Пробки были адские, но испоганить Майку настроение они уже не могли — дальше было просто некуда. Авария на пересечении Майами Авеню и Двадцатой северо-западной наглухо перекрыла движение в южном направлении. Повсюду раздавались остервенелые гудки, водители костерили друг друга почем зря, а в небе кружил воздушный патруль, не позволяя дорожным пленникам проявить мятежный дух и помчаться по встречке.

Майк, которому все это осточертело еще на второй минуте, решил, что ему сегодня море по колено. Закинув на крышу проблесковый маяк и включив сирену, он заехал на тротуар. Плотный поток пешеходов торопливо расступался перед ним, словно Красное море перед Моисеем. Проехав три квартала, Майк развернулся на пустом перекрестке и направился на юг. Быстро добравшись до нужного места, он вывернул руль, собираясь бросить авто на проезжей части. У тротуара не осталось ни одного свободного парковочного места, поэтому Майка едва ли мучила совесть за эту наглость.

Он торопливо допил остатки кофе, заглушил двигатель и, выбравшись из салона, задрал голову.

В небо рвались сорок этажей стекла и стали.

Когда утром его разбудил телефонный звонок, Майк надеялся услышать Свидетелей Иеговы, которых можно было бы с легкостью послать к хренам собачьим, но его надежды не оправдались. Из динамика послышалось бурчание капитана, сообщившего, что совершено новое убийство, но на этот раз — здесь Трэвис устало вздохнул ему в ухо — расследование должно быть закрытым, а это являлось верным признаком того, что жертвой стала, вероятно, какая-то большая шишка.

— Детектив Эммерс, — представился Майк полицейскому, дожидавшемуся его у входа в здание, и показал значок. — Детектив Уолш на месте?

— Нет, сэр.

Пропустив его внутрь, рядовой заблокировал двери электронным ключом, чтобы предотвратить проникновение посторонних, и нагнал Майка у лифта.

— Тридцать седьмой этаж, сэр, — подсказал он.

— Докладывайте.

Майк следил за сменой цифр на интерактивном табло.

— Мне приказали дежурить у входа и сопроводить вас к месту преступления, сэр. Понятия не имею, что произошло. Наверху вас ждет офицер в гражданском.

Майк кивнул и, зайдя в кабину лифта, взглянул на камеру слежения. В вестибюле он насчитал пять штук, на улице три.

— Мне нужны записи охранной системы. Для начала, за последние сутки.

— Да, сэр.

Тридцать седьмой этаж оказался царством музейной тишины. Холл под стать вестибюлю был просторным и светлым, как и в большинстве жилых небоскребов, понаставленных тут и там за последнюю четверть века. Пол из белого мрамора устилала узкая ковровая дорожка, а стены украшали хрустальные бра.

Оказавшись в апартаментах, Майк развернул козырек кепки назад.

— Привет, кэп, чем порадуете?

Под ногами хлюпал влагой белоснежный ковер, а пространство, как и в предыдущем случае, насквозь пропиталось мерзким запахом сгоревшей плоти. Только сегодня присутствующим не выпал утешительный бонус в виде океанского бриза.

Майк ощущал в воздухе странную примесь чего-то сладкого, пряного, но не мог разобрать, что именно это было.

— И что за потоп?

Поморщившись, он огляделся: полы, стены, мебель — все насквозь пропиталось водой.

Но определение «пентхаус» полностью себя оправдывало — обстановка жилища была по-королевски изысканной: смесь модерна и барокко — а может рококо, поди пойми — в обрамлении золота, зеркал, вензелей и бесчисленного количества свежих белых роз. Вазы с цветами стояли буквально повсюду: на подоконниках, на полу, на полках, на журнальных столиках. Майк был уверен, что, зайди он в туалет, наткнулся бы на розы даже там. В общем, квартира представляла из себя не что иное, как белоснежный флористический взрыв на фоне интерьера, которому позавидовал бы сам Людовик XIV.

— Радоваться нечему, Майк, — пробормотал капитан Трэвис, стоя у входа в спальню. — Взгляни.

Майк прошел вглубь апартаментов и…

Ох. Картина была так себе.

Во время обучения в академии один из преподавателей как-то сказал, что смерть редко бывает благовидной. И что конец для всех жертв выглядит одинаково неприглядным.

Как и в предыдущем случае, представшая перед Майком кровавая миниатюра не свидетельствовала о намерении убийцы вызвать восхищение своим творением. Это было еще одной четко проделанной работой.

Майк надел перчатки и приблизился к жертве.

На промокшем шелке золотистых простыней распростерлось обнаженное тело девушки. Старуха с косой застала ее в один из самых интимных моментов, о чем говорили откровенно разведенные бедра. Волосы слиплись от влаги. Лицо, грудь и живот были покрыты розовым налетом крови, разбавленной водой. Во лбу девушки зияла дыра, а стену позади кровати украшали частично смытые бело-розовые ошметки — результат меткого выстрела в голову.

Отмеченную вампирским укусом тонкую шею жертвы венчала изящная золотая цепочка, на которой висела… Майк наклонился ниже, чтобы лучше рассмотреть украшение. Подвеска походила на ту, что нашли на месте предыдущего убийства.

Интересно.

Его взгляд упал на кованную позолоченную курильницу в восточном стиле, стоящую на прикроватном столике. Необычный акцент, явно резонирующий с интерьером.

Майк снял крышку и принюхался — внутри оказалась слипшаяся от влаги горсть пепла, источающая тот самый пряный запах, впитавшийся в стены квартиры.

— Кто жертва? — поинтересовался он и оглянулся на звуки шагов.

В пентхаус зашли судмедэксперты со своими волшебными чемоданчиками и неизменно серьезными лицами Гарвардских отличников.

— Кристин Мерфи, двадцать четыре года, дочь конгрессмена Мерфи, — ответил Трэвис.

Фамилия была Майку отдаленно знакома, но память не стремилась к услужливости и упорно играла в молчанку. Капитан заметил на лице парня отчаянные мыслительные потуги и решил облегчить ему жизнь.

— Пару лет назад, после того громкого дела о серийном педофиле, семья Мерфи организовала фонд помощи для детей, пострадавших от насилия, — напомнил Трэвис.

Точно. Винсент Патаки. Шестнадцать мальчиков. Смертная казнь — электрический стул.

— Мерфи — образцовая семья родом из Иллинойса, филантропы, меценаты, — продолжил капитан, стягивая перчатки. — Жертва — выпускница Йеля. Умница, красавица, не работала. Полгода назад перебралась в Майами, спустя три месяца связалась с Николасом Креймером — нашей второй жертвой.

— Вампир, — предположил Майк, оглядывая простыни с многочисленными расплывшимися кровавыми разводами, которые плавно переходили на пол и вели прочь из спальни.

— Вампир, — кивнул капитан.

— Судя по запаху, его подожгли, а озеро «Байкал» здесь по причине сработавших датчиков дыма…

— Верно, — кивнул Трэвис, и направился в сторону ванной комнаты.

Глядя на то, что осталось от кровососа, Майк недовольно поморщился. Креймера постигла участь О’Каллаген — тело так же подожгли, но в его случае определенно присутствовало меньшее количество горючего. Но, вероятнее всего, использовалась аналогичная ЛВЖ, с тем же пределом распространения пламени.

— Простите за опоздание, капитан, — из холла послышался голос Курта. — Форс-мажор с участием детей.

Майк улыбнулся формулировке напарника, продолжая разглядывать душевую кабину с треснувшим и потемневшим от копоти стеклом.

Дети Курта сами по себе были форс-мажором. Два стихийных бедствия с обширным радиусом поражения, пылающей страстью к «Звездным войнам» и способностью к визгу на границе с ультразвуком. Но при этом они были самым прикольным тандемом спиногрызов в мире.

Вздохнув, Майк поднял взгляд на датчик противопожарной системы.

Как вскоре выяснилось, когда на пульт охраны поступил сигнал о задымлении, сотрудники службы безопасности вызвали пожарных и, проверив камеры наблюдения на тридцать седьмом, не увидели никаких следов возгорания. Вооружившись огнетушителем, один из охранников направился в апартаменты, в которых сработал датчик дыма. Очаг оказался локальным. Мужчина утверждал, что между сработавшей пожарной тревогой и его появлением в пентхаусе прошло не больше пары-тройки минут. За это время тело успело истлеть практически в ничто.

***

Майк ни капли не удивился, когда сорока минутами позже увидел на выходе из здания стаю вооруженных телекамерами журанлюг.

Эти падальщики каким-то образом пронюхали об убийстве и вновь пришли на запах смерти. Майк с детства видел в них нечто хищное. Они были как гиены с их мерзкими надоедливыми голосами и въедливой настойчивостью в желании урвать хотя бы кусочек добычи, если случай убийства представлял собой отвратительную, но громкую сенсацию.

Невзирая на наработанную за годы службы толстую шкуру, Майк так и не научился игнорировать камеры и наглые тычки микрофонами прямо в лицо. Что уж говорить об отношении к провокационному поведению отдельно взятых представителей масс-медиа. Один из них старательно пытался перегородить их с Куртом путь к проезжей части, пятясь назад.

— Офицеры, у вас есть что рассказать?

— Есть ли подозреваемые?

— Это дело как-то связано с предыдущим убийством?

— Можно ли говорить о серийном убийце?

Сыпавшиеся градом вопросы сопровождались маячившим перед лицами детективов диктофоном. Майку хотелось вырвать записывающее устройство из рук говнюка, запихнуть его тому в зад и провернуть как следует.

Рука потянулась за сигаретами.

Поняв настроение напарника, Курт решил взять удар на себя.

— От имени Управления полиции Майами могу заявить лишь то, что на расследование обстоятельств гибели жертв брошены все силы и ресурсы.

Делу Кристин Мерфи присвоили пятую категорию, означавшую закрытое расследование и полный запрет на сотрудничество с прессой, поэтому оставалось лишь одно — пытаться молча пройти сквозь стаю этих изголодавшихся по крови стервятников, не оторвав при этом ни одного дохрена любопытного клюва.

— Правда ли, что сегодняшней жертвой является дочь конгрессмена Мерфи? — продолжая пихать им в лица диктофон, наседал журналист.

— Без комментариев, — отозвался Курт.

— Станет ли статус Кристин Мерфи причиной к приоритетности расследования этих двух убийств среди списка дел Управления полиции Майами? — не унимался парень, заставляя Майка стиснуть зубы и кулаки.

— Без комментариев, — повторил напарник.

«Напористые скоты», — подумал Майк, садясь за руль Камаро.

***

В отделении Майк изъял из хранилища вещдоков золотую подвеску, принадлежавшую предыдущей жертве, и сравнил ее с украшением Кристин Мерфи. Из его головы никак не выходила встреча с ее папашей.

Тот факт, что конгрессмен оказался надутым индюком, Майка нисколько не удивил. Спустя пару секунд общения стало ясно, что он еще и полный кретин. Ничего нового. Этот грузный мужик почему-то напоминал Майку Джабба. Его жидкие седые волосы были аккуратно зачесаны назад, а кустистые брови могли бы дать фору бровям самого Линкольна.

В довесок он припер с собой одетого с иголочки и похожего на безупречную машину помощника — лишенного эмоций и скупого на телодвижения худощавого мужчину, с грацией английского дворецкого.

С момента убийства Кристин Мерфи не прошло суток, а ее чокнутый папаша начал предъявлять претензии на тему бездействия полиции и, бродя по кабинету словно по галерее Конгресса, выражал крайнее недовольство, узнав, что ее делом занимаются всего двое детективов.

Капитан пытался всячески его успокоить.

Когда старый козел начал учить их вести расследование и стал угрожать Майку и Курту понижением до охранников в детском магазине — в случае, если он посчитает, что они не прилагают достаточно усилий — Майк едва подавил в себе желание самоубиться о стену. Курт, по обыкновению, терпеливо молчал.

Мерфи требовал разрешение на контроль за ходом дела, но Трэвис пытался донести до него, что расследование должно быть конфиденциальным. Только вот у помощника Мерфи при себе оказался документ — предписание начальника полиции Майами, предоставляющее конгрессмену доступ ко всем материалам дела.

Проклиная бюрократию, Майк поднес украшение ближе к свету.

Абсолютно идентичные полоски золота. За исключением выгравированных на них символов. Ему никогда не встречались подобные замысловатые загогулины, созданные неизвестным гением каллиграфии. Эксперты так и не смогли понять, что это за язык и лишь развели руками.

Опять тупик.

— Интересные приблуды, — буркнул Майк, рассматривая улики.

Чутье подсказывало, что они неспроста оказались на обоих жертвах.

И в первом, и во втором случае друзья убитых утверждали, что подвески были подарены людям вампирами, с которыми те состояли в отношениях. Но не в привычных «кормилец-кровопийца»-отношениях, а в тех, где имели место свечи, цветы, свидания и прочая обремененная романтикой хрень. Более того, опрошенные в один голос заявляли о любви.

Любви.

Майк никогда не сталкивался ни с одним вампиром, желающим отдать что-то, не беря ничего взамен. Ведь именно это и подразумевала под собой любовь, верно? Бескорыстие и самоотдачу?.. Все кровопийцы — потребители. Все. Исключений не бывает. Они умеют лишь отбирать. Убивать, уничтожать, разрушать. Они лицемеры, скрывающие свою истинную сущность под бархатной маской цивилизованности и чувственности.

Судмедэксперт обнаружил на теле Кристин Мерфи едва заметную, почти сошедшую татуировку. Одну из тех светящихся в ультрафиолете тату-печатей, что обычно ставят в клубах. Ничего особенного, всего лишь простая ромбовидная спираль, но интуиция подсказывала Майку, что этот обрывочный штамп являлся такой же зацепкой, как и украшения.

Вернувшись к рабочему месту, он застал Курта за хмурым изучением фотографий с мест преступлений. Напарник сидел на краю своего стола и крутил в руках красный маркер, которым они делали пометки на доске из плексигласа. Из-за обилия стрелок и надписей она была похожа на кровавую паутину, которая, вероятнее всего, в скором времени станет еще запутаннее. Потому что правило: «Один раз — случайность, два раза — совпадение, три раза — система», наверняка сработает. Всегда срабатывало после двух похожих случаев.

А интуиция Майка говорила ему, что новоиспеченный «серийник» даст знать о себе вновь.

Совсем скоро.

Первое убийство, с которым Майк столкнулся на работе произошло на пятый день его службы в полиции. Это была изнасилованная и задушенная девушка, чье тело было обнаружено на замусоренной аллее небольшого прибрежного парка. Тогда он подумал, что предела жестокости нет. Со временем он понял, что не ошибся. Сколько бы случаев кровавого месива не попадалось на его пути, у преступников всегда находилось чем его удивить. И Майк принял для себя одно простое правило: что бы ни происходило, никогда нельзя думать, что хуже уже не будет.

Жизнь всегда готова тебя удивить. Всегда бывает хуже. Всегда происходит нечто еще более жесткое, безумное и чудовищное.

— Подвески идентичные, — огласил Майк, вернувшись к столу напарника. — Предлагаю поболтать о них с Леоном. Если они что-то значат, он стопудово должен быть в курсе. Может, и о клубе что-нибудь расскажет.

Курт задумчиво кивнул.

— Считаю, убийца знал или видел всех их раньше, — предположил он, дернув подбородком в сторону фотографий с обезображенными телами. — Схожесть жертв, продуманность действий, отсутствие явных улик. Убийца всегда готов к случайностям. Мне кажется, он знал даже распорядок дня обеих пар. Создается впечатление, что он или она видит картину целиком, знает свой путь «от» и «до», — Курт встал со стола и начал разминать шею. — Мне не дает покоя только одно: если это действительно вампир, а, скорее всего, так и есть, то почему он с таким остервенением убивает сородичей?..

— Мы ведь уже выдвигали предположение о мести, — вздохнув, Майк сложил руки на груди. — Возможно, какая-то личная вендетта, кто их поймет?.. Улик слишком мало — сложно делать предположения. Ждем отчета психолога. Есть новости об отпечатках?

— По нулям, — устало ответил Курт.

Теперь вся надежда была возложена на записи охранных камер, которые им предстояло просмотреть.

Сев за компьютер, Майк запустил видео.

Курт приземлился рядом с чашкой кофе.

Перед ними предстало четыре окна: «Вестибюль», «Лифт А», «Лифт Б» и «37 этаж»

Утро предыдущего дня их не интересовало и Майк прогнал запись в ускоренном режиме. Время от времени он останавливал видео, чтобы разглядеть появляющихся жильцов и посетителей. Двенадцать, час дня, два, три, четыре, … шесть вечера. На протяжении многих часов не происходило ничего, что могло бы привлечь внимание.

Приход, уход.

Приход, уход.

Ближе к концу дня активность возросла. А в районе десяти вечера квартиру на тридцать седьмом покинула убитая пара. Зайдя в «Лифт Б», вампир прижал девушку к стене и начал покрывать ее шею и плечи поцелуями.

Майк и Курт обменялись скептическими взглядами.

Любвеобильная пара покинула здание. За всю ночь на их этаже так никто и не появлялся. Майк собрался было выругаться, но в пять тридцать семь утра на записях появился скачок с помехами. Вероятно, его можно было бы не заметить, если бы на экране не значилось другое время: «7:15»

Больше полутора часов провала.

— Что за херня? — буркнул Майк.

Курт раздраженно вздохнул и встал из-за стола.

— Наш маньяк-пироман разбирается в системах безопасности, вот что за херня, — ответил он.

Майк продолжал пялиться в монитор, пытаясь принять тот факт, что убийца обвел их вокруг пальца даже здесь. Не отрываясь от картинки, он забрался в ящик стола и выудил оттуда протеиновый батончик.

 — Погнали к Леону, — предложил Майк, вскрывая хрустящую упаковку. — Заодно заедем в маркет — у меня сигареты закончились.