Тайцзэ потерял покой. Чем глубже он вникал в государственные и дворцовые дела, тем тревожнее становилось. Он уже чувствовал себя здесь как дома, а размеренность жизни и спокойствие — худший враг стратега. Тайцзэ пытался разработать подходящую стратегию выживания. Первое, что он обязан сделать — это случайно не очутиться в постели императора. Он был уверен, что не допустит этого, но великолепное вино из дворцовых погребов порой затмевало его рассудок. Второе, не менее важное — не позволить императору узнать свой пол. Чего доброго, пышущий жаждой мести, Юнтай силой принудит Тайцзэ к любви. Сам же признался, что любит мужчин. И угораздило же его так испортиться. Говорят, раньше он был дамским угодником, бегал налево и направо, а потом ещё и по кругу, чтобы ни одной девушки не пропустить. С такой любвеобильностью удивительно, что у него нет наследников. Или есть? Тайцзэ остановил руки на весу, уставился на далёкую двустворчатую дверь. Почему это у него нет наследников? Может, про них просто никто не знает. Но Тайцзэ не представлял, какая женщина, беременная принцем, откажется от роскошной дворцовой жизни, хотя бы и на правах наложницы.

С другой стороны, Тайцзэ был императрицей, ему позволялось больше, чем всем остальным женщинам во дворце. Да и Юнтай, если хорошенько подумать, ему потакал, словно поводья ослабил. Не ждал подвоха от женщины? Считал домашним животным, которым приятно любоваться и от которого больше вреда, чем пользы? Вседозволенность Тайцзэ тоже беспокоила на не шутку, поэтому он больше обычного выпивал, старался утихомирить внутреннюю дрожь.

И главное, что ему предстояло сделать — это выбраться из дворца и просто исчезнуть. Только как выберешься, если за императрицей постоянно наблюдают. А уж за воротами вообще охрану в три ряда поставят и толпу служанок, чтоб пылинки сдували. Лучший вариант, который Тайцзэ пока придумал — это инсценировка смерти. Это был ужасный вариант, заведомо провальный, но иного выхода он просто не видел. Помимо того, что лекари ни за что не объявят притворившегося мёртвым человека действительно мёртвым, так ещё и во время ритуала раскроется его пол.

— Не выход… — пробормотал сам себе Тайцзэ. — Что же делать?

Хоть бы какие разбойники напали во время вылазки в город. В чём Тайцзэ был уверен, так это в том, что Юнтай согласится взять его с собой посмотреть на город за воротами.

— Прибыл евнух Шэнь! — из-за дверей раздался знакомый голос.

Тайцзэ едва подавил желание лично вскочить и открыть двери. Уже научился возлагать всю работу на других. Не потому, что было лень или гордость взыграла, сладкой жизни захотелось, а потому, что таковы правила дворца. Императрица вообще ничего сама не должна делать, даже одеваться. Пока удавалось отмахнуться от назойливых служанок. Но однажды наступит момент, когда сделать это станет невозможно. Все люди болеют. Тайцзэ тоже болел и лежал ничком в кровати. Тогда за ним ухаживали не только служанки, но и сёстры, и мама, и даже отец. Если он заболеет здесь, его моментально раскроют, потому что сам император прикажет лекарям и слугам ухаживать за ним.

— Тебе особое приглашение нужно?! — громко ответил Тайцзэ. Сердился от того, что не мог придумать хорошего плана.

Двери медленно начали открываться. Разумеется, никто, кроме его величества, не смел зайти в покои императрицы без разрешения.

Евнух Шэнь вошёл, согнувшись в почтительном поклоне, неся перед собой поднос с кувшином вина. Этого замечательного, ароматного, хмельного вина, что так нравилось Тайцзэ. Он и раньше пил хорошие вина, но никогда прежде не пробовал тех, что предназначались для императора.

— Хватит кланяться. Нос разобьёшь, — поторопил Тайцзэ, меняя позу на более вольную. Глазки загорелись, слюна к горлу подступила. Он глотнул. — И заодно разобьёшь кувшин, — он ткнул пальцем во всё ещё согнутого евнуха, — а этого я тебе не прощу.

— Простите, Ваше Высочество.

Вот, пожалуйста, согнулся ещё ниже.

Тайцзэ шумно вздохнул и наконец оттолкнулся от стола обеими руками, поднимаясь. Он уже так привык к женским одеждам, что все эти нижние пышные платья ему абсолютно не мешали. Он неторопливо спустился по ступенькам — Юнтай специально подобрал комнату с постаментом, как у него. Глупый император, не подозревает, как его могут обмануть. Тайцзэ и обманет. Уже обманывает. Только в последствии будет плохо им обоим.

Евнух Шэнь не разгибался.

— Так не пойдёт, — покачал головой Тайцзэ, останавливаясь перед ним. — У тебя горб вырастет. А мне в услужении горбун не нужен. Вот ещё, раздражать женский глаз таким уродством. А ну живо встал прямо! Это приказ! — напоследок рявкнул Тайцзэ.

Евнух мгновенно выпрямился, как жердь. Вино на подносе покачнулось. Лицо евнуха исказилось от ужаса, он попытался поймать равновесие, но сделал только хуже. Тайцзэ не стал дожидаться трагедии, ловко перехватил кувшин одной рукой и подставил под донышко вторую.

— Я виноват, — этот несносный недотёпа снова взялся за своё. — Я заслужил наказание.

— Хорошо, будет тебе наказание, — пообещал Тайцзэ. — Так что вставай и следуй за мной. И поживее.

Он пошёл обратно к столу. Не видел, но чувствовал, как евнух Шэнь идёт за ним по пятам. Зная нрав императрицы, никто, кроме приглашённого евнуха, не зашёл в покои вместе с ним. Тайцзэ хотелось развернуться и воочию убедиться, что его приказ выполняется, но он сдерживался. Только достигнув своего места, он развернулся и с одобрением кивнул. Он хотел сесть, но для этого следовало расправить одежды сзади. Руки были заняты кувшином. Если Тайцзэ поставит его на низенький стол, получится, что его голова окажется ниже головы евнуха Шэня, в самый ответственный момент позабывшего о поклонах. Тайцзэ сердился, продолжал сверлить евнуха взглядом, а тот и в ус не дул, только съёживался, еле дыша от страха. Тайцзэ тихонько кашлянул. Никакого результата. Евнух намёка попросту не понял.

— Евнух Шэнь, — напрямую обратился к нему Тайцзэ, — позволь поинтересоваться.

— Слушаю, Ваше Высочество, — взгляд в пол.

— По правилам дворца же полагается быть внимательным к желаниям императрицы?

— Да, Ваше Высочество.

— Слуги и евнухи… — Тайцзэ сделал многозначительную паузу, — обязаны делать выводы и выполнять обычную работу без напоминаний, ведь так?

— Ваше обучение сильно продвинулось, Ваше Высочество.

Вот бестолочь!

Тайцзэ не выдержал:

— Так чего ты стоишь пальцы мнёшь, когда у меня руки заняты, и я не могу сама подобрать платья!

Евнух Шэнь оживился, вскинул глазёнки, быстро заморгал и ринулся на помощь. Тайцзэ приготовился к неловкому моменту, когда рука евнуха случайно коснётся его тела. Но евнух, видимо, об этом тоже подумал и ухватился за кувшин. Тайцзэ, не привыкший без боя отдавать своё, кровное, засопротивлялся и усилил хватку, потянул на себя. Они оба остановились, понимая, что что-то делают не так.

— Ваше Высочество, — жалобно пролепетал растерянный евнух, не отпуская кувшина, — я не смею касаться вашего тела. А подбирая ваши одеяния, я могу невольно сделать это.

— А-а-а, — сдался Тайцзэ. Действительно, хватит упрямиться и продолжать вести себя по-прежнему. Он во дворце, и как раньше уже не будет. Императрица должна быть сдержана и величественна. — Ты в э-э-том смысле. Тогда держи, — он отпустил кувшин. — Но учти: прольёшь хоть каплю — заставлю вылизывать весь пол языком. Что за бестолковые слуги?

— Прошу проявить милость, — евнух перехватил кувшин и поставил его на стол перед Тайцзэ, держа на вытянутых руках, словно показывая, что не желает прикарманить его себе. Сразу вслед за этим отступил от стола.

Тайцзэ налил в чашу вина и с наслаждением, смакуя каждый глоток, выпил, потянулся за кувшином.

Евнух Шэнь стоял в двух шагах, опустив голову. Благо, только голову. Соблюдал эти проклятые порядки. От этого только хуже становилось. Тайцзэ не привык, чтобы ему заглядывали в рот. Он отпил два глотка из второй чаши, поставил её обратно на стол и наконец произнёс:

— Так и будешь стоять у меня над душой?

— Прошу простить, Ваше Высочество, — предсказуемый поклон, — этот жалкий евнух немедленно уберётся отсюда.

И ведь уберётся. Уже попятился, боясь повернуться к императрице спиной.

— А ну стоять! — скомандовал Тайцзэ. Власть кружила голову. Он мог бы без причины приказать выпороть любого из слуг, и никто бы слова поперёк не сказал. Тайцзэ знал, что никогда этого не сделает. Он слишком много времени провёл среди обычных людей. Он гулял не только с сыновьями из благородных семей. Он мог сидеть за одним столом с простолюдинами, если они являлись интересными собеседниками и время от времени покупали выпивку.

— Садись, — распорядился Тайцзэ.

Евнух Шэнь замер, не поверил. Тайцзэ ткнул пальцем в противоположный край стола:

— Я велела тебе сесть. Или, быть может, ты желаешь получить униженное приглашение императрицы?

— Я не смею! — взмолился евнух, чуть на колени не падая. — Пощадите. Я не смею сидеть за одним столом с Вашим Высочеством.

— А кто говорил, что ты будешь просто сидеть? Ты будешь меня обслуживать, — Тайцзэ картинно покрутил правым запястьем. — Ах, кувшин был такой тяжёлый, что я, кажется, вывихнула руку. Если буду наливать вино одной рукой, боюсь оно выскользнет из пальцев.

В возникшей паузе никто из них не двигался. Видимо, чтобы заставить евнуха сесть, придётся встать и лично препроводить его к столу, а потом нажать на плечи. Тогда он не посмеет сопротивляться.

— Евнух Шэнь, — Тайцзэ избрал другую тактику, поставил локоть на стол и положил на ладонь подбородок, — ты часто мелькаешь у меня перед глазами. Тебе приказали обслуживать императрицу? Или у тебя нет другой работы, кроме как мчаться ко мне по первому зову?

— Это совпадение, Ваше Высочество. Если вам неприятно видеть…

— Кто сказал, что неприятно? — жест приглашения за стол. — Напротив, я собираюсь назначить тебя своим личным слугой. Тогда только ты будешь приносить мне вино и обслуживать меня за столом. И только от меня будет зависеть, какие установить правила. Я знаю, что личные слуги могут приблизиться к хозяину настолько, насколько им позволят. А я настаиваю.

Кажется, это заявление напугало евнуха сильнее, чем вероятность очутиться с императрицей за одним столом.

— Простите моё невежество, Ваше Высочество, но служанка вам подошла бы гораздо лучше.

— Ты смеешь указывать, кого мне назначить личным слугой?

— Я не смею!

— Тогда садись. Живо!

Битва была выиграна. Евнух Шэнь сел напротив, тут же схватился за кувшин.

— Налей в две чаши, — приказал Тайцзэ, пока с ним можно общаться только так. Его желание было исполнено. Тайцзэ взял одну чашу в руки, а вторую переставил под нос собеседнику. — Теперь пей.

Тайцзэ неторопливо пил и наблюдал краешком глаза за евнухом. На этот раз тот мялся недолго. Когда по распоряжению Тайцзэ он подлил ещё, почти опустошив кувшин, уже без уговоров выпил вторую чашу. В какой-то миг даже стало жаль этого прекрасного вина. Тайцзэ ведь просил принести его для себя. Но он живо выбросил жадные мысли из головы, отставил чашу и положил правую руку на стол, наклонившись на эту сторону.

— Раз уж ты теперь мой личный слуга, давай-ка посплетничаем, — предложил Тайцзэ.

— Я не смею, Ваше Высочество.

 Опя-а-ать!

— Понимаешь, я тут совсем недавно и не знаю всех правил. Не знаю истории императорской семьи достаточно хорошо. Я не прошу тебя пересказывать все слухи — их я слышала сама — просто расскажи о том, о чём знают все чиновники.

Поверил или нет?

Евнух Шэнь насторожился. Поверил, но всё ещё робел. Наверняка никто не ожидает, что императрица начнёт с кем бы то ни было откровенничать. Но евнух Шэнь довольно часто попадался на глаза Тайцзэ, заставил привыкнуть к себе. И он был не благородных кровей. С ним общаться должно быть проще, не боясь показаться грубым.

— Если пообещаешь сам доставлять мне вино, получишь моё расположение, — пообещал Тайцзэ. — А за то, что станешь постепенно учить меня дворцовым порядкам и истории семьи, я тебя точно награжу.

Дело практически сделано, можно пожинать плоды. Только всё равно что-то беспокоило. Наверное, это сам дворец, сама атмосфера в нём. Тайцзэ хотел сделать передышку, ослабить давление, но тогда он потеряет нужный настрой собеседника. Кажется, евнух Шэнь слегка осмелел. Тайцзэ, вместо того, чтобы опустить взгляд на чашу, продолжал рассматривать его в упор.

— Я одного не могу понять, — осторожно, не проламываясь сквозь заросли, а тихонько их раздвигая, пошёл в наступление Тайцзэ, — Его Величество ведь был очень популярен у женщин. Неужели ни одна из них не забеременела от него?

Повисло молчание. Наверное, слишком рано задавать такие вопросы. Тайцзэ мгновенно соступил с опасной дорожки:

— Неужели чиновники, так тщательно навязывающие его величеству жён, не подумали о настолько простом выходе? У императора и без них дел полно. Я-то знаю, как он загружен государственными делами с утра до вечера. Некогда ему думать ещё и о личной жизни, пока Поднебесная в беспорядке.

— Мне это неизвестно, Ваше Высочество.

— Никому не известно. Но мне любопытно.

Императрица, проявляющая любопытство в такой открытой форме — должно быть, странная императрица.

— Ну давай, скажи, что ты думаешь по этому поводу? — попросил Тайцзэ. Возможно, следовало не просить, а приказать, но во дворце так не хватало обычных дружеских связей. Тайцзэ не мог просто подойти к кому-нибудь и поговорить ни о чём конкретном. Он не мог обсудить, чья дочь красивее. Не мог поспорить, чей скакун быстрее, чьё оружие лучше, кто сражается мастерски, а кто часто делает ошибки. Тайцзэ вообще ничего не мог. Он погибал в этом проклятом дворце. Он чувствовал, как этот дворец пожирает его.

Он снова вздохнул.

— Ваше Высочество приболели? — осведомился евнух.

— Нет. С чего ты взял?

— Ваше Высочество часто вздыхает.

— Это потому, что у меня нет собеседника.

Молчание. Наверняка евнух подумал об императоре. Для него было естественно, что императрица общается с супругом. Или нет? Всем же известно, кто как друг к другу относится.

— Говори, — потребовал Тайцзэ.

— Мне ничего не известно о личной жизни Его Величества.

— Да брось врать. Знаю я, что за спиной вы только и обсуждаете её.

— Боюсь, никчёмный слуга и правда не может ничем помочь.

— Тогда выясни, — Тайцзэ наклонился, перегнувшись через стол, руку до боли под себя подогнул, но не изменил положения. Боль — это даже хорошо. Тайцзэ забыл о ней, когда въехал во дворец. — Я не прошу тебя копаться в жизни Его Величества. Но ты можешь поспрашивать женщин в городе. Разве нет?

Евнух Шэнь выглядел серьёзным. Благо, не запуганным. Он больше не думал, что императрица хочет подвести его под беду. Тайцзэ хотелось заверить, что он не интриган. И на все козни чиновников ему глубоко плевать, но это прозвучало бы как оправдание, что совершенно неприемлемо.

Тайцзэ обязан загрузить императора заботой об уже родившихся наследниках, а не о том, как бы наделать новых.

Тайцзэ отступил, сам налил себе вина и тут же выпил. Интересно всё же, что заставило Юнтая разлюбить женщин и пойти искать удовлетворения с мужчинами? Он не сказал этого вслух и не скажет даже ближайшему другу. У Тайцзэ теперь нет друзей. Все они остались в провинции. И все они боялись того, что случилось с его семьёй. Никто не хотел связываться с Тайцзэ, пока убийцы не пойманы. Они ведь могут угрожать и их семьям.

— Пей, — Тайцзэ указал на почти опустевший кувшин. Хватит пугать новоиспечённого слугу. Осталось только попросить «супруга» о милости, чтобы он отдал официальное распоряжение.

Гораздо лучше на этом месте смотрелась бы Тао Юэ. Но Юэ давно не было поблизости.

— Я постараюсь, Ваше Высочество, — запоздало ответил евнух Шэнь.

— Вот и умница, — Тайцзэ подавил желание протянуть руку через стол и хлопнуть собеседника по плечу. Вместо этого он снова налил вина и залпом выпил его. Евнух пил медленно, не рискуя показаться невоспитанным.

Едва Тайцзэ протрезвел, осознал, что сделал. Он попытался заставить евнуха Шэня искать какие-то мутные сведения об императоре. Попытался вовлечь его в интригу! Тайцзэ громко выругался, позабыв повысить голос до привычных для придворных высоких тонов, рискуя привлечь ненужное внимание. И привлёк, вероятно, но охрана за дверью не посмела даже шевельнуться.

— Что-то голос у меня погрубел! — намеренно громко произнёс Тайцзэ и прокашлялся. — Заболела, что ли?!

Проклятье! Он руки в кулаки сжал и с силой упёрся в стену ими обеими, низко наклонил голову. Нельзя болеть. Даже если на самом деле заболеет, нельзя, чтобы об этом узнали.

— Ваше Высочество! — раздалось из-за двери. — Вы плохо себя чувствуете?

— Нет! Чувствую себя прекрасно! Это всё лишнее вино! — отозвался Тайцзэ.

Так, что же делать? Что делать? Он отлепился от стены, прошёл до другой, повернул обратно, дошагал до того места, откуда взял старт, и остановился.

— Позвольте послать за лекарем! — снова из-за двери.

— Не надо!

— Но я уже…

— Да что же с этим дворцом такое?! — Тайцзэ мгновенно пришёл к решению, метнулся к дверям и с силой их распахнул, чуть ли не давая створками по носу прильнувшим к ним слугам. — Так, посланника немедленно вернуть, Его Величеству не докладывать. Не хватало ещё, чтобы государь отрывался от дел из-за лёгкого похмелья. Тем более, это не его похмелье.

На этом Тайцзэ не остановился. Едва получил подтверждение, он сам сорвался с места и быстрым шагом двинулся по дорожке, увлекая за собой всю собравшуюся за дверями свиту. Ему было необходимо отыскать евнуха Шэня, а он даже не знал, где именно его искать. Чего доброго, обдумает хорошенько и слух пустит, а то ещё и разоблачит интригана. Такие слухи пойдут, что сам удивишься, когда вернутся. Тайцзэ судорожно принялся вспоминать, что вообще говорил при последней встрече с евнухом.

— Ваше Высочество! — слуги следом бежали, а он продолжал двигаться вперёд по дорожке широкими шагами. А они бежали, чуть ли не вприпрыжку, явно удивлённые такой скоростью нежной женщины. — Постойте, Ваше Высочество! Нас накажут, если …

— С какой стати вас-то наказывать? — Тайцзэ резко остановился, развернулся так быстро, что платья взлетели и остановились, только когда слуги поспешно отпрыгнули на шажок. Как воробьи. Тайцзэ усмехнулся. — Я что, прогоняю вас? Следуйте за мной, если таков приказ императора.

— Но Ваше Высочество не должны…

— Кто тут императрица? Почему это я не должна? Где евнух Шэнь? Подать его мне немедленно!

С задачей обезоружить противника Тайцзэ успешно справился, сам запыхался — как встревожился. Дыхание сбилось, а сердце буянило, как при драке в сомнительной подворотне.

— Евнух Шэнь отправился в город по поручению, Ваше Высочество.

— Вот как? — Тайцзэ немного остыл. Беспокойство ещё глодало его, но он начал думать логически. Лучшим вариантом было бы, конечно, последовать за ним, но он не мог и шагу за ворота внутреннего дворца ступить, не то что выйти прогуляться. Несладко живётся жёнам императора, как запертые в клетку. И чего эти все девчонки такие странные? Сами же и хотят лишиться свободы. Неужели только ради императорской… нет, не любви. Дай бог, император полюбит хоть одну из наложниц. Похоже, всем женщинам Поднебесной хотелось попасть в постель к императору так сильно, что они готовы были пожертвовать всем, что имели или могли бы получить в будущем.

— Как только евнух Шэнь вернётся, немедленно пришлите его ко мне, — распорядился Тайцзэ. — Давно он ушёл?

— Уже часа два как, третий пошёл, Ваше Высочество.

— Значит, скоро вернётся.

Тайцзэ не мог сидеть в четырёх стенах. Когда его что-то беспокоило, он шёл к друзьям и совершал всякие нелогичные поступки, в основном посещал дома развлечений, чтобы скоротать время и избавиться от нелёгких мыслей. Сейчас такие места были под запретом. Тайцзэ ощутил, как возбудился только от того, что подумал о них, о женщинах в открытых одеждах, о том, с каким удовольствием он снял бы с них все юбки. Долгое воздержание на руку не играло. Тайцзэ, наверное, даже покраснел от напряжения, не успел услышать наводящих вопросов разволновавшейся прислуги, развернулся и зашагал к мосту, перекинутому через узенькую речку, даже ручей. Всё в этом дворце искусственное. Интересно, сколько сил положили, чтобы выкопать этот канал и придать ему вид естественного природного водоёма. Он бы с удовольствием окунулся в прохладную воду, которая ледяной покажется после того жара, что охватил его в наказание за непотребные мысли. Он остановился посреди этого моста, раздумывая, как бы поступить. Действительно ведь рассчитывал прыгнуть в воду. Самый безответственный поступок, который он мог совершить. В таком состоянии он, пожалуй, мог бы и на императора посягнуть.

От последней мысли его передёрнуло, волосы от ужаса дыбом встали, он помахал головой, дождался-таки оклика:

— Ваше Высочество, вы не очень хорошо выглядите, позвольте послать за лекарем?

— На кой он мне?

Прыгать в ручей он, пожалуй, не будет.

— Но Ваше Высочество! — настойчивость одного подхватили все. — Смилуйтесь. Если вы заболеете, а мы ничего не сделаем, нас и наши семьи сурово накажут.

Ещё одно правило дворца — жизнь знатного господина или госпожи важнее целой семьи, которую можно просто вырезать, включая стариков и младенцев. И ведь не откажешь при таком-то раскладе. Эти хитрецы, хоть и притворяются нижайшими созданиями, успели изучить Тайцзэ достаточно хорошо.

Он сердитый взгляд на них метнул, хотел резко отозваться, но успел заметить краешком глаза ещё одного участника, впрочем, пока им не являющегося. Тайцзэ мимо них метнулся, не удостоив ответом. Пусть зовут лекаря. Хоть всех лекарей с города собирают — Тайцзэ не дастся им — и точка. Он видел цель и мчался к ней, взбудораженный реакцией тела на развратные мысли. Никак унять не получалось эту страсть. Видимо, только в покоях можно что-то сделать и тут же скрыть все улики, лучше сжечь. Только как на него посмотрят слуги, если он сам начнёт помойку разыскивать? Тайцзэ даже не знал, куда выбрасываются мусор и отходы.

— Евнух Шэнь! — позвал Тайцзэ, видя, как упомянутый семенит коротенькими шажками мимо, к своим скромным покоям.

Евнух, если и заметил сцену на мосту, сделал вид, будто поглощён мыслями. Но он никак не мог пропустить оклика. Он вздрогнул, на месте застыл. В его руках покоился какой-то подозрительный свёрток. Он тут же повернулся в нужную сторону и согнулся в поклоне, не смея выпрямиться из него.

— Евнух Шэнь, ты что, игнорируешь меня? — Тайцзэ мигом пересёк разделяющее их расстояние — вот уж чего не подобает делать императрице — бегать по всему двору, как конь. Следовало приказать слугам привести евнуха к нему. Пожалуй, слухи о сегодняшнем дне поползут сразу после того, как он уединится у себя. Тайцзэ этого допустить не мог, развернулся к свите, зная, что теперь евнух никуда не денется, сдвинул брови и ткнул в них пальцем:

— Чтобы рта не раскрывали о том, что императрица немного нервничала!

— Слушаюсь, государыня! — одновременно поклонились все собравшиеся.

— Если только услышу хоть одну сплетню… хоть намёк на сплетню — велю высечь вас всех и забрать всех мужчин из вашей семьи в армию, начиная с тринадцатилетнего возраста. Тайцзэ понимал, что этого недостаточно, но он не знал, чего именно не достаёт. — У всех бывают неудачные дни. Если кто-то из вас посмеет утверждать, что у вас они всегда ровные да спокойные — головы с плеч полетят.

Угрозы, угрозы, угрозы… Ну нельзя же так с людьми! А Тайцзэ угрожал. Ему самому бы выкарабкаться. Нельзя допустить, чтобы слухи дошли до императора. Тогда он сразу прискачет и начнёт выспрашивать, что случилось с супругой. Его-то точно не запугаешь и не прогонишь. Император мог и раскусить. А если узнает, что Тайцзэ мужчина, к тому же, мечущийся от возбуждения, то пиши пропало. Сначала Тайцзэ в постели изваляют, а потом кинут в тюрьму. Повезёт, если император не станет его периодически оттуда вызывать якобы на допрос без единого свидетеля, в личных покоях.

Ужас, охвативший Тайцзэ от одной только мысли о том, что и куда ему могут засунуть, только распалялся.

— Так, евнух Шэнь, — он вдохнул, задержал воздух и выпустил его чуть погодя, — следуй за мной.

— Ваше Высочество, если я невольно оскорбил вас…

— Сказала же! Следуй! За мной!

Свита вообще примолкла. Тайцзэ сейчас на всех них плевать было. Главное сейчас — выяснить, не задумал ли чего евнух Шэнь. После той странной просьбы, хоть и под воздействием вина, мало ли что на ум могло прийти.

— Да, Ваше Высочество, сию минуту, — евнух совсем перепугался, из поклона не выпрямлялся ни на миг.

— Отлично, — Тайцзэ понимал, что натворил. Исправлять что-либо поздно, лишь бы ещё больше не напортить. Он развернулся в сторону покоев и двинулся первым. Свита во главе с евнухом Шэнем поспешила за ним. Как бы их всех отослать подальше? Тайцзэ раздражало это навязчивое послушание, которое быстро превратится в непокорность, едва он попытается что-нибудь сделать, выходящее за рамки: не согласится принять лекаря, к примеру. А то ещё и до императора дойдёт. Лекарь — та ещё проблема. Лекарь, каждый день контактирующий с пациентами, мог разоблачить Тайцзэ в мгновение ока. Лекарь — это практически первостепенная опасность.

Он вернулся к покоям, снова развернулся, пересчитал свиту — не отлучился ли кто за лекарем? Кажется, все здесь.

— Так, мне надо устроить взбучку евнуху Шэню, — нашёлся Тайцзэ, хотя от этой фразы названный вообще съёжился. Только бы на колени не упал и не принялся молить о пощаде. Не упал. Зато Тайцзэ нашёл выход. — Если злость на провинившегося человека считается болезнью, то да, я смертельно больна! Так что пошли все прочь! И чтобы через четверть часа передо мной стоял кувшин вина!

Прислуга начала раскланиваться, не смея перешёптываться. Кажется, они поверили, что императрица вела себя так странно из-за провинившегося евнуха. Евнух Шэнь же стоял ни жив ни мёртв. Мял в пальцах свёрток, изучая землю под ногами. Свита ринулась врассыпную. По крайней мере, двое, не сговариваясь, не распределяя обязанностей, бросились за вином. Тем лучше. Два кувшина — легче жизнь в этой клетке.

— Заходи, — Тайцзэ кивнул на двери. Евнух Шэнь ещё больше сгорбился:

— Я не смею, государыня.

Не смеет зайти в покои раньше владелицы. Предсказуемо. Тайцзэ сам вошёл — слуги едва успели двери перед ним распахнуть. Только потом евнух засеменил следом. Едва дверь закрылась за ними, едва Тайцзэ взошёл на возвышенность, приглашённый упал на колени, ткнулся лбом в пол и принялся причитать:

— Смилуйтесь, Ваше Высочество. Накажите меня за мою ошибку, только не наказывайте мою семью.

— Какую ошибку?

— Ваше Высочество… — разумеется, евнух не знал ответа. Никто бы не ответил, если бы на него посреди улицы ни с того ни с сего набросились с обвинениями.

— Если не знаешь, тогда не проси пощады. Как тут не злиться, если все только и норовят ноги облизать! Что за народ, — Тайцзэ плюхнулся на свой стул, брякнул локоть на стол и ткнулся в руку лбом. — Вставай уже. Нет за тобой никакой вины. Мне просто надо было поболтать с тобой по-мужски.

Евнух притих, перестал просить прощения, но и вопросов никаких не задавал. И тут Тайцзэ холодок ощутил. По-мужски собирался поговорить. По-мужски?

— Ты же мужчина, — начал выкручиваться. — Евнух разве не мужчина?

— Мужчина, Ваше Высочество.

— Женщине иногда тоже нужна мужская уверенность. Тяжело тут бороться за выживание, находясь в центре дворцовых интриг. А что может женщина? Только защищаться. А я нападать хочу, поэтому мне нужны какие-нибудь факты, чтобы нанести ответный удар, если кто посмеет под меня копать.

«Боже, что же я несу?»

Он снова бухнул голову в ладонь. Надо сказать хоть что-нибудь умное.

— Евнух Шэнь, — он так и сидел, спрятав лицо, — надеюсь, ты понимаешь, что о моей просьбе никому не дозволено знать?

— Да, Ваше Высочество.

— И… что же ты выяснил? Ты ведь выходил в город, — наконец Тайцзэ голову поднял.

Надо бы понаблюдать за этим человеком, а то проболтается.

— Простите этого бесполезного евнуха, государыня. Ему ничего не удалось выяснить.

— Два часа… — Тайцзэ задумался. Возбуждение жутко мешало соображать, но он не мог ничего сделать прямо сейчас. — За два часа мало что успеешь. Так, — он выпрямился, — с сегодняшнего дня ты будешь моим личным слугой, я сейчас же пойду к императору. И будешь ходить на рынок за всякими женскими… — назвать женские аксессуары штучками — фатальная ошибка. Только как же женщины называют все эти штучки? — За румянами, шпильками и всем, о чём я попрошу. Но цель у нас будет другая.

— Понял, Ваше Высочество.

— Да выпрямись ты. Я не хочу раба. Мне товарищ нужен, понимаешь или нет?

Внутри всё уже горело открытым пламенем. Больно становилось от нереализованного желания. Только бы, чего доброго, на евнуха не накинуться. Вот тогда будет представление. Что может произойти более необычного, чем замужество и возведение в ранг императрицы? Того и гляди, имея перед глазами пример для подражания, сам мужчинами увлечётся.

Евнух Шэнь выпрямился, но с колен не встал.

— Ты ведь понимаешь, что я пытаюсь спасти Поднебесную и дать наконец наследников министрам, — попытался объяснить Тайцзэ своё странное поведение. А странным оно было однозначно: любая жена императора хочет скрыть наличие наследников, если они не её собственные дети. Тайцзэ, по идее, сейчас следовало вертеться вокруг императора и всячески его охмурять, чтобы не вылезать из его постели.

— По-понимаю, Ваше Высочество.

Ничего он не понимал.

Тайцзэ выдохнул нечленораздельный звук бессилия. Нельзя выпускать его из покоев, пока Тайцзэ не получит уверенности в верности евнуха.

— Значит с этого момента ты будешь являться ко мне по первому зову. Будешь верным слугой, я тебя вознагражу по заслугам. Я буду о твоих близких заботиться, понял?

Это он понял, но не спешил верить.

— Слушай, евнух Шэнь, просто не говори ни с кем о государственных делах. Только со мной, хорошо? Даже с друзьями. Ты поддержи, посмейся с ними, если нужно, но ничего не говори. С этого момента ты не смеешь произносить ни одного правдивого слова о государственных делах вне этой комнаты. Это мой приказ, за нарушение которого строго покараю.

В зад…

Тайцзэ зубы с силой стиснул, да так, что они скрипнули. Думает невесть о чём, а ему необходимо добиться клятвы верности. Только как это сделать, он не представлял, особенно когда мешают эмоции и сторонние ощущения.

— Ваше Высочество, ваше вино! — раздалось из-за двери.

Тайцзэ забыл, что посылал за вином, застыл на месте, растерявшись, но ненадолго. От вина нельзя отказываться. Он бросил быстрый взгляд на евнуха и распорядился:

— Нос в пол.

Евнух послушно бухнулся лбом о пол. Звучно получилось. Как бы шишки не осталось.

— Заходи. Да поживее! — громко ответил Тайцзэ. Едва дверь распахнулась, он добавил к распоряжению подробностей. — Ставь на стол и убирайся! Некогда мне ещё и с тобой тут нянчиться.

— Слушаюсь, — низко склонившись, слуга поспешно засеменил мимо уткнувшегося в пол евнуха, поставил кувшин дрожащей рукой и быстро попятился назад.

— Вон отсюда! — поторопил Тайцзэ

Быстро всё равно не получилось. Слуга раскланивался до последнего момента и вышел спиной вперёд. Только тогда Тайцзэ выдохнул с облегчением. Осталось как-нибудь поднять с колен евнуха и снова заставить его выпить вместе.

Тайцзэ опасался, что весть о его вспышке докатится до императора, а он ещё не придумал достойного объяснения, поэтому весь день провёл как на иголках. Он отдавал себе отчёт в том, что просто испугался. Любой бы перепугался, что некто болтливый побежит рассказывать друзьям большой секрет императорской семьи. Тайцзэ просто был скор на принятие решений и редко когда обдумывал будущие действия, продиктованные порывом. Задумывался он потом, когда уже наломает дров. Никогда ещё от его импульсивности не зависело так много. За разведение сплетен об императоре даже супруга могла поплатиться. А тут святое — императорская семья и наследники. Об этом весь двор постоянно шушукается, всё ждут, когда же Его Величество подарит государству первого принца.

Император отнёсся к вспышке супруги спокойно, просто поинтересовался, что случилось. Видимо, слуги, которым Тайцзэ запретил открывать рот, таки выполнили приказ и не стали болтать, в итоге до Его Величества донеслись только отголоски слухов, о том, что императрица была сильно взволнована. Тайцзэ не знал, что сказать, чтобы ответ получился исчерпывающим, поэтому, немного нервничая, выдал:

— У меня месячные. Женщины иногда становятся раздражительными в этот период.

Не знал, правда ли это, но, кажется Юнтай поверил и даже относиться начал теплее, чем обычно, что-то говорил про мягкие перья.

И оставил его в покое на весь вечер и следующий день, прислав дополнительных служанок на случай, если дражайшей супруге станет нехорошо. Чудак-мужик. Откуда ж ему знать, как чувствует себя женщина в такие дни. Тайцзэ и сам не знал, поэтому мысленно посмеивался. Не может быть, чтобы человеку становилось плохо от того, что предусмотрено самой природой. Природа — не такой тиран, чтобы мучить своих подданных. Поэтому все байки о болях и слабости байками и являются. Женщинам же нужно какое-нибудь оружие против мужчин, чтобы они бережнее к ним относились.

Тайцзэ вообще не понимал, с чего вдруг задумался о таких интимных вещах. Со зла, наверное, охватившего его после неприглядной сцены на улице. И вполне вероятно, что он напрасно свысока смотрел на женские проблемы.

Как бы то ни было, император, ради спокойствия своей супруги, позволил отдать евнуха Шэня ей в личное услужение. Евнух Шэнь ни жив ни мёртв стоял перед ними обоими, а после того, как получил письменное распоряжение, поблагодарил за доверие и милость, хотя страху пережил годовой запас. А что ещё ему оставалось, как не восхищаться щедростью императорского поступка? Любому назначению положено радоваться — он и радовался.

Евнух Шэнь снова стоял перед Тайцзэ, сгорбившись, с вином на протянутом вперёд подносе.

— Подойди, — выдохнул Тайцзэ. Ему предстоял ещё долгий путь — заставить этого человека поверить.

Евнух Шэнь подошёл, поставил кувшин на столик, переставил чистые чаши, так как Тайцзэ в последнее время просил всегда приносить две. Он явно знал, что сядет пить вместе с императрицей, и опять долго морально готовился к сему событию. Как же ему внушить, что бояться не стоит? Тайцзэ не мог свойски перекинуть ему руку через плечо и затеять разговор о мелочах житейских, о девках, что только голову морочат, а сами изворотливо ускользают, но всегда готовы послушать, как ими восхищаются или даже собираются позвать замуж. Даже если бы Тайцзэ «оставался мужчиной», он не стал бы давить на больное. Жизнь евнуха принадлежит императорскому двору и служению господам.

— Ладно, давай так, — Тайцзэ так и не сообразил, с чего начинать дружбу, налил сначала ему, а потом себе. Евнух хотел перехватить кувшин и взять обслуживание на себя, но вырывать кувшин из рук императрицы — настоящее преступление. Он только сгорбился сильнее, не смея поднять головы выше Тайцзэ.

— Я не хочу, чтобы ты стал моим рабом, — повторил Тайцзэ. — Мне не нужен верный пёсик, который будет лизать мне ноги. Я хочу товарища, понимаешь?

— Ваше Высочество очень добры, — только и оставалось выдавить из себя запуганному слушателю.

— Ладно, — Тайцзэ нахмурился. — Тогда начнём с малого. Расслабься — это приказ. И смотри на меня. Я должна видеть твои глаза, а то вдруг соврёшь.

— Как можно, государыня! Я не посмею, — однако взгляд евнух поднял. И оказалось, что не такой зашуганный, как представлял Тайцзэ. Очень хорошо: испуг уже разбавился любопытством.

— Ты был в городе, — приступил Тайцзэ, полагая, что за разговором о деле процесс пойдёт лучше. — Что ты делал?

— Навещал родных, Ваше Высочество, и принёс то, что просили меня купить другие слуги.

— Тот маленький свёрток? — вспомнил Тайцзэ. — Им так мало нужно?

— Неприлично таскать через ворота мешки, Ваше Высочество.

— Верно. Но раз уж теперь ты мой личный слуга, я дам тебе возможность погулять на свободе подольше. И всё же… ты наверняка отнёсся к моим словам серьёзно. Ты пытался выяснить что-нибудь из того, о чём мы говорили?

— За столь малый срок много не выяснишь, Ваше Высочество, — кажется, разговор о деле и правда возымел нужный эффект. — Я поинтересовался у девушек весьма соблазнительной наружности, что бы они сделали, увидь перед собой императора.

— Ага, — Тайцзэ вперёд подался, крайне заинтересованный, — и что?

— Они смеялись, государыня, и расписали, как смогли бы ублажить Его Величество, — евнух Шэнь разрумянился. Стыдно ему говорить такие вещи супруге его величества. Хотя дело даже не в супруге, а в теме разговора. — Вашему высочеству, должно быть, неприятно слышать такие вещи…

— Что за чушь? Я же… — Тайцзэ заткнулся. Так увлёкся мыслью о дружеских отношениях, что едва не показал, насколько он равнодушен к собственному супругу. Это было бы совершенно ненормально. Любая женщина хочет, чтобы супруг отдавал предпочтение ей, а остальных она считала соперницами. Возможно, это слишком предвзятый взгляд — Тайцзэ не был настоящей супругой и чувства ревности не испытывал — но он решил играть убедительно, нахмурился и переиначил свой ответ:

— Я обязательно покараю тех нахалок. Как они посмели обсуждать чужого супруга! Но я всё-таки императрица, поэтому обязана помогать Его Величеству. И чтобы министры перестали на него давить, я могу хотя бы помочь ему с поисками возможных наследников. Дети, в конце концов, не виноваты в том, что их матери шлюхи. Что дальше?

Евнух Шэнь так и замер с приоткрытым ртом. А на вид он ничего, миленький. Возможно, поэтому его и взяли во дворец, чтоб взор господ услаждал. И наверное, император посчитал, что именно внешность подкупила его супругу. Даже не побоялся, что его супруга может влюбится в это личико. А может, Юнтай сам на него слюни пускал? Или даже успел отведать его тела.

— Что сказали те девушки? — подсказал Тайцзэ.

— Простите, Ваше Высочество, этот недостойный евнух посмел отвлечься!

Как и ожидалось — голова вниз, чуть не ниже задней части. Хоть бы развернулся, а то так можно и чашки с кувшином опрокинуть. Тайцзэ опередил его:

— Прекрати кланяться и отвечай на вопросы!

Евнух застыл, но долго не раздумывал, посчитал, что лучше и правда быть послушным, каким бы странным характером ни обладала императрица.

— Они упомянули тех счастливиц, которых удостоил своим вниманием Его Величество, — евнух не смел смотреть Тайцзэ в глаза. Как же это неудобно — не поймёшь, врёт он или нет, но, судя по всему, вряд ли врал.

— Они завидуют им?

— Не совсем, Ваше Высочество.

— Пей, может, посмелее станешь, — Тайцзэ кивнул на стоящую перед ним чашу с вином. Евнух поспешно опрокинул её в себя. — Нечасто небось удаётся испробовать вина из императорских погребов. Считай этот жест моим особым расположением.

— Благодарю, Ваше Высочество. Нет человека милостивее Вас и Его Величества.

— Ну-ну, захвалил уже, в краску вгоняешь. Что дальше? Почему они не завидуют?

— Ваше Высочество, возможно, не знает, что произошло после гибели последней принцессы. Весь двор изменился…

— Это я слышала, — кивнул Тайцзэ. — Неужели перемены произошли не только во дворце?

— Верно. Проверке подверглись все, кто когда-либо лично общался с императорской семьёй. Даже те, с кем тайно встречался Его Величество, будучи ещё наследником престола. Большинство из этих людей…

— Женщины? — продолжил Тайцзэ после запинки евнуха. — Это уже история. Я предпочитаю смотреть на историю объективно, без личных эмоций. И не бойся ранить мои чувства.

— Государыня очень великодушны и умны, — стандартная лесть, от которой Тайцзэ уже на стенку готов был кидаться. Ни один разговор не обходился без этих пустых заявлений. Так уж положено при дворе — подчёркивать величие господ. — Ваш недостойный слуга узнал, что многие из этих женщин умерли при странных обстоятельствах, а другие исчезли. Но если мне позволено будет высказаться…

— Позволено. Высказывайся.

— Пропавших женщин тоже настигла кара за развращение Его Величества.

— Что за странные суждения? Значит, женщина виновата в том, что мужчина её захотел?

— Его Величество мудр и благороден. Он не позволит себе поддаться эмоциям, если его к тому не подталкивали намеренно.

Действительно так думал? Тайцзэ был сильно удивлён. Винить женщину за приставания мужчины? Нелепица. Он, как мужчина, уж точно мог себе представить, кто был настоящим виновником. Да и слухи твердили, что император не был таким уж святым, прыгал в койку к любой, кто поманит его пальчиком. При таком раскладе от него вообще должна была забеременеть половина столицы.

— Да, мой супруг воистину величайший и справедливейший человек, — подтвердил Тайцзэ с иронией. Только евнух предпочёл не заметить этой иронии. — А раз нам известно о его лучших качествах, не могли бы мы сосредоточиться на недостойных женщинах, что посмели зариться на чужого мужчину?

— Увы, Ваше Высочество, больше я ничего не смог разузнать, — евнух снова готов был бухаться лбом в стол.

— Понятно, — Тайцзэ задумался, неторопливо поднёс чашу к губам и выпил всё содержимое, поставил на стол. Евнух тотчас же её снова наполнил, без просьб и понуканий. Исправляется. Тайцзэ выпил и эту чашу, поставил её на стол и отпустил, хотя в ней уже плескалось вино.

За столь ничтожный срок много не выяснишь. Придётся отправить евнуха Шэня погулять подольше. Надо выдумать достойную причину: найти какую-нибудь очень редкую побрякушку. Только Тайцзэ никак не мог придумать, что же это будет за побрякушка. Женского опыта ему явно не хватало.

— Знаешь-ка что, — он поменял положение, ногу согнул в колене, поставил перед собой, а на колено руку локтем бухнул, ничуть не задумываясь о фривольной позе, способной смутить любого мужчину, даже евнуха. Платье натянулось — всё, что отметил Тайцзэ. — Попытайся разузнать, что это были за женщины, и найти их семьи. Всех, кого сможешь, хорошо? — и сразу оговорил детали. — Если не сможешь, я не стану тебя наказывать. Просто мне стало интересно, кто же так далеко протянул свою руку, чтобы скрыть старые улики? — для убедительности добавил. — Хочу понять, кто позаботился о чести супруги императора заранее. Я должна быть благодарна этому человеку.

Непосильное задание для простого евнуха. Но если он не найдёт убийцу, то хотя бы попытается найти наследников. Судя по всему, Тайцзэ не ошибся, делая ставку на незаконно рожденных принцев и принцесс. И судя по всему, у Цзяо Юнтая была некая тайна, которую каким-то образом могли раскрыть его бывшие пассии. Вот бы узнать его тайну и суметь воспользоваться знаниями: надавить на него, к примеру, и потребовать свободы.

— Сделаю всё, что смогу, Ваше Высочество, — поклялся евнух.

— Пей, — напомнил о его чаше Тайцзэ. — А я пока задание для тебя придумаю.

Как кстати императрице запрещено покидать дворец без особого повода. Оставалось покорпеть над заданием. У Тайцзэ, видимо, все мысли перепутались, потому что он даже представить не мог какое-нибудь конкретное украшение, кроме тех, которые лежали у него в покоях и висели на его голове. Какие же они тяжёлые — все эти украшения вместе. Вот бы скинуть их и ограничиться одним привычным пучком, скреплённым шпилькой.

Тайцзэ понимал, что спланировать массовое убийство, чтобы люди не догадались, способен только кто-то очень влиятельный. Возможно, это был тот самый министр Ван, с которым Юнтай вёл войну. С министром Тайцзэ не справиться, даже если он захапает в свою личную свиту всех евнухов и служанок.

Он не допил вино, решительно запечатал горлышко широкой пробкой и встал, остановившись на некоторое время. Почти висел над столом, низко опустив голову и глядя на кувшин, но практически его не видя. Дело, которое он затеял, внезапно стало очень важным. От него зависело, разоблачат его в ближайшее время или нет. Если двор будет занят наследниками, появившимися из ниоткуда, до императрицы дела не будет никому, кроме слуг. Да и Юнтаю помочь хотелось. Не был бы он Сыном Неба, Тайцзэ обязательно бы с ним поладил и сблизился. Человеку с положением императора не следовало иметь настоящих друзей. Если он их и заведёт, никто не гарантирует, что однажды Совет не захочет от них избавиться и не наклепает ложных обвинений. Императору ничего не останется, как вынести приговор. Император — даже ещё более подневольное существо, чем обычный подданный. Тайцзэ и не подозревал, сколько у него было свободы, пока не стал императрицей.

Медлить просто глупо. Без помощи Юнтая он вряд ли отыщет всех выживших в бойне несколько лет назад. Евнух Шэнь каждый раз вместе с какой-нибудь блестящей цацкой, купленной в первой попавшейся лавке, приносил недобрые вести. Везде, куда вели ниточки, он наталкивался на вести о смерти. И преимущественно жертвами являлись женщинами. Сколько из них были беременными, оставалось только гадать. Наверняка, если кто-то из них и носил под сердцем дитя императора, то их было мало, если вообще были. Но судя по количеству смертей, погулял Юнтай славно в своё время. Тайцзэ даже позавидовал. Ему бы столько женщин охмурить.

Тайцзэ вышел из-за стола. В конечном итоге, надо с чего-то начинать. Если объяснить императору всё подробно, включая благородные мотивы «супруги», он не станет буянить, выслушает и, возможно, захочет помочь, если, конечно, сам не приказал убить всех тех женщин и несколько семей, связанных с некоторыми из них. Оставался другой вопрос: что заставило Юнтая отвернуться от женщин и взглянуть на мужчин. С какой стороны ни посмотри — это крайне нелогично. Мужчина, несколько лет таскающийся за каждым платьем, не мог резко изменить предпочтения. Исходя из полученных сведений, изменился он после возвращения из военной части, где умер последний член его семьи. Можно ли спросить у Юнтая, что там с ним случилось? Может, его изнасиловали?

Тайцзэ потряс головой, отмахиваясь от сей нелепой мысли. Невозможно, чтобы кто-то осмелился даже посмотреть с вожделением на прямого наследника, не то что принудить силой. Государство замерло в тревожном ожидании, когда началась вся эта трагедия династии Цзяо.

— Отпадает, — произнёс Тайцзэ перед собой, когда шагал к двери, и сам же её распахнул, не дожидаясь, пока слуги догадаются открыть. Они все сразу согнулись. Как колокольчики. Тайцзэ усмехнулся от мысленного сравнения и прошёл мимо, увлекая всю эту цветочную поляну за собой. Самый главный из колокольчиков чуть-чуть прибавил темп и спросил из-за спины:

— Ваше Высочество, позвольте недостойному поинтересоваться, куда вы направляетесь?

— Его Величество уже должен был закончить с государственными делами, — не глядя, откликнулся Тайцзэ. — Императрице нужно составить подробное объяснение, зачем ей хочется видеть супруга?

— Простите недостойного, — колокольчик отстал, исчерпав своё любопытство. Теперь слухи поползут, что Тайцзэ наведывается в императорские покои без приглашения. Хотя… а кому какая разница? И с чего вдруг слухи? Разве это не естественно? Тайцзэ впервые порадовался, что он сейчас женщина.

Отряд слуг перед императорскими покоями выглядел даже чуточку внушительнее, чем тянущийся за Тайцзэ. Никто не посмел остановить его. Как же хорошо обладать привилегиями императрицы. Только один евнух выскочил вперёд, чтобы громко доложить императору о прибытии супруги. Тайцзэ остановил его:

— Евнух Ву… ты ведь Ву? Трудно вас всех запомнить.

Оба отряда остановились, перемешавшись между собой.

— Вы правы, Ваше Высочество, фамилия этого евнуха Ву.

— Занят ли Его Величество?

— Его Величество принимает ванну, — евнух Ву склонился даже ниже, чем евнух Шэнь.

Тайцзэ помедлил. Захотелось взглянуть на «супруга» без одеяний. Он выглядел довольно стройным, даже щуплым. Одеяния обычно скрывают большинство недостатков, как и достоинств. Интересно, каков Юнтай на самом деле?

— Я пойду к нему, подам полотенце, — Тайцзэ шагнул вперёд.

— Но Ваше Высо…

— Имеет ли супруга Его Величества право помочь ему? Может, и на брачном ложе императрицу будут заменять, чтобы она не перетрудилась?!

Наверное, не надо было так говорить — слишком вульгарная шутка. Но Тайцзэ был слишком сердит. Он уже загорелся идеей взглянуть на тело человека, у которого жизнь резко перевернулась. Должна же быть причина, почему он полюбил мужчин. Может, это уродливый шрам, внушающий женскому глазу ужас: всякое могло случиться в военной части в полевых условиях. Тем более, ничего ведь удивительного нет в том, чтобы видеть тело своего… мужа… А как быть с первой брачной ночью, где Тайцзэ всячески пытался предотвратить «это самое»?

Он шагнул вперёд, безошибочно угадывая направление, хотя ни разу не был в личной императорской купальне. Сначала он двигался интуитивно, за ним никто не посмел последовать, а потом он услышал тихий плеск воды и пошёл на звук. Совсем близко, за парой поворотов и большой ширмой, за опорой с расправленной на ней одежде. Тайцзэ провёл ладонью по ширме матового белого цвета с изображением трёх танцующих журавлей на фоне далёких гор. Двое — пара, третий — соперник — вот и выпендриваются друг перед другом. Тайцзэ всмотрелся в рисунок, прямо-таки притягивающий взгляд, а потом заглянул за ширму, где в обрамлении полупрозрачных занавесок вокруг большой ванны увидел смутные очертания человеческих плеч и головы, откинутой назад. Юнтай явно устал, наверное, даже пытался заснуть, расслабившись в тёплой воде. Но надолго не получится отрешиться, так как вода быстро остывает. Что странно, никто не пытался помогать Его Величеству, никого не было даже возле ширмы. Очень тихо. Ещё раз еле слышно плеснулась вода, но никакого движения Тайцзэ не заметил. Он постоял в полной тишине некоторое время, а потом начал нервничать. Это было ненормально. Уж не почил ли супруг от переутомления или какой нехорошей болезни?

Тайцзэ сделал несколько шагов к нему на ватных ногах. Переступал черту. Сам же одобрил границы, а теперь покусился на недозволенное. А что если императору захочется овладеть телом своей супруги? Если он соблазнится, то в последствии испытает ещё и восторг по поводу пола императрицы.

Тайцзэ шумно выдохнул и отодвинул занавеску. И тогда Юнтай встрепенулся. Он резко развернулся к Тайцзэ, хватаясь за бортик одно рукой. Его глаза были огромны о переизбытка чувств. Тайцзэ подумалось, что причиной тому послужило его возбуждение, естественное для каждого мужчины. Если даже мужчина любит других мужчин, природу не обманешь, он внезапно мог захотеть и женщину, особенно если она доступна, только руку протянуть.

Тайцзэ хотел немедленно оправдаться, но взгляд уже скользил по телу Юнтая. Всему виной проклятое любопытство. Тайцзэ не обнаружил уродливого шрама, но он мгновенно понял, почему его «супруг» любит мужчин. Сейчас Тайцзэ не могло даже спасти оправдание, что императрица имеет право смотреть на обнажённое тело мужа. Он только и смог рот открыть и с чувством вывалить перед собой, охваченный непередаваемыми эмоциями, прямо в лицо метнувшему руки к груди Юнтаю:

— Твою ж нефритовую кочергу!