Мой корабль налетел на рифы рядом с твоим побережьем. Моё судно разбито в щепки, порвано сердце на части. Здесь была неизбежна гибель. Ты тоже был неизбежен.

Шторм порвал паруса и мачты, снёс китобойные снасти, разодрал на клочки форштевень¹, снял, будто кожу, обшивку, рьяно вырвал из шпиля² якорь, лезвием выпорол днище. И теперь мой корабль стал тенью, кормит в заливе улиток, мне нисколько его не жалко, я и сама теперь призрак.

И теперь я в плену на суше, ты мой палач и пленитель (мой спаситель, защитник, воин, но, как и дóлжно герою, бездоспешный и безоружный). Ты в моём море увидел что-то важное и такое — что и не грех с головою...

Но ведь я и сама готова сжечь свой корабль без остатка, сжечь себя без остатка тоже, высушить целое море. Я бы делала это снова, снова и снова, десятки, даже тысячи раз. Да может, я и сама с головою, но не в омут ко дну, а в пламя. Ты — моё дикое пламя. До тебя — только рябь заката, волн оглушающий грохот...

...подари мне свои объятья перед отплытием в холод.