Каждый раз на пути в Большой зал невольно напряжение сковывает тело. Последнее время пусть уже и не так плохо, но стоит им с Гарри появиться, так гнетущая атмосфера душит и ощущения такие, будто вся еда отравлена. Именно по этой причине они стараются опаздывать на ужины, обеды и завтраки, приходя за двадцать минут до их окончания. Не то чтобы это было ради спокойствия профессоров и студентов, скорее потому, что и самим неприятно есть в такой обстановке. Но сейчас уже более спокойно, еще месяц назад было хуже.

Вышедшая в октябре из тюрьмы Скитер не упустила своего шанса и перевернула все с ног на голову и обратно, спрессовав и сплетни, и слухи, и правду с ложью в один невообразимый ком грязи, из которого можно было бы восстановить в двукратном размере всю Терракотовую Армию Императора Шу Хуан-ди, и может, даже еще останется. В октябрьской статье этого года, если верить словам Скитер, они были сначала верными Реддлу, но решившими занять его место. Она первая окрестила Поттера новым Темным Лором. Но потом сама же запуталась, и теперь Темный Лорд — это они с Гарри вместе. Якобы еще с первого курса семья Малфоев и Ноттов решили сделать нового Лорда, и выбор пал, разумеется, на Гарри Поттера — кто, если не он? Для пущей достоверности наплела всего и вся, и тот факт, что Реддл ничего не смог сделать, когда пропал Каркаров, и что убийство всех Пожирателей Смерти, кроме Люциуса Малфоя и Маттеуса Нотта, было спланировано еще до воскрешения Реддла. Снейп так и вовсе оказался жертвой игр Дамблдора, Реддла и новых Темных Лордов, что весьма позабавило самого Снейпа. Он даже вырезал эту статью и поставил в рамочку, забавы ради. Ну или чтобы каждый раз напоминать об этом Поттеру, желающему спалить всю редакцию «Пророка» разом.

В общем итоге все свелось к тому, что министерство оказалось бессильно, а то и вовсе под колпаком «Сильных Мира Сего», потому бездействовало, а то и помогало им. Даже Скримджера Рита не обошла стороной и назвала тюфяком, не способным разглядеть дальше своего носа. Посчитала она правильным указать и на тот факт, что измененная внешность Гарри Поттера и Драко Малфоя — результаты запретных практик темной магии, которую даже сам Тот-Кого-Нельзя-Называть обходил стороной. А в итоге проиграл, снова исчезнув. Впрочем, была у нее и заметка о том, что Гарри и есть Реддл, после которой также появилась версия, что Реддл готовил все это для Гарри, как для своего сына. Эта статья даже Снейпа взбесила до того, что он был готов лично засвидетельствовать отцовство Джеймса Поттера. Гарри после этой триады проникся к нему какими-то странными, но весьма положительными чувствами. Последней каплей стало то, что они с Гарри, проведя какие-то темные ритуалы, не просто подчинили себе всех вокруг, а держат в страхе министерство и управление школы, чтобы самим отлично проводить время. Скитер хватило всего пары месяцев, чтобы заставить всю магическую Великобританию бояться и ненавидеть их.

Вот и вся школа старательно игнорирует уже почти месяц. Но им от этого ни плохо, ни хорошо, напротив, какой-то плюс в этом даже есть — никто к ним не лезет. Даже профессора и те стараются держаться подальше, но не по причине слухов, а из-за той выходки Гарри, когда Крэбб и Гойл решились на месть. Потому они с Гарри совершенно спокойно относятся к тому, что места за столом в Большом зале для них целенаправленно не оставляют. Невиданная доселе солидарность, проникшая в головы всех студентов разом, веселит и раздражает.

Последний обед перед рождественскими каникулами. У них с Гарри нет причин опаздывать или задерживаться. Нет, причин можно было придумать массу, как и отговорок, но сегодня они приходят даже чуть раньше. Уже привычно занимают постамент, где обычно стоит кафедра. Гарри стелет на нее мантию, оставаясь в тонком свитере на пару размеров больше. Рукава безжалостно закатаны, позволяя всем видеть его почерневшие руки. Теперь их нет смысла скрывать, но глаза приходится. Младшие курсы впечатлительные. Тут взрослые не выдерживают их взгляда, а уж дети и подавно, потому глаза они скрывают, но без магии. В какой-то момент смена вида или же, скорее, цвета глазного яблока, словно третье веко, правда, что в их случае будет им являться — их магические глаза или обычные — не ясно. И когда Большой зал заполняется студентами, они уже принимаются за еду, сидя по-турецки друг напротив друга.

Тонкий, едва уловимый флер брезгливости и ненависти заполняет Большой зал до самого потолка. Если бы мог, достиг бы и космоса, но тогда придется в одном месте собрать сразу всех магов Королевства, поставив Драко с Гарри в центре этого сборища.

— Привет, Гарри, Драко, — Астория Гринграсс, практически внаглую, забирается на постамент и усаживается рядом с ними, притащив с собой свою порцию ужина.

— Я кому сказал, не лезть к нам в школе? — зло рычит Поттер, исподлобья глядя на Асторию.

— Ты мне не хозяин, Гарри, чтобы я тебя слушалась! И я тебя не боюсь, понял? — она проказливо морщит носик и показывает ему язык. — Кстати, вы на Рождество уезжаете, да? О, Пэнни, иди к нам! — Астория машет рукой Паркинсон, едва подошедшей к столу.

— Я тоже хочу! — вскакивает Забини со своего уже насиженного места и, подхватив тарелку, несется к ним, но едва дойдя, разворачивается и несется к столу Гриффиндора. — Невилл, Нев, идем со мной! Ну пожалуйста, пошли, — канючит Блэйз, дергая Лонгботтома за рукав.

Это не возымеет того эффекта, который он хотел. Надувшись и что-то проворчав, Забини просто отбирает у него тарелку, подвешивает ее вместе со своей в воздух и бежит обратно к постаменту. Преследуемый двумя тарелками, плывущими в воздухе, Блэйз являет собой весьма комичное зрелище. Лонгботтом вынужденно поднимается и направляется следом, плетясь хвостиком. Косые взгляды, тихие перешептывания, коснувшиеся даже профессорского стола, почти не заглушаются общим гвалтом. Напротив, становится как-то слишком тихо, и каждый шаг слышно слишком хорошо.

— Что тут происходит? — морщится Паркинсон, подошедшая и сама не зная зачем.

— Обед! А вообще, это больше на пикник похоже, — посмеиваясь, Астория вскакивает с места и ловким движением отбирает у Забини его мантию, тут же расстелив ее, чтобы всем было удобнее на ней сидеть. — Так что, давай к нам. Это так забавно — правила нарушать! — косится она на Поттера.

— Эй! Моя мантия, — не успевший сообразить Забини едва не роняет тарелки, благо вовремя подошедший Лонгботтом успевает их перехватить.

— Это было не правило, Звездочка, а приказ: не соваться к нам! — все еще злится Поттер, никак не ожидавший оказаться в столь шумной компании.

— Драко, почему твой милый песик так громко гавкает? — Астория целенаправленно пытается раздразнить Поттера еще больше, что у нее весьма легко выходит.

И Гарри, подтверждая свое новое звание, утробно рычит, впившись зубами в вилку, грозя подравнять металлические зубья. Но даже его полный раздражения прищур на нее не действует. Пользуясь их перепалкой, Блэйз и Невилл усаживаются рядом с Драко, оставив Паркинсон место рядом с Асторией, вопреки ожиданиям, сидящей рядом с Гарри.

— В каком кабинете сегодня бесплатно вынимают мозг? Вы скажите, я туда не пойду, — скептически интересуется Паркинсон, но усаживается рядом с Асторией, принеся себе порцию.

— У нас бунт! — Забини радостно вздергивает руку со стаканом, как для тоста, и несколько противно хихикает. — А вообще, подзаколебало все это. Желудок уже болит от этой гнетущей атмосферы вокруг. Да и мы с Невом можем рядом сидеть, что круто. Слизерин с Гриффиндором все еще не ладят. Вы же нас за это не убьете, правда? Или убьете? — сам предположил, сам же от ужаса глаза округляет. Забини — это Забини.

— Тебя даже убивать жалко. На тебе природа и так отдохнула знатно, — посмеивается Астория.

— Ах ты! — от возмущения у Забини аж щеки краснеют. — Будешь такой вредной, малявка, никто замуж не возьмет.

— Спасибо, Мерлин! Еще не хватало влюбиться в подобного тебе идиота и страдать всю жизнь, — Астория искренне радуется тому, как ловко ей удается уколоть Забини. Видимо, она мстит ему за все его шуточки. — Да и тебя это тоже касается, правда, Невилл?

— Хмн, — бурчит в ответ Лонгботтом, выглядящий так, будто вообще не находится в собственном теле.

— Эй! Не смей с ней соглашаться, — Блэйз недовольно стучит его по колену, на что Невилл даже внимания не обращает. Железные нервы. — О, постой. А если я буду хорошо себя вести, то…

— Развелось!.. — скрипнув зубами и проглотив далеко не лестные слова, Финниган едва не плюется в отвращении. — Фу, аппетит пропал, — брезгливо отодвинув от себя тарелку, он шумно поднимается из-за стола.

— Зато характером мы душки! — кричит ему в спину Блэйз, отчего Финниган едва не пускает в него искрой.

Ему мешает осуществить свое желание почти полный профессорский состав за спиной Забини. Драко бегло оглядывает их стол, отмечая только одного безразличного к происходящему и второго, сверлящего их ненавистным взглядом. Очаровательно улыбнувшись, чуть блеснув выступающими клыками, Малфой кивает Брустверу, отчего тот скрежещет вилкой по тарелке, но кивает в ответ. И полугода не прошло, как он начал их ненавидеть. Он знает о них не меньше, чем безразличный к происходящему профессор Снейп, но чем дальше, тем сильнее пытается найти в них что-то, что дало бы ему шанс исправить ошибку. Снова хочет взяться за карты, вершитель судеб. Однако самому Малфою не кажется, что это была его вина. Случай, если верить тому, что он какой-то там божок, вероятно поигрался им так же, как и всем в этом мире.

— Ага, так и бы придушила. Подушкой, — смеется Астория, продолжая издеваться над Забини.

— Да что ты все про убийства и про убийства! Смени жвачку, — Забини недовольно сутулится, снова принявшись поглощать ужин. Астория только проказливо морщится в ответ.

Гринграсс ловко стаскивает у него с тарелки котлету и демонстративно надкусывает ее. Блейз полукровка, и на его от природы темной коже вряд ли можно увидеть румянец. Но в этот момент он пыхтит что-то о бессмертных девчонках, раздражительных личностях и методах их перевоспитания, и все рядом сидящие точно отчетливо видят, как у него краснеют уши и щеки от сдерживаемого запала злости. Лонгботтом, не выдержавший его беспрерывного потока слов, в которых слова угадываются только на уровне интуиции, попросту отдает ему свою котлету. И, что самое удивительное, Блейз не съедает ее, а делит пополам для них двоих. Не выдержавшая этого балагана Паркинсон начинает тихо смеяться. Наверное, это впервые, когда Драко слышит ее смех. Несколько сдавленный, но мелодичный, с тихими похрюкиванием. Гринграсс подхватывает и тоже смеется, умудряясь подшучивать над тем, что теперь Блейз похож на подкормленного кота, льнувшего к Невиллу. Очередная перепалка набирает новый оборот, но в ней участвуют только Астория и Блейз, хотя Пэнси иной раз подкидывает пару фраз. Пока не обращает свое внимание на Драко с Гарри.

— Парные серьги, теперь еще и парные кольца? — вдруг замечает, как и всегда, глазастая Паркинсон, искоса поглядывающая на них с Гарри. Они, наконец, отсмеялись и теперь спокойно обедают. — Чем еще удивите?

Старинный перстень на левой руке Драко на обручальном пальце никак не мог быть парным к кольцу на правой руке Поттера на том же пальце. Вычурное, блестящее, в форме диадемы, слегка напоминающее чем-то вороновы крылья, это кольцо слишком яркое. Перстень на его фоне выглядит неприглядным, простым даже, а камень не является драгоценным. И все же оба предмета весьма ценные. Но больше для них, как символ их доверия, привязанности и общей цели. Малфой невольно улыбается, поправляя левый рукав и вспоминая татуировку, действительно парную, что связывала их когда-то давно.

— Наш ребенок устроит? — выпаливает Поттер прежде, чем успевает подумать. Как и всегда в общем, но это производит впечатление даже на профессоров.

Услышавшие это профессора давятся, а от общего фона ужаса и удивления давится Драко, закашлявшись. Гарри тут же поднимается и помогает ему откашляться.

— Ты шутишь? Скажи, что шутишь?! — ужасается Блэйз, отчего его голос садится, и он едва не хрипит.

— Почему нет? — Драко решает перевести все в шутку, окинув Гарри тяжелым взглядом. — В будущем все может быть. Мало ли до чего магия сможет дойти? Впрочем, суррогатное материнство даже среди магглов все больше набирает популярность.

— Меня пугает то, насколько сильно вы задумываетесь о своем будущем вместе, — в глазах Паркинсон застывает неподдельный ужас, потому что сама она даже не знает, чем хочет заниматься после школы, а вопрос трудоустройства все равно давит тяжелым фактом. Богатые родители еще не значит, что не придется работать.

— Да мы и не задумывались, — Гарри пожимает плечом, — это скорее просто мечты ни о чем.

— А вот это грустно, — вздыхает Астория. — Но планы имеют свойство меняться, как и желания имеют свойство сбываться не так, как хочется. Кто знает, может, вы будете первыми со всего курса, у кого будет ребенок.

Драко нервно икает, потому что все именно так и будет. Ведь Поттер собирается взять под опеку еще нерожденного ребенка Реддла и Лестрейндж. Он для этого даже согласен оформить договорной брак с Ханьюл Чинжу. Что несколько пугает Драко, слишком уж Гарри хочется воспитать этого ребенка. Но, возможно, что все это скорее просто страх потери ориентиров и цели. Да и чувство вины, ведь совершенно невинный ребенок оказывается без родителей по их вине. Вряд ли, конечно, у него могла быть счастливая жизнь с такими родителями. А может, им обоим просто хочется, чтобы их и дальше что-то связывало, чем ребенок не повод? Но слухов это породит столько, что страшно представить, каково это будет.

— Эм, привет, — басит подкравшийся тихой мышью Рональд Уизли. — Га… Гарри, можно с тобой поговорить? — окинув взглядом сидящих, он одновременно и хочет сбежать, и хочет поговорить, и сам не знает, чего точнее хочет, потому все же тихо добавляет: — Наедине.

— Ты уже поел? — вдруг интересуется Астория, включившаяся в напряженную ситуацию слишком быстро и вскочившая на ноги, утаскивает того за руку. — Если да, то и ладно. Просто посиди с нами, — она нагло усаживает его между собой и Гарри.

Не успевший сообразить Уизли нервно улыбается, опуская взгляд и стараясь не смотреть на сидящую рядом Паркинсон, умудряющуюся сохранит спокойствие. Вообще, по сравнению с годом ранее, она действительно стала вести себя спокойнее. И ее манеры заметно улучшились.

— Я, наверно, позже подойду, — не выдержав, Уизли уже собирается подняться, но Гарри сует ему в руки бокал с соком.

— Как родители? — спрашивает он, смотря в глаза Рональду. — И ничего, если перед Рождеством мы…

— Он. Зайдет к вам один, — перебивает его Малфой, тут же нарываясь на свирепый взгляд Поттера, который вряд ли ожидал, что Драко откажется с ним пойти. — Мое присутствие будет неуместным. Да и мне на Рождество надо навестить родителей.

— Один. Можно зайду к вам? — поморщившись, оставшись недовольным, Гарри переводит с Драко взгляд, сжимая в руке вилку слишком сильно. Как бы не погнул.

— Вообще-то, — посмеивается Уизли, — я подошел сказать, что мама просила передать те… вам, что хотела бы встретиться с вами. Обоими, да, — перебирая пальцы на стакане, Уизли все еще старается не смотреть никому в глаза.

— Знакомство с родителями невесты, незабываемые ощущения! — хохочет Забини, на которого уже никто не обращает внимания. — Кстати, все завтра по домам разъезжаются?

— А у тебя есть предложение получше? — скептически интересуется Паркинсон.

— О да!

На лице Забини тут же появляется пронырливо довольное выражение лица, в глазах пляшут черти. Одного взгляда на него хватит, чтобы понять — он что-то задумал. Лонгботтом тяжко вздыхает, от него так и несет удрученностью, ведь что бы ни задумал Блэйз, делать это придется Невиллу. Но, по крайней мере, погруженный в свои мысли, он больше не влезает в разговоры, и это позволяет всем спокойно отобедать.

Наблюдать за Поттером, болтающим с Уизли о квиддиче, который давно перестал быть интересен Драко. Слушать, как Гарри возмущается или смеется, как бессмысленно злится на вратарей, а то и пытается давать Уизли какие-то подсказки о том, что и как лучше было бы сделать для команды. Или подмечает слабости других команд. Малфою приятно видеть его оживленность. После всего, что им пришлось пережить, сложно подпустить к себе кого-то еще. И тот факт, что у Поттера это получается с завидной легкостью, радует и греет Драко. Но когда дело касается Слизерина, Забини вмешивается, и все превращается в спор, с попытками доказать неправоту оппонента. Не обращая ни на кого внимания, Астория договаривается о прогулке после Рождества с Пэнси. Один Невилл остается безучастным в разговорах, даже Драко иной раз приходится отвечать, когда его спрашивают. Но просто слушать переливы их эмоций, их полные веселья голоса уже кажется чем-то нереальным. Никто не поднимает тяжелых тем, никто не пытается вдаваться в подробности их жизни, не влезают, не спрашивают. Это называется дружба? Право, Драко понятия не имеет, потому что у него никогда не было таких вот друзей, с которыми можно было бы весело помолчать.

Они засиживаются почти на полтора часа. Домовики давно убрали посуду, а они все сидят и болтают. Пока Забини не спохватывается, мягко будит прикорнувшего на его плече Лонгботтома и уводит за собой, бросив всем, чтобы к восьми были в Выручай-комнате. Астория сочувственно смотрит им вслед, Паркинсон тоже, как-то тоскливо. Следом за ними уходит Уизли. Астория, как-то встревоженно оглядев их, уходит, бросив что-то о том, что еще не собрала свои вещи. Паркинсон уходит с ней. Гарри, выглядящий счастливо, но каплю уставший, шустро утаскивает Драко за собой в их, теперь их Тайную-комнату, где они живут все четыре месяца с начала учебы, потому что в спальни им ход заказан. Макгонагалл вынуждена была согласиться с этим. Во избежание конфликтов. Правда, теперь сюда имеют право войти и Макгонагалл, и Бруствер, чему Поттер не слишком рад.

Делать ничего не хочется, и они просто заваливаются на кровать. Поттер почти мгновенно засыпает, из-за чего Драко даже немного завидно. Он может уснуть в любой позе, в любое время суток, даже если вокруг будет крайне шумно, а Малфою приходится еще какое-то время лежать с закрытыми глазами, чтобы уснуть. Или пить зелья. Их вещи всегда собраны, да и много вещей они не брали. Учебники не станут забирать, всего каких-то десять дней, а потом еще пару месяцев учебы до ближайших каникул. Но расслабленность и мерное сопение Поттера, в конечном счете, убаюкивает Малфоя. Он, прильнув к его боку, утыкается в плечо лбом, сжав его ладонь в своих, и засыпает.

Не снится кошмаров. И тьма ласково охватывает своими объятьями. Драко не проваливается слишком глубоко, но и не находится в промежуточном состоянии. Просто обычный сон. Как давно он спал вот так? Драко не помнит, и не хочется вспоминать. Просто сейчас тихо шепчущая где-то внутри мысль о том, что сделали все, что могли — что они закончили! — заставляет расслабляться. Хотя привычка быть в состоянии рвануть куда-нибудь, прислушиваться к миру вокруг, заполняя его магией, готовой в тот же миг разбудить их, если им будет угрожать опасность. Они тратили уйму времени, чтобы обеспечить если не неуязвимость, то хотя бы способность защищаться. Охранные заклинания для Драко становятся чем-то сродни одежды, без которой он не смог бы выйти за пределы спальни. И даже сейчас, когда они могут, наконец, расслабиться, Малфой все еще пытается оставаться в состоянии боевой готовности. И знает, что Гарри пусть и спит сном младенца, в то же мгновение среагирует на любой источник шума или опасности.

Вот только остался еще один враг, с которым справиться будет сложнее всего, — они сами.

Проснувшись ближе к ужину, Драко обнаруживает корпящего над учебниками Поттера, похожего на сторожевого пса, охраняющего покой своего хозяина. Его милая привычка морщиться и почесывать переносицу, хотя очки он давно не носит, вызывает улыбку. Драко даже немного соскучился по его нелепым очкам, в которых все, что он видел, множилось. Сосредоточенный взгляд, направленный на текст в книге, дергающееся перо в руке, как метроном, отсчитывающие секунды в нетерпении коснуться пергамента и вывести очередное предложение. А за ним еще и еще, пока он снова не переведет взгляд на книгу, в попытке сосредоточиться. А его тонкие узловатые пальцы, покрытые паутиной белых нитей, вызывают в Драко желание прикоснуться к ним губами и оставить нежный поцелуй. Оторвав взгляд от его рук, потому что мысли свернули совершенно не в ту сторону, Драко проводит взглядом по крепким, но скорее жилистым рукам, цепляясь за выступающие плечи. Он все еще худой, даже тощий, но теперь в его теле куда больше мышц, плотно обтянутых кожей, напоминая тем самым тела гибких гимнастов, нежели крепких атлетов. Скользнув по его плечам взглядом, Малфой очерчивает косую мышцу шеи, к которой часто хочется припасть зубами, впиться, как вампир, но не оставить следов.

Вздохнув, Драко пытается припомнить, когда последний раз так спокойно разглядывал его, и не находит в памяти ни одного момента, кроме того далекого острова где-то в Тихом океане. А легкое движение руки Гарри — он снова почесывает переносицу — и взор падает на его нос. Из-за перелома нос с горбинкой, что придет ему этакой грубой соблазнительности, выдавая в нем гриффиндорца, смелого, отважного и преданного. Мягкие линии, перетекающие от прямого лба, к слегка выступающей верхней скуле, округлым щекам и заканчиваясь нижней скулой, очерчивают еще юношеское лицо. На нижней скуле и узком подбородке едва видны зачатки будущей бороды, а пока они все еще мальчишки, не страдающие бурной растительностью на теле. Драко на мгновение представил, как будет оглаживать его бритые скулы или недельную щетину, и как приятно будет щекотать ладони. И едва не выдает свое пробуждение тихим смешком, потому что ему очень сложно представить их старше двадцати лет. В памяти их образ застрял в телах семнадцатилетних мальчишек, а теперь, возможно, что они повзрослеют. Из юношей они превратятся в молодых мужчин, а потом станут мужчинами и, быть может, тогда их глаза будут соответствовать телам. А пока они молоды и могут наслаждаться этим, хотя усталость на плечах такая, будто они прожили целую жизнь. Впрочем, почему будто?

Поттер краем глаза замечает проснувшегося Малфоя и тут же, бросив все дела, лезет к нему, чтобы оставить нежный поцелуй в уголке губ. Драко сгребает его в объятия и наваливается сверху, опрокинув Поттера на спину. Зависнув на мгновение, он рассматривает его улыбающееся лицо, а в голове нет ни единой связной мысли. Только смутные и не обретшие конечной формы желания, пакостливые и ласковые, нежные и противные. Самые разные, которые Драко мог бы осуществить, но так и не выбрав ни одно из них, просто смотрит на него. И оба молчат, только Гарри, обхватив Драко рукой, мягко оглаживает его спину горячей ладонью. Разомлев, Драко опускает голову ему на плечо, мазнув губами по щеке и прикрыв глаза

Откровенно, идти к Выручай-комнате после пробуждения нет никакого желания. Да и не обязаны они туда идти. На Рождество у них особых планов не было, нужно лишь разобраться с кое-какими деталями и проверить Беллатрикс. То, что ребенок не обладает такой же силой, как они и Реддл, Поттер убеждался на протяжении каждого месяца. Поверить в это они смогут, правда, только когда ребенку исполнится лет семнадцать. Если они доживут до этого времени. Откровенно настроение было мрачным, что не предвещало ничего хорошего. И когда они подходят к Выручай-комнате, ожидавшие их там Забини, Лонгботтом, Гринграсс и Паркинсон с Уизли наперебой перекрывают друг друга самыми разными эмоциями. Это не создает хорошего настроя.

— И кто предложил устроить ужин в Выручай-комнате? — скептически интересуется Гринграсс, поглядывая на разношерстную компанию.

— Так как завтра каникулы, я решил устроить что-то типа праздничного ужина, — поясняет Забини, вытряхивая из сумки протащенные из Хогсмида целых три бутылки огневиски. — Эти вон по домам сваливают, — кивает в сторону Гарри и Драко. — Ты тоже уедешь. Уизли с Паркинсон и подавно. Останемся мы с Невом.

— Я тоже еду, — как бы между прочим замечает Лонгботтом, помогая накрывать на стол. Он единственный из всех, кто принес с собой еду.

— Что?! И я узнаю это послед… Нм-м! М-м! — мычит Забини в ладонь Невилла, закрывшего его рот рукой, потому что его голос иной раз режет уши.

Лонгботтом единственный, кто не стесняется его затыкать. Хотя Драко показалось, что он бы воспользовался куда более приятным способом, будь они наедине.

— Ты едешь со мной. Это не обсуждается, — произносит Невилл так, будто приказывает.

Забини уже подумывал начать сопротивляться, но, осознав услышанное, успокаивается, и напротив, от него несет тонким флером нетерпения и тревоги. Драко тихо кашляет, прочищая горло, подавив этим желание напомнить брошенную Забини фразу про знакомство с родителями невесты.

— Смотреть тошно. Все такие шустрые, по парочкам разошлись. Не школа, а клуб «Содом и Гоморра», — брезгливо морщится Паркинсон, сидящая в кресле у камина.

— Драко, — тихо шепчет Поттер, — а что мы тут делаем?

— Ты хотел друзей — ты их получил, — насмехается Малфой, видя, как морщится Поттер.

— Харе шушукаться, бесите! — Забини кидает в них диванную подушку, и Гарри, поймав ее, обнимает руками, сложившись в кресле едва ли не в комочек. Его дурная привычка сидеть всюду, где это возможно, по-турецки иногда пугает. — Лучше бы помогли стол накрыть. У вас же знакомый домовик, попросите его.

— Да счаз! Сами затеяли, вот и разгребайте, — надувшись, гундосит Поттер, уткнувшись носом в подушку. — И вообще, Рон, ты-то когда успел с этими спеться?!

— Да я вообще не собирался идти! Меня этот вон утащил, — Рональд, молчавший до этого, но помогающий Невиллу разбираться со столом, кивает в сторону Забини.

— Мне начинает казаться, что они нас не боятся, а лишь притворяются. Дракоша, слушай, а можно я?.. — воодушевляется Поттер в желании припугнуть собравшихся.

— Нет. И можешь не строить мне глазки, нет, значит нет, — Малфой старается выглядеть строгим и серьезным, пока Гарри стряпает умилительную мордашку.

— Вредина! — отворачивается Поттер, ссутулившись еще больше, хотя куда уж. И так скоро станет похожим на свернувшегося в калач кота.

— Все! Стол накрыт, — радостно оповестив всех, Забини тащит к столу кресло и усаживает в него сначала Невилла, а потом к нему на колени сам. — Давайте отметим Рождество. Черт знает, что будет через неделю, так что, чем не повод напиться?

— Тебе бы только за шиворот опрокинуть, — куксится Паркинсон, но стул ближе пододвигает и садиться по левую руку от Уизли, сидящего рядом с Гарри. Она оценивающе смотрит на Рона, но тот отводит взгляд в сторону и старается сделать вид, что его тут нет. — Гриффиндор и Слизерин за одним столом, кажется, этому миру действительно пришел конец.

— Звизде… Ай! Астория, тебя за ногу! Больно же, — Забини вскакивает на ноги, потому что Гринграсс отвешивает ему подзатыльник, обходя стол.

— Даже не представлю, о чем ты, — не подавая виду, что смеется, она усаживается по правую руку от Драко, ровно напротив Уизли и окидывает недоверчивым взглядом стол.

Скудно, конечно. Три бутылки огневиски, закуска в лице тарталеток с разными начинками, и торт в виде елки. Вот и все, что там было. Даже сока нет. Понимая, что спаивать девчонок не слишком хорошая идея, Малфой достает два галеона и три раза стучит ими о стол, попросив у Кикки немного сока и чего-то более сытного, чем закуска. Спустя пару минут, стол обогащается на семь порций, и теперь это больше похоже на праздничный ужин.

— Вот, другое дело! — радуется Забини, тут же сунув бутылку в руки Невилла, чтобы тот открыл, а сам все же решается пересесть на стул.

— Надеюсь, это не последний мой ужин, — Пэнси слегка тоскливо смотрит на тарелку перед собой, тщательно стараясь скрывать за этой маской легкий привкус удовольствия.

Наверное, это первый ужин за долгое время, который уже спустя пару минут наполняется весельем. Глупые разговоры ни о чем, смех, шутки. Поттер довольно быстро начинает балагурить вместе с Забини. Кто-то из девчонок просит у комнаты радио, и комнату наполняет рождественская музыка. Приглушается свет, девчонки, забив на парней, танцуют, уже изрядно выпив. Забини тщетно пытается вытащить Лонгботтома потанцевать, на что тот соглашается без всякого энтузиазма, а в итоге двигается так, будто всю жизнь только и делал, что танцевал. Шутки ради Астория и Гарри вытаскивают танцевать еще более неуклюжего Уизли, и танцы превращаются в вакханалию, потому что каждый пытается высмеять другого и станцевать еще хуже, чем мог бы. В какой-то момент они разбиваются на парочки, и наблюдать за танцующими Пэнси и Роном несколько странно. Драко их рядом представить не может, а теперь они даже о чем-то разговаривают во время танца. Гарри, еще немного потанцевав с Асторией, решается вернуться за стол, вернее, он почти внаглую укладывается к Драко на колени, превратив кресло в диван. И, стиснув ладонь Малфоя, Поттер держит ее обеими руками.

Это так странно. Слушать музыку в компании друзей, если можно так сказать. Наблюдать за тем, как они веселятся. И не думать о том, что завтра кто-то из них может погибнуть от рук Реддла. Или преподнесет их Реддлу на блюдечке с голубой каемочкой. Еще более нелепо чувствовать себя здесь спокойно. Под шум голосов, тарахтящее радио, с плещущимся где-то на задворках сознания виски. Сытым. В тепле. Счастье, как оказалось, живет в самый обыкновенных вещах. В завтраке, в вечерней прогулке, объятиях. И спокойствие.

Малфой прикрывает глаза, впервые наслаждаясь шумом, чувствуя мерное дыхание Гарри; похоже, тот уже спит.

— Ого, поглядите, они спят, — голос Забини можно даже не слушать, он все равно докричится. И Драко слышит его сквозь дрему.

— Заткнись, Мандрагора! Не мешай, пусть отдыхают, — Астория делает музыку тише и накрывает их с Гарри пледом.

— Давайте допьем, что ли, и по комнатам, — неуверенно предлагает Уизли, отчего-то мечущийся между раздражением и наслаждением.

— Хорошая мысля, рыжик, — Забини потирает ладони и принимается разливать по бокалам. — Этим тоже оставим, по бокалу, а девочкам поменьше.

— Дискриминация! — в один голос произносят Астория и Пэнси, отчего Забини и Уизли зычно смеются.

— Мелких не спаиваю! — Забини щелкает Асторию по носу.

— Невилл, он тебе без пальцев нужен будет? — ласково так интересуется Гринграсс. — А то, кажется, они у него лишние имеются.

— Нужны, — коротко и ясно отвечает Лонгботтом.

— Жаль, я так надеялась, что мне перепадет человечинка! — наигранно искренне сокрушается Астория, под гулкий смех Паркинсон и давящегося не то смехом, не то попыткой не выплюнуть тарталетку с сыром Уизли. — Ох, бедный, Рон. Прости, я иногда забываю, что гриффиндорцы не привыкли так шутить. Ну, ничего, ты еще привыкнешь.

— Надеюсь, нет, — сипло хрипит Уизли, с трудом проглотив едва пережеванную пищу и быстро запивая все соком.

— Лонгботтом привык, и ты привыкнешь, — меланхолично замечает Паркинсон.

И снова чувство раздражения Уизли взметывается к потолку. Он даже оттеняет этим чувством веселье Забини.

— Хватит вам. Давайте выпьем уже, — прерывает Забини начавшуюся почти перепалку и поднимает бокал. — Не знаю, как вы, ребята, но я хочу, чтобы следующий год был еще веселее, круче и лучше, чем этот. Так что давайте выпьем за каждый новый день в следующем году, который обязательно будет счастливым!

— У него вместо мозгов патока, что ли? — полушепотом интересуется Паркинсон у Астории.

— Мне казалось, сахарная вата, — так же отвечает Гринграсс.

— Да у вас всех, кажется, протекает, — бурчит еще не отошедший от кровавых шуточек Уизли.

— Я вас слышу! — нараспев полурычит Блэйз. — С наступающим Рождеством! — заканчивает он свой тост и залпом опрокидывает бокал.

Слышится нестройный хор поздравлений. Тихий стук бокалов по столу. Скрипнувший стул, стук каблуков уходящей Пэнси. Скрипнувшая дверь и засобиравшийся Уизли, отчего-то чувствующий себя неуверенно, но спешащий куда-то туда, за двери этой комнаты. Морщащаяся Астория, фыркающая на целующихся Забини и Лонгботтома, припоминая им что-то о нормах приличия, принимается их подталкивать и выгонять из комнаты. Драко давно догадывался, что между ними что-то происходит, но даже представить себе не мог, что все настолько сильно завертелось. Мать Блэйза — традиционалистка, Драко остается только гадать о том, как она отнесется к такому поведению сына. Впрочем, развратность у него точно в нее.

— Идем с нами, малявка. Провожу тебя до спальни, одной ночью небезопасно. Даже в школе, — Забини вполне искренне предлагает Гринграсс свою не слишком нужную помощь.

— Я уйду чуть позже, — отмахнувшись, Астория принимается убирать со стола.

— И будешь им меша… Хр-мнх! — невнятно мычит Блэйз, которому Гринграсс тут же сует тарталетку.

— Забирай его, Невилл, пока я его не убила. Это же надо быть настолько озабоченным! — негодуя и срываясь на столовых приборах, Астория старается не обращать внимания на тихо смеющегося Лонгботтома.

Дверь за ними закрывается. В комнате тихо шелестит радио. На короткий промежуток времени комната приходит в движение, и диван плавно опускает спинку, позволяя Драко выпрямить спину. Спать в сидячем положении не слишком удобно, но теперь ему кажется не слишком уместным открывать глаза. Не после такой заботы со стороны Астории. Это пугает, но и приятно, на самом деле. Потому он берет пример с Поттера и устраивается удобнее, решив все же поспать. Эта ночь впервые не кажется жуткой. Пугающе прекрасной, невероятно теплой, пусть и зимней, но эта ночь кажется одна из немногих лучших ночей в их жизни.

— Как бы вы ни пытались, у вас все еще есть друзья, — произносит Астория, стоя где-то у выхода. — И вы вряд ли отвертитесь от этого. Постарайтесь не потерять.

Она выходит, оставляя их одних.

— Мне никто, кроме тебя, не нужен, — тихо произносит Поттер, даже не шелохнувшись.

Он умудрятся проснуться так, что Драко не заметил! Они настолько привыкли ощущать друг друга постоянно или их связь, напротив, ослабла?

— Вдвоем будет слишком скучно, — Драко взъерошивает волосы на его макушке и, приподнимаясь, пытается перелечь удобнее. — А с ними, по крайней мере, можно будет иногда устраивать хотя бы вот такие попойки.

— Это выматывает.

— Знаю. Зато это единственное, что отличает эту жизнь от других попыток. Они сами захотели этого. Даже попытались принять нас. Это же о чем-то говорит, правда? — Драко пытается быть объективным, рассудительным и не запираться в их маленьким мирке только вдвоем. Это может быстро наскучить.

Гарри издает нечленораздельные звуки, стараясь не мешать Малфою укладываться на подушку. Потом ползет к нему ближе и, ткнувшись носом в плечо, все еще фырчит что-то неясное. Он негодует, не уверен в их искренности, боится повторов. Драко его понимает. После всего, что им пришлось пережить, довериться кому-то сложно. Но что теперь они могут им сделать? Убить? Смерть давно перестала быть тем жутким элементом, что приводит к панике. Возродить Волдеморта? Но он жив! Возрождать некого. И некому. По крайней мере Драко на это надеется. К тому же, магам было бы сложно воспринимать нынешнего Реддла как опасного и серьезного противника.

— Хорошо, пусть будут, — дозволяет царь Поттер, не шибко радуясь своему решению, — по крайней мере, хотя бы Звездочке с Жемчужинкой будет с кем пообщаться. А то из-за нас и без семьи останутся. Не хочу им такой участи.

— Я смотрю, ты уже все решил, — хмыкает Драко.

— Нет, не решил. Но других вариантов все равно нет, — вздыхает тот. — И лучше них все равно не будет. Звездочка даже не испугалась, когда увидела меня с этими ожогами, пока я ее к мадам Помфри нес. Жемчужинка… вот не знаю, с ней мне сладить нелегко.

— Вот уж правда, — сдавленно хохочет Драко, вспоминая, как Ханьюл Чинжу развлекается разогревом Гарри до белого каления. — Значит, теперь у нас есть друзья?

— Выходит, что так, — подытоживает Гарри.

Они оба почти синхронно вздыхают. Спустя столько лет вернуться к тому, с чего начинали. Страшно. Пусть о чистом доверии речи не идет, но все же подпуская близко к себе, есть вероятность получить удар в спину. И одному случаю ведомо, чем грозит им это решение.