Монументальный городской ландшафт цепенеет в дымчатом зареве. Однотипные строения чернеют в мазках пульсирующего налёта. Протянутые строительные мембраны отслаиваются, вздувшись, будто эпидермис на туше, разлагаемой солнцепёком. В железобетонных коробах отныне лишь клокочущие человеческие останки, истязаемые предсмертными судорогами, а улицы довоенного городка стерильны от проявлений жизни.

«Им» чужд даже тусклый полуденный свет. «Они» кишат в непроглядном мраке окон, забивая собой некогда жилые комнаты единой биомассой. Очередная террористическая атака, спланированная верхушкой государства во благо более выгодного развития страны.

Но чьими руками теперь?..

Укрытый тенью здания мужчина сидит на дорожном бордюре. Свинцовый туман грузным шлейфом формируется у его ног. Брючный костюм, изрядно запятнанный слизистыми ошмётками, не мешает тому горбиться, всё больше окрашивая свои волосы мутной субстанцией. Тело Леона размеренно сотрясается от безмолвного воя.

Урбанистический облик города, превозносящий в культ массивные формы и девственность материала от декора, теперь всего-навсего архитектурная издёвка. Надгробные плиты, стремящиеся прямоугольными шпилями к серому небу.

«Надежды больше нет».

Гласит кем-то наспех исписанная алым простыня, волнующаяся шквальными порывами ветра.