Хан просыпается от того, что к нему наклоняются. Дергается, распахнув глаза, и рефлекторно протягивает руку, чтобы схватить рюкзак и не дать его утащить. Рюкзака под рукой не оказывается, зато на краю кровати рядом с ним сидит удивленный Минхо. Поднимает руки:
- Я просто хотел поправить одеяло, ты раскрылся… - объясняется он шепотом.
Джисон резко садится и трет глаза. Судя по тому, что свет едва-едва пытается пробиться через шторы - рассвело совсем недавно. Цифры на телефоне тоже говорят 5:30.
- Ты уже уходишь? - хрипит Хан спросонья и фокусируется на старшем. Учитывая, что тот уже одет, видимо, да. - А как же панкейки?..
- Приготовишь ужин вместо панкейков, - усмехается Лино, поднимаясь с кровати. - Я закрою тебя на ключ, так что квартира в твоём распоряжении. Если что - пиши. Я, может, отвечу не сразу, но отвечу.
Минхо машет ему рукой и выходит из спальни. Несколько секунд повтыкав в пространство, Джисон подрывается следом за ним и выходит в коридор. Без одеяла оказывается холоднее, чем он ожидал. Опершись плечом о стену и обняв себя за локти, Хан наблюдает, как Лино шнурует кроссовки.
- Что приготовить?..
- Что угодно, только не спали кухню. И покорми котов в обед. Ты видел, где корм. Только кормом. Не давай им ничего со стола, - Минхо выравнивается и подхватывает сумку на плечо. - Я буду к семи или восьми.
Хан понимающе мычит и трет босую стопу о голень, сонно моргая:
- Удачи.
Лино улыбается и машет ему рукой. Щелкает замком.
За день Джисон успевает приготовить бульгоги к ужину, пошариться по интернетам в поисках работы, выполнить один заказ, прочитать пару томов комикса, поиграть с котами и начать писать какую-то странную лирику, прежде чем открывается дверь, и в квартиру вплывает Минхо. Суни, свернувшийся клубком на коленях Хана, подрывается вместе с остальными хвостатыми и несется встречать хозяина. Из коридора доносится усталый, но счастливый смех. Джисон поднимается и тоже идет встречать.
- Как день?
- Голодный, как собака, если у тебя сейчас нет для меня еды, я съем тебя, - отзывается Лино, почухивая за рыжим ухом мурчащее чудо.
- Как ты мог так плохо обо мне подумать? Горячая телятина ждет на плите, - Хан посмеивается и идет на кухню, слыша, как Минхо бросает сумку и идет за ним. - Я не уверен, съедобно ли это, но я, честно пытался.
- Это телятина, конечно, это съедобно...
Джисон замирает, не уверенный, стоит ли хозяйничать на чужой кухне в присутствии, собственно, хозяина, но по тому, как Лино со вздохом плюхается за стол, догадывается, что вполне имеет право достать тарелки и накрыть на стол, чем и занимается. Садится напротив Минхо и взволнованно поджимает губы, наблюдая, как старший нападает на еду.
- От Чанбина нет новостей?
Лино отрицательно мычит с набитым ртом, но почему-то облегчения Хан не испытывает. Это значит, что ситуация всё такая же подвешенная. Если бы Бинни уже всё порешал - он бы дал знать хоть кому-то. Лучше бы уже знать хоть что-то - всё плохо или всё хорошо - неважно. Всяко лучше неопределенности.
- Чем занимался? - спрашивает Минхо, запивая съеденное водой.
Из-за остроты блюда его глаза блестят, а на щеках разливается румянец - совершенно умилительное зрелище. Джисон позволяет себе залипнуть, прежде чем осознает, что его о чем-то спрашивали.
- Нашел таки старого заказчика, накидал ему статью. Деньги перекинут на карту Хёнджина, правда, своей у меня нет. Но, как увидимся, он отдаст мне наличкой. Хотел найти какие-нибудь треки Банчана, но не стал рыться по твоим файлам. Покажешь, где они? Если они есть вообще… - Минхо утвердительно мычит, снова набив рот порцией овощей. - Может, мне что-то напишется…
- Ты собираешься есть?.. Ты вообще ел сегодня?..
Хан тупо моргает, глядя на утирающего раскрасневшиеся губы Лино, и опускает взгляд в тарелку, тоже принимаясь за еду. Кажется, с остротой он слегка перебрал, но Минхо не жаловался, значит, всё в порядке. В целом ужин, действительно, оказывается вполне съедобным. Прикончив свою порцию, Джисон собирается убрать со стола, но Лино опережает его - моет посуду, кормит котов.
- Пойдем, покажу, где лежат треки Чана.
Хан с готовностью следует за старшим, забирается на кровать и ждет, пока Минхо возьмет ноутбук и устроится рядом. Щелкает по папкам и перетаскивает нужную на рабочий стол (на заставке, разумеется, разномастный клубок из котов).
- Я когда-то ставил хорео на один из его треков, - замечает Лино задумчиво, и Джисон смотрит на него выжидающе. - Что?
- Покажешь?
Минхо фыркает и отрицательно дергает подбородком:
- Может, в другой раз. Сегодня устал.
Хан понимающе кивает и чуть улыбается:
- Давно хочется увидеть тебя за работой, - признается он, вытягиваясь на кровати и чуть морщась от боли в ребрах, но продолжая тянуться в надежде, что усиленное кровообращение ускорит процесс заживления.
- У меня есть видео с сегодняшней репетиции, - после паузы делится Лино.
Джисон приподнимается на локтях, выражая интерес, и Минхо принимается щелкать по каналам ютуба, на которые подписан, пока не находит нужный. Хан думает, что непременно пересмотрит потом видео со своего телефона.
- Играем в игру “найди меня” среди других танцоров, - ухмыляется Лино, и Джисон молчаливо принимает вызов.
На то, чтобы найти нужного человека, уходит секунд тридцать. И оставшиеся три минуты Хан забывает, как моргать. Он просто неотрывно смотрит. Черт возьми, он бы отдал всё, чтобы оказаться с Минхо на одной сцене. Чтобы учиться у него танцам, хотя он и сам кое-что умеет, чтобы строить с ним гармонии и писать тексты под него. Джисона заметно мурашит, он начинает быстро моргать к концу видео, делает глубокий вдох. Если он продолжит стараться, то всё получится. Если он продолжит работать, то сможет накопить на фэйковые документы, а там пробьется в агентство. Непременно.
- Как тебе? - голос Лино вырывает из фантазий, Хан поворачивает голову, вспоминая о том, что Минхо, которым он так восхищается, сейчас сидит совсем рядом.
Они соприкасаются бедрами, чтобы посередине на их ногах удобно лежал ноутбук. Рука Джисона лежит на спинке кровати, ещё немного и можно обнять Лино. А теперь внимание вопрос: почему из-за этого его сердце пытается выпрыгнуть из груди? Парень сглатывает и ведет плечами, пытаясь вернуть мысли в собственное тело.
- Ахуенно, - признаёт он, снова отводя взгляд к экрану ноутбука. - Нет, серьезно, это совершенно невъебенно восхитительно, я готов смотреть это миллионы раз и сто пудов не устану. Было бы лучше, если бы это был твой фанкам, потому что тогда я бы засыпал с ним в голове и просыпался. Месяцами.
В комнате повисает пауза, и Хан чувствует, как медленно заливается краской. Он просто хотел высказать восхищение, но, кажется, несколько переусердствовал. Со внутренней опаской он переводит взгляд на Минхо, и обнаруживает его тоже разрумянившимся, но ухмыляющимся так довольно и опасно, что Джисону хочется шарахнуться в сторону.
- Ты так меня расхвалил, что мне захотелось устроить тебе личный фанкам прямо сейчас.
У Хана в голове красной кнопкой горит “ГЕЙ ПАНИКА”, он посмеивается (хочется верить, не слишком нервно) с, очевидно, шутки:
- Я ценю твой порыв, но мне жалко твои измученные мышцы, подожду более подходящих обстоятельств.
Блять, его извращенный мозг слышит в предложении о “личном фанкаме” совсем другое. Это заставляет красную кнопку замигать ещё активнее. Лино закатывает глаза:
- Так вежливо мне ещё не отказывали.
Из этой ситуации срочно нужно как-то выходить. Сменить тему, потому что Джисону кажется, что он скоро превратится в пылающий факел, если они продолжат.
- А есть ещё видео?..
Он протягивает руку, чтобы коснуться мышки, но тут же получает легкий шлепок по пальцам, и Минхо сам принимается листать видео.
- Если честно, не помню…
Хан понимающе мычит.
В итоге они смотрят подборку приколов с котами, по очереди идут в душ и укладываются. Джисон долго не может уснуть. Когда Минхо обнимает его во сне со спины и начинает сопеть куда-то в шею, задача становится ещё сложнее. Хан старается не думать и не анализировать, отчетливо зная, что ни к чему хорошему это не приведет. В итоге просто робко накрывает ладонью руку на своем животе и постепенно проваливается в сон.
Несколько дней проходят вполне мирно. Джисон начинает реагировать на будильник Минхо, встаёт вместе с ним и, пока старший собирается, готовит завтрак на двоих, иногда даже умудряется успеть приготовить что-то с собой. В такие моменты Лино смотрит на него как на какое-то-там-по-счету чудо света, поджимает губы, прячет контейнер в карман и говорит “ты сам не забудь поесть”, и эти слова теплом отзываются где-то в солнечном сплетении.
В отсутствие Минхо Хан шарится по интернетам в поисках подработки, слушает треки Чана, пишет тексты, скидывает их автору треков, но в ответ чаще всего получает молчание. Правда, почему-то это его не останавливает. Он накидывает десятки версий к одним и тем же трекам. Один раз даже умудряется настолько увлечься, что не замечает возвращения Лино и ловит мини-инфаркт. В тот же вечер ловит ещё один, когда Минхо соглашается показать хорео на один из треков, а потом соглашается научить Джисона.
Наблюдать Лино за работой - совершенно невероятно. Он выглядит собранно и спокойно, смотрит чуть из-под ресниц, чуть хмурится и сужает глаза, когда что-то идет не так, двигается отточено и четко, когда того требует хорео, или плавно и гибко. Совершенно завораживающе. Наверное, именно поэтому у Хана ничерта не получается - вместо того, чтобы слушать и делать как говорят, он просто залипает на миниатюрные аккуратные ладони на собственном бедре, пока его ставят в нужную позицию, и пытается убедить себя, что совершенно не хочет упасть на колени и взять эти чертовы пальцы в рот.
- Хан? Хан! Или ты слушаешь меня или мы прекращаем это дело и ложимся спать, - Минхо смотрит на него, сурово сведя брови, и Джисон сухо сглатывает.
- Да, извини. Повтори ещё раз и я всё сделаю…
- Прямо всё?.. - Лино вскидывает бровь и чуть сжимает пальцы, лежащие повыше колена Хана.
- Прямо всё, блять, Минхо… - Джисон шумно выдыхает носом.
Он почему-то вспоминает, как прибежал сюда посреди ночи и застал Банчана привязанным к кровати, которая сейчас в паре метров от них. Где сейчас лежат веревки, которыми Крис был связан?.. Значит ли это, что Лино дом? Хану всегда была интересна эта сторона сексуальных взаимоотношений, ему всегда хотелось попробовать что-то “не ванильное”, не обычное. Потом работа “на панели” убила его интерес практически напрочь, потому что о каких дом-саб отношениях может идти речь, когда в твоей сексуальной жизни практически нет основных составляющих этих самых взаимоотношений: безопасность, разумность, добровольность? Правда, кажется, Ли Минхо умудрился воскресить его сдохший под первым же забором интерес.
Пальцы сжимают его ногу ещё крепче, так что Джисон покрывается мурашками и встречается с темными глазами. Он смотрит чуть сверху-вниз, потому что Лино наклонился, ставя его ноги в нужное положение, но почему-то взгляд старшего ощущается так, будто это он смотрит сверху.
- Ты говорил, что у тебя почти встал, когда я встряхнул тебя тогда на кухне…
Хан может только согласно кивнуть в отчаянных попытках абстрагироваться. С ним никто не будет спать, потому что он шлюха, хватит даже думать в эту сторону.
- Ты пробовал раньше что-то в таком духе?.. Хотя вопрос, наверное, глупый, - Минхо посмеивается, но давится смехом, когда Джисон отрицательно качает головой.
Младший тяжело вздыхает в попытке объяснить это как-то словами через рот, но пальцы на его ноге вдруг разжимаются, Лино выпрямляется и улыбается виновато:
- Извини, я не хотел, чтобы это превратилось в домогательство, если ты успел так подумать.
- Я что? Нет! Я… продолжай. Если хочешь.
- Потому что ты не откажешь мне, ведь считаешь себя моим должником - а это неправда - и привык отдавать долги собой? Или потому, что ты хочешь переспать со мной? - Минхо прячет руки в карманы спортивок и смотрит пронзительно, заставляя в очередной раз покрыться мурашками.
- Ещё скажи, что ты не замечаешь, как откровенно я на тебя пялюсь, - Хан говорит быстрее, чем думает (впрочем, ничего нового). - И что ты сам не знаешь ответ.
- Я думаю, что может быть два в одном. И не хотел бы этого. Мне не нужен секс из чувства долга.
- А ты, действительно, готов переспать с хастлером?
- А ты, действительно, думаешь, что у меня не найдется достаточного количества презервативов, чтобы это сделать?..
- Блять…
Джисон делает шаг вперед и ловит Лино за плечи, боясь, что он отшатнется, приподнимается на носочки и тянется к приоткрытым от удивления губам, но замирает, когда на тумбе вдруг заходится звонком телефон. Несколько мгновений они смотрят друг на друга, так близко, что дыхания смешиваются. Хану хочется, чтобы телефон замолк, но тот настойчиво продолжает звонить, и Минхо отстраняется, чтобы сделать пару шагов к тумбе.
- Это Чанбин, - заявляет он негромко и снимает трубку.
Джисону хочется рычать и рвать на себе волосы, но он только садится на кровать и берется за прилипшую к груди футболку, отстраняя её от кожи, чтобы слегка проветриться - он всё-таки успел взмокнуть за то время, что они разучивали хорео. А потом, кажется, успел взмокнуть ещё сильнее. Минхо выходит говорить на кухню, и этот факт уже напрягает. Хан откидывается на спину, прикрывая глаза.
Имеет ли смысл думать о происходящем как о потенциальных отношениях? Лино, кажется, не сильно заботит род деятельности Джисона, тем более, временный. Они хорошо ладят, их обоих, кажется, тянет друг к другу во многих смыслах. Преградой могут стать странные взаимоотношения Минхо с Банчаном. И то, что Хана хочет себе какой-то престарелый садист. И то, что Хан в Корее нелегально. Действительно ли стоит связывать себя с кем-то, учитывая, что это, мягко говоря, не особенно безопасно? В первую очередь для того, с кем Джисон общается. Он не уверен, что может быть за сокрытие личности, подлежащей депортации…
Лино скоро возвращается и кладет телефон обратно на тумбу, ставит на зарядку.
- Завтра утром зайдет Хёнджин, чтобы ты не скучал один, - заявляет он и смотрит на Хана сверху-вниз, но прочитать выражение его лица у Джисона не получается.
- Не то чтобы я тут один, у меня здесь вообще-то целый прайд, - отзывается Хан с улыбкой и кивает на свернувшийся в компьютерном кресле полосатый клубок. Приподнимается на локтях.
- Так что, сказать Хёнджину, чтобы не ехал? - Минхо посмеивается и садится рядом.
- Пусть едет. На самом деле, это ему, скорее всего, скучно, а не мне.
Откровенно говоря, Хёнджин сейчас интересует его гораздо меньше, чем то, что прервал звонок Чанбина. Вопрос в глазах Джисона, наверное, так очевиден, что Лино усмехается и перекидывает ногу через бедра младшего, седлая его, оказываясь пахом к паху, и из легких Хана выбивает воздух, несмотря на то, что за размышлениями подступавшее ещё недавно возбуждение успело затихнуть. Теперь оно возвращается вдвойне. Джисон несмело протягивает руки, кладет их на бедра Минхо, чуть сжимает пальцы и шумно выдыхает, блаженно прикрывая глаза. Он мечтал коснуться этих ног, наверное, с момента их знакомства. Лино не двигается, смотрит на него сверху вниз, довольно щуря лисьи глаза. Хан касается практически с благоговением, боясь даже представить, как будет ощущаться под ладонями обнаженная кожа, если одни только касания сквозь плотные джинсы кажется благословением.
- Эй. У тебя такой вид, будто ты ждешь, в какой момент я словлю твои руки и прикую к кровати, - Минхо изгибает губы, но в его усмешке нет ничего злого.
Джисон заливается краской, но с вызовом вскидывает бровь:
- А ты этого не сделаешь?
- А ты хотел бы?
- Нет, - Хан впивается пальцами в мягкие бедра, срывая смешок с губ Лино, поспешно ослабляет хватку и гладит. - Нет, мне хочется касаться тебя…
- Тогда не сдерживайся.
Джисон судорожно вздыхает в ответ на позволение и ведет ладонями вверх, забирается под просторную футболку, несмело касаясь расслабленного живота, боков, прямой спины. Минхо прикрывает глаза и издает довольный вздох. Или Хану хочется думать, что этот вздох означает удовольствие.
Происходящее… непривычно. Это не быстрый минет в подворотне, не поспешный секс в гостинице, где клиент едва успевает его раздеть, прежде чем трахнуть. Что-то подобное было у него ещё пару лет назад, с близким другом, когда вы оба толком не знаете, что делать, как доставить удовольствие и как его получить, но искренне пытаетесь.
- Поменяемся местами? - Хан вздрагивает от собственного шепота и встречается со взглядом Лино.
Тот пожимает плечами, соскальзывает с его бедер и сам откидывается на кровать.
- Сними футболку, - просит Джисон, устраиваясь на его господи-каких-же-ахуенных бедрах.
Минхо снимает молчаливо, обнажая медовую кожу, потом прихватывает пальцами футболку на Хане и тянет к себе. Их губы, наконец-то, сталкиваются, и Джисон жмурится, замирая. По его спине ласково проходятся ладони, словно успокаивая. Лино целует медленно и осторожно, словно проверяя, не дернется ли Хан опять. И это одно из лучших ощущений за последний год жизни Джисона. Он отмирает, отвечает на поцелуй, опускает руки на талию под собой, робко касается языком губ, и Минхо раскрывается для него.
Хану думается о том, что если бы они сейчас попробовали вплести в происходящее оттенки дом-саб, он бы двинулся, потому что одних поцелуев ему уже кажется чудовищно много. Он так давно не целовался вот так… искренне? В этом поцелуе нет слепого желания, жадности, стремления завоевать позицию ведущего, нет той грязи, к которой Джисон привык, и поэтому он плавится, должно быть, гораздо сильнее, чем должен был бы представитель его “профессии”.
Они прерываются для дыхания, смотрят друг другу в глаза, и у Лино такой теплый взгляд, что в груди что-то сжимается. Хан судорожно вздыхает, прижимается губами к острой линии челюсти, гладит живот и бока ладонями.
- Всё хорошо? - шепотом спрашивает он, до дрожи в коленях боясь испортить всё какой-то глупостью.
Минхо утвердительно мычит и шумно выдыхает, когда Джисон прижимается губами к его шее. Хочется втянуть кожу в рот и оставить яркий след, но очевидно, что затея это не из лучших. Как минимум потому, что Лино почти_айдол. Хан чувствует, как тот напрягается под ним.
- Я знаю, знаю. Никаких засосов, - шепчет он и снова прижимается губами к бьющейся венке и замирает.
Ему хорошо так. Не хочется даже переходить к чему-то более серьезному. Достаточно просто касаться голой кожи, слышать шумные вздохи, чувствовать ласковые прикосновения к спине и волосам. Правда, как он скажет об этом? “Извини, мне не хочется с тобой трахаться, я хочу просто ласкать тебя до завтрашнего утра?” Звучит как идиотизм.
- Хани?..
Должно быть, он замер слишком надолго. Джисона пробирает мурашками, сердце беспокойно подскакивает к горлу.
- Да… Да, сейчас…
Он ведет руками вниз, чуть забирается пальцами под пояс джинсов. У них обоих пока толком не стоит, Хан своим пахом отчетливо чувствует ширинку Минхо. Надо что-то делать на этот счет, поскорее избавиться от…
- Эй… - пальцы Лино вплетаются во взлохмаченные волосы Джисона, мягко призывая посмотреть в глаза, Хан слушается. - Не нужно, если ты не хочешь. Мы можем ограничиться чем-то…
- Ты пиздец какой красивый и я хочу тебя касаться, делать тебе приятно - выпаливает Джисон, перебивая Минхо, тот непонимающе моргает. - И я хочу тебя, но не уверен, что… сейчас.
Ненадолго в комнате повисает тишина, только у Хана в голове оглушительно бьется сердце.
- Окей, - после паузы соглашается Лино, выпуская его волосы, ласково гладя по шее со спины. - Потому что тебе всё ещё больно? Я могу…
- Нет. Да, но нет, - Джисон судорожно выдыхает и прячет лицо в шее Минхо, жмурясь.
Да, во время секса синяки, наверняка, дали бы о себе знать, но дело не в этом. Как объяснить то, что он сам не может до конца понять? Лино под ним ёрзает как-то беспокойно, и Хан испытывает острое чувство вины за то, что обламывает им близость. Может, нужно переступить через это дурацкое чувство и просто, черт возьми, переспать?..
- Всё хорошо, Хани, - голос Минхо пробирается под кожу где-то у макушки. - Всё хорошо. Я понимаю.
- Правда? Потому что я нет, - Джисон бормочет куда-то в основание чужой шеи.
- Значит, надо разобраться. Но не сейчас. Сейчас душ и спать… - Хан сжимает Лино в объятиях, и тот удивленно охает. Несколько мгновений они молчат. - ...Ладно, просто спать.
- Спасибо.
Джисон соскальзывает Минхо под бок, не выпуская из объятий, переплетает с ним ноги и засыпает самым крепким сном за последние несколько дней.
***
Хан в этот раз просыпается позже будильника Минхо. Он понимает это в тот момент, когда обнаруживает отсутствие Минхо в кровати. Выдает разочарованный стон и подгребает к себе подушку старшего, утыкается в неё носом, глубоко вдыхая запах, к которому уже успел привыкнуть за время жизни здесь.
- Доброе утро, - звучит откуда-то с кресла, и Джисон шугается, испуганно подскакивая к изголовью кровати и прижимая к себе подушку.
В кресле сидит, улыбаясь, Хёнджин во всем своем великолепии. Вид у него такой, будто он не к приятелю в гости пришел, а собрался затусить у Чанбина в клубе: узкие черные брюки со стрелками, белая кофта с воротником лодочкой, открывающим плечо и ключицы, золотая цепочка, плотно прилегающая к шее. Волосы собраны в хвост и это единственное, что как-то не вписывается в образ. Обычно “в народ” Хёнджин выходит с распущенными волосами или хитровыебанной прической.
Хан чувствует себя белкой в гнезде, на которую пытается напасть соболь. Очень пересравшей и страшненькой белкой.
- Минхо не говорил, что я приеду? - Джинни вопросительно приподнимает брови, улыбаясь, и прячет телефон в карман.
- Говорил, но я не ожидал, что он так коварно уйдет, не разбудив меня, - сонно ворчит Джисон и спускает ноги на пол.
- Похоже на него, - Хёнджин посмеивается. - Пойдем, сделаю тебе кофе, что ли. У тебя такой вид, будто вы с хёном вчера тусили всю ночь.
Хан скептично хмыкает:
- Если бы.
Они проходят на кухню, Джисон плюхается на стул и сонно наблюдает за тем, как Джинни включает чайник и достает фильтр-кофе.
- Если бы? - переспрашивает Хёнджин, с любопытством вскинув бровь. - Что успело произойти за эти дни?..
- Если честно, то, вроде, ничего, но я не уверен… - Хан тяжело вздыхает, пытаясь убрать от лица нечесаные волосы. Джинни мычит, требуя продолжения. - Он пиздец какой хороший. Помогает мне с синяками, обнимает, если я беспокойно сплю, позволяет носить свою одежду дома… Я не помню, когда такое было в последний раз...
- Ага, то есть, когда я тебе помогал обезболивающим, это не считается, да? Окей-окей, - Хёнджин кивает сам себе, и Хан стонет, уткнувшись в ладони.
- Это другое, ты не понимаешь!
- Я не такой горячий?
- Да! Нет! Ты горячий, но иначе… - Джисон тяжело вздыхает и вздрагивает, когда на стол опускается чашка и горячий бутерброд. - Спасибо…
- Хён, правда, хороший, - соглашается Джинни, садясь напротив со своей чашкой кофе. - С ним бывает сложно общаться, но, на самом деле, он хороший.
- Сложно общаться?
- Когда он клоунит двадцать четыре на семь.
- Клоунит?
- Почти как ты.
- Джинни!
- ...Только ты безобидно клоунишь, а он может и салфетками накормить…
- Твою-то мать… - Джисон принимается за бутерброд, глядя в стол.
Ненадолго повисает пауза, пока Хан уничтожает свой завтрак, а Хёнджин пьет свой кофе.
- Так что ты имел в виду насчет “вроде, ничего”?
- Если бы Бин не позвонил вчера, думаю, мы бы переспали.
Джинни давится и смотрит на Джисона круглыми глазами.
- Но он сорвал всю атмосферу и как-то… не пошлО, - заканчивает Хан.
- Ещё бы, блять. Я бы удивился, если бы вы радостно потрахались после того, как Чанбин сказал, что нашу машину подожгли.
- Что?
- Что?
Джисон медленно ставит чашку на стол и выпрямляет спину, глядя на Хёнджина сквозь волосы. В груди всё стягивается, потом леденеет, язык липнет к нёбу.
- Вашу машину подожгли?..
- Вчера утром. Поэтому Бин позвонил. Сказать, чтобы ты был осторожнее и уж точно никуда не выбирался. Поэтому я здесь.
- Вашу машину подожгли из-за меня?.. - Хан поднимается из-за стола медленно, упираясь руками в столешницу, смотрит на Джинни сверху вниз широко распахнутыми глазами.
- Почему из-за тебя? Из-за этого ёбаного ублюдка... Ты не знал? Минхо не сказал тебе?.. - на лице Хёнджина отражается “блять, я облажался”.
Джисон вылетает из кухни и несется в коридор. Это точка. Это конец. А если бы в машине кто-то был? А если бы Чанбин или Хёнджин пострадали? Просто из-за того, что он бережет свою жопу? Если он продолжит отсиживаться, дальше будет только хуже. Как бы он жил, блин, дальше, зная, что из-за его трусости огребли его друзья? Он не будет больше прятаться, ну нахрен. Пойдет к этому ублюдку, подставит жопу пару раз. Может, пару десятков раз. И больше никто не пострадает. Джисон приостанавливается, чтобы натянуть кеды, и в этот момент его обхватывают длинные руки со спины, надежно удерживая на месте. Ребра отзываются тупой болью.
- Пусти! - Хан дергается с силой, хочет вырваться, но его собственные руки прижаты к телу так, что в груди спирает от крепкой хватки. - Пусти! Я пойду к нему! Я пойду к нему и больше ничего ни с кем не случится!
- Ничего ни с кем и не случилось!
Хёнджин отрывает его от пола и тащит обратно. Джисон брыкается, пытаясь попасть пяткой по колену или ещё чему-нибудь, лишь бы его выпустили, но постоянно промахивается, напрягает руки, пытаясь разорвать душащие объятья, но тело отзывается на усилия гудящей болью. Бесполезно.
- Хани! Всё хорошо! Ничего ни с кем не случилось! Если ты попытаешься куда-то пойти, это только пустит насмарку наши старания прикрыть твой зад! - голос Хёнджина звучит повыше макушки, слишком громко, слишком отчаянно, в тон крику самого Джисона.
- Не надо прикрывать мой зад! Я не хочу, чтобы из-за меня ещё что-то случилось! - Хан дергается снова, пытается перекричать Джинни.
- Из-за тебя ничего и не случилось! Если кто и виноват, то Бин и этот гребанный садист! Успокойся!
Джисон снова брыкается, в этот раз попадает куда-то по ноге, и они оба падают назад. Хёнджин шипит маты, приземлившись на пятую точку, но из хватки не выпускает, и Хан отдаленно слышит собственный всхлип. Некоторое время они сидят так, тяжело дыша после короткой перепалки. Джисон прогоняет подкатывающие к горлу слёзы, уже не пытается дергаться, смирившись с тем, что его не выпустят, как бы отчаянно он не вырывался. У него просто не хватает сил. Да, он, конечно, успел отъесться за пару дней и уже не похож на жертву голодовки, но это не значит, что он может справиться с Джинни.
- Если я просто пойду к нему, всё будет хорошо… - бормочет он, пряча лицо за рваной челкой.
- Чанбин всё уладит и без этого… - устало отзывается Хёнджин.
- Так почему до сих пор не уладил?
- Не всё делается так быстро, как хочется… - Джинни передразнивает интонации Чанбина так похоже, что Хан невольно срывается в смешок.
Он не верит. Нет, всё не уладится. Если бы всё было так просто, Бин уже порешал бы. Если Чанбин может что-то решить, он делает это сразу. Такое у Джисона ощущение, хотя они и не знакомы так близко, чтобы он мог судить объективно. Но спорить с Хёнджином дальше - бесполезно. А просто сбежать у него не получится - его отловят и донесут обратно. К сожалению, с тем фактом, что Джинни сильнее, сейчас приходится считаться. От этой мысли к горлу подскакивает паника, которую Хан тут же пытается задушить. Если кто-то сильнее, это не значит, что этот кто-то попытается причинить ему боль.
- Ты меня задушишь сейчас, пусти… - хрипит он, вяло шевелясь в неслабнущей хватке.
- И ты не дернешь к двери?..
- Ты всё равно догонишь…
Хёнджин ослабляет объятия, и Хан делает глубокий вдох. Ещё какое-то время они просто сидят так: Джинни в своих сверкающих шмотках, испачканных слезами Джисона, обнимающий его всеми конечностями и клятвенно заверяющий, что всё будет хорошо; и Хан, делающий вид, что обещания Джинни о том, что Чанбин порешает всё сам, его убедили, что он справился с истерикой и больше не хочет вырваться на улицу, чтобы переломать всем неугодным шеи. Потом на полу становится холодно, слёзы заканчиваются, и можно вернуться на кухню к брошенному завтраку, который всё равно не лезет в глотку, по правде, но от еды отказываться Джисон не привык.
Остаток дня они проводят в попытках овладеть искусством хореографии, поставленной Минхо, в отсутствие самого Минхо, но при наличии видео. Учитывая, что, когда Лино возвращается вечером, он награждает их выступление овациями с каменным лицом, они отлично справляются с задачей. Хан самозабвенно делает вид, что всё хорошо, что его не трясет изнутри с самого пробуждения, что ему не хочется запереться в ванной и рыдать. Или хотя бы наделать дырок в этом грёбаном извращенце, который поимел смелость поджечь машину Чанбина.
Оставив Джисона на Минхо, Хёнджин прощается с ними крепкими объятиями и настоятельно просит беречь себя. Хан отвечает улыбкой, хотя сомневается, что выглядит она такой уж искренней.
- У тебя синяк новый на руке, - замечает Лино, прежде чем Джисон выключает свет в спальне, когда они укладываются спать.
- Подрались за горячий бутерброд, - тут же отзывается Хан и в полумраке делает пару шагов к кровати.
- Ты победил? - с улыбкой уточняет Минхо, притягивая в свои объятья, стоит Джисону опуститься на кровать.
- Куда там, ты видел, какие длинные у него руки? - Хан ворчит обиженно, устраиваясь в теплых объятьях и закрывая глаза.
- То, что ты маленький, не значит, что ты не смог бы добыть себе бутерброд, - нравоучительно отзывается старший.
- Я не маленький!
Минхо издает согласный вздох и скоро засыпает, вымотанный, должно быть, долгим днем. Джисон долго лежит без движения, прокручивая события сегодняшнего дня и неизбежно приходят к одному и тому же: то, что он “маленький” не значит, что за него должны огребать другие люди.
Осторожно избавившись от объятий, Хан поднимается с кровати, подхватывает свой рюкзак и выходит из спальни. Переодевается в ванной, напяливая любимую толстовку и кепку. Подобранный кот вопросительно мяучит, и Джисон гладит его ласково по шерстке, виновато улыбаясь. Чтобы этот прайд остался в целости и сохранности, ему лучше уйти. Телефон он оставляет в рюкзаке вместе с деньгами и остальными пожитками. Ему страшно так, что потроха трясутся. Но это лучше, чем сидеть и трястись в бездеятельности. Натянув джинсовку поверх толстовки, парень обувается в темноте, надеясь, что не перепутал свои кеды, тихо выходит из квартиры. Дергает дверь, убеждаясь, что она захлопнулась.
Когда он подходит к главному офису корпорации Ян, уже светает - идти приходится слишком долго. Или, может, он просто шагает слишком медленно. Он садится на ступеньки у входа, прячась под капюшоном от прохожих, которых становится всё больше. Должно быть, он засыпает под привычный шум людей и машин, потому что просыпается он от того, что его тормошат за плечо. Хан моргает, рефлекторно ища рукой рюкзак, и поднимая голову.
- Я могу вам чем-то помочь, молодой человек? - знакомый ему неудавшийся клиент улыбается колкой довольной улыбкой.
Джисон дергает уголком губ и с помощью мужчины поднимается с земли.
- Да, мне нужно вернуть кое-чей должок. Может, у вас найдется пара советов для меня?..
- Ну, разумеется, - мужчина улыбается ещё шире, и Хана пробирает. - Пойдем к машине, там общаться будет удобнее.
Его приобнимают за талию и ведут к сверкающей черной ауди. В горле замирает комок.