Уже утром я вспомнил, что забыл накануне. Я забыл завести будильник. Открыв глаза и увидев светлеющее небо в окне, я понял, что опаздываю. Соскочив с кровати, наскоро напялил на себя первое, что нашлось в шкафу, схватил со стула рюкзак и выскочил в коридор. Дед еще спал, и я старался не шуметь, чтобы его не разбудить. Добежал до прихожей, едва не сбив все углы по пути, обулся и схватил с вешалки куртку. Одевался уже в подъезде. Лифт починить еще не успели, и пришлось бежать вниз по лестнице, обгоняя сонных соседей.

Добежав до метро и запрыгнув на эскалатор, я смог, наконец, перевести дух. Оставалось еще полчаса до начала первой пары, и я с облегчением поехал вниз без спешки.

В вагоне было душно, люди воняли – кто перегаром, кто потом, кто духами. Ненавижу метро. Я встал у двери между вагонами и старался не заснуть, чтобы не пропустить свою станцию. Через пятнадцать минут вышел из вагона и поднялся на поверхность, тут же запахиваясь в свою куртку покрепче, спасаясь от пронизывающего насквозь ветра.

На подходе к университету заметил, как от парковки, поставив свою машину на сигнализацию, отходит Марк и направляется прямо к воротам. Я чуть замедлился, чтобы не сталкиваться с ним нос к носу на входе, и шел, держась от него на некотором расстоянии, не отрывая взгляда от широкой спины. Марк вошел во входную дверь и приложил пропуск к турникету, я последовал за ним.

Перед лестницей толпилось целое море студентов, и мы влились в него, стремясь быстрее подняться. Кто-то меня толкнул, и я случайно налетел на него. Марк обернулся.

– Извини…

Скользнув по мне равнодушным взглядом и привычно сделав вид, что мы не знакомы, Марк поспешил вверх по лестнице. Я не обиделся.

В аудитории я занял привычное место – шестой ряд посередине, отсюда был хороший обзор, и я мог беспрепятственно и практически беспалевно пялиться на его спину в черном пиджаке поверх дизайнерской футболки.

– Ты похож на ходящий труп. Ты спал вообще? – спросил Леон, занимая место рядом со мной. Друзьями я бы нас не назвал, но мы иногда общались. Особенно в те дни, когда над нами нависала какая-нибудь контрольная работа. Или зачет.

Я перевел на него задумчивый взгляд. Не знаю, как я выглядел сегодня со стороны, но подозревал, что темные круги под глазами, прописавшиеся на моем лице некоторое время назад, стали еще отчетливее.

– И тебе привет, – я проигнорировал его вопрос. А что я мог ответить?

– Тебя целую неделю не было.

Марк, сидящий в окружении своей компании, над чем-то засмеялся. Могу поспорить на все, что у меня осталось – он даже не заметил, что я всю неделю не появлялся в универе.

– Я болел, – рассказывать, что я всю неделю бегал по собеседованиям, я не собирался – студентам запрещалось совмещать учебу с работой, и в большинстве случаев это было решающим аргументом, по которому меня никуда не брали.

– Готовился?

– Нет.

– Думаешь, пронесет?

– Вряд ли.

– Может, хватит пялиться на парня, которому на тебя похуй?

– Наверное, – я отвернулся и посмотрел в теплые карие глаза. – Дашь списать? – спросил Леона, откровенно надеясь на положительный ответ.

– Конечно, я дам тебе списать, – Леон раздраженно нахмурился. – Но я рассчитываю, что в следующий раз списывать буду я.

– Идет, – я согласно кивнул и напрягся, услышав звонок.

Преподаватель, вошедший в аудиторию, поприветствовал собравшихся и самым будничным тоном сообщил о контрольной. Большая часть студентов болезненно застонала – контрольные никто не любил, особенно в субботу. Я тоже не обрадовался, но очень надеялся на помощь Леона.

Пока все ускоренно строчили ответы к заданиям, я со скучающим видом осматривался в поисках чего-нибудь интересного, но взгляд помимо воли то и дело возвращался к Марку. Он тоже бездельничал, ожидая, когда ему передадут все ответы, и без особого интереса пялился в телефон.

Я смотрел на него и думал, что моя безответная любовь, которая, по заверениям всяких знатоков, живет всего три года, должна уже пойти на убыль. Но этого отчего-то не происходило. Сердце все так же сжималось при виде его улыбки, брошенной не мне. И где-то под ложечкой каждый раз сосало, когда он без стеснения прижимал кого-то к себе.

Марк был всеяден – ему было без разницы, парень это или девушка, не интересен ему был только я. Почему? Хотел бы я знать. Может быть, оттого, что я первым подошел к нему. Потому что признался. Потому что с обожанием смотрел на него снизу-вверх, отчаянно надеясь на взаимность. «Ты мне не интересен», – бросил он мне, едва удостоив взглядом.

После этого признания я замкнулся в себе еще больше, чем до этого. У меня и раньше-то не было друзей, но после его отказа я и вовсе потерял интерес к любого рода общению с кем бы то ни было.

Леон протянул мне свой листок. До конца пары оставалось пятнадцать минут, и я заторопился переписать все ответы, пытаясь их иначе сформулировать, чтобы не подставлять ни одного из нас.

– На физру идешь? – спросил Леон, когда пара закончилась и мы вышли из аудитории.

Я кивнул и только после этого сообразил, что не взял спортивную форму.

– Хотя нет. Я без формы.

– Сегодня нормативы сдаем.

Блядь.

– Одолжишь мне форму, когда сдашь?

– Ладно, – парень согласно кивнул. – Только постирай потом…

Я очень сомневался, что сдам хоть один норматив в том-то дохлом состоянии, в котором находился. Я не высыпался, в последнее время мало ел и чувствовал невообразимую усталость.

Подтягивания, отжимания, челночный бег, прыжки в длину – все это прошло, как в тумане. Мне не хотелось позориться, будучи единственным в потоке получившим «неуд» и унизительную пересдачу. Я болтался где-то около минимально допустимого значения, пока не пришлось прыгать через козла. Наверное, это единственное, что мне всегда удавалось. Я даже Марка обскакал, а он был лучшим во всем.

Физрук удивленно вздернул брови и обрадовал отметкой «хорошо».

Я ужасно вымотался и хотел только одного – завалиться где-нибудь за трибунами и проспать до завтрашнего дня, поэтому без какого-либо энтузиазма плелся в сторону душевой. Снял чужую форму и, взяв одно из свободных полотенец, направился к кабинке.

Закончив с приведением своего тела в порядок, вернулся в раздевалку, где принялся одеваться. Обувающийся Марк, сидящий напротив меня уже в джинсах, бросил на меня насмешливый взгляд:

– Надо же, первый в прыжках через козла. Наверное, часто ноги раздвигаешь?

Я три года ни для кого не раздвигал ноги до вчерашней ночи. С того дня, когда впервые увидел его.

– Завидуешь, что я обошел тебя? Тебе не идет, – я в самом деле устал, и у меня не было сил даже на то, чтобы обидеться. Я едва справлялся с тем, чтобы натянуть трусы, а за ними – застиранные до дыр джинсы.

– Я тут подумал, – Марк надел футболку, скрывая обнаженный торс. – Над твоим признанием. Оно еще в силе? Ты все еще любишь меня? – спросил он. Находящиеся в раздевалке парни с нескрываемым интересом обернулись к нам.

– И что же ты надумал? – спросил я, завязывая шнурки на кроссовках.

– Что мой ответ все равно «нет», – сказал он и засмеялся под дружный хохот всех собравшихся.

Мудак.

Я безразлично пожал плечами и не стал ничего отвечать. Я, наконец, оделся, так что мог покинуть раздевалку, закинув рюкзак через плечо. За спиной все еще слышались смешки, в коридоре пахло едой из столовой, и мне отчаянно захотелось есть, но все деньги я отдал деду, так что на обед мог не рассчитывать. Я шел по коридору в поисках аудитории, в которой должны были проходить оставшиеся на сегодня пары, и думал о том, что три года хранил верность тому, кто в ней не нуждался, кто готов был над ней смеяться вместе со своими дружками.

Вчера я продал свою верность. За две с половиной тысячи. Может быть, поэтому сейчас мне не было так больно, и я не расстроился и не обиделся – я не почувствовал ничего.

Двух с половиной тысяч нам надолго не хватит – у нас большие долги. И мне нужны деньги, ведь я даже на обед сходить не могу. Не хотелось об этом думать, но, похоже, сегодня снова придется пойти «на работу».

Настроение испортилось еще больше, я зашел в аудиторию и, заняв привычное место, сложил руки на парте, положив сверху голову. У меня есть полчаса обеденного перерыва, чтобы поспать.

Кто-то тряс меня за плечо, и я неохотно разлепил глаза, почти сразу встречаясь с заинтересованным взглядом холодных голубых глаз, принадлежащих парню в черном пиджаке и дизайнерской футболке. Тряс меня за плечо, конечно же, не он, и я разорвал зрительный контакт, переводя взгляд на соседа по парте.

– Чего?

– Звонок уже прозвенел, сейчас препод придет.

Я выпрямился, потирая сонное лицо.

– Я тебе кофе принес, – Леон поставил передо мной стаканчик с кофе, и в этот момент я готов был предать свою трехлетнюю безответную любовь, променяв ее на новую и бессрочную – Леон состоял в отношениях с парнем из параллельной группы еще со школы. – Ты хоть после пар поспи, что ли, – посоветовал он, пока я хлебал кофе из пластикового стаканчика.

– Завтра воскресенье, я высплюсь, – понадеялся я.

– Отличная идея.

Наш короткий и ничего не значащий разговор прервало появление преподавателя, но Леон, как оказалось, еще не все мне сказал, что собирался.

– Я слышал, Марк до тебя доебывался в раздевалке.

Я поморщился, вспоминая далеко не самые приятные минуты своего публичного унижения.

– И продолжает на тебя пялиться, – добавил Леон недовольно.

– Я так устал, что мне похуй, – сказал я чистую правду. Кофе закончился, и вот это действительно меня расстраивало. Не Марк с его тупой шуткой. А закончившийся кофе. Потому что Марка я все равно прощу, а кофе не появится по мановению волшебной палочки.

– Ты не хочешь сказать ему все прямо?

– Я уже сказал. Два года назад. Очень прямо. И он меня послал.

– Я не об этом. Неужели ты все еще что-то чувствуешь к нему?.. Он же мудак каких поискать.

Мне ужасно хотелось сказать: «Нет, я уже ничего не чувствую. Да, он мудак, и я это знаю. И мне он больше не интересен». Но я не мог. Потому что в груди все еще что-то сжималось от одной мысли, что Марк смотрит на меня.

Нет, не смотрит. Он улыбается девушке, которая с ним сидит, и перебирает пальцами ее обесцвеченные волосы.

– Ты прав, конечно. Но я ничего не могу с собой поделать, – я устало отвел глаза и перевел их на доску, на которой преподаватель что-то писал.

Леон сочувственно похлопал меня по спине.

– Может, мне в тебя влюбиться? – спросил я.

– Может, тебе парня найти? – парировал он.

«Привет, меня зовут Ян, я учусь на третьем курсе, а вечерами подрабатываю на дороге, давай встречаться?»

– Это вряд ли, – я горько усмехнулся, представив выражение лица гипотетического парня.

* * *

После пар я попрощался с Леоном, который собирался подождать своего парня, чтобы уйти вместе с ним, и отправился домой. Выйдя на крыльцо, чуть не задохнулся от облака дыма, испускаемого курящей у университета компании. Поморщился и, бросив в их сторону сердитый взгляд, обнаружил среди курящих Марка. Он стоял, одной рукой обняв девушку, с которой сидел на парах, во второй держа наполовину выкуренную сигарету. Блондинка жалась к нему своей грудью, и я почувствовал приступ тошноты. Быстро сбежав по ступенькам и задержав дыхание, я поспешил прочь.

На улице было до ужаса холодно, особенно в моей тонкой куртке и весенних кроссовках, и я очень торопился попасть в спасительное тепло подземки. В вагоне, заняв любимое место у двери, начал понемногу согреваться, пока не пришлось выходить на свежий воздух, добираясь до подъезда такой знакомой девятиэтажки. Лифт все еще не починили, и я, стиснув зубы, отправился покорять лестницу. Черт бы побрал этот лифт и управляющую компанию, которой похер на то, что что-то не работает.

Сделав уже знакомую передышку на пятом этаже, я не без труда добрался наверх, прошел в квартиру, встретившую меня тишиной – дома никого не было. Я разделся и вскипятил чайник, намереваясь выпить горячего чая, чтобы согреться. Кроме этого, правда, я планировал еще и посетить душ. Горячая вода, льющаяся сверху, прекрасно расслабляла, и я разомлел, наслаждаясь теплом и спокойствием. Нужно было подготовиться к вечеру, но я как мог старался отсрочить этот момент.

Согревшись и закончив все необходимые процедуры, я все же выпил чай и залез в холодильник, доставая оттуда кастрюлю сваренного супа, заодно захватив кусок колбасы для кошки, принявшейся тереться о мои ноги. Рот наполнился слюной, я поспешил разогреть суп на плите, в нетерпении помешивая его ложкой и то и дело зачерпывая немного бульона, с наслаждением прикрывая глаза, когда живительное тепло супа проскальзывало по горлу. Милька громко мяукнула, привлекая к себе мое внимание. Я очнулся и порезал ей колбасу, положил в миску. Кошка радостно принялась заглатывать нарезанные кусочки, кажется, не жуя.

Дождавшись, наконец, когда суп согреется, я нетерпеливо перелил его в тарелку и отправился за стол, где с удивительной скоростью влил в себя все содержимое тарелки в считанные мгновения.

Откинувшись на спинку стула, я позволил себе несколько минут умиротворенного покоя, по истечении которых прибрался на кухне и отправился в комнату одеваться. Джинсы менять не стал, а вот сверху футболки надел какую-то древнюю толстовку на замке. Вечер обещал быть холодным, а я не знал, сколько времени проторчу сегодня в ожидании остановившегося автомобиля.

В прихожей, уже перед тем, как выйти из дому, столкнулся с вернувшимся дедом.

– Ян? Ты куда?.. У тебя смена сегодня?

– Да, я на работу. Не знаю, во сколько вернусь, если что, не теряй меня, ладно? – я торопливо попрощался, стараясь не смотреть деду в глаза, и выскочил за дверь, направившись к лестнице.