Как будто ему было мало проблем в этой жизни. Кристофер тяжело вздыхает, поправляя сумку с ноутом на плече, и задумчиво смотрит на вывеску клуба, куда умудрился устроиться. Разумеется, в тайне от компании, неофициально, с нестабильным графиком и вряд ли стабильной оплатой, но всяко лучше, чем ничего. Он обещал помочь Хану, а он всегда сдерживает свои обещания. Чан проходит через черный вход, здоровается с персоналом, менеджер ведет его в зал, к пульту.
Сейчас только начало одиннадцатого, в клубе есть народ, но не то чтобы много. Из колонок приглушенно играет музыка, почти никто не танцует. Движ должен начаться в половину двенадцатого, и Банчан планирует это время настраивать звук и всякую аппаратуру. Это его дебют в качестве диджея, поэтому в горле стоит волнение вперемешку с оживлением. Он любит пробовать новое. Тем более, в индустрии, которой он так увлечен, но от волнения избавиться всё равно не может. С настройкой аппаратуры он справляется гораздо быстрее, чем ожидал, поэтому скоро просто принимается наблюдать за людьми в клубе.
Помещение нельзя назвать сильно большим, да и посетители здесь… средненькие. Очень далеко до уровня заведения, где он тусил буквально недавно, но и совсем паршивым это место тоже не назовешь. Неплохой, не особенно распиаренный клуб, наполненный в основном студентами, потому что посреди недели в таких местах работников фирм как правило не встретишь. Чан вздыхает и думает, что нужно раздобыть себе воды, она на работе никогда не бывает лишней. Добыв у бармена заветную бутылку и отказавшись от выпивки под удивленным взглядом, Крис возвращается к возвышению, на котором установлен пульт. До начала его маленького шоу ещё пятнадцать минут, скоро можно будет начинать беседовать с подтягивающимся народом.
Будет ли толк от заработанных сегодня денег? Чанбин сказал не делать поспешных шагов, мол, сперва выяснит, нет ли никаких других способов успокоить Яна. Только то же самое он говорил и в прошлый раз. Крис опасается, что Чанбин может наделать глупостей, но хочется верить, что в этот раз Хёнджин не позволит ему вытворить ничего эдакого. Похрустев пальцами, Банчан берет с пульта наушники и надевает их, скрываясь от беспокойных мыслей в музыке.
Ночь идет замечательно. Зал гудит басами, в такт которым двигается море молодых людей, мигает разноцветный свет, слышно, как иногда кто-то пытается перекричать музыку. К Крису то и дело подходят, чтобы заказать какую-то композицию, и он охотно принимает все реквесты, получая удовольствие от импровизационного аранжа прямо на месте. Тело вибрирует, перед глазами слегка мутится то ли от духоты, то ли от мигающего света, то ли из-за того, что он не уверен, когда нормально спал в последний раз. Но в целом происходящее доставляет ему удовольствие, как он и ожидал. Ему нравится исполнять музыку для слушателей, ему нравится смотреть, как люди танцуют под его треки (или не совсем его, не суть). Это даёт энергию, желание что-то делать, зажигает азарт, который иногда тухнет под давлением неудач и усталости.
В какой-то момент краем глаза Чан замечает, как в клуб вваливается компания парней. Их человек, должно быть, пять, издалека не понять, они дурачатся, перемещаясь шатающейся кучей к барной стойке, или просто уже успели набраться. Крис тут же выбрасывает их из головы, опуская взгляд к медиа-клавиатуре, завершая композицию. Толпа нетерпеливо гудит, требуя продолжения банкета, и Чан довольно ухмыляется, запуская новую мелодию, один из своих набросков, потому что почему бы и нет? Бит вполне несложный, попасть в него удастся даже подвыпившим студентам. Когда наступает первый припев, Крис обнаруживает, что толпа почему-то слегка расступилась, и щурится, пытаясь рассмотреть происходящее в полумраке.
В центре небольшого круга из прыгающих и восторженно покрикивающих людей обнаруживается парень. В полумраке и издалека Чану удается рассмотреть, что у него светлые волосы, и что двигается он просто невероятно. Он не каждый день видит настолько четкие движение в комнатах для практики агентства. Танцор, очевидно, дурачится, выдает трендовые и мемные движения одно за другим, не теряя ритма и вызывая бешеный восторг у образовавшейся публики. Крис позволяет себе на пару (десятков) тактов растянуть трек, чтобы полюбоваться внезапным представлением подольше. Правда, выйдет плохо, если композиция надоест ребятам на танцполе, и приходится переключиться на следующую. Круг смешивается, прежде чем танцор сливается с толпой, Банчану кажется, что они встречаются взглядами, и его пробирает мурашками.
Остаток ночи Чан не может оторвать взгляд от светлой макушки, появляющейся то тут то там: то среди тел на танцполе, то у барной стойки с высоким стаканом с трубочкой. Крис решает, что если не познакомится, не сможет себе этого простить.
Благо, светленький парень остается до самого конца программы Чана. Даже оказывается в числе тех, кто хлопает и свистит одобрительно, когда Крис заявляет о том, что на сегодня его полномочия всё, и оставляет играть на фоне приглушенную музыку, ту же, что играла, когда он только пришел. Он пакует ноут, клавиатуру и провода, стараясь сделать это поскорее, чтобы не упустить возможность заговорить с парнем, который сделал эту ночь. Но, когда он выходит из-за пульта в общий зал, блондина нигде не обнаруживается. Чан вертит головой, приподнимается на цыпочки, надеясь всё-таки найти заметную светлую макушку, но у него так ничего и не выходит. Он раздраженно вздыхает. Какова вероятность, что этот парень здесь завсегдатай?
Ободренный этой мыслью, Крис подходит к бармену, который тут же предлагает обмыть дебют, и Чан соглашается разве что на ананасовый сок. На него смотрят, как на пришельца, но сок наливают.
- Не знаешь этого светленького, который сегодня взорвал танцпол? - невзначай интересуется Крис и чувствует, как сердце замирает где-то в глотке.
Бармен, мужчина старше его на десяток лет, но потребовавший общаться неформально и в целом достаточно приятный, пожимает плечами.
- Его не знаю, но знаю ребят, которые его привели. Они танцуют по вечерам на улице, потом приходят сюда пропить то, чем их обрадовали прохожие, - делится он охотно, протирая стойку и с лаской поглаживая поверхность из мелкой черной плитки. - Он, правда, такой же извращенец, как ты…
Чан давится и смотрит на бармена большими глазами.
- ...заказал ананасовый сок и всю ночь пил только его.
- И я упустил такое чудо… - Крис мучительно стонет и роняет голову на руки, сложенные на стойке.
Бармен посмеивается и хлопает его по плечу.
- Да ладно. Может, он ещё появится на уличных площадках. Или я могу выспросить у его приятелей…
- Правда? - Чан поднимает голову так резко, что едва не сталкивает головой пустой стакан, но успевает его словить.
Мужчина демонстративно хватается за сердце и отбирает у него посуду, надеясь таким образом её спасти.
- Без проблем, Чани, любой каприз за твою улыбку.
- Ты очень выручишь меня, хён, - Крис смотрит с искренней глубокой благодарностью, на что получает довольный смешок. Бармен кладет перед ним конверт.
- Это за сегодняшнюю ночь, тебе передали.
Чан оживляется, подтягивая конверт к себе и бегло пересчитывая купюры. Не то чтобы огонь, но, пожалуй, это лучшее, что он может добыть себе из подработки сейчас.
- Спасибо. Тогда до выходных. Надеюсь, ничего не поменяется.
Мужчина машет ему рукой с улыбкой, и Крис сползает с высокого стула, удобно закидывая сумку на плечо. Выходит в этот раз через главный вход и лениво вертит головой без особой надежды. Расстроенно вздыхает, похрустывает шеей и собирается идти, но его вдруг хватают за руку со спины.
- Чани-хён? - голос звучит оживленно, радостно и очень знакомо.
Банчан оборачивается и смаргивает, потому что первое, что он видит - это светлую макушку, которая преследовала его последние несколько часов. Он встречается взглядом с окликнувшим его парнем и чувствует, как губы неконтролируемо растягиваются в улыбке.
- Феликс!
Ликс смеется и сжимает его в объятьях. Крис не может на них не ответить. Объятья Феликса крепкие и искренние. Чан зарывается носом в его шею и глубоко вдыхает - пахнет ананасовым соком и разгоряченным телом.
- Не знал, что ты в Корее, - наконец, выдыхает Крис, отстранившись, и хлопает младшего по плечу.
- Не знал, что ты работаешь в клубе! - Ликс смеется, и Чан улыбается ему, надеясь, что улыбка не слишком нервная.
- Обстоятельства такие.
Феликс смотрит на него несколько мгновений серьезно, не мигая, потом снова улыбается.
- У тебя усталый вид. Может, лучше увидимся и пообщаемся завтра? Или расписание слишком плотное?
Банчану кошмарно не хочется оставаться наедине со своими мыслями, и он неосознанно чуть сжимает плечо парня.
- Может, я проведу тебя? Где ты сейчас?..
- Тут в гостинице недалеко. Идем, - Феликс берет его за руку и утаскивает от клуба, улыбаясь беззаботно и светло.
Чан позволяет тащить себя. На самом деле, не так уж близко они знакомы. Или близко - Крису сложно определить. Полгода почти ежедневного общения на занятиях по танцам у дяди Феликса - это близкое знакомство? Учитывая, что с тех пор они не виделись черт знает сколько… Впрочем, у Криса складывается впечатление, будто Феликс совершенно не поменялся - вот так же излучает сногсшибательный позитив. Улыбаясь этим мыслям, Чан удобнее переплетает с парнем пальцы и идет вровень. Несколько минут они идут в тишине.
- Так каким ветром тебя занесло в Корею? - Крис выныривает из воспоминаний и подает голос первым.
- Хмм? - Ликс окидывает его взглядом и слабо пожимает плечами. - Решил попробовать пробиться здесь с танцами.
- И начал с покорения улиц? - Чан игриво вскидывает брови, и смеется, когда скулы Ликса заливает румянец.
- Откуда ты?..
- Бармен сказал, что знает компанию, с которой ты пришел.
- А. Я не собирался “покорять улицы”, если честно. Просто, гулял, увидел, как они танцуют, остановился посмотреть. Они увидели, что я пританцовываю, кажется, и затащили к себе. Славные ребята, - Феликс улыбается задумчиво и тепло.
- Скоро прослушивание в агентство, где я стажируюсь. Попробуй, - Крис серьезно смотрит в удивленно распахнутые глаза.
- Хён, меня не возьмут, - Ликс нервно улыбается, отводя взгляд.
- Я видел, как ты танцуешь…
- Хён! - смущение на лице младшего хочется выбить на внутренней стороне век, чтобы любоваться каждый раз, когда жизнь кажется бессмысленной.
- ...попробовать стоит.
Феликс смущенно пыхтит, замедляя шаг, и Чан думает, что они, должно быть, почти пришли.
- Ты же для этого сюда приехал? Чтобы попробовать?
Ликс кивает, сжимая его запястье тонкими пальцами, и Крис испытывает прилив нежности, треплет парня по светлым волосам, улыбаясь.
- Значит, надо пробовать. Я замолвлю за тебя словечко... Пришли?
Феликс кивает, и Чан осматривается, чтобы сориентироваться. Они стоят у вывески гостиницы, которую можно было бы и не заметить, если не искать намеренно. Не худшее место.
- Тогда спокойной ночи. Подумай насчет моих слов, Ликс, я серьезно, - Крис ловит парня за ладони и встречается со встревоженным взглядом. - Приготовь что-то разрывное, уверен, всё получится.
Феликс снова кивает и вздыхает, видимо, справляясь с нахлынувшими эмоциями, прежде чем подать как-то севший голос:
- Тебе далеко до общежития?
Банчан прикидывает, задумчиво мыча.
- Минут сорок?
- Придешь, выходит, к рассвету? - в голосе Ликса сквозит возмущение, и Крису становится смешно, но он сдерживает смешок. - Может, лучше переночуешь у меня?
Смешок так и застревает в горле Чана.
- Это будет удобно?
- Конечно! Идем… - Феликс снова тащит его за собой за руку, и Крис думает, что не ожидал, что его подработка может закончиться каким-то таким образом…
Номер оказывается больше, чем просто скромным, но не то чтобы это смущает Чана. Он просто задается вопросом, где сможет лечь, потому что кроме скрипучей кровати-полторашки, устроиться негде. Не то чтобы ему впервой спать с кем-то в одной кровати просто так… Да даже с Феликсом в обнимку, кажется, он умудрялся задремывать после изнурительных тренировок. Тогда его ещё не мучила бессонница, тогда дни были наполнены весельем и предвкушением, когда же он сможет выступать. Феликс неотрывно ассоциируется у него с этим временем - солнечными пляжами Австралии и звонким смехом в комнате для практик. Крис плюхается на кровать, оставив возле неё сумку с аппаратурой. Ликс говорит что-то о том, что сейчас добудет для гостя пижаму, но Чан уже не слышит этого, откидываясь спиной на кровать и уплывая в объятья Морфея.
***
“Я хочу отыграться”, - Чанбин печатает это в тот момент, когда Чан с Минхо выходят из квартиры, а Хёнджин отправляется в душ. Он заварил эту кашу, ему её и расхлебывать, пусть он и не знает, каким волшебным образом должен это сделать, но карты - это лучшее, на что он способен. Выиграть то, что не так давно проиграл спьяну… В этот раз он не будет пить, будет внимателен к картам и выиграет. Когда он играет на трезвую, обыкновенно ему везет, всё идет наперекосяк, когда он на радостях начинает пить.
Бросив телефон на кровать, парень с тяжелым вздохом расстёгивает пуговицы на манжетах, вытаскивает заправленную рубашку из брюк и залипает бессмысленно в окно. Когда он вытащит Хана из этой кошмарной истории, обязательно поможет ему с документами и всей этой мишурой. Если раньше они мало общались, Бин особенно не знал ситуации, да и о помощи его никогда не просили, то теперь он просто не сможет спокойно жить, зная, что подставил человека, положение которого и без того оставляло желать лучшего. Он должен это исправить.
Телефон вибрирует на кровати, заставляя вздрогнуть, Чанбин подходит к нему и поспешно снимает блокировку.
“Что ты поставишь?”
Парень сжимает телефон, несколько раз перечитывая сообщение. Он может поставить себя. Это будет, очевидно, разовая акция, потому что украсть наследника семьи Со не удастся даже Яну. Вряд ли Ян захочет видеться регулярно, как минимум потому, что калечить Чанбина ему тоже не слишком на руку - это слишком быстро может всплыть. Ставить жопу Бина - не вариант, это должны понимать они оба. О том, чтобы предложить Хёнджина, Бин даже думать не хочет. Он не будет этого делать. Как бы он ни хотел выручить Джисона, Хёнджин ему дороже.
“Ту машину, которую ты ещё не успел поджечь”, - пальцы путаются, парень несколько раз исправляет получившиеся опечатки и смотрит в экран с нетерпением. Сообщение светится прочитанным, но никто не спешит набирать ответ. Бин раздраженно вздыхает и, слыша как щелкает дверь ванной, поспешно блокирует телефон и оборачивается. Джинни в одном белье лениво сушит волосы полотенцем, неспешно шагая к своему парню.
- Он что-то написал? - взволнованно спрашивает Хёнджин, видимо, прочитав что-то на лице Чанбина. Тот отрицательно качает головой и подтягивает танцора к себе за талию, утыкается лицом в ключицы, тяжело вздыхая. Джинни гладит его между лопаток с лаской, распаренный и пахнущий ванилью после душа. - Подождем до утра.
Бин согласно мычит, держа ладони на влажной талии и глубоко вдыхая ставший уже домашним запах. Хёнджин отступает от него на полшага, принимается расстегивать рубашку.
- Голоден?
Чанбин отрицательно ведет подбородком и сбрасывает рубашку лениво. Отходит к комоду, собираясь достать домашнюю футболку, даже достает её, но у комода его вдруг заключают в мягкие объятья со спины. На макушку опускается острый подбородок.
- Покурим? - Хёнджин трется подбородком о темную макушку.
- Мы курили недавно.
- Не хочешь?
- Не-а.
- Пожалуйста?
- Джинни, - Бин тихо просяще вздыхает и задирает голову, чтобы встретиться взглядом с парнем.
- Ладно-ладно, я покурю один, - танцор фыркает, выпуская его из объятий и отходит, сбрасывая влажное полотенце куда-то на спинку кресла.
Чанбин вздыхает, всё-таки натягивая футболку, стаскивает брюки и устраивает их на вешалке, находит спортивки и переводит взгляд к севшему у журнального столика Хёнджину. Тонкие пальцы ловко сворачивают бумагу в самокрутку, и Бин невольно засматривается - это красиво. Эти самые пальцы обхватывают стальную зажигалку с гравировкой, откидывают крышечку, прикуривая. Пухлые губы сжимаются на самокрутке, а потом выпускают густой дым. Чанбин снова вздыхает, одеваясь, забирает полотенце, чтобы отнести в ванну, бросает рубашку в стирку.
У него есть время посмотреть фильм перед сном. Или послушать музыку. Или даже написать что-то. Это дурацкое хобби, от которого он пытался избавиться уже не единожды, но каждый чертов раз возвращался. Кое-что из его наименее дурацких набросков Банчан даже записал. Чанбин криво улыбается этой мысли. Никакой музыкальной карьеры для наследника корпорации, ему даже думать об этом не хочется. Зачем душу травить?
Из комнаты доносится веселый голос Хёнджина, заказывающего какой-то сет роллов, и Бин даже благодарен за то, что сегодня ему не придется думать о том, что бы съесть на ужин. По дороге в спальню он выуживает из бара початую бутылку вина и бокалы, с ними усаживается на кровать. Выпьет, посмотрит фильм, съест пару роллов и уснет. Джинни проворно подбирается ближе и отбирает у парня бокалы, чтобы тот налил. Пепел с самокрутки падает на кровать, и Чанбин шипит, в ответ звучит хихиканье и извинения. У Бина даже нет сил злиться, да и незачем. Он делает глоток вина и поднимается.
- Что ты будешь делать? - оживленно интересуется Хёнджин, делая глоток из бокала и тут же издавая довольный стон.
- Хочу что-то написать, - нехотя признаёт парень, садясь за стол и роясь в выдвижном ящике в поисках закинутого уже давно блокнота с текстами.
Джинни на несколько мгновений замирает, следя за ним, снова делает глоток и забирается на кровать с ногами.
- Иногда я думаю об этих мечтах Банчана, - признается он, и Чанбин вопросительно мычит. - Вы вдвоем пишете тексты и музыку, мы с Минхо-хёном ставим хореографию. А потом выступаем все вместе. Я бы хотел выступать с тобой. Помнишь, как мы вдвоем взорвали танцпол на мой день рождения?
Хёнджин весело смеется, и Бин смотрит на него, сжимая пальцами найденный блокнот.
- Ещё Хани, - увлеченно продолжает Джин, выдыхая очередную порцию дыма. - Он ведь тоже пишет. И читает. И танцует тоже недурно. Уже пятеро. Хватает для группы.
- Ты можешь присоединиться к нему, если хочешь, но эта история не по мне, - отзывается Чанбин сухо и поворачивается к столу, привычным движением беря ручку с подставки.
- Да ладно тебе, Бинни, ты ведь хотел бы, - судя по тихим шагам, Хёнджин подходит к нему, но Чанбин упрямо смотрит на чистую страницу блокнота. - Представь нас на сцене, как фаны скандируют наши имена, а мы переглядываемся во время выступления.
Джинни склоняется, шепча ему в ухо, как змей-искуситель, и Бин дергает головой, пытаясь избавиться от него. В ноздри бьет сильный запах дыма от самокрутки, зажатой тонкими пальцами, лежащими на напряженных плечах Чанбина.
- Не всё всегда складывается так, как нам хочется, - мрачно отзывается парень и получает легкий щелбан по затылку.
- Ты просто боишься своего отца, - отзывается Хёнджин легко, и Чанбин чувствует, как бьется венка на виске.
Звонок в дверь обрывает их неприятный разговор, Джинни спешит открыть дверь и принимает заказанные роллы, возвращается с ними в спальню. Бин к этому моменту натягивает наушники и включает полученный недавно от Чана бит. Ручка медленно и вдумчиво скользит по бумаге, иногда парень прикладывается к бокалу, перечитывая написанное, и даже не замечает, в какой момент Джинни перестает доливать в его бокал, а свет в спальне гаснет, за исключением настольной лампы. Соорудив вполне приличный куплет и припев, Чанбин стаскивает наушники и бросает взгляд к кровати. На журнальном столике осталась его часть роллов, пустая бутылка стоит на полу, Хёнджин сладко спит на боку, скомкав покрывало ногами.
Бин поднимается, хрустит шеей, разминает плечи хоть как-нибудь, пальцами хватает с бумажного лоточка ролл, накрывает Джинни одеялом. Шутит в своей голове про “наелся и спит”, любуясь расслабленным лицом любовника. Прав ли тот, говоря, что Чанбин просто боится отца? Нет, Бин не боится. Он не любит подводить, а на него возлагают большие надежды. Он не может их обмануть. К тому же, сейчас у него есть деньги, он может позволить себе делать дорогие подарки и содержать любимого человека. Кто знает, сумеет ли он добиться успеха, став айдолом? Сможет ли точно так же заботиться о Хёнджине, как сейчас?..
Бин цапает со стола ещё несколько роллов, а остальное уносит в холодильник, приводит столик в порядок и устраивается рядом с Джинни. Смотрит на телефон. Среди оповещений не находится того, что он ждет больше всего, и он морщится недовольно. Ему просто нужно согласие, неужели это так много? Обреченно вздохнув и сунув телефон под подушку, Чанбин утыкается в прохладные лопатки и уговаривает себя уснуть. Со временем ему удается, но ненадолго.
Солнце ещё не пытается пробиться сквозь шторы, когда Бин просыпается от какого-то шума. Хёнджина рядом нет - это первое, что он понимает. Потом он понимает, что шум, который разбудит его, это звуки рвоты. Чанбин сразу садится, поднимается, на ходу пытаясь продрать глаза и вернуть зрению четкость. Фокус он наводит уже на сидящего на полу у унитаза Хёнджина.
- Блядство, что случилось-то?..
Вопрос остается риторическим, потому что Хвана продолжает выворачивать. Чанбин отчаянно трет лицо ладонями в попытке сообразить, чем может помочь. Голова не варит, в груди кипит горечь и тупое отчаяние. Он даже не злится. Только не может избавиться от ощущения, что всё как-то то и делает, что идет по пизде, а ему даже винить в этом, кроме себя, некого. Кислый привкус выпитого перед сном вина оседает на корне языка и будто воплощает это ёбнутое ощущение отвратности и бессмысленности всего происходящего. Он идет на кухню спешно, набирает стакан воды, находит таблетки и возвращается обратно в ванну. Как раз успевает словить пытающегося встать и шатающегося Хёнджина. Поставив лекарство и стакан на раковину, открывает воду и продолжает держать парня, пока тот умывается и полощет рот.
- Что стряслось?.. - голос звучит сонно и хрипло, Бин пытается собраться и прокашляться.
- Роллы… паршивые, - хрипит Хван в ответ, сплюнув воду и зализав светлые волосы мокрыми руками. Влажные прядки всё равно падают на лицо.
- Нормальные роллы, я их тоже ел…
- Я съел больше.
- Ты хотел сказать “переел, потому что накурился до чертиков и хотел жрать так, как какая-то хтонь жаждет человеческой крови”? - уточняет Чанбин, устало хмурясь, убеждаясь, что Хёнджин уже сам держится на ногах, и выпуская его. Подаёт стакан и лекарство. - Сорбент, пей.
- Что-то вроде того, - выдыхает Джинни и послушно принимает лекарство, залпом опустошает стакан.
- Ты курил утром?
Хёнджин утвердительно мычит, тяжело упираясь рукой в раковину. У него бледный вид, светлые волосы липнут к мокрому лицу, кожа блестит от пота, сосуды в глазах полопались. Чанбин испытывает одновременно сочувствие и усталость.
- Перебор для тебя, видимо. Косяки, переедание, надо не так с этим частить. Идем в постель… - парень устало трет глаза и направляется из ванной. Останавливается в дверях, не слыша шагов рядом.
Через мгновение звучит надрывный кашель, и Хёнджина снова выворачивает над раковиной. Мерзкий привкус вина в глотке становится ещё отчетливее, и Бин думает, что, наверное, происходящее отлично отражает его душевное состояние. Если бы все эмоции можно было просто выблевать, как роллы, которыми объелся, было бы просто замечательно. Он это и пытался сделать, пока писал, по крайней мере, он избавился от мыслей в достаточной мере, чтобы уснуть.
Свистопляска с прощанием с роллами продолжается черт знает сколько. Когда Чанбин выводит почти что зеленого и смертельно вымотанного Хёнджина в спальню, солнце уже пробивается сквозь шторы. Бин помогает парню улечься, ласково гладит по плечу в ответ на мучительный стон, когда Джинни сворачивается на кровати клубком. В голове гудит колокол, то ли из-за недосыпа, то ли из-за нервов, то ли из-за выпитого. Убедившись, что Хёнджин вырубился, Бин достает из-под подушки телефон, сует в карман и идет к окну на кухне. Выуживает сигарету из пачки, сжимает её губами, ищет зажигалку и чувствует вибрацию оповещения в кармане.
Сердце ухает в пятки, в глотке сохнет, будто это он, а не Хёнджин блевал последние несколько часов. Чанбин медленно откладывает зажигалку и достает телефон. Снимает блок.
“В пятницу”.
Парень присаживается на подоконник, у которого стоял, роняет руки на колени и медленно выдыхает. Ему нужно дожить до пятницы, только и всего. С губ срывается нервный смешок, и Бин всё-таки закуривает.