Нью-Сити, Нью-Йорк, 31 августа 2024 года.

Диппер отставил пустой стакан и окинул взглядом веселящихся людей, собравшихся по случаю дня рождения близнецов Пайнс. Друзья, коллеги по работе, преимущественно Зака Тёрнера — у самого Диппера не было сослуживцев, с которыми он каждый день имел бы личный контакт. Всё-таки внештатный журналист на то и внештатный, чтобы находиться, ну, вне штата. Зато у биржевого брокера, пускай даже и начинающего, этого добра было хоть отбавляй: все подтянутые, большая часть загорелые, только что из солярия, в дорогих поло от Trussardi — в общем, полный набор для того, чтобы произвести впечатление богатого человека, не знающего хлопот и готового решить любые вопросы, связанные с деньгами.

Нет, Диппер не мог их в этом обвинять — работа такая выглядеть успешными и надежными. Но от всей этой ослепительной ватаги, толпящейся на заднем дворе дома, начинало сильно рябить в глазах, будто бы на каждого из них вылили по ведру прозрачного клея, а после расстреляли из хлопушек с блёстками, которые при каждом движении своего носителя преломляли лучи солнечного света ровно под таким углом, чтобы больнее ударить отблеском в глаза. Хотя Мэйбл наверняка была сейчас просто в восторге от такого вида. Как-то так сложилось за последние добрых десять лет: что было больно для Диппера — у Мэйбл, наоборот, вызывало радость.

Пайнс мысленно пнул себя за такую формулировку. Звучит ужасно, даже если не произносить вслух. И даже подло для любящего брата.

Хах, любящего… брата… странно теперь и ставить эти два слова в одном предложении…

Ещё один пинок. Не сметь даже и думать о своих чувствах к родной сестре, не сейчас. А лучше вообще никогда.

Гадкие мысли.

Неправильные чувства.

Плохой мозг. Очень плохой, и ведёшь себя сейчас как последняя задница. Нужно сфокусироваться на том, что важно: сегодня день рождения, Стэн смог выбраться к нам из своего захолустья, папа и мама тоже собирались навестить через пару дней, когда вернутся из очередного путешествия по стране. Они наверняка счастливы своей новой жизни без постоянной заботы о детях, занятые только друг другом и своими мечтами.

Все счастливы. Почему и Диппер не может хоть немного расслабиться и притвориться, что получает удовольствие от происходящего, а не думает, как бы поскорее свалить из этого дома, наполненного улыбающимися манекенами и праздными разговорами? Из дома, в котором каждый предмет мебели, каждая ложечка из подарочного сервиза и каждое слово, произнесённое его обитателями, будет вечно напоминать Дипперу, чего он лишился. Вернее, даже о том, чего ему никогда было не получить, но что было всё же отнято у него этим стройным, крепко сложенным ублюдком с лучезарной улыбкой от уха до уха и сладчайшими речами, которые он вливал в огромных дозах в уши всем окружающим. Все эти его манеры, обходительность. Чёрт, неужели только Диппера тошнило от этого рисованного подобия человека? Неужели никто больше не видел его сути? Почему никто другой не видел в нём грязного подонка, коим он и являлся? И почему Мэйбл, милая умная Мэйбл, была так ослеплена всей его напускной… этим фальшивым… фасадом?

Диппер глубоко вздохнул, снова протягивая руку за стаканом.

Так, знаешь, что? Забудь. Ты опять очень многое додумываешь и видишь то, чего нет. Не всякий мужчина, который ухаживает за Мэйбл, на самом деле оказывается психопатом, малолетним маньяком или кучкой диких сказочных существ.

Да, но тогда ведь я был прав!

Потому что тогда ты пытался защитить сестру, а не девушку, в которую влюблён.

Будто бы есть какая-нибудь разница.

А ты как думал? Конечно, есть. Привести пример? Хорошо. Второй курс, чернокожий парень как-его-там… Постоянно находил повод зависнуть в твоей комнате в общежитии вместе с Мэйбл… Ну, ты помнишь. Сильно тогда глаз болел?

Эй, я не виноват, что он полез в драку.

Он полез, когда его достали твои косые взгляды.

Не так уж и много их было…

Чел, он до сих пор наверняка тебя считает расистом.

Журчание наливаемого в стакан бурбона почти убаюкивало. Диппер даже и не заметил, как наполнил сосуд почти до краёв.

Ну отлично, теперь он ещё и разговаривает сам с собой. В смысле, он часто устраивал внутренние споры на ту или иную тему, сталкивая свою рациональную часть с самой собою или же с чувственной, но никогда ещё его эмоциональное "я" не звучало так обиженно и жалко.

Диппер нахмурился, отхлёбывая янтарный напиток, от которого сводило язык и жгло горло, но в то же время становилось немного легче переваривать всё происходящее и себя в нем. Вместе с этой легкостью тяжелели веки, мысли становились неповоротливее — только перед глазами начали возникать кадры последних шести месяцев его жизни.

Если это можно было так назвать. Жизнь…

Жизнь — это что-то осмысленное, контролируемое в большинстве своем. Без четкого прогноза, только с предположениями — да и этого достаточно, уж поверьте.

Жизнью точно нельзя назвать дрейфование в пространстве и редкие взаимодействия с объектами и субъектами, которые встречаются на пути. Как будто летишь на автопилоте без конкретной цели. И даже путешествием насладиться не можешь вопреки тому, что говорят. Эдакий астероид в холодном космосе.

Или даже не так.

Наверное, это… как спутник? Да, спутник, который всю свою жизнь спокойно скользит по орбите вокруг своей планеты — круг за кругом, год за годом. Скучно, но приспособиться можно, особенно если не задумываться, почему ты на этой орбите оказался и что было до этого. Если не вспоминать, как в пятнадцать лет ты начал замечать то, чего не должен был, моменты, когда твои потеющие ладони, подкашивающиеся ноги и нехватка слов превращали самый простой разговор в аттракцион странности и неловкости. Если не перемалывать раз за разом в голове воспоминания о выпускном, на который ты, естественно, не пошёл, потому как не нашел себе пары для отвода глаз — и похоже своих же, а твоя сестра весь вечер провела в компании того высокого блондина из её класса по испанскому и вернулась только на следующий день.

Или вот: как ты в тайне от семьи выбрасывал письма из Массачусетского Технологического, который был готов тебя с руками и ногами оторвать от возможности выбрать колледж в одном городе с тем, в который поступала Мэйбл.

Собрать все эти кусочки воедино, и вот ты, Диппер Пайнс, уже гордый мэр города под названием «Что я делаю со своей жизнью?». Население: один человек.

Не, не так.

И ты уже готов выходить на улицы и всучивать прохожим листовки с приглашением на семинар: «Вы слишком счастливы и довольны своей жизнью? Я расскажу вам, как избавиться от этого ощущения. Каждое воскресенье в местном общественном центре. Приносите свой алкоголь сами».

Да, так лучше. Можно хоть денег немного поднять.

Погоди, о чём это я вообще? Нужно открыть глаза…

Ещё немного… ещё чуть-чуть…

Ой, нет! Плохая идея!

Слишком светло! Слишком светло и слишком много людей!

Ох ты ж… блин…

Хм… хотя, чего это я? Так и было до того, как я провалился в свои мысли.

И, да, я всё ещё здесь. На заднем дворе этой дыры, куда Тёрнер уволок в своих когтистых лапах мою Мэй… гм… мою… мою сестру. И из этого ада мне её никогда не вызволить.

Диппер приоткрыл глаза чуть шире и окинул полным презрения взглядом двухэтажный дом Зака: выкрашенный в небесно-голубой цвет, с вымытыми до иллюзии их отсутствия окнами и аккуратным задним двориком с садовыми гномами, миниатюрными дорожками, выстланными деревянными мостками, фонариками на солнечных батареях и невысоким заборчиком, отделявшим этот участок от соседских, он идеально вписывался в тихий семейный пейзаж, который Нью-Сити из себя и представлял. Этот дом ни в какое сравнение не шёл с маленькой квартиркой в Бруклине, в которой близнецы прожили почти целый год после переезда в Нью-Йорк. Квартиркой, которая была свидетельницей моментов счастья и грусти, в которой до утра не выключался, бывало, телевизор, по которому шел очередной марафон ужастиков, в которой вмещался целый мир двух самых близких друзей, любящих друг друга искренне и бескорыстно. И которая хранила секреты одного из них о том, где в его искренности и бескорыстности были сноски мелким шрифтом.

В шестнадцать лет Диппер сказал себе: нужно лишь время — и всё закончится, всё пройдет.

Забавное утверждение. Как фильм или книга с открытым финалом оно дает выбор. Например, сколько времени понадобится или что закончится? Сколько ещё будет вращаться маленький серый волчок, прежде чем дрогнуть и постепенно замедлять свой ход, пока не остановится вовсе? И дрогнет ли он вообще?

Что ж, как бы то ни было, Диппер усвоил одно: ничто не может зависеть только от его воли и подчиняться сухой логике и, следовательно, контролю. В восемнадцать он начал чувствовать, как постепенно ситуация начинает развиваться по своему собственному сценарию вне зависимости от усилий ею управлять. В двадцать два он мог с трудом найти объяснения своим поступкам и решениям, а полгода назад…

Полгода назад спутник все же сошел с орбиты и начал своё путешествие через холодное темное и пустое ничто. Полгода назад время наконец-то закончило проходить и всё закончилось.

В тот день он шёл из редакции с новым заданием. Была пятница, торопиться особо некуда, хотя на улицах Нью-Йорка хочешь не хочешь, а приходится сливаться с вечно несущейся куда-то толпой. В воздухе пахло весной и, как ни навязла бы на зубах эта фраза, чёрт возьми, это было так. Даже Диппер тогда почувствовал что-то такое. Легкое и теплое дуновение. На то короткое время, что он шагал от редакции, мир вокруг приобрел больше цвета, больше запахов — не в буквальном смысле, Нью-Йорк с его загруженными транспортом улицами всегда поставлял запахов даже сверх нормы. Все вокруг, казалось, оживает, распускается во всей своей красе.

Неудивительно, что Мэйбл всегда так радовалась приходу весны, где бы мы ни оказались. Может, стоит у неё поучиться? Понаблюдать за ней? Сегодня как раз в Центральном Парке — почему бы парень не может пригласить свою сестру прогуляться в Центральном Парке? К тому же сейчас там так красиво: обнаженные деревья как раз начинают покрываться первыми признаками листвы, по дорожкам парка неспешно шагают пожилые мужчины и женщины и молодые влюблённые пары, созерцая происходящее вокруг них…

Можно притвориться, что нет никакой скрытой грусти, что нет пустоты внутри. Можно просто передвигать ноги, ни о чем не думать и впитывать ощущения. И все это рядом с самым любимым человеком во всем мире…

Диппер, погруженный в свои мысли и не особенно обращавший внимание на снующих туда и сюда торопливых горожан вокруг него, и не заметил, как по его лицу начала расползаться ленивая и умиротворенная улыбка.

Хотя бы сегодня жизнь хороша!

Мэйбл ждала его в пекарне Феррара на Гранд Стрит, куда она направлялась после очередного собеседования. Оказывается, в Нью-Йорке не так просто найти работу мобильному дизайнеру, но Мэйбл не из тех людей, кто отчаивается даже после четырех месяцев поисков. Хотя Дипперу казалось, что её энтузиазм уже на исходе, и только каким-то чудом она всё ещё находит силы вставать по утрам. Он хотел её подбодрить, как-то приподнять ей настроение, пусть даже она и не признает, что ей грустно. Показать, что он рядом, всегда был и будет рядом.

Диппер всё спланировал: встретить Мэйбл после работы, прогулка в Центральном парке, пицца на ужин и несколько заранее заготовленных плейлистов на выбор: романтические комедии, мюзиклы, ужастики и детективы. Когда им было шестнадцать, они могли всю ночь провести у телевизора за просмотром такого вот марафона фильмов. Понятное дело, сейчас они старше и у них есть работа и обязанности, но, хэй, сегодня пятница.

Просто и душевно. Только они вдвоем.

Звучит прямо как свидание. Вроде того…

От Вустер-стрит, на которой стояло здание редакции, идти до места встречи минут десять от силы. Свернуть на Гранд-стрит и идти на восток, минуя Грин, Мерсер, Бродвей, Кросби, Лафайет, Сентер, Бакстер и Малберри-стрит. Легко.

Несмотря на то, что после поворота идти нужно было всё время по прямой, Диппер несколько раз просматривал маршрут в Гугл-картах, чтобы убедиться, что он не заблудится и будет на месте вовремя. Да, звучит странно, но Нью-Йорк — город большой, и в нём нужно уметь ориентироваться. Не хотелось бы повторения той истории, когда Мэйбл по ошибке уехала аж в Джерси-Сити и Дипперу пришлось объяснять, как отправить сообщением свою геолокацию, чтобы найти её и забрать.

Хотя сейчас, наверно, Диппер при всём желании не смог бы не найти место, где ждала его сестра. Огромной вывески владельцам заведения, видимо, показалось мало, поэтому они водрузили гигантские пластиковые рожки с разноцветным мороженым по обе стороны от входа, выставили витрину со сладостями на улицу, а на козырек над входом зачем-то поставили старинную красную машину развозчика выпечки или как-то так. Не хватало только красной ковровой дорожки, ведущей внутрь. А, нет, вот же она…

Мэйбл сидела в дальнем углу за столиком для двоих. Перед ней стояла наполовину выпитая кружка латте (очевидно с сиропом баблгам, как это можно пить вообще?) и едва тронутый клубничный чизкейк. На губах поигрывала лёгкая мечтательная улыбка, взгляд сквозь полуопущенные веки устремлен в стенку напротив неё, щека подперта ладонью, а сама голова слегка наклонена. Ох ты, неужто сегодня ей повезло?

И как так всегда получалось, что в любой ситуации, в любой позе и с любым выражением лица Мэйбл была красивее всех девушек, что он видел в своей жизни?..

— Привет, сестренка, — улыбаясь, произнес Диппер. — Как прошло сегодня?

Чем бы ни замечталась Мэйбл, она была глубоко в своих мыслях, потому как только скрип ножек отодвигаемого стула напротив и появление в её поле зрения брата смогли вернуть её в реальность.

— О, привет, Дип, — еще шире улыбаясь, прощебетала она. — Не ожидала тебя так рано.

— В каком смысле? — слегка опешил Диппер. — Мне показалось, что я минут на пять даже задержался… подожди, это что — сарказм?..

— Нет-нет-нет, — ответила Мэйбл, поспешно убирая локоть со стола и заправляя прядку волос за ухо. Глазами она бегло осмотрела пекарню, как будто не совсем понимая, где она находится.

— Который сейчас час?

— Эммм, семь вечера, как раз время, когда мы договаривались встретиться

— Оу, уже? — Мэйбл слегка опустила глаза и начала теребить кончики волос.

— Так быстро пролетело время, — добавила она полушёпотом. Щёки её легонько подернулись румянцем.

— Да, уже, — что-то подозрительное было в поведении сестры. Но отставить, Пайнс. Ты собирался кое-что предложить.

— Ну так, как прошло на этот раз? Все срослось? Ждешь звонка?

— Или же могу позвонить первой, — хихикнула Мэйбл в ответ.

— М-м-м? Можешь позвонить им первой для чего?

Мэйбл подняла на брата глаза, в которых читалось некое недоумение. Ещё пару секунд сладкий туман мечтаний в её взгляде рассеивался, пока в голове не щелкнуло что-то, и она наконец поняла, о чём говорит Диппер.

— А, точно-точно, — она потрясла руками в воздухе, пожимая плечами, — собеседование. Ну, похоже, что в следующем месяце всё же придется тебе платить за квартиру, — она вздохнула и взяла кружку с кофе обеими руками, опуская голову, — опять…

— Эй, эй, — Диппер протянул руку и накрыл ею руку Мэйбл, — всё в порядке. Это не важно, главное, чтобы ты нашла место, где тебя будут ценить и где тебе будет интересно работать и проявлять себя. Ты ведь самый креативный человек в этом мире. Чёрт, они просто идиоты, раз не взяли тебя сразу!

Мэйбл посмотрела в глаза Дипперу и грустно, но искренне улыбнулась.

— Я буду тебе помогать тем, чем смогу, и буду рядом, — улыбнулся в ответ Дип.

Чёрт, как же она красива. По ней сохло так много парней в старшей школе, что пальцев рук прадяди Форда не хватило бы, чтобы их пересчитать. Правда, никто из тех, кому выпала удача быть с ней, не продержался дольше двух-трёх недель, потому что никто из них не видел, что за красотой её есть еще и очень острый ум. Целая вселенная со своими правилами и красками хранилась в этой прелестной русой голове. Но никто из них, казалось, этого не замечал.

В отличие от Диппера.

Мэйбл воплощала собой всё то, чего так не хватало ему: свобода, креативность, бесконечная энергия. Без неё он не был бы цельным человеком. Не у кого было бы ему учиться радоваться жизни и смотреть на мир под другим углом, отличным от позиции сухой логики.

— Спасибо, бро-бро, — тихо проговорила Мэйбл. — Для меня это много значит, правда.

— В любое время, Мэй, — Диппер убрал руку и взглянул на часы. — У нас ещё полно времени, пока не зашло солнце. Отсюда минут двадцать на метро до Центрального Парка, так что я подумал, что мы можем немного проветрить головы. Что скажешь? У тебя ведь, вроде, не было планов на сегодняшний вечер?

Мэйбл отвела взгляд и густо покраснела, прикрывая рот ладошкой и тихонько хихикая.

О нет. Нет, нет, нет! Он облажался, да? Он произнес это так, будто бы он приглашает её на свидание. О блин, о блин! Он столько репетировал эту фразу, чтобы она прозвучала как простое дружеское предложение, чтобы всё равно облажаться?! Она знает, она точно знает, и сейчас эта ситуация станет еще более неловкой.

Так, отставить панику! Нужно придумать, как выйти из всего этого. Просто отшутиться или попытаться объяснить, что он имел в виду.

Дьявол, почему его ладони так вспотели? Он что, снова в восьмом классе?

— Звучит заманчиво, Дип. Я бы сейчас действительно хотела прогуляться…

О, Бог мой, ф-ф-фу-у-ух-х-х. Все в порядке.

— …но, видишь ли…

Но? Что за но? Но что?

— …я действительно не знаю, как это произошло… похоже, что у меня вечером свидание! — закончила предложение Мэйбл. Её глаза просто-таки светились счастьем. Улыбка была шире и мечтательнее, чем прежде, отчего у Диппера похолодело внизу живота.

— В общем, я правда не знала, что так бывает в реальной жизни, но, когда я шла от Файв Пойнтс сюда… то есть, наши взгляды просто встретились, и я поняла, что он ко мне подойдет и задаст какой-нибудь вопрос или что-то скажет… я просто не понимаю, как ты постоянно переживаешь такой стресс каждый раз, когда пытаешься заговорить с девушкой, со мной такого никогда не было…

Но Диппер уже не слушал. Только сейчас он наконец-то заметил все детали, окружавшие их. Клубничный чизкейк — когда в последний раз Мэйбл позволяла себе что-нибудь сладкое в городе? То есть, конечно же, они не были настолько бедны, но учитывая факт, что у Мэйбл все ещё не было постоянной работы, она старалась соблюдать экономию и не разбазаривать по пустякам деньги брата. Значит, это было угощение. Потом, как Диппер смог не заметить пустую чашку из-под эспрессо, стоявшую на его части стола? Он был слишком занят созерцанием сестры, чтобы обратить внимание на это и на то, что Мэйбл постоянно теребила в руках салфетку, на которой была заметна написанная ручкой последовательность цифр и одно слово.

Зак.

Он оставил ей свой телефонный номер. Кто так поступает сейчас? Каким придурком надо быть, чтобы сделать так, вместо того, чтобы просто продиктовать номер, чтобы его записали в телефон?

То незримое легкое дуновение, согревавшее Диппера до сих пор с момента, когда он выходил из редакции, мгновенно сменилось назойливым холодным сквозняком, от которого холодело в груди и немели все мышцы лица, превращая его в неподвижную маску, не выражавшую никаких эмоций. Светлый мартовский вечер начал сменяться темной пустотой.

А Мэйбл всё говорила и говорила. Она была крайне возбуждена происходящим: столько эмоций, столько предположений и надежд. Столько же, сколько раз прозвучала в голове у Диппера одна только лишь фраза:

Это снова случилось…

Раньше или позже это и так должно было случиться, но почему именно сегодня? В день, когда он наконец-то ощутил едва уловимое веяние счастья?

Иногда кажется, что сама Вселенная против тебя. Стоит чего-то добиться или стоит покою и радости прийти в жизнь, как тут же — бам! Получите и распишитесь.

С одной стороны, можно, конечно, решить, что так «предначертано», что всё закономерно и пришло время (например, время опустить руки).

С другой же стороны, можно расценить этот самый «бам» от Вселенной как призыв не расслабляться и действовать дальше, становиться лучше, расти и всё такое прочее.

Можно, конечно, просто никак не реагировать.

Зависит от отношения.

Много от чего, кстати, в жизни можно зависеть. Кто-то часами сидит с гитарой, выучивает партии любимых исполнителей, кто-то сидит на карьерной игле, кто-то одержим наукой — да полно примеров.

Любовь тоже вызывает привыкание. Сильное.

И для того, кто уже имеет сильную зависимость, что-то послабее будет… будет как…

Чёрт… слова… как их составлять в предложения?..

Так, хватит на сегодня воспоминаний и рассуждений.

И кстати о том, что послабее… нужно еще выпить.

Стакан стоял рядом на столе. Куда он… эй?

Эй!

Какого?..

— Такого, что тебе уже хватит, парень.

Парень? Что этот урод себе позволяет?

Диппер приоткрыл глаза, пытаясь разглядеть говорившего с ним. Уж лучше бы это был кто угодно, но не Зак.

— Мне кажется, ты ошибся стаканом, приятель, — прохрипел он, пытаясь сфокусироваться на фигуре человека рядом с ним, державшего в руках сосуд с янтарной кукурузной жидкостью.

— Да? А не ошибся ли ты вечеринкой, малой? Последнее, что я хочу сейчас видеть, — это как мой племянник надирается в хлам в свой день рождения.

Стэн?..

— Нет, папа Римский Иоанн Павел Второй. А ты как думаешь?

В секунду глаза Диппера распахнулись настежь, а сознание вернулось в режим онлайн. Он что, всё это время говорил вслух?.

— Я… гм, — Диппер неловко поёрзал на стуле, поправляя края съехавшей вверх рубашки и наскоро причесываясь пятернёй.

— Стэн… а как долго… ты тут сидишь?..

— Что, хочешь узнать, как много из той белиберды, что ты бормотал, я услышал? Не бойся, твои тайны умрут вместе со мной.

О нет…

Диппер нервно сглотнул и неуверенно кивнул, глядя перед собой. Стэн в ответ расхохотался и добавил, меняя свой тон с более строгого на добродушный:

— Шутка это, парень, — он с размаху водрузил свою массивную ладонь на плечо племяннику, — нечем мне тебя шантажировать. На этот раз.

Находись они в другом месте и при других обстоятельствах, Диппер посмеялся бы вместе с прадядей. Сейчас он даже пробовать не стал, потому что вместо смеха получилось бы какое-то глупое неловкое подобие.

— И всё-таки, что сподвигло тебя изобразить того парня… Кайна Риверза? Ещё кусок торта в руку дать, и будет полное сходство.

— Ты имеешь в виду Киану Ривза?

— Да, его тоже.

Диппер вздохнул и, опустив голову, закрыл лицо руками. Стэн, пригубив немного бурбона из отобранного стакана, снова положил руку ему на плечо.

— Серьёзно, Дип, что с тобой? — добавил он с тенью волнения.

— Ничего, я в порядке, — как же неприятно врать человеку, который доказывал на протяжении многих лет, что он самый понимающий и заботливый член семьи. Уж кто-кто, а Стэн мог всегда выслушать и помочь. Он бы костьми лёг за благополучие своих родных. Может быть, ему можно хоть как-то излить душу?..

— Что ты чувствовал, когда прадядя Форд исчез в портале? Каково это — понимать, что твой самый близкий друг исчез навсегда?

Стэн тоже вздохнул, отставляя стакан, и развернулся к Дипперу лицом.

— Послушай. Вы с Мэйбл, сколько себя помню, всегда были вместе. Росли, учились, переезжали в разные города. Как я уже говорил, редко встретишь такие отношения между братом и сестрой. Но рано или поздно у вас обоих ведь должны были появиться и другие спутники жизни. Это нормально, так устроено в мире: люди женятся, заводят семьи, детей, приглашают друг друга к себе на ужины, ходят на работу, копаются в садике на заднем дворе. Это не то же самое, что потеряться в другом измерении на тридцать лет. Мэйбл всего лишь вышла замуж, она не исчезла из твоей жизни. Да, теперь вас будут разделять не стены комнат, а добрых полтора часа езды, но… ох, не мастак я говорить… короче, — он отпил еще виски.

— Вы с Мэйбл лучше, чем мы были с моим братом. Я говорю это тебе, Форд до последнего вздоха это утверждал, поверь мне. Даже если бы вы оказались, как мы с ним, разделены пространством и временем, вы бы нашли способ найтись… в смысле, нашли бы друг друга. Понимаешь, о чём я?

Диппер посмотрел на старика. Во взгляде Стэна, храни его Господь, читалась уверенность и любовь. Как всегда. И хоть он ни на йоту не приблизился к пониманию того, что происходило на сердце у Диппера, его слова всё же согревали.

— Да, я понимаю, дядя, — слегка улыбнулся Диппер, — спасибо.

— Ну, простым "спасибо" сыт не будешь, — хохотнул Стэн и поднялся со своего места, опираясь на трость, — знал бы ты, чем кормят в самолете, понял бы, о чем я. В следующий раз я лечу бизнес классом и ты платишь. Там вроде стол с закусками был внутри, пора его навестить.

С этими словами он направился в сторону дома, нетвердо ступая и постоянно опираясь на свою трость. Диппер отсалютовал ему в стиле Лэндо Калриссиана и нахмурился. Не стоило, конечно, грузить сейчас Стэна разговорами о наболевшем. На него и так много сваливается в последнее время, а тут хоть проблеск радости. Всё-таки не каждый день его внучатая племянница выходит замуж.

Жаль, что прадядя Форд не дожил до этого дня. Нужно бы взять отгул и побывать в Орегоне. Стэн становится слишком слаб, чтобы регулярно ухаживать за могилой.

— Диппер!!! Бро-бро!!!

О нет.

Диппер натянул на лицо улыбку и обернулся на источник звука. Она летела к нему в легком летнем платье лилового цвета с белым воротничком. Волосы у неё были убраны в прическу, на которую был потрачен не один час работы её парикмахера-стилиста, подвязанную такой же лиловой лентой.

— Глупенький, пьяненький младший братик. Ну вот куда ты пропал? — засмеялась Мэйбл, застав его с пустым стаканом и полупустой бутылкой.

Диппер закатил глаза и улыбнулся шире.

— Мэйбл, мы одного возраста. К тому же я заметил, что одна бутылка шампанского была открыта еще до приезда гостей. — он картинно нахмурился и потер подбородок, — Хмм… Так кто же выпил шампанское, — он изобразил, как жует ручку, напряженно думая.

Мэйбл показала брату язык и звонко рассмеялась.

— Какой же ты зану-у-уда, бро-бро! — она присела рядом с ним и положила голову ему на плечо. — Подумать только, нам двадцать пять лет. Люди вообще столько живут?

— Я все еще удивлён, что ты вообще дожила до совершеннолетия при таком-то количестве сахара, которое ты поглощаешь… Ай! — легкие удары локтем в бок от неё всё ещё заставали его врасплох.

— Ты это заслужил. Будь благодарен, что ещё Монстр Щекотунчик не пришёл по твою душу за такие разговоры с сестрой.

— Та-а-ак. Мэйбл, а тебе точно двадцать пять? — Диппер резко отодвинулся от Мэйбл, готовой ринуться в атаку на ребра брата с растопыренными пальцами, и поднял обе руки. — Всё-всё! Молчу!

— Хороший брат, — кивнула Мэйбл с удовлетворенным видом. — А теперь, если ты позволишь, шутки в сторону.

Она достала из сумочки, свисающей у неё с плеча на тонкой цепочке, небольшой прямоугольный сверток и торжественно вручила его Дипперу.

— Вот!

Диппер принял сверток из рук сестры и несколько секунд любовался аккуратно завернутым в приятную на ощупь подарочную бумагу предметом. Даже было жалко портить такую красоту.

— Ну же, открой!

Одним движением Диппер вскрыл упаковку, и в руках у него оказался большой толстый блокнот темного синего цвета. На его мягкой кожаной обложке была выткана золотистыми нитками маленькая ёлка. Диппер осторожно открыл титульный лист, на котором было выведено аккуратными буквами шифрованное послание. На этот раз лицо Диппера озарила искренняя улыбка: этот шифр они придумали вместе, много лет назад, когда на уроках передавали друг другу записки или оставляли их в шкафчиках.

— Ух ты… — выдохнул Диппер. — Я… гм… спасибо, Мэйбл.

— Не за что, Дип, — засияла его сестра, — я просто подумала, где же это видано, чтобы у Диппера и не было дневника, правда? — она снова засмеялась и обвила брата руками, утягивая в объятия. — С днём рождения, Диппер.

— С днём рождения, Мэйбл, — ответил он, вдыхая аромат ее цветочных духов. — Я… гм-гм… — он прочистил горло и отстранился, — мой подарок… он… я его решил с собой не таскать, так что он в доме, но… уверен, тебе он тоже понравится.

— Да, лучше бы так тому и быть, — наигранно надменно произнесла Мэйбл. С этими словами она вскочила, хватая Диппера за рукав рубашки, и поволокла в сторону дома.

— Там их ещё целая куча! Подарков! — она вприпрыжку направилась к дому, увлекая спотыкающегося брата за собой, — Пойдем скорее! Мне не терпится открыть каждый из них прямо сейчас!

* * *

— Чёрт тебя дери… — зажигалка всё же была отправлена в мусор, потому что была непригодна, и теперь вся надежда оставалась на спички. Диппер обшарил уже все выдвижные ящики на кухне, но хоть бы одна засранка нашлась в этом обилии кухонной утвари и столовых приборов, таком несуразном обилии для квартиры, ныне служившей пристанищем для одинокого молодого человека.

Взгляд Диппер блуждал по кухне, пространство в его глазах двоилось, четверилось — в общем, всячески множилось и сфокусироваться на чём-то определенном было крайне трудно.

Неужели нужно было настолько сильно напиваться? Машиной в Нью-Йорке он так и не обзавёлся пока что, ездил на общественном транспорте и такси, но это не было оправданием, чтобы по дороге домой в Бруклин найти какой-то занюханный паб и просидеть там аж до полуночи. Утром будет очень плохо. Прямо о-о-очень.

Но, похоже, это проблемы завтрашнего Диппера, а не сегодняшнего, который занят довольно важным делом.

Придерживаясь рукой за столешницу, он доковылял до газовой плиты, которая выглядела как последний шанс зажечь-таки треклятую сигарету, зажатую у него в зубах. Небезопасный последний шанс. Поразмыслив, Диппер помотал головой, бормоча «Нет, сэр», и направился исследовать дальше. Еще вечность, по нынешнему летосчислению Диппера была потрачена впустую — ни зажигалок, ни спичек в доме не было, так что плита оказалась снова в поле его зрения.

Всё ещё придерживаясь за близлежащие предметы интерьера для пущей безопасности, Диппер доковылял до подозрительного огнедышащего обитателя его дома. Огонь был разожжён только с пятой попытки, и, наклонившись к самой конфорке и чуть не спалив воротник рубашки, Диппер наконец-то втянул в себя едкий табачный дым.

И, похоже, попытка выкурить свою первую в жизни сигарету именно сейчас была плохой идеей. Прямо отвратительной. Мало того, что он тут же зашёлся тяжелым кашлем, так еще сотрясания его диафрагмы пробудили что-то темное в желудке, состоящее наполовину из бурбона, а наполовину — из праздничного торта.

Ох чёрт, чёрт, ЧЁРТ!

Налево из кухни в коридор, до конца… зажечь свет…

Где этот выключатель?!

Скорее!..

Блядь!!!

В последнюю секунду Диппер успел приникнуть лицом к унитазу перед тем, как его крайне неприятно вырвало. Все мысли и эмоции перемешались и сжались в одну точку, оставляя сознание девственно чистой, пустой.

В какой-то момент могло даже показаться, что Диппер отключился, но, как только последний позыв отступил, он, придерживаясь руками за ободок унитаза, встал и на нетвердых ногах направился к раковине уже намного более усталый и намного менее пьяный.

Хотя бы умыться и прополоскать рот освежителем не помешает.

А что тут у нас? О, пустяк, всего лишь твоё грязное, всё ещё зеленое лицо с недельной щетиной и какой-то субстанцией, размазанной вокруг рта.

О, блин, фу!

Он стянул с себя рубашку прямо через голову, окатил лицо холодной водой, прополоскал рот и поплёлся в свою комнату.

Что ж, вот в этом и заключается теперь моя жизнь. Пьющий, без постоянной работы, с разбитым сердцем… что может быть лучше?

Диппер доковылял до кровати и бухнулся на неё, даже не удосужившись снять покрывало и стянуть с себя брюки.

По крайней мере, здесь можно не притворяться, подумал он, давая наконец-то волю слезам, которые градом обрушились на его подушку.