Утро было слишком тихим. Только птицы заливались, да слышались спокойные голоса в отдалении — слуги переговаривались за будничными занятиями. Юэ глаза открыл, когда уже совсем светло стало. Не мог заснуть ночью, пребывал в горячечной дрёме, то и дело вырываясь из неё и видя перед собой лицо Тайцзэ, то улыбающееся, то искажённое от страданий. Тайцзэ всё чаще начинал представать перед внутренним взором. Он не давал Юэ покоя. Чем больше Юэ думал о нём, тем жутче становилось от предстоящей встречи. Он не знал, как рассказать, что именно случилось в ту ночь. Когда правда вскроется до конца, даже если появятся некие смягчающие обстоятельства, Тайцзэ всё равно будет винить себя за то, что стал случайным свидетелем разговора убийц той роковой ночью.

Юэ думал много о чём, совершенно забывая, что с Тайцзэ он мог никогда не встретиться. К императрице его точно не пустят, а если Тайцзэ разоблачат, конечно же, бросят за решётку. И тогда к нему тоже не подобраться. Юэ глубоко в душе боялся, что может увидеть его только на эшафоте, когда уже поздно будет искать оправдания. Только бы Тайцзэ продержался. Он же хорошо изображал женщину. Император, точно как и Юэ, мало что знал о повадках женщин и мог обманываться достаточно долго. Если он сразу, в первую брачную ночь не разоблачил супругу, то есть шанс, что до постели у них так и не дошло, а потом эмоции схлынули — и Тайцзэ, конечно же, нашёл выход.

Очередной мыслью было, что император в своё время достаточно повеселился с женщинами, поэтому мог разглядеть отличия в поведении.

Юэ сел в постели. Он не выспался, веки казались воспалёнными, бок нещадно болел, и в теле чувствовалась слабость. Фэна поблизости не было, решил пощадить Юэ и в одиночку заняться расследованием. Но сейчас нельзя разделяться, раз дело дошло до нападений.

Юэ откинул одеяло и встал. Шаткой походкой, держась за стойки кровати, Юэ добрался до столика с тазиком, в котором блестела чистая вода для умывания. Он навис над ней, долго стоя без движения, пытаясь унять головокружение. Это всего лишь последствия от потери крови. Лекарь только подтвердил диагноз. Юэ знал точно: в схватку ему сейчас вступать нельзя ни при каких обстоятельствах, только если выбора не останется: если от этого будет зависеть его жизнь или жизнь Фэна. Беспокоиться за остальных людей у него просто не было сил.

Он закончил с умыванием и так же неторопливо, борясь с качающимися стенами, оделся и наконец покинул покои. Утро оставалось таким же спокойным, словно ничего вчера не случилось. Юэ успел убедиться, что все собранные документы остались на месте, а Фэн ночью их просмотрел. Они не говорили толком о деле — не до того было. Но сегодня точно придётся поговорить.

— Господин Тао! — воскликнула служанка, чуть не роняя свёрток, который несла в руках. — Лекарь запретил вам вставать ближайшие три дня!

— Всё в порядке, — он не послушал, мимо шагнул, только ей на плечо руку опустил и хлопнул разок, как старого друга. Потом уже сообразил, что сделал, но продолжать думать ещё и о прислуге не было времени и желания. Он не ушёл далеко, обернулся и спросил. — Где Гао Фэн?

— Господин Гао ушёл ещё на рассвете.

— Он ничего не просил передать?

— Нет, господин.

Не стоило выходить из комнаты. Следовало заняться документами: множественными показаниями и размышлениями над ними. Анализ мог нарисовать полную картину. Не хватало лишь главных имён. Юэ не знал, как их заполучить, если только у захваченных наёмников.

Точно!

— Принеси мне завтрак в комнату, — распорядился Юэ, тут же приходя к решению. Фэн сейчас в тюрьме, допрашивает обоих преступников — Юэ его не найдёт в доме, а во дворе ждать просто глупо.

— Да, господин, — служанка поклонилась и поспешила убежать, низко опустив голову, чтобы, не дай бог, важный гость не усмотрел в её отношении дерзости.

Юэ вернулся в комнату сам, снова слушал необычайную тишину за окном. Обычно утро начинается с суеты. Стоило наведаться к главе уезда, поинтересоваться, чем он занят, но после всего, что Юэ накопал, смотреть ему в глаза и открыто врать, что ничего не подозревает, было низко. Юэ не собирался играть, как делали любители интриг, рассыпая вокруг себя лесть и ложь, которой сконцентрировалось столько, что её можно практически потрогать руками.

Юэ вернулся к разглядыванию документов, в том числе тех, которые наскоро составил Фэн. Это скорее был пересказ его приключений. Покинув город, Фэн строго следовал плану, изображал торговца, распространяя слух о выживших убийцах. Это тоже была ложь, но по-другому расшевелить осиное гнездо не представлялось возможным. Они с Юэ оба постарались на совесть и переполошили всех взяточников округи.

Далее на Фэна пытались напасть, некий господин Мяо, знатью не являющийся, выходец из ремесленников, научившийся неплохо владеть мечом. Мяо потребовал у «торговца» сведений, где и когда он видел убийц. На встречные вопросы тот отвечал угрозой, а когда Фэн сбросил маску, Мяо испугался и попытался сбежать. В итоге допроса на месте, выяснилось, что этот господин Мяо состоял в первой группе, которая должна была надавить на главу семьи Чэнь и заставить выдать вора. Все ниточки сводились к этому вору. Значит, и Юэ не ошибся, делая выводы. Вор — одна из ключевых фигур, оказавшийся на свою беду не в том месте не в то время, ограбив не того человека.

Отряд должен был прижать господина Чэнь к стене, угрожая его дочерям и жене и вызволить вора. Господин Чэнь Туфэй был умным человеком и не стал бы кричать на каждом углу о случившемся, если бы осознал реальную опасность для своей семьи. Он мог бы рискнуть своей жизнью или жизнью единственного сына, но дочери и жена оставались неприкосновенными. Он не мог постоянно находиться возле них и охранять.

Далее поступила информация, что сын господина Чэнь услышал разговор о нападении — и отряд запаниковал. Ничего не оставалось делать, как уничтожать все улики и всех свидетелей, так как сбежавшего юношу они не нашли в ту ночь, хотя продолжали искать почти до рассвета. Только потом они узнали, что он вернулся домой в самый разгар пожара. А потом с ним постоянно ходила охрана — не подступиться. Даже дом охранялся надёжнее дома главы уезда. Все дальнейшие покушения оказались тщетными, затем Чэнь Тайцзэ и вовсе исчез. Смутно упоминалось о приезде каких-то важных гостей, прибывших выразить скорбь по погибшим. На этом осведомлённость господина Мяо обрывалась. Дальше началась другая трагедия — для всех тех, кто участвовал в нападении на поместье Чэнь. И все они думать забыли о сбежавшем юноше.

То же, что узнал и Юэ за последние два дня. Всё сходилось. Фэну повезло, что остался выживший, а Юэ повезло, что служанка Тайцзэ так сильно любила своего молодого хозяина. Юэ не стал углубляться в виды любви. Романтическое это было влечение или сестринское — без разницы. Главное, что она всеми силами старалась помочь Тайцзэ.

Господин Мяо также поведал — это Фэн вынес на отдельный лист — что, когда на отряд начали охотиться и безжалостно убивать, ему, почти единственному, удалось затаиться, маскируясь под другого человека. Он наблюдал за слухами, радуясь, что у него не было семьи, так как семьи тех, кто успел спрятаться, значительно пострадали. Таким образом весь первый отряд был практически уничтожен. Мяо ничего не удалось выяснить об участи только одного члена отряда, но предполагал, что единственный выжил в этой кровавой бане.

Как Юэ с Фэном и думали, у главного преступника были настоящие бойцы, которыми он не хотел светить. Оставалось выяснить, принадлежит ли этому основному отряду человек, задержанный городской стражей, с которым сражался Юэ. По досадному упущению он до сих пор не знал его имени.

Потом на Фэна попытались напасть двое подозрительных незнакомцев. Ему не просто удалось отбиться, у него получилось даже защитить и удержать пленника, после чего он тут же вернулся в город.

Едва Юэ опустил последний лист бумаги на стол, дверь открылась, впуская Фэна, судя по всему, проснувшегося уже давным-давно. Кажется, на сон он немного времени всё-таки ухватил. Появление Фэна тоже не вызвало какого-либо волнения. Никто не поинтересовался его успехами и вряд ли предложил компанию для беседы. Обычно чиновник Линь всеми силами старался разговорить своих гостей. Видимо, его тоже с самого утра нет дома.

— Как себя чувствуешь? — осведомился Фэн, присаживаясь напротив, только полы ханьфу расправил. Совсем простенький ханьфу, выглядящий гораздо беднее, чем обычное его облачение столичного следователя.

— Ты допрашивал задержанных? — вместо ответа спросил Юэ.

— Одного из них, — подтвердил Фэн, кивнул на записи. — Господина Мяо я уже расспросил во всех подробностях.

— Что ты думаешь о «моём» задержанном?

— Это наёмник.

— Я это слышал. Я спросил, что ты думаешь, а не что узнал от него.

— Я думаю, что это и есть человек из личного отряда нашего преступника, — Фэн тут же выложил объяснения. — Он настоящий наёмник, не имеет связей, его нечем подцепить, он хорошо владеет мечом. Главное — он не состоит на службе, поэтому отчитывается только перед своим хозяином. Скажи, много ли любителей, желающих помериться силами со следователем?

— В таком случае, мы обязаны заставить его расколоться.

— Знаю. Хоть он и наёмник, видимо, хозяин заслуживает его верности. Возможно, наёмниками из личного тайного отряда движет страх — я этого не смог узнать.

Страх — сильнейший стимул. Юэ потёр виски, обнаружил, что практически не убирает с них пальцев. Голова болела, но не так сильно, чтобы отвлекаться от дел.

— Нам нужно только имя, — сокрушённо произнёс Юэ. — Ты слабо давил. В следующий раз я сам допрошу его.

Но это будет в следующий раз, не прямо сейчас. Следовало давить на пленника до тех пор, пока он не почувствует, что может спастись только с помощью столичных следователей. За один сеанс вряд ли получится развязать убийце язык.

— Имён у нас предостаточно. Надо просто проверить их все.

— У нас есть больше, чем просто имена, — Юэ заставил себя оставить виски в покое, выпрямился, пристально посмотрел на собеседника и изложил свою версию. — Крысы бегут с корабля, когда чуют опасность. Если человек, которого мы схватили, принадлежит близкому окружению преступника, нужно просто подождать и посмотреть, кто побежит первым. Если повезёт, он сделает ошибку и попадётся на какой-нибудь глупости.

— Точно, я тоже об этом подумал, — Фэн сам протянул руку через стол и прикоснулся ко лбу товарища, нахмурился. Вероятно, от ранения поднялся жар. Сейчас Юэ придётся выслушать лекцию из-за халатного отношения к своему здоровью.

Фэн глубоко вдохнул… и промолчал. Лекция отменялась.

— Я могу соображать, и боль не мешает мне, — наконец ответил на первый вопрос Юэ. — Да, мне больно и довольно мерзко, но я способен работать, пусть даже не выходя из этой комнаты. Не считай, пожалуйста, меня беспомощным.

Неприятное ощущение в животе, предшествующее тоже не слишком приятному урчанию, возвестило о пропущенном завтраке. Фэн как на невидаль посмотрел на живот Юэ и хмыкнул:

— Пойду распоряжусь насчёт завтрака.

— Не стоит, я уже… — Юэ нахмурился. Сколько времени прошло с тех пор, как он отдал распоряжение служанке? Он успел доковылять до комнаты, перечитать гору бумаг и даже подумать над ними. Фэн успел вернуться после допроса. Разумеется, он чуть позже изложит все показания на бумаге и задокументирует их. Сейчас было важно не это. — …велел принести завтрак сюда, — после долгой паузы закончил Юэ. — Почему сегодня так тихо?

Тишина начинала пугать. Слишком мирная тишина. Фэн тоже нахмурился, едва уловил то же самое чувство, похожее на предчувствие.

— Ты сегодня встречал чиновника Линя? — пришёл к вопросу Юэ.

— Нет, — Фэн подхватился, приостановился только у двери, держась за ручку, и оглянулся. — Подожди меня здесь.

Юэ только кивнул. Он и не собирался бегать по дому и разводить панику. Он уже догадался, что произошло. Кажется, наёмник на самом деле являлся важной фигурой на доске. Юэ больше не мог ждать, он встал на ноги и двинулся к выходу. Стоило вернуться в тюрьму и задать ещё один немаловажный вопрос: пытался ли кто-нибудь повидаться с задержанным? Если да, то преступник уже понял, что ни вызволить, ни убить наёмника не получится. А если не получится заткнуть ему рот, то остаётся только один выход.

— Его нет! — Фэн перехватил Юэ уже возле общей комнаты, подозрительно окинул взглядом, словно собираясь высказаться из-за небрежного отношения к собственному здоровью, но о ране не сказал ни слова. — Чиновника Линя не видели с самого утра, а его кровать осталась даже не помятой.

Единственный выход — сбежать.

— Это он, — уже имея на то веские основания, объявил Юэ. — Чиновник Линь — тот, кому предназначалась взятка.

— И он отдал приказ уничтожить семью Чэнь, — закончил за него Фэн.

— Ты не спросил, покушались ли на наёмника сегодняшней ночью?

По глазам видел, что нет.

— Поехали, — распорядился Юэ.

Приказ с печатью императора сделал своё дело. Юэ накануне, даже будучи раненым, не забыл ткнуть этим приказом начальнику охраны в тюрьме. Юэ опасался, что министр Ван уже добрался до провинции и перекупил всех важных людей, а неподкупных заменил. Тогда, какие бы доказательства ни предъявил Юэ, ответственных за нарушение приказа найти бы всё равно не удалось. Зато нашли бы наутро мёртвого наёмника и заодно господина Мяо, которому и так уже был подписан смертный приговор. Но Фэн ловко сыграл на чувстве самосохранения Мяо, дал ему надежду на спасение, расписав все блага от сотрудничества со следователями.

— Сегодня ночью в тюрьму пытались проникнуть дважды, — отчеканил начальник стражи, с опаской косясь на развёрнутый приказ с имперской печатью. Наглядное пособие всегда воздействует сильнее. Пока человек видит эту печать, он не осмелится лгать, если это не вконец продажный человек, стремящийся сделать всё, чтобы его прогнившую насквозь душонку не уличили во лжи. Начальник стражи являлся человеком иного сорта. Возможно, его пытались обработать, но он ещё держался, как истинный солдат, не боящийся невзгод и угроз.

— Дважды? — переспросил Юэ, не поверив сначала. Для преступника достаточно было бы одного раза. Сегодня ночью у него был последний шанс, после чего, потерпев неудачу, он должен был исчезнуть с горизонта.

— Один раз это произошло тайно, но нам удалось обнаружить преступника, — ответил стражник.

— Его убили? Можно взглянуть на тело? — вступил Фэн.

Они с Юэ увидели достаточно лиц, чтобы понадеяться на чудесное совпадение. А вдруг это кто-то из людей, встречающихся в доме главы уезда?

— Нет, он был ранен, но сбежал.

— Как же так? — Юэ хмурился, но не из-за новостей. Его собственная рана не давала покоя. Чем дольше, тем сильнее она напоминала о себе. — Он кого-нибудь убил?

— Он успел ранить двоих охранников. Преступник был вооружён не только мечом…

Подготовился основательно. Фэн бросил взгляд на Юэ, который немедленно ответил тем же. Они подумали об одном и том же. Простые наёмники не таскают с собой целый арсенал.

— …но он сам был ранен, — завершил фразу начальник стражи, косясь на развёрнутый свиток с печатью. У него лоб испариной покрылся от волнения. — Мои люди последовали по кровавому следу и до сих пор не вернулись.

Это было плохо. Их просто могли убить.

Юэ кивнул, подтверждая, что понял и благодарен за информацию.

— А что со вторым разом? — спросил он. — Если, вы говорите, первый был тайным, то второй посетитель представился официально?

— Да, господин Тао. Это был человек из усадьбы Линь. Он утверждал, что прибыл по поручению главы уезда переправить захваченных преступников в зал суда немедленно.

— Ночью? — скептично уточнил Фэн.

— Это было уже ближе к утру, — отрицательно покачал головой начальник охраны. — Я не могу нарушить приказ его величества, — он открыто посмотрел на свиток на столе. — Воля его величества защитит меня от наказания за отказ выполнить приказ главы уезда.

Юэ был уверен, что в душе начальник стражи трясся так, что любой заяц позавидовал бы. Но он выбрал сторону. И его выбор был похвальным. Он даже не пытался изворачиваться и лукавить. Он не говорил о сомнениях, возникших при выборе, но явно пережил их несколько раз за эту ночь.

— Распоряжение перевезти преступников сразу же после покушения на них — это открытое заявление о виновности, — усмехнулся Фэн, когда они уходили. — То ли этот чиновник Линь совсем разум растерял от страха, то ли рассчитывал на своё влияние, но начальник стражи, видимо, получал от него недостаточно средств помимо ежемесячного жалования.

— Или начальника стражи вообще не пытались подкупить, — предположил Юэ. — Если подумать, почему же официальный представитель не прибыл первым?

— Хочешь сказать, что он чист?

— Нет, — ответил Юэ в задумчивости. — Я не знаю. За последние дни я начал думать, что в этом прогнившем городе нет неподкупленных людей, имеющих хоть мало-мальское влияние.

— А Чэнь Туфэй?

— Я предпочту не отвечать на этот вопрос, — Юэ уже усомнился и в Чэнь Туфэе. Когда зараза проникает в город, начинаешь подозревать каждого. — Он пытался публично изобличить вора, укравшего богатую взятку, что является доказательством его невиновности. С другой стороны, как ещё можно выжить, находясь в окружении продажного общества.

— Ты утрируешь, — возразил Фэн. — Господин Лао и господин Гу не показались мне продажными. Они полыхали справедливой яростью, говоря о трагедии семьи Чэнь.

— Это весомый довод, — согласился Юэ, не заметил, как прикоснулся к раненому боку. Становилось совсем худо. Стоило немедленно найти любого лекаря и сделать перевязку. Фэн заметил его мучения, не пытался продолжать путь, просто стоял и наблюдал. У него наверняка уже созрел план, как поступить с беспокойным коллегой. Но Юэ тоже не был дураком, и свою жизнь он ценил и доверял Фэну.

— Давай оставим честь семьи Чэнь в покое, — предложил Фэн. — Всё равно Чэнь Туфэй уже никогда не сможет брать взятки.

Нажим чуточку сильнее. Юэ едва не поморщился от резкой боли. Дело плохо. Не надо было выходить из дома вообще, а он хотел сам всё услышать. Тем более, нельзя передавать приказ императора в чужие руки, даже если это руки ближайшего и надёжнейшего друга, а приказ императора — это пропуск в любую часть города. Фэн тоже это понимал, поэтому не пытался остановить Юэ.

— Как мы поступим сейчас? — спросил Фэн, намереваясь разработать план и найти работу для них обоих. Не стоило разбрасываться ресурсами. Юэ не мог скакать на лошади, но вполне был способен повозиться с документами за столом в тишине и спокойствии.

— Прежде всего вернёмся в поместье и узнаем, не появлялся ли там чиновник Линь, хотя я лично сомневаюсь, что он вообще теперь кому-нибудь на глаза покажется, — приступил к раздаче приказов Юэ. — Если никто не знает о месте его нахождения, ты поедешь на поиски, взяв охрану его поместья и наших людей. Я останусь в доме и займусь документами чиновника Линя. Он не мог так скоро всё собрать. Он обязательно что-нибудь забыл.

— Если вообще не сжёг, — подсказал иной вариант Фэн.

— Вряд ли. Мы бы уловили запах дыма. Да и слуги обмолвились бы о полыхающем костре в комнате господина. Вряд ли в его покоях хранилась всего парочка свитков. Бьюсь об заклад, что всеми его документами можно растопить десяток печей.

Фэн не спешил соглашаться, он сам рукой потянулся к своей голове, словно и у него рана была, надавил кончиками пальцев на лоб и висок, зарываясь двумя из них в волосы:

— Если он что-то забыл, не захочет ли вернуться или послать своих людей?

— Возможно, — согласился Юэ, ещё не зная, к чему он ведёт.

— Вряд ли они пойдут по одиночке. Но ты… — Фэн отпустил голову и уткнул указательный палец в грудь Юэ, — будешь практически один. Ты ранен и сражаться тебе нельзя. Уж лучше я оставлю охрану главы уезда тебе, а сам возьму нескольких солдат из городской стражи.

Юэ покачал головой:

— Городская стража не обязана гоняться за людьми по первому указу.

— Она обязана ловить преступников.

— Официально ещё не доказано, что чиновник Линь — преступник, — резонно напомнил Юэ.

— А это твоя задача. Найди доказательства. В твоём распоряжении весь дом. И пусть городская стража запретит входить в него кому бы то ни было.

— Будет конфуз, если я ничего не найду к тому моменту, как ты выловишь беглеца, — Юэ воспринял всерьёз план Фэна. Он понимал, что это наилучший выход. Сперва схватить, а потом доказать. Но риск того стоил. Чиновник Линь явно виновен. И кому как не ему отвечать за гибель семьи Тайцзэ. Побег — сам по себе признак вины. У Юэ было время на сбор фактов, пока они будут выяснять причины бегства.

— Если бы на твоём месте был кто угодно другой, я бы усомнился, — заверил Фэн. — Возвращаемся, нельзя терять ни минуты. Лошадь бегает быстро. Стоит только зазеваться…

Они вместе шагнули к повозке, которую Фэн распорядился подготовить, лишь бы не закидывать Юэ в седло.

— Следователь Тао!

Они не успели. В их сторону уже мчался всадник, один из сопровождающих из столицы. Он ещё даже не приблизился, как оповестил во всеуслышание. — Чиновник Линь в поместье не появлялся, и никто из опрошенных его сегодня не видел!

Кажется, в поместье Фэн не поедет. Он выпустил воздух, который долго задерживал в лёгких и сам взялся за уздечку коня прибывшего.

— Я поехал, — сообщил он.

Благо, конь свежий.

Юэ нахмурился, но теперь уже не из-за раны, а из-за неясной тревоги от того, что он упустил нечто важное. Только что говорили об этом…

Фэн дождался, пока всадник спешится, чтобы занять его место.

— Стой! — Юэ очнулся гораздо быстрее, чем, вероятно, рассчитывал Фэн. — Охрана, — напомнил Юэ, ткнув пальцем себе за спину, не оборачиваясь.

Фэн так заботился о Юэ, а о своей безопасности забывал. Они оба друг другу не дадут ошибиться.

Говоря, что чиновник Линь не успел собрать все компрометирующие его документы — не сказать ничего. Он уходил в такой спешке, что весь архив оказался разбросан по полу. Чиновник явно искал что-то определённое. И, видимо, поторопился с бардаком, потому что мог и не успеть откопать искомого. Свидетельством остервенелым поискам служило то, что свитки валялись даже в самых дальних концах комнаты, даже забивались в щели и застревали под мебелью. В суете чиновник Линь под конец уже начал просто отшвыривать их в произвольных направлениях.

Юэ ничего не оставалось, как терпеливо заняться разборкой всей этой горы мусора, в которой завалялись и ценные сведения. Сейчас всё, что не касалось дела Чэнь, являлось мусором. Юэ был так близок к окончанию расследования, что вместе с размышлениями о деле, не переставая, параллельно думал о Тайцзэ. Как будто только ради него он здесь старается. Ради него позволил ранить себя. И ради него вынужден оставаться вдали от столицы, среди незнакомых людей.

Тайцзэ упоминался в одном из документов. Юэ задержал на нём взгляд и незаметно прочитал весь свиток. Это было описание той ночи, изложенное будто не свидетелем, а участником, но не орудующим оружием, а, как бы, наблюдающим со стороны. Ещё больше подробностей той ночи. Тайцзэ был слишком пьян, чтобы суметь что-то изменить. Документ, полностью подтверждающий показания господина Мяо, схваченного Фэном.

Юэ не дочитал до конца с первого раза, остановился на описании состояния Тайцзэ, улыбнулся, как шкодливому ребёнку. Тайцзэ и правда любил выпить. Юэ ещё тогда отметил это и подумал, как женщина может столько пить, при этом оставаясь воспитанной и благородной.

Тайцзэ снова и снова мелькал в документах, касающихся семьи Чэнь. В записях чиновника Линя были упоминания обо всех уважаемых семьях, а Юэ приклеился только к одной единственной. Потом он сообразил, что ищет не улики, а упоминания имени Тайцзэ.

Его личное мешало работе, даже находясь за сотни ли отсюда. Юэ вынужден был остановить исследования и просто посидеть без движения, подумать. Затем он позвал слугу, чтобы вместе с ним поменять повязку. Слуга несколько раз сбегал на кухню, то за водой, то за прокипячёнными перевязочными материалами, то за лекарствами. Юэ никак не мог сосредоточиться и выдать все указания одновременно, в итоге счёл необходимым извиниться за свою рассеянность, в ответ получив заверения, что никакого неудобства слугам он не доставляет. Не только Тайцзэ мешал ему работать. В большей степени мешалась рана, к вечеру начавшая болеть сильнее, отдавая, казалось, в каждый кусочек подрагивающего от начинающейся лихорадки тела.

Юэ не остановился, вернулся к документам. Слуги обставили его напольными подсвечниками на длинных подставках. За ним следили, тщательно исполняя предписания лекаря, тоже раз наведавшегося в поместье к неугомонному пациенту. Но Юэ не мог позволить себе расслабляться, когда Фэн всю душу и умения вкладывал в поиски. Возможно, он не вернётся сегодня вообще.

Юэ вернулся к документам и продолжи работу. Он перебрал просто горы ненужной информации. Он узнал, чем дышит вся Западная Чу, включая крестьян и ремесленников, и даже заезжих торговцев, но не сдался, в конечном итоге получив вознаграждение. Кажется, чиновник Линь искал то, что наконец попалось на глаза Юэ. Он уже хотел отодвинуть невзрачные, сильно закрученные листочки, но неосознанно развернул один из них и увидел имя вора. Снова подробные сведения, наконец-то включая первое имя — имя всадника, везущего взятку и несвоевременно ограбленного обычным уличным проходимцем. Имя — уже доказательство. С именем человека можно найти, где бы он ни затаился, куда бы ни сбежал. А у следователей было даже подробное описание к имени. Судя по всему, всадник добрался-таки до главы уезда после ограбления, потому что на листке бумаги подробно излагались все его последующие действия, произошедшие после столкновения с вором, включая упоминание некоего министра, отправившего дорогие подарки в знак признательности. Имени министра нигде не было указано, хотя Юэ перебрал десяток листков с подобными описаниями. Но он не усомнился, что речь шла о министре Ване. В конечном итоге всадник вернулся в столицу.

— Как я и думал, — Юэ опустил листок, дочитав его до конца, с тоской оглядел непочатые горы свитков, всё ещё валяющихся на полу в полном беспорядке. Громадные горы ненужного хлама и небольшая кучка документов, способных перевернуть расследование не только в Западной Чу, но и в столице. Только бы найти хоть одно упоминание министра Вана в одном предложении со словом «взятка». Чудеса случались редко.

Очередной документ являлся ещё более ярким доказательством. В нём подробно рассказывалось о попытках вытащить вора Лу из поместья Чэнь. Окончательной победой было упоминание неких людей — стоило проверить их всех, хотя Юэ почти был уверен, что они уже мертвы — которые были посланы к Чэнь Туфэю с подарками, но возвращались обратно. Эта бумага была скомкана и снова расправлена. Чиновник Линь крупно просчитался, не уничтожив её сразу. Более того, вообще её составив. Однако подпись стояла незнакомая. Значит, и тут за чиновника кто-то всё делал. Не подобраться. Косвенно всё указывало на главу уезда, а на деле обвинить его будет сложновато. Но если он знал, что так будет, почему сбежал? Даже если бы он устроил пожар у себя в комнате, сжигая все эти бумаги, он сохранил бы лицо и свой пост.

Было что-то ещё. Чиновник Линь исчез после того, как не удалось убрать наёмника и пленённого Фэном человека.

Юэ остановил раскопки. Он решительно поднялся, собирая выбранные бумаги и рискованно оставляя остальные.

Слуги ждали под дверью. Юэ остановился перед ними: служанка и слуга с кухни, тут же согнувшиеся в поклоне.

— Никому не заходить в эту комнату, — строго распорядился Юэ, закрывая дверь. — Где ключ?

Ключ тотчас же очутился в его руках. Юэ запер дверь и сунул ключ в свой кошель, потом отдал следующее распоряжение:

— Немедленно подготовить мне повозку. Ты… — тычок в слугу-мужчину, — остаёшься здесь и следишь, чтобы никто не подходил даже близко к этой двери. Властью, данной мне Его Величеством Императором, приказываю задержать любого, даже если он благородного происхождения. Даже если это будет сам министр, служащий при императорском дворе. Пропустить ты можешь только самого Его Величество или меня.

Не упомянул про Фэна. Незачем морочить голову слугам: чем меньше имён, тем проще для них задача. Его Величество вряд ли появится в Западной Чу нежданно-негаданно. Значит, остаётся только Юэ. Получив заверения, что приказ понят, Юэ ринулся на улицу, чтобы обеспечить охрану под окнами.

На улице совсем стемнело. Улица уже сверкала фонарями, пахло маслом от горящих факелов, прикреплённых к каменным стенам на заднем дворе, где спешно готовилась повозка. Нервозность передалась лошадям. Когда одну из них выводили из конюшни, она взбрыкнула и едва не вырвалась. Это едва чуть не стало причиной крупных беспорядков. Испуганная лошадь могла не только покалечиться сама, но и перевернуть вверх дном весь двор, по пути стоптав парочку зазевавшихся слуг. Не все обладали хорошей координацией, которой воины учатся с детства. Некоторые просто не успеют сообразить, как действовать, когда увидят мчащуюся на них зверюгу.

Юэ не вмешивался. Легче было самому вскочить в седло и крепкой рукой напрочь выбить из коня беспокойство, но он помнил о наставлениях лекаря, да и сама рана болела. Если не сможет сам завершить расследование, это придётся делать Фэну. Юэ не собирался сидеть в сторонке, поэтому вместо работы руками просто стоял и придерживал свежую повязку на боку. Только раз за всю вторую половину дня успел её заменить.

— Глава уезда Линь, — наконец произнёс это заветное имя наёмник.

Юэ выдохнул от счастья. Не думал, что столь возвышенное чувство можно испытывать в такие моменты. Ему казалось, что он потратил на допрос всю ночь. На улице наверняка уже не осталось людей, исключая обычные патрульные отряды стражи и запоздалых прохожих, стремящихся как можно скорее вернуться домой. Вряд ли в такое время, когда весь город трепещет перед столичными следователями, обычные бандиты выйдут на промысел. Им выгоднее переждать опасный период. Только Юэ не собирался оставлять провинцию без защиты. Он обязан посадить на место главы уезда замену. Любого чиновника, не связанного с министром Ваном. Дальше будет решать совет. Хорошо бы Его Величество успел назначить постоянного человека на эту должность. Но император хорошо знал, на что способны его враги, поэтому медлить точно не станет. Следовало написать ему письмо прямо сегодня, предупредить о грядущих переменах. К тому времени, как оно достигнет столицы, перемены наверняка уже произойдут.

Юэ был счастлив, невзирая на пульсирующую боль в боку, несмотря на ощущение горячей влаги, коей пропиталась вся повязка целиком. Только ханьфу прикрывал испачканную рубашку, наверняка тоже пропитавшуюся насквозь. Юэ, на всякий случай, старался сидеть так, чтобы ханьфу не касался нижней одежды: он не мог прямо сейчас проверить, как выглядит его бок.

— Ты утверждаешь, что состоишь на службе чиновника Линя, — повторил Юэ, одновременно записывая каждое слово. — И именно его отряд, не числящийся официально, получил приказ устранить наёмников из ремесленников.

— Вы обещали, что я получу помилование, если расскажу правду, — наёмник был испуган. Жалкое зрелище — видеть страх на таком суровом лице, испещрённом шрамами. На самом деле он не так боялся смерти, как красочного рассказа о наихудшем виде казни. Он пытался держаться, но Фэн начал работать с ним ещё вчера и наверняка поручил начальнику стражи периодически проводить текущие допросы с угрозами. Для таких людей угрозы — что сказки на ночь.

Юэ просто повезло найти его слабое место после того, как пленника вынудили выдержать бессонную ночь в постоянном напряжении. Только тогда он решился раскрыть имя своего нанимателя. Наёмник, а преданный. Или, скорее, запуганный.

Он не ответил, сидел, наклонив голову, изучал скованные цепью руки и ноги. У него щетина двухдневная выросла. Вероятно, давненько не доводилось ему видеть чистой воды. Камеру тоже подобрали с умом, чтобы ужесточить условия.

— Мне нужно, чтобы ты мог повторить всё сказанное на официальном допросе, если придётся, — Юэ всё ещё пристально смотрел на него, не в силах избавиться от чувства неуместного счастья. — Но у нас и помимо этого есть ещё неоспоримые доказательства вины чиновника Линя.

Никакого ответа. Пойдёт. Куда угодно пойдёт. Теперь уже он не видел другого пути. Теперь, даже если он получит свободу, он будет вынужден скрываться от самого чиновника Линя. И, конечно же, ему уже доложили, что ночью на него пытались покушаться.

Ждать дальше бессмысленно. Юэ поставил свою подпись на документе, а потом личную печать. Стоило попросить подпись у пленника, но он, как выяснилось, писать не умел.

Рана не переставала напоминать о себе, требуя внимания каждый миг. Юэ уверенно держался на протяжении всего допроса и продержится столько, сколько потребуется.

— Стража! — позвал он, всё так же не отводя взгляда то пленника. Тот голову вскинул, посмотрел чуточку затравленно, будто его обманули и сейчас поведут на казнь, теперь, когда он больше не нужен.

Стража из трёх человек немедленно выстроилась перед Юэ в шеренгу. Все как один, на службе. Все наслышаны о документе с подписью императора. А значит, Юэ сейчас становился главным человеком во всём городе. Только бы не додумались приписать ему роль чиновника.

— Снимите с него кандалы и дайте умыться, а потом проводите в чистую камеру, — распорядился Юэ и наконец встал. Ноги не слушались, подкашивались, а он стоял, не показывая приобретённой слабости.

— Слушаюсь! — отрапортовал один из стражников — и приказ немедленно начал приводиться в исполнение.

Юэ покинул отведённую для допроса камеру последним. Он шёл и радовался, что не придётся трястись в седле. Но он готов был заплакать от того, что сразу по возвращении, после замены повязки вынужден будет вернуться в комнату с разбросанными документами и, скорее всего, провести в ней всю ночь до конца. Он шёл, думал обо всём этом и сохранял суровое выражение лица. Скользящим взглядом Юэ осмотрел бок ханьфу, пока ещё чистого. Возможно, если повезло, рана выглядела не так скверно, как представлялось.

Он всё равно сам, без помощи, ступил на подмостки повозки. Слишком высоко. А затем тряска. В любое другое время это маленькое путешествие вызвало бы только толику досады от того, что приходится тратить время на медленное путешествие в повозке, а не верхом. Сейчас он не мог думать ни о чём, кроме как о ране, вынуждающей забывать об окружающем мире. Даже образ Тайцзэ рассеялся. В долгой разлуке Юэ только укрепился в своих чувствах. Он сам себя считал ненормальным, раз сохнет по мужчине. Было стыдно. Ещё более стыдно, если об этом кто-нибудь узнает. Дело было даже не в том, что Тайцзэ нынешняя императрица.

Стража у ворот встретила повозку, как при въезде в ворота города в неспокойные времена. Юэ одобрил рвение проверять каждого, даже знакомого, но в итоге был пропущен и получил краткий отчёт о том, что никто не покушался на поместье и никто не пытался заглянуть в гости. Это было предсказуемо. Вряд ли в городе осталась ещё хоть одна богатая семья, не услышавшая о перемене власти. Бегство чиновника Линя сыграло на руку ещё и из-за того, что горожане перестали доверять ему, усмотрев в его безответственном поступке то же, что и Юэ. И уже ходили слухи о том, кто уничтожил семью Чэнь. Как они просочились, Юэ пока не знал и выяснять не собирался. Слухи только усилятся и разнообразятся, когда чиновника Линя наконец схватят. Главное, чтобы не бродило слухов о Тайцзэ и о супруге императора.

Юэ вернулся к документам уже после полуночи, измученный, но немного посвежевший после умывания, плотного ужина и перевязки. Он позволил себе выпить чашу вина, помогшую ему немного расслабиться. Стоило заглянуть в поместье Чэнь, послушать, что скажут слуги. Не они ли источник слухов? Но даже если так, Юэ не станет никого наказывать. Надолго кота в мешке не утаишь.

Он заканчивал воссоздавать общую картину трагической ночи, прикрепляя к делу всё больше и больше подробностей, когда наконец услышал громкие шаги из коридора. Фэн ворвался ураганом и застыл в дверях. За ним стоял тот самый дядечка-слуга, пытающийся уговорить его остановиться.

— Что здесь происходит?! — Фэн пребывал во гневе. Помрачневшим лицом, с выражением полной усталости, с отметками битвы, с капельками крови на одеянии, он походил на полководца, вернувшегося с войны и прямо так, не заходя домой, попросившего аудиенции у императора.

— Фэн, — Юэ вздохнул с облегчением.

— Стража у ворот — твоих рук дело? — грозно сдвинул брови Фэн.

Слуга всё ещё мялся за его спиной. Только когда Юэ заверил его, что всё в порядке, этого господина можно пропустить, дядюшка раскланялся и ушёл.

— Моих. А что? — спокойно поинтересовался Юэ.

— Хвала Небесам, — Фэн наконец-то позволил себе расслабиться, вздохнул и опустился на колени перед Юэ, даже не позаботившись расправить рукава испачканного ханьфу, руки свободно в стороны разложил. — Я боялся, что ты направишь всю стражу на поиски и мне на подмогу.

— Во-первых, я не знал, куда именно ты направишься, — ответил Юэ. — Во-вторых, здесь такое богатство. Разве я мог оставить его без охраны? — и сразу вопрос, мучивший Юэ с первого мгновенья появления Фэна. — Ты нашёл его?

Усмешка.

Нашёл.

— Он хотел сбежать в столицу, но дорожные посты испугались кары императора и указали мне дорогу. Слухи бывают очень полезными. Чиновник Линь уже никуда не убежит. А что у тебя?

— У меня есть его имя, — Юэ похлопал себя по сумке, которую не посмел снять даже здесь, не рискуя довериться незнакомым людям. Ставки слишком высоки. Лучше некоторое время потерпеть неудобство.

— Можешь считать меня безответственным, — начал Фэн, тряхнув головой и рассыпая вокруг себя крепкий запах пота, — но сейчас меня не очень волнует, что может рассказать чиновник Линь. Давай оставим всё это до завтра.

— Ты обо мне заботишься или всё-таки решил подумать о себе? — попытался поймать его Юэ на лукавстве.

— О нас обоих. Ты можешь не верить, но я не спал почти двое суток. Что там час прошлой ночью…

— Следил за мной, — понял Юэ. — Я должен благодарить тебя за заботу, но одобрить не могу. Ты же слышал, что это не смертельная рана.

— Но это не повод изнурять себя.

— Кто тут изнуряет?

— Ты работал всё это время, считая, что не имеешь права отдохнуть, пока работаю я, — обвинил Фэн и попал в точку. — Полагаешь, мне доставляет удовольствие думать, что я пахал как проклятый не один?

— Нет, я так не думаю. Успокойся, Фэн. Самое сложное уже позади, — Юэ оставил все документы и наклонился к товарищу, положил руку на его плечо, сжал. Плечо под ладонью напряглось. Фэн никак не мог расслабиться. Слишком устал. От такой усталости порой и заснуть сразу не получается.

Фэн пытался успокоиться. Он даже сделал несколько глубоких вдохов. И всё же расслабиться у него не получалось. Рана в боку показалась Юэ совершенно незначительной. Он обнаружил, что сочувствие другу облегчает собственные страдания. Он тоже глубоко вдохнул и выдохнул, но только один раз, а потом внёс предложение:

— Давай закончим на сегодня. Никаких разговоров о расследовании, никаких предположений. Тебе стоит принять горячую ванну с травами и лечь спать, — на всякий случай Юэ счёл необходимым заметить. — Начальник стражи надёжный человек. Все три преступника будут живы и в своих камерах. Я лично проверил стражу в тюрьме.

Каждого лично Юэ не проверял — не до того было, да и время дорого. Но он хотя бы убедился, что стража на стороне императора, а не продажных чиновников. Тем более, после поимки одного из них они больше не могли никому доверять, кроме как короне.

— Правда? И как же ты это сделал? Устроил ряд допросов? — не поверил Фэн.

— Ты же знаешь, мне достаточно встретить несколько правильных людей.

— Хорошо, — на этот раз Фэн не сопротивлялся. Ванна ему и правда была необходима. Юэ сам хотел распорядиться насчёт неё, но Фэн, разумеется, не позволит ему бегать по дому в поисках и понукании слуг. Он ещё припомнит рану. Они оба припомнят каждый недостаток друг друга.

Все тюрьмы походили одна на другую. Отличия состояли только в строительном материале. В каждой тюрьме заключённые, включая тех, кому ещё предстояло дождаться суда, выглядели тоже практически одинаково. Ни для кого не существовало привилегий. Возможно, если только из-за личной симпатии. Но любой симпатии приходит конец, когда начинают угрожать особые обстоятельства. Сейчас они были очень особыми. Юэ сам решил заглянуть в тюрьму, не дожидаясь, пока пленника приведут к нему в отдельную камеру. Он не раз посещал подобные места, адаптировался к запахам и неприглядному виду бедолаг, томящихся за решёткой. Бедолагами они являлись только с виду. Большинство преступников было осуждено справедливо. Основная их часть направлялась на тяжёлые работы. Редко кто выбирался с этих работ живым, отбыв вместо положенных десятков лет всего лишь половину или того меньше. Условия тяжёлые, а требования высокие. Люди гибли по множеству причин, включая несчастные случаи. И обычно до этих людей никому не было никакого дела. Даже семьи отворачивались от них, дрожа в своих уютных жилищах от каждого шороха и громко сказанного слова, боясь, что придут и за ними, не удовлетворившись карой лишь одного члена семьи.

Юэ почти не смотрел по сторонам. Он даже лицо не прикрывал. Запах его не тревожил, особенно на кануне завершения дела. Это самое дело могло послужить началом раскрытия других, более важных, чем противозаконное уничтожение целой семьи. Юэ каждый раз заставлял себя рассматривать семью Чэнь как множество других, над трупами которых ему приходилось работать, но он не мог приравнивать эту семью к прочим. Тайцзэ путал все планы. Юэ, казалось, начинал переживать не только за него, но и за его убитых родителей и сестёр. И он всё чаще думал о потерянной в драке шпильке, из-за которой Тайцзэ расстроился. Было глупо, но Юэ продолжал представлять его в женском обличье. Как всё было бы просто, если бы он действительно оказался женщиной. Или нет? Тогда у Юэ не осталось бы и шанса встретить его вновь. Хотя бы вот так, за решёткой, с распущенными, спутанными волосами, с налипшей на них соломенной трухой.

Чиновник Линь выглядел именно так, как выглядел бы Тайцзэ в его положении: разоблачённый и получивший время подумать над совершённым преступлением — единственная фантазия, где Тайцзэ выглядел как мужчина в мыслях Юэ. Ожидаемо растрёпанные волосы, помятая одежда с кое-где просматривающимися грязными пятнышками, пока ещё совсем немного. Господин Линь, которого больше не стоило называть чиновником, слишком мало пробыл за решёткой, чтобы в точности походить на остальных заключённых.

Господин Линь встал навстречу, взялся обеими руками за толстые деревянные прутья, почти не отёсанные, с торчащими зазубринами. Наверняка у таких любителей подержаться за клетку все руки в занозах. Юэ не стал проверять. Да и неинтересны ему чужие невзгоды. У него своих хватало. У него и у тех, кого он стремился защищать. Глазки чиновника Линя бегали туда-сюда, словно выискивали слабое звено в прибывшей страже. Но даже если бы и нашёл, ему уже нечем было откупиться. Всё его имущество временно конфисковано. Скоро временная конфискация обратится постоянной. Всю его землю и дом унаследует новый глава уезда, а личные вещи поступят в собственность государства. Обычно государство не запрашивало перечня всех вещей, сразу требовало их общую стоимость. А потом эта стоимость попадала в государственную казну, проходя и уменьшаясь через руки жадных до наживы чиновников. Личное имущество господина Линя наверняка осядет в виде золотых наполовину в казне, наполовину в кошельке министра финансов.

Загремела связка ключей в руках у стражника. Юэ в сторону отошёл, чтобы дать ему дорогу. Господин Линь, ещё не смирившийся со своим нынешним положением, отступил всего на шажок, держался прямо, смотря ясными глазами.

— Подождите снаружи. Я позову, — распорядился Юэ. Ему можно было больше не носить с собой свиток с императорским приказом, все и так знали о его правах, но он не расставался с ним. При падении в подвал дома во время атаки свиток чуть-чуть помялся, но складка не затронула ни императорской подписи, ни печати. Было бы крайне неловко оправдываться даже перед самим собой за порчу такого важного документа. А то могли ещё и обвинить за это по возвращении.

— Господин Линь, — Юэ по привычке сделал уважительный жест и дождался такого же в ответ, хотя заключённый явно не намеревался соблюдать этикета. Стражники уходили. Казалось, они ушли совсем, но стоило только позвать, как они тут же явятся.

— Господин Тао… — господин Линь о многом успел подумать и пережил приступ паники. Сейчас, когда он заговорил, его взгляд не был таким уж уверенным, в нём поселилось отчаяние. — Что я могу сделать, господин Тао, чтобы получить шанс на свободу?

— Шанс на свободу? — переспросил Юэ бесстрастно. — Увы, господин Линь, — он покачал головой.

Они продолжали стоять друг напротив друга. Если бы пленник захотел, он мог бы ударить Юэ тяжёлыми кандалами. Всё ещё ослабший после ранения, в крошечном пространстве, Юэ мог не успеть отреагировать достаточно быстро. Он и чувствовал себя не очень хорошо, но продолжал держаться.

— Я… у меня есть сбережения, — отчаявшийся человек начинает хвататься за соломинку. — Одно ваше слово — и можете забрать их. Я не преувеличу, если назову общую стоимость…

— С вашими сбережениями разберутся другие, господин Линь, — хотелось сесть, но становилось противно от одного вида убогого стульчика, замызганного с годами, использованного десятками других заключённых. Юэ только вздохнул, с тоской отказываясь от такого естественного, но приземлённого желания.

Господин Линь помалкивал, понимая, чей сейчас ход.

— Я должен уведомить вас, — не стал томить Юэ, наверняка высказывая самые ужасные опасения пленника, — что тяжесть вашего преступления, доказанная множеством фактов и показаниями свидетелей, заслуживает суровой кары. По законам Поднебесной я могу приказать провести казнь немедленно.

Юэ не рискнул бы лично устроить казнь, но без угроз этот человек будет продолжать надеяться на поблажки. Тем более, Юэ не так уж сильно покривил душой. За преступления, совершённые господином Линем, действительно полагалась казнь. Сюда можно было вписать и преступления против самого императора, если постараться. Особенно если он действовал заодно с главным врагом императора.

— Господин Тао… — наконец заключённый отказался от остатков своей гордости и упал на колени. — Прошу вас о милости!

— Боюсь, это не в моих силах, — Юэ остался стоять, возвышаясь над ним. Он старался выглядеть грозно, но не был уверен, получилось ли. — Ваше преступление усугубляется связью с вышестоящим чиновником, подозревающимся в заговоре против короны. Нам известно, в каком размере и с какой периодичностью вы брали взятки, а также давали их. Нам также известно, пока ещё не до конца, но расследование успешно заполняет пробелы в информации о том, как именно вы и высокопоставленный сообщник намеревались захватить власть в Западной Чу. Мы выяснили, какие реформы вы уже ввели по настоянию вашего сообщника, дабы отработать полученные от него деньги, и какие перемены планировали на будущее. Вы вероломно пренебрегали своей властью, милостиво выданной Его Величеством. Вы также виновны в множестве смертей, учинённых вашим личным отрядом наёмников, созданным противозаконно. И вы обвиняетесь в преступлении против семьи Чэнь, уважаемой всеми и являющейся потомками преданного чиновника Его Величества.

Главное сейчас — не показать, насколько обвинения против министра финансов слабы.

— Вы можете спасти свою жизнь, если отречётесь от сговора с упомянутым лицом и подтвердите его причастность к преступлениям, совершёнными вами.

— Подтверждаю, — господин Линь совсем отчаялся, перепуганный до смерти даже раньше, чем увидел занесённый над головой меч палача. — У меня не было выбора. Меня вынудили угрозами ложного обвинения. Я поступил малодушно, испугавшись донести на министра. Нижайше прошу прощения у Его Величества за нанесённое короне оскорбление своими деяниями.

— В таком случае, садитесь, — Юэ указал на стульчик и крошечный шершавый столик. Всё-таки камеру для некогда уважаемого чиновника выбрали чуточку более удобную, чем для остальных преступников. Возможно, побоялись, ибо столичные следователи стояли куда ниже покровителя главы уезда.

— Садитесь и пишите всё, что совершили, по каким причинам, со всеми именами, во всех подробностях, включая планы на будущее, с вашей подписью, — Юэ достал из-за отворота ханьфу скрученные листки бумаги и кисть, потом позвал стражу с требованием принести чернила. Придётся провести в этой грязной камере немало времени, зато у них будут прямые доказательства вины министра Вана. Чтобы заполучить их, Юэ готов был поступиться принципами и сохранить жизнь господину Линю. В конечном итоге, шахты — не такая плохая альтернатива. Там он только пользу будет приносить, а умереть всегда успеет.

Господин Линь сел и начал писать, а Юэ наблюдал за процессом из-за его плеча, возвышаясь над ним. Не думал, что пленник настолько быстро созреет для показаний. Юэ начинал чувствовать подвох даже там, где его не было. Сейчас он думал, что придётся проверить все его показания, возможно, не единожды. Ещё он думал о назначении наказания. Пока не прибыл новый чиновник, с посланием к которому поехал Фэн, за всю стражу отвечал Юэ.

Господин Линь писал. Как только у него заканчивался лист, Юэ молча подавал следующий, не рискуя заговорить и сбить его с мысли. Нельзя отвлекать ещё и потому, чтобы он не передумал. Наконец-то имя министра Вана появилось на бумаге как прямое доказательство. Если есть начало, значит, последует и продолжение. Теперь и с другими провинциями будет справиться легче. Теперь Его Величество сможет опираться на данный документ и в любые из подозрительных провинций высылать собственные отряды и наделять их правом смещать жадных до наживы чиновников. Но это будут отряды императора, а не министров. Если всё будет развиваться настолько гармонично, то империя скоро избавится от напряжения, и Его Величество сможет завести несколько наложниц, наконец-то освобождённый от вечного ожидания неприятных вестей. Но Юэ понимал, что такие вещи быстро не делаются. Даже после смещения министра финансов порядок в провинциях быстро не навести.

Юэ стоял и снова чувствовал нарастающую слабость. Потерю крови не возместить так скоро, как останавливается кровотечение. Благо, оно вообще остановилось вовремя. Рана болела от любого прикосновения. В поместье, за надёжными стенами, когда Юэ думал, что его никто не видит, он позволял себе согнуться пополам и морщиться от боли, сколько душе угодно. Только раз Фэн застал его за этим занятием и даже не посочувствовал вслух, поймав просительный взгляд Юэ.

Юэ продолжал держаться из последних сил. Наверное, у него лицо побледнело, покрылось испариной, он чувствовал, как капелька холодного пота закатилась за воротник. Пот как будто выступил по всему телу. Юэ чувствовал, как нижняя одежда прилипает к телу. Чувство, наполовину надуманное.

Он стоял и ждал до тех пор, пока господин Линь не поставил свою подпись на испещрённом мелкими, компактными иероглифами последнем листе. Тогда он отложил кисть в сторону, прямо на замызганный столик. Он продолжал сидеть, не поднимая головы. Его волосы почти окунулись в чернила, Юэ сжалился над этим полностью сдавшимся человеком и отодвинул их.

— Вы сделали правильный выбор, господин Линь, — в последний раз Юэ обратился к нему так. В последний раз вообще. — Его Величество милостив и дарует вам жизнь несмотря на то, что даже сейчас вы пытались подкупить меня.

Господин Линь наконец поднял голову. Глаза испуганного зверька, как Юэ и предполагал.

Юэ собрал листочки по порядку, не рискуя их свернуть, ибо чернила ещё не совсем подсохли, и позвал стражу.

— Господин Тао! — в последнем рывке пленник схватил его за руку, но на колени не бухнулся.

Юэ даже не взглянул на него, опасался, что он заметит мутный взгляд. Юэ видел через эту муть. Следовал срочно присесть, но сперва придётся добраться до повозки. Фэн постарался отыскать повозку с самыми низкими подмостками. И всё же сейчас они были слишком высоки для Юэ.

— Не волнуйтесь, о вашей последней заслуге будет известно новому главе уезда.

— Нет, пожалуйста! — взмолился господин Линь. — Если министр Ван узнает об этом…

Всё ещё боялся министра. Его многие боялись. Юэ высвободил свою руку, напоследок окатив пленника осуждающим взглядом. Верил во власть министра, но не верил в императора, видимо, как большинство, из-за молодости и создавшейся репутации Его Величества.

Потом Юэ ушёл, кое-как поднявшись по всем ступеням, пройдя по множеству коридоров и наконец очутившись на улице, где возле стены стоял Фэн и сразу же шагнул навстречу, сразу же ухватил Юэ за оба предплечья, всматриваясь в лицо и, конечно же, понимая всё с первого взгляда.

— Уже вернулся? — констатировал Юэ.

— Мчался, как бешеный, и правильно сделал, — Фэн выдохнул. — Поехали-ка в поместье. Уж сегодня я точно тебя заставлю лечь в постель, а документами… — Фэн забрал у Юэ его драгоценную ношу и помахал ей в воздухе, — я сам займусь.