Женщину звали Цзие. Её охраняли настолько хорошо, что убивали даже пролетающих над деревней голубей, подозревая в них посланников какого-нибудь великого дворцового интригана. Сейчас интриганы стремительно поутихли, вряд ли даже выдвигали какие-нибудь банальные предложения на совете перед императором.

Юэ сам производил арест министра финансов и всей его семьи, поздно ночью, сразу после отчёта у императора. Юэ чувствовал, что впал в немилость из-за сокрытия факта половой принадлежности императрицы. Да и как Юэ вообще мог надеяться, что тайна Тайцзэ останется тайной.

Юэ не смел спрашивать, почему Его Величество пощадил его за ложь, но перед уходом, когда получил приказ арестовать семью Вана и поблагодарил за великодушие, император сам ответил:

— Если я буду сажать в тюрьму всех верных мне людей, кто останется на моей стороне?

Но он всё рано был сердит и, вероятно, в будущем факт сокрытия неминуемо всплывёт снова.

Юэ соскочил с коня. Отдохнуть с дороги не получилось. Он и не рассчитывал оставлять службу. Он отлично знал, что сперва придётся довести все начатые дела до конца. Опасность от сторонников министра финансов ещё существовала, но он утратил основные каналы связи, поэтому можно было немного расслабиться и спокойно собирать все доказательства, какие можно было найти. Если министр финансов ничего не предпримет, его и его семью ждёт публичная казнь за ряд государственных преступлений. Юэ не был кровожадным, но сейчас он надеялся, что дату казни назначат как можно раньше. Нельзя отпускать на волю опасного государственного преступника с собственной армией в запасе. Он устроит переворот, потому что больше не останется тени, где он может затаиться и переждать опасный период.

Вышедшие встречать столичного гостя старички приблизились к ребёнку полутора лет. Он выглядел совсем крохой. Юэ засмотрелся, невольно сравнивая с портретами Его Величества в детстве. Юэ не был допущен в близкий круг императора, поэтому не видел всей семейной коллекции. Он лишь мог по памяти судить о схожести принца с отцом. Он подошёл к мальчонке и присел на корточки, совершенно забывая о почтении, которое обязан был выразить старшим, воспитавшим сына императора.

— Здравствуйте, юный господин, — произнёс Юэ и протянул руку, чтобы прикоснуться к мягким детским волосикам. Малыш не прятался, продолжал смотреть громадными глазами.

Потом и Юэ вспомнил об этикете, встал, так и не дождавшись от малыша ни слова. Да и что мог сказать такой кроха — несколько бессвязных простых фраз. Юэ продемонстрировал уважительный жест старикам:

— Приветствую старших.

— Что вы, что вы, — засуетилась женщина, — прошу вас, проходите, господин.

Его побаивались. Как только император обратил внимание на простую деревенскую семью, их жизнь превратилась в сплошную тревогу. Они боялись повторения прошлого. Они боялись за жизнь дочери и внука.

— Вам не стоит переживать, — заверил Юэ. — Я послан Его Величеством для охраны вашей семьи и чтобы выразить благодарность за воспитание ребёнка. Но я обязан провести расследование и подтвердить, что это ребёнок Его Величества.

Они замолчали. Атмосфера стала напряжённой, буквально искрилась. В любой момент могла грохнуть молния с неба и сжечь маленький деревенский домик дотла.

— Скажите, господин, — мужчина вцепился Юэ в руку, выражая униженное почтение, — что станет с нашей девочкой и её мальчуганом?

— Я же сказал: вам не стоит бояться. Побоятся пусть те, кто попытается убить этого мальчика и вашу дочь, выносившую его.

— Убить? — испуганно переспросил мужчина.

— Всегда найдутся люди, готовые посягнуть на любую жизнь. Немало верных чиновников и даже членов императорских семей пострадали от людской злобы. Поэтому вам стоит успокоиться и с благодарностью принять милость Его Величества.

— Благодарим Его Величество за милость, — женщина быстрее сообразила, как себя повести, она поклонилась и заставила поклониться супруга. Юэ было неловко возвышаться над ними. Его учили уважать старших, а сейчас он сам принимал от них почести.

— Перестаньте, — попросил он, прикоснувшись одной рукой к мужчине, второй — к женщине, — лучше позаботьтесь о мальчике.

Юэ оглянулся вокруг, проверяя, на месте ли охрана. После того, как министра финансов лишили всех титулов и привилегий и поместили в темницу, могли взбунтоваться его люди. Проще всего внести сумятицу путём убийства важной персоны. Сейчас самым беззащитным являлся этот мальчик. Необходимо как можно скорее привезти его во дворец. Юэ для этого и приехал, посланный императором, чтобы выполнить за него всю работу. Он был посвящён во все мельчайшие детали и секреты, которые Его Величество тщательно хранил, но посчитал, что время раскрыть их настало. Он оказывал Юэ настоящую честь своим доверием. Юэ, если бы захотел, мог навредить императору и настроить против него множество людей, но он предпочёл бы погибнуть, чем выдать хоть один из этих секретов. Юэ опасался, что расследование семейных дел императора займёт много времени. Нельзя везти во дворец обычного ребёнка, а доказать, что он — плоть и кровь Сына Неба — задача трудная. Он никак не ожидал получить это задание, особенно после немилости, которую оказал ему Его Величество. И Юэ тревожился за положение Тайцзэ. Он не смел просто спросить о нём, но чувствовал, что мог не выдержать этой пытки, особенно осознавая, чем всё это закончится.

Юэ увидел Цзие, хлопочущую на кухне. Она, едва заметив движение сбоку, уронила миску и тут же за ней наклонилась, а потом, не поднимаясь с корточек, надсадно раскашлялась, прикрывая губы ладонью. Юэ не мог оставаться равнодушным, ухватил её под руку, только потом сообразив, что бесцеремонно хватает женщину. Он всё равно не выпустил, помог ей подняться.

— Госпожа Цзие, — он был вежлив, — вам лучше присесть. Скажите, что нужно сделать.

— Горшок… — она указала на печь, где стояла упомянутая тара, и снова раскашлялась, воспользовавшись помощью. Тело её было напряжено, видимо, от прикосновений чужого мужчины. Но женщина, без брака отдавшаяся мужчине, разве не считалась распутной?

Юэ отмахнулся от посторонних мыслей. Он взял тряпицу, подхватил горшок и переставил на стол, не задумываясь, этого ли хотела Цзие.

— Господин, — начала она, — если вы приехали наказать меня…

— Сядьте, — распорядился он. — У меня нет полномочий вас наказывать, но я получил их для расследования.

— Какое расследование, господин?

— Тао, — назвался он. — Публично признать наследника императора — это очень серьёзно. Одна ошибка может стоить будущего всей династии Цзяо, поэтому, простите, но в какой-то момент я могу показаться вам негодяем.

— Его Величество… — она запнулась, а Юэ ждал. Она сама потянулась к горшку, взялась за горячую крышку и, казалось, не заметила боли от соприкосновения с раскалённой глиной. Юэ на неё посмотрел, потом на её руку и перехватил её пальцы, отодвигая от крышки. Цзие словно в недоумении посмотрела на свои покрасневшие пальцы.

— Вы не ощущаете боли? — осведомился Юэ.

— Чувства немного притуплены, господин Тао, из-за снадобья, прописанное лекарем.

Она смотрела и смотрела на свою руку, не зная, что с ней делать. Зато знал Юэ. Он поискал взглядом по маленькому помещению, схватился за чистую тряпицу и плеснул на неё немного масла, а потом обернул вокруг пальцев Цзие.

— Я должен знать правду. Вы расскажете мне? — спросил он, сидя перед ней на корточках и заглядывая в лицо. Вокруг её глаз уже появились морщинки, выдавая смертельный недуг. Она выглядела измученной. Докладчики из деревни упоминали, что она недавно пережила приступ, а теперь медленно приходила в себя. Если верить отчётам лекаря, приступы повторялись четыре-пять раз в год. Не было однозначного лечения. Посланный императором целитель долго советовался с коллегами, когда вернулся в столицу, и всё равно не мог дать ответа.

— Вам рассказать о том, как я повстречала Его Величество? Он был… ярким…

— Нет, — перебил Юэ, подозревая, что будет смущён подробностями. — Мне важно услышать, что за люди вас окружали тогда. Откуда вы узнали, что пора бежать. Как вы следили за тем, что происходит во дворце. Мне нужно всё, что могло бы доказать, что ребёнок, которого вы выносили под сердцем — сын Его Величества.

Цзие помедлила, глубоко вздохнула и ответила:

— Его Величество обещал взять меня в наложницы, как только взойдёт на трон. Он не знал, какое горе ждёт его в будущем. Я ждала, господин Тао, пока не начали происходить странные и страшные вещи. Все мои знакомые посчитали нужным навестить меня, когда я сидела дома, будучи беременной. Они приносили ужасные новости и советовали уехать, но я продолжала ждать.

— Но вы всё-таки уехали, и довольно скоро, — напомнил Юэ.

— Да, — она не плакала, предаваясь горьким воспоминаниям. — Я бы совершила ту же самую ошибку, что и все остальные женщины, на которых обратил внимание Его Величество, я бы осталась в столице, но отец привёз меня в деревню и заставил солгать о том, что мой муж служит в войсках. Я понимала, что ложь рано или поздно раскроется, но не смела ослушаться родителей. Они заботились и обо мне, и о моём сыне. Они не пытались меня наказывать. Только рядом с ними я начала понимать, что никто не защитит меня, кроме любящей семьи. Они любят моего ребёнка так же, как люблю его я.

— Так вы можете назвать имена людей, которые окружали вас до того, как вы уехали в деревню?

— Могу, господин Тао. Это старый лавочник Тан. Это мои подруги, которые, возможно, уже вышли замуж. Среди моих знакомых были мои соседи и один офицер, который пытался ухаживать за мной, когда получал разрешение покинуть дворец.

— Он знал, что вы носите ребёнка?

— Нет, господин. Но он обещал быть рядом, что бы ни случилось. А потом я узнала, что он вместе с остальными воинами выслеживал женщин, которые когда-либо имели связь с Его Величеством. Я не знала, почему так происходит. И я утратила все прежние связи после страшных событий в столице.

Видимо, это и спасло её. Юэ поднялся с корточек, когда ноги начали болеть от неудобной позы. Он позволил себе сесть напротив. Их разделял маленький стол, заставленные глиняными баночками с чем-то душистым. Ему нужны были доказательства того, то мальчик — сын императора, но слова не могли являться доказательством. Придётся опросить всех знакомых Цзие в столице.

— Вы назовёте мне имена, госпожа Цзие? И того воина, что ухаживал за вами. Возможно, он до сих пор служит во дворце.

— Да, назову. Только пообещайте, что никому не причините вреда. Они не виноваты. Они помогали мне, когда я болела, и прятали от поисковых отрядов.

— Обещаю.

Император действительно больше не допустит кровавой бойни на улицах столицы, особенно сейчас, когда власть разрывается на части. Сейчас важнее мир и доверие народа, дабы укрепить собственное правление. Император был суров. После возвращения из войск он сильно изменился, утратил всё своё доверие и радушие, которыми обладал прежде. Его как подменили, но именно такой император был выгоден для государства, не подверженный разврату и праздной жизни. Юэ задумывался всю дорогу: если бы Его Величество остался прежним, раскрыл бы он публично личность Тайцзэ?

— В ночь, когда Его Величество овладел мной, его сопровождали два старых стражника, очень похожих друг на друга. Возможно, они братья. Они… — Цзие опустила взгляд, явно смущаясь говорить о таких вещах, — …слышали звуки любви и знали, что в комнате находимся только мы.

Юэ промолчал. Ему самому было неловко слушать о таком. Он лез не в своё дело. Более того, в личную жизнь Его Величества. Вопреки логике он начинал думать о причинах, по которым император оставил личность Тайцзэ в секрете. Возможно ли, чтобы он любил и мужчин? Тогда Тайцзэ тоже…

— Я была девственна и после связи с Его Величеством ни одному мужчине не позволяла прикасаться к себе… — где-то на задворках сознания продолжала свой рассказ Цзие. Юэ почти не слушал её.

И он похолодел от собственных выводов из-за молчания императора относительно Тайцзэ. Он головой махнул, пытаясь отделаться от подобных мыслей. Но если Юэ не прав в своих догадках, то по какой причине Тайцзэ всё ещё является императрицей? От этого становилось мерзко. От того, что Тайцзэ мог подвергнуться насилию. От того, как он, возможно, страдает, оставаясь в заточении и вынужденный регулярно отдаваться супругу. У него не было права подать протест. Альтернатива — только тюрьма и смерть.

— Господин Тао, — позвала Цзие, — вы побледнели. Вам нехорошо?

— Простите, я провёл больше суток без сна, — на ходу выдумал он, хотя урвал пару часиков перед самым рассветом. — Вы должны вернуться в столицу, — он силой заставлял себя не думать о Тайцзэ в развратной позе, стонущего от боли и наслаждения, от похотливых прикосновений.

Нельзя было так думать о Его Величестве, но Юэ думал. Он крепко стиснул кулаки под столом, чтобы Цзие не заметила, и опустил голову, делая вид, будто рассматривает медленно остывающий горшок.

— Я должна? — переспросила Цзие.

Юэ не сразу вспомнил об ускользающей ниточке разговора. Пока ещё он мог мыслить логически, но Тайцзэ постепенно вытеснял все его остальные мысли, после того, как Цзие отчётливо указала на развратную сторону императора.

— Да, вы должны, — повторил Юэ. — Я вернусь в столицу, как только осмотрю окрестности и оставлю надёжных людей. Вы же понимаете, что те, кто стремился вырезать всех женщин Его Величества, может посчитать угрозой и вас.

— Да, знаю, но не понимаю, в чём для него заключается угроза, — она ждала ответа на вопрос, который Юэ сам себе задавал. — Какой вред могут причинить Его Величеству невинные женщины, которые, возможно, тоже выносили его детей. У императорской семьи больше нет наследников. Разве найденные дети — не спасение всей династии?

— Вы правы. И я обязательно выясню, кому выгодно, чтобы династия Цзяо прекратила своё существование, — пообещал Юэ. — А сейчас, простите, — он резво подскочил, боясь сболтнуть лишнее. — Мне нужно заняться делом. Вы должны составить список имён и должностей всех тех людей, которых я обязан найти и с которыми должен побеседовать.

— Да, я подготовлю его к вашему возвращению, господин Тао.

Он ушёл, понимая, что не задал и половины всех накопившихся вопросов. Юэ остановился перед входной дверью и, не открывая, упёрся в неё согнутой в локте рукой, положил на запястье лоб. Он не мог изгнать грязные фантазии, которые открыл для себя во время этого разговора. Теперь он считал, что Тайцзэ подвергается немыслимому давлению и мечтает о смерти, лишь бы избавиться от постоянного насилия. Беря во внимание прошлые приключения императора, он вполне мог сорваться из-за того, что больше не может навещать женщин в любое угодное для него время. Нельзя измениться столь резко даже под тяжестью трагических обстоятельств. Если император и сдерживался долгое время, то мог сорваться в любой момент, и тогда не поздоровилось именно Тайцзэ.

Тайцзэ мог просто сломаться. И тогда он умрёт.

Юэ решительно оттолкнулся от опоры и вышел на улицу. Чем скорее он закончит с делами здесь, тем быстрее получит возможность что-то изменить. Он знал, что следует делать, но не представлял как.

Видение измученного Тайцзэ не покидало его. Юэ пытался заснуть, когда выдалась минутка, но снова видел его, уже не такого загнанного страхом в угол от ожидания будущего. Будущее его уже нагнало. Теперь Тайцзэ нуждался в помощи.

Юэ отложил все дела, потому что в голове начинало путаться, стало трудно дышать, сердце билось ускоренно, как в лихорадке. Он столько успел передумать за весь день, бросаясь из крайности в крайность и не видя никакого выхода, что сдался под напором эмоций и завернул в винную лавку. Он имел право напиться хотя бы раз. Он заказал целый кувшин выдержанного вина, которое тут же ударило в голову. Под его воздействием мысли стали чётче. Юэ видел Тайцзэ в другом свете и не мог прийти к единому мнению, что же с ним происходит на самом деле. Проще было бы спросить, но спрашивать у императора чревато, особенно о том, в чём он признаться не мог.

Затем картины с Тайцзэ обрели новый смысл. Казалось, Юэ думает о том, что сделал бы с ним сам, а император вовсе ни при чём. Он пил и пил, пока не обнаружил, что вино закончилось.

— Хозяин! — позвал он. — Ещё вина!

— Думаю, тебе хватит, — рядом с ним очутился Фэн. Юэ долго смотрел на него снизу вверх, уперев руку в стол, а на ладонь положив голову. Фэн стоял, казалось, что покачивается, а Юэ продолжал смотреть. Не чувствуя абсолютно ничего, измученный переживаниями и неизвестностью.

Тогда Фэн сел сам, сам принял принесённое хозяином вино и налил в две чаши:

— Я разделю с тобой этот кувшин. Давно не пробовал столичного вина. Это какой год? — он с видом знатока всмотрелся в этикетку на крышке. В подобных заведениях вино всегда было всё одинаковое. Его нельзя было делить на хорошее и плохое. Даже выдержанное, оно как две капли воды походило на молодое, только было чуточку покрепче. Юэ сейчас не так важен был вкус, как способность захмелеть. Он полагал, ему станет легче, но мысли имели иное мнение. А Фэн удивительно чётко осознал, что сейчас нужно Юэ. И это отнюдь не светлая голова, даже если он в последствии будет мучиться от сильного похмелья. Старый дружище Фэн, умеющий подстроиться под ситуацию, а не перекраивать её на свой лад.

— Фэн, — заговорил Юэ. — Ты можешь вместо меня отчитаться перед Его Величеством?

Хотел спихнуть на друга то, что обязан был сделать сам. Даже если Юэ станет действовать из лучших побуждений, император не поймёт и насторожится. Юэ тоже понимал, что так не поступит, где-то в глубине души.

Фэн не ответил. Он выпил чашу вина и без перерыва сразу вторую, а потом поставил её на стол, но руки не отпустил.

— Я пообещал, что никто не узнает правды, но не думал, что это так тяжело, — Юэ не требовалось собеседника. Ему нужен был друг, который выслушает его, а потом приведёт в чувство, даже если хорошим пинком.

— Ты видишь во мне размазню? — спросил Юэ и тут же вернулся к излиянию чувств. — Я не знаю почему, но Его Величество скрывает пол Тайцзэ. Почему, Фэн?

Фэн снова не ответил, налил в обе чаши и опрокинул одну из них в себя, второй занялся Юэ. Кувшин быстро опустел наполовину. Юэ сам в него заглянул, побултыхал, чтобы видеть отблески маленьких волн. В нос сильно пахнуло вином.

— Наверно, тебе надоело слушать пьяные бредни, — подытожил он наконец. — Я понимаю. Просто посиди сегодня со мной, не дай ничего натворить. Я был готов сознаться Его Величеству, не подозревая, как он… как он относится к Тайцзэ.

Картинки одна ярче другой.

Фэн легонько похлопал Юэ по загривку и спросил:

— А как он к нему относится?

Юэ казалось, что это очевидно, он взгляд на друга поднял и многозначительно, с укоризной, промолчал. Фэн видел его насквозь:

— Ты считаешь, что раз сам полюбил его, то и другие тоже полюбят? Опомнись, Юэ, он мужчина. А о любовных приключениях Его Величества до сих пор легенды ходят. Даже время не смогло заставить слухи заткнуться.

— И что? — Юэ уже поверил в свою правду.

— Люди не могут меняться так резко. Его Величество никогда не засматривался на мужчин.

— Я тоже.

— Но ты не был бабником, — Фэн налил ещё и снова в две чаши. Они вместе выпили. Чем больше вина попадало в желудок, тем сильнее оно давило изнутри. Юэ казалось, что он сейчас взорвётся, а через миг уже чувствовал себя нормально. Мысли вместе с ощущениями попеременно мучили его, испытывали на прочность. Юэ в очередной раз будто невзначай прикоснулся рукой к животу, распираемому изнутри. Разумеется, его жест заметил внимательный Фэн и никак не прокомментировал.

— Это случайность, — объяснил Фэн. — У тебя это впервые, но ты же не начал засматриваться на других мужчин. На меня, Юэ…

Юэ тут же уставился в лицо друга, не вполне понимая, что он имеет в виду. Наконец пьяная муть возобладала над разумом, превращая мысли в мешанину из догадок и бредней.

— Ты не хочешь меня? — уточнил Фэн, точно оценивая состояние собеседника.

Юэ прыснул. Он смеялся так долго, что челюсть заломило. Он никогда не видел в Фэне партнёра для любви. И если однажды он заговорит об этом всерьёз, Юэ просто не поверит.

— Ты не хочешь, — ответил вместо него Фэн. — Об этом я и говорю. Мужчина не начинает любить других мужчин, если однажды встретил кого-то вроде Тайцзэ. Мне мало верится, что Его Величество, предпочитающий исключительно женщин, влюбится именно в него. В наше время и одного искренне любящего человека сложно найти, не говоря уже о двух.

— Тогда почему Его Величество скрывает его? Почему, Фэн? — Юэ не видел другой причины. Он выпил ещё одну чашу и сразу же налил следующую. Вино стремительно кончалось уже во второй раз. Фэн только и успел перехватить почти опустевший кувшин и выцедить остатки себе. — Если бы мне вместо невесты подсунули мужчину, я бы поднял шум на весь квартал, возмущённый и жаждущий мести. А речь идёт о самом императоре. Его обманули… Главу государства обманули, а он продолжает притворяться, что ничего не произошло. В чём, если не в чувствах, может быть причина?

— Это нелогично, Юэ. Слишком надуманно.

— Логично… — со вздохом выдохнул Юэ. — Если бы я мог мыслить логично, но у меня больше не получается.

— Потому что ты слишком пьян.

Разумеется, Фэн был прав. Юэ сник, уставился в пустой кувшин. Ему казалось, они сидят уже несколько часов. Время потекло по-другому. Так всегда случается, если разум что-то затмевает. Он не мог смириться с мыслью, что император использует Тайцзэ в качестве удовлетворения телесных потребностей. Тайцзэ этого не заслужил. Всё, чего он хотел — это справедливости для своей погибшей семьи. Это Юэ виноват, что ввёл его во дворец сразу же по прибытии. Если бы Тайцзэ получил хотя бы день, он бы обязательно предстал перед Его Величеством в своем настоящем облике. И не было бы обмана. И не было бы расплаты за обман.

— Это нечестно, — проронил он в стол, подпирая лоб кулаком. Голова уже не держалась, волосы выбились из шпильки и закрывали половину обзора. Он и Фэна видел сквозь решётку из спутавшихся в сосульки волос. — Нечестно, что расплачивается только он. Я ведь тоже виновен.

— И что ты хочешь сделать? Пойти и взять на себя всю вину? Как ты думаешь, накажут ли Тайцзэ тогда?

Безусловно накажут.

— Хотя бы не его одного, — выдохнул Юэ. — Ещё вина… — он выпрямился, покачнулся, ища взглядом хозяина лавки.

— Теперь с тебя точно хватит, — остановил его Фэн, невзирая на пьяное сопротивление. — Какой смысл терпеть наказание только из солидарности?

— Потому что это будет справедливо.

— Вино превращает тебя в глупца. Я тебя никуда не пущу. Изливай, пожалуйста, свою душу мне, я послушаю.

— Но если я ничего не сделаю…

— То останешься в живых и сможешь поймать ещё очень много преступников. Подумай, что ты хочешь сделать. Ты бы и мне не позволил гробить свою жизнь.

Конечно же, Фэн говорил не категорично, просто пытался достучаться до далёкого разума товарища. Юэ внял его словам, отлично понимая, что сам вряд ли способен принять здравое решение. Он первым поднялся из-за стола, снова покачнулся, а Фэн поймал его, очутившись на ногах даже раньше него. Фэн сам расплатился с хозяином, перекинул руку Юэ через своё плечо и повёл его к выходу. Юэ смотрел вниз, под ноги, и от движения у него кружилась голова. Обычно он не злоупотреблял, а тут даже выпил всего ничего, а так расклеился. Было бы стыдно, будь он чуточку трезвее.

— Домой… — произнёс он.

— Нет уж. Сегодня ты переночуешь у меня, а то учудишь чего-нибудь, а мне расхлёбывать.

Юэ внял и этим его словам, и позволил распоряжаться собой весь вечер и всю последующую ночь. Так было легче.

Юэ прибыл первым. Во время напряжённых дней расследований и допросов он просто сбивался с ног, стараясь успеть везде одновременно. В итоге ему таки пришлось назначить на дело министра финансов других людей, так как не справлялся ещё и с делом найденного наследника династии Цзяо. Сейчас принц был важнее, а путём долгих изысканий Юэ смог найти истину и доказать, что это настоящий наследник крови. Только поначалу все дела кажутся безнадёжными. Юэ не одну бессонную ночь провёл, истязая себя всеми способами. Хорошо, что в отделе, где он служил, много верных и сообразительных следователей. У Юэ не было на них нареканий. Все, даже те, кто не имел за плечами практически никакого опыта, были привлечены к работе. Отдел расследований не спал вместе с Юэ. Даже министр правопорядка жертвовал драгоценными часами отдыха ради общего блага.

Юэ спешился, перекинул уздечку через конскую голову и взял под уздцы.

— Прибывает Его Величество Император! — громко провозгласил он.

Стража, оставленная охранять деревню, и сами жители деревни заволновались. Солдаты сразу вытянулись в струночку, крестьяне заторопились, поспешно сметая с дорожек куриный и конский помёт. Бегала детвора, помогая убирать корзины и рабочие инструменты по сараям. Закряхтели старики, пригревшиеся на солнышке, посчитав, что своим неприглядным видом оскорбят взор императора. Жизнь как она есть, со всей её суетой и грязью. Юэ казалось, крестьяне подняли пыли втрое больше, чем обычно. Он хотел остановить весь этот водоворот, но не стал. Не чистота волновала Его Величество. Более того, он прекрасно знал, как выглядят деревни, и уж конечно не станет делать замечаний из-за бродящих вокруг кур.

Юэ с конём под уздцы прошёлся до самых дверей, и только там сын хозяина перехватил лошадь. Сегодня этот дом будет принимать необычных гостей. Юэ заранее предупредил и даже немного помог, так как простые люди не знают, как встречать Сына Неба. Юэ тоже не вполне осознавал. Особенно такого Сына Неба, который в прошлом успел навести кучу беспорядков, потом резко изменился и вдобавок развлекается с человеком, которого любил Юэ.

Юэ не знал, как теперь смотреть на императора. Благо, правила предписывают опускать глаза. Намного проще рассматривать пол под ногами, чем лицо человека, которого он готов был возненавидеть за отнятую любовь, за издевательство над любовью Юэ. Все мысли об императоре так или иначе сводились к Тайцзэ. Это становилось невыносимым.

Юэ рукой вытер пот со лба, подозревал, что это не от жары. Ему казалось, он сам чувствует себя заболевшим и, завидев Цзие, словно начал симпатизировать ей, как бы она ни отличилась в прошлом. В понимании Юэ, как и большинства людей в Поднебесной, женщина должна хранить целомудрие только для будущего мужа, а Цзие пала под чарами развратного принца. Интересно, что бы она сказала на то, что её возлюбленный спит с мужчинами.

Испорченный император, которому Юэ присягнул на верность и не собирался нарушать клятвы. Он презирал всех придворных интриганов. Он никогда не принимал ничьей стороны, кроме стороны императора, даже не потому, что виновные могли оказаться схвачены и казнены. Юэ действовал по моральным убеждениям. Ему было важно смотреть вперёд честно и уверенно, не тая никаких тёмных пятен. Но ему не нравилось чувство, которое у него выпадало осадком при каждом упоминании о Его Величестве. Сколько бы Юэ ни корил себя за нелестные мысли, послевкусие становилось лишь отчётливее.

— Его Величество уже прибыл, господин Тао? — Цзие волновалась. Во всех её действиях, жестах и взгляде отражались её искренние чувства.

Юэ вздохнул, измученный волнением.

— Его Величество уже в пути. Я прибыл вперёд него, дабы проверить, безопасен ли путь.

Разумеется, это было не совсем правдой. Юэ точно знал, что дорога свободна, охрана заранее прочесала все ближайшие подлески, выставила посты.

— Вы боитесь? — заметил Юэ её невольную дрожь.

— Я не встречалась с ним несколько лет. А вдруг он забыл меня?

— Я уверен, госпожа Цзие, Его Величество не мог забыть вас.

Хотел сказать, что император не забыл ни одной женщины, с которой встречался под покровом ночи. Но это было бы жестоко по отношению к Цзие.

— Он… — она заволновалась, чуть ли не заметалась по дому, — он захочет увидеть своего сына. Я должна найти его и…

— Успокойтесь, — Юэ не посмел прикоснуться к женскому телу, дабы успокоить эту суету. — Я уверен, ваш сын уже готов ко встрече и под наблюдением ваших отца с матушкой.

В подтверждение в комнату вбежал мальчуган, сияя широченной улыбкой и выпученными глазёнками. Юэ сам на него уставился, хотел рассмотреть повнимательнее. Он даже на корточки присел и протянул руку:

— Подойди сюда.

Юэ не мог проследить за всем сразу. Цзие не могла успокоиться. Матушка Цзие волновалась едва ли не сильнее дочери. Весь дом перевернулся вверх дном, даже кошка залезла под стол и грозно урчала оттуда, сверкая на присутствующих зелёными глазищами.

— Дядя, — произнёс мальчик, ощущая суматоху, но не осознавая её причин. Из-за этого он тоже начинал метаться. Дети проявляют свои эмоции открыто, не пытаются спрятать их за фальшивыми заверениями, что всё хорошо. И он совсем плохо говорил. Юэ даже озаботился, что принц немного отстаёт в развитии, но потом осознал, что ребёнок его возраста попросту неспособен на глубокие мыслительные процессы и непрерывную членораздельную речь. Наоборот, возможно, он очень одарён, если уже может называть разных людей по-разному. Юэ не помнил, когда заговорил сам, он никогда не возился с соседскими детьми, у него не было младших братьев и сестёр, на которых он мог бы учиться присматривать за малышами. Юэ не знал о детях абсолютно ничего, но не ведал о своей неосведомлённости, пока не встретил этого мальчика.

— Папа едет к тебе, — сказал Юэ, снова не понимая, зачем это делает.

Быть может, увидев сына, свою кровь и плоть, император охладеет к Тайцзэ. Это казалось очень важным, важнее, чем этот малыш, чем вся Поднебесная.

— Господин Тао, — окликнула его Цзие, — что случилось?

— Нет, ничего, — он словно очнулся, отпустил мальчишку и встал. — Я должен встретить Его Величество на подъезде к деревне.

Однако встречать важного гостя он не поехал. Лошадь узнала Юэ, всхрапнула и повернула в его сторону голову, высоко подняв уши, словно прислушивалась. Юэ мимо прошёл, даже не хлопнул её по холке. День, по всем признакам и приготовлениям призванный стать торжественным, снова начинал тяготить Юэ. Он не знал, что с ним происходит. Он не верил, что виной всему только переживания из-за Тайцзэ. Под всем этим ворохом проблем крылось что-то ещё, более глубокое. Вероятно, Юэ просто нужен был отдых. Всё, что окружало его — это преступления и грязные интриги. И заканчивалось всё это мерзкими фантазиями, за которые Юэ осудил бы любого, но сейчас думал сам.

Он ещё раз проверил охрану, тут же откликнувшуюся на его вопрос уважительным жестом. Кажется, статус Юэ здорово поднялся после аудиенции у императора, после чего ему же доверили арест министра. Юэ не замечал прежде, потому что был слишком занят личными переживаниями, но его узнавало куда больше людей, чем прежде. Обычно придворные начинают заискивать перед тем, кто в последствии удостаивался награды Его Величества. Юэ резко остановился посреди улицы. Неужели император желает наградить его за верную службу? Это было бы очень лестно. И это, возможно, заставило бы Юэ взглянуть на своего монарха с прежним восхищением.

Пыль на главной дороге, ведущей к деревне, поднялась задолго до появления гостей. Юэ вышел на дорогу перед домом и просто ждал. Рассматривал очертания повозки, пытался сосчитать количество сопровождающих повозку всадников, гадал, сколько их ещё тянется по дороге, и скольких людей они заставили съехать на обочину, пока проезжали мимо. Видимо, весточка достигла и жильцов дома, потому что они тоже высыпали на улицу и выстроились в ровный полукруг. Мальчонка не мог устоять спокойно. Брат матери взял его на руки, а принц продолжал что-то восклицать, настолько невнятное, что Юэ сразу же перестал слушать.

Шум нарастал. Теперь это был глухой стук копыт об укатанную песчаную дорогу и лязг доспехов воинов, окруживших повозку. Даже если бы жители деревни не ждали гостей, они всё равно бы заметили роскошные рисунки, вырезанные на повозке и выкрашенные в яркие цвета. Это были золотые драконы, опоясывающие стенки, переплетающиеся между собой и обхватывающие длинными узкими телами весь возок.

Юэ склонился в почтительном жесте. Стража, что он выставил вдоль дороги и дома, немедленно повторила его жест. За стражей последовали и крестьяне. Они учились на месте. Но даже если бы замешкались, вряд ли император обратил бы на них внимание. Не поклонился только один человек, держащий на руках племянника, но и он склонил голову.

Лошади разъехались по сторонам, занимая заранее обозначенные позиции, двое всадников сразу спешились и оббежали повозку, чтобы подставить ступеньки, дабы Его Величество мог сойти, не прыгая, как кузнечик. Император появился не так торжественно, как ожидал Юэ. Наверное, только ему так показалось, потому что крестьяне стояли, широко раскрыв рты, все те, кто не выдержал и поднял голову из поклона. Император задержался на подмостках повозки, обводя всех собравшихся грозным взглядом. Он не воспользовался предложенной помощью, жестом отогнал всех желающих ему угодить и сам сошёл на землю, погрузил чистые сапоги в пыль и остановился, словно пуская вперёд себя бурю, которая заставляла расступиться всех собравшихся. К счастью, Юэ успел проинструктировать крестьян, а стражники сами знали, как себя вести. Люди расступились, и Его Величество шагнул по центру дорожки ко двору, и остановился в двух шагах от Юэ, к нему боком, словно ждал проявления инициативы. В этот миг Юэ впервые ощутил, что императору тоже нужен проводник. И проводником он выбрал Юэ, оказал великую честь.

— Следователь Тао, — подтвердил он словами, — проводите меня.

— Да, Ваше Величество, — Юэ выдержал поклон и шагнул навстречу, больше не тыкаясь взглядом в землю.

Кажется, догадка о награде оказалась верна. Просто так император, показавший свою суровую сторону всем и каждому, не стал бы просить о помощи. Это даже не помощь была, а проявление внимания. Юэ шёл на шаг позади него. Он след в след ступал за человеком, который отнял у него Тайцзэ. Тайцзэ был ещё жив, но уже давно превратился в призрака и преследовал Юэ, пробуждая в нём недостойные мысли.

Цзие не смогла смотреть в землю, она во все глаза, жадно, с фанатичной любовью, следила за каждым движением императора, который предпочитал её не замечать, как и всех остальных. Хотя бы ради приличия он мог отдать предпочтение ей, а не своему сопровождению. Следовало намекнуть Его Величеству об этом, но Юэ не смел рта раскрыть в столь торжественный момент. Он только следил за каждым в этом дворе, в особенности за Цзие. Она огорчилась, когда император проигнорировал её. Зато в центре внимания оказался принц, единственный наследник династии Цзяо, желанный для всего государства. Император протянул к нему руки и подхватил, ловко забирая у его дяди. Император долго рассматривал каждую чёрточку лица ребёнка, не произносил ни слова, просто трогал и поглаживал его мягкие волосики, падающие на глаза. Точно такое же выражение лица, как у нынешнего императора в глубоком детстве. Точно так же малыш улыбался, играя золотыми украшениями на одежде родного отца.

— Ваше Величество… — Цзие не выдержала. Вмиг она сникла и больше не смотрела на него.

— Цзие, — назвал её по имени Его Величество, словно провёл все эти годы рядом с ней, словно она являлась неотъемлемой частью привычного интерьера. — Ты молодец, Цзие, — повторил он её имя, протягивая ребёнка. — Ты спасла наследника престола и хорошо заботилась о нём. Я предлагаю тебе переехать во дворец вместе с сыном и впоследствии стать моей наложницей.

Юэ глаза расширил от неожиданности. Никому не говоря, словно приняв решение только что, осмелившись объявить об этом в момент, когда вся столица замерла в страхе. Многочисленные аресты всё ещё производились, люди начинали бояться, что власти случайно коснутся и их.

— Моя императрица настаивает, чтобы я позаботился о принце как подобает, — завершил свою короткую и торжественную речь император.

Юэ не поверил. Один миг — и усомнился в каждом сказанном слове. Не может быть, чтобы Тайцзэ пытался на чём-то настаивать. Он не в том положении. Он, должно быть, смертельно запуган и несчастен из-за постоянных нападок человека, которому не смеет возразить. Юэ сдвинул брови и ничего не сказал. Он не скажет до тех пор, пока его не спросят.

— Ваше Величество… — Цзие растаяла. Немного же нужно действительно влюблённой женщине. Она бы на шею возлюбленному бросилась, если бы он не занимал столь высокий статус. Уголки её губ то поднимались, то опускались, словно она выбирала, смеяться ей или плакать от счастья.

— Ты согласна стать моей наложницей? — превратил распоряжение в вопрос император.

— Да, Ваше Величество. Я счастлива послужить вам и государству и отдать последнюю каплю своей жизни.

— Ты понимаешь, что твой статус, как наложницы, будет много ниже статуса моей супруги? — уточнил император. Мог бы просто распорядиться, потому что Цзие была готова на всё. Она успела настрадаться и не подозревала, что может ждать её впереди. Дворец — не такое хорошее и безопасное место, как думает большинство простых людей.

— Понимаю, Ваше Величество. Я знаю, вы позаботитесь о сыне, и мне этого достаточно.

Император больше не посягал на ребёнка, позволил больной женщине держать его на руках, не подумал передать его человеку более сильному физически. Цзие совсем недавно встала с постели после приступа, но она мужественно держалась. Видимо, счастье придавало ей сил.

Его Величество протянул руку к сопровождающему его на почтительном расстоянии евнуху. Тот сразу же подбежал, протягивая свиток, перетянутый красным шнурком. Император развернул его и показал всем собравшимся, не думая опускать к нему глаз, дабы прочитать. Он предпочёл передать распоряжение собственными словами. Юэ знал, что в этом свитке. Его поставили в известность о большинстве будущих событий, и теперь он только наблюдал, чтобы ничто не могло помешать им.

— Наследнику династии я дарую княжеский титул, — объявил император. — А матери наследника — статус почётной наложницы. Семью наложницы Цзие я освобождаю от выплаты налогов на три поколения. Отец, мать и брат наложницы Цзие вольны сами выбирать, где им жить. Они также вольны выбрать службу при дворе. В случае отказа они в любое время могут просить помощи у императора и незамедлительно получат её. А также я дарую им два сундука с добром.

Затем пришлось выслушивать море благодарностей. Юэ понимал, что они чувствуют. Были бы они чуть более грамотными, они бы поняли, что положение их не так сильно повысилось. Император не предлагал им должности чиновников или помощь в открытии торговой лавки. Он, зная натуру крестьян, предвидел, что они захотят остаться в привычном им мире и продолжать знакомое дело.

— Благодарим Его Величество за великую милость и честь, — услышал подтверждение Юэ. Вся тройка на колени упала, полностью расчувствовавшись. — Наша семья всю жизнь прожила на земле. Мы предпочтём здесь и остаться. Но если вы будете так снисходительны, то позвольте время от времени нашей дочери и её сыну навещать нас.

Как по заказу. Задача Юэ была выполнена. Он знал, что теперь императора пригласят в дом. Разумеется, Его Величество там не задержится, а Юэ не станет сопровождать его, подождёт снаружи. Он насмотрелся на это представление, которое в любое другое время счёл бы великодушным поступком, но сейчас, видя всю картину целиком, осознавал, насколько всё это запротоколировано. Императору нужно лишь выдержать правила этикета. Всего лишь.

Юэ остался на улице, покинул свой пост, прошёлся до рощи из ивы-остролиста и посмотрел сквозь густые ветви на кусочки разрезанного неба. Он хорошо помнил, как каждый день любовался на это небо во время путешествия с Тайцзэ. Если бы только он знал, чем всё это закончится…

— Следователь Тао, — услышал он за спиной.

Даже не заметил ничьего приближения. Он повернулся и едва не дёрнулся от неожиданности, пытаясь сообразить, сколько прошло времени с тех пор, как император зашёл в дом. Видимо, совсем немного. Возможно, он только выпил воды с дороги и отказался от всего остального. Где-то за пределами видимости всё так же шумел двор, окружённый любопытными. Все провожали Цзие с сыном во дворец, даже те, кто не обращал на них внимания прежде или злословил за спиной. Теперь для крестьян семья Цзие превратится в героев.

— К вашим услугам, Ваше Величество, — Юэ склонил голову.

— Не нужно, — император прошёл мимо. — Я должен отблагодарить тебя за службу и помощь лично мне. Никто не стал бы так тщательно изучать привычки членов семьи. И никто не смог бы точнее вас узнать, на что готова Цзие ради меня.

— Я не сделал ничего особенного. Любой на моём месте справился бы, если бы вы наделили его своим доверием и чётко обозначили, что именно желаете узнать, — заверил Юэ.

— Но я не могу доверять любому, — император резко остановился и развернулся к Юэ лицом, нахмурив брови. Он сердился. Юэ не понимал причины его перемены. Только что выглядел счастливым отцом воссоединившегося семейства. — И мне не хочется сомневаться в тебе.

— Я предан Вашему Величеству и государству, — отчитался Юэ.

— Если бы ты был предан всецело, ты бы не пытался утаивать от меня некоторые детали, — отрезал император.

Вот и настало время тяжёлого разговора, на который император дал Юэ отсрочку. Более того, он был настолько терпелив, что не потребовал отчёта на следующий же день, выждал больше недели. Столько, сколько потребовалось, чтобы завершить основные расследования в столице.

Юэ выдохнул, словно под грузом мировых забот.

— Я не знал, как объяснить Вашему Величеству, что происходит во дворце, — начал издалека Юэ. — Я спешил с основным отчётом и считал, что если личность госпожи императрицы до сих пор не раскрыта…

— Ты продолжал бы водить меня за нос? — грозно потребовал ответа император.

— Я не посмел бы, — тут же отозвался Юэ.

— Ты должен был осознавать, что скрыть пол от супруга невозможно.

Юэ вздрогнул. Все его мрачные фантазии получали подтверждение. Император спал с Тайцзэ. И наверняка он был разгневан, как только обнаружил у него под одеждой кое-что недостающее и кое-что лишнее. И тогда, разжигаемый немедленной местью, он мог взять Тайцзэ силой.

Юэ кулаки стиснул и тут же заставил себя расслабить пальцы.

— Я не понимаю глубины твоих мотивов, — указал император. — Ты не хотел рассказывать мне правду. И я хочу понять почему. Что ты пытаешься скрыть?

Тщательно сдерживаемый гнев Его Величества заставлял Юэ держаться на почтительном расстоянии. Кажется, это устраивало и собеседника тоже. Но отступить ещё дальше Юэ не смел.

— Я должен наградить тебя за заслуги, но я не могу, если буду постоянно терзаться подозрениями, — надавил император.

Догадка Юэ оказалась верна.

— Скажи мне правду, следовать Тао, — потребовал Его Величество. — Лжи сейчас я не прощу.

Действительно не простит. Он смотрел с угрозой, так, как и должен смотреть император, чувствующий, что его хотят обмануть.

— Я заслуживаю наказания, Ваше Величество, за сокрытие фактов, — Юэ шумно выдохнул. Больше нельзя держать это в себе. Даже если императора смутит его собственная развратность, Юэ обязан это сказать. — Господин Чэнь Тайцзэ предстал перед вами в женском обличье из-за спутницы, сопровождающей его в столицу в течение всего пути. Он был предусмотрительно осторожен и в меру опаслив, потому что чувствовал ответственность за справедливость для его семьи.

— Я уже слышал эту историю, — напомнил император. — Какое отношение это имеет к тебе?

— Спутница ввела его прямо во внешний дворец, откуда Чэнь Тайцзэ и добился аудиенции у Вашего Величества. У спутницы был допуск во дворец.

— У обычной дочери ремесленника?

— Нет, Ваше Величество. Спутницу звали Тао Юэ… — Юэ сделал паузу, но не достаточно долгую, чтобы император успел додумать сам. — Я был его спутницей, вынужденный бежать от преследования и в последствии не посмевший оставить женщину одну в дороге.

Юэ замолчал. И император молчал. Они оба ждали реплики другого. Юэ не смел глядеть ему в лицо, но чувствовал пристальный взгляд на себе. И тогда он вздохнул. Придётся раскрыть всё до конца.

— Я успел воспылать к своей спутнице чувствами, Ваше Величество. Но узнав, кто она на самом деле, несмотря на обман, я продолжаю любить его. И я опасался, что Ваше Величество в гневе прикажет его бросить в тюрьму.

— Но я не сделал этого, — император не показал, какое впечатление в действительности произвело на него это признание.

— Я понимаю, что любовь к мужчине не невозможна. И если вы до сих пор скрываете ту же тайну, у вас должны быть причины.

— Что ты имеешь в виду? — император снова неуловимо изменился. Ему не нравилось то, что говорил Юэ.

— Наверное, я ошибся, Ваше Величество, но в таком случае позвольте выразить просьбу вместо награды.

— И что же за просьбу ты хочешь выразить, следователь Тао?

— Прошу, отпустите Тайцзэ. Позвольте императрице сбежать или выгоните её из дворца. Зная его, я с уверенностью могу утверждать, что он чувствует себя в ловушке, особенно вынужденный терпеть отношение как к женщине. Он не тот человек, который мог бы принять пассивную роль. Ему важно самому принимать участие в происходящем и…

— Достаточно! — император вскинул руку, и Юэ мгновенно замолчал.

— Как ты посмел порочить императора и претендовать на императрицу?

— Я не смею, Ваше…

— За подобную дерзость, которая не может принести ничего, кроме бед, полагается наказывать. В следующий раз будь осмотрительнее, а сейчас… — император едва сдерживался, превратившись в кусок льда с застывшей внутри бушующей яростью, — я притворюсь, что не слышал ничего после фразы «я предан Вашему Величеству и государству».

— Ваше Величество, но Тайцзэ… — Юэ остановился. Он должен был остановиться. Под грозным взглядом Его Величества он сам начинал себя чувствовать угнетённым, как Тайцзэ. Он сложил руки в почтительном жесте. — Простите, Ваше Величество. Я заслуживаю наказания. Прошу вас…

Император прошёл мимо, обрывая его фразу, не оглянулся, а Юэ продолжал смотреть ему в спину.

Юэ чувствовал себя совершенно разбитым. Только спустя некоторое время он осознал, как осмелился разговаривать с императором, пытался даже указывать, как ему поступить с Тайцзэ. И гнев Его Величества лишь доказывал, что он не желает отпускать Тайцзэ. Он продолжит мучить его и подчинять своей воле. А когда было не так? Каждая женщина, с которой император, ещё будучи наследным принцем, встречался, неизменно оказывалась в его постели. С такой любвеобильностью у него должна была быть уже орава детей. Возможно, поэтому тогда и устроили кровавую резню невинных, чтобы избежать этого скандала. Но скандалы рано или поздно заканчиваются, и если бы по дворцу бегала топа наследников, государство не пребывало бы в таком напряжении, дрожа от страха, если Его Величество чихнёт или у него разболится голова.

Тайцзэ находился в настоящей ловушке, и выхода из неё не было. Он и не появится, если император не охладеет к императрице. Поскорее бы наложница вошла во дворец в качестве его супруги. Поскорее бы император вспомнил прежние любовные приключения и снова полюбил женщин.

— Следователь Тао, — к нему подсел коллега, вернувшийся вместе с ним из Западной Чу.

— Янсин, — назвал его по имени Юэ, ставя полную вина чашу на стол.

— Что-то случилось? — спросил Янсин. — Вы никогда не пили несколько дней кряду.

Сегодня в заведении было шумно. Юэ лишь скользнул взглядом по всем этим людям. Он не замечал даже тех, кто сидел за соседними столиками. Юэ опустил чашу с вином.

— Ничего, — ответил Юэ. — Ничего не случилось. А ты…

Янсин вытащил из-за отворота ханьфу свиток и положил посередине стола:

— Я искал вас и узнал, что вы можете быть здесь. Это последние сведения из восточных провинций.

Юэ взял свиток и развернул, но Янсин продолжил рассказ:

— Группа наших следователей нашла связующее звено между министром финансов и отрядом военных, которыми был подавлен бунт крестьян.

— Тот самый бунт, который хотели скрыть от Его Величества? — уточнил Юэ, хотя уже об этом читал.

— Он самый. Задержано пять чиновников и командующие армией. Сейчас их везут на допрос в столицу и вряд ли восстановят в дальнейшем — вина же доказана. Вопрос только в том, чьи имена они могут ещё назвать.

— Превосходно, — Юэ немного повеселел, но не до такой степени, чтобы беззаботно улыбаться. Тень Тайцзэ теперь постоянно нависала над ним. И если Юэ не желал предавать короны, он ничего не должен делать. Он не будет ничего делать, даже если станет ещё хуже. И даже если хуже станет Тайцзэ. Он госслужащий, давший присягу и готовый выполнять свой долг, а две жизни на фоне всего народа Поднебесной — ничто.

Янсин выждал некоторое время, потом прокашлялся и сбавил тон:

— Так что будет с императрицей?

Юэ как по голове стукнули, он отвернулся от свитка, задержал взгляд на собеседнике:

— А что с ней будет?

— Ну как же? Ведь Её Высочество — мужчина!

Юэ вздрогнул, ибо преисполненный эмоций Янсин не сдержал их и выплеснул вместе восклицанием. Показалось, что посетители за соседними столиками затихли. Показалось, что всё заведение навострило ушки. Показалось, что в этот самый момент в него входили важные люди, способные вмиг донести до совета шокирующую новость.

— Янсин! — столь же резко выпалил Юэ.

— Простите! — Янсин осознал, что сделал, и сам принялся оглядываться. Юэ перехватил взгляд одного из посетителей. Проникновенный взгляд, чуть осоловевший от выпитого. Устраивать резню Юэ не мог. Он обязан защищать людей, а не избавляться от них. Он не принадлежал той категории, которая в прошлом вырезала всех любовниц наследного принца. Хотя если бы он получил такой приказ, то не посмел бы ослушаться его.

— Пожалуйста, думай, прежде чем что-то сказать, — Юэ громко стукнул по столу, сминая свиток с отчётом. Даже не дочитал до конца. — Сейчас… живо… выясни, кто это слышал.

Юэ тоже придётся заняться этим делом немедленно. Он не знал, какая причина сохранения секрета наиболее важна: благополучие Тайцзэ, репутация императора, благо Поднебесной или ради себя самого. Ведь если что-то случится с Тайцзэ, он места себе не найдёт. И он поклялся, что от троих следователей, осведомлённых в результатах расследования, никто не узнает правды.

Юэ ринулся к соседнему столику, схватил того самого любопытного пьянчужку за грудки и дёрнул на себя. Взгляд незнакомца оставался слегка мутноватым, резко пахнуло кислым вином, но что творилось у него в голове, не сумел бы узнать и величайший мудрец. Юэ хотелось встряхнуть его хорошенько, потом ударить столько раз, сколько потребуется для того, пока не услышит того, чего ожидал услышать.

— Следователь Тао! — за его спиной остановился Янсин. — Отпустите. Мы можем опросить всех собравшихся, но только не так.

Юэ осознал своё бессилие. Он становился слабым перед самим собой. Все обрушившиеся на него потрясения меняли, казалось, его характер.

Юэ отпустил перепуганного бедолагу. Расскажет он своим знакомым об услышанном или нет, будет видно потом. Ситуация стремительно выходила из-под контроля. Если человек искренне поклянётся не выдавать тайну, он всё равно мог сделать это случайно. Она могла вырваться случайным словом в толпе. И тогда поток уже не остановить.

— Кажется, я совсем поглупел, — Юэ остался на месте, тогда как пьянчужка поспешно двигался к выходу.

— Господин Тао…

— Когда я успел стать таким безнадёжным дураком?

— Это не так, — пытался поддержать его Янсин. — Вы работали за десятерых. Вы просто устали. Вам нужна передышка.

— Останови его, — Юэ указал в направлении отступающего пьяницы.

Но он понимал, что передышка ему не поможет. Она может лишь усугубить положение. Помимо того, что он сам измучается жуткими фантазиями о безвольно распластанном и подвергающемся насилию Тайцзэ, дело могло выйти из-под контроля. Сейчас Юэ обязан остановить слух, пока ещё есть такая возможность. Даже если он ошибался и никто не услышал случайного восклицания Янсин. Он молил всех богов, чтобы не услышал.