинает Поттера, надеясь не свалиться с лошади. А та без проблем разрывает воздух крыльями, взмывая все выше, пока они не оказываются ровно над деревьями. Ветер врезается в кожу от резкого взлета, пока она не выравнивает полет, планируя над лесом. Сквозь выступившие от резкого ветра и холода слезы Драко делает глубокий вдох, завороженно глядя вперед. Сумерки с одной стороны едва окрашивают горизонт, пока с другой стороны, словно крадучись, тьма заволакивает небо, зажигая тысячи огней-звезд.

— Гарри, это…

— Прекрасно, — заканчивает Поттер, кажется, даже не смотря вокруг.

Малфой аккуратно выпрямляется, все еще пытаясь удерживаться за гриву, и слегка разворачивается к нему, снова проваливаясь в этот бездонный зеленый океан. Темно-зеленый, как сама магия. Очки отражают и множат звезды, а его глаза сейчас так сияют, словно зеленые опалы, заточившие в себе Вселенную. В один миг, вместе с фестралом, сердце Малфоя резко ухает куда-то вниз и плавно поднимается, перехватывая дыхание. Драко нежно целует Гарри, лизнув губу, и, краснея, отворачивается. Ему просто захотелось это сделать. А руки Поттера в тот же миг сжимают его и крепче прижимают к себе. Тепло. Холод ветра не ощущается. Напротив, весь холод мира будто не может пробраться сквозь его объятья.

И они все парят кругами над лесом. Звезды сияют своим холодным далеким светом, кружась в завораживающем танце. К ним присоединяется еще парочка фестралов, парящих неподалеку. Они словно становятся частью их стаи и парят наравне с ними. Тьма разливается по земле, и впервые Драко не видит в ней ничего устрашающего. Она прекрасна! Полет, свободный и легкий, позволяет дышать полной грудью. А ощущение тепла Гарри и вовсе расслабляет. Драко кладет затылок на плечо Поттера и смотрит в безграничную высь, наслаждаясь красотой этого мира. Огромного, жуткого, до тошноты безразличного ко всем своим живым существам, но величественного.

Безмятежное блаженство разливается по телу, и хочется просто плыть по этому бескрайнему небу. Любоваться звездами, нырять в облаках. Ощущать свободу. Не столько даже в выборе, сколько в собственных действиях. Свободу делать так, как захочется. В сиюминутном, импульсивном порыве срываться с места и бежать. Падать, барахтаясь то в воде, то в траве, то в листве, не задумываясь о том, как это выглядит со стороны, как выглядишь при этом сам. Просто жить и дышать полной грудью.

Метла делает пару кругов над их пастбищем и спускается. Ноги слегка подрагивают, а сердце в груди клокочет маленькой восторженной птичкой, впервые вкусившей полет собственными крыльями. И это разительно отличается от полета на метле. Нет нужды задумываться о том, как удержать себя в воздухе, куда вильнуть и как не врезаться во что-нибудь по дороге. И при этом страшнее, ведь никогда не знаешь, в какой момент лошадь взбрыкнет и придется падать. Гарри, убедившись, что Драко стоит на земле ровно, достает еще один сверток с мясом и сует ему в руки. Метла не раздумывая тянется к его рукам и слизывает лакомство. Сухими губами и шершавым языком она слизывает с его ладони даже капельки крови. И легонько прихватывает губами его пальцы. Так щекотно и страшно. Они же плотоядные! А могут быть и такими мирными.

В замок они возвращаются медленно, решив не слишком торопиться. Идут по тропкам через лес в сторону квиддичного поля. Немного побесились, но не позволяли себе лишнего. Тот поцелуй в полете был единственным за этот вечер. Они хотят этого, даже поочередно вываливают друг друга на еще не растаявшем до конца снегу, скрывающимся за плотными кронами деревьев. И, нависая сверху, застывают так на пару секунд, вглядываясь в бездну глаз друг друга. Дыхание тяжелым облаком оседает на шарфах, желание коснуться подрагивает на кончиках ресниц и губах. Но никто не решается сдвинуться ближе, чем на пару дюймов. И глупо смеются, подкалывая и дразня друг друга.

Вместе с заливающей землю тьмой приходит холод. Сегодня холоднее, температура опускается даже ниже нуля. И этот легкий морозец щиплет их за щеки, окрашивая в сочные розовые тона, но Драко кажется, что это от смущения. Когда они выходят из леса, они уже не так активно бесятся, нет этого скрывающего их от чужих взглядов леса. Поттер греет ладони Драко в своих карманах поочередно, но оба умалчивают, что так они просто держатся за руки.

При подходе к полю до их слуха доносится шуршание и тихое рычание. Замерев на месте, они вглядываются в темноту, оба готовые сорваться с места, если потребуется. Поттер аккуратно зажигает Люмос ярче, поднимает палочку над головой, и в следующий миг они сталкиваются взглядом с двумя огромными, как блюдца, ярко-красными глазами. Зверь вышагивает из своего укрытия, вальяжно переставляя лапы. Помятая дождем и подмерзлая от этого трава хрустит под ним, как ломающиеся кости. Свет Люмоса Максима освещает его морду, и они с ужасом узнают в звере того, кто не должен был тут оказаться.

Огромная химера пышет жаром, медленно приближаясь .Замерев на месте, помня, что резкое движение только раззадорит хищника, но и стоять на месте нельзя, зная, что спастись от этого зверя почти нереально, Драко теряется в догадках, как им спастись. Нужно быстрее придумать, как быть. Быстрее!

— У тебя еще мясо есть? — тихо шепчет Драко, пытаясь придумать план отступления.

— Немного, — отзывается Поттер. — Но оно в другом кармане.

— Хорошо, — стараясь дышать спокойно, Драко медленно достает палочку из кармана. — Хорошо, — выравнивает дыхание, стараясь быть спокойным, крепко сжимая ладонь Поттера, Малфой вытаскивает магией кусок мяса из кармана Поттера себе в руку.

Повезло! Химера не дергается и не нападает, только подкрадывается к ним, словно и сама не понимает, что видит перед собой. Похоже, она немного оголодала и реакции притупились. Это хорошо.

Подвесив этот кусок в воздухе, Драко увеличивает его в два раза и бросает в сторону огромной кошки, в тот же миг потянув Поттера за собой в сторону леса. Никогда не был верующим. Никогда не верил ни во что, что нельзя было купить. Но сейчас он молится, умоляя всех богов мира даровать им спасение. Или хотя бы Поттеру. Мог бы, молился бы в голос, но на бегу трудно говорить. Вот только кошка не дура и, проглотив закуску, бежит за ними.

Магия против них бесполезна. Их шкура прочна, как и драконья. Был бы меч или копье. Но они школьники! И у них нет Распределяющей шляпы, чтобы вытащить оттуда меч Гриффиндора. У них нет ничего, что можно было бы на скорую руку использовать против этой смертоносной кошки. У них нет и минуты, чтобы успеть сделать что-то, что могло бы спасти их. А она легко, в каких-то три прыжка нагоняет их и валит на землю одним ударом когтистой лапы. Пролетев пару ярдов, пересчитав все встречающиеся по пути кусты, Драко только и успевает, что смягчить их столкновение с деревьями собственным телом.

Кажется, он сломал себе ребра и руку, потому что-то очень громко хрустит. Боли нет, все мысли заняты тем, чтобы быстрее уйти подальше. Резкий запах крови бьет в нос. Она оцарапала их спины. Не успев даже подняться после падения, химера уже настигает их. Секунда. Доля секунды! Нет, лишь удар сердца. Драко видит лицо Гарри слишком близко, и в следующим миг тяжелая лапа впечатывает их в землю. Вскрик, боль, пылающие красные пятна перед глазами закрывают обзор. Лапа замахивается еще раз. Взгляд Поттера меркнет, но в руках столько силы, что, кажется, именно из-за его объятий и поломались ребра. Кровь брызжет в разные стороны. В тусклом свете луны он отчетливо видит красный. Яркий красный, окропляющий все вокруг. А зверь собирается нанести еще один удар.

Сознание вдруг становится таким ясным, четким. Весь мир вокруг, словно идеально напечатанный план здания или карта, ровно, почти идеально. Каждая веточка, травинка, даже усы химеры. И тело легкое, но двигается, как механизм, четко и плавно. Он одной рукой прижимает к себе Поттера, второй отталкивается, откатываясь от линии удара. Не выпуская при этом из руки палочку, умудряется рывком сесть. Химера злобно рычит, вспарывает задними лапами землю, прыгает на них, раззявив пасть в желании укусить.

— Авада Кедавра!

Его голос распугивает все зверье в округе в тщетной надежде на спасение. Зеленая, яркая, как молния, вспышка, ударяет разъяренную кошку прямо в открытую глотку. Мгновение, за которой искра долетает до пасти, как весь лес вокруг, кажется вечностью. Драко следит за искрой, летящей прямо в горло химере, по кадрам, словно в издевательство. И!

«Пожалуйста! Пожалуйста! Умоляю, пожалуйста!»