Всю войну решает одинокий выстрел,
Это глина, стеная, обращается в прах.
Эта радость стоит абсолютных истин,
Это всё, что я знаю о своих небесах…
Йовин — «Я хотела бы знать»
Ночью я не смогла сомкнуть глаз, так и просидев с включённой лампой. Переживания сделали своё чёрное дело — слабость и усталость не сумели заставить меня расслабиться и забыться хотя бы каким-то подобием сна. А едва забрезжил рассвет, я заметалась по квартире, принявшись за сборы.
Время. Иногда его слишком много. Приходится тратить, убивать, как говорят, лишь бы не сойти с ума самой от нервных метаний собственных мыслей. Но, даже совершая привычные ежедневные ритуалы, я ощущала постоянное беспокойство, считала часы, а затем и минуты. Я отчётливо понимала, что приходить раньше и мёрзнуть под дверями лавочки бесполезно. Поэтому даже попыталась развлечь себя утренними новостями по радио и решила попробовать нормально накраситься. В результате новости и ненавязчивые мелодии я пропустила мимо ушей, а макияж вышел настолько кривым, что пришлось отправляться в ванную и срочно смывать всё это дело.
В итоге я опаздывала. И отчего-то страшно этому обстоятельству радовалась. Бежала по льду, не страшась поскользнуться, и уже предвкушала, как откроется книжная лавочка и согреет меня своим теплом. Там меня будет ждать Габриэль, который пожурит меня за то, что оделась кое-как и снова опоздала, изменив своей привычке.
Чёрт, я на самом деле верю в то, что он будет там. Не дух же он, чтобы просто исчезнуть. Подобное в духе Локи, но никак не в его.
Вспоминать детали того, что произошло вчера, не хотелось, потому что меня и без того моментами раздирали на клочки противоречия, и охватывала жуткая паника. Ведь, если бы всё окончилось благополучно, Локи мог бы явиться и сказать об этом мне. Или же он не считает то необходимым?
Ускорив шаг, я взбежала на крыльцо и схватилась за ручку двери. Только ни на мой стук, ни на бестолковые дёрганья, никто не откликнулся. Некоторое время я подождала ещё, прислушиваясь и ожидая явления начальства как чуда, а потом отправилась во внутренний двор. Когда увидела, что машина стоит на том же месте, слегка припорошенная тонким слоем снега, внутри будто что-то оборвалось. Я отказывалась понимать, как такое вообще возможно, но Габриэль на самом деле бесследно исчез.
Не желая так просто сдаваться и уходить, я провела около часа, сидя в кафе; там отогрелась и выпила пару чашек кофе, только после чего, когда на меня уже стали странно поглядывать, снова пошла проверить лавочку. Ничего, по-прежнему…
Возвращалась домой я как будто в полусне, совсем не обращая внимания на начинающуюся метель. В результате замёрзла как снаружи, так и внутри. Пальцы рук, которые так и не позаботилась спрятать в перчатки, заледенели, утратив чувствительность. И когда я стала открывать двери, ключи просто выпали из рук, зазвенев в темноте.
Снова почудилось будто подобное случалось неоднократно. А значит, если я справлялась со всеми невзгодами раньше, должна сделать это и сейчас. Нужно во всём разобраться, а если не получится преодолеть.
Присев я с нервной рассеянностью зашарила в полумраке подъезда в поисках ключей и когда уже нащупала их, услышала шаги, после чего увидела знакомую обувь в поле своего зрения. Сердце бешено забилось и я снова чуть не потеряла ключи, но Локи накрыл мою руку своей, согревая и не позволяя снова их потерять. Затем поддерживая под локоть, помог подняться, и я открыла дверь, скорее заходя внутрь.
— Прежде чем кинешься на меня с расспросами, выпей воды и умойся. Тебе необходимо успокоиться, — проговорил он, отпуская меня, как показалось, неохотно.
Я хотела возразить, но вздохнула и кивнула, смиренно опустив голову. Должно быть, отвратительно выгляжу сейчас — глаза на мокром месте ведь и вообще выражение моего лица далеко не радостное.
Последовав его совету, я выпила воды и умылась, придирчиво взглянув на себя в зеркало. Да уж… воспалённые глаза, покрасневший нос, потрескавшиеся и искусанные губы…
Вернувшись в комнату, я остановилась у окна. От рассохшейся рамы приятно веяло холодком. А пока я медлила, Локи сам подошёл ко мне и накрыл мои плечи руками.
Некоторое время мы стояли вот так в тишине, которую попросту страшно было нарушать. Я наслаждалась теплом и ощущением его присутствия. Успокаивалась, отпуская мысли и слыша лишь звук собственного сердца.
— Ты хотела узнать о том, что случилось с Габриэлем? — Локи нарушил тишину первым, а так как я замялась, подбирая слова, продолжил: — Он не умер, но всё-таки стал собой.
— Я хотела узнать и о том, что всё в порядке с тобой, — тихо призналась я.
— Не стоило беспокоиться, — хмыкнул мужчина. — Я всего лишь отвлёк его внимание от тебя и ушёл.
«Можно подумать, я могла знать об этом! — подумала я с горечью и развернулась, вцепившись в него будто тонущая. — Как он не может понять, что значит для меня?!»
Внутри я кричала, но вслух не решалась сказать что-нибудь, что сможет искупить мою вину и удержит его рядом. Да вправе ли я его удерживать?
Руки, соскользнувшие с моих плеч, легли на мою талию и несильно сжали, притягивая ближе. Взволнованное сердце забилось пойманной птичкой где-то у горла, и я подняла робкий взгляд на него. Так не хотелось встретиться с холодом и отчуждением в этих глазах.
Но тёмное пламя согревало. Там таилась грустная улыбка и неназванная безусловность. Что-то настолько же безграничное, для чего ещё не существует нужных слов и значений. Достаточно понимать, как ничтожно по сравнению с этим всё остальное.
— Габриэль сознательно сделал свой выбор и тебе не в чем себя винить. Как бы жестоко это не прозвучало, но ты должна подумать о себе. В отличие от него, к подобному ты не готова, — проговорил он, склоняя голову.
— Он ненавидел меня, — напомнила я, тяжело сглотнув.
— Не тебя. Нас, — «утешил» Локи. — В данный момент он плохо себя контролировал. Тебе не стоило вмешиваться.
— Я не знала.
— Простительно.
Не знаю, к чему это было сказано точно, но мне показалось, что этим он перечёркивает ту дурацкую ссору, что межу нами случилась и из-за чего я очень долго не могла найти себе места, виня только себя. А в следующий миг меня легонько поцеловали в кончик носа, согревая дыханием лицо. Осмелев, я потянулась, обвивая руками его шею, и поцеловала в губы.
Это было необычным и в то же время смутно знакомым ощущением. Мне казалось, как будто я целую солнце. Нет, я чувствовала его губы, отвечающие на поцелуй вполне реально. Но в то же время чувствовала себя так, как будто меня наполняет светом и теплом. Я даже скосила глаза на свою руку, чтобы понять, не начала ли кожа светиться изнутри на самом деле.
— Ну, хватит. Хорошего помаленьку, — по-доброму усмехнулся Локи, мягко отстраняясь.
— Я забрала у тебя слишком много? — испугалась я.
— Чего забрала? — переспросил он и лукаво прищурился.
— Солнца, — ляпнула я, не подумав.
Локи же не выдержал и расхохотался.
— Всегда поражался тому, что ты способна выдумать в своём неведении, — признался он и, прежде чем я успела высказать, почему собственно так происходит, добавил миролюбиво: — Ничего ты не забрала, успокойся.
Я всё ещё недоверчиво косилась на него, а Локи, убедившись в том, что согрел меня, посоветовал переодеться и немного поспать, не забивая голову ненужными мыслями. Идея была здравая и, учитывая то, что он исчезать никуда не собирается, я согласилась вздремнуть безоговорочно.
Вообще не думала, что смогу уснуть теперь, в его присутствии. И тем более, после того, как поняла, что он собирается прилечь со мной. Но этот хитрец не иначе как воспользовался одним из своих приёмов, и я заснула, едва только устроилась в кольце его рук.
И нужно заметить, что старался он не просто так.
Во сне я очутилась в знакомом месте, у речки, которая прежде была закована в лёд, но теперь весело и беспрепятственно струилась по камням, вдоль зелёных берегов. Над головой простиралось тёмно-синее небо. Вечерело, и солнца видно не было. Но зато рядом был Он.
— Не бойся, иди сюда.
По-хозяйски сцапав меня за талию, он присел на бережок, усаживая к себе на колени и прижимая спиной к своей широкой груди.
— Где мы? — спросила я, вглядываясь в туманную дымку гор на горизонте.
— В моём мире, — пояснил он. — Точнее это не целый мир, а лишь кусочек. Но и я не настоящий бог.
— То есть… ты сотворил его сам?
— Да. Хочешь понять, почему он кажется тебе знакомым? Ты мечтала об этом месте, а я воплотил.
Я попыталась развернуться, чтобы видеть его глаза, но меня остановили, посоветовав:
— Угомонись и наслаждайся.
Мне вдруг захотелось сделать какую-нибудь совсем уж дикую вещь. Например, наброситься на него и щекотать, пока он не сдастся и не начнёт снова смеяться, но показалось, что это будет слишком. Поэтому, откинувшись назад и положив голову на плечо, я устремила взгляд в это прекрасное небо, где одна за другой зажигались фантастически яркие звёзды, какие невозможно увидеть с Земли.
— Знаешь, чем хорошо это место? — тихонько проговорила я. — Здесь живёт Солнце, и нет никаких теней.
Даже не оборачиваясь я знала, что он улыбается… а я подумала ещё о том, что у Пламени попросту не бывает никаких теней. Они пляшут вокруг него, кривляются, будто бы злясь на собственную зависимость, но и только…
***
Предпоследние четыре…
Пламя, которое было со мной всегда и во все времена. Сжигая, испепеляя врагов, меняя судьбу и указывая Путь…
Алый с золотым штандарт, вскинутый к небесам, гордо реет под иссушающим солнцем. Тяжёлое древко зажато в крепкой руке. Золотые смертоносные пески кругом, овеянные, будто колдовским, дрожащим маревом и непокорное новой вере Пламя. Кровь из смертельной раны и золотой мерцающий свет — сладкий дурман, служащий слабым обезболивающим средством. И в этом наркотическом бреду, воину, идущему наперекор фанатичным адептам новой религии, предлагают сдаться и принять «истинную веру». Так они говорят. Их слова смешны, а намерения могли бы возмутить, но… они тоже донельзя забавны.
Серый грязный город нисколько не портит пылающий пожар. Пожалуй, он его даже украшает, очищает скверну и вносит воистину яркие краски, облагораживая. Мёртвый мрачный город, в котором всегда сыро и холодно. Этот холод, въедается до самого мозга костей, до человеческих душ, вымораживая их изнутри, убивая. Но сегодня всё иначе… Люди мечутся по ещё мокрым после вчерашнего дождя улицам, и никому нет дела до одиноко бредущей фигуры в плаще, за спиной у которой остаётся пламя, ужас и паника.
Девочка у сгоревшего дома. Непростые новые времена и как всё это некстати. Но чудо ли — уцелеть или особая милость богов? Не то и не другое. Просто пришёл черёд двигаться вперёд, сыграть яркую как пламя роль, оставляя огненный след в миллионах сердец. Открыть тем, кто желает смотреть истину о свободе в своём безумном лёгком танце. Танцуй, как летит вольная птица…
Льющийся с небес напалм. Город охвачен огнём и паникой. А ещё болью и диким безудержным страхом. Война. Чужая война, с которой не хочется иметь ничего общего. Остаётся бежать, уверяя себя в том, что ты ещё готов сражаться, но за совсем другие идеалы. Кто ты? Жалкий дезертир или благородный ронин? В общем-то, наплевать на это, сколько бы смешных названий себе не придумывал, они теряют смысл, когда зализываешь раны и ожоги во вражеской военной клинике и понимаешь, что с тебя хватит. А они ведь тоже люди и относятся к тебе более милосердно, надо заметить. Пути назад нет. «Ладья жизни» — так символично. Моя собственная жизнь… к чему стремится она?
Так было много раз прежде и так было после.
…всюду меня отмечало Пламя и порой мне кажется, что лишь благодаря ему я могу обернуться назад и снова взглянуть на своё прошлое. Что видело Пламя — вижу и я…
Это было подобно страстному танцу. Наше пламенное танго. Безумие на двоих. Но никогда ещё прежде он не появлялся в моей жизни так открыто, проникая в мои сны, смешивая грани реальности, чтобы дотянуться до меня, позволить почувствовать его далеко не метафизическое присутствие в своей жизни.
Чем же обернётся это для меня в итоге, остаётся только предполагать. Но подозреваю, что близится некий если не итог, то новый рубеж моего Пути. Однажды всё изменится и больше никогда не будет как раньше. Больше не будет необходимости действовать, следуя чьей-то воле. Будет только свобода. Пламя. Мы.