…а то вдруг ваш кот недостаточно умен.

   Жизнь кота в доме ведьмы, похоже, трудна и опасна. Едва он переступил порог, как Джувия сгребла его на ручки и понесла на кухню. Грей, которого в последний раз таскали на руках в глубоком детстве, пережил множество новых ощущений и всю гамму эмоций от «хоть бы не уронила, а то хрен его знает, приземляются ли заколдованные коты на все лапы тоже» до «она же там не надорвется?».

   Кухня была совсем крохотная, каморка прямо, пучки трав, развешенные по стенам, разложенные по полу на старых газетах, болтающиеся под потолком, сушащиеся на подоконнике, стоящие в различных баночках и мешочках абсолютно везде только усиливали впечатление тесноты. И ладно бы только травы, так еще и всякие субстанции вроде вороньих лапок, кристаллов, крови разных существ. Грей точно угодил в руки выпускницы алхимического.

   Было жарко, что-то бурлило и кипело с такой силой, будто от этого зависела судьба вселенной. Фуллбастер с тоской вспоминает горный воздух, хвойные массивы, быстрые реки, звездное небо, неизменно сопровождавшие его во время обеих практик. Нет, он бы не согласился вариться в тесной комнатушке. Хотя алхимией он все-таки интересовался, причем настолько, что чуть ли не на протяжении всего обучения в академии посещал курс факультативно, когда она стала необязательной, и, что удивительно, прогуливал гораздо реже, чем основные занятия. Но не настолько, чтобы поступать на кафедру и отбывать практику где-то около дьявольской залупы, поваривая всякие приворотки, зелья от простуды и удовлетворяя прочие нужды местного населения. С русалками возиться и то веселее: те симпатичные и пытаются всего лишь тебя утопить, а еще их можно споить и горланить с ними песни на все болото. Местное население, конечно, обычно против, но кому какое дело.

   Грей выкарабкался из рук ведьмы, мимоходом подумав, что бы с ней было, если бы она узнала, что только что прижимала к груди объект воздыханий, и залез на стол, чудом ничего не столкнув. Он с достоинством, какое может быть только у кота, сидящего посреди дворца, а никак не кухни в домике колдуньи, и какое вообще может быть у взъерошено-пушистой зверюги размером с небольшого кабанчика (и как только Джувия подняла его?), созерцал окружающую обстановку. Грей настолько огромных котов не видел, хотя, вроде, в каких-то отдаленных землях такие все-таки водятся.

   От котла тянет стойким кофейным духом. И Грей с трудом заставляет себя не шарахаться от посудины, потому как плескалось в ней приворотное зелье, причем, превосходно приготовленное, раз источало приятные запахи уже на данном этапе создания. Он даже удивился, что это ведьма, вроде Джувии, делает в такой дыре, вроде Рейнфелла. Мда, прозябает нынче талантливый люд во всяких дырах, да бомжует по лесам.

   — Грею не нужно лезть в котел, — мягко оттаскивает кота от зелья Джувия. Он послушно отползает на другой конец стола, от греха подальше, а то вдруг на котов эта дрянь тоже действует. К привороткам Грей испытывал стойкое отвращение после того, как Лилика в первый (и последний) раз попробовала ее сварить сама, а Фуллбастер был юн, неопытен и даже не подозревал, что кто-то там имеет на него виды, а просто развлекался на факультативе алхимии, смешивая все, что валялось под рукой, вместе с дико ржущим Драгнилом (которому уже буквально через пару занятий запретили приближаться к кабинету), дрался на лопатах с Эрзой и Гажилом, улепетывал от Люси, которая шуток по поводу своей раздетости не выносила и насылала на него разнообразных мстительных духов. На резонный вопрос, почему она содержит на контракте духов с такими предпочтениями, Хартфилия не отвечала. Только щелкала хлыстом, как это делают продажные женщины в борделях с особыми услугами или пастухи. Что примечательно, оба сравнения ее оскорбляли в равной степени.

   В общем, жизнь без Лилики была хороша, пока она не попыталась его приворожить. Колдунья она посредственная во всех аспектах, поэтому Грей провалялся в медпункте под надзором сварливой старухи-ведуньи недели три. Отравление. Это, конечно, породило волну шуток в их дружеском кругу, вроде «отравлен любовью», «почти убит страстью» и прочее-прочее.

   Приворотные зелья Грей презирал. И таскал с тех пор пару амулетов, которые выявляли, подмешано ли что-то в еду. В общем, это дало начало знаменитой фуллбастеровской паранойе, от которой страдал каждый первый член его семьи.

   Грей отвлекается от мыслей о дурном и проявляет внимание к одиноко лежащему рядом сухому цветку. Что-то кошачье в нем встрепенулось, встало на дыбы и заставило погонять пушистыми лапками по столу засохший бутон.

   Джувия на него смотрит с умилением, чисто машинально помешивая содержимое котла и подсыпая туда очередную горсть семян мака. Опийного.

   Грей даже как-то смущается, хотя чего там, ему же стоит вести себя максимально естественно. Но он с трудом представляет, как будет гоняться за собственным хвостом, стоять в дверях и, боже, вылизываться, бррр. Нет, если Лилика там не пострадала от взрыва, то он точно придет по ее душу. Когда встанет на две ноги.

   Фуллбастер спрыгивает со стола и с видом хозяина положения отправляется на разведку. То есть, изучать дом.

   Домик и в самом деле небольшой: пара комнат снизу и мансарда наверху, плюс кладовая, уборная и небольшой подвальчик. Чисто ведьминский, потому что трава была везде, литература по алхимии была везде, всякие магические штуки были везде. В конце концов, Грей решил остаться наверху. Вытягивается аккурат на всю длину светового прямоугольника, падающего от окна. Тепло.

   Пожалуй, в этот момент Грей пал еще ниже, чем когда начал лакать молоко по-кошачьи, потому что не стал сопротивляться настойчивому желанию повернуться пушистым животом к солнцу. Наверное, это выглядело мило, по крайней мере, подобное впечатление было написано на лице пришедшей через неопределенный промежуток времени Джувии.

   Она присела рядом. Грей нехотя, но помня, что к ней нужно ластиться, чтобы не сдавать позиций, поднялся и встал передними лапами на ее худые коленки, скрытые плотной синей тканью юбки в пол, впрочем, разрез с левой стороны до бедра все-таки позволял разглядеть ее тощие лодыжки и коленки, не то чтобы Грей специально смотрел.

   Джувия была странной девчонкой. Грей вот ни за что бы не растрогался огромной кошачьей морде в сантиметре от собственного носа. А она ничего, сгребла в объятия и потащила вниз, и маг в очередной раз задумался, откуда в этом тщедушном тельце силы таскать на себе как минимум фунтов двадцать живого веса. А если бы метровый кошак сопротивлялся?

   На кухне приворотка уже сготовилась и только все еще витающий запах кофе лично для Грея напоминал о содержимом котла.

   — Интересно, чем приворотные зелья пахнут для котов? — задумчиво смотрит на него Джувия. Маг бы тоже хотел знать ответ на этот вопрос, но в комнате настоящих животных не было. — Для Джувии, например, оно пахнет как море. Джувия была там всего один раз, в далеком детстве, но оно такое бескрайнее, глубокое. Она бы хотела съездить туда еще раз.

   Грей запрыгивает на стол и смотрит на нее в упор. А что же не вернулась, хотя понятно, практика. Недостаточные финансы, раз оказалась здесь, хотя с ее талантом, завкафедры алхимии должен был молиться на нее утром и вечером, как на икону, и пристроить в самое непыльное место. Поссорилась? Не было желания пользоваться привилегиями? Не хотелось прослыть учительской подлизой? Грею было ее даже жалко, он-то проторчал у моря почти все лето однажды на практике, еще во время учебы, когда искал различия у морских и пресноводных русалок. Собрал макушкой потолки всех доступных пещер, удирал от акул, откупался потом от русалок, которые хотели принять его в свою колонию путем утопления. Несколько раз чуть не потоп своими силами. Отбирал у чаек и прочих морских птиц свою еду. Но насмотрелся и наплавался. А после откупался еще и от своих подруг горой ракушек и парой горстей жемчуга, а на откопанный со дна морского клад они потом всей компанией гуляли без границ весь год. Нужно только не забывать читать «бухали по-черному» вместо «гуляли».

   В пребывании боевым магом были свои плюсы, вроде полнейшей свободы в рамках закона. Но алхимики хоть имели стабильный заработок. В конце концов, на всех не напасешься буйных упырей и прочей нежити. Идти служить на королевскую армию, а потом лет тридцать горбатиться на казенную квартирку чуть больше собачьей будки? Поэтому, если ты решил стать именно боевым магом, без повышения квалификации вообще никуда, разве что в те же казармы. Но легче всего жилось медиумам и предсказателям. Ага, наболтал фигни, уговорил своих духов пошевелить чем-нибудь, и все готово. А ежели не сошлось, так это, господин, вот вы кто по гороскопу, ах, овен, ну, значится, для вас самые точные прогнозы бывают вот тогда-то и тогда-то, а вы когда заявились, вооот, в самое нежелательное время, ата-та-та, господин, заходите через месяцок, тогда поговорим, и вообще, милый человек, будущее — вещь очень зыбкая, вот вы выйдите и споткнетесь об камешек, и все, не будет у вас сына, а родятся девочки-близняшки, так что откуда мне знать, не развернули ли вы прямо на выходе временную ось, или не сделал ли это ваш какой-нибудь недоброжелатель, прознавший о вашем визите сюда, и да, деньги не возвращаю. И все сопровождается досадливо-порицательным покачиванием головой с цоканьем языком.

   Схему Грей знал, наличие предсказательницы среди лучших подруг накладывало свой эффект. Альберона несла пургу, как бог, особенно попьяни.

   Джувия, уже помешивая что-то другое, весело забулькавшее в котле, поинтересовалась, нравится ли здесь Грею. Кто кивнул, ведьма этого, слава богам, не видела.

   Так Грей решил приступить к выполнению обязанностей фамильяра.

***

   В этом доме постоянно что-то бурлило, кипело и источало разной степени мерзостности ароматы. А Грей все-таки вспомнил, кто она: Джувия Локсер — надежда государственной (или даже мировой) алхимии, большая, исключительно платоническая, любовь завкафедры алхимии и просто очень хорошая ведьма. Странно даже, что они не общались, все-таки круг общения Фуллбастера сам себя называл «Не очень анонимный клуб гениев», без лишней скромности. Сам Грей лучший выпускник своего года (как минимум) и кафедры. Маг-стихийник Нацу Драгнил, у которого по карманам рассованы саламандры, и от него можно прикуривать временами. Знаток теории магии, мастер-артефактолог Эрза Скарлет, которая, не являясь боевым магом, укладывает на лопатки всех. Настоящая провидица Кана Альберона, всегда попадающая в точку, главный организатор разнообразных тотализаторов. Потомственный медиум Люси Хартфилия (из тех самых), за которую вам любой дух порвет пасть. Специалист по преобразованию материи (в том числе из живого в неживое состояние, хе-хе) Гажил Рэдфокс. А также демонолог со стажем в три четвертых своей жизни (а ей двадцать три) Мираджейн Штраусс. И прочие сомнительные личности. Как в этот круг могла не угодить гениальная ведьма-алхимик, способная с помощью одуванчиков, горсти земли и такой-то матери сварганить что-нибудь реально работающее, было непонятно.

   Дела шли странно. Эта ведьма постоянно что-то варила и, кажется, вообще не спала, Грей, конечно, и сам грешил подобным, но он-то жрал галлонами кофе при этом и спал после такого где попало (лестницы, перила, бортики, гробы, стулья, стены, другие люди и нелюди). А она нет. Только варила очередную бурду, бисерным почерком строчила что-то на бумаге и изредка уползала в свою комнату. Неудивительно, что она умудрилась тогда споткнуться об кота, размером с небольшого кабанчика.

   Грей старался узнавать о ней как можно меньше, что с учетом его пребывания котом и мало заинтересованной в личной жизни косвенно знакомых влюбленных в него девчонок личностью, очень неплохо удавалось, даже несмотря на то, что Джувия его за собой таскала, и поэтому он проводил где-то недалеко около девяноста процентов своего времени.

   Прогуливаясь по книжной полке в тот редкий момент, когда Джувия не требовала его моральной (или аморальной) поддержки, Грей случайно спихнул на пол увесистый фотоальбом. В нем были фотографии Джувии и ее курса (Грей с удивлением обнаружил во втором ряду среди остальных Люси), с завкафедры алхимии (старик покровительственно держал руку на ее плече и смотрел в светлое будущее своей любимой науки, Джувия была в легком синем платье и замешательстве), с Гажилом (что поднимало вопрос их незнакомства до горных высот) и неожиданно карточка самого Фуллбастера не то с доски почета, не то с позора и еще несколько фотографий, явно выпрошенных у Рэдфокса.

   На самом деле Грей в годы учебы вел настолько неоднозначный образ жизни, что оказывался на этих двух досках с равной частотой, а иногда и одновременно, например, когда делал что-то невероятно крутое, но незаконными способами, или когда разрушал что-нибудь в процессе. Ректор, к которому Грей ходил, как домой, говорил, что результат оправдывает средства, но уж изволь починить, что сломал, и щедро, от души, отваливал ссылку либо в подвалы академии, либо ее же бестиарий. Писать строки, как нормальным провинившимся, ему не давали после того, как он случайно, в полусне, вместо «я больше не буду превращать смотрителя бестиария в петуха, пока мой лучший друг угоняет гиппогрифов, чтобы потом устроить гонки на выживание по улицам столицы» написал формулу призыва присепкара, и он пришел, потому что эти штуки еще кучу столетий назад были усмирены предками Грея и взяты в оборот. Фуллбастер такой подлянки от себя же не ожидал и хлопнулся в обморок, так как призыв любых сепкаров (от первого до восьмого включительно) жрет настолько много энергии, что их никто в здравом уме и твердой памяти не призывает. В общем, в академии знатно повеселилась древняя ледяная сущность, которую не только потревожили призывом, но еще и даже ничего не приказали. Поэтому Грею стали выдавать наказания, которые не могут закончиться случайным призывом всякой дряни, армагеддоном или всеобщей убивашкой.

   Карточка была откровенно так себе. Кажется, когда ее делали, Грей шел на рекорд по количеству бессонных дней да ночей и жил исключительно за счет кофе. Это легко определялось по тому, что на изображении он вполне себе тянул на полноценного темного мага, а не на хаотичное непонятно что, чем и являлся.

   Вполне возможно, что на самом деле Рэдфокс ее спалил с этой несчастной карточкой и от чистой души отвалил нормальных изображений. Слава всем богам за то, что он в достаточной степени пофигистичен и предоставляет всем возможность самостоятельно разгребать свое дерьмо, пока его не попросят помочь прямым текстом. Если бы на его месте была Эрза, то, скорее всего, вся эта эпопея с влюбленностью Джувии завершилась бы еще несколько лет назад в каком-нибудь чулане, где их бы заперли до выяснения отношений. А если бы результат ей не понравился, последствия для Грея были бы ужасны.

   Пока Джувия не видит, Грей аккуратно, насколько возможно для не имеющего рук, сложил все выпавшее обратно в альбом и отволок под кресло, пусть думает, что он туда упал, а то подъем увесистой книженции — задача для супер-кота, а не заколдованного мага.

   Грей возвращается на кухню, где Джувия в состоянии полусомнамбулы варит очередное зелье. Кажется, вчера она снова работала над своей диссертацией до упора. Хотя даже Грею, с его скромными познаниями в алхимическом блоке наук, было ясно, что все уже давно готово и Джувия тянет зачем-то время, прорабатывая буквально каждую букву написанного. Если она одного выпуска с Люси, которая на год младше Грея, а в академию берут в десять лет, обучают пять классов по общему направлению и еще три по специальному, то Локсер сидит на этой практике года два точно. Если не три. Что там можно писать столько времени, он не знал, в смысле, тема была сложная, конечно, но не настолько, чтобы сидеть над ней годами с ее-то талантами. Предмет исследований был весьма занятным и даже немного по его части, так что, если бы Джувия не запирала свои наработки в ящике на ключ, Грей бы давно приобщился к тексту. Ага, «Влияние волчьей группы трав на вервольфов», и как она делала эту работу, не выходя из дома? Или у нее в подвале есть пленный оборотень? Или в городе живет парочка, и она шантажом под страхом раскрытия заставляет их пить всякую бурду и потом расписывать ощущения? Богатое на всякий бред воображение Грея любезно подсовывает картинку, как девочка-хрустальная-статуэтка Джувия за шкирку отлавливает матерых вервольфов по полнолуниям и запихивает в них какую-нибудь белладонну, а потом хладнокровно стоит с блокнотиком и записывает, пока те, возможно, корчатся в муках. Или как все та же Джувия выбивает дверь в скромный домик благочестивой парочки престарелых оборотней, держит нож у горла их домашней болонки и угрожает, что, если они не выпьют, скоро под окнами дома соберется толпа с вилами, факелами и столовым серебром.

   Обе картины довольно забавны, но навряд ли хоть что-то из этого имело место быть в реальности. Грей запрыгнул на табурет, а с него на край стола, не занятый ни травой, ни котлом, ни поваренной книгой ведьмы.

   Джувия рассеяно потрепала его по загривку и потянулась к следующему ингредиенту. Грей смотрит внимательно, ему всегда нравилось, как ловко опытные зельевары насыпают компоненты, иногда частично заготавливая их прямо во время варки, как легко помешивают и убавляют огонь прямо в тот нужный момент. Для Фуллбастера зелья — это стресс, это «ну, черт, оно сейчас рванет, а нет, не рванет, а хотя лучше спрятаться», это «так, стоп, сколько вороньих глаз я туда зашвырнул, эй, Эрза, ты не видела, вот черт», это «ай, сука, у меня пауки разбежались» и тому подобное. Хотя это было весело. Если был точный до последней унции рецепт, сколько помешать, когда убавить и прочее. Самодеятельность Грея заканчивалась плохо. Но прикольно.

   Волшебница от души сыплет в котел две щепотки полыни, мешает по часовой стрелке семь раз и половину одного против, а Грей узнает эликсир голода, такую вещь дают тяжелобольным, чтобы пробуждать их аппетит, или девушкам, зацикленным на своей фигуре, или мужьям, которые совсем не уверены в кулинарных талантах своих жен.

   Сейчас должен быть гранатовый сок, буквально пара капель, Джувия тянется к бутылочке с ним.

   Грей бы с удовольствием закричал: «Твою мать!», если бы кошачьи голосовые связки были бы на такое способны, потому что рядом с безобидным соком стояла взрывоопасная кровь саламандры, которую нельзя смешивать с полынью, если не хочешь, чтобы все взлетело на воздух. И Джувия взяла именно ее. Фуллбастер героически бросается вперед, хватается зубами за тощее запястье (аккуратно, не смыкая клыков на коже слишком сильно) и оттаскивает от котла. Джувия охает, пытается отдернуть руку, Грей из-за резкого ее движения все-таки царапается и ощущает вкус и запах крови.

   — Что? Что за…

   «Ты чуть нас не угробила», — сказал бы Грей, если бы мог.

   «Иди спать», — добавил бы.

   Джувия смотрит на свою руку, на бутылек, на замылившейся этикетке которого когда-то черным по белому, а теперь темно-буроватым по свело-буроватому, написано, что внутри содержится кровь саламандры.

   — Ой, — говорит она.

   «Вот тебе и „ой“», — думает маг.

   — Так ведь это… Грей нас спас, — шмыгает она носом, начисто забыв уже, о том, что давно пора добавлять уже этот треклятый гранатовый сок и зелье почти запорото. Она чешет Грея за ушком, гладит по спине, щекочет под подбородком. — Хороший, умный котик. Джувия сейчас нальет ему сливок.

   Фуллбастер думает, что больше был бы рад кофе, но можно ли его котам, да и сказать об этом никак.

   После того как он под донельзя умиленным и благодарным взглядом Джувии выпил и съел все, что она ему дала, волшебница собиралась уже вернуться к работе, но Грей сказал свое безмолвное категоричное нет и, вцепившись зубами в ее юбку (слава богу, длинную, а то даже его размеров не хватило бы, чтобы проделать что-то такое, скажем, со среднестатистической юбкой Хартфилии) потащил в сторону спальни.

   Когда они замерли у двери, Фуллбастер уставился на волшебницу, она в свою очередь на кота. Грей мотнул головой в сторону комнаты.

   — Джувия должна пойти поспать? — уточнила она.

   Кот красноречиво на нее посмотрел.

   — Хорошо-хорошо, Джувия согласна с тем, что нужно, она чуть не подорвала весь дом и парочку рядом. Да, хорошо, Джувии очень нужен сон.

   Локсер повалилась на кровать и буквально через мгновение засопела.

   Грей запрыгнул на ее стол, заваленный книгами и разнообразными бумагами, и заметил кое-что, выбивающееся из обычной картины спальни волшебницы.

   Открытый ящик стола, где каждый раз исчезала ее диссертация, когда Джувия заканчивала вносить туда какие-то правки. Фуллбастер, пользуясь своим размером, как можно тише выдвинул его подальше.

   То, что он там увидел, превосходило все его ожидания.

   Ибо там была не одна, а три диссертации.