- Ты сделал что?.. - голос Банчана звучит ещё тише, чем говорил до этого Чанбин.
Бин поджимает губы, встречается с приятелем взглядом и охает от неожиданности, когда его вздергивают за футболку на ноги. Крису приходится тянуться к нему через весь стол, но его это, видимо, не смущает. Глаза Чана опасно горят, пальцы сжаты в кулаки, будто ещё мгновение - и он не постесняется устроить мордобой прямо в старбаксе. Чанбин даже не пытается вырваться, только поджимает губы и опускает глаза. Его встряхивают с силой:
- Ты совсем ёбнулся?! - Крис практически рычит и притягивает Бина ближе, так что стол покачивается. - Сколько уже раз ты влипал из-за сраного покера? Жизнь ничему не учит?!
Чанбин не оправдывается. То ли оправданий просто нет, то ли понимает, что Банчана никакие оправдания не успокоят.
- Как ещё мне нужно донести до тебя простую мысль, что… - у него перехватывает дыхание, слов не хватает. Повисает напряженная пауза.
- Джинни, у тебя есть закурить? - тихо спрашивает Хан, впервые подавая голос.
Крис выпускает чужую футболку и плюхается обратно на диван, раздраженно выдыхая. Бин садится молча, даже не поправляя сбитую одежду.
Хёнджин протягивает пачку Джисону, он достает сигарету, принимает протянутую зажигалку и выходит из кафе. Садится на корточки, отойдя от двери. Закуривает. Затягивается, давится дымом, кашляет, опускает руку с сигаретой и втыкает в асфальт под ногами. Он не испытывает злости. Даже удивления не испытывает. Всё было слишком хорошо, чтобы вдруг не случилось какой-нибудь жопы. Его продали какому-то престарелому садисту. Не так. Чанбин, которого он считает своим приятелем, если не другом, продал его какому-то престарелому садисту. Теперь нужно понять, что с этим делать. Лучше бы он сразу с этим дедом переспал, да и всё. Словил бы истерику, может, так от него и отвалили бы поскорее. Но нет - нужно разгребать случившийся пиздец, который можно было предотвратить.
Джисон тушит сигарету, к которой так и не притронулся, потому что не курит, ему просто нужен был повод выйти на свежий воздух, ищет взглядом мусорку, выбрасывает бычок, нервно сдергивает кепку, ерошит волосы. В голове пусто, только сердце гулко стучит в ушах, ещё сильнее мешая попыткам включить думалку. Хан возвращается в кафе, находит взглядом столик, за которым сидят остальные. Чанбин и Хёнджин, изрядно помятые, сидят рядом, Джинни впивается пальцами в колено Бина, будто пытаясь заземлиться. Минхо флегматично потягивает айс американо и сверлит взглядом сидящего напротив Чанбина. Рядом с Лино сидит, уткнувшись в телефон с мрачным видом, Банчан. Хан садится на диван возле него. В голову приходит здравая, на первый взгляд, мысль.
- Бин, дай мне его номер, - Джисон выуживает телефон из кармана.
- Зачем?
- Позвоню, узнаю, куда подойти, пересплю с ним, а дальше посмотрю по ситуации.
- Джисон, ты долбоёб? - Хёнджин подскакивает, бросив вилку, которой ковырял десерт, перегибается через стол, чтобы схватить Хана за толстовку, но тот уворачивается, вжавшись в спинку дивана. Джинни упирается руками в стол, смотрит своими огромными глазами, широко их распахнув, будто пытаясь рассмотреть признаки долбоебизма на лице собеседника. - Ты не слышал, что говорил до этого Чанбин? Из спальни этого ушлепка целыми не выходят.
Хан моргает и заставляет себя расслабиться, напоминая себе, что Хёнджин не тот, кто попытается причинить ему вред - нечего шугаться. Возвращает ему зажигалку, глядя снизу вверх:
- Ты думаешь, это первый ушлепок в моей блестящей карьере потаскухи? - вскинув бровь, усмехается он. - У меня хорошо подвешен язык, я разберусь. Заболтаю его, разжалоблю, сделаю красивые грустные глаза…
- Послушай, этот ублюдок умудрился заставить Бина поставить тебя. Из вас двоих у него язык как минимум намного опытнее.
- Заставить пьяного Бина что-то поставить - это вообще плевое дело, будто ты не знаешь, - Джисон пренебрежительно машет рукой, потом бросает взгляд к Чанбину. - Не в обиду, приятель.
Бин только отмахивается от извинений, поморщившись, но сразу добавляет, утягивая парня обратно на диван:
- Хёнджин прав, это не вариант. Он не просто хотел трахнуть тебя разок. Он хотел купить тебя. На постоянной основе. И я бы вообще сюда не пришел и не стал бы об этом говорить, если бы не беспокоился о твоей безопасности. Тебе стоит быть осторожным. Если я буду его морозить или отмахиваться, мол, “ищу пока” или “не нашел”, он попробует найти тебя сам.
- Будем надеяться, за вами не было хвоста, - замечает Минхо, глядя в стол. - Но даже если не было, это не решает проблемы в целом.
- Говорю же, есть только один способ её решить, - начинает Хан, и Хёнджин пытается подорваться с дивана снова, но Чанбин силой удерживает его рядом с собой, вцепившись в плечо. Джинни срывается на крик, глядя горящими глазами:
- Да завались ты! В любой ситуации первый бежишь жертвовать своей жопой ради других! Может, ничем жертвовать не придется, не беги впереди паровоза!
Джисон нервно поправляет челку под козырек кепки.
- Предлагаешь мне просто ждать?
- Предлагаю тебе отсидеться у Минхо, пока Чанбин будет искать подход к этому стрёмному мужику, - подает голос Чан, пряча телефон в карман. Его голос звучит спокойно и ровно, и это могло бы звучать утешающе, если не знать, как ярко обычно интонирует Крис. Хан вот знает. И ровный тон Банчана звучит практически пугающе.
- Я не могу просто так взять и начать жить у Минхо! - возмущается Джисон и тут же понижает голос, чувствуя на себе взгляды других посетителей кафе. - Вы вообще не обязаны мне помогать…
- Мы же, вроде, договорились, что ты платишь аренду панкейками, - отзывается Лино и улыбается с лукавым прищуром. Из всех он, наверное, воспринял ситуацию спокойнее всего. Или лучше остальных умудрился сохранить самообладание, кто знает. - Если твоё пребывание у меня затянется, я найду способ, которым ты сможешь расплатиться.
Минхо подмигивает, и Джисона мурашит. Он опускает взгляд к столешнице, вспыхивая, натягивая рукава толстовки до кончиков пальцев, и вдруг чувствует теплое прикосновение к руке. Подняв взгляд, встречается с глазами Чана, который улыбается ему мягко, несмотря на серьезный сосредоточенный взгляд.
- Давай я возьму тебе ещё порцию чизкейка, чтобы он помог тебе смириться с такой пугающей реальностью, как сосед-Минхо?
Парень отрицательно машет головой.
- Нашел время подкатывать... - Чанбин ворчит, мрачно глядя в окно, исследуя взглядом безоблачное небо.
Погода слишком ясная для тихого незаметного мини-апокалипсиса, который происходит за их столиком сейчас. В кафе то и дело заходят уютные парочки, чтобы взять что-то на вынос или остаться сидеть в светлом теплом заведении, подростки рассекают по улице кто на чём: скейтах, роликах, велосипедах. Хан испытывает практически физическую необходимость написать об этом пару куплетов. Об обманчивом тепле и напряженном ожидании грядущей зимы, которая будет олицетворять всевозможный пиздец.
- Если это подкат, то Минхо собачник, - фыркает Хёнджин и тяжело вздыхает, массируя висок, беспокойно заново собирает волосы в хвост, потому что прежний успел растрепаться.
За столом повисает пауза.
- Итого: Хан остается у меня, не вылазит из квартиры один и без необходимости, пока Чанбин пытается разрулить ситуацию? - подытоживает Лино, опустошив стаканчик и выпрямившись за столом. Остальные кивают. Минхо смотрит на Бина в упор. - Что будешь делать?
Чанбин нехотя отводит взгляд от неба и смотрит на старшего, потирает задумчиво шею, хмурясь.
- Сперва буду тянуть время. Если он позвонит, скажу, что не нашел того, кого он искал, извинюсь, попробую умаслить, пришлю какого-нибудь бухла подороже, он, вроде, ценитель. Может, это сработает. Вероятность очень маленькая, но попробовать стоит. Если не сработает, буду смотреть, как он будет себя вести. Худшее, что он может сделать, кроме как самостоятельно достать Хани откуда угодно - это настучать отцу.
На этих словах Хёнджин накрывает ладонью ладонь Бина на своем колене в немом жесте поддержки. Джисон со слов Джинни знает, какие натянутые у Чанбина отношения с семьей, и испытывает угрызения совести за то, что может стать причиной их ухудшения.
- Мне стоило просто переспать с ним в клубе… - бормочет он, теребя телефон.
Хёнджин набирает в легкие воздух, но его перебивают:
- Не факт, что это помогло бы избежать нынешней ситуации, - замечает Крис. - Может, ты понравился бы ему, и он всё равно захотел бы тебя разыскать и… не знаю…
- Стать моим шуга-дэдди? - усмехается Хан и играет бровями.
- О господи… - Чан закатывает глаза, трет лицо, как человек, смертельно уставший от происходящего.
- Джисон? - Чанбин встречается с Ханом взглядом и поджимает губы. - Извини. Я нажрался как свинья и согласился на хрень, на которую не имел никакого права. Вообще, не понимаю, почему я решил, будто могу торговать человеческими жизнями, не говоря уже о жизнях…
Хан, не сдержавшись, смеется и чувствует на себе удивленные взгляды.
- Всё в порядке. Ты просто продал хастлера, который на тебя работал. Всё честно и логично.
- Нихуя не логично! - Бин бьет ладонью по столу, заставляя пустые пластиковые стаканчики попадать. - Так вообще, блять, быть не должно! Люди не должны, черт подери, торговать своими телами!
- Не задевай сейчас мировые струны, Чанбин-хён, - Джисон продолжает улыбаться машинально, хотя чужой крик заставляет его внутренне сжаться в комок. - Как должно быть в мире или как не должно. Мы имеем то, что имеем. Надо как-то справляться с этим. Так что забей на извинения. Лучше не надирайся так больше за картами.
- Это был всего лишь косяк, - бурчит Хёнджин. - Ты сам недавно…
- Какая разница, что это было, если кончилось это так, - встревает Минхо, собирая со стола стаканчики.
- Извини, - повторяет Чанбин, сжимая пальцы в кулак.
Атмосфера за столом из бурлящей эмоциями, в частности шоком и злобой, становится угнетающей.
Не то чтобы в жизни Хана раньше случался пиздец такого масштаба, чтобы реагировать так спокойно. Может, он просто пока не до конца осознал. Может, он не определился, что должен испытывать по этому поводу. Ненависть к Чанбину? Это всё равно что обижаться на больного человека. Бин болен картами - они все это знают. Страх? Да, ему страшно. Он боится боли, боится неадекватного запавшего на него мажора. И, возможно, ближайшие ночи он будет дергаться от любого шума, зашторивать все возможные окна и прятаться по углам. Ему уже хочется уйти из людного кафе. Испытывает ли он обиду? Да, ему обидно, что вся эта хуйня решила произойти именно с ним. Но он устал обижаться на жизнь. То, что сегодня она дала ему подсрачник ощутимее прежних, только лишний раз доказывает, что такая уж у него судьба. Хан вздрагивает, когда его плеча касаются, прося подняться. Он послушно выходит из-за стола, выпуская Криса и Минхо, который хочет выбросить стаканы.
- Думаю, тут больше нечего обсуждать, пойдем по домам, - заявляет Банчан, глядя на время. - Мне нужно ещё добраться до общаги.
- Я подкину, - отзывается Бин, тоже выходя из-за стола.
Он выглядит убито. Уверенность, которая в нем притягивает, ощутимо пошатнулась, это видно даже Джисону, который не особенно хорошо разбирается в людях. Хан подхватывает свой рюкзак с дивана, улыбается и распахивает руки, предлагая объятья:
- Не грузись. И не такие передряги разруливались, - слова звучат, мягко говоря, не убедительно, но в объятьях ему не отказывают.
Чанбин обнимает крепко до боли в ребрах, так что Джисон задерживает дыхание и жмурится, но обнимает в ответ, хлопает по спине в попытке поддержать.
- Будь осторожен, - просит Бин, заглядывая в его глаза, и Хан только кивает, не позволяя улыбке сползти с лица, заново напоминая себе дышать.
Отстранившись, Чанбин собирается идти, но замечает протянутую руку Банчана и пожимает её, вместе с рукопожатием получая объятия:
- Ещё раз сядешь за карточный стол - я тебе лицо разобью, - тихо предупреждает Крис, похлопывая друга по спине. - Я пойду пешком, погода хорошая.
Бин смотрит на него исподлобья, но ничего не отвечает. Хан обменивается объятиями с Хёнджином. Ребята прощаются с вернувшимся Лино, и первыми выходят из кафе. Хан краем глаза следит за тем, как они садятся в свеженькую ауди и выезжают с парковки.
- Проведу вас, - заявляет Чан, и Минхо скептично изгибает бровь, но пожимает плечами, соглашаясь.
Они идут по улице молча. Хан смотрит под ноги, спрятав руки в карман толстовки и ссутулившись. В голове пустота. Анализировать произошедшее не хочется, но мозг не сильно спрашивает его мнения, продолжая думать. Надо его отвлечь.
- Во всяком случае, теперь у меня есть где переночевать. Спасибо, - выдает Джисон, подняв голову.
- Ты такой спокойный, будто каждый день тебе говорят, что на тебя, скорее всего, скоро начнет охотиться какой-то ёбнутый садист, - замечает Минхо осторожно.
- До меня ещё не дошло, у меня позднее зажигание. Посмотришь на меня через пару часов, - Хан посмеивается и вздрагивает всем телом, когда его вдруг бережно обнимают за плечи.
Чан смотрит на него сверху вниз, чуть сжимая пальцы, но явно стараясь не сделать ненароком больно объятиями.
- Всё будет в порядке. Бин умеет решать такие вопросы. Он сейчас, конечно, был похож на паникующего идиота, но это с похмелья. Протрезвеет окончательно и найдет выход. Пару дней отсидишься тихо, и всё разрешится.
Минхо издает умиленный звук, и Джисон заливается краской, потому что даже не догадывался, насколько нуждался в этих простых словах утешения. К горлу подкатывает комок, будто он сейчас расплачется, но парень быстро моргает, прогоняя подступающие слёзы.
- Окей, - выдавливает он негромко и похлопывает Чана по руке на своем плече, немо благодаря за поддержку.
Остаток дороги они тоже проходят молча. У двери в квартиру Крис обменивается с Джисоном номерами. Обнимает на прощание, несмотря на шутливые попытки Минхо увернуться, и уходит в сторону общежития. Хан устало трет веки, вслед за Лино заходя в квартиру. Поскорее бы всё это дерьмо порешалось. Желательно как-то само.
- Хочешь ужинать? - предлагает Минхо, пока они разуваются, и Джисон отрицательно мотает головой.
С рюкзаком идет в спальню вслед за Лино, садится в кресло и достает телефон, делая вид, что совершенно не интересуется чужим телом, пока Минхо переодевается. Исподлобья всё равно бросает взгляд на обнаженную спину - чуть выступающие лопатки, мягкий изгиб поясницы, ямочки на ней, подтянутые ягодицы и крепкие бедра. На вид очень мягкие. Хан с удовольствием сжал бы их в ладонях. Крепко. Смаргивая, он ловит на себе взгляд Лино и поигрывает бровями, улыбаясь:
- Скажи ещё, что на тебя не залипают остальные танцоры в группе.
- Так бессовестно - нет, - отзывается Минхо с усмешкой и надевает домашние спортивки с футболкой. Бросает в Джисона одеждой. - Ты тоже переоденься, не люблю, когда по дому шастают в уличной одежде.
Хан хмыкает и поднимается с кресла, оставив в нем рюкзак. Стаскивает толстовку, морщась от боли в боках, следом футболку и тяжело вздыхает, потирая синяк на плече. Встречается с внимательным взглядом Лино и испытывает желание спрятаться, но вместо этого тоже осматривает собственный торс: синяки на выступающих ребрах и тонких руках уже приобретают зеленоватый оттенок, а значит, заживают. Ощущаются тоже не так паршиво, как раньше, но приятного мало.
- Давай я принесу мазь? - неуверенно предлагает Минхо, и они снова встречаются глазами.
Джисон медленно утвердительно кивает. Оставшись в комнате в одиночестве, стаскивает джинсы и надевает спортивки. Ткань мягкая и покрой свободный. Давно он не чувствовал себя так комфортно. Особенно, учитывая, что у него в принципе нет понятия “домашняя одежда”. Ему просто негде её носить. Лино возвращается с мазью и кивком показывает на кровать:
- Садись, я помогу.
Хан приземляется пятой точкой на кровать, поджимает ноги под себя и поворачивается к Минхо спиной. От первого прохладного прикосновения он вздрагивает всем телом и сбивчиво выдыхает.
- Эй, расслабься, я не планирую тебя съесть, - Лино за его спиной усмехается, осторожно смазывая расплывчатые отметины на медовой коже.
- А мог бы попробовать, - отзывается Джисон с улыбкой. - Хотя бы надкусить.
И его кусают. Он макушкой чувствует зубы и обмирает. Смотрит вверх и встречается с весело сощуренными глазами Минхо. Несколько мгновений они просто смотрят друг на друга, потом старший отстраняется, и они оба смеются. Лино садится на кровать рядом и откидывается на выставленные за спиной руки, смотрит пристально, передает мазь. Джисон принимает её, улыбаясь, выдавливает на пальцы и наносит на пострадавшие ребра. По комнате ещё отчетливее разносится ментоловый запах лекарства. Кот на другом конце кровати чихает и прячет нос лапой, будто это поможет.
- Спасибо, что согласился помочь. Мне как-то совестно, что втянул тебя в это, - признается Хан, следя за своими пальцами.
- Я сам втянулся, когда отбил с Чаном тебя у мужика, - пожимает плечами Минхо, кажется, тоже наблюдая за пальцами “гостя”. - Теперь просто пожинаю плоды своего благородства.
Лино приосанивается, видимо, изображая “благородство”. Джисон фыркает сквозь улыбку, закручивая тюбик и откладывая на тумбу. Теперь синяки привлекают ещё больше внимания, потому что блестят в теплом свете люстры влажной мазью. Не то чтобы Хан чувствует себя совсем некомфортно топлесс - он привык, что на него смотрят в спальнях. Но то, что атмосфера сильно отличается от привычной, когда он “на работе”, ломает мозг. Минхо рассматривает его с интересом, но это не тот интерес, за которым следует мгновенное “валить и трахать”, а, кажется, простое любопытство. Может, его взгляд привлекают разводы синяков, потому что цвета и формы, действительно, прикольные. Хан и сам залипал на себя какое-то время, пока не надоело жалеть себя.
- Почему Чан так настоял на том, чтобы ты остался у меня? Ещё до всего этого дерьма с Чанбином? - голос Лино вырывает Джисона из потока рассеянных мыслей.
Он вздыхает и трет шею, морщась. Ему не хочется рассказывать печальную историю своей жизни. Он и Крису-то не собирался рассказывать, просто, как-то вырвалось ещё до того, как он сообразил, что несет его болтливый рот. Обычно после его рассказов следуют или сухие утешения или осуждение, а слушать подобное сейчас не особенно хочется. Правда, не так уж со многими он успел поделиться, если быть честным, может, в этот раз реакция окажется другой…
- Хочет забрать меня с панели и взять в свою группу. Писать вместе музыку, - наконец, выдает Хан и встречается с Минхо взглядом. Тот не выглядит впечатленным, только кивает, словно услышал именно то, что ожидал. - Не то чтобы это невозможно, если быть совсем честным. Но просто так тоже не получится. Тем более, после всей этой херни с Яном…
- Если я спрошу, как именно ты стал хастлером, ты мне не ответишь? - Лино приподнимает бровь. - Не пойми меня неправильно, но было бы круто знать, с кем Чан собирается писать музыку.
Джисон перебирает пальцами по телефону, опустив взгляд.
- Я не могу устроиться на легальную работу. Из нелегальной, к сожалению, это лучшее, чем я могу заниматься.
Минхо садится по-турецки и упирается локтями в колени, чуть наклоняясь вперед, то ли чтобы поближе посмотреть на лицо Хана, то ли из какой-то привычки растягивать мышцы в любой подходящей и не очень ситуации. Джисон практически видит мыслительный процесс на точеном сосредоточенном лице. Домашний Лино оказывается не менее завораживающим, чем подвыпивший Лино в клубе.
- А легально устроиться ты не можешь, потому что приехал в Корею несовершеннолетним, твои документы у родителей, с которыми у тебя конфликт, - заканчивает за него историю Минхо и кивает сам себе. - Если ты попытаешься достать свои документы законным образом, тебя депортируют, поэтому остается только не очень законный, для которого нужны связи и деньги. Со связями у тебя всё в порядке - ты знаком с Чанбином. В чем проблема занять у него денег?
Со слов Лино кажется, что всё очень просто. Займи деньги у своего богатого дружка и купить себе новую личность, в чем проблема? Хан криво улыбается и пожимает плечами:
- В том, что мы оба знаем, что я не смогу их вернуть? И в том, что даже для Чанбина это большая сумма, за которую у него, наверняка, спросит отец. С отцом у него отношения натянутые. И мы не такие близкие друзья, чтобы мои проблемы стали поводом портить их ещё больше.
Минхо хмыкает, видимо, продолжая анализировать ситуацию, и Джисону становится некомфортно. Он не привык, чтобы о его проблемах думал кто-то другой. Не привык проблемами делиться, тем более, такими масштабными. Просто, так сложилось, что их с Лино общение в принципе началось с того, что Хана спасли от одной большой проблемы. И он почти тут же влез в другую. И его спасают опять. Панкейки по утрам, откровенно говоря, не выглядят достойной благодарностью, но что ещё он может?..
- С Чаном нет ничего невозможного, - Минхо хлопает Джисона по плечу с улыбкой. - Если он решил тебе помочь, из этого что-то непременно выйдет.
Хану хочется спросить, какого же черта у самого Банчана до сих пор ничего не вышло, но он только улыбается неловко и кивает. Смотрит на время на телефоне. Ещё только вечер - до сна предостаточно времени. В комнате на некоторое время повисает пауза.
- Ты завтра уйдешь на репетицию? - предполагает Джисон, не сразу решившись прервать тишину.
Минхо утвердительно мычит:
- В шесть.
- Я могу пользоваться твоим ноутбуком, пока тебя нет?
- Смотря для чего.
- Разумеется, для вебкама, для чего ещё мне может понадобиться ноутбук? - Хан старательно изображает возмущение непониманием, и Лино залипает на несколько секунд, прежде чем засмеяться в голос.
- Честное слово, вообще не понимаю, как ты мог оказаться в секс-индустрии.
- А что такого смешного?! - Джисон сохраняет серьезное возмущение на лице. - По-твоему, я не справлюсь с вебкамом?!
- Хани, с твоим лицом нужно рекламировать йогурты, а не секс-игрушки, - Минхо пытается перестать смеяться, но у него не получается. - Посмотри на себя. Ты же самое милое солнце, которое я когда-либо встречал в Сеуле. Вообще не представляю тебя с вибратором в руках.
Джисон чувствует, как загораются у него щеки, но поднимается на коленях и подползает к замершему Лино, нависая над ним, упираясь руками в стену по обе стороны от головы танцора:
- Звучит как вызов.
Минхо ухмыляется, откинувшись на локти позади себя, и ведет бровью, мол, “вперед”. И у Хана перехватывает дыхание от их внезапной близости, прямого ожидающего взгляда Лино и внезапно возникшего между ними напряжения. Или напряжен один только Джисон, потому что Минхо выглядит максимально расслабленным, несмотря на то, что между его разведенных бедер сейчас устроился не совсем одетый малознакомый парень.
Он не знает, что будет, если он продолжит эту глупую шутку. Возможно, над ним просто посмеются и оттолкнут. Возможно, Лино оскорбится и выбросит его, как щенка, пинком. Возможно, конечно, он сейчас наклонится к изогнутым в усмешке губам, поцелует их, и ему ответят. Но вероятность последнего кажется слишком маленькой, чтобы рисковать кровом и расположением Ли Минхо. Джисон отталкивается руками от стены, отстраняясь, и чуть отползает, возвращаясь в прежнее положение и всё ещё чувствуя, как горят щеки. Откашливается в попытке прогнать смущение:
- Пока у меня был комп, я подрабатывал там-сям в соцсетях. Может, сейчас смогу найти кого-то из прежних заказчиков, раз есть возможность поработать за компьютером, - объясняется он практически на одном дыхании, лишь бы не запнуться.
Лино пожимает плечами, глядя на него опасно сощуренными глазами:
- Окей, до тех пор, пока это не вебкам и ты не шаришься по моим личным аккаунтам и файлам…
Хан может только кивнуть в благодарность. Остаток вечера они проводят за вышеупомянутым ноутбуком, смотрят “Оно”, и Минхо так искренне смеется над отчаянными воплями Джисона, что Джисон начинает подозревать, что этот звук будет приходить ему во снах вместе с Пеннивайзом. Осталось решить, какого типа это будут сны: пугающие или эротические… Не то чтобы его фантазия не может его обеспечить снами, которые будут одновременно эротическими и пугающими.
После фильма, ужина и душа Хан честно пытается убедить Лино, что отлично поспит на полу, но в итоге засыпает в мягкой постели, чувствуя чужую ладонь рядом со своей и прогоняя желание коснуться и переплести пальцы.