На третий день каурая лошадь захромала на правую переднюю ногу. Тайцзэ случайно обратил внимание и тут же съехал с обочины. Он был уверен в конях, сам выбирал выносливейших из выносливых. Теперь, столкнувшись с проблемой ещё только в начале пути, он даже слегка растерялся. Хромую лошадь продать не так легко. Особенно за хорошие деньги. Поди докажи, что конь породистый. Тайцзэ швырнул поводья на сиденье и соскочил с повозки, напрочь позабыв о женственности, которую тщательно играл несколько дней. Но судя по всему, между собой женщины вели себя иначе, чем с мужчинами, с которыми обязаны проявлять всю воспитанность и держать дистанцию.

От остановки проснулась и Юэ, прикорнувшая в повозке. Она и так постоянно бодрствовала. Удивительно, что вообще столько продержалась. Однако вид у неё был совсем не заспанный. Уж не проверяла ли она вещи Тайцзэ? Он сразу на шпиона подумал, но быстро отказался от сей мысли. Если бы она шпионила на убийц, могла бы давно прирезать его во время сна. Сколько угодно было возможностей, а Тайцзэ легко поворачивался к ней спиной. Только теперь, притерпевшись к ней, он начал обдумывать события той ночи, когда они познакомились. Очень яркие события. Такие легко подстроить, чтобы жертва была уверена, что девушка нуждается в её помощи.

Но в итоге Тайцзэ жив, и никто на него не покушался до сих пор. Если только на лицо пальцами во время нанесения косметики. Юэ как специально делала это. Слишком неуклюже. Крестьянскими руками сложно выполнять тонкую работу служанки в богатом поместье.

Тайцзэ взялся за конское копыто, потянул вверх. Лошадь неторопливо перенесла вес на другое копыто. И тут с другой стороны подошла Юэ:

— Что-то случилось, госпожа?

Смотрела она на конское копыто или на пальцы Тайцзэ, это копыто обхватывающие, он не стал задумываться. Вероятно, ей всего лишь любопытно. Седлать лошадь — не то же самое, что ухаживать за ней. Он перевернул копыто роговой частью вверх. Надеялся, что в нём всего лишь застрял камешек. Однако камешка не было. Он даже пальцем провёл, дабы проверить поверхность. Подкова сидела плотно, под ней только песчинки, набившиеся за несколько месяцев.

— Конь охромел, — Тайцзэ с досадой опустил копыто и принялся ощупывать пясти и бабки. Он не разбирался в лошадиных болезнях. Он только надеялся, что это временно, потому что гнать хромую лошадь — только губить её. Хочется ему того или нет, но им придётся остановиться и переждать хотя бы денёк, пока животные не отдохнут хорошенько. Или продать коня и купить нового, пусть не породистого, но способного тянуть повозку.

— Можно мне? — Юэ оттеснила Тайцзэ, лично проверила копыто, даже к глазам поднесла — как старалась. Руки у неё были сильными, уверенными. Тайцзэ засмотрелся. Он запоминал всё, что она делает, ибо хотел поскорее научиться вести себя как женщина, а рядом с ним наглядный пример. В задумчивости он почесал вспотевшую сквозь все эти тряпки и подкладки грудь. Опомнился он только тогда, когда Юэ внезапно сделала то же самое. Снова стало неловко. Тайцзэ чувствовал себя настоящим монстром. Верх бесстыдства — путешествовать с девушкой в одной повозке без сопровождения родственников или хотя бы других пассажиров. Он махнул головой и обратил внимание на движения рук Юэ по конской пясти и суставу.

— Дай я сама, — Тайцзэ стало стыдно. Негоже девушке заниматься мужской работой. Конь — животное сильное, а если запаникует, то крайне опасное. Да и копыто весит не как яблоко на блюде. Тайцзэ сам ощупал сустав и наконец нашёл причину:

— Тут небольшая припухлость. Придётся дать ему отдохнуть, — вздохнул он.

Юэ оглянулась по сторонам и чуть ли не жалобно спросила:

— Ещё хотя бы сотню ли проехать не получится? Больно город близко. Не по себе мне.

— Боишься, что в нём затаились посланники из борделя? — Тайцзэ усмехнулся. От этой швали он сможет защитить Юэ. Да так наподдаст вдогонку, что они вовсе забудут, как держать мечи в руках. Он помассировал сустав, не зная, что с ним делать ещё, и покачал головой:

— Боюсь коня попортить. А конь породистый, за хорошие деньги купленный.

Юэ снова оглянулась и сдалась:

— Давайте тогда найдём местечко потише, не так близко к дороге.

Как раз со стороны исчезнувшего за холмом города появилось тёмное движущееся пятнышко — ещё одна повозка. Тайцзэ всмотрелся, приложив от солнца руку ко лбу. Повозка двигалась медленно, не похоже, что по их душу.

— Давай-ка найдём ручей или реку. Коней надо напоить и приложить к суставу холодный компресс.

Тайцзэ понятия не имел, что делать с припухшим суставом. Возможно, наоборот, его прогревать надо, а не охлаждать. В любом случае, служанка из поместья сунула ему в дорогу всяких лекарств, на склянках написала, какое от чего. Там и противовоспалительное должно быть. Тайцзэ поднял руку, прерывая невысказанную реплику спутницы, и вернулся к повозке, ловко вскакивая на подмостки, уже привычно задирая подол платья. Перебирая пузырьки с надписями, Тайцзэ прислушивался к звукам снаружи. Слышал шорох шагов, фырканье лошадей, щебет птиц и стрёкот цикад. Кажется. Юэ действительно пошла на поиски ручья. Да им самим не мешало бы хорошенько отдохнуть. Он поднёс к глазам очередной пузырёк и прочёл название: «против распухлостей, синяков и прыщей».

— То, что надо, — Тайцзэ одобрительно кивнул. Придётся ещё пожертвовать куском ткани, чтобы перевязать сустав.

Лошадь стояла смирно, пока Тайцзэ намазывал больное место и завязывал, потом закреплял повязку. Юэ не возвращалась — и он начал волноваться. Он сам взял коней за уздечки и потянул за собой прочь от дороги. Повозка, едущая от города, ещё только-только спускалась с холма. Точно не преследователи. Да мало ли людей ездит по дорогам? В подтверждение из-за холма позади выехала ещё одна повозка, а за ней, кажется, всадник, но не мчащийся во весь опор, а сопровождающий вторую повозку.

Лошади шли послушно. Хромота никуда не делась, но и повязка сидела хорошо. Через сотню шагов навстречу Тайцзэ выскочила Юэ, чуть не налетела на него. Он даже руки подставил и подхватил её под локти, а она огромными глазищами на него уставилась. Потом она ручки свои дальше потянула, под его руками, и вцепилась в бока, обхватывая их. Тайцзэ растерялся в первый миг, а потом встревожился, боясь разоблачения. Мужское тело плотнее и крепче. Он отпрянул, крепко прижимая локти к бокам.

— Простите, госпожа, я… — Юэ принялась раскланиваться, — я была неосторожна и не успела остановиться.

«Так зачем обниматься-то полезла?» — подумалось Тайцзэ. Он вдохнул и выдохнул, тут же находя оправдание своему поступку, который можно было счесть за страх:

— Я щекотки боюсь.

— Ох, — Юэ приложила руку к губам и захихикала, — я не знала. У госпожи Чэнь очень чувствительное тело.

Тайцзэ подавил желание немедленно прикрыть своё такое «чувствительное» тело. Он остался неподвижным, притворился, что уже забыл. Юэ бессовестно заигрывала с ним. А он готов был обхватить её за талию и шаловливо чмокнуть в щёчку. Вот бы она раскраснелась. Милашка, наверное. За спиной фыркнул конь — и Тайцзэ мгновенно избавился от желания вернуться к старым привычкам.

Он потащил коней дальше, а Юэ шагала рядом и откровенно таращилась. Насколько помнил Тайцзэ, в борделе девушки тоже таращились. И не только таращились, а соблазняли всеми способами. Если в женской натуре любоваться мужчинами, следовало запомнить это и применить на практике, когда будет необходимость. Как же много он пропускал мимо внимания, смотря на женщин только с мужской позиции.

Миг спустя его осенило, что он-то не мужчина. Тогда почему Юэ так внимательно за ним наблюдает?

— Что-то не так? — спросил он, боясь вызвать удивление. Возможно, у женщин много причин рассматривать человека настолько внимательно.

— Давайте я поведу лошадей, — Юэ мигом отказалась от своего интереса и ухватилась за руку Тайцзэ поверху, лишь краешком касаясь поводьев.

— Я сама могу, — Тайцзэ улыбался, но ему казалось, его улыбка приклеенная.

— И всё же позвольте, госпожа Чэнь. Я нашла ручей. Там чистая вода, мы тоже можем попить.

«И искупаться», — додумал Тайцзэ за неё.

Искупаться хотелось безумно. Он, мужчина, чувствовал себя неприятным и грязным, чего уж говорить о девушке. Она не вспомнила о купании. Возможно, девушки стесняются даже других девушек, если это не их близкие подруги. Возможно, купаться вместе им не позволяет воспитание. Тайцзэ пытался вспомнить, слышал ли он о таком правиле. Не слышал. Он просто старался делать выводы из всего, что делает или говорит Юэ. Он учился на практике. Она не служанка, обязанная подчиняться господам и выполнять их прихоти. Она свободная девушка и имеет собственное мнение. Сёстры Тайцзэ тоже были такими: жизнерадостными и…

Он крепко сжал кулак и отвернулся от Юэ. Она замолчала, почувствовала его перемену. Только бы не догадалась в итоге. Возможно, она поэтому и попыталась его обнять, что начала подозревать мужчину.

Он высвободил свою руку и зашагал вперёд, всё так же придерживая платье и чуть приподнимая его над землёй.

— Госпожа, — тихий голосок Юэ пронзил тишину, нарушаемую только цикадами и кузнечиками, — зачем вы едете в имперскую столицу? — она сидела, обхватив подогнутые колени руками, как и Тайцзэ, словно скопировала. Он не ошибся, когда полагал, что женщины любят так делать. И он мысленно хвалил себя за искусную игру, так как спутница не заметила его маленьких ошибок и затруднений.

А потом до него дошёл смысл вопроса. Зачем он едет в имперскую столицу? Вот этого он сказать не мог. Спутнице он доверял, но чем меньше людей знают о его задаче, тем выше шансы добраться живым. Пока он не думал, что будет делать в столице. Пока ещё до неё нужно добраться. Тайцзэ в пути уже несколько дней, а впереди дороги ещё столько же. Из-за хромоты коня им придётся потерять ещё день. Он вздохнул.

— Госпожа, вам грустно?

— Немного, — сознался Тайцзэ.

— Вы едете к родственникам?

— Я не знаю, куда пойти.

— Что? — Юэ выпустила колени, которые тщательно обнимала, и подползла к нему. — Вы не знаете, куда пойти, и всё же едете?

Тайцзэ очнулся. Сболтнул лишнего.

— Я никогда не была в столице. Я не знаю, где стоят приличные гостиницы или продуктовые лавки. Я ничего не знаю о столице.

— Тогда давайте вместе пойдём в императорский дворец.

Как у неё всё легко. Тайцзэ скривил губы в усмешке:

— Ты совсем глупая? Кто нас пустит во дворец?

Говорил одно, а думал о другом. Как раз о дворце он и вспоминал долгими вечерами. У него была семейная печать, но достаточно ли показать её, чтобы попасть во дворец. И достаточно ли влиятельна его семья, чтобы удостоится чести встретиться с министром, способным помочь с расследованием. На словах и в мыслях всегда всё просто. Теперь, когда его гнев немного поутих, он начал мыслить логически и сравнивать положение семей в обществе. Теперь задача не выглядела лёгкой. Тайцзэ приуныл.

— Госпожа, простите, — Юэ схватилась за него, приобняла. — Я не знала, что вам станет так грустно из-за моего вопроса. Я обязательно найду способ попасть во дворец и возьму вас с собой.

— Ладно, хватит, — Тайцзэ отодвинулся. Находиться с ней рядом становилось всё более неловко. Он начинал думать об этой девушке иначе, не как о спутнице. Девушка — всегда девушка, к какому бы слою населения ни принадлежала. А Юэ — порядочная девушка. Нельзя с ней забавляться. Особенно нельзя, потому что она не знает, кто он на самом деле. Стыдно будет перед самим собой.

— Вы устали? Я могу помассировать ваши плечи, — Юэ тут же очутилась у него за спиной и обхватила оба плеча, сильно надавливая на них.

На широкие мужские плечи…

Тайцзэ в ужасе отпрянул. Вскочить не получилось, да и в платье мог запутаться. Он просто отполз пятой точкой по земле и расширил глаза, смотря на Юэ.

— Вам не нравится? — она огорчилась.

— Нет, — Тайцзэ опомнился, вытянул руку в её сторону, словно желая успокоить, но смелости не хватило прикоснуться. — Не в том дело, — он стремительно выдумывал причину. А потом его осенило. — Плечо… болит. В повозке меч моего брата. Он слишком тяжёлый. Когда я сражалась с теми людьми, немного вывихнула плечо.

— Вывихнули?! — Юэ сама глаза расширила.

Глупое оправдание. Тайцзэ мысленно схватился за голову. Ну кто поверит, что у него вывих? Тут скорее… ушиб?

— Потянула, — исправился он и улыбнулся. — Ещё не прошло.

— Давайте я обработаю его, — Юэ снова подскочила к нему, а Тайцзэ опять руку вперёд выставил. На этот раз, чтобы её остановить:

— Не надо. Очень больно.

— Вы тратите мазь на лошадь, но забываете о себе, — Юэ опустилась на траву чуть в стороне и сложила руки на коленях. — Или вы мне не доверяете?

— Конечно же, я доверяю тебе, — что угодно, лишь бы успокоить её. — Я мазала сначала, а потом…

— Неправда, там был целый пузырёк.

Доводов не осталось.

— Она жжётся, — выдумал на ходу Тайцзэ. Соврал, ибо если бы мазь на самом деле жгла, лошадь не оставалась бы такой спокойной. Кажется, объяснение было принято. Усиливая эффект, Тайцзэ сам подполз к Юэ и примирительно улыбнулся. — Моя нежная кожа не привычна к таким грубым средствам.

Ага, как же. Он и не такое испытывал. Его и по лицу били, когда связывался с мелкими мерзавцами на улице. В винной лавке кто только не появляется. И не у всех терпение благородного мужа. Да и в борделе раз довелось подраться с очень придирчивым клиентом, который почему-то посчитал, что одна из барышень принадлежит только ему. И на скачках, которые устраивал отец раз в год на праздник весеннего равноденствия, даже в дождь. Тайцзэ сам любил принимать участие, а однажды пришёл нос к носу с соперником. Они тогда тоже обменялись ударами, пока не схватились за мечи и не были наказаны своими семьями оба. И в конюшне, когда на него хомут упал и рассёк предплечье. Чем его только не мазали. Порой так жгло, что сил не было терпеть, а он терпел и ещё улыбался, беззаботно болтая и делая вид, что это даже приятно.

— Госпожа, — Юэ всё ещё дулась, — я хочу мяса. У нас закончилось мясо.

— Так я пойду…

…и пристрелю какого-нибудь зайца. Лук, конечно, в повозке лежал, но пользоваться им на чужих глазах просто нельзя.

— …и куплю кусок мяса.

— Я видела лук, — Юэ указала рукой назад, к стоящей там повозке.

— Это лук моего брата, я не умею стрелять. И тетива слишком тугая.

— Зато я могу, — Юэ просияла, выпрямилась. — Позвольте мне взять этот лук — и я обещаю вернуться с добычей.

— Как? Ты не боишься, что тетива сорвёт кожу на твоих… — руки у неё грубые, рабочие, — женственных ручках?

Не то. Тайцзэ просто говорил то, что обычно и говорит девушкам. Но вряд ли девушки между собой будут обмениваться подобными комплиментами. Женственные ручки! Надо же было так опростоволоситься. Тайцзэ снова за голову схватился.

Юэ его неловкости не заметила:

— И всё же я попробую. Если не получится, мы ведь ничего не потеряем, правда?

Тайцзэ неверяще поднял на неё глаза. А ему казалось, он всеми способами выдал себя. Какая, однако, невнимательная девушка.

— Если хочешь, — наконец он сдался. Если девушка справится с луком, то и ему можно так не маскироваться. Ну и пусть показал умение владеть мечом. Юэ ведь не знает, что благородным дамам не положено сражаться. А если у неё не получится никого подстрелить, он сам вполне может пойти на охоту. Скажет, что воровал у брата лук и тренировался тайком.

Тайцзэ проводил счастливую Юэ взглядом и не сдвинулся с места. Только когда она ушла, он наконец вздохнул с облегчением и упал спиной на траву, широко раскинув руки. Солнце слепило глаза, поэтому пришлось их закрыть. Но даже под веками было слишком светло. От тесной одежды всё чесалось. Тайцзэ, больше не думая, задрал платье, докуда смог, и принялся чесаться. Мало того, что одежда тесная, она ещё слишком плотная. Кожа вообще под ней не дышала. Чесаться он перестал довольно быстро. Кажется, он дал достаточно времени Юэ, чтобы она ушла подальше. Он даже проверил округу и ближайшие кусты, в которых не спрятаться так просто, если не пересекать открытого пространства. Вокруг не было никого. Только птички заливались и разорялись цикады с кузнечиками. И ручей бежал в двух шагах. Тайцзэ скинул с себя неудобную одежду и прыгнул в ручей, улыбаясь от уха до уха. Как приятно ощутить прохладу после душного дня. Ужасно холодная вода, прямо ледяная. Наверняка вверх по течению ключ бьёт из самых недр. Кожа мгновенно покрылась пупырышками, а Тайцзэ оставался в воде, смывал с себя всю накопившуюся грязь. Он даже песка зачерпнул, чистого и рассыпчатого. В такой прозрачной воде он и должен быть чистым, и натёр им ноги и руки, затем тщательно смыл.

А потом в стороне что-то зашуршало. Тайцзэ тут же развернулся в том направлении и запоздало сел в воде. Поздно жалеть, потому что кто бы там ни засел, он наверняка успел рассмотреть все подробности. Только бы не Юэ!

— Юэ! — позвал он, умоляя Небеса, чтобы она оказалась близорукой.

Юэ не отозвалась.

О дальнейшем купании не могло быть и речи. Тайцзэ вышел из ручья, наклонился за одеждами, но не торопился надевать их. Его буквально трясло. Если это не Юэ, то мог быть кто-то из убийц. И когда Юэ вернётся, обнаружит только тело обнажённого незнакомца. Тогда она застынет в ужасе, возможно, закричит и долго не придёт в себя. Потом просто убежит. Или возьмёт коня.

Тайцзэ махнул головой. Кто бы за ним ни следил, он не спешил его убивать. Тайцзэ двинулся к повозке, волоча по земле платье, кажущееся огромным. Он влез внутрь, достал из вещей меч…

Сначала придётся одеться. Он наскоро вытерся, чтобы облачаться было хоть чуточку легче, и поспешно, насколько это возможно, влез в женские тряпки, не забыв о нагруднике. Служанка говорила, что это необходимый элемент одежды, даже если его никто не видит. И на нагруднике лучше держалась грудь, с которой Тайцзэ опять пришлось повозиться лишних минут десять. Наконец он был готов давать отпор. Наконец он выпрыгнул из повозки с мечом в руке и сразу пригнулся, приковывая взгляд к кусту, за которым кто-то прятался.

— Кто там?! — позвал он. — Выходи!

Больше всего он боялся, что появится Юэ. Куст снова зашевелился. Это точно не от ветра. За ним точно следили, и теперь, возможно, весть уже мчится к зачинщику заговора против семьи Чэнь. Тайцзэ охватил гнев. Он вынырнул из-за повозки и, пригнувшись, придерживая подол платья, ринулся к ручью, одним прыжком перескакивая его, замочив лишь самые мысочки при старте, и пятки — при приземлении. Он налетел на этот куст, в любой момент ожидая выскакивающую из него человеческую фигуру с оружием наготове. Тонкая ветка хлестнула его по лицу. Тайцзэ только поморщился, но даже не отвернулся. И вонзил меч во что-то большое и коричневое. Оно заблеяло и заметалось, но лишь хуже запутывалось в переплетении ветвей и вьющейся травы. Тайцзэ под воздействием некоей внешней силы отшвырнуло назад. Он едва не сел на зад, но быстро засеменил ногами и удержал равновесие.

 А вслед за ним из этого самого куста, почти крича, вывалилась коричневая коза, спотыкаясь и шатаясь из стороны в сторону. Её бок, весь в крови, рассекала глубокая рана. От такой раны умер бы кто угодно. И когда копыта козы подкосились, она сразу задрожала, вытягиваясь в предсмертных конвульсиях. На последнем издыхании она издала неестественный звук, из-за которого Тайцзэ долго не мог решиться подойти к ней.

Только минуту спустя он рассмеялся. Это был нервный смех. Так перепугался из-за какой-то козы! Но коза, хоть и шпионила в кустах, кому-то принадлежала. Следовало либо отыскать владельца и заплатить за убиенное животное, либо уносить отсюда ноги.

Тайцзэ опустил меч. Он не побежит и искать владельца не пойдёт. Если владелец сам на них выйдет, тогда и поговорят об оплате. А пока ничего не оставалось, как освежевать тушу и начать готовить мясо.

Воспитанным девушкам не позволялось того, чего дозволялось воспитанным юношам. Тайцзэ лежал и размышлял о разнице в воспитании. Если девушка знакомилась, а потом и встречалась с юношей тайком от родителей, это считалось неприличным и порой доводило до вынужденного брака. Тайцзэ и сам не был идеалом и порой вынуждал девушек таится от семьи. Наверное, кому-то из них попадало. Кого-то заперли дома, кого-то выдали замуж в спешном порядке. Трудно быть девушкой из известной семи.

Тао Юэ была не такой. Даже сейчас, засыпая, она не выглядела стесняющейся. Быть может, Тайцзэ преувеличил — и не все родители запрещают дочерям свободно гулять по улицам города.

Он повернулся набок. Накрыл одеялом Юэ, когда она задремала, а сам подстелил какую-то тряпку. Неизвестно, для чего служанка из поместья положила в дорогу и её. Тайцзэ наблюдал, как Юэ пошевелила пальцем во сне, а он потянулся к краешку одеяла, чтобы сбросить с него сверчка.

Тайцзэ уже давно начал осознавать, как тяжело путешествовать вдвоём с девушкой. В голову лезли неприличные мысли. Руки сами собой тянулись к ней. Тайцзэ пододвинулся так, чтобы достать кончиками пальцев до её руки. Он почти коснулся её, но остановился, после чего перевернулся на другой бок, что, разумеется, не помогло. Он повернулся ещё раз и осознал, как невыносимо просто смотреть. Тогда он подобрал тряпку, на которой лежал, и двинулся к повозке. В конце концов, он барышня из благородного рода. Ему не положено спать на земле. Устраиваясь под крышей, он долго возился и ворчал себе под нос, кляня жёсткие доски и надоедливых комаров. Здесь, внутри, их казалось больше, чем на улице. Он закутался с головой в тряпку, но не избавился от нудного монотонного писка. Тогда он зашарил рукой вокруг, пока не нащупал что-то мягкое, и тут же подтянул к себе, закинул на себя.

И проснулся, потому что Юэ расталкивала его:

— Госпожа Чэнь! Проснитесь! Госпожа Чэнь!

— Что случилось?! — он мгновенно подскочил, едва не ударился головой о голову спутницы. Сквозь щели лился солнечный свет. Крепко же он заснул.

Тайцзэ осмотрелся более осознанно и наконец взглянул на гнездо, которое устроил себе ночью на ощупь. Это и впрямь было гнездо, состоящее из половины нарядов, чистых и грязных, которые предстояло сегодня постирать. А тряпка, в которую он заворачивался от комаров, громадным комом лежала под ним.

— Госпожа Чэнь, зачем вы отдали мне одеяло? — Юэ чуть не плакала.

— Потому что ты так сладко спала. Да и мне не холодно. Посмотри, — Тайцзэ с улыбкой указал на разворошенное гнездо из тряпья.

Юэ тотчас же кинулась собирать разбросанные платья. Молчала. Тайцзэ бы на её месте упрекнул нерадивого спутника. Вот что значит женское воспитание. Безропотно терпеть выходки не только важных господ, но и вообще мужчин — самый настоящий показатель воспитанности у девушки.

— Стой! — Тайцзэ стало стыдно, он сам бросился на колени рядом с ней. — Остановись.

— Позвольте мне, госпожа, — Юэ остановилась только тогда, когда Тайцзэ поймал обе её руки в свои. И всё же слишком грубые руки для женщины. Он принялся рассматривать их, поглаживал большим пальцем, чуть не подносил к губам, чтобы повнимательнее рассмотреть каждую трещинку, каждую мозоль.

— Ты часто работала с землёй? — наконец сделал вывод Тайцзэ. — У тебя руки привыкли к орудиям труда. Ты копала землю? Ты крестьянка?

— Мой отец ремесленник, — напомнила она. — Ремесленники тоже постоянно работают с инструментами.

— Но ты же девушка. Неужели твой деспотичный отец заставлял тебя трудиться наравне с ним?

— Госпожа Чэнь, — Юэ потянула руки на себя, высвобождаясь. Тайцзэ не смел удерживать её. Пусть он тоже сейчас женщина, но на самом-то деле мужчина. — Не надо так отзываться о моём отце.

— Но он ведь продал тебя.

— Нет, — она покачала головой. — Ни один отец не захочет отдать дочь в бордель. Просто он не знал, что хозяин его долгов сам придёт за мной. И я убежала.

— Я не позволю этому мерзавцу и пальцем к тебе прикоснуться, — Тайцзэ, движимый праведным гневом, с чувством ткнул пальцем в грудь Юэ. — Я куплю ваш долг, а ты…

Даже не мог сказать, что возьмёт её в служанки. Она же рассчитывала попасть под покровительство богатого и влиятельного человека. Пусть не единственной женой, а всего лишь наложницей. Всё-таки такая жизнь лучше, чем скитания. Да и мужчина всего один, а не целый букет.

Тайцзэ опомнился. Снова трогал её грудь, а она даже не возражала, словно вовсе не заметила.

— Госпожа, позвольте мне сложить вещи, — попросила Юэ спокойно.

— А… — Тайцзэ прокашлялся от неловкости, — да, конечно, — он подскочил, сам готовый засмущаться. — Я посмотрю, как там вялится мясо.

И он опрометью выскочил из повозки на свежий воздух. Только там, пока Юэ его не видит, он шумно выдохнул и схватился за лицо:

— Я что, неотёсанный мужлан?

Уж до чего, а до насилия он точно не опустится.

Над костром, на больших камнях, стоял котелок. Вода уже закипала, пугая своим шипением мелких птичек, что больше не чирикали, а молча наблюдали с высоких веток, готовые сорваться прочь в любую секунду. Небо постепенно заволакивало облаками. Только бы дождь не зарядил. Не хватало хромому коню ещё и сырости. Хотя конь чувствовал себя уже хорошо, даже не прихрамывал, что, разумеется, не означало его полное выздоровление.

Тайцзэ пригладил высокую холку, запустил пальцы в шелковистую гриву. В пути никто не расчёсывал эти роскошные пряди. Даже ладонь запуталась. Тайцзэ оставил коня в покое и вернулся к костру, сел чуть в стороне, дабы одежда не пропахла дымом. Переодеваться слишком долго. Да и трудно ещё было, непривычно. Тайцзэ не мог облачиться кое-как. Он обязан выглядеть, как девушка из благородной семьи.

Юэ поворочала угли под котелком длинной палкой, потом тоже отсела подальше, привычно обхватывая колени руками и кладя на них подбородок. Так она выглядела совсем миленькой. Тайцзэ постоянно ловил себя на том, что бессовестно её рассматривает. Стоит только привыкнуть к человеку, как хочется разговаривать с ним, постепенно расширяя темы и сокращая дистанцию. А если этот человек девушка, иной интерес просыпался сам собой. Тайцзэ было стыдно из-за того, что он предпочитал думать о ней, а не о погибшей семье.

— Госпожа, — окликнула его Юэ.

— М-м-м?

— Вы ведь так и не сказали, зачем едете в столицу.

Не сказал. И не скажет. По крайней мере, пока не будет уверен, что виновные получили по заслугам. Но и быстро выдумать новую историю не получалось. Тайцзэ сердился на себя за это, поэтому промолчал. Если нечего сказать — не говори вообще.

— Госпожа, вы не хотите рассказывать? Ничего, я всё понимаю и уважаю ваше решение.

Тайцзэ подобрал прутик, вывалившийся из общей кучи хвороста, и принялся водить им по траве. Напрасно он нажимал, пытаясь нарисовать что-нибудь. Трава плотно переплела корни. Её даже мотыгой не сразу удаётся рассечь. Вот бы и люди были так же сплочены, как трава. Тогда не осталось бы в мире убийц.

Юэ молчала, разделяя его переживания. Он был очень ей за это благодарен. Он не шевельнулся, когда Юэ подсела поближе и обняла его за плечо в дружеской поддержке. Тайцзэ внутренне напрягся. А что если она нащупает мускулистое тело под всеми этими тряпками? Он терпел, готовый отпрянуть в любой момент и выдумывая своему поведению оправдания. Женщины не чураются объятий между собой.

Точно! Щекотка! Тайцзэ сошлётся на щекотку и обязательно рассмеётся, хотя смеяться не хотелось.

Стало ещё более неуютно, когда Юэ таки осмелилась прикоснуться к плечам благородной госпожи. Медленно, нежно, бережно, как возлюбленного, она обняла Тайцзэ и соединила свои руки за его спиной. Он попался раньше, чем сообразил и, тем более, успел отреагировать. Он поднял удивлённые глаза. Никогда прежде приличные девушки не кидались на него первыми. Но он же женщина! Если он сейчас в ужасе вырвется и спрячется в повозке, в одиночестве переживая бешеный стук сердца, это будет выглядеть очень странно. Однажды он мог совершить ту последнюю ошибку, после которой она догадается. Пока это были лишь оплошности. Наверно, любая девушка в путешествии, полном лишений, не сможет сохранять благородство в жестах и поступках.

— Юэ… — вырвалось откуда-то из самого центра груди, даже не из лёгких, а из самого сердца. Тайцзэ был слишком поражён такой близостью, но пытался убедить себя, что для женщин это нормально — обниматься. Не даром женщины созданы более мягкими и красивыми, словно олицетворяющими чистоту этого мира.

Он не справлялся. Юэ воздействовала на него совершенно предсказуемо. Юноша, ещё не избавившийся от романтики в голове, просто не мог думать о другом.

Юэ потянулась к нему, выдохнула ему в щёку. Приятное щекотание на миг. Тайцзэ почти поддался. Он осознавал, что делает, хотя для Юэ это лишь обычный жест поддержки. Видя загрустившую спутницу, она захотела её утешить — ничего в этом странного нет.

Ещё ближе. Она разомкнула губы, вероятно, для ласковой фразы. И в этот миг в голове полыхнуло от постороннего звука, извне, словно он был последней каплей

— Что ты делаешь?! — воскликнул Тайцзэ, резко отталкивая её от себя на расстояние вытянутых рук.

Юэ побледнела, вся съёжилась, руки приложила кулачками к груди, продолжая соблазнять:

— Простите, госпожа. Я просто хотела поддержать вас. Я не думала, что вам неприятно. Я…

Она оправдывалась и оправдывалась, испуганная, кажется, больше него.

Он не слушал, кинулся к котелку, из которого брызгало активно кипящей водой, и начал сосредоточенно помешивать варево, запах от которого комом в горле вставал.

— Разве ты не видишь, что вода выкипает? Немедленно плесни на дрова, чтобы сбавить жар!

Юэ подхватилась, всё ещё растерянная, но мигом сориентировавшаяся и хватающая горшок с холодной водой. Из-под котелка с оглушительным шипением повалил густой дым, а огонь убавился наполовину. Теперь можно вздохнуть свободнее. Теперь Тайцзэ сам повернулся к Юэ. Она склонила голову, продолжая демонстрировать виноватый вид.

— Прости, Юэ, я напугала тебя, — Тайцзэ сам взял её за руки и задержал в своих. — Ещё бы чуть-чуть — и выплеснуло бы все специи. А я люблю ароматный суп. Ты не виновата. Мы обе не уследили.

— Д-да, госпожа, — она всё ещё низко склоняла голову.

— Эй, — тихонько позвал Тайцзэ, — улыбнись. Мне больше нравится твоя шаловливая улыбка, чем хмурый лоб, — он лёгким касанием пальца отметил её нос, а потом лоб между бровями, не смея тронуть губы.

Юэ удивилась, подняла голову, больше не пытаясь просить прощения.

— Всё в порядке? — поинтересовался Тайцзэ.

— Да. Спасибо, госпожа. Если я делаю что-то не то, скажите мне. Я простая бедная девушка и могу не понимать требований господ.

— Ты моя спутница, а не служанка, — заверил Тайцзэ. — Я же не заставляю тебя помогать мне одеваться.

— Правда, — она всё ещё улыбалась, снова становясь совершенно миленькой.

Тайцзэ опасался, что она в чувствах предложит свою помощь в переодеваниях, и даже затаил дыхание, но она промолчала. Просто перехватила ложку и сама взялась за суп. Тайцзэ вернулся на прежнее место, подальше от сгустившегося дыма.

Владелец козы так и не нашёлся. Но лишь когда они проехали провинцию, Тайцзэ наконец вздохнул с облегчением. Мазь отлично подействовала на конский сустав, и в скором времени Тайцзэ перестал посматривать на лошадей вообще. Доверил их Юэ, весьма ловко справляющейся с поводьями. Сразу видно, что простолюдинка, к тому же, вероятно, без братьев, которые могли бы взять её защиту и тяжёлую работу на себя.

Юэ отвлеклась от управления и рассмотрела содержимое почти опустевшего пузырька.

— Госпожа Чэнь, это слишком расточительно — использовать дорогую мазь на лошадях.

— У нас, если ты помнишь, не было выбора, — ухватился Тайцзэ за руку помощи. Только бы избавиться от унылого настроения. Погода и правда портилась. Небо заволокло целиком, но дождь не пошёл. Хмурость погоды легко передавалась путешественникам.

— Но лошадь…

— Взгляни на небо, — предложил он, не глядя. Юэ подняла голову. — Если хлынет дождь, копыто опять может разболеться. И тогда трудно будет добраться до столицы.

— Но у нас ведь две лошади.

— Одна лошадь быстрее устаёт, придётся чаще останавливаться. К тому же, это породистый скакун, стоимостью… — он замолчал. Ни к чему девчонке слышать большие страшные цифры.

Кажется, Юэ пропустила мимо ушей упоминание о стоимости, но решительно высказывала своё неодобрение:

— Одна или две — всё равно у них хватит сил дотянуть повозку до столицы. Тем более, половину пути мы уже прошли. Даже больше.

— Откуда тебе знать, сколько пути до столицы? — поинтересовался Тайцзэ.

— Я… — она замялась, чем привлекла внимание, — я была в столице.

— А зачем уехала оттуда, если намеревалась вернуться?

— Так получилось. Госпожа, вы не хуже меня знаете, что женщина редко решает свою судьбу.

— Так тебя увезли силой? — Тайцзэ нахмурился, припоминая ещё один факт. — Но ведь твой отец — ремесленник из той провинции, которую мы покинули. Как ты могла оказаться в столице?

— Вы не верите мне?

— Дело не в доверии, — тут же сбавил Тайцзэ, боясь, как бы она, попавшая в ловушку, не расплакалась. Он смог бы её обнять в качестве утешения, но боялся не удержаться от других действий, вполне невинных, но разоблачающих его как мужчину.

— Я приезжала к больной тёте. Она почила с миром, а дом забрало государство. Все мои надежды попасть во дворец в качестве служанки не оправдались, — Юэ даже ладошки вместе перед собой сложила, как при молитве. Должно быть, очень любила свою тётю и скорбела о ней. Вероятно, до сих пор зажигала благовония по великим праздникам и в день годовщины её смерти. Тайцзэ понимал её скорбь. Он сам велел жечь благовония каждый день, в каждой комнате, где при жизни обитали домочадцы. Он не задавал больше вопросов. Смерть стала одной из запретных тем. Он боялся причинить девушке боль, потому как причинял её себе постоянно, когда вспоминал тот страшный день.

— Юэ, ты знаешь, как попасть во дворец? — поинтересовался он.

— У меня есть подруга — младшая госпожа, отец которой работает в императорском дворце.

— И это повод, чтобы пустить тебя? — Тайцзэ ни на миг не поверил в такой исход.

— Нет, конечно. Но она знает, когда и где набирают служанок.

— То есть, твоя цель — стать служанкой? Тебя могут даже не заметить, и ты всю жизнь проведёшь, выполняя работу прачки или прислуживая на кухне. Кто из богатых господ заглядывает туда?

— Нет, госпожа. Ну зачем вы всё омрачаете?

— А зачем ты упрощаешь?

— Ваша рассудительность делает вам честь, но это очень неприятно для других, — Юэ снова надула губки и отвернулась.

— Юэ…

Она не отреагировала, только нахохлилась и подстегнула коней вожжами, не используя плеть. Лошади побежали резвее, повозка затряслась сильней. Дороги, пролегающие в дальние от имперской столицы провинции, часто находились в плохом состоянии. Их размывали дожди, превращая в непролазную грязь. В них образовывались ямы. Хорошо, если кто-нибудь сбросит туда воз соломы или несколько досок, а то рядом вырастал круг для объезда. В городе, где жил Тайцзэ, дороги поддерживались в удовлетворительном состоянии. Глава уезда, едва занял свой пост, прежде всего занялся благоустройством города и ближайшего округа, словно хотел пустить пыль в глаза. Так казалось поначалу. Но потом город стал выглядеть немного лучше. Возможно, у главы уезда была совесть. Но Тайцзэ полагал, что ему давали столько взяток, что денег становилось слишком много, и глава не выдержал бы ни одной инспекции, вот и решил потратить часть на благоустройство.

Тайцзэ больше не верил в бескорыстие.

— Юэ, — снова попытался он, подсел поближе к ней, — я не хотела обидеть тебя. Но ведь предотвратить беду разве не правильно? Я не могу позволить тебе витать в облаках.

— Я благодарна вам, госпожа, за участие, — Юэ всё равно не смотрела, сосредоточилась на дороге впереди.

— Тогда не обижайся.

— Я не обижаюсь.

— Но ты даже не смотришь на меня, — Тайцзэ действительно сожалел о размолвке. По сути, не его это дело — что станет с Юэ, когда они достигнут столицы. Но как мужчина, он не мог допустить, чтобы она пострадала.

Юэ повернула голову, и внезапно её лицо очутилось совсем близко к его лицу. Тайцзэ на миг забыл как дышать, невольно подался к ней, а она не отреагировала, как будто так и надо. Тайцзэ в последний миг остановился, в очередной раз сглатывая и пытаясь поверить, что для девушек такая близость друг с другом естественна. Он с Юэ знаком всего ничего, но они уже столько препятствий вместе преодолели, что стали почти родными.

Юэ дважды тихонько прокашлялась и медленно повернула голову вперёд, снова сосредотачиваясь на дороге.

— Мир? — спросил Тайцзэ.

— Мы не ссорились, — наконец Юэ улыбнулась.

— Я постараюсь не лезть в твою жизнь, но мне тревожно наблюдать за твоей беспечностью, — сознался Тайцзэ и примолк. Сам был таким и верил, что весь мир лежит у его ног.

— Я не беспечна, госпожа, — заверила Юэ.

Тайцзэ придвинулся к ней и позволил себе вольность, раз уж всё так легко уладилось. Он обнял Юэ, кладя голову ей на плечо. Юэ не протестовала, но и двигаться совершенно перестала. Они больше не разговаривали, но слова были бы излишни. Он наслаждался её неведением и улыбался украдкой, зная, что она не увидит эту улыбку. Он понимал, что во время настоящей опасности он мог бы перед ней открыть свою личность.

Да, мог бы.

При виде людей при мечах и в масках, душа Тайцзэ холодела. Он мгновенно вспомнил события траической ночи и всех последующих дней, где сам неоднократно выслеживал подосланных убийц, которых нещадно карал, не оставляя ни шанса на выживание. Учитывая, что след ведёт в имперскую столицу, в которую можно доехать прямыми путями только по этому маршруту, существовала вероятность, что они оккупировали все города и селения, все пропускные пункты, контролировали ворота всех стоящих на пути городов. Нельзя проделать весь этот путь, не заезжая в людские поселения. Тайцзэ это отлично знал. И Юэ соглашалась, сама направляла коней к городам.

В воротах стоял человек в чёрной маске. У него и остальных стражников в стандартной экипировке были мечи и доспехи. Вооружение показалось Тайцзэ немного усиленным, но он не мог разворачивать дискуссию прямо сейчас. Позже, оставшись с Юэ наедине, он обязательно выскажет свои догадки.

— Куда направляетесь? — спросил грубый стражник, вовсе не видя в них с Юэ женщин.

— Купить продуктов, — Юэ сама взяла на себя инициативу. — Мы не задержимся.

— Вы одна? — стражник пытался заглянуть под полог повозки.

Проверят. Тайцзэ подобрался, готовый надавить на них. Это было бы настоящим безумием. Он сдержался. Он осознал, что крепко сжимает ладонь на рукояти меча, и быстро отпустил его, засунул ножны под вещи. Если их и обыщут, если и найдут меч, вряд ли подумают, что девушки могут сражаться, тем более, задумали что-то плохое.

Тайцзэ сам вышел наружу. Сегодня макияж удался на славу. Он долго объяснял Юэ, как именно хочет наложить всю эту краску. Перед въездом в большой город следовало тщательно подготовиться. Юэ не сразу поняла, но всё же ухватила суть. Её рука была не такой умелой, как у служанки из поместья. Она старалась, а завершающий штрих Тайцзэ наносил сам.

— Здравствуйте, господа-стражники, — поприветствовал их Тайцзэ добродушной улыбкой, заставляя себя думать о них, как о товарищах, с которыми он время от времени выпивал. Если он покажется им дружелюбным, напряжение заметно спадёт. Тем более, у них нет причин подозревать женщин.

— Где ваши слуги? — подозрительность стражника ничуть не уменьшилась, а Тайцзэ продолжал улыбаться.

— Ах, это такое несчастье, — наигранно вздохнул он. — Я выехала со старым слугой нашей семьи и со служанкой. Слуга во время пути подхватил лихорадку и скончался два дня назад. Если бы вы знали, как страшно двум девушкам путешествовать без охраны.

Человек в маске присмотрелся к ним, подошёл. Тайцзэ продолжал держаться, то мило улыбаясь, то кривя губы, словно готов заплакать. Девушки — создания впечатлительные. Они могли заплакать из-за любой ерунды. Так ли это было на самом деле, Тайцзэ уже сомневался. Плохо же он знал женщин на самом деле, особенно глядя на стойкую спутницу.

— Почему же вы не вернулись домой? — подозрительность у охранника только усилилась.

— Мы возвращаемся, господин, — Тайцзэ сложил покорный жест, рассчитывая хотя бы умаслить старого вояку. Он просчитался. Стражник был опытный и всякого мошенничества наверняка повидал. Возможно, он не заподозрит девушек. Но он с таким намётанным глазом мог разглядеть в нём мужчину. Тайцзэ решил, что не возьмётся за меч, даже если его начнут допрашивать. Надо приложить всё мастерство, чтобы войти в роль.

— Почему вы не отправили письмо, чтобы вас встретили? — охранник никак не унимался, а человек в маске стоял буквально за его спиной.

— Мы едем быстро, господин, не медленнее почтовой повозки.

Ответы исчерпывающие, что лишь разжигало интерес неугомонного стража.

— Что у вас внутри? — стражник посмотрел Тайцзэ за спину, на полог. Тайцзэ вздохнул, приложив руки к груди, изо всех сил изображая робость, и приподнял полог, чтобы внутрь упал луч дневного света:

— Наряды и дорожные вещи, господин. Путь неблизкий, а девушке из благородной семьи не пристало несколько дней ходить в одном и том же.

Наконец-то стражник угомонился, отвернулся от недр повозки и остановил пытливый взгляд на Тайцзэ, который даже ресничками похлопал и чуточку сжался.

Люди, стоящие за повозкой, тоже спешащие в город, не торопили никого из них. Вероятно, они тоже не желали навлекать на себя неприятности, помогая беззащитным девушкам. Как раз сейчас очень не хватало помощи благородного мужа, возмущённого грубостью стражника к несчастными напуганным девушкам.

Тайцзэ «робел» изо всех сил. Он даже складки на платье разгладил, чтобы мыски обуви не торчали из-под подола, и шагнул назад. Он опасался, что Юэ будет выглядеть чересчур смелой, и перенаправлял на себя всё внимание. Он не просчитался: никому не интересны слуги. Кажется, тактика работала.

Человек в маске придвинулся к уху охранника и что-то шепнул.

— Проезжайте, — страж махнул рукой, отступая в сторону. Юэ тут же тронула поводья, и кони зарысили по широкой мощёной дороге.

Тайцзэ так и стоял на подмостках, держась за угол. Юэ натянула поводья, сбавляя темп, повернулась, выглядела неестественно бледной.

— Госпожа, вы были восхитительны, — произнесла она.

— Я так волновалась, — Тайцзэ наконец осознал, что стоит, и сел рядом, протянул руку к её руке Юэ и обхватил её. — Ты испугалась?

— Немного. Если бы они сочли нас подозрительными, меня кинули бы в тюрьму. С простолюдинами разговор короткий, госпожа. Поэтому я восхищаюсь вашей смелостью.

— Это правда?

— Правда, госпожа, вы просто…

— Нет, ты правда так испугалась?

Она не испугалась тюрьмы — откуда-то Тайцзэ это знал. Он хорошо присмотрелся к своей спутнице, поэтому уже мог судить о некоторых её поступках.

— Бордель же, госпожа, — Юэ не смотрела ему в глаза. — Вдруг богатый господин послал за мной погоню. Этот человек в маске…

Её напугало то же самое, что и Тайцзэ. Но Тайцзэ не мог признаться в причинах своего страха. И он посмотрел на Юэ под другим углом. Если он не может сказать правду, с чего он взял, что Юэ не врёт? Никто не станет гоняться за простолюдинкой по всем провинциям. Взыскать долг можно разными способами. Если только Юэ на самом деле не благородная барышня, за которой гонится жених или рассерженная семья.

Нет, не может быть, чтобы она была благородной, что доказывали все её привычки и грубые руки.

— Ничего, когда мы вместе, мы одолеем любого человека в маске, — заверил Тайцзэ

Даже если она врёт, какая ему разница? Он тоже врёт. Они на равных.

— Ты доверяешь мне? — он защитит её во что бы то ни стало.

Юэ покивала головой.

Человек в маске мысленно преследовал их обоих. Возможно, это вообще обычный стражник, вынужденный скрывать лицо из-за уродства. Или, если он расследует какое-то дело, ищет кого-то другого.

— Не станут же, в конце концов, стражники помогать бандитам, — нашёл нужные слова Тайцзэ. — Даже если это слуги одного из благородных домов. Стража — есть стража. Она выполняет приказы императора, а не какого-то определённого дома, в какой бы глуши ни была поставлена.

Объяснил и сам себе тоже. Не могут стражники связаться с убийцами. Даже глава уезда, в провинции которого произошла трагедия, не покрывал негодяев с учётом всех полученных взяток. Почему это должен делать кто-то другой?

— Мне нужно помыться, — Юэ наконец воспрянула духом.

— Мне тоже. Наконец-то горячая ванна.

Он действительно соскучился по горячей воде, окутывающей всё его тело. Сейчас, если бы их погнали из города взашей, он бы воспротивился и ни за что не послушал, пока не воспользуется всеми благами цивилизации.

— Найди мне отдельную купальню, — распорядился Тайцзэ.

Он был уверен, что в таком большом городе ради экономии места в комнатах стояли по нескольку ванн или, что более вероятно, одна общая. Но мыться в присутствии других женщин он никак не мог. Он опасался, что Юэ вызовется помогать ему при мытье, а потом помоется сама. Юэ только кивнула:

— Хорошо, госпожа. Я помню этот город и знаю отличное место для купания. Там множество служанок, которые помогут вам одеться и…

— Не беспокойся об этом. Просто найди мне купальню.

Тайцзэ мог пожертвовать значительной суммой ради хорошей ванны. И он обязательно заплатит за Юэ, если у неё окажется недостаточно денег.

Тайцзэ задремал, сидя в ванне, откинувшись на слегка пологий бортик. Было настолько хорошо, что в какой-то момент он подумал вернуться домой и просто принять все те блага, что сулило ему положение главы семьи Чэнь. Были некоторые ответвления, дальние родственники, но они уже утратили фамилию своих предков. Отец всё равно помогал им и радушно встречал. А на вопрос Тайцзэ, почему они ему так дороги, они же давно не Чэнь, отец устроил ему такую взбучку, что Тайцзэ ходил как шёлковый почти неделю.

Ему приснился обрывчатый сон, как будто убийцы прямо сейчас гоняются за ним, а он никак не может обнажить клинок, поэтому просто убегает. На нём не было женского платья, но полы длинного ханьфу так же мешали ему бежать быстро. Он бежал, а не защищался. Он сердился на себя за то, что так беспомощен.

…и услышал шорох. Тайцзэ мгновенно распахнул глаза и с плеском выпрямился в ванне. За матовой тканой перегородкой кто-то был. Тень легла на неё, загораживая сразу несколько квадратиков, потом тихие-тихие шаги и едва слышные голоса.

Убийцы нашли его!

Тайцзэ подорвался, выпрыгнул из ванны, ища взглядом меч. Но, разумеется, в купальнях меча он не нашёл, и прежде чем сообразил, что вообще происходит, ринулся к двери, обогнул перегородку, боясь неожиданного удара. Он не был мастером боевых искусств. Даже мечом его товарищи владели лучше него. А у него ничего в руках не было.

Он распахнул очередную дверь, где, должно быть, затаился преступник, и встал как вкопанный. Прямо перед ним, за завесой из пара, в общей ванне, застыло несколько женщин. Первое мгновенье они молчали, а потом подняли крик, стремясь спрятаться от вторженца под водой. Тайцзэ окончательно растерялся. Он не отступил, ибо ноги стали ватными, а колени перестали гнуться. Надо было сперва подумать, где он находится, а затем уже решать, стоит ли поднимать панику, но сон был столь реален, а эмоции столь сильны, что он ринулся за убийцей в то же мгновенье — только бы поймать.

Женщины кричали, пар и брызги со всех сторон окутывали их сплошным туманом. Наконец Тайцзэ попятился, на ходу прикрывая причинное место. Было жутко стыдно. Он не испытал ни толики плотского желания, гонимый лишь праведным гневом. И даже все эти женщины, скрывшиеся за брызгами, не смогли пробудить его. Тайцзэ благодарил Небеса за это.

Он метнулся обратно, спешно соображая, в какую сторону бежать и где прятаться. Всё очень плохо и становилось только хуже. Он паниковал, а паника никогда никому не играла на руку.

В коридоре он столкнулся со служанкой, несущей полотенца. Она тоже сперва не поверила, даже окинула Тайцзэ удивлённым взглядом до самых ног, а потом выронила полотенца и завизжала тоненьким голосом, попятилась. Она пребывала практически в ужасе, пока не натолкнулась спиной на стену и не поняла, что пора бежать. Но просто убежать она не могла, поэтому подняла настоящий крик, ставя на уши все купальни:

— Мужчина! Здесь мужчина!

Тайцзэ метнулся обратно к общей, в порыве необоснованной паники намереваясь нырнуть в неё и спрятаться. Это был не вариант. Даже если он и выиграет несколько минут, его всё равно обнаружат. Он побежал вслед за служанкой, в неизвестном направлении по опустевшему коридору, рискуя нарваться на того, кто не растеряется при виде него. Он толкнул первую попавшуюся дверь и замер на месте. Поздно пятиться. В отдельной ванне сидела ещё одна незнакомка. Сначала она молчала. Тайцзэ поклонился, одной рукой всё ещё прикрывая то самое место, а второй — глаза, и произнёс:

— Простите. Я ничего не видел.

Дама закричала, точно так же прячась за брызгами и ныряя по самые плечи. Ничего не оставалось, как бежать прочь. Куда бежать? Он бежал и не разбирал направления. Куда ни сунься, везде обнажённые женщины. Крики со всех сторон, даже оттуда, где Тайцзэ ещё не был. Только спустя ещё один миг паники, наконец-то начавшей утихать, с бешено бьющимся сердцем и сбившимся дыханием, с полыхающими щеками, он наконец остановился и чуть нагнулся, приложив руку к груди. Ноги тряслись. Так не пойдёт. Если поймают, точно посадят в тюрьму. Если убийцы его там и не найдут, сомнительная перспектива — провести за решёткой месяц-второй.

Уже целенаправленно Тайцзэ вернулся в свою купальню, то и дело наталкиваясь на бегающих служанок, тут же затыкающих рот руками и спешащих прочь с криками: «Он здесь!».

Тайцзэ надеялся, что они попаникуют достаточно времени, чтобы он успел провернуть одно дело. Он ворвался в комнатку и прислонился к перегородке, всё ещё тяжело дыша. Руки тряслись, когда он собрался с мыслями и одновременно начал натягивать на себя женские шмотки. О нагруднике вообще речи идти не могло. Сейчас важнее просто походить на женщину, а остальное он спрячет в сумку и оденется в гостиничной комнате, которую снял для себя. Юэ не протестовала, когда он выделил отдельную комнату и для неё.

К нему ворвались две здоровенные женщины в белых передниках как раз в тот момент, когда кое-как одетый Тайцзэ намочил щёки. При виде гостей он приложил ладони к лицу и начал усердно всхлипывать:

— Он был здесь… Какой позор! Я осквернена!

Последний всхлип больше походил на всхрюк. Он подавил желание прокашляться и на пробу всхлипнул ещё раз. На сей раз получилось как надо.

— Успокойтесь, госпожа, — одна из женщин обхватила его в успокаивающем жесте. Пока вокруг все кричали и звали на помощь, он спокойно уходил. Едва кто-то попытался забрать у него сумку, он потянул её на себя и сжал на груди:

— Нет! Не трогайте меня!

Щёки быстро высыхали. Пониже нагнув голову, Тайцзэ облизал ладонь и провёл ей по щеке, только затем посмотрел на сопровождающую его женщину.

— Негодяя скоро поймают. Он за всё ответит, — женщина наконец отпустила его. — Ничего-ничего, хорошая моя, — и тут же принялась сокрушаться. — Ну надо же! Весь день испортил. Вот развратник! Только поймаю! Наверняка это законченный негодяй, раз задумал такое. Глаза за это выжигать надо и ноги ломать. Ох попадись он мне только!

Тайцзэ мгновенно поверил, что она смогла бы заломать голыми руками любого развратника, если он не умелый боец. Судя по всему, мужское тело её не пугало. Её больше волновала потерянная прибыль.

— А он, — всхлип, — был довольно симпатичен, — возмущённый кучей нелестных характеристик в свой адрес, он испытал потребность хоть как-то защититься.

— Нашла время рассматривать лица! — проворчала массивная госпожа.

Мимо промчалась девушка, закрывая лицо руками и совершенно искренне всхлипывая. Тайцзэ вспомнил, что сам не всхлипывал уже некоторое время, и тут же исправил положение.

— Я воспитанная девушка из благородной семьи. Мне не позволено смотреть на мужчин ниже пояса. И я почти ничего там не увидела.

— Очень хорошо, — одобрительно погладила его по руке хозяйка, — значит, ты опознаешь негодяя, если он посмел сбежать. Да за такое прилюдно палками насмерть забить не грех.

Тайцзэ дрогнул. Не наказание его пугало, а интонация, с какой женщина произнесла эту эмоциональную фразу. Чем больше он говорил, тем хуже становилось его положение.

— Х-хорошо, — согласился он. Сколько бы они ни ловили негодяя, не поймают. Тайцзэ только и придётся, что отвергать кандидатуры одну за другой.

Потом наконец-то появилось спасение в виде взволнованной Юэ с мокрой головой, такой же растрёпанной, как у него. Интересно, Тайцзэ её тоже напугал, когда бегал голым по всем купальням? Во время всей этой паники он не разглядел ни одного лица.

— Госпожа! — вскричала Юэ, — Госпожа, как вы? — она подхватила его и отняла у мужеподобной женщины-хозяйки. — Очень испугались?

— Да, — Тайцзэ прильнул к ней, положил лоб на её крепкое плечо и снова всхлипнул. — Больше никогда-никогда не пойду купаться без тебя…

Ну кто его за язык тянул!

Юэ промолчала, только продолжала повторять какие-то успокаивающие милые вещи.