Бегать с самого утра по дому, наводя беспорядок в лице порядка, — сложно. В смысле, складывать вещи по местам, и если с простым шмотьем проблем нет, то вот бумаги, эксперименты… С ними уборка — сложное занятие, потому что нужно расфасовать их так, чтобы все было на своих местах. Разложить по темам, по датам. Они умудрились даже поругаться из-за того, нужно и можно ли оставлять некоторые их записи или же лучше уничтожить. Но в итоге не решились, посчитав, что в будущем это может понадобиться детям. Остается надеяться, что им не понадобится, а так они будут каплю увереннее в способности детей позаботиться о себе. А потому документы они фасуют скрупулезно и тщательно. Записи Драко отдельно, наброски Гарри в других стопках, а потом все это сортируется по темам и датам. Очень много бумаги! После уже они принимаются за уборку во всем остальном доме. Ох, это задача не из легких, потому что за последние десятилетие этот дом почти превратился в самый настоящий зверинец!

Главный холл встречает гостей не типичными портретами. По правую руку вдоль стены до самого потолка тянется огромный террариум с целой экосистемой. Он занимает всю стену, а внутри можно обнаружить целый тропический лес в миниатюре. В ширину он чуть меньше двух с половиной футов, когда как в длину в шестьдесят пять, ну и высота в семьдесят пять футов. Поэтому террариум, вернее, инсектариум урезает часть площадки второго этажа, заменяя тем самым перила и дотягиваясь до самого потолка второго этажа. Но там он значительно уже, всего каких-то полтора фута. Внутри тропическая экосистема, с поддерживаемой необходимой средой, для благотворного содержания тропических насекомых: бабочки, богомолы, муравьи, пауки и жуки. Хотя даже растения тут не просто так, с каждым насекомым или лианой, пальмой, со всем внутри инсектариума Гарри проводил эксперименты. Так же, как и со всей другой живностью в этом доме.

По левую руку от входа в главном холле точно такой же террариум, но уже для рептилий. Если приглядеться, там можно обнаружить парочку ящериц, змей и даже черепах, для которых есть целый пруд. Так же тропический климат. Потому среди домашних главных холл стал называться «тропики», зато коротко и всем ясно, о какой комнате речь.

В большой гостиной вдоль стен по правую и левую руку вытянуты аквариумы. С левой стороны пресноводный, а с правой — морской. Морской крупнее и тянется от самого пола до потолка, с внутренним коралловым рифом. Это практические целое море в миниатюре, с разнообразными обитателями от простых рыбок до планктона; там крабы, осьминог, живые кораллы. Пресный аквариум не такой крупный, и большую его часть заполняют водоросли и коряги. Но есть и пустая, заполненная только песком и мелкими камушками «опушка». Аквариум этот высотой всего в три фута и как раз над этой «опушкой» имеет крышку. А населяют его ромбовидные пираньи, которых гости, при желании, могут покормить. Но под присмотром Драко, Гарри или домовиков, потому что это все же пираньи и они легко могут отхряпать и палец, если посчитают, что им грозит опасность. Ну, а если они всей стаей из восьми голов нападут, приятного будет мало. И разумеется, теперь большая гостиная называется «морем», что не совсем корректно, но кого это останавливает?

Небольшая комната на втором этаже полностью переоборудована для жизни целого выводка крыс. Они появились самыми первыми в доме и вначале занимали лишь небольшую клетку в кабинете Гарри, а уже потом переселились в эту комнату. Вот куда Бэз пыталась заглядывать каждый день, хотя еда ей в принципе не обязательна, но это же просто спортивный интерес — поохотиться. Она даже их не ела, просто заползала туда, а потом выжидала и ловила. Душила, бывало, но быстро приловчилась ловить, пожурить немного и отпустить, чтобы потом снова поймать. Но забавнее было наблюдать, как Драко, не понимая языка змей, но отлично считывая эмоциональный фон, ругает ее за развороченные норы или опрокинутые горшки, да и просто за то, что перепугала крысят. Если они все от страха или замученные ей будут, чем потом тех же пираний кормить?

— Она говорит, что ей стыдно, — Дельфини переводит шипение Бэз, опустив голову, словно это ее ругали.

— Я знаю, что она там шипит! — раздраженно произносит уже пытающийся успокоиться Драко. А потом, замолчав на секунду, окидывает их опущенные и виноватые головушки взглядом и со вздохом добавляет: — Ладно. Помогите прибраться тут. И крыс есть нельзя! — погрозив пальцем Бэз, Драко тут же принимается за уборку.

После парочки таких случаев крысы перестают бояться Бэз, да и Драко стороной не обходят. Так что это даже весьма полезно. А крысятник становится любимым местом игры Бэз и Дельфини, приезжающих домой на летние каникулы.

Небольшую террасу переделали в оранжерею, увеличив ее размеры в четыре раза и обустроив тут зимний сад. Там располагается небольшая площадка у пруда, на которой расположили что-то вроде зоны отдыха. В пруду плавают золотые рыбки, которыми из-за своей плодовитости так же идут на корм другим животным. А в самом саду есть белки, бурундуки, пара хомяков, бабочки, типичные для умеренных широт. Правда, тут так же проживают пара канареек, скворец и попугай ара. Места им вполне хватает, а для питания есть и мелкие насекомые, и растительность. Да и кормят их хорошо.

Больше в дом особо ничего не запихивали. Для ухода за домом и живностью у них проживают четыре домовика. Вишва ухаживает за садом, за «морем» Вистлер, Баррел занимается крысятником, а «тропики» отходят Пипкине. В остальном доме управляется Добби, эти трое ему также помогают, потому что помещение большое. Но они занимаются только домом, а парочка специализирующихся на животноводстве магглов помогают с уходом за животными в огромной двухэтажной постройке, расположенной в километре от дома. Правда, там в основном пара коров, лошади для пахоты, куры, кролики да прочее подсобное хозяйство, направленное на обеспечение пропитания только для проживающих в доме. Да первое время, до того, как виноградник, сад и поля стали приносить доход, шло на оплату и кормление работающих на них магглов. Деньги деньгами, но кушать хочется всем. Так что эта часть небольшая, но больше никакую живность они не заводили. Пришлось, правда, нанять магглорожденного мага, сделав его своеобразным управляющим работниками-магглами и как бы по совместительству дворецким, хотя эта должность номинальная.

Приведение в порядок всего занимает у них более пяти суток. Гарри старается подойти к этому тщательно и пару раз контролирует, удостоверяясь в порядке, но все равно переживает из-за этого. Оставалось доделать всего пару вещей, и первым в списке стоит посещение Малфой-мэнора.

— Вы таки решили устроить Люциусу с Нарциссой психологическую встряску и переехать к ним? — иронично интересуется Ханьюл Чинжу, поглядывая на стоящие в холле сумки.

Не желая отставать, Ханьюл Чинжу получила высшее образование по специальности «менеджмент». Гарри особо не вникал, но теперь управлением во многих сферах занимается она как представитель и управляющий всего производства их семейства. Так что встретить ее после обеда дома удается редко, потому что ее рабочий день с девяти утра и практически до самого вечера. Хотя управление они с Асторией поделили пополам — Ханьюл Чинжу отвечает за маггловскую половину, а Астория за магическую, притом обе легко находят точки соприкосновения и умудряются смешивать все вместе так, что только им понятно, как и куда.

— Вот еще! — фыркает Поттер, безжалостно задергивая рукава косухи до локтя и резко застегивая ее до середины груди. Свободно висящая майка на нем тут же мнется. — Просто идем доделывать им сюрприз! Они же через пару дней вернутся, а мы еще не доделали пруд.

Гарри принимается ощупывать глубокие боковые карманы на своих свободных брюках, безжалостно заправленных в берцы, на предмет наличия зелий для Драко. С возрастом у него никуда не исчезли проблемы с желудком, а Гарри пришлось отказаться от джинсов и перебраться в более комфортные хлопковые, льняные или шерстяные. В них и удобно, и натирают меньше, и при пошиве штанов в стиле военных США еще и карманы вместительные. В общем, главное удобство.

Вообще, к удивлению многих, они внешне почти не изменились, будто достигнув двадцати лет, остановились в своем развитии. И даже сейчас им сорок, а выглядят они не старше двадцати пяти. Если не брать в расчет их ожоги. У Гарри окончательно почернели руки, вплоть до самой шеи, закрывая частично левую лопатку и грудь, на которой бледно-розовым контуром очерчиваются рваные крылья. Ожог на лбу захватил часть его лица, поделив лоб на две неравные половины, окутал часть выцветших до белизны волос и половину уха, как будто темное пятно у дворовой псины. Ноги не изменились с девяносто восьмого, разве что с левой стороны чернота захватила живот от паха до бока к ребрам, неровно деля живот на две части, и частично левую ягодицу. Вся эта чернота покрыта паутинными прожилками вен и капилляров. «Живых» участков кожи осталось очень мало. Драко в этом плане повезло больше, ведь его кожа от природы бледная; и как же на ней красиво расцветают поцелуи! Гарри как-то перестарался и усыпал всю грудь Драко засосами, за что пару дней ходил без вкусного, но оно того стоило. У Малфоя появились существенные проблемы с ногтями, ставшими значительно жестче и крепче. Такими запросто можно разрывать сырое мясо, а какие глубокие царапины остаются на спине Гарри! И не только на спине. Руки все так же покрыты сеткой вен, не изменившейся с девяносто восьмого. Шея с правой стороны так же покрыта паутиной, заползающей на голову за его ухом, заставив почернеть его волосы — словно выгореть. Правая нога до колена, а левая до середины икры, как сапоги, так же укутанные сеткой чернильных вен. На правой ноге самый очаг черноты сосредоточен на пятке, а на левой — на пальцах. И весь его живот, с концентрацией темноты паутины вокруг пупка, покрыт этой сеткой. Гарри нравится обводить их пальцами, отслеживая от самой темной части к светлой.

Но в остальном, если не считать проблем с щетиной и неизменными изменениями тела с возрастом, они почти не изменились, потому с выбором одежды им просто нет причин загонять себя в рамки. Какое-то время Гарри даже с бородой ходил! Это было забавное время, а главное, болезненное по множеству причин — и дети пытались оставить ему проплешины, и уход за ней то еще удовольствие, и Драко чуть что грозился устроить ему депиляцию по волоску. А вот сам Драко… Кажется, он вообще никак не изменился, только голос стал ниже и бархатистее, чем-то похожий на голос Люциуса, но мягче и приятнее. У него даже волос на теле не прибавилось, словно и их магия сожрала. А может, Драко сам скормил? Ну, ему нет равных в бесследных исчезновениях. Как-то он очень сильно разозлился на Гарри и уничтожил целый выводок черных тараканов. Вместе с инсектарием! И молчал об этом месяц, наблюдая за тем, как Поттер пытается их найти и вспомнить, куда дел. А все из-за их дурацкой ссоры по поводу подарков для близких.

— Гарри, милый, давай ты сам со всем справишься, а я спокойно посижу дома, — Драко сцеживает зевок в кулак. — Еще раз проверю записи или удостоверюсь в готовности клеток для живности.

Поттер бросает на него тяжелый взгляд, но тут же засматривается. Взгляд медленно ползет снизу верх. Любимые ботинки «Челси» черного цвета. Темно-зеленые брюки, слегка обтягивающие его стройные и длинные ноги. Тонкий кашемировый свитер теплого оттенка желтого свободно висит на его плечах, обхватывая воротом тонкую шею и скрывая ее до самого подбородка. Но замечая пристальный взгляд Гарри, Драко тут же застегивает черное, без излишков, приталенное пальто. Вздернув ворот «хомут» вверх, Драко застегивает ровную линию пуговиц, сползающую по правому боку от самого ворота и до линии бедер, чем скрывает половину своего лица. Выглядит он, как и всегда, элегантно, но просто. А в этом свитере даже как-то по-домашнему, что ли. Словно вышел из дома пройтись по ближайшему парку, не более. И только хитрый прищур глаз выдает в нем улыбку, шкодливую, дразнящую и манящую.

Невольно Гарри вспоминает, как он выглядел на их свадьбе.

Белые ботинки «Челси», — Драко просто их обожает. Белые, суженные книзу брюки «Чинос», с высокой талией, обтягивающие его плоский живот. По талии, вдоль шва по бокам и вокруг щиколоток на брюках вышивка из серебристых нитей. Сверху надето что-то типа индийского шервани(1), отличавшегося от него только разрезами по бокам ровно до талии и сшитого из простой льняной ткани. Длиной он достигал середины икры. На бедрах передняя и задняя часть шервани соединялись тонкими цепочками. Швы по подолу и манжет обшиты вышитой серебром лентой. Она так же тянулась по линии пуговиц, скрытых под тканью, ровно до ворота. Спереди, от подола и до талии, по ткани шел морозный узор, поблескивающий на свету серебром и жемчугом.

Выглядело потрясающе! В тот день его черные, как глубинная мгла глаза и такие же черные тонкие перчатки на руках, особенно ярко контрастировали с его обликом в целом. Его счастливая и чуть напряженная улыбка, слегка приоткрывающая зубы. Еще бы не нервничать, они же одни из первых, кто среди всего магического Соединенного Королевства заключал однополый брак! Наверное, именно в этот момент Гарри понял, как же сильно его любит, на самом деле. Он же согласился на это безумие. Согласился и ни разу не подумал отказаться. Нервничал, переживал; вместе подбирали одежду, раздумывали о том, кого приглашать, где будут проводить; украшения, еда, размещение в доме или же на улице. А еще нужно было выбрать время. И ни разу никто из них не заикнулся об отказе, ни слова не произнес о том, чтобы все отменить.

Вспоминает, как же долго Драко укладывал Гарри волосы. К тому времени они уже изрядно отросли и напоминали гриву. Он старался удерживать их длиной до плеч, но это не значит, что его кудри были послушными. Зачастую он был неряшлив, как и сейчас, пусть он и собрал их в пучок на затылке. Но в тот день Драко развлекся с его волосами. Поделив волосы по косому пробору с правой стороны, так как челка Гарри падала на левую. С правой стороны от виска и до затылка он заплел две косички, соединяющиеся на затылке в одну. Оставшийся волос, кроме пары прядей у виска, был зачесан к затылку и стянут в хвост. Оставшаяся прядь у виска была так же заплетена в косу, в которую безжалостно вплели серебряные нити. А кончик был сжат широким металлическим кольцом, из-под которого волос торчал как кисточка. Выглядело это странно, но Драко нравилось, и для Гарри это было главное. Как и его свадебный костюм. Хотя свадебный костюм назывался так только потому, что они так назвали, в остальном — скорее просто костюм для бала-маскарада. На Гарри в тот день был черный, плотно сидящий, удлиненный до колена жилет из той же ткани, что и шервани Драко. Чем-то он напоминал китайский стиль, но лишь отдаленно. Подол жилета от талии имел два разреза посередине бедра, образуя спереди полосу ниспадающей ткани. По подолу, на спине и вдоль замка, находящегося ровно посередине, ветвились серебристые узоры, напоминающие ползущие лианы без цветов. Чтобы часть подола спереди не складывалась, он цеплялся на талии парой скрытых клепок. Свободного кроя черные брюки, стянутые на щиколотках, и с высокой талией. Ради этого дня Гарри один раз в жизни надел ботинки «Чакка». От запястий и до середины предплечья были надеты белые напульсники с такой же серебристой вышивкой. И белый пояс, в ширину ладони, придавал его образу какой-то помпезный вид.

Их свадьба была совершенно нетрадиционной. Они пригласили лишь немногих — тех, кого хотели бы видеть и кого были вынуждены пригласить. Семья, Снейп, Бруствер, министр Кингсли, семья Уизли, к удивлению, приняли приглашение, даже Джинни пришла. Вообще, после окончания школы Гарри периодически общался и с Роном, и с его семьей. Гарри отчасти жалел о разрушении жизнь Рональду, потому что Гермиона так и не смогла принять того факта, что не только Рон спокойно относится к однополым отношениям, но и вся их семья, потому что, к удивлению многих, Чарли и Джордж являлись геями. До конца две тысячи пятнадцатого Молли еще думала, что Рональд женится на Пэнси, с которой они около восьми лет вместе жили, но Гарри не смел рушить ее надежды, потому что они лишь дружили, так как Рон до сих пор любил Грейнджер. И все же, они — Рон и Пэнси — оба пришли на свадьбу. Так же были Блэйз Забини и Невилл Лонгботтом, которые до сих пор были в отношениях. Драко этому не удивлен, а Гарри из любопытства пытался выяснить, что же их свело, но они только, смеясь, отвечали, что это был сам Драко.

Люциус и Нарцисса так же пришли, хотя изо всех сил старались сделать вид, что жутко недовольны. Гарри же знал, чувствовал, что все хорошо, потому что Драко не напрягался перед ними и не натягивал улыбку. Пусть они не приняли Гарри, но хотя бы не пытались противостоять выбору сына. Пришли и родители Астории вместе с Дафной. И всех их поразило то, что встречало их с самого порога дома.

Две тысячи четырнадцатый год, третье июля. Солнечный денек. Дом Реддлов украшен, но без излишков. Гостей собирали в главном холле, чтобы потом направить на террасу, где были накрыты праздничные столы. Перила лестницы были украшены цветами апельсина, отчего в воздухе витал сладковатый цитрусовый аромат. А там наверху, в ожидании женихов, стоял министр Кингсли Бруствер. Рядом с ним, на столике, на специальной подставке, лежали два кольца из нержавеющей стали. Перстень для Драко и кольцо для Гарри. Эти кольца они с Драко делали сами. Перстень с виду вполне обычный, вот только камень использован даже не поделочный, обычная речная черная галька, найденная детьми во время пикника летом две тысячи десятого. А само кольцо выглядело так, будто его вырезали из широкого кольца Гарри. И если их соединить — вставить перстень в кольцо, — то получится весьма массивный перстень. Вот только при соединении пара зубьев, которые удерживают камень, раскрывались и, распахнувшись, напоминали раскрытую лилию. По их кольцам внутри и снаружи тянулись рунические надписи, в которых даже ничего не было зашифровано, это просто их клятва. Но что важнее в этих кольцах, так это чары. Кольца не просто дополняли друг друга, но и связаны между собой. И если это кольцо будет снято кем-то другим или носитель кольца будет испытывать боль, страх или чувство опасности, второе кольцо будет нагреваться и пульсировать. Это оказалось намного эффективнее часов, которые могли сломаться или остаться где-то.

Гарри бросает короткий взгляд на лестницу, по которой они с Драко поднимались, держась за руки. И каждая ступенька на их пути, как вся их жизнь до этого момента. Боль, страх, надежда, взлеты и падения. Каждый шаг вместе туда, наверх, держась за руки, ощущая, как быстро колотится их сердце. Как дрожат крепко сжатые пальцы в их сжатых ладонях.

Гарри краем глаза рассматривал идущего рядом с ним Драко. Легкий румянец на щеках, прищуренные в улыбке глаза, подрагивающие от этой самой улыбки губы. Напряженная спина, но уверенный шаг. И вспоминал каждый проведенный момент с ним вместе. И болезненные, и счастливые, и грустные, и радостные. А потом там, стоя друг напротив друга, глядя глаза в глаза, произнести лишь одно слово, в котором словно весь мир заключается в объятья. «Согласен», — прозвучавшее в унисон.

«Согласен прожить с тобой всю свою жизнь. Согласен пройти с тобой сотни дорог. Согласен просыпаться и засыпать рядом, поддерживать в трудную минуту, прятать от грозы и непогоды, укрывать по ночам, если замерзнешь. Согласен с каждым словом, мыслью, планом. Согласен на любое наказание, если провинюсь. Согласен быть сегодня лучше, чем вчера. Согласен быть всем для тебя».

Но эти слова никто из них не произнес вслух. Драко легко ощущал это в эмоциях и чувствах Поттера, а Гарри просто видел это в его глазах и улыбке. Счастливой, радостной улыбке. Ради нее стоило пройти еще сотни бед и катастроф. Только ради этой счастливой улыбки, ради его смеха и ради тихого-тихого «Я люблю тебя», произнесенного ранним утром, когда рассветное солнце едва показалось из-за горизонта. И только одна эта фраза, окрыляя, до сих пор даровала ощущение свободного полета, наполняя силами преодолевать любые невзгоды.

— Поттер, ты уже поплыл? — Драко тормошит его за плечо, тут же скользнув пальцами по шее к щеке, нежно огладив.

Пару раз моргнув, Гарри прогоняет стоящие перед глазами воспоминания, ощущая, как горячая влага слепляет ресницы, и с глупой улыбкой счастливого дурака смотрит на Драко. А он просто стоит напротив Гарри, улыбается, отчего в глазах серебрятся снежинки. Едва заметные морщинки у внешних уголков глаз, слегка потрескавшиеся губы. Свет падает на него со спины, и Гарри в сотый раз убеждается, насколько он прекрасен, ощущая, как снова влюбляется в него. Влюбляется и чувствует, как хочется любоваться им вечность.

— У-у, — тянет Малфой, заражаясь от него этим бушующим в груди счастьем. — Реально поплыл. Мистер Поттер, земля вызывает! Или вы передумали и хотите отправиться в куда более приятное место? — с соблазнительными нотками в бархатном голосе Драко так и плещется неуловимое желание подразнить и обломать.

— С тобой хоть на край света, — отзывается Гарри и, перехватив его руку, прижимает к щеке.

Тонкое запястье тут же оголяется, и Поттер оставляет на нем поцелуй, обдавая горячим дыханием. Малфой ежится от бегущих по телу мурашек, но руку не отдергивает, напротив, мягко поглаживает большим пальцем скулу. Гарри невольно видит, как его взгляд скользит по белым нитям паутины на правой верхней скуле, почти полностью захваченной в чернильный плен. Но в этом взгляде нет ни омерзения, ни раздражения, скорее едва уловимая жалость, что им пришлось так платить за право быть счастливыми, но не более.

— О, привет, Эстер, — вдруг громко произносит Ханьюл Чинжу, за цепочку удерживая кулон со сквозным зеркальцем.

— Ну и где там голуби? Долго мне их еще ждать? — лениво возмущается Астория с той стороны. Она должна встретить их в Малфой-мэноре.

— Ты знаешь, есть подозрения, что они вообще никуда не пойдут. Опять запрутся на пару дней где-то в подземельях — и поминай как звали, — подхихикивает Ханьюл Чинжу, искоса поглядывая на милующихся.

— Идем мы, идем! — огрызается Поттер, тяжко вздыхая и нехотя отпуская руку Драко.

Девчонки снова смеются над ними, но беззлобно. За двадцать с лишним лет вместе они уже настолько привыкли друг к другу, что злоба между ними совершенно неуместна. Да и причин никогда не было. Гарри изо всех сил старался, чтобы всем было достаточно комфортно. Создание благотворной атмосферы уюта и просто тепла требует неимоверных усилий. И Гарри точно не справился бы, если бы с ним не было Драко.

Загрузив все необходимые вещи в машину, уже через час они с Драко прибывают в дом его родителей. После их свадьбы, до которой пришлось повозиться, ведь нужно было оформить развод с девчонками, Люциус и Нарцисса если не начали с Гарри разговаривать, то хотя бы перестали игнорировать. Не то чтобы это было многим лучше, но, по крайней мере, стало чуть легче в их присутствии. Может, потому, что Гарри даже вопроса не поднимает о смене фамилий? Они могли бы сделать двойную, но это была лишняя бумажная волокита, и все осталось точно так же, разве что в документах теперь стоит печать «муж» и имеется свидетельство о браке. Глупо цепляться за такие мелочи, но они, как одержимые, хотели, чтобы были какие-то существенные документы, объединяющие их. Чтобы было подтверждение их чувств, пусть это и полный идиотизм.

— Мерлин! — вскрикивает Астория, едва увидев, как Гарри вытаскивает кучу вещей из машины. — Драко, только не говори, что он кого-то ограбил по дороге? — она спешно запахивает кардиган, чтобы не замерзнуть под порывами осеннего ветра, стоя на крыльце и глядя, как Поттер перетаскивает сумки на задний двор.

— Ограбил. Правда, самого себя, — издевательски посмеивается Драко, направляясь прямиком на задний двор. — Пелвис уже закончил с подготовкой?

— Д-да, х-хозяин, — отзывается домовик, как и всегда, заикающийся в присутствии Драко и Гарри. — Ям-ма глубиной в семь с полови-ной футов, ширин-ной в шестнадцать и дли-иной в двадцать т-три фута готова.

— Хорошо, молодец, — добродушно отзывается Драко. — Тебя не обижают? — на ходу интересуется он, прекрасно зная отношения родителей с домовиками.

— Не-нет, х-хозяин, — смущенно отзывается Пелвис, у которого от этого вопроса даже уши темнеют и подрагивают. — При-приготовить что-нибудь н-на обед?

— Да, что-то сытное и не жирное, — отзывается Гарри, сгружая сумки на голую землю. — Спасибо за помощь, Пепе.

Домовик, как обычно, морщится от сокращения своего имени. Уже пять лет тут и никак привыкнуть не может. Хотя, к сокращениям имен и всяким кличкам от Гарри даже люди привыкнуть не могут. Но ему нравится. Так он легче их запоминает.

А после недолгого разбора сумок они принимаются за работу. Яма нужна не просто так. Здесь будет расположен пруд, в центре которого — круглая крытая беседка с диаметром в десять футов, окруженная специальным стеклом, на всю высоту будущего пруда. Лестница, ведущая к беседке, так же будет остекленной, чтобы даже во время спуска к беседке можно было наблюдать подводный мир. Ну и не дожидаясь особо, Гарри принимается все это обустраивать, на месте смешивая будущую смесь для стен и дна пруда. Вообще, магией он только все это соберет и обеспечит работу специальной машины, которая будет производить фильтрацию и поддержку необходимой кислотности воды, а сами будущие стены, стекла и прочее уже готовые и купленные в строительном магазине. Разве что для заселения пруда растительность и карпов Кои они покупали в зоотоварах. Тринадцать самых обыкновенных карпов, разве что один черный с белым пятном, а еще один белый с синим пятном, и у обоих пятна над головой. Словно олицетворение символа Инь-Ян.

Над подарком Люциусу и Нарциссе они не слишком мучились. Как-то узнали от Астории, что им хочется пруд во дворе, но никак не могут решить, какой именно. Драко и предложил устроить им такой сюрприз, а Гарри теперь претворяет в жизнь. Пришлось ради этого изрядно подучиться, чтобы все было сделано правильно и качественно, но это мелочи. И, с перерывом только на обед, к ужину уже все готово. Но так как сейчас осень и для карпов довольно холодно в их широтах, они слегка вялые и медленные. Потому карпы почти сразу же скрываются в уже привычных им зарослях. Они с Драко не скупились, купили карпов вместе с содержимым пруда, где их держали до этого. Так проще пережить стресс при переезде на новое место. Пруд накрыт, в беседке все благоустроено, и к ужину со всем покончено. Гарри в который раз удивляется тому, насколько же магия упрощает жизнь!

— Гарри, а что в этой сумке? — подмечает Астория ни разу не тронутую сумку.

— Подарок для тебя, — произносит Драко, наблюдая за спохватившимся Поттером, бросившему уплетать свой стейк средней прожарки и схватившегося за сумку.

— Да? И в честь чего? В смысле, что это? — оживляется она, тут же зардевшись и выглядя при этом совершенно по-детски.

Гарри подтаскивает сумку к ней ближе, отодвигает один стул и тут же ставит на него. Расстегнув сумку, он вытаскивает оттуда небольшой открытый террариум с лениво посапывающим на коряге пустынным хамелеоном. Почувствовав изменившуюся температуру воздуха, он, вернее, она лениво открывает глаза, вращая ими во все стороны и осматриваясь.

— Помнится, тебе она очень понравилась, — Гарри аккуратно поглаживает пузатого темно-коричневого хамелеона, взирающего на все вокруг разом. — Тебе надо только дать ей имя и каплю своей крови слизать, и она будет привязана к тебе, как Бэз к Афалине.

— Серьезно?! — Астория, забыв про ужин, тут же склоняется к хамелеону, протягивая руку, и та, чуть покачиваясь, неторопливо перебирается на ее ладонь.

По сравнению с ладошкой Астории хамелеон кажется крупным. Но Астория уже вовсю сюсюкает с ней, рассматривая со всех сторон и поглаживает. А потом недолго думая надрезает себе палец и подсовывает под мордочку хамелеона.

— Кори! Я назову тебя Кори, — шкодливо улыбается она, наблюдая, как Кори, высунув свой свернутый язык, смазывает им капли крови с пальца.

— А теперь скажи «харьер»! — глаза Гарри аж горят от восторга, что привязка прошла успешно. С взаимопониманием они как-то сами разберутся, но надо проверить еще одну функцию этого маленького, но опасного существа.

— Харьер, — послушно произносит Астория, и в следующий миг Кори в ее руках принимается расти.

Процесс не слишком быстрый и не болезненный. Это простая функция тела — расти. Для этого у Гарри было полно подопытных, да и Бэз здорово помогала. Потому в течение каких-то полутора минут Кори увеличивается в три раза, и когда ее вес достигает четырех с половиной футов, Астория уже не удерживает ее на руках и опускает на пол. Если в длину Кори изначально была шесть дюймов, то теперь ее длина достигает почти девятнадцати, а рост в холке восемь дюймов. Она даже крупнее среднего варана. Но вместе с увеличением тела так же должны были увеличиться и ее физические навыки. Потому, чтобы проверить, Гарри пытается замахнуться на Асторию рукой, как для удара. И едва он опускает руку к голове ничего не подозревающие Астории Малфой, уже успевшей испугаться, Кори тут же хватает Гарри за руку языком, дергая на себя и не давая навредить хозяйке.

— Отлично, молодец, Кори! — хвалит он хамелеона, среагировавшего на опасность.

Кори окидывает его взглядом своего выпуклого глаза и отпускает руку, как только понимает, что опасность хозяйке миновала.

— Я потратил хреново количество времени, чтобы создать ее! Она может увеличиться еще больше, но для этого тебе надо сказать «крокодил», и она в длину станет пять футов, — Гарри со спокойной душой усаживается обратно на свое место, попутно рассказывая о хамелеоне.

Уже в таком размере Кори может откусить руку человеку, если посчитает это нужным. А в десятикратном увеличении она и вовсе может проглотить ребенка до тринадцати лет целиком. Но, как и Бэз, она легко обучаема и относительно разумна. Послушна, как собака для своего хозяина, и умна как кошка. По идее, если Астория будет хорошо заниматься с ней, то уже через год из этой ящерицы получится не только прекрасный охранник, но и смышленый спутник. С крепкой шкурой, которую так просто не возьмут чары, и способной защищать свою хозяйку даже лучше собаки. А в десятикратном размере еще и на себе перетащить сможет, при этом развивая скорость до семи с половиной миль в час. Что сравнимо со средней скоростью бега тренированного человека. При условии, что маги в принципе не особо развиты физически, Кори успеет если не убежать, то дать фору и позволит Астории собраться с силами или определиться с дальнейшими действиями. К тому же, как и любой другой хамелеон, она способна изменять свою окраску по своему желанию или на эмоциях. Гарри немного повозился с демимасками, разобравшись, как именно они сливаются с внешней средой, и «наделил» Кори этой функцией, так что, при необходимости, она может становиться невидимой целиком. А там пусть сама Астория решает, как и для чего. Ну и, чтобы вернуть ей обычный размер хамелеона, достаточно просто сказать «ящерица», и она вернется к своему стандартному размеру. Объяснять про уход нет нужды, за последние несколько лет даже Люциус с Нарциссой заучили множество правил общения с живностью.

Выслушивает Астория это с открытым ртом. Особенно ту часть, где хамелеон обгоняет человека. Хамелеоны не кажутся слишком уж расторопными, но с увеличением их размера увеличиваются и физические возможности. Потому в этом нет ничего особо удивительного. Простая физика, хотя магам проще объяснить, что это магия. И Гарри это всегда смешит.

— Так в честь чего подарок? — докапывается Астория, провожая их с Кори в ее стандартном размере на плече.

— Просто так, — Драко пользуется моментом и, подойдя к ней, склонившись, оставляет легкий поцелуй на ее щеке. — До встречи, Астория, — подмигивает ей, сразу же направляясь к выходу.

— До встречи, Звездочка, — Гарри уходит, чувствуя на себе ее тяжелый взгляд. — Береги себя.

— Ага, и вы тоже, — она улыбается им вслед.

Дверь закрывается, оставляя Асторию и Кори внутри дома. Они усаживаются в машину и возвращаются домой немного позже, чем ожидали. Ханьюл Чинжу уже давно отдыхает, как и домовики. Дом погружен в тишину и спокойствие. Дом. Такое простое слово, а заключено в нем так много тепла. Возвращаться домой приятнее всего. После долгой поездки, после прогулки, после встречи с друзьями. И дело не в самом здании, а в том, что вот это конкретное место можно назвать домом. Где ждут, любят, встретят после долгой разлуки и где каждый день будет теплым даже в самую промозглую погоду. Где смех и улыбки, слезы и грусть, боль и страхи, успехи и радость. Дом, в котором чувствуешь безопасность. Даже в самых смелых мечтах и снах Гарри не представлял, что у него может быть такое место. И бесконечно благодарен своим детям, женам, родителям, друзьям. Особенно сильно благодарен Драко, без которого ничего бы этого не было.

В этот тихий вечер даже усталость приятна, и они устраиваются в оранжерее. Сидя рядом на мягком диванчике. Закутавшись в плед, ладонь в ладонь, и кольца на обручальных пальцах тихонько скребут друг о дружку при любом движении кисти. Драко, облокотившись на Гарри, кладет голову ему на плечо, и пушистые волосы щекочут ухо. Постепенно звуки дневного шума окончательно стихают вместе с опускающейся ночной прохладой, оставляя только тихо шелестящий ветер в кронах деревьев в саду. В глубине подрагивающей глади пруда, где золотые рыбки изредка поблескивают своими цветастыми боками, отражаются загорающиеся звезды. А они молча смотрят в бескрайнюю глубину отражающегося неба. Гарри не знает, о чем думает Драко в этот момент, но ему хочется верить, что о чем-то хорошем. Приятном, быть может, немного грустном, но радостном и счастливом.

Столько времени пролетело совершенно незаметно. Они были в постоянных заботах. Дом, работа, проблемы с магией, которая то и дело порывалась прикончить кого-нибудь в порыве злости. Может быть, это были их потаенные желания, на которые магия охотно отзывалась. Может быть, они и сами слишком расслабились. Все может быть. Но вспоминая сейчас все эти дни, Гарри ощущает радость. Нет, были и склоки, и проблемы. Много проблем! Были скандалы, доводящие до желания придушить всех и каждого. Что-то не получалось, что-то рушилось. Внешний мир до сих пор враждебен к ним: министерство, многие наслушались Скитер и слухов — но даже так они не собирались запрещать ей болтать. Единственное, запретили ей приближаться к их семье, в остальном она была не ограничена. И за последние двадцать два года она исписала ни одну страницу «Пророка» о них, намереваясь даже написать книгу, но пока так и не собрала достаточно информации. Она все еще пытается удерживать внимание на них, но мир не стоит на месте, маги живут не чужой жизнью и частенько умудряются затмевать «Темных Лордов» своими изобретениями, открытиями, достижениями. Потому слухи о них постепенно стихли, хотя Гарри плевать, кто и что думает, главное, чтобы самые близкие знали и чувствовали, что они любят их.

Ночь окончательно накрывает своим покрывалом, погружая все в тишину. Только стрекот высоковольтных проводов, соединяющий эту деревушку с ближайшими городами и миром в целом, тихо баюкает. Эти провода соединяют людей через сотни тысяч километров. Магглы нашли способ связываться друг с другом, даже будучи крайне далеко. В этом их сила — искать способы и возможности, совершать невозможное. Они живут меньше магов, но успевают за свою короткую жизнь совершить множество вещей, казалось бы, совершенно никчемных, однако они способны на очень сильные чувства. Гарри наблюдал все это время за магглами, работающими на них, и удивлялся тому, как сильно они привязываются даже к соседям. Зубоскалят, плюют в спину, но умудряются при этом дружить. И как глубоко в них сидят любовь и ненависть, доходящая порой до крайностей. Непостижимые, двуличные, часто совершенно нелогичные и на удивление искренние.

Мир не перестает развиваться, что-то забывается, что-то становится важнее. Каждый живет в силу своих возможностей. И Гарри рад, что смог увидеть не только отвратительные стороны людей, но и эти их поразительно прекрасные стороны. Но вот чего им всем, и магглам, и магам, стало не хватать в современном мире, это уважения друг к другу. Уважения к чужому выбору, к чужому труду, просто потому, что все они люди, со своими жизнями, своими проблемами.

Голова Драко вдруг падает с плеча Гарри, и он вздрагивает. Видимо, задремал. Зевнув и поежившись, он вдруг тянется к Гарри, накрывает ладонью его ухо, заставляя посмотреть на себя. И снова улыбается. Искренне и счастливо, тут же целуя. Нежно, ласково и даже несколько робко. Гарри стискивает его в объятиях, прижимая к себе, не думая углублять эту сладостную негу. Тонкие пальцы зарываются в волосы и распускают их, стянув резинку. Пушистая копна ниспадает на плечи, щекоча шею. Драко проводит подушечками пальцев по шее Гарри, опуская ладонь на плечо и мягко отталкивает.

— Давай сегодня тут заночуем, — предлагает он, мазнув губами по щеке Гарри и уткнувшись в его шею холодным носом.

— Хорошо, — соглашается Гарри, пропустив через диван импульс магии и заставляя механизм опустить спинку.

Они тут же падают на спину. Но им все же приходится встать, чтобы улечься удобнее и укрыться пледом, на котором они сидели. Повозившись немного, они укладываются спать. А так как подушка у них одна, Гарри бессовестно укладывается на плечо Драко головой, обхватив его руками и уткнувшись носом в грудь. Драко мягко копошится в его волосах, смотря куда-то вверх, на звездное небо сквозь толстое стекло. И просто засыпают в объятиях друг друга. Им не снятся кошмары, даже если они спят не вместе. Они не чувствуют тревоги, если не ощущают друг друга рядом. В конце концов, на смену их страхов и тревог, пришло спокойствие. За них самих, за близких, за весь этот никчемный мир, не нуждающийся в контроле и спасителе. Все, что они делали до этого дня, они делали ради самих себя. Это был обычный эгоизм — желание жить в лучшем мире. Нет, пусть даже не в лучшем, но хотя бы в том, где будет вот такой уют. И они живут в нем. Живут уже так долго. Эти двадцать четыре года пролетели, как один день. Яркая вспышка, ослепившая и подарившая счастье. И этот свет затмевает все их кошмары прошлого.

Утром Гарри просыпается чуть раньше и еще какое-то время лежит рядом с Драко, просто смотря на его расслабленное лицо. Такие пробуждения для Поттера стали своего рода приятной привычкой. Видеть, как, чуть сморщивая нос и ресницы, подрагивают, стоит Гарри оставить невесомый поцелуй в уголке губ, Малфой медленно просыпается. И до того, как он откроет глаза, Гарри легким движением убирает с его лба челку. В этот момент его лицо озаряется счастливой улыбкой, сонной, но искренней и солнечной. А потом, не открывая глаз, тянет Гарри к себе за плечи и разнежено-лениво целует. Полноценным или хотя бы детским поцелуем это назвать сложно, просто легкое прикосновение губ к губам, смазанное по щеке, чтобы покрепче обнять за плечи и, прижавшись щекой к щеке, тихо-тихо прошептать чуть хрипловатым голосом:

— Доброе утро, — дыхание Драко щекочет ухо. Теплые ладони скользят по спине, поглаживая.

— Доброе, — Гарри наваливается на него сверху, прижимая и оставляет ряд нестройных поцелуев на его шее, ушке и плече.

Утро самое ленивое время дня, и, чтобы набраться сил на весь день, зная, что возможно будут слишком заняты, они заимели глупую привычку нежиться каждое утро в объятиях. Ласкаться, целовать, шептать какие-то глупости, тихо смеяться. Они не всегда ложатся спать вместе, потому утро стало для них чем-то особенным. Каждодневным ритуалом, подзаряжающим или же расслабляющим. Бывает, кто-то из них только ложится спать в это время, и прежде чем расстаться на весь день, они нежатся. Своеобразный глупый ритуал проявления любви и ласки. Это прибавляет им сил и успокаивает после тяжелой работы.

И сегодня, пусть им некуда спешить, они все же поднимаются довольно рано. Драко уходит в душ, Гарри идет на кухню, потому что вчера он накупался вдоволь в том пруду, ведь нужно было удостовериться, что грунт надежно удерживает растения, из-за чего пришлось воспользоваться душем в Малфой-мэноре. Любительница подольше поспать Ханьюл Чинжу просыпается с трудом и только к девяти утра, так как сейчас забот в доме не так много и о завтраке каждый может позаботиться сам. Добби, будучи старичком, чаще занимается чем-то попроще. Вистлер, как вторая по старшинству, взяла на себя большую часть забот. Но во время учебы им определенно легче, в доме меньше пакостников.

— Что на завтрак? — Драко подходит к Гарри со спины и, обхватив за талию, упирается острым подбородком в плечо.

— Кофе со сливками и тосты. Хочешь сладкие или сделать бутерброды? — Гарри ластится щекой к его виску. Влажные волосы липнут к коже, и Гарри, развернувшись, целует его в уголок глаза, вдыхая аромат шампуня. — Ты так вкусно пахнешь, — накрывая шею Драко ладонью, Гарри трется носом о его висок, вдыхая сладковатый аромат персика.

— Хочешь съесть меня вместо завтрака? — шаловливые ручки Драко шустро пробираются под майку Гарри, как бы невзначай приходясь по соскам, заставляя Гарри тихо подрагивать.

— Дракоша, — умоляюще рычит Гарри, положив голову затылком на его плечо. — Ты ж просто дразнишься! — плаксивые нотки, но больше похожие на капризные, проскальзывают в голосе Поттера.

— Разумеется! — весьма охотно отзывается Малфой, прикусив мочку уха Гарри. — Как же мне еще тебя помучить, если не так?

Острые коготки проходятся по груди и животу Гарри — Драко опускает руку вниз, тут же пробираясь под штаны. Мышцы живота скручивает судорогой, что облегчает Малфою проникновение. Гарри уже давно перестал носить ремни, куда проще носить штаны на резинке или подгонять их под фигуру так, чтобы не спадали. Это Малфою нравятся ремни, потому что он просто балдеет от того, как нетерпеливо Гарри выдергивает ремень из петель.

— Вот всегда ты так, — Гарри заводит руки за спину, скользит ладонями по животу Драко в поисках бляшки ремня. — Дразнишься, просто потому, что знаешь, что я не могу устоять.

— Мне нравится, когда ты с томительным стоном произносишь мое имя, — Драко прикусывает шею под ухом, оставляя четкие следы клыков, продолжая ласкать рукой в тесноте штанов член Гарри

Чуть опустив руку ниже и мягко сминая мошонку в пальцах, заставляет Гарри напрячь ягодицы. Бархатистый голос Малфоя отзывается легкой вибрацией на коже. Дыхание становится глубже и рваными всхлипами от слегка задевающий кожу ногтей срывается с губ. Драко искусывает шею Гарри, второй рукой стягивая с его плеча майку, тут же опускаясь жалящими поцелуями ниже. Подрагивая, Поттеру все же удается справиться с ремнем и ширинкой. Но в тот момент, когда Гарри удается добраться до его пениса и обхватить ладонями, одной накрыв головку, Драко вдруг делает шаг к нему. Теперь Гарри зажат между столом, упирающимся ему в низ живота, и телом Малфоя.

— Сожми руки не слишком крепко, но плотно, — шепчет Драко у самого ушка Гарри, и от его дыхания по телу бегут мурашки нестройным хороводом, заставляя кровь приливать к самой коже. — Я буду двигаться сам, а ты представляй, как я, — кончик языка Драко проходится по раковине, — трахаю тебя.

Гарри судорожно сглатывает. Пальцы на руках и ногах слегка подрагивают, но он охотно выполняет просьбу-приказ, сжимая пальцы так плотно, чтобы Драко было приятно. Драко делает то же самое, чуть покручивая и дразня сосок. Кровь стекает к паху, заставляя напрягать мышцы живота. Гарри прикрывает глаза, отдаваясь на волю ощущениям. Горячие руки играются и дразнят, Драко делает медленное движение бедрами, и руки Гарри вздрагивая, чуть сжимаются. В ту же секунду в плечо впиваются клыки, срывая с губ тихий вскрик.

— Драко, — тянет Гарри, повернув к нему голову и, ловя губами его ухо, принимается посасывать и покусывать, умоляюще и требовательно повторяя: — Драко. Дракоша. Мой Дракон! — ощущая, как движения его бедер становятся чуть резче, а ласки руками настойчивее и активнее. — Мой Лорд Дракон, — тихо рычит Гарри, подрагивая всем телом, пока Драко безжалостно концентрирует все свою ласку только на головке его пениса.

Острый ноготок едва касается нежной кожи, будоража и заставляя замирать в легком предвкушающем страхе слегка болезненных ощущений. Гарри действительно мазохист, впадающий в какой-то гипнотический транс от ласк Драко, словно мышь перед змеей. Его уверенные движения, вторящие поступательным движением бедер. Отвлекающее истязание сосков, по котором он то пройдется ногтями, то нежно-нежно огладит пальцами ореолы, постепенно окружая и словно загоняет в ловушку. А потом в самый ответственный момент, когда он почти готов кончить, все ласки останавливаются. Рука Драко скользит вверх к шее, обхватывает подбородок и заставляет слегка извернуться, чтобы поцеловать. Целовать долго, глубоко. Не оставляя в голове ни одной мысли. В такие минуты Гарри охотно замирает, поскуливая и умоляюще смотрит ему в глаза замутненным дымкой желанием взглядом. Пульсирующая где-то внутри и вокруг бесконечность отражается в глазах Драко издевательской улыбкой. И в тот момент, когда Гарри стонет едва слышно его имя прямо во время поверхностного и лишь терзающего губы поцелуя, Драко возобновляет ласки, медленно и постепенно ускоряясь.

Его ладонь сжимает плотнее головку, подтягивая к ней крайнюю плоть, отчего мошонка поджимается сильнее, а внутри все взрывается. В том же ритме вбивается в его руки своим членом. От жара их тел руки потеют, и в этой тесноте скольжение получается особенно приятным. Еще приятнее от того, что Гарри автоматически все ощущения от своих рук переносит на свое тело, отчего он фантомно ощущает скольжение пениса в своей заднице. И от этого фантомного ощущения чувства только острее!

Целоваться от срывающегося дыхания уже невозможно, движения становятся быстрее, словно они пытаются схватить снитч, бегая за ним по полю. Сердце в груди и висках стучит невыносимо громко. Гарри слышит срывающиеся едва слышными стонами свое имя с губ Драко, и это звучит лучше любой музыки. Он перестает слышать весь мир вокруг, только его голос. Его глубокое, тяжелое дыхание. И уже это будоражит до пульсирующих яиц от возбуждения. Он крепко сжимает головку Гарри, отчего оргазм, словно взрыв, распространяется по телу сладостной негой, заставляя колени подрагивать. Но даже упасть в сладостной неге не получается, потому что Драко все ее прижимает его к столу, продолжая почти яростно вбиваться в подрагивающие руки Гарри. Пока острые клыки не впиваются в плечо до крови, а его довольный рык пробирает до костей.

Излившись в руки Гарри, Драко наваливается на него, прижимая к столу окончательно. Медленно к ним возвращается звук, и скрипящие половицы где-то на втором этаже отрезвляют. После оргазма, как и всегда, ощущая себя разбитым стеклом, Гарри собирается по кусочкам, нехотя приходя в сознание окончательно. Их кофе уже остыл, и Драко, уничтожив все следы их утренних проказ магией, просто подогревает кофе в чашке, пока моет руки и приводит себя в порядок. Гарри и забыл, что Драко любит холодные тосты, и мысль, что таким образом он его «наказал», заставляют глупо улыбаться.

А спустя десять минут к ним за завтраком присоединяется Ханьюл Чинжу, попутно заканчивая заплетать волосы в косу.

— Доброе утро, мальчики, — зевает она, усаживаясь за стол.

На ней, как и всегда, кроме длинной майки, совершенно ничего нет. Гарри голову на отсечение даст, что нижнее белье и вовсе отсутствует. Сколько бы ей лет ни было, она все равно одежду не переносит. И это плохо сказывается на неподготовленных к этому людей. Шок — еще не страшно, куда веселее наблюдать истерику двух типов. Первый — начинается паника, что им просто некуда деться, смущение, стыд, попытки отвести глаза, нервные смешки. И второй, самый любимый у них с Драко, это когда начинается скандал. Громкие крики, чтение лекций о нормах и правилах этики, морали и нравственности, доходящие до высоких нот при флегматичном «И что?» со стороны Ханьюл Чинжу.

— Как там Астория? Я знаю, что она перебралась туда на время, пока Люциус с Нарциссой отсутствуют, но все же. Думаю, ей там одиноко.

— Уже нет, — Гарри, не забыв вымыть руки, ставит перед ней чашку с зеленым чаем и тосты с вишневым джемом. — Тебе тоже скоро не будет, — лукаво улыбается он, взмахом руки перенося из своего кабинета небольшой стеклянный террариум. — У Афалины и Звездочки есть свои питомцы, теперь и у тебя есть, — он двигает террариум ближе к Ханьюл Чинжу.

Та с любопытством заглядывает внутрь, к удивлению, обнаруживая там богомола из Малайзии, так же именующимся «большим богомолом увядших листьев». Как-то Ханьюл Чинжу случайно раздавила такого, но Гарри все равно нужен был труп для опытов, так что это облегчило ему задачу. А теперь, создав почти такое же существо, как Бэз и Кори, хотя мертвой является только Бэз, Гарри беззаботно дарит его Ханьюл Чинжу.

— Она теперь твоя. Да, это самка. Можешь дать ей имя и каплю своей крови, тогда она будет слушаться тебя во всем, — Гарри усаживается рядом с Драко, принимаясь за свой завтрак в лице горячих бутербродов с холодным кофе. — Если скажешь «бигль», она увеличится в семь раз. А если скажешь «меганерва», то и вовсе в двадцать. В общем, подружитесь, будет тебе и помощник, и пакостник, как захочешь, — посмеивается он, поглядывая на то, как богомол, подрагивая лапками, озирается вокруг на ладони Ханьюл Чинжу.

— Назову тебя Арра, — щурится та, поглядывая на новую подружку.

— Других имен нет? — хмурится Гарри.

— А что тебе не нравится? — удивленно моргает Ханьюл Чинжу, подсовывая богомолу свой палец, чтобы та укусила и испила кровушки новой хозяйки. Что тут же и делает Арра. — Хорошее имя.

— Да вы со Звездочкой сговорились! Будто уже давно придумали эти имена. Можно подумать, я не догадаюсь, что это из наших с Драко имен создано, — бурчит он в кружку.

— Да ты бы и не заметил, если бы как-то не услышал их. Совершенно случайно, должен заметить, — посмеивается Драко. — Но мне больше нравится Драрри, звучит как самое настоящее имя. Весьма приятно на слух, — он почти провокационно улыбается Ханьюл Чинжу, подавая ей какие-то безумные идеи.

— О, я так и предам Эстер, что вы одобрили! — радостно отзывается та.

— Я против! — стукнув чашкой о стол, Гарри пытается отстоять свое право на прекращение коверканья их имен, но все тщетно.

— Да кто тебя вообще спрашивал? — отмахивается от него Ханьюл Чинжу, целенаправленно пытаясь его разозлить. — Хозяин разрешил — песик согласился, — смеется она, наблюдая, как Гарри от злости запихивает себе в рот весь тост разом, набивая щеки.

Драко тихо посмеивается, поглядывая на них со стороны, будто наблюдает за детьми, когда те играют. Созерцать ему нравится больше. Наблюдать и смеяться вместе с играющими или вовремя останавливать, если доходит до опасного состояния. Словно пытается запомнить каждый момент. Гарри это и нравится, и пугает. Но он понимает Драко. Все, что у них есть, это память. Память прошлого и настоящего. Потому что будущего у них больше нет.

После завтрака Ханьюл Чинжу сразу же идет разбираться с делами. Сезон сбора урожая уже почти закончился, но нужно еще многое сделать. Подкормка земли, чтобы на следующий год урожай был хороший, а земля не истощалась. Посеять озимые, укрыть перемерзающие растения и множество подобных вещей. Они с Асторией давно включились в эту работу. Не только, чтобы они знали, но и чтобы не бездельничали. Пару раз отправляли их за границу и на отдых вместе с детьми, чтобы закупить какие-то редкие растения, овощи, семена. Мало ли зачем. Ни дня не было без какого-то занятия, хотя и отдых, разумеется, был. Потому сейчас отправляясь куда-то, Гарри с Драко могут не волноваться, что дома что-то случится. Их девочки прекрасно справляются сами. Иной раз могло бы даже показаться, что они с Драко им вовсе не нужны для хорошей жизни.

А им нужно еще подготовить пару вещей. До конца разобраться с дарственной, окончательно ее заверив. Бумажная волокита никогда не была сильной стороной Гарри, потому этим часто занимается Драко. Да и договариваться с людьми у него получается лучше. Все же это определенно природный дар, воспитанный в нем с детства — этикет. Гарри человек простой и к высшему обществу не приучен, а Драко среди различных бюрократов и бизнесменов ощущает себя как рыба в воде. Даже Астории и Ханьюл Чинжу это дается намного лучше, чем Гарри. Он честно пытается не позориться перед людьми, но заучить правила не значит уметь ими пользоваться. И это особенно сложная задачка.

После завтрака и вплоть до шести вечера они возятся с документами, пытаясь закончить все побыстрее. Они устали. И не только от этого. От многих вещей, на самом деле. Чертовски многих вещей. Потому и пытаются сделать все быстро и качественно, чтобы наконец отдохнуть. Но благо к концу дня все заканчивается, и необходимые документы готовы. Заглянув домой на пару минут, они оставляют часть бумаг на столе в кабинете Драко, захватывают пару вещей и отправляются в школу. Туда нет возможности ехать на машине, потому Гарри с огромной тщательностью удостоверяется, что Драко выпивает зелье перед трансгрессией. И только после этого, прижав его к себе покрепче одной рукой, второй держа увесистую сумку, трансгрессирует.

Хогвартс встречает их давно забытым шумом еще с улицы — они трансгрессировали к воротам. У Черного озера, на поле и просто на желтеющих лужайках группками резвятся дети самых разных возрастов. Гарри невольно щурится, вспоминая, как и сам жил тут большую часть своей жизни. Ох, было же времечко! Поддерживая Драко, он ждет ровно шесть минут, чтобы тому полегчало. Если тошноту можно сбить, то от головокружения не так легко избавиться. Гарри давно стал подозревать, что это не плата за их силу, скорее, это что-то в организме Драко. Или даже на психологическом уровне, что крайне сложно проверить. Да и проще верить, что это своеобразная морская болезнь, чем что-то серьезное.

— Папуля! — со стороны озера до них доносится громогласный девичий крик, а в следующую секунду на них с объятьями налетает Дельфини.

— Афалина, тебе уже двадцать один год, а ты все еще вешаешься на нас, как маленькая, — Гарри пытается выглядеть строгим родителем, что у него никогда не получалось. — И разве так ведет себя профессор? — он мягко треплет ее по непослушным кудрям.

— Ворчишь, как старик, — довольно щурится Дельфини от этой ласки, все еще обнимая отцов. — А вы сюда просто так или в гости?

— В гости просто так, — Драко мягко обнимает ее, легонько похлопывая по спине ладонью. — Как работа?

— Ох, это намного интереснее, чем я думала! Я все еще стажируюсь и привыкаю, профессор Флитвик такой веселый, — она нехотя отлипает от них, небрежно собирая волосы в хвост резинкой, которые она привыкла таскать с собой постоянно.

Теперь Гарри может разглядеть счастливые искорки в ее черных глазах. Вот же, забавы ради, что ли, но она взяла от родителей очень многое. Черные кудрявые волосы Беллатрикс, черные глаза Тома, его нос, ее губы, его манера пронизывающего взгляда вкупе с вкрадчивыми нотками голоса Лестрейндж. И невыносимая активность. Если будучи крохой, она была спокойной, то к трем годам стала активной, и даже Бэз не всегда успевала за ней приглядывать. Маленький шустрый ураган, желающий познать весь этот огромный мир. Сейчас же ее активность включается только при большой заинтересованности или всплеске ярких эмоций. Что со стороны выглядит так, будто она балансирует между бурей и штилем, где переход равен одному удару сердца.

Сложность в ее воспитании больше составляло то, что до двадцати лет Дельфини жила почти в дороге. Первые полтора года она прожила в Англии и до шести лет проживала в Штатах. К тому времени слухи про ребенка Волдеморта уже стихли, а Гарри смог добиться некоторых результатов в своих исследованиях, и потому Ханьюл Чинжу нужна была им здесь. За последующие пять лет ее жизни с ними произошло чертовски много! Надо отдать должное Ханьюл Чинжу, мама из нее просто замечательная. Девочка не была обделенной вниманием, но и не слишком разбалованная. Дельфини легко переняла на себя змееподобные повадки Ханьюл Чинжу, с ее острым языком. Хотя в характере проскальзывают иной раз эти властные нотки Реддла или безумие Лестрейндж. И в самый ответственный момент — с шести и до одиннадцати лет, когда восприятие мира складывается окончательно — она жила с ними. Им с Драко пришлось изрядно постараться. Не подавлять эти ее стороны, но дотошно и тщательно разъяснять, что каждое действие нужно хорошо обдумывать. И если собираешься мстить, делать это надо так, чтобы никто и никогда не заподозрил, чьими руками это было сделано. Да, это неправильно, но это учит думать, а главное, заставляет быть осторожным, чтобы не навлекать на себя лишнюю беду. Потому что не попасться за свои проказы — это искусство, а хулиганить без раздумий может каждый.

Они учили ее не столько подавлять свои желания, сколько контролировать их. Учили ее быть честной с самой собой, а потому были честными с ней. Ханьюл Чинжу уже рассказывала ей, кто ее родители, почему она не с ними. Гарри и Драко рассказали ей значительно больше, чем знала Ханьюл Чинжу. Сначала она не верила, да и кто бы поверил в такое. Пришлось провести немало долгих вечеров за чашкой горячего шоколада, разговаривая с ней и рассказывая. Имя ей дала Беллатрикс, ни Гарри, ни Драко не думали препятствовать ей в этом. Рассказали, что Томас ее никогда не видел и даже на руках не держал, но лишь потому, что не могли и дальше удерживать Тома там. Магия магией, но у всего есть свои лимиты, а Гарри и Драко не всесильные. Она единственная, кому они рассказывали, а показали уже много позже, когда она была к этому готова. Гарри солгал бы, если бы сказал, что не боялся осуждения и презрения с ее стороны, но, к его приятному удивлению, это не отвернуло от них Дельфини.

Первое время это действительно было сложно. Даже поступление в Ильвермонии стало для нее попыткой побега, хотя Драко уверял, что не столько от них, сколько от нее самой. И несмотря на ее отчужденность первые два курса, домой она приезжала каждое лето. А к ее четырнадцати годам, когда у многих родителей появляются серьезные проблемы с детьми, все как-то само по себе наладилось. Даже как-то странно, но она стала относиться к ним намного теплее. Называла их то по именам, то папулей, в зависимости от настроения или если ей что-то было нужно. Год за годом, в тепле и заботе друг о друге, покой их дома был восстановлен. Теперь Гарри без зазрения совести или стыда, даже с гордостью, может назвать их дом самым уютным и спокойным местом на всей планете.

Правда, истинную причину побега Дельфини в Штаты он узнал только после того, как она окончила школу.

— Ты все еще не сдаешься? — Гарри смотрит на нее с теплотой. Все же она его дочь, и, откровенно говоря, не слишком рад тому, что она выбрала. Но и препятствовать не станет.

— Как и ты не сдавался, — хитро щурится она, широко улыбаясь. — У меня еще полно времени, я успею!

— Мне его даже немного жаль, — Драко искренне сочувствует объекту сумасшедшей любви Дельфини Беллатрикс Реддл. Но он уверен, что она не сделает ничего, что стало бы проблемой и для нее, и для него.

— А мне нет, — скалится Поттер. — В конце концов, он тоже должен познать это счастье! — почти злодейски хихикает он, предвкушая. — Ты за кем-то приглядывала или просто так на улице? Если нет, то найди мальчишек. И тащи их к директору. А мы пойдем вперед, нам надо с ним еще поболтать.

— Хорошо! — Дельфини ускакивает вперед них.

Драко качает головой, провожая ее взглядом. Гарри так же смотрит на нее, думая о том, насколько хорошо им удалось воспитать ее. Сможет ли она прожить счастливую жизнь, если какие-то ее желания не исполнятся и не поддастся ли она искушению? Так много всего, что они еще не успели сделать, но, к сожалению, у нее уже совершенно не тот возраст, когда можно на нее влиять. Только поддерживать и помогать, если сама того попросит. Малфой подхватывает Гарри под руку и тянет за собой, иначе они застрянут надолго, а глазастых зрителей, перешептывающихся между собой, уже хватает.

В школе почти ничего не изменилось за это время. И при этом это уже совершенно не та школа, в которой учились они. И дело не в каких-то мелких перестройках и замене учителей, а скорее, в атмосфере вокруг. Она стала куда более оживленной. Быть может, потому, что сейчас свободное время у студентов, и потому, что последние теплые деньки никто не хочет упускать. Даже встретили пару профессоров по пути к директорскому кабинету. Старшее поколение все еще опасаются их, но уже не так сильно, как двадцать лет назад. Постарели! Хотелось бы Гарри так думать, но нет, просто если не поддерживать статус «Темного Лорда» уже никто не будет бояться. Люди слишком легко забывают любые передряги, не коснувшиеся их лично.

— Добрый вечер, директор, — радостно произносит Гарри, входя в кабинет.

— Добрый, Гарри, Драко, — отзывается Дамблдор с портрета, привычно мягко улыбаясь.

Написанный еще при жизни, он не знает событий, произошедших вне стен школы. Потому общение с ним не так и важно, но все же разговор был. Не сказать, что тяжелый, скорее нудный. Дотошное объяснение в общих чертах, что они поступали так, как считали нужным, без подробностей и впадение в крайности, но с четким «так было нужно», не терпящим пререканий.

— Добрый вечер, директор Снейп, директор Дамблдор, — Драко слегка кивает им обоим, не скрывая того, как наслаждается раздражением Снейпа.

Он уже в курсе, что они пришли к нему. Мог заметить на Карте Мародеров, которую Гарри отдал ему, как только в школу пошли мальчишки. Это было нужно, чтобы быть уверенными, что с ними все будет в порядке. К тому же эту карту не обманут никакие чары. Даже мантия-невидимка, отданная мальчишкам, не скроет их с этой карты. А Снейпу так проще отслеживать их перемещения по школе. Слишком уж он нервничал из-за этого. Даже больше, чем Гарри с Драко. Что весьма комично, но на деле он просто боялся, что те будут влипать в самые жуткие неприятности. Да и мало ли, как родители воспитывают своих отпрысков. В конечном счете, на стороне Гарри и Драко нет никого, кроме самых приближенных к ним, а их можно по пальцам пересчитать.

— С чем пожаловали? — Снейп откладывает перо и сверлит их тяжелым взглядом.

Гарри бы мог изобразить испуг, позлить его еще немного, но вместо этого просто широко улыбается. Что вызывает у Снейпа непроизвольный нервный тик нижнего века правого глаза. Похоже, за сегодня они не первые, кто пришел его позлить.

— В гости и по делам, — коротко и ясно отзывается Драко. — А вообще, пришли сделать подарок, — он достает из внутреннего кармана пальто папку с бумагами и кладет ее на стол перед Снейпом. — Тут документы на фабрику Коукворта. Вы станете ее полноправным владельцем, как только поставите свою подпись в конце документа. Не волнуйтесь, Астория и Ханьюл Чинжу вполне справляются с управлением сами, но теперь все важные документы будут проходить через вас.

— Зачем? — севшим голосом хрипит Снейп, уставившись на них, как на ожившие кошмары.

— У вас в кабинете так уныло, если честно, — Гарри резко меняет тему, забираясь в сумку и доставая оттуда уменьшенный аквариум.

Подойдя к столу, он ставит его и легким импульсом возвращает стандартный размер. Внутри, среди водорослей, одиноко плавает морской конек-тряпичник. Он самый обыкновенный и даже ни разу не подвергался магическим опытам. Гарри не мог держать его вместе с остальными рыбами в морском аквариуме дома, а потом он вспоминает о столь же одиноком Снейпе и решил, почему бы и не подарить? Уход за ним сложный, конечно, но первое время помогать будет Вистлер, обучит кого из местных домовиков, потом будут они занимаются. Плотность воды, течение и очистку производит пара чар и маггловских аппаратов, за ними потребуется только ежедневное отслеживание раз в сутки стабильной работы и правка чар, чтобы не вышли из строя. Иначе конек может погибнуть. Но все это, если привыкнуть, довольно просто, и даже сам Снейп легко с этим справится.

— А вы знали, что икру вынашивает самцы морских коньков? В период спаривания они тесно прижимаются друг к другу, а потом самец открывает свой кармашек, и самка выбрасывает в него икру, — произносит Гарри будничным тоном.

— К чему вы клоните? — Снейп едва ли не сглатывает, уже пугаясь их такого поведения.

— Да ни к чему, просто примечательный факт о морских коньках, — Гарри пожимает плечами и вольготно усаживается в кресло. — Решили сделать вам подарок, и вот. У Дамблдора тут сидел Фоукс, который, на поверку, оказался еще и фамильяром, привязанным к нему. А у вас будет морской конек.

— Зачем? — словарный запас Снейпа в шоковых состояниях обычно упрощается до коротких вопросов.

— Просто так, — с самой невинной улыбкой, на которую способен, произносит Гарри.

— Директор Снейп, это, действительно, простой подарок от нас, — Драко присаживается на подлокотник кресла, в котором сидит Гарри. — Вы столько помогали нам, и мы решили, что стоит быть благодарными. Да, это странная благодарность, но ничего лучше мы не придумали, простите.

Снейп хмуро глядит на них, все еще подозревая, что в этих подарках кроется что-то неприятное, но в голову ему ничего путного не приходит. Гарри даже наслаждается этой гримасой активного мозгового штурма и жутко интересно, до чего же он может додуматься. Вариантом может быть тьма тьмущая, но лишь единственный верный.

Дверь кабинета снова открывается, впуская непрошеных визитеров. Дельфини приводит с собой двух подростков четырнадцати лет. Стройные, не лишенные своих мальчишеских черт, но с прямыми спинами и открытыми улыбками. Они отдаленно похожи друг на друга, но в каких-то совершенно неясных чертах, угадывающихся далеко не сразу. И куда больше в них различий. Блондин, стоящий по левую руку от Дельфини, пришедшей с ними, чуть выше второго мальчишки, но и несколько щуплый. Его серые глаза, с неровной каемкой зелени вокруг зрачка, мгновенно прищуриваются в улыбке, отчего нижнее веко слегка выгибается. На бледной коже тут же проступает румянец, а непослушная челка падает на глаза. Можно было бы подумать, что он красит концы волос в черный, но нет, так над ним подшутила природа, и если волосы отрастают длиннее двух дюймов, то становятся темнее, пока вовсе не почернеют. И темнеющие к концам волосы в прически стиле «Андеркат» смотрятся весьма современно и даже придает ему шарм этакого бунтаря. За что Люциус ни раз отчитывал, но почему-то именно Гарри.

— Пап, отец! — произносит тот, нападая на них так же, как и Дельфини чуть ранее.

Гарри даже встать не успевает, как оказывается зажат под тяжестью двух тел, но охотно обнимает их в ответ. В какой-то период их жизни, незаметно, как, но тактильный контакт стал очень важным. Постоянные объятия при встречах с самыми важными и дорогими людьми, как подтверждение «мы здесь и сейчас».

— Мы не виделись всего пару недель, чему ты так радуешься, Скорпиус? — Гарри треплет пушистые волосы, наводя в них тотальный беспорядок, отчего тот шипит на него.

Брюнет, вошедший после Дельфины, моментально обходит ее, подходя к ним ближе, но останавливается в паре шагов. Его ярко-зеленые глаза, с темно-серой каймой вокруг радужки, сияют счастьем, а улыбка не скрывает чуть-чуть выступающих клыков. В отличие от Скорпиуса, он немного зажатый и не такой эмоциональный. Даже сейчас он слегка смущенно теребит свои кудрявые волосы, светлеющие еще с полутора дюйма к кончикам. Он отдает предпочтение коротким и удобным прическам, не требующим долгого времени на укладку, потому у него вполне себе обычная прическа с волосом не длиннее трех дюймов.

— Аллан, иди к нам, — мягко подзывает Гарри, и тот, склонив голову, подходит. — Ох, и в кого ты такой стеснительный? — наигранно вздыхает он, поглядывая на Драко, который тут же отводит взгляд, делая вид, что он тут не при чем.

И Гарри стискивает их всех в объятиях, почти буквально усаживая на себя, не желая отпускать никого из них.

Их сыновья. Появившиеся на свет вопреки всем прогнозам и даже почти без магического вмешательства. Была ли это шутка магии или сама природа над ними посмеялась, Гарри понятия не имеет. Но тот факт, что у им удалось совершить невозможное даже для современных технологий, неимоверно пугает. Но с другой стороны, никто и никогда не узнает, как именно они появились на свет. О том, что Аллан Хеттуин Поттер и Скорпиус Офион Малфой братья, знают лишь они сами, Люциус, Нарцисса, Северус Снейп, Дельфини, Астория и Ханьюл Чинжу. С момента их зачатия и до нынешнего дня, за сыновей Гарри готов кланяться Астории и Ханьюл Чинжу в ноги каждый день. Они выносили их, даровав жизнь. И несмотря на то, что биологически они не являются им матерями, все равно любят их и считают своими сыновьями. Гарри совершенно не против этого, наоборот, рад, что все получилось именно так. Потому что Ханьюл Чинжу и Астория — просто замечательные мамы!

— А зачем вы сюда пришли? Что-то случилось? Или вы снова куда-то собрались? — забрасывает вопросами Скорпиус, сверкая любопытством во все стороны.

— По делам, разумеется, — Аллан морщится от громкого и все еще высокого голоса Скорпиуса.

— Вас пришли навестить, — Драко поправляет растрепавшиеся волосы сыновей.

Их сыновей. Это так странно: осознавать, что это именно их с Драко сыновья. Генетика просто невероятная вещь! А способность молекул видоизменяться и мутировать еще более пугающая. Но как же приятно знать, что Гарри является биологической "матерью" для Скорпиуса, как Драко для Аллана! Это пугающе приятное чувство. Словно они с Драко совершили самую невозможную вещь в мире. Словно они с Драко стали самыми неуловимыми и опасными преступниками всех времен и народов, чьи имена останутся неизвестными до скончания человечества! Захватывающе, пугающее и обжигающе приятное чувство непередаваемого превосходства. И радости.

— И подарки принесли, — нараспев произносит Гарри, нехотя выбираясь из-под тяжести трех тушек, но, схватив сыновей за руки, утаскивает к оставленной на полу сумке.

Спустя одну секунду из сумки были вытащены клетка для крупных попугаев и переноска для собаки средних размеров, тут же вернувшиеся к своему стандартному размеру. Гарри ставит переноску перед Скорпиусом, а клетку рядом с Алланом, сидящих так же, как и он, на корточках.

— Мы вам не дарили домашних зверей перед поступлением в школу, но теперь исправляем эту оплошность, — почти торжественно произносит Гарри, убирая с клетки ткань и открывая переноску.

Встрепенувшись в узкой клетке, пару раз перебирая лапами по жердочке, ворон-альбинос осматривается серо-голубыми глазами, тут же цепляясь взглядом за Аллана, и, замерев, смотрит на него впритык. А из переноски, мягко ступая, выбирается черный, как смоль, обыкновенный лис. Он так же озирается вокруг, окидывает ворона в клетке беглым взглядом и самостоятельно забирается на переноску, медленно переводя каре-зеленый взгляд с Гарри на Скорпиуса.

— Итак, мальчишки. Это ваши питомцы, как и Бэз, но их надо будет кормить. Они живые и будут жить с вами до конца вашей жизни. Вам надо только дать им капельку своей крови и имена, чтобы они стали полностью вашими, — поясняет Гарри, открывая клетку. — Разумеется, мы так же сделали возможность уменьшения и увеличения, как и с Бэз. Чтобы увеличить, достаточно сказать «гарпия» или «медведь», для уменьшения — «фенек» и «галка», а чтобы вернуть к стандартному размеру «ворон» и «лис». Уменьшаются и увеличиваются они в два раза, так что лучше не злоупотреблять этим. Привычнее им будет находиться в своих обычных формах.

Объясняя, Гарри попутно убирает сумку. Прослушав краткий экскурс, мальчишки тут же увлеченно принимаются знакомиться со своими новыми питомцами, не обращая ни на кого внимания. Гарри отходит от них, возвращаясь к Драко, уже удобно устроившемуся в кресле. Теперь он занимает подлокотник, с довольным видом смотря на Аллана и Скорпиуса, развлекающимися с новыми питомцами.

Отказ дарить им животное перед поступлением в школу был именно ради этого момента. Гарри потратил почти восемь лет, чтобы разобраться с тем, как живого сделать подобным Бэз. Она мертвая и легче привязывается к любому другому живому, потому сменить привязку с Гарри на Дельфини было не проблемой. Но живое существо, обладающее своим разумом, характером, к которому так просто не подселишь крохи разума, намного сложнее. Но Гарри добился определенного результата. Еще при рождении и этого ворона, и лиса с Кори и Арри, он добавил в них капельку магии. Фактически, он просто делал химеру, стараясь не уродовать. И у него получилось без особых жертв, хотя были мысли последовать примеру Реддла, но такому подарку вряд ли кто-то обрадуется. Потому пришлось идти долгими путями.

— Так вот зачем было столько живности, — произносит Снейп, неожиданно осознав необходимость заселения зверьем дом Реддлов.

— И не только. Они совсем маленькими просили у нас такого же зверька, как Бэз, но это не так просто, на самом деле, — Драко с любовью смотрит на увлеченных детей, знакомящимися со своими животными. — Но, вот они. Ваш конек обычный, если что, — закинув ногу на ногу, Драко облокачивается на Гарри, и тот кладет руку ему на плечо.

— Вот спасибо, — вполне искренне благодарит Снейп, даже выдохнув облегченно.

А Поттер по лицу его видит, что он думает о фабрике. Не совсем обычная, работающая ткацкая фабрика, имеющая две рабочие смены — одна магическая, вторая маггловская. Но ткани зачастую продаются в обе стороны. Потому что с помощью магии станки работают и быстрее, и точнее. Да и благодаря своим путешествиям, они смогли найти пару хороших мастеров, которые охотно уехали вместе с ними сюда, чтобы обучить своему мастерству молодое поколение и снискать своеобразную славу в ткачестве. Но они с Драко преследуют еще одну маленькую цель с этим подарком. Зная Снейпа, он никогда не рискнет и не осмелится на что-то, если у него не будет достаточного количества средств. Потому с забегом на будущее, чтобы он точно не смог уйти, они и дарят ему эту фабрику. Как и планировали, в общем-то. И к нынешнему дню никто из их близких и дорогих людей не будет бедствовать. Но даже так, ни Аллан, ни Скорпиус не будут разбалованными, потому что их с рождения приучали к тому, что необходимо трудиться. Это может показаться странным для любого мага, но Гарри и Драко обучали их не только магии. Зачастую магия может не сработать, а дети колдовать могут только с палочкой, потому необходимые навыки для выживания у них есть. Они смогут приготовить себе поесть, смогут постоять за себя, у них острый ум, развитое любопытство, достаточно знаний, чтобы не вляпаться в неприятности или уйти от них целыми и невредимыми. Сейчас, глядя на них, Гарри с уверенностью может сказать, что они справятся, даже если случайно окажутся в совершенно незнакомом месте. И поодиночке, и вместе. Потому они с Драко спокойны.

— Пап, а пап, — Скорпиус подходит к ним ближе и заискивающе заглядывает в глаза Поттеру.

— Ну говори, что хочешь, — вздыхает Гарри.

— Ты такой не палевный, Скорпи, — саркастично замечает Аллан, уже усадивший на свое тонкое плечо ворона, что кажется даже крупнее его головы раза в два. — О, или ты пользуешься методами девчонок — строишь отцам глазки, да? — Ал изящно выгибает бровь, насмехаясь над Скорпиусом. — Он сломал метлу, а скоро будет игра.

— Ну вот почему? — Скорпиус морщится, резко оборачиваясь к Аллану. — Почему ты такой вредный? Постоянно язвишь, а сарказм для тебя, как смысл жизни, а? И как только Лулу тебя переносит?

— Действительно, как же она меня переносит, если ты не можешь. Какой ужас, — Аллан иронично закатывает глаза, не без удовольствия наблюдая, как Скорпиус уже тянет к нему руки, жамкая пальцами в воздухе, будто пытается придушить.

— Ну чуть-чуть! Пожалуйста, я не буду до смерти душить. Ну, правда, только до потери сознания, — Скорпиус гримасничает, все еще пытаясь дотянуться, но не хватая Аллана. — Между прочим, если не сломать шею, а только придушить, человек выживает.

За их спорами всегда интересно наблюдать. Потому что даже в словесной перепалке они умудряются хорошо сотрудничать. И даже когда они поступали в школу, разрываясь между выбором факультетов, они выбрали Хаффлпафф. Как же Люциус громко орал и грозился проклинать всех и вся после этого! Но тогда мальчишки пояснили, что тем самым они просто избежали проблем в столкновении со слизеринцами и гриффиндорцами, которые не слишком жалуют Поттеров и Малфоев. Равенкло для мальчишек слегка напряженное место с их постоянными загадками, а вот Хаффлпафф, находящийся ближе всех к кухне, просто идеальный вариант. Спокойно, тепло, пообщавшись с софакультетниками, уже к концу месяца мальчишки обзавелись друзьями и чувствуют себя весьма комфортно. А Драко и Гарри совершенно не против их решения, потому что им не важно, какой факультет они выберут, главное, чтобы получили минимум образования.

— Кстати, отец, я не могу найти ничего полезного в библиотеке о зельях, можно взять книги из дома? — Ал игнорирует Скорпиуса, обращаясь к Драко.

— Хорошо, свяжись с Вистлер или Пелвисом, они принесут тебе нужные, — легко соглашается Драко, прекрасно зная, что Аллан не станет заниматься ничем опасным.

— Сразу видно, чье воспитание, — тяжко вздыхает Снейп, глядя на эту картину.

— Удивительно, что еще никто не понял, что они братья, — хихикает Дельфина, сидя рядом с лисом и поглаживая его пушистые уши. — Они же просто нереально похожи!

— Это для тебя, — фыркает Аллан. — И для всех вас похожи. А другие видят то, что хотят. Да, братик? — выделяет он интонацией, поглядывая на Скорпиуса весьма выразительно, отчего тот тут же расплывается в шкодливой улыбке.

— Ну а что? Зато ко мне никто не липнет, думая о том, что я тайно в тебя влюблен, — пожимает Скорпиус плечами, не испытывая по этому поводу никакого стыда. — Я, так-то, не намерен заводить подружек в школе. И парней тоже.

— Спорт головного мозга, ага, диагноз ясен, — подытоживает Аллан.

— Гены, страшная штука, да, Гарри? — полушепотом спрашивает Драко.

Гарри опускает на него взгляд и видит его какую-то странную, отчасти счастливую, но в то же время скорее самодовольную улыбку. Неужели тот факт, что Скорпиус характером больше похож на Гарри, его так радует? Почему? Что в этом такого? То, что природа или магия, а может, и все вместе над ними так посмеялись, радует его настолько, что он выглядит даже счастливее, чем обычно? Гарри, конечно, надеялся, что его опыты пройдут успешно, но воспитание так же многое значит. Разве нет? Вот только ответа так и не будет, потому что Драко даже не собирается пояснять смысл своих слов.

Пообещав Скорпиусу разобраться с метлой, они пытаются спровадить мальчишек хвастаться своими новыми зверьками, но те не соглашаются и активно участвуют в болтовне вплоть до позднего вечера. Тот факт, что у них есть друзья, больше всего радует Драко. Он боялся, что их дети будут аутсайдерами и просто не смогут прижиться, но вопреки его опасениям, мальчишки смогли отстоять и свое место в школе, и завести друзей, и даже выделиться на фоне остальных не только фамилиями, но и своими характерами. Как и Дельфини, они впитали от родителей все самое худшее, умудрившись сделать это своими особенностями. Сарказм и ироничность Драко, упертость и шаловливость Гарри. Дети, как губки, впитывают все, что видят перед собой. И в том, какими они вырастут, виноваты родители. Именно виноваты, потому что только по их вине их дети становятся либо лучше, либо хуже, чем могли бы быть. Но, похоже, обучать их чуть большему, чем преподают в школах, было плохой идеей, потому что два наглых и хитрых мальчишки используют любые методы в достижении своих целей. И все же, это лучше, чем если бы они этого не знали. Впрочем, самое главное, как любит повторять Драко, не знать много, а знать, где именно можно достать информацию, и именно этому он их учит.

Разговоры заполняют кабинет директора так, что даже обычно скучающие портреты оживляются и прислушиваются. Гарри не особо волнуется, рассказывать им все равно некому, да и что они могут рассказать? Как дети хвастаются своими успехами в школе, а Снейп жалуется на эти «успехи»? Нет, скорее, им просто давно не выпадал такой редкий шанс послушать чьи-то будни. А они все рассказывают всякие смешные ситуация, в которых смеется обычно только рассказчик. Потому что для Снейпа весело ловить на горячем хулиганящих студентов, студентам интереснее облапошивать профессоров, а Дельфини, пока как стажеру, весело и то, и другое вместе. Гарри слушает их, ощущая, как с каждой минутой, проведенной тут, в их компании, пальцы Драко впиваются все сильнее в его колено. Пожалуй, действительно пора.

— Спасибо, — Аллан обнимает сначала Драко, потом Гарри, — за Индара, — поглаживает ворона по когтистым лапам, впивающимся в его плечо.

Аллан всегда был более спокойным, и эмоции его обычно спрятаны глубже. Он робкий. Гарри тоже был таким в детстве, но в отличие от самого Гарри, робость Аллана заключена в сложности и глубине его эмоций. А это уже характерная черта Драко. И Гарри до сих пор не может понять, наказало его так или наградило, ведь Аллан и Скорпиус действительно очень на них похожи. Похожи настолько, что пугает.

— И за Дарина! — подхватывает Скорпиус, держа на руках миниатюрную версию лиса. — И за метлу. И вообще, спасибо! Мы вас очень любим, — сияет он белоснежной улыбкой.

— Мы вас тоже, — отзывается Драко, все еще впиваясь в колено Гарри пальцами едва ли не до крови.

— Учитесь прилежно! Иначе скажу мамам, чтобы они перестали вас баловать, — грозится Гарри, на что в ответ получает две хитрые мордашки с высунутыми языками и заливистый смех из-за двери.

Выскочить бы за ними, стиснуть в объятиях еще разок и не отпускать никогда. Расцеловать их щечки, как когда-то в детстве, рассказать бы им о том, как любят и как сильно они им с Драко дороги. Обнять бы их всех, как когда-то давно, когда они еще были в утробе. Когда в их комнате глубоко под землей, на куче мягких подушек и одеял, в обнимку спали семеро. Дельфини всегда ложилась посередине, по правую руку от нее Ханьюл Чинжу, а по левую Астория; когда же родились мальчишки, то между Ханьюл Чинжу и Дельфиной спал Аллан, а между Асторией и Дельфи — Скорпиус. А Гарри, лежа за спиной Ханьюл Чинжу, держал лежащего за спиной Астории Драко за руку. И все это было так, словно они обнимали их всех. Самых родных и близких. Спать всем вместе было так спокойно. Поттер уверен, что в те ночи Драко чувствовал то же, что и сам Гарри — чувство защищенности и защиты. Пока они были рядом с ними, пока они слышали во сне их дыхание, ощущали рядом с собой их тепло, было невероятно спокойно.

С возрастом мальчишки и Дельфини перебрались в свои комнаты, как и Астория с Ханьюл Чинжу. Было сложно привыкнуть спать без них, частенько то Гарри, то Драко, просыпались по ночам и бродили от комнаты к комнате, убеждаясь, что они в порядке. В такие ночи Драко обнимал Гарри со спины за плечи, а Гарри прижимал Драко к себе, и оба пытались свыкнуться с неизбежным — взрослением.

А сейчас, слыша их удаляющиеся шаги и голоса, кажется, будто они исчезнут. Испарятся, словно дым. Рвануть бы за ними, но... Гарри даже с места сдвинуться не может! А ногу под штанами заковывает в лед.

— Я тоже пойду, надо закончить отчет для профессора Флитвика, — Дельфини окидывает Снейпа беглым пронзительным взглядом, от которого он чуть ежится, и, оставив на щеках Гарри с Драко легкие поцелуи, выходит из кабинета.

Драко тихо посмеивается, словно она успела прошептать ему шутку. Только она и слова не произнесла, просто он ощущает их — ее и Снейпа эмоции, — и его это веселит. Хотел бы Гарри знать, что именно его забавляет, но спрашивать не станет, очевидно же, что поведение Дельфини и реакция Снейпа на ее действия. И только когда они остаются втроем в кабинете, Малфой с трудом разжимает пальцы. На месте его ладони на штанах остаются дыры от его ногтей, даже штаны чуть окровавлены, но из-за холода Гарри и десятой доли унции крови не потерял. Сосредоточив на нечаянном ранении магию, он залечивает ногу и восстанавливает штаны, ощущая, как с отпускающим холодом к ноге возвращается чувствительность, и это больно. Пять звериных когтей в ноге — больно. Но эта боль не идет ни в какое сравнение с тем, что сейчас съедает их души.

Малфой все еще улыбаясь, поднимается и подходит к столу, поглядывая на спокойно болтающегося между водорослями конька-тряпичника. Тот словно и не живой вовсе, колышется вместе с водорослями в потоке, совершенно безразличный ко всему. Ему нет дела до окружающего мира, ему нет дела ни до чего. Его мир — это аквариум, и за его пределами — смерть, как и исчезновение кормящей руки. Гарри смотрит на Драко и пытается понять, как сильно он жалеет о том, что они делают. И жалеет ли о чем-то. Нет, вряд ли, это же Драко. Он может жалеть только о том, что не сделал. А значит, ему не о чем сожалеть, ведь они сделали все, что планировали.

— Я не могу принять ваш подарок, — произносит Снейп, едва убедившись, что за дверью никого нет.

— У вас нет выбора, директор, — ядовито улыбается Гарри, подходя к нему ближе и вставая по правую руку. — Потому что иначе его просто выставят на продажу, и все потеряет свой смысл, — с невинностью во взгляде и ядом на устах Поттер без стыда и совести угрожает Снейпу, прекрасно зная, что он не сможет поступить так с Асторией и Ханьюл Чинжу, вложившихся в эту фабрику.

Снейп сжимает челюсть, прожигая Гарри взглядом. С тем же успехом Гарри мог просто заставить его поставить свою подпись, но последнее время Поттер почти не пользуется этой своей особенностью. И потому прибегает к вот таким вот откровенным шантажам, используя чужие слабости в своих интересах. Что сказать, Драко на Гарри совершенно плохо влияет.

— Что ж, нам пора, — Драко поднимается и поправляет пальто.

— Мы еще зайдем, — обещает Гарри, похлопав Снейпа по плечу. — Подпишите бумаги, директор, это в ваших же интересах.

Снейп ничего не ответив, молча провожает их взглядом. А они, едва выходя в коридор, берутся за руки. Драко сам льнет к Гарри ближе, прижимаясь к нему, и они трансгрессируют, возвращаясь домой.

Почти четверть века они прожили в свое удовольствие. Путешествовали по миру, собирали самые странные легенды, истории, предметы. Создали из дома настоящий зверинец. Двадцать четыре года с лишним. Это даже очень много, если учитывать, что обычно они с трудом проживали и пять лет. Обычно они не доживали даже до двадцати, а тут смогли прожить до сорока. Что это, если не чудо? Но вот уже как несколько лет ощущают, что их тела не выдерживают и медленно разрушаются. Магия внутри пульсирует, собираясь в один большущий ком, готовый, взорвавшись, уничтожить их самих. И до того, как это произойдет, они хотят уйти. Тихо, мирно, без слез. Лучше запомнить улыбки близких, чем слышать их слезы. Слишком много боли они пережили, чтобы заставлять и своих близких страдать. Может, боль и делает человека человеком. Может, без боли нельзя понять, насколько же был счастлив до этого момента. Но именно поэтому они не хотят, чтобы Скорпиус, Астория, Аллан, Ханьюл Чинжу, Дельфини, Люциус, Нарцисса и Северус и дальше смотрели так, словно надеются, что Гарри и Драко проживут еще десятилетия.

Стоя у стола в кабинете, Драко связывается через зеркало с Асторией, прося ее купить Скорпиусу метлу в ближайшие дни. Гарри молча стоит рядом и держит его за руку. Короткий простой разговор. Ничего не значащий, но очень важный. Астория сонно обещает с этим разобраться, и на этом разговор заканчивается. Гарри видит, как Драко хочет сказать ей простые слова о том, что он ее любит, что благодарен ей за сына, за семью, за ее тепло и понимание. За то, что она есть в их с Гарри жизни. Но слова застревают в горле, и произнести их не удается. Потому он просто говорит «до встречи» и закрывает медальон, разрывая связь сквозного зеркала.

Закрывшись в кабинете в ожидании ночной темноты, они медленно пьют вино две тысячи шестого года. Бутылка была закрыта в сентябре, через шесть месяцев после рождения сыновей. И сегодня они собираются осушить ее до дна. Нет, разумеется, бутылок было больше, но именно эта бутылка стала своего рода коллекционной для них.

А сумерки медленно сползают на другую сторону планеты, притаскивая за собой явно сопротивляющуюся ночь. Глубинная тьма, словно не желая, накрывает своими ласковыми руками города, лениво ползет по земле, захватывая в плен и пробуждая всех сокрытых монстров. Впервые время тянется так неумолимо медленно. В издевательство, в наказание, может быть, потому что они сами торопятся. Гарри сидит в ногах у Драко, сидящего в кресле, и, положив ему голову на колени, смотрит куда-то за темнеющее окно. И как только часы пробивают два часа ночи, а бутылка окончательно пустеет, они нехотя поднимаются. Встают друг против друга возле стола. Гарри аккуратно снимает кольцо с пальца Драко и кладет его в конверт. Драко делает так же. Затем в конверте оказываются их медальоны со сквозными зеркалами. Конверт не запечатывают, только красиво подписывают адресатов «Аллану Хеттуину Поттеру и Скорпиусу Офиону Малфою».

Оставив все, не торопясь, они спускаются по главной лестнице, держась за руки. Вместе поднимались с самого дна, вместе же и уйдут. Они выходят на улицу и окидывают взглядом когда-то ненавистный, но ставший родным дом. Он выдержал их склоки, доходящие до уничтожения стен и полов, крыши. Выдержал рождение двух детей. Выстоял, когда в нем ссорились, бесились, плакали и смеялись. Выдержал их и выдержит еще множество лет. Но этот дом принадлежит Дельфини, Малфой-мэнор достанется Скорпиусу, а для Аллана они выкупили и восстановили дом Поттеров. Для всех трех домов они соорудили специальную каминную сеть, соединяющую только их, что позволило им всем беспрепятственно перемещаться из одного дома в другой. Тем самым дом Поттеров стал своеобразной зоной отдыха. Туда каждый раз сбегали мальчишки в желании уединиться или нашкодничать вне ведения родителей. Да каждый там побывал, даже Люциус и Нарцисса пару раз были, когда играли с мальчишками в прятки. И это безмерно радовало Гарри, ведь Люциус и Нарцисса приняли мальчишек, как своих внуков, обоих, родных и единственных. Что это, если не маленькое семейное счастье? Разумеется, Люциус не обрадовался, когда узнал правду об их происхождении. Но как только они появились на свет, он прикипел к ним душой без влияния Гарри или Драко. Астория потом рассказывала, как застала его за разговором с портретом Абраксаса, хвастающегося о том, что у него два внука-погодка, и что никто в этом мире не узнает об этом никогда.

Взглянув на черное звездное небо, Гарри прижимается к Драко, уткнувшись носом в его плечо. Малфой сжимает в руках куртку на его спине. Долгие томительные секунды они просто стоят так, не шевелясь, почти не дыша. Успокаивая дыхание, выравнивая сердечный ритм, они погружаются мысленно во все самое хорошее, что было до сегодняшнего дня. Праздники просто так, потому что настроение было хорошим в любой день года, не привязывая к каким-то реальным датам. Глупые вечеринки до поздней ночи, с громкой музыкой и танцами. Маленькие подарки, самодельные в основном. Гарри мог бы постоянно носить с собой все их маленькие поделки, но все это лежит на полках в спальне или висит на стенах в рамочках, если это рисунки. А в их спальне есть целый сундук с не самым обычным замком, в котором хранятся все самые важные и памятные вещи. Даже если это были просто коробки конфет, в которых хранятся всякие памятные мелочи. Они называют его «сундук радостей». Там даже есть маленькие пинетки, варежки, первые рисунки, поделки и еще множество различных вещей, принадлежащих детям. Чего там нет, так это колдографий и флаконов с нитями памяти, потому что это казалось уже слишком. Глупо, но вот такие они сентиментальные. Да и они не Салазар Слизерин, желавший забыть свою любовь, заточив ее в одной крошечной ниточке памяти подальше от всех. Просто эти вещи позволяют ощущать себя реальными. Что это не сон, что они не проснутся где-то в глубинах ада. Маленькие якоря, привязывающие их к этому миру. К этой реальности.

Взглянув на Поттера, Малфой кивает, и Гарри трансгрессирует. Слишком много трансгрессий для одного дня, но так надо. Оказываясь в пустых школьных коридорах, они, как только Драко выпивает зелье, спокойно идут к спальне Снейпа. Радует, что он находится там один, впрочем, это вряд ли продлится долго. Гарри уверен, что их девочка быстро добьется желаемого.

— Северус, — произносит Гарри, зная, что его голос чем-то похож на голос отца. По крайней мере, для Снейпа.

И тот, как по волшебству, открывает глаза, оглядываясь. Но увидев стоящих в его спальне Драко и Гарри, недовольно щурится.

— Что-то забыли? — ворчит он сонно, пытаясь нащупать на тумбе палочку.

— Нет, — отзывается Драко, подходя к нему и не давая взять палочку, отодвигает в сторону.

— Мы пришли рассказать сказку, — усмехается Поттер, подходя к усевшемуся на краю кровати Снейпу, и они с Драко кладут на его плечи свои ладони.

— Да вы издеваетесь? — сокрушенно и негодующе восклицает Снейп перед тем, как его накрывает волной их магии.

* * *

Они идут по заросшей тропинке куда-то вглубь леса. Северус Снейп, наблюдающий за ними словно со стороны, может видеть только, как их лица то покрываются морщинами, то сияют той особой юношеской чистотой и мягкостью. Провожая их, молча передвигающихся куда-то, Северус ощущает себя призраком, что преследует свою жертву. Он видит, как их тени мелькают по раскидистым кустам и высоким стволам, то исчезая, то утопая в тени самих деревьев, будто играются с ними. Пока они не доходят до смутно знакомой тропинки. Северус замечает скользнувшее по их лицам удивление, но в тот же миг они, взявшись за руки, срываются на бег и бегут, пока не оказываются у того самого домика, спрятанного в горах на безымянном острове. Он все так же приветливо встречает своих гостей. Только в этот раз они не встречают на пути ни лиса, ни ворона.

А внутри домик совершенно не изменился. Все та же мебель, разве что теперь там есть дополнительная комнатушка в лице ванной комнаты, а на кухне стоит вполне себе современная плита и даже водопровод имеется. Обычный деревянный и чуть скрипучий пол, мебель, цвета, все характерное для английских домов, но никак не азиатских, как было до этого. На стенах висят рамки с детскими рисунками, на подоконнике или у самой стены на столах стоят различные фигурки из пластилина или поделки. И если это удивляет Снейпа, то Гарри и Драко относятся к этому совершенно спокойно. Они даже рады здесь оказаться. Гарри возится у плиты, согревая чайник, а Драко приносит из комнаты плед и подушки. Но Северуса удивляет то, что он сквозь одежду видит, как паучьи сети и черно-белое марево магии стекает по их телу к их меткам — лисьему хвосту и вороньим крыльям, которые будто поглощают всю эту магию. Даже их глаза становятся совершенно обычными.

Странный, необъяснимый страх сковывает тело и душу. Северус не в силах отвести от них взгляд, просто смотрит на то, как счастливо и расслабленно они улыбаются, усаживаясь на крыльце с чашками чая в руках. Гарри закутывает их в плед, Драко отдает ему чашку. Они вместе поднимают головы куда-то вверх, и Северус скорее чувствует, чем слышит то, что они произносят:

— До встречи, профессор Снейп.