— Господи, Гэрри, да хватит уже, заботливый ты наш! — Ханьюл Чинжу закатывает глаза, сложив на груди руки, закинув ногу на ногу и нервно подергивая верхней. Она всем своим видом дает понять, как жаждет снять с себя опостылевшие шмотки, что в ближайшие двое суток ей не светит.

— Да не могу я! — вскрикивает Поттер, суетливо перепроверяя каждый кармашек сумки и чемодана. — Если что-то случится, ты знаешь, как со мной связаться. Так?

Ханьюл Чинжу устало кивает, взметнув свои косички, которые она заплела для удобства, так как в дороге нет времени на прическу. Гарри удовлетворенно кивает в ответ.

— Хорошо, хорошо, — все еще суетится он с сумкой в руках, пытаясь удостовериться, что взял все.

— Мамочка, давай задержимся еще на пару минут, и у меня, во-первых, отвалятся руки держать эту рыбину, а во-вторых, я буду крайне рад тому, что тебе придется переправлять их на материк самостоятельно. Это будут незабываемые дни, в которых я совершенно не буду скучать по тебе, — ерничая, Малфой преспокойно стоит в дверном проеме, удерживая на руках Дельфини, которая пытается оторвать Драко воротник рубашки. Он с полным безразличием смотрит на то, как Гарри наводит беспорядок в столовой, чему Добби не слишком рад.

Поттер злобно зыркает в сторону Драко, пока Ханьюл Чинжу хихикает, забавляясь тем, как удачно Малфою удается подшучивать над Гарри каждый раз. А Поттер не может не беспокоиться! Дельфини только полтора года. Пусть девочка весьма тихая и самостоятельная, Гарри искренне волнуется за ее безопасность. Просто потому, что они любят играть летом в саду, а туда могут заползать другие змеи, и Дельфини, как настоящая дочь своего отца, любит ползать вместе с ними. Если бы не Бэз, которую Гарри таки удалось уменьшить хотя бы до размеров обычного питона, то ловили бы они Дельфи каждый раз где-то в ближайшем лесу. Это затруднительно и по причине соседства с магглами, работающими в полях и винограднике. Буквально неделю назад они ловили ее в том самом винограднике. Ее тянет к земле, где ранее стоял дом Гонтов. Отчасти, потому, что там еще сохранилась энергетика бывших хозяев, отчасти, потому, что Гарри и сам ощущает, как отголоски души Реддла тянутся к этой земле. И они понятия не имеют, что с этой землей не так. Память рода, крови, связь душ? Все это может оказаться просто пустым звуком, но змеи любят устраивать себе там норы, а значит, что-то там все же есть.

Ну, или причина до прозаичности проста — парселтанг дается Дельфине легче человеческого языка. Оттого ее к змеям и тянет.

— Все! — резко объявляет Гарри, захлопнув сумку. — Можем идти.

— Идите, идите! — теперь их еще и Добби выгоняет, убираясь после Гарри.

Добби можно понять. Каждый раз Поттер умудряется навести бардак всюду, к чему только прикоснется. Он за собой убирает, конечно, но наводить беспорядок у него получается быстрее. Добби, к слову, единственный домовик который вопреки страху перед ними согласился помогать им здесь, в доме. Вероятно, из-за знакомства с Ханьюл Чинжу, но Гарри не вдавался в такие подробности, помогает и ладно.

— А, чуть не забыл. Жемчужинка, не пугай своими голыми телесами, не забывай про одежду! Ты чуть до инфаркта не дове... Нарла тебе в!.. — не договаривает ошалевший Поттер, когда ему в затылок прилетает туфля. — Драко, твоя привычка бить меня вошла и у нее в привычку. Это уже третий! — Гарри поднимает с пола туфель и грубо сжимает его в руке. — Больно же!

— Скажи спасибо, что каблук маленький и плоский, — Ханьюл Чинжу поднимается, подходит к нему и забирает туфель, тут же возвращая его на ногу. — Крепись, Добби! Терпения тебе, Драко, — нежно поцеловав Малфоя в щеку, забирает у него из рук ребенка и сразу же направляется к выходу.

— Вот же… Змея! — Поттер обиженно дует щеки, гримасничая. — Скоро вернусь, — нежно чмокнув Драко в уголок губ, Гарри захватывает чемодан с сумкой и уходит.

Решение о том, что Ханьюл Чинжу и Дельфини переедут в Штаты на неопределенный срок, было принято еще в том году, но ввиду некоторых сложностей — отношения с министерством, здоровье и безопасность Дельфини — в США они отправляются только сейчас. Причин для их временного переезда две. Первая — это поиски родителей Ханьюл Чинжу, если они еще живы. Вторая — скрыть Дельфини Беллатрикс Реддл от всех. Они с Драко не верят, что не найдется того, кто не попробует возродить Волдеморта. К тому же сам Реддл может попытаться украсть дочь только ради того, чтобы вернуть себе магию. Рисковать они не собираются, даже если для всех она является усыновленной дочерью, которую родила сама Ханьюл Чинжу. Только вот люди не идиоты и складывать даже не складывающиеся могут с завидной легкостью. И вот теперь он провожает их до аэропорта. До посадки есть еще время, но лучше прибыть чуть раньше, чем опоздать. К тому же трансгрессия с ребенком плохая идея, потому что их концентрация внимания еще не стабилизировалась, и навредить им легче простого. Метла — тоже не лучшая идея для отправки в маггловскую часть города, так что, они обзаводятся машиной. Bentley Arnage девяносто восьмого года, которую так же стали называть Arnage Green Label, становится для Гарри любимой игрушкой, которую можно было по сотни раз разбирать и собирать обратно.

— Ее так легко укачивает в машине, — усмехается Ханьюл Чинжу, поглядывая на спящую Дельфини в детской переноске.

Они сидят на заднем сидении, а Гарри пытается не думать о своем глупом желании побыстрее вернуться домой.

Последнее время он стал замечать странное поведение Малфоя. Утренний поцелуй. Утренние демонстративные потягушки у окна, в которых Драко, словно красуясь, выставляет себя под лучами рассветно-красного солнца, отчего бледная кожа приобретает слегка розоватый оттенок. В эти секунды Гарри хочется подойти и обнять его, проведя руками по его бокам вверх, чтобы поймать его руки. И, переплетая пальцы, опустив руки к его животу, обхватить покрепче, почти связав их же руками, и расцеловать плавный изгиб шеи и плечи. Но почему-то он этого не делает, потому что кажется, будто тогда рухнет что-то. И это далеко не все! В течение дня Драко невзначай касается пальцами, то подцепив кончики волос, чтобы слегка подергать, то нежно проводит по щеке, что вкупе с издевкой совершенно не выглядит мило, скорее, как попытка подразнить. А вчера, пока Гарри пытался систематизировать записи своих попыток создать очередную магическую формулу, Драко забрался к нему на колени в одной рубашке и боксерах, обхватив руками за талию и положив голову на плечо, заявил, что будет спать так! У Гарри Поттера невероятные стойкость и терпение, но когда его так неоднозначно и буквально пытаются соблазнять… Он же не придумывает себе это, правда?

— Надеюсь, ее так же укачает в самолете, — замечает Поттер, пытаясь отвлечься от своих мыслей, — потому что лететь придется около восьми часов. Это будет нелегко.

— Ты же дотошный до белого каления! У меня столько волос нет, чтобы перечислить все, что ты приготовил на всякий случай¸ — почти цедит она сквозь зубы эти два слова. — Я уже молчу о том, что с нами так же летит и Бэз. Вот скажи, зачем нам там Бэз? Так ладно бы везли, как животное, но она же в сумке, как игрушка числится! Огромная такая игрушка.

На лице Ханьюл Чинжу отображается что-то среднее между негодованием и насмешкой. Чего там больше, Гарри не знает, но его раздражает, что она единственная, чьи эмоции он просто не понимает! Когда она была змеей, с ней было проще сладить.

— Как я додумался расписаться с тобой? — вздыхает Поттер, пытаясь больше не отвлекаться от вождения.

Это было вынужденно, потому что ему нужно было взять опеку над рожденной девочкой. И это была еще одна причина, по которой их отношения с министерством откровенно плохие. Скримджер порывался отдать девочку на воспитание кому угодно, только бы ее ничто не связывало с Реддлом. Бруствер его идею поддерживает до сих пор, но не одобрил ни одних из выбранных потенциальных родителей. Гарри пришлось надавить на них, напомнив, что не им решать, кем будет воспитываться Дельфини. А если уж на то пошло, то Малфои, как ближайшие родственники, имеют куда больше законных оснований взять ребенка под опеку. Это в результате сблизило его с Нарциссой, ведь решалась судьба ее племянницы, как-никак. Но еще больше это сблизило Ханьюл Чинжу со старшими Малфоями, что привело в замешательство даже Драко. Он такого не ожидал. Астории повезло меньше, Люциус и Нарцисса откровенно не одобрили невестку, но в отличие от Гарри, они с ней хотя бы разговаривают! В результате, после того единственного ужина вместе, родители Драко хорошо общаются с Ханьюл Чинжу и Дельфини, напрочь игнорируя наличие Поттера, и изредка приглашают на ужин Драко с Асторией, только для того, чтобы выяснить, когда у тех будут дети и планируют ли они их. Это даже Гарри стало бесить.

До аэропорта они добираются чуть больше двух часов, что позволяет Гарри проверить работу автопилота. Пока он работает только на уже известных маршрутах, по которым они ездили. И пока это лишь три точки на карте — Лондон, Литтл Хэнгелтон и Малфой-мэнор. Создание карты занимает время и это не так же, как с трангрессией, машина передвигается по дороге и нужно знать если не детально, то все важные участки этой дороги. Светофоры, перекрестки, переезды и пешеходные переходы, в общем, все, что может привести к нежелательным авариям. И это не так легко, как кажется! Помимо создания самой карты для автопилота, нужно так же создать и список способов избегания аварийных ситуаций, с автоматическим анализом ситуации и выбором способа из списка. Работает вполне сносно, но скорость передвижения оставляет желать лучшего, даже старый "Жук" и тот их обогнал, потому большую часть пути до аэропорта Гарри ведет машину сам. Сдать на права было отдельным кругом ада, потому что магглы в этом оказались весьма дотошны, и помимо самого процесса вождения и управления машиной, следовало заучить еще прорву знаков дорожного движения. И самое обидное в этом было то, что Ханьюл Чинжу на права сдала быстрее, чем он! Вот уж Драко смеялся над этим.

— Эстер, здравствуй, — радостно улыбается Ханьюл Чинжу, едва выбравшись из машины на парковке. — А ты, что ж это, встречаешь нас?

— Конечно! Должна же я вас проводить, — почти гордо заявляет Астория Гринграсс, вздернув носик и проказливо улыбаясь. — Да и этому вон настучать. Вот скажи мне, Гарри, а что это за письмецо я на днях получила, а? — вытащив из кармана белую летучую мышь, трясет ей прямо перед носом Поттера, даже из машины выбраться не дав.

— Совы, нынче, знаешь, как-то не доверительны, а Хэдвиг с документами носится между нами и министерством, — совершенно не чувствует себя виноватым Гарри и все же выбирается из машины, собираясь помочь дотащить чемоданы. — Ты, главное, молчи о том, что я тебе рассказал.

Забрав дохлую мышь из рук Астории, Гарри закидывает ту на пассажирское сидение и захлопывает дверцы. Ханьюл Чинжу уже медленным шагом бредет к входу в здание аэропорта с переноской в руках. Дельфини все так же спит. Астория, окинув Гарри суровым взглядом из-под сведенных в кучку бровей, фыркает что-то неразборчивое под нос и нагоняет Ханьюл Чинжу, которая все еще Ким. Не рискнул Гарри нарушать звучность ее имени. Нет, с его фамилией звучало бы ладно, да только значение не к месту, а ее — звучит красиво, если уж в дословный перевод заглядывать.

Разбираются с регистрацией быстро, Ханьюл Чинжу с этим и сама справляется, все же уже третий раз летит. Паспорта на месте, виза готова, все оформлено давно, красиво и аккуратно. Гарри еще в том году с этим всем разбирался, что да как. Маггловскими авиалиниями, никак не магическими. Пусть у магов все было и проще намного, все же, Ким Ханьюл Чинжу магом не является, да и лишний раз напоказ Дельфи выставлять не хотелось. А маги ввиду своей тугодумности в маггловской жизни разбираться не хотят — к чему привыкли, с тем и живут. Потому и привычку выбить уже сложно, хоть столетия бейся. Так что маггловский транспорт становится своего рода идеальным выходом из сложившейся ситуации.

Багаж сдан, и остается только сесть в самолет. Отправлять их за океан Гарри не страшно. С ними Бэз, да и на всякий случай он давно уже придумал использовать для связи сквозное зеркало. Размером с галлеон, висит на шее кулоном, магией напичкан по самое не могу, даже голосовые команды владельца выполняет. Подглядел Гарри работу телефонов у магглов, вдохновился, так теперь есть у них четыре таких зеркальца, с четырьмя «телефонными номерами». Хватит просто имя назвать, касаясь зеркальца — и тут же свяжет с адресатом. А у самого адресата зеркальце в ответ, чуть помигав, тут же само отвечает, и можно хоть криком кричать, все вокруг услышат. Гарри специально проверял еще зимой, как они работают, когда летал в Штаты, местечко приглядеть, где Ханьюл Чинжу с Дельфи лучше остановиться. И так, чтобы и маги недалеко были, но и к магглам поближе. Все работает, как часы.

— Езжай уже, пока на мыло не извелся, — Ханьюл Чинжу закатывает глаза, глядя на ворочающегося на одном месте Поттера. — Вот представь, Эстер. Умудрились эти два чудовища вчера днем разругаться. Такой крик подняли, аж в палисаднике слышно было! Ты не поверишь, из-за чего горло драли — из-за того, какие вещи лучше в чемодан сложить, а какие в сумке оставить! Да и Бэз как животное Гарри оформлять не хотел, хотя надо, — откровенно высмеивает их Ханьюл Чинжу, поглядывая на все еще спящую, несмотря на шум вокруг, Дельфи.

— Совместный быт все портит, да? — щурится в лисьей улыбке Астория, поглядывая на хмурящегося Поттера. — Столько лет душа в душу, а тут на тебе, все быт испоганил. Обидно, наверное.

Скрипнув зубами, Гарри отворачивается от этих сплетниц и смотрит в окно. Все мысли сейчас разбились на два фронта. С одной стороны баррикады «Наконец-то мы с ним наедине останемся!», а с другой — «Надо будет связаться с ними через девять часов, узнать, как добрались». Желание выведать, что же там задумал его хитрый лис, и волнение за дочь и жену.

— Дурные вы, — вздыхает Астория, отмахиваясь от непривычно молчаливого Гарри. — Нас с Чинжу втянули в свои игрища. Для отмазки все, а наши чувства кто спрашивал, а? — для проформы возмущается она.

Они это уже обсуждали, и Астория прекрасно знала, на что шла. Но надо же как-то им на мозг капать. Чисто из вредности.

— Оставь. Он уже неделю сам не свой ходит, — хмыкает Ханьюл Чинжу. — Не ладится у них ничего, что ли?

— Как-то соседская бабулька рассказывала, что отношения бывают двух типов, — напустив на себя умной вид, Астория не сводит взгляда с Поттера. — Первый тип романтический, в котором секс все испортит и люди, оставаясь неудовлетворенными, быстро разбегаются. А до секса могли быть идеальной парой! И второй тип, это когда отношения с секса начинаются и на нем же заканчиваются, как только кого получше найдут. Так что нам с тобой еще повезло, Чинжу. Можем жить в свое удовольствие, а что до секса… Ну, тут уж как с пирогами. Либо ешь и не толстеешь, либо приходится урезать себя в сладком, чтобы не заплыть жирком. Слышь, Поттер, — Астория постукивает носком туфли по его пятке, стараясь привлечь к себе внимание. — А вы нас, если мы жирком заплывем, быстро взашей погоните?

— Жирок? — Гарри окидывает ее рассеянным взглядом, все еще блуждая в своих мыслях. — Ну, поджарить и с картошкой сойдет, — глумится он, за что тут же получает в колено и подзатыльник. — Ведьмы! Малфоя даже мизинцем не стукнете, а на меня руку поднимаете. Совсем уже обнаглели, — он отшатывается от них, понимая, что теперь в голове все перемешалось и мысли придется заново по полкам раскладывать.

Астория и Ханьюл Чинжу смеются, поглядывая на взъерошившегося Поттера, а потом отмахиваются от него и о своем, о девичьем треплются. Гарри снова их не слушает. Не вникает даже в то, что говорят, ему не до них. У него все мысли о том, не показалось ли ему поведение Малфоя тем, о чем думает, или напридумывал себе всего. Что они там, про быт говорили? Быт не быт, а они такого натерпелись, теперь дележка посуды и уборка уже не кажутся странным. Обо всем можно договориться, если захотеть. Да только договариваются они все чаще на повышенных тонах. Может, и правда, быт заел? Ничего общего-то не осталось. Так, осколки да попытки выстроить жизнь, чтобы ее можно было хотя бы отдаленно назвать счастливой. И наперегонки со смертью, как и всегда, разве что теперь смысла в ритуале нет, а проверять, работает ли он еще, страшно. Только-только смогли добиться хоть каких-то результатов, и рушить это необдуманно они не хотят.

Астория остается с ним ровно до взлета самолета и еще чуть подольше. Они провожают его взглядом вплоть до того, пока он не скроется где-то за пушистыми облаками.

— Ты серьезно думаешь, что у тебя получится? — смотря на него внимательно и требовательно, она будто пытается в голову ему залезть и вытащить оттуда то, что он задумал, только бы удостовериться в безопасности.

— Не выйдет так, придется традиционным способом. По крайней мере, у меня еще есть минимум три года на все это. Я либо успею, либо нет. Третьего не дано, — пытается быть уверенным. Гарри и сам не знает, получится у него или нет. — В любом случае, к концу две тысячи шестого у Люциуса должен быть внук, и даже если я не хочу делить Драко с кем-то, я соглашусь, только если это будешь ты. Иначе никак.

— Традиционным, ты имеешь в виду обычный секс? — Астория задумчиво переводит с него взгляд на капот машины, следя в отражении начищенного металла за облаками. — Не боишься, что это его оттолкнет от тебя?

— Пусть так, — бурчит Поттер. — Я семьдесят шесть лет без секса жил, думаешь, и дольше не проживу? Нас с ним не такие отношения связывают. Нас с ним вообще ничего не связывает, если хочешь знать. Так скажи мне, почему мы с ним все еще вместе?

— Кто ж вас знает, — Астория отпинывает отвалившийся кусочек брусчатки в сторону, закинув его под соседнюю машину. — В общем, если все получится, я буду рада. Ежели нет, есть ЭКО, и секс тут вообще не нужен. Или ты серьезно думаешь, что нам с Чинжу хочется встревать между вами? Сдались вы нам! Мы с вами не по этой причине и даже не из благодарности. Любим остолопов, а они ведут себя, как избалованные дети. Да вы за последний год когда последний раз отдыхали вдвоем?! То ты мотаешься где-то, то он занят делами. Вы хоть просыпаетесь в одной постели? Такое ощущение, что едва вы школу закончили, решили сгнобить себя в работе, только бы не что? Не видеть друг друга? Я понятия не имею, что вы там пережили, только по обрывкам понимаю, что ничего хорошего. И сейчас вместо того, чтобы наслаждаться, что вы делаете? Гарри, вы не бессмертные. Всех денег в мире не заработаешь. Так какого черта ты творишь? Ты хоть знаешь, как Драко относится к твоей одержимостью детьми?

— Много ты понимаешь! — вспыхивает Поттер, чувствуя, как теряет контроль над магией и она уже привычно неприятно верным псом лижет ладони, готовая атаковать.

Ему приходится отшагнуть от Астории, глубоко вдохнув и зажмурившись, попытаться унять рвущуюся из глубин силу. Секунды длятся невыносимо долго, а магия огнем изнутри выжигает кожу.

— Гарри, — Астория подходит к нему и кладет ладони на щеки, заставляя его посмотреть на себя. И в который раз даже не вздрагивает, видя эти стеклянные матово-белые глаза, с прожилками черных вен и плещущим зеленым огнем вместо зрачка. — Не бойся быть счастливым. Вы же к этому так стремились, разве нет? Так позволь себе отдохнуть хотя бы сегодня. Он ведь ждет тебя и волнуется, а после этой вспышки и вовсе переживает, но даже не пытается сорваться к тебе сюда, иначе бы уже нашел нас тут и устроил выволочку. А за Афалиной и Чинжу я пригляжу. Хорошо? Вот же, приелось прозвище! — посмеивается она над глупым прозвищем Дельфини, которую Гарри первым стал рыбиной звать, а потом и Афалина появилась.

Мягкая и понимающая улыбка Астории, словно ей не семнадцать, а целых девяносто, пробирает до костей. Гарри до сих пор не понимает, что нужно пережить, чтобы быть вот такой. Ее даже взрослой не назовешь! Мудрой, может быть, слишком понимающей, слишком любящей. Словно в ней все чувства до предела выкручены, и даже ее интуиция работает, как четко выверенная рука художника-реалиста.

Опешив, Поттер смотрит на нее и пытается понять, что она в нем видит. Снейп видит смерть, остальные просто ужасаются, а что видит она?

— Сложно ослабить бдительность спустя столько лет, — тихо произносит Гарри, закрывая глаза и окончательно унимая взбунтовавшуюся силу.

— Не нужно ее ослаблять, просто выкраивай минутки для счастья, — Астория поправляет на нем футболку, скорее, просто для пущего эффекта заботливости, и отходит от него. — Драко привет.

И не прощаясь, уходит, оставляя его, как брошенного щенка в воде — либо утонет, либо научится плавать и отомстит.

По дороге до дома Гарри, скрыв машину дезиллюминационным заклинанием, почти не соблюдает правил дорожного движения. Выжимает газ на полную, ловко выруливая среди машин. Специально летающей ее не делал, чтобы автопилот не переключался, теперь и сам жалеет об этом, но летать все еще нельзя. А в душе раздирают на части злость и обида, надежда и жажда. И сам уже не понимает, что же ему делать, как правильно поступить. Мысли вываливаются кучей, завязываются морским узлом, обещая стать могильной плитой его стойкости и терпению.

Быть счастливым, секс портит отношения, романтика, любовь, жажда, слезы, боль, обида, снова жажда, снова боль. Что ему делать-то?!

Бросив машину у гаража, он почти летит до дверей дома, едва не снеся несчастные двери, вламывается в дом с четким намерением вызвать Драко на откровенный разговор и… замирает в холле. Пахнет пирогом, жареным картофелем и чем-то неуловимо свежим. От навалившихся ощущений, что Драко здесь, в этом доме, что с ним все в порядке, что он снова от скуки кулинарничает, Гарри улыбается и расслабленно выдыхает. И чего он себе напридумывал? Успел и разозлиться, и обидеться на пустом месте.

Сбросив ботинки в холле, тихонько крадется на кухню. Драко стоит в фартуке, в тонких светлых брюках и рубашке. Свет пробивается сквозь прикрытое шторами окно, разбиваясь от светлую макушку, и брызгами создает ореол. Светлый, нежный, теплый. Если бы был в фартуке на голое тело, Гарри бы свихнулся, но даже так все прекрасно. Нет, именно вот такой он и прекрасен! Его личный бог и ангел, судья и благодетель. Вдох и выдох.

— Драко, — тихо зовет Поттер, подавляя в себе желание прямо сейчас стиснуть его в объятиях.

— Да? — отзывается тот, продолжая помешивать картошку в сковороде.

И не спрашивает ни о чем, просто «да» в ответ, соглашаясь совершенно со всем. Гарри знает, что Драко согласится с ним отправится куда угодно, знает, и сейчас впервые хочется взять за руку и увести туда, где не будет никого. Только они вдвоем. Только друг для друга.

— Дракоша, — он все так же тихо зовет, пробуя его имя на вкус — сладкое, но не приторное, скорее сочное, как яблочко. — Мой Дракон.

Гарри подходит к нему и, обвив руками, тыкается носом в плечо, глубоко вдыхая его аромат. Солнечный, яркий, сочный. Теплый-теплый! До мурашек приятный. Любимый аромат, слегка разбавленный лавандовым мылом и стиральным порошком.

— Что-то случилось? — тщетно скрывая волнение, Драко мягко треплет его макушку, путаясь в волосах пальцами.

— Звездочку встретили, поговорили немного. Она мне мозг сначала выела, а потом вставить попробовала, — усмехается Гарри, потершись щекой о плечо. — Слушай, а… — он запинается, жуя губами, пытаясь подобрать слова, выдавая кучу несвязных между собой звуков, Гарри попросту мнется, в конце концов, выдавая на одном выдохе: — Ты хочешь ребенка?

— Сейчас? Тебе Афалины мало? — Малфой откладывает лопатку и, накрыв сковороду крышкой, увлекает Поттера за собой к стулу. — Или ты о процессе создания детей? Уже жалеешь, что отправил Чи…

Гарри не дает ему договорить, накрыв рот ладонью, потому что он совершенно не это имел в виду! И тут же чувствуя, как холодеет дыхание Драко, убирает руку, пока пальцы не отморозил. Малфою не нравится, когда Поттер так его перебивает, а Гарри не нравится, когда Драко толкает его в постель к другим.

— Прости. Нет, я не… Ну, и об этом тоже, но нет. В смысле… Дементора в гости Санта Клаусу, почему это так сложно?! — стиснув Драко в объятиях чуть крепче, Гарри шумно выдыхает, прижавшись к его шее носом. У самой кожи аромат ярче, крепче. И вдохнув еще немного, все же произносит: — Если не ты, то я так и умру девственником. Не хочу и не буду я ни к кому так прикасаться, если это не ты.

Звучит это как-то обиженно, но уже не исправить. А между ними замирает тишина. Шкворчание сковороды напоминает журчание воды в реке. Гарри невольно вспоминает, как они лежали в воде у самого берега, и волосы Драко тонкой паутиной трепыхались на волнах. Гарри играл с ними, то закручивая вокруг пальцев, то пропуская шелковые нити сквозь пальцы и любовался их переливами, похожими на солнечные лучи, случайно попавшие в плен воды-собственника.

Кончики пальцев Драко скользят по тыльным сторонам ладоней Гарри, мягко расцепляя хватку и выбираясь из объятий. На секунду хочется схватить его, прижать, сжать до боли и скрипа ребер. Не дать ни одного шанса отойти от него. Чтобы запомнил, чтобы знал, чтобы никогда не смел отстраняться! Но обессиленно опуская руки, склонив голову, он стоит и ждет приговора или хотя бы слова. Одно слово, и Гарри все поймет, примет и больше не поднимет эту тему. Никогда! А он все молчит. Стоит у плиты, снова копошась лопаткой в картошке. И каждое движение медленное, тягучее, словно пытается отстрочить неизбежное.

Поттер резко разворачивается спиной к нему, делает пару шагов и, открыв рот, уже собирается произнести то, что не хочет, но…

— Я тоже.

Тихий, чуть сиплый, словно дается через силу, голос Драко звучит, как далекая музыка. Так поют сирены, в желании завлечь в свои сети нерадивых моряков. И даже вейлы на их фоне будут невинными ангелами. Хватая ртом воздух, словно выброшенный на берег кит, не видя смысла трепыхаться, Гарри разворачивается и прожигает взглядом спину Драко в ожидании либо продолжения, либо разрешения снова обнять.

Затушив газ конфорки, отставив в сторону сковороду, Драко снимает фартук, комкая его на столе рядом, и, развернувшись к Гарри лицом, наносит очередной удар, заставляющий терять равновесие.

— Я тоже не хочу прикасаться ни к кому, кроме тебя, — опершись задницей о столик, сжимая подрагивающей рукой край стола и фартук, он пытается улыбнуться, но выходит неуверенно и натянуто.

А в льдисто-серых чуть прищуренных глазах от дрожащей улыбки, с замиранием отражаются безнадежное счастье и грусть. Гарри тянется к нему, подходит ближе и, накрывая ладонями его щеки, вглядывается в эту трепещущую глубину вечной мерзлоты. Почему грустишь? Что заставляет дрожать и волноваться? Вопросы забиваются вдохом. Выдох тянется дольше, но приходит понимание. Он боится. Воспоминаний, выжженных на душе шрамами, разочаровать и разочароваться, ошибиться, оттолкнуть, потерять, сделать больно.

Какие же они глупые!

— Хочешь коснуться меня? — тихо сорвавшийся голос оседает на губах горячим выдохом. Гарри не видит своего отражения в его глазах, он тонет в них, как в бездне, и знает, что эта бездна лишь для него станет ледяной крепостью, защищающей от всего.

Даже если самому придется пострадать.

Глубоко вдохнув, Драко робко кивает, и на душе разливается тепло — они оба понимают смысл этого вопроса. Драко накрывает своей рукой ладонь Гарри, ластится к ней щекой и прикрывает глаза. Подрагивающие ресницы щекочут пальцы. Неудержимое желание коснуться их губами увлекает за собой и, приблизившись, Гарри оставляет невесомый поцелуй на его веках, ощущая легкое покалывание ресниц. Опускается по щекам ниже, прихватив кончик носам зубами, вызывая тихий смешок, и замирает у самого края его губ. А вечная мерзлота в тот же миг прожжет и опалит, заставив вспыхнуть. Драко тянется к нему сам, мягко прихватывая нижнюю губу. Два дыхания разбиваются друг о друга, один вдох на двоих, и кончик языка очерчивает внутреннюю линию губ. Смотрят глаза в глаза, ласковый поцелуй раздувает в животе тлеющие угли. Холодные пальцы касаются бока, пробираясь под футболку, и безжалостно обжигают кожу, скользнув по диагонали от бока к середине спины. В тот же миг, прервав ритм дыхания, Драко полушагом давит между ними воздух, не оставляя ему места.

Когда-то казалось, что они не нуждаются в словах. Когда-то казалось, что они понимают друг друга во всем! Но даже спустя столько времени Гарри открывает в нем все больше и больше неизвестных ему страниц, тут же стелящихся под ногами, принимая очертания еще одного живописного уголка этого безграничного мира, гордо носящее имя Драко Малфой. Как он может быть таким теплым и холодным одновременно? С одной стороны — извергающийся вулкан, а с другой — сковывающий душу холод, накрывающий вершины гор белым облаком снега. Дневной бриз ласкает кожу, а ночной заставляет ежиться и искать укрытие. Морось мягко стучит по щекам, град разбивает голову в кровь. Как в нем сочетается столько противоречий разом? Гарри не знает, но очарован этим миром, блуждая, теряясь и влюбляясь вновь и вновь.

— Надо, — тяжело выдохнув, прикрыв глаза, Гарри на мгновение замирает, ощущая, как влажные губы очерчивают скулы, — что-то сделать с магией. Боюсь, я потеряю контроль.

Гулко сглатывая пытающиеся сорваться с губ желания, слышит в ответ лишь тихое согласное мычание под левым ухом, от которого мурашки по коже. Но уже через три удара сердца Драко замирает, положив голову Гарри на плечо.

— Я в подвале еще год назад комнату оборудовал. Как те клетки в комнате Слизерина, только рассчитанные на нас.

Вибрации его голоса ощущаются приятным массажем, заставляя расслабляться. Гарри не находит слов, чтобы выразить то, что он чувствует. Драко год назад об этом подумал. Целый год! А что делал все это время Гарри? Заваливал себя всем, только бы не давать повода думать о том, что они могут остаться наедине. И кто из них глупец?

Разрываясь от желаний, стискивает его крепче, но лишь на секунду, не желая причинять неудобство и боль. Сорваться бы сейчас, бежать в сумасшедшем темпе туда, разрывая по пути одежду, но… Едва касаясь кожи, Драко проводит ногтями по спине Гарри, срывая судорожный вдох. Холодное прикосновение рук Драко согревается температурой кожи Гарри, распуская по телу пронизывающие до легкого трепета мурашки. И вкрадчиво медленным движением поднимая вверх руки по его бокам, Драко ненавязчиво стягивает с Гарри футболку. Не сопротивляясь, тот поднимает руки, позволяет раздеть себя, и едва футболка остается в руках Драко, он тянется к его рубашке руками и губами к шее. Запрокинув голову, чуть выгибая спину назад, Драко подставляет горло, словно одним этим действием выражает свою безграничную преданность и доверие.

Впиться бы в эту нежную белую кожу! Истерзать до багряных пятен. Но Гарри лишь едва касается зубами, оставляя только кремово-розовые следы-полосы, ловя слухом тихое и глубокое дыхание, ощущая губами прерывисто замирающий пульс. Первая нижняя пуговица на рубашке поддается плохо — руки подрагивают и пальцы не слушаются. Но с третьей пуговицей он действует уже увереннее и быстрее, проще. Четвертая пуговица — едва теплые пальцы Малфоя скользят по плечу Гарри снизу верх. Пятая — и тонкие пальцы путаются в волосах на затылке, Драко мягко сжимает ладонь, цепляясь за волосы. Гарри сбивается со счета, ощущая только исходящие от Драко желание и доверие. Последняя пуговица ослабляет ворот на шее, и Гарри, резко отстранившись, чем слегка пугает Драко, замирает, глядя на контраст кожи и ткани, оставляющей серые тени. Завороженным взглядом отслеживает открывшуюся полосу тела, запускает руки под рубашку, прижав ладони к судорожно сжавшемуся животу и медленно-медленно ведет ими вверх, раскрывая рубашку шире. Доходит до плеч и подняв взгляд, сталкивается с льдистой бурей из-под пушистых ресниц.

Десятки слов вертятся на кончике языка, но ни одно не выражает всего, что видит перед собой Гарри. Ни одно слово не способно выразить это чувство, захватившее его душу. Просто Драко для него — все самое лучшее, что может быть в этом мире, и низменные слова не выразят этой необъятной мглы чувств.

А кончики пальцев очерчивают линию ключиц, поднимаются по плечам, и горячие ладони, соскальзывая по рукам вниз, стягивают рубашку. Драко стоит перед ним, покусывая губы, такой открытый, откровенный, словно бы тихо шепчущий у самого ушка: «Обними меня крепко и не отпускай». Рубашка обвисает на нем, держась только подолом, заправленным в брюки. Ладонь в ладонь, крепко стиснутые пальцы. Шаг вперед, и Драко прижат к столу, но даже не пытается вырваться из этого плена, напротив, Гарри чувствует, как он хочет объятий и поцелуев, доводящих до дрожи. И это не так, как когда они дразнят друг друга. Это намного ярче, намного четче. Громче.

Драко мягко отстраняет его от себя, легким движением руки выдергивает рубашку и оставляет ее рядом с футболкой на столе. Перехватывает руку Гарри, крепче сплетая пальцы, и уверенным шагом уводит за собой. Послушно следуя за ним, очерчивает взглядом контуры его спины, и, чуть приблизившись, Гарри ведет пальцами снизу верх, обрисовав чуть выступающую лопатку. Робко прикоснувшись к кончику лисьего хвоста, очерченного нежно-розовыми шрамами-ожогами на его плече, и едва не спотыкается о порог, разрывающий ровную поверхность пола между коридором и лестницей, уводящей в подземелье. Тусклый свет вспыхивающих и гаснущих ламп сопровождает их ровно до скрывшейся в самой глубине подземелья двери. Распахнув ее, они входят внутрь, и Гарри с удивлением осматривает комнату в шесть татами. На полу в углу лежат сложенные одеяла, и две подушки горками лежат сверху. В другом углу стоит тумба, слегка утопающая в слишком мягком для нее татами. По периметру комнаты под потолком висят бра, заполняющие комнату мягким приглушенным светом, с вентиляцией вместе они заменяют окно. Эта комната напоминает комнату в домике в горах острова на границе Японии и России. Или храме, они так и не поняли, ни в одной культуре нет ничего похожего. Они даже не уверены, существует ли тот остров, потому что проверить нет ни единственной возможности.

Ну, или они боятся проверить его существование, потому что тогда реальность может измениться. Для них лично.

— Нравится? — заискивающе улыбается Драко, втягивая Гарри внутрь.

Дверь закрывается, и все тело тут же охватывает ощущение запертого помещения. Мгновенно пробирает оторопь, но в тот же миг растворяется, так и не успев поднять из глубин никогда не спящих монстров. Магия, взбрыкнув, тут же затихает, так и не найдя повода попытаться пробить эти стены.

— Очень, — отзывается Гарри, нежно огладив пальцем его ладонь.

Счастье озаряет лицо Драко. По-лисьи прищуренные глаза сияют изнутри, будто сквозь толщу матового льда пробивается свет. Он отпускает руку Гарри, отходя лишь на то мгновение, за которое расстилает одно одеяло на полу. Бросив на одеяло подушки, Драко подходит к нему и задерживается взглядом на толстом контуре, очерчивающем крылья на груди Гарри. Шаг ближе ,и горячий язык обводит контур крыла под ключицей, выбивая из легких воздух. Поцелуи поднимаются выше, пока пальцы Гарри опускаются по его спине ниже, пересчитывая позвонки. Слегка подрагивающие руки Драко подцепляются пряжку, царапнув ногтями по коже, и боязливо выдергивают язык ремня из петель джинсов. Гарри перехватывает его руку, сжимая запястье. Обхватывает ладонью под подбородком, оглаживая щеку пальцем, и заставляет посмотреть на себя.

Снежная буря решимостью затмевает страх.

— Уверен, что сможешь? — тихо спрашивает Гарри, не подвергая сомнению его решимость, но не желая заставлять. Не желая причинять боль и ковырять шрамы на израненной душе.

Выждав долю секунды, так и не подобрав слов, Драко все же прерывисто кивает. Сможет, конечно. Гарри уверен, что он задавит в себе любые страхи и неуверенность ради него. И он это ценит, но… Потянув его на себя, мягко целует, обнимая.

— Ты потрясающий! — глядя в глаза, признается Гарри, чувствуя, как бурлит внутри от счастья. — Мы с тобой все это время думали об одном, но в разных направлениях. Ты готовил это место и самого себя, а я продумывал все возможные варианты секса и не только. Даже решил, что если мы не сможем, нам хватит простого петтинга.

Он прерывается на глубокий вдох и попытку успокоить фонтанирующие чувства. Сглатывает скопившуюся слюну и не может отвести от Драко взгляд. Даже волнение, дрожащее на кончиках его пальцев, очаровательно!

— Знаешь, мы никогда с тобой не обсуждали, но я хочу попробовать с тобой все, — Гарри видит, как напрягаются плечи Драко, и в глазах застывает лед — для него этот вопрос тяжелый. — И я одинаково сильно хочу заниматься с тобой сексом в разных ролях — и принимающим, и дающим. Или как там все это называется? Не важно! Я просто хочу быть с тобой.

Смысл слов достигает цели. Дрогнувший от такого признания Драко сжимается в плечах, прикрывает глаза и, глубоко вдохнув, расслабляется с выдохом. Сжатые плечи опускаются, унимается дрожь в расслабившихся руках, и даже подрагивающие уголки губ и глаз успокаиваются. Неужели он все это время думал, что Гарри откажет ему? Что не позволит смену ролей, что будет руководить в постели, как заправский маньяк-террорист?! Почему? Разве Гарри хоть раз говорил или показывал себя, как желающего брать, но не давать?

А Драко вдруг тихо смеется и, склонив голову чуть набок, запрокидывает руки на плечи Гарри.

— Ты невыносим, — улыбаясь, Драко чуть покачивает головой.

Взгляд из-под ресниц, как тающий пломбир, нежнее которого только молочная пена. И смех его, как потрескивающий огонь в камине, теплый, манящий. Драко тянется к нему, обхватывая руками и чмокает в нос.

— Мы на равных. Пусть я не хочу, чтобы ты тянул на себе слишком много, но мы на равных. Перед друг другом уж точно, — сморщив нос, Гарри притягивает его к себе, обхватив руками, и прижимается лбом ко лбу. — Дашь мне минутку подготовиться? Здесь с магией не выйдет, а мне надо только выйти отсюда и зайти обратно.

— Иногда я забываю, что ты управляешь своим телом почти целиком, — усмехается Драко, лизнув его щеку. — Хорошо, но если ты сбежишь…

— Я не хочу от тебя бежать, — Гарри рад, что его поняли правильно, что он смог донести смысл своих чувств и решений, не прибегая к излишней болтовне. — Да и планета круглая, прятаться негде.

Драко закатывает глаза, понимая, что его шуточная угроза не проняла Гарри, и, мазнув ладонями по его плечам, мягко толкает в грудь отстраняясь. Руки соскальзывают с его бедер, цепляясь пальцами за брюки. Он отходит к тумбе, потягиваясь и выглядя теперь намного лучше, расслабленно. Мазнув по его статному телу взглядом, Гарри разворачивается на пятках и выскакивает из комнаты. Только за дверью ощущая, как колотится сердце у самого горла, грозя выскочить из груди.

Они, правда, собираются заняться любовью?! В голове никак не укладывается эта мысль, и все его приготовления путаются между собой. В памяти всплывает куча совершенно непригодной сейчас информации от простых бытовых чар до какой-то ерунды о методах применения Агуаменти. Успокоиться получается только после задержания дыхания. Магия клокочет на ладонях и в животе, готовая в любой минут выполнить все приказы и желания. Вспоминая все, что он успел узнать о сексе в целом, Гарри сосредотачивается на своем теле. Хочется довести все до не существующего идеала. Сделать все правильно. Но что будет правильно и как это сделать? Помнит, что нужно отчистить прямую кишку, помнит, что нужна смазка, помнит, как решил эти два вопроса. Первый решается легче, чем второй, и для него даже не обязательна магия, но процесс не самый приятный. Гарри пробовал на себе самые разные способы, в итоге решив применять их все в зависимости от обстоятельств. Сейчас, например, легче магией справиться, чем бежать до ванной комнаты и использовать медицинскую грушу. Неприятно, конечно, но оно того стоит. Сосредотачивая магию внизу живота, он чуть морщится от ощущения резко возникшей легкости внутри. А следом, не задерживаясь на ощущениях, которые он уже успел распробовать, переносит из своей лаборатории в руку флакон с дозатором. Смазка, состав которой он разрабатывал сам. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы создать ее, потому что слишком много факторов, влияющих не только на состав, но и на способы применения. Уже не говоря про непереносимость компонентов, а попросту — аллергия.

Дверь распахивается, и Гарри резко затаскивают обратно в комнату, схватив за ремень. Резкий разворот, спина и затылок встречаются с дверью глухим ударом. Но все тревоги и непонимание глохнут в поцелуе. Глубоком, жадном. Драко прижимает его всем телом, искусывая губы. Ладони обжигают прикосновениями к плечам, скользнув по рукам вниз и прижав их к двери. Внутри что-то связывается в тугой узел, Гарри чувствует, как подрагивают колени, и он чуть сползает вниз. Тело к телу еще ближе, колено Драко прижимается к двери между ног Гарри, и пальцы подрагивая, скребут по двери.

— Ты закончил? — хрипловатый, низкий голос Драко, разбивающийся дыханием о губы Гарри, сводит с ума.

— Не уверен, — выдыхает Гарри, — но уже плевать, — и тянется за очередным поцелуем, вильнув бедрами по его колену.

Была ли разница, будет ли у них полноценный секс? Да и что вообще значит — полноценный? Гарри уже все равно, только бы касаться его, ласкать, любить.

Прикусив губу Гарри, оттянув и пропустив между зубами, Драко дразнится. Взгляд из-под ресниц, припущенные брови, пылающие губы. Завороженный этой картинкой, Гарри судорожно выдыхает, когда холодные пальцы пробираются под штаны и нижнее белье — он упустил из виду тот момент, когда его перестали удерживать у двери и расстегнули ширинку. Джинсы легким движением сползают с бедер, острые клыки впиваются в ключицу. Гарри снова разрывается на два неудержимых желания — отдаться на волю этих губ и рук и самому впиваться в его тело. А острые поцелуи соскальзывают вниз по груди, преследуя убегающие от них мурашки. Клык задевает сосок, и судорожный выдох срывается с губ. Горячее дыхание разбивается о кожу, губы скользят ниже, и ноги перестают держать.

— На… одеяле будет удобнее, — прерываясь на вдох, Гарри проводит пальцами по плечу Драко.

Взгляд талого льда снизу вверх, и дыхание перехватывает. Губы блестят, чуть высунутый розовый кончик языка манит и дразнит. Гарри берет себя в руки, подхватывает Драко под руку и тянет к себе, пытаясь в глубоком поцелуе поймать этот верткий язычок. Обнимаясь и лаская руками, в пару вальсирующих на ватных ногах шагов они доходят до расстеленного одеяла. Ловко взяв в оборот, Драко практически роняет Гарри на пол. Короткий, но несколько неприятный полет, закончившийся падением, приносит осознание, что пол тут действительно весьма мягкий. Но острые ногти, впивающиеся в живот, прижимая спиной к чуть скомкавшемуся под ним одеялу, в момент выгоняют из сознания любые другие мысли. Дыхание сбивается и никак не может поймать ровный ритм. Мимолетный взгляд глаза в глаза, и внутри все распаляется сильнее и ярче. Гарри, все еще сжимая в руке флакон, приподнимает бедра, помогая стянуть с себя джинсы. Присев на пятки, Драко смотрит на него сверху вниз, оглаживая взглядом, пробирающим до легкого предвкушающего трепета.

Гарри не сразу замечает, что Драко все это время был в одних боксерах. Почему-то сейчас он думает о том, что секс, как и танец, — игра для двоих, где нет ведущих и ведомых, обе стороны должны поддерживать ритм. И эта мысль кажется каким-то откровением, за которым он охотился всю свою жизнь.

Оставив флакон, Гарри скатывается на бок ближе к Драко, улегшись в полусидячем положении, и покрывает его колени поцелуями, мягко оглаживая ладонями. Нежная, прохладная кожа. Он пахнет солнцем. Всегда пахнет так тепло, что хочется дышать им постоянно. В зимнюю стужу этот запах согревает, а в летнюю жару дарит прохладу. Поцелуями и языком очерчивает серо-черные следы магии на коже, плавно и неторопливо поднимаясь все выше. Уткнувшись носом в ткань боксеров, ведет к паху, вдыхая густой аромат его тела, никак не скрывающийся за мылом и порошком. Проводит ладонями вверх по ногам, шустро забираясь пальцами под боксеры, комкая ткань и плавно стягивая ниже.

Столько раз он прокручивал в голове, как бы он мог ласкать Драко, но сейчас даже выбрать из всех возможных вариантов не может. Просто хочет прикасаться к нему везде! Оставить поцелуй на поблекшей из-за ожога родинке, скрывающейся на внутренней стороне бедра. Проследить уходящие под кожу тонкие черные нити ожогов губами, языком, руками. И не раздумывая Гарри делает это, стягивая с него боксеры. Взгляд цепляется за чуть вьющиеся лобковые волосы. Они темнее, вот только Гарри, как забавляющийся ребенок, аккуратно запускает в них пальцы, любуясь тем, как шелковые кольца обнимают фаланги.

— Тебе, погляжу, весело, — надменно усмехается Драко, прищурившись так, что нижнее веко слега выгибается дугой, придавая его взгляду счастливо-шутливый оттенок. И в голосе его звучат ноты раздраженного возбуждения.

— Мне нравится в тебе все, — глупо улыбнувшись, Гарри бросает на него взгляд снизу вверх и все с той же шалостью едва касается губами головки члена.

Тонкая, нежно обхватывающая головку крайняя плоть так и манит лизнуть ее. Гарри склоняет голову, облизывается и на пробу проводит кончиком языка по головке, останавливаясь у крайней плоти и проводя языком вдоль нее. Краем глаза замечает судорожно сжавшиеся мышцы живота. Красивая волна по ровному прессу, без выступающих мышц, увлекает взгляд. Охватившие один бок чернильные сети словно оживают на этой волне. В желании полюбоваться ей еще, Гарри действует чуть увереннее и, облизывая головку, причмокивая, целует ее. С приливающим возбуждением крайняя плоть освобождает головку, и Гарри охотно помогает рукой оттянуть ее ниже. Припадая к пенису, Гарри обхватывает головку губами, будто собирает подтаявшее мороженое, с каждым разом вбирая чуть глубже. Головка оказывается в его рту целиком, и он играет с ней языком, чуть пошлепывая, лаская уздечку и уретру. И едва-едва касаясь зубами под короной головки, удерживает во рту. Солоноватый привкус с ярким слегка смолянистым ароматом, щекочущем в носу, тянет распробовать больше, ощутить на языке глубже. Подсасывая, обхватывая губами и прижимая языком, он аккуратно опускается ниже, принимаясь скользить сжатыми пальцами по стволу.

По комнате разливается тихий и глубокий полустон Драко. Быстрый взгляд вверх и где-то в груди, распространяя по телу тепло, мурчит сердце, радуясь увиденному. На тонких темно-розовых от поцелуев губах играет блаженная улыбка. Трепещущие ресницы на подрагивающих прикрытых веках. Ему приятно. Ему нравится. Что может быть лучше?! И это вселяет уверенность, подгоняя вперед. Вот только…

— Как ты хочешь кончить? — вкрадчиво интересуется Поттер, прокладывая дорожку поцелуев по стволу от головке к пушистому облаку лобковых волос. — Исполню любой твой каприз, — пусть фраза звучит шутливо, но Гарри серьезен, как никогда.

Томительно долгую секунду, Драко смотрит на него, а потом проводит пальцами по щеке, заставляя поднять голову и увлекает за собой, щекоча подбородок. Словно котенка подзывает! И Гарри поднимается, останавливаясь, когда их лица находятся в непосредственной близости.

— Заставлять меня выбирать так честно, мистер Поттер, — Драко тянется к нему и облизывает губы, невесомо скользнув пальцами по шее, тут же зарывшись ими в волосы на затылке. Цепкие пальцы сжимают волосы в кулаке и заставляют Гарри запрокинуть голову назад. — Это заставляет меня думать, что я могу делать все по своему желанию.

— А вы и можете, мой Лорд Дракон, — охотно и быстро отзывается Гарри, ощущая трепет где-то в паху, опускающийся вниз и наливающийся в мошонке тяжестью. — Я целиком и полностью ваш, мой Дракон.

Потянувшись к нему, Гарри жадно облизывает нижнюю губу Драко, опускаясь к подбородку. Его шумное дыхание стучит по лбу до тех пор, пока Гарри не опускается ниже. Обхватив губами и зубами адамово яблоко на тонкой шее, Гарри посасывает и облизывает, точно так же, как недавно играл с его членом. Слюна стекает по шее вниз, скапливаясь в ямочке между ключиц. С упоением, как живительный нектар, Гарри слизывает собственную слюну, размазывая ее по коже, придавая ей красивый блеск на свету. Не желая и дальше тратить время, Гарри проводит руками по его ногам, заставляя поднять колени и опуститься на спину. Плавные и аккуратные движения, неторопливые, но жадные и жаждущие большего. Помогая Драко выпрямить ноги, снимая с него боксеры, Гарри слегка разминает затекшие стопы, покрывая их поцелуями. Лаская языком между пальцев на ногах. С каким-то мазохистским удовольствием наслаждается тем, как подрагивают его ноги, сжимаются пальцы и сбиваются сердечный ритм и дыхание.

— Иди сюда, — Драко тянется к Гарри и, взяв его за руку, тянет к себе.

Задержавшись только на секунду, за которую одной рукой стягивает с себя трусы, Гарри охотно усаживается на колени Драко так плотно, что их пенисы соприкасаются. Жар их тел ощущается кожей, покрывающейся мурашками. Вспомнив, что бросил где-то там флакон, Гарри откидывается назад, выгибаясь в спине, и тянется за флаконом. Взяв его, замирает от чувственного прикосновения скользящих ладоней по напряженным бедрам вверх. Большие пальцы в синхронном плавании по его телу, оставляют за собой белеющие и исчезающие следы. Проходятся по бокам выше. С глубоким выдохом мышцы живота сжимаются, напрягаясь, а руки скользят выше. Неожиданно горячее дыхание обжигает кожу чуть ниже ребер ровно посередине. Пальцы сжимают соски, вызывая судорожный вдох и трепет. Оглаживая круговыми движениями ореолы сосков, покрывая грудь поцелуями и прикусывая топорщащиеся сейчас нижние ребра, Драко прерывается, чтобы скользнуть руками выше. Сжимает пальцы на локтях Гарри и, выпрямляясь, тянет за собой. От не самого удобного положения или же от резкого подъема в голове Гарри весь мир резко крутится, но бережные руки Драко удерживают его, неожиданно крепко прижав к себе так, что Гарри ощущает зажатые между ними пенисы.

— Хочу ощутить его внутри, — выпаливает Гарри свое взбунтовавшееся желание, вильнув бедрами и сам же застонав от этого плотного ощущения трения о кожу.

Не ответив, Драко забирает у него флакон и, выдавив себе на пальцы, увлекает Гарри в поцелуй. Обхватив его руками за плечи, Гарри очерчивает пальцами контуры лисьего хвоста на его плече, пока влажные пальцы ласкают его анус. Мягко, круговыми движениями, словно подкрадываясь, размазывая по сфинктеру лубрикант, Драко увеличивает с каждым круговым движением нажим. Гарри расслаблен, он давно уже не просто свыкся с мыслью, что его будут так касаться, он жаждет этих прикосновений. Пусть непристойные, грязные, но желанные, дарующие какое-то странное чувство удовольствия. Ведь его жаждут, к нему прикасаются с желанием и любовью. Что может быть лучше, чем оказаться в руках любимого человека?

Длинный тонкий палец Драко не встречает сопротивления. Проскальзывая внутрь, оглаживая гладкие стенки кишки, с каждым поступательным движением он проникает все глубже. Тихое скуление Гарри разбивается тонкой вибрацией о губы Драко. Прерывистые, поверхностные, но необычайно нежные поцелуи скользят по губам языком и зубами. Острый кончик языка Драко вторит движению его пальцев, проникая глубже и оглаживая небо и десна. Вместе эти ощущения опустошают голову Гарри, и в желании сделать ощущения ярче, жарче, он плавно двигает бедрами в плотном соприкосновение их животов. Сжатые между ними пенисы трутся друг о друга, и щекочущие лобковые волосы покрываются испариной. Второй палец входит туже, но уже спустя три долгих вдоха с жарких и влажных губ и они свободно двигаются внутри. Драко не скупится на лубрикант, и от этого внутри даже слегка хлюпает, стекая по его руке вниз. Где-то на фоне проскальзывает мысль, что Гарри сам себе напоминает течную суку.

— Х-хватит, больше не могу ждать, — жарко выдыхая, соскальзывая губами по его щеке, Гарри целенаправленно шепчет Драко на ухо.

— Нетерпеливый, — низкий, бархатистый голос Драко, с нотками каких-то жестких и раздражительных тембров, словно он сейчас капельку зол, пробуждает в Гарри его потаенные наклонности мазохиста. — Приподнимись, — почти приказывает Драко, и Гарри выполняет его приказ мгновенно, прижимаясь животом и пахом к его животу, ощущая дрожь от сжатия пениса и слегка оттянутой мошонки. Он выпрямляется, стоя на коленях, и приподнимается, удерживаясь руками за его плечи. Горячие и влажные руки Драко оглаживают его ягодицы, сжимая пальцами и разводя в стороны. Пульсирующего ануса касается горячая головка, и Гарри закусывает губу, сквозь ресницы смотря на лицо Драко. Сосредоточенный, он ловит взгляд, глядя снизу вверх, открывает рот и прижимает языком набухший от возбуждения сосок. В пляшущей круговерти серебристо-снежной бури его глаз отражается горячее желание, расплавляющее даже металл. Ноги Гарри уже от этого взгляда дрожат, и он осаживается ниже, ощущая, как член Драко проникает глубже, раздвигая пульсирующий сфинктер шире. Ухватив Гарри за бедра крепче, Драко с силой, но медленно, насаживает его на себя. По прижатому соску проходятся скрытые под языком зубы. Плавное и медленное проникновение, затапливает ощущением наполненности. Сфинктер пульсирует, сжимаясь и дрожа, а удушливая волна жара изнутри затапливает сознание глупым счастьем. Теряясь в ощущениях, Гарри отчасти страшно утонуть в этом удовольствие, захлебнуться собственными стонами, но он видит, как сдерживается Драко, не торопясь, давая привыкнуть, и страх тонет в этом удовольствии вместе с ним растворяясь.

Придерживая голову Драко, Гарри наваливается на него и роняет на спину. От этого движения пенис внутри упирается в стенку кишки, что ощущается слишком остро, и Гарри тихо хрипит.

— Собираешься двигаться сам? — спрашивает Драко, улегшись, и Гарри, помедлив, кивает, сглатывая слюну.

Упершись руками в грудь Драко, выпрямив спину, Гарри опускается до конца. И внутри, и снаружи, да все тело слегка потряхивает. То и дело облизываясь, вглядываясь в пылающий серебристый взгляд Драко, чьи руки безжалостно сжимают бедра и ягодицы, оглаживая, Гарри глубоко выдыхает. С ярким ощущением наполненности и разливающегося жара двигает бедрами вперед. Все еще плотно сжимающийся анус судорожно подрагивает, и Драко тихо охает. Пушистые лобковые волосы, влажные от пота, липнут и скользят по промежности Гарри, вызывая странные щекочущие ощущения, от которых мышцы живота и сфинктера сжимаются чаще. Еще одно движение, и Гарри чуть плотнее сжимается внутри, впивается пальцами в его кожу, царапаясь от жаркого прилива, разливающегося от тугой ласки простаты. Он уже ласкал себя сам, но пальцы не идут ни в какое сравнение с членом, головка которого скользя, упирается ровно в простату. Проскальзывает дальше, и только плотное чувство нажима внутри разливает по телу волны наслаждения. Желая ощущать это ярче, Гарри резко откидывается назад, упираясь руками в колени Драко. Движения бедер становятся ровнее и чуть быстрее. Пальцы Драко соскальзывают по бедрам, царапая.

Упоительная дрожащая качка, заполняющаяся стонами и хрипами, утопающими в стенах комнаты, выбивает воздух из легких. Это тяжелее, но и намного приятнее, чем Гарри себе представлял. Распирающие чувство наполненности, когда каждая горящая клеточка внутри ощущает его член так ярко, будто он одновременно с этим держит его в руках, отзывается трепетом во всем теле. Перед глазами все мутное, пульсирует цветными пятнами. Запрокинув голову назад, Гарри практически буквально скачет на нем, всхлипывая с каждым глубоким проникновением. Испарина покрывает виски и ладони, отчего держаться крепче становится неудобно — руки то и дело соскальзывают с его колен. Шлепки кожи о кожу, цепляющиеся пальцы, оставляющие бледно-розовые полосы от ногтей. Дрожащие ноги плохо удерживают, и движения получаются рваные. Попытки двигаться быстрее, только бы достичь этого желанного пика удовольствия, срываются и обрываются, но желание ведет вперед. Горячие руки Драко скользят по животу и бокам, он словно специально дразнит, кружа вокруг пениса Гарри, но не касаясь его.

Хочется заплакать и попросить прикоснуться к нему, но вместо этого Драко вдруг сгибает ноги в коленях, упираясь пятками в пол. Острые пальцы впиваются в бедра, и в тот момент, когда Гарри опускает задницу, бедра Драко резко двигаются навстречу. Мощное проникновение срывает с губ громкий стон, и дрожащие руки, цепляясь, соскальзывают с его колен, заставляя Гарри наклониться вперед и хватать губами воздух. А Драко и не думает останавливаться, вдалбливаясь в его нутро со всей возможной в данной позе силой. Прерывистые на вдохи стоны и хриплый рык. Гарри без сил заваливается вперед и едва не стукается челюстью о лоб Драко. Дрожащие колени не держат, Драко раскачивает его на себе, крепко удерживая руками за бедра. Пенис Гарри скользит по гладкому, покрытому испариной животу. Комкая руками возле головы Драко одеяло, впиваясь губами и зубами в его плечо, Гарри дрожит, пытаясь приглушить собственные стоны. Находясь на грани, чувствуя, как пульсирует внутри пенис, и он сам судорожно сжимает его в себе, ощущая от этого лишь ярче. И едва не вскрикивает, когда Драко резко перекатывается и оказывается сверху.

Время, пространство, все вокруг перестает существовать. Гарри даже не думает, в действительности ли они существуют в каком-то там мире или все — просто иллюзия, навеянная воспаленным разумом и медленно сгорающем мозгом. Все сосредоточено на четких, ровных и быстрых движениях бедер Драко. На его руках, скользящих по телу, карябающих кожу и истязающих соски. Ласки опускаются все ниже, снова не коснувшись требующего к себе внимания пениса. Гарри всхлипывает, умоляюще смотря на Драко, и задыхается, видя в этой серебристой вьюге бессердечное счастье и наслаждение. От одного его взгляда Гарри покрывается испариной, вьется под ним ужом, пытаясь подмахивать в ритм и хватаясь руками за его плечи в желании поцелуя. Драко наваливается на него всем весом, продолжая проникать в него глубоко, отчего скомканное под спиной одеяло неудобно впивается в кожу. Удушливо жаркий поцелуй выжигает в легких и так не задерживающийся там воздух. Драко ловким движением закидывает дрожащие и плохо слушающиеся ноги Гарри себе на поясницу. Гарри в тот же миг прижимает его к себе ближе, в желании ощущать его плотнее, жарче. Упершись рукой над его головой, второй рукой Драко оглаживает его искусанные губы. Пальцы пробираются между, проскальзывают по зубам за щеку. Открыв рот, Гарри принимается обсасывать и прикусывает его губы, отчего причмокивающие стоны вырываются из его горла. Мелкая дрожь пробирает, кажется, до костей, ощущение такое, будто Драко трахает его и в зад, и в рот одновременно. Гарри прикусывает его пальцы, не желая выпускать их, требуя большего, требуя сильнее. И Драко охотно исполняет его желание, стирая свои колени, но не останавливаясь.

В голове пусто, только стоны эхом отдаются в черепной коробке, словно запертые. Их запахи смешиваются, заполнив всю комнату. Звонкие шлепки отзываются где-то внутри Гарри трепещущим на грани срыва счастьем. Драко впивается в его ключицы зубами. Он тоже устает удерживать себя одной рукой и, резко выпрямившись, усаживается на пятки. Утаскивает Гарри за собой и укладывает задницей на колени, не желая терять телесный контакт хоть на секунду. Выгнутый в спине, потерянный на грани удовольствия, Гарри влюбленными глазами смотрит на своего ангела. На вспотевший лоб налипают волосы, и Драко рваным движением руки зачесывает их назад. Покрасневшие уголки губ и глаз подрагивают от сдерживаемых стонов. На бледно-розовой шее блестят капли пота, скатываясь вниз и застревая на ключицах, переполняя ямочку между ними и разливаясь ниже по груди. Гарри хочет слизать этот манящий нектар с кожи, блестящий на свету как алмазы.

Столкнувшись взглядами, Драко счастливо улыбается и резко тянет Гарри на себя за руку, заставляя его сесть. Плавная и ритмичная качка продолжается в упоении глубоких и прерывистых поцелуев. Теряющие контроль руки ласкают тела друг друга, оставляя четкие следы пальцев и ногтей на коже. Щекочущее чувство где-то внутри зудит, выгибая в спине, отзываясь в теле звенящей пустотой с крепко сжатыми в ладонях ягодицами. Драко сжимает его член в своей ладони, оглаживая потемневшую головку большим пальцем, и Гарри теряется в ощущениях между мягкой подушечкой пальца и изредка скользяеим по головке ногтем. Рваный ритм бедер ускоряется, в желании выдернуть зудящее чувство изнутри, нагнать его и заставить кричать от удовольствия.

— Арри, — рычит Драко у самого уха Гарри, впиваясь в него зубами, терзая языком, оттягивая и рвано дыша, обдавая какой-то странной смесью холодного и горячего воздуха.

Мурашки покрывают спину, мелкая дрожь становится все крупнее. Внутри все пульсирующе сжимается и содрогается. С очередным рваным, натянутым до предела проникновением он задевает внутри что-то отзывающееся волнами сладострастия. Зарывшись влажными пальцами в волосы на его затылке, отрывая от своих плеч и ключиц, Гарри жадно целует Драко, увлекая его язык в безумный танец. Задыхаясь, хрипя, срываясь. Мелкая дрожь накатывает волнами покрупнее, заставляя задыхаться, всхлипывать, и очередная волна с накрывшей ладонью головку пениса вспыхивает и расплавляет каждую клеточку внутри. Звон собственного голоса в пустой голове оглушителен, в голове до звона пусто, а тело дрожит в оргазме, но мерная качка продолжается, утаскивая за собой в нирвану. И с тихим рыком на шее, пробирающим вибрацией, Драко изливается внутрь, прижимая Гарри к себе так крепко, что на секунду кажется, будто сейчас сломает каждое ребро.

Удерживать себя в сидячем положении нет сил, и они валятся на пол, набок. Громкое рваное дыхание оседает испариной на губах. Расплавляющий жар пульсирует во всем теле. Усталость наваливается на них сверху тяжелым воздухом, напрочь пропахшим ими. Кисловатый, смолянистый, влажный и терпко-сладковатый аромат впитывается в кожу, заполняя легкие. Приоткрыв глаза, Гарри рассматривает расслабленное лицо Драко. Розовые, как наливные яблоки, щеки, почти красные припухшие губы, подрагивающие веки. Челка налипла на лоб, упав на лицо, и, свесившись с носа, трепещет от дыхания. Подняв вялую руку, Гарри аккуратно убирает волосы с его лба, отчего Драко открывает глаза.

— Я люблю тебя, мой Дракон, — шепчет хриплым больше от захватившей его неги, чем от криков, голосом, Гарри и улыбается, как никогда не улыбался — счастливо, довольно и сыто.

Драко прикрывает глаза, уголки губ и глаз его снова подрагивают, а когда он открывает глаза снова, талый лед взора омывает его ресницы.

— Я люблю тебя, Гарри, — тихо шепчет Драко, но голос его звучит так громко, словно он кричит.

Гарри тянется к нему и слизывает выступающие слезинки с его ресниц. Ему хочется смеяться, и он смеется, покрывая поцелуями лицо Драко. Отчего же он плачет? От счастья не плачут, скорее, от облегчения, от осознания, что все хорошо, что все в порядке. Они могли говорить о любви всем, желая убедить в этом не только их, но и себя. Они могли кричать о том, что чувствуют к друг другу на каждому углу. Но никогда не говорили об этом, глядя глаза в глаза. Даже осознав свои чувства, даже зная о чувствах Драко, Гарри понимал, что в душе все еще сидел маленький червь сомнения, подтачивающий любую уверенность не только в чужих, но и в собственных чувствах. В какой-то момент Гарри начало казаться, что это не любовь, что они просто привязались друг к другу и тем самым оправдывали свой страх оказаться один на один с их реальностью. Он имеет право сомневаться, имеет право до сих пор не верить самому лживому существу в мире — Драко Малфой, говоря правду, говорит ее не всю. Любовь, как и все мифы мира, самая вымышленная вещь в этой вселенной. Легендарная, воспетая тысячью романистов и поэтов, рассказываемая в сказках, как нечто сильное, не разрушаемое. Красивое на словах, но чертовски невозможное в реальной жизни. И Гарри только сейчас понимает, как же ждал этой минуты. Ждал вот этих простых слов, ничего на самом деле не значащих, ведь действиями они доказали друг другу намного больше. Каждый день ради друг друга не жалея себя, они забивали на все правила и законы, на собственные чувства, на цели и последствия. Делая такие вещи ради самих себя, ради друг друга, ради общей цели, которые даже самыми отъявленными преступниками признавались бы сумасшествием. И все же он ждал этих слов, а потому сейчас невероятно счастлив. Как и Драко, Гарри знает, что он тоже счастлив. А плачет потому, что пришло облегчение от осознания, что все правда. Что каждое сказанное ими слово — правда!

Драко наваливается на Гарри, прижимая того спиной к скомканному одеялу, ткнувшись носом в шею. Его дыхание все еще горячее и покрывает кожу испариной. Остывающий на коже пот покрывает мурашками, и теплое тело Драко заставляет желать спрятаться под ним навсегда.

Взглянув на потолок, лениво выводя узоры пальцами по спине Драко, Гарри понимает, что мутно в глазах было не от возбуждения. Перестав себя контролировать, сила вырвалась из них и заполнила комнату до отказа. Темные углы залиты ваксой, а приглушенные лампы сияют белизной света, режущего глаза. Вся комната заполнена пульсирующим серым туманом, темнеющим ближе к ваксе и светлеющим ближе к лампам. Невообразимое зрелище. Прислушавшись к этому туману, Гарри понимает, что комната и дом устояли только благодаря барьеру, который почти разрушился под напором этой энергии. Ее слишком много.

Прикрыв глаза, Гарри сцепляет руки в замок за спиной Драко, не желая выпускать его из объятий. И, прислушиваясь к мерному дыханию и сердцебиению, погружается в баюкающую его сейчас темноту. А утром, как и каждое утро до этого, они проснутся и проживут еще тысячи дней. Вместе.